Я (не) твоя пара, двуликий! или Игры со временем

Глава 39

Дин

Проснувшись раньше любимой, с удовольствием прижал её, обнаженную, мягкую, к своему боку, легонько целуя поочередно щеки, лоб, нос, губы. Орган напряженно пульсировал, жаждая оказаться меж сладких бедер и глубоко в ней, макнуться по полной в жаркую влажную глубину и скользить, зажатый в узкую ловушку шелковых стеночек.

Осторожно перемещаюсь на пару, коленом раздвигая бедра, устраиваясь поудобнее, вылизываю языком местечко за ушком, с наслаждением посасываю мочку, спускаюсь к полной груди, вбирая в рот напряженный сосочек.

Кто-то уже не спит, не притворяется, просто дремлет и немного тарахтит от удовольствия. Ласково вхожу в гостеприимно впускающее влажное для меня лоно, медленно на всю длину, беру Снежу мягко, осторожно, до самого конца, выпивая её тихие стоны. Ноздри бередит запах любимой, кое-что меня настораживает, что-то в её запахе изменилось, но я так сильно её хочу, до одури, до скручивающихся жил и отваливающейся поясницы, что отодвигаю эту странность на второй план и просто наслаждаюсь близостью с парой.

— Ещё, Дин, ещё… — царапает коготками плечи, притягивает к своей груди за голову, нетерпеливо ерзает, хныкает: — Глубже, сильнее, как ты умеешь.

Зажмуриваюсь, какая же она у меня… идеальная!

Фиксирую женские бедра лапами и вбиваюсь размеренными сильными толчками, скольжу в ней до самого конца с оттяжкой, вхожу и захлебываюсь запахом крови, смешанным с её естественным ароматом. Великие предки, как так случилось, что мы раньше друг друга не узнали? Впрочем, злиться не на что. Я всем доволен. Она моя награда. Мой личный наркотик. Прикусываю клыками косточки у шеи, наращивая темп, и бьюсь в оргазме вместе с кричащей нецензурные словечки парой, щурюсь клыкасто: кому-то следует вымыть с мылом язычок или найти ему более приятное применение.

— Ты монстр, — выдыхает отрывисто Снежа, когда я из неё плавно выхожу, смаргивая пелену постогразма. Запах с той странной примесью усиливается, раздражая рецепторы. Утыкаю нос в грудную узкую клетку и веду им, принюхиваюсь. Снежа смеется, пытается меня оттолкнуть: — Ай. Щекотно. Ты что делаешь?

Спускаюсь носом к животику и замираю. Из груди рвется скулящее рычание, зверь осознает раньше меня всю патовость ситуации и валится на спину, подрыгивая лапой в экстазе, посылая мне мыслеобразы: мы – мужик! Сделали своё черное дельце. Меня ударяет по темечку рукояткой любимого М-9, отправляя в моральный нокаут. Брови сводятся к переносице. Вдоль позвоночника холодок. Как она отреагирует на такую ошеломительную новость? В груди холодеет.

— Дин? — Снежа привстает на локтях, вглядывается в моё обалделое лицо с тревогой. — Что с тобой? Что не так? Ты выглядишь обескураженным.

Как тебе ТАКОЕ сказать, родная? Сглатываю, осторожно убираю от хрупкого тела руки и укладываюсь рядом с ней, по-армейски вытянув конечности.

— Дин, ты меня пугаешь. Да что случилось-то? — переворачивается на бок требовательно. — Дин! Если не скажешь, в чём дело, пеняй на себя.

Вздыхаю.

— Ты беременна, родная. Вчера мы сделали с тобой сына.

С лица Снежи моментально сходят все краски.

— Иди ты! Боже мой. Так быстро?! — прикасается ладонью к животику. — А как ты узнал?

— Такие, как я, гибриды сразу чуют, когда самка понесла.

— И что, прям так сразу чуют и пол?

— Своих детей, да.

— И… ты не рад?

— С ума сошла? — хватаю расстроившуюся девочку и укладываю на себя, затем спохватываюсь и одним движением перекладываю её на спину, на животе вроде же как нельзя беременным лежать. — Очень рад, — поглаживаю нежно животик. — Ты себе даже не представляешь, моя любимая девочка. Напротив, боялся, что ты будешь не рада.

— Ну… Я так тебе скажу: беременность в первый год обретения предначертанных вполне естественна и нормальна, так и должно быть, я просто не ожидала, что так быстро, думала, у нас есть хотя бы пара месяцев, но раз так, я очень рада. Малыш, — воркует, наглаживая животик, затем кладет на мою руку ладошку и сжимает пальцы. — Только… Дин. Как теперь быть с перемещением домой? Разве это не опасно для котенка? Гм. Кстати, вот еще задачка: кто у нас будет? Котенок или волко-котенок, или котенок-волко-демон?

Отпускаю смешок.

— Гибрид, однозначно.

— Ой… М-м-м, то есть, здорово, конечно. Но ой.

Дергаю плечом.

— А вот насчет перемещения, Снеж, идеи неутешительные, вполне возможно, именно из-за беременности мы не смогли достучаться до Ульяны, или же она не смогла проложить портал.

— Как так?

— Не знаю, но ощущения такие.

— Это что же получается, мы здесь застряли до моих родов?! — молчу, и Снежа стонет: — Кабздец.

— Прости…

— Ты не виноват, брось, — бурчит раздраженно. — Просто страшно за реакцию родителей, но есть и плюсы, я повидаю твой мир.

Мрачно щурюсь, в красках представляя себя с метательными клинками, что входят в глаза и глотки врагов, желающих покуситься на мою беременную пару. Мои кровожадные мысли прерывает осторожный стук в дверь, тонкий голосок, по запаху — данки, сообщает: госпожа СейРан и господин РаМон ожидают нас двоих к завтраку в общей столовой.

— Ну, вот, — нарочито радостно тянет Снежа. — С братом хоть познакомишься, — и дополняет тихо: — Хотя он тот ещё… козел. И вот всё ещё не понимаю, как ты сдержался и не угробил своих родственничков сразу, по крайней мере СейРан.

— Вероятно, всё ещё впереди.

Приняв ванну и одевшись, идем в столовую, где за столом уже вовсю трапезничают лиловая тварь и… м-да, Снежа не преувеличивала, когда говорила: РаМон очень похож на меня, исключая волосы, похож, шваль.

— Доброе утро, — бодро приветствует хищно следящих за нами родичей.

— Доброе, — тянет СейРан, изучая мою девочку.

Младшенький машет рукой, с насмешкой поглядывая в мою сторону.

— Братец Диндарион, — кивает мне. — Хорош. Может, и мне остричь волосы, — говорит задумчиво.

— Просто Дин, — бурчу, помогая Снеже устроиться за столом, и сажусь с ней рядом. — РаМон, полагаю? Родители, вижу, всё никак не успокоятся, подкидывая своей старшенькой полукровок.

— Ага, на воспитание.

СейРан пренебрежительно фыркает. Снежа вопросительно вскидывает брови, поясняю:

— Наши ушлепки родители очень любили настрогать детей и скинуть на старшенькую дочурку, СейРан, как ты понимаешь.

— Э-э-э, то есть, помимо тебя и Мончика, есть ещё ваши братья или сестры?

— Были, — буднично и как-то радостно кивает СейРан под возмущенное Ра-Мона: что ещё за Мончик, Гнейшара тебя похорони?!

— И где они? — осторожно спрашивает моя девочка.

— В Гнейшаре, — оскаливается демон. — Куда я их и отправила. Только твоему благоверному удалось хвост унести, шваль мохнатая. Да жаль, РаМон родился уже много позже.

— Какой ужас. Фу, СейРан.

— Ничего личного, — пожимает плечами. — Такая была работа, шавок давить, — и резко уклоняется, буквально в миллиметре от её шеи в сидении торчит по рукоятку клинок, который моя девочка ловко вытащила из портупеи. — Эй, кошка, сосем, что ли?!

Гордо скалюсь, а моя пара невозмутимо заявляет:

— Я тебя предупреждала.

— Ой, всё. Кстати, вас можно поздравить? Чую биение сердца ублю… к-ха, к-ха, — ныряет под стол. — Всё, кошка! Молчу! Ребенка, ребенка!

— То-то же, — мрачно шипит моя девочка. Сам воспитал. Хе.

РаМон бормочет о том, что сыт, и испаряется, оставшийся завтрак едим в блаженном молчании. А вот несколько часов спустя, после прогулки по темному саду, в аккурат, когда моя страстная пара стягивала с меня штаны, запахло крепко озоном, за её спиной образовалось знакомое марево. Резко дернув Снежу на себя, после задвигая растерявшуюся пару за спину, напряженно следил за ширившимся переговорным окном, зажимая в пальцах метательные звездочки, на всякий случай. В «окне» возникло обеспокоенное лицо Ульяны.

Ведьма коротко огляделась и уставилась на нас.

— Хорошо, я вас нашла! Дин, вижу, ты нашел Снежу. Снежка, прости меня, пожалуйста, — горячо вопила ведьма. — Мне так стыдно, ужас просто. Не знаю, что на меня нашло, кажется, мозг повредился.

— Брось. Всё хорошо. Я не злюсь, честно.

Ведьма облегченно вздохнула.

— У вас всё нормально? Я не могу открыть по ауре Дина портал. Вчера слышала отголосок его призыва, но открыть не получилось. Мне едва удалось настроить окно так, чтобы поговорить, и то тяжело удерживать связь.

— Это может быть из-за моей беременности?

Ведьма округлила глаза.

— Ты беременна?! Уи! Поздравляю, — и тут же посерьезнела. — Да, это возможно. Поскольку нить связи настроена на Дина, он сам невольно мог блокировать портал, боясь за жизнь ребенка. И я так скажу. Риск огромный. Слишком большая угроза прерывания беременности в момент перемещения. Мне жаль.

— Дин мне примерно так и пояснил, я уже смирилась немножко. Как родители?

— Они пока ничего не знают, думают, ты все ещё гостишь на Реа, но… мне придется сказать сегодня-завтра, всё зашло слишком далеко.

— Я понимаю, — Снежа прикусила губу от волнения, нежно погладил девочку по волосам. — Скажи папе и маме, что я счастлива и защищена, у меня самый лучший защитник, и что мы скоро вернемся, да и не одни, а с внуком.

— Прям так с внуком?

— Ага. Дин сказал, это мальчик.

— Я очень за вас рада. Правда. Мне пора. Попробую на днях ещё бросить связь, постарайся не закрываться, Дин. До связи.

— Ульяна!

— Да?

— А что насчет… ну… инореальностей этих? Удалось разобраться?

Ведьма погрустнела, улыбка померкла.

— Можно и так сказать. Всё будет хорошо. Вашему ребенку уже ничего не угрожает, кстати, и не угрожало. Твоему братику или сестричке тоже, как и моему.

— А как же те дети?

— Вернуть всё на свои круги нельзя, знаешь, я видела их и понимаю: это к лучшему. Мне пора. Ещё поговорим.

Ведьма махнула рукой и исчезла.

— Получается, реальности выровнялись, и больше никто из детей не умрет, но Ульяна и Адриан останутся здесь, в нашей ветке?

— Судя по всему. Не бери в голову, тебе нельзя волноваться.

— Ой, брось. Я же не человек.

— Иди сюда, кошечка, — подхватил пару под ягодицы и потащил на постель. — Буду тебя любить долго и приятно.

— Ты же говорил: не хочешь вредить малышу. Правда, я не понимаю, как ты ему можешь навредить? В матку же ты органом не пролезешь.

— А я по-прежнему не хочу, но я знаю другие способы, как сделать друг другу приятно, не вторгаясь в твоё сладкое лоно.

— Боже мой, Дин Картен, да ты романтик!

— Бываю иногда.

Пара весело рассмеялась, даже не подозревая, как своим звонким смехом топит мою душу в зефирной нежности.