Я (не) твоя пара, двуликий! или Игры со временем

Глава 35

Дин

Нос щекочет нечто пушистое и легкое, как перышко. В полудреме осторожно перехватываю пушистость, мягко потираю пальцами щеточку и получаю ею шлепком по лицу. Сонно приоткрываю один глаз и расплываюсь в умилительной улыбке: к моему боку прижимается милая снежная кошечка, во сне мило подрагивая ушками и волозя хвостиком мне по лицу.

В груди щемит от нежности к ласковому комочку, пусть тот комочек уже давно не малышка, а вполне себе половозрелая приличная тушкой особь. Подкладываю под щеку ладонь, зарываюсь пальцами в гладкий мех. Снежа дергает ушком и тарахтит. Всё, меня можно выносить, сейчас скончаюсь от умиления. Поглаживаю девочку между меховых ушек, по лобастой голове, вдоль позвонков, прикасаюсь губами к хвосту. Мой зверь оживает, приникает тесно к коже, поглядывая жадно на самочку и, гад такой, подкидывает образные картинки, чтобы сам обернулся и пристроился членом под белый хвост.

Пошел на хрен, извращенец.

Моментально вспоминаю нашу близость: потеря самоконтроля, как жестко для первого раза брал свою нежную девочку, и мрачнею. Она и в ипостась обернулась, чтобы быстрее залечились раны. Почуяв мою злость, что не удивительно после закрепления связи, Снежа сонно завозилась, сладко зевнула, потянувшись до кончика хвоста, что распрямился трубой, случайно легонько шлепнув меня по щеке, пощекотал губы. Ирбис вдруг замерла, хлопнули замутненные сном глазки. Снежа извернулась, переворачиваясь на спину и снова на бок, привстала, с тревогой заглядывая в моё лицо, мол: ты что, жалеешь?!

Меня разобрал смех. Это я за неё должен опасаться, тревожиться и бояться, а не она за меня. Снежана подползла ко мне на лапах и положила голову на грудь, ткнувшись носом в подбородок. Из её груди раздался вопросительный мурчащий рык. Почесал девочку под подбородком и за ушком, рык перерос в тарахтение. Я счастливчик. Лучше пары не сыскать.

— Привет, — ласково улыбнулся. — Как ты? Ничего не болит?

Снежа возмущенно мявкнула: у меня?! Вот ещё. А ты?

Не сдержавшись, отпустил смешок.

— У меня точно ничего не болит. Прости. Я был с тобой слишком груб.

Ирбис фыркнула, мазнула по моему лицу хвостом, и вот в моих руках уже податливое обнаженное женское тело, что без зазрения совести залезло на меня и распласталось, крепко обнимая. Собственно, я точно ничего не имел против.

— Лично мне всё очень понравилось, — ворчит мне в шею Снежа. — И не дай предки, ты жалеешь, Дин Картен! Обижусь.

— Не жалею, разве что виню себя за грубость.

Это она просто не видела окровавленную простыню, как вспомню, так вздрогну. К крови я относился равнодушно, если она не принадлежала моей паре.

— А ты не вини, мне всё понравилось, и даже очень!

С наслаждением положил лапу на голые ягодицы, легонько сжимая, ненавязчиво мазнул пальцами по нежным, слегка влажным складочкам, про себя сглатывая. «Доброе утро» встало по стойке смирно у сладкой попки, яйца болезненно заныли. Как назло, Снежа ласковой кошечкой потерлась о стояк попкой.

— М-м-м, пресловутое мужское доброе утро, или кое-кто не прочь повторить?

С удивлением уставился в хитрый прищур небесных глаз. Грудь дрогнула в судорожном вздохе. За что боги наградили меня столь идеальной женщиной?

— Я всегда буду желать тебя, Снежана, — говорю тихо, прикипая жадно к девичьим влажным губам, по которым мелькал розовый язычок, и заканчиваю твердо под протестующий рык зверя: — Но нужно подождать несколько дней, пока твоё тело восстановится.

— Чего? — искреннее возмущение, по груди прилетает ладошкой. — Что обождать? Я, что, по-твоему, человек, чтобы ждать? Там уже всё зажило!!! — срывается на грозный рык. Смеюсь, нежно поглаживаю по волосам и втягиваю через зубы воздух, когда Снежа мстительно кусает меня за сосок.

Щурится угрожающе:

— Не желаешь отдаться мне добровольно, Дин Картен, я возьму твоё тело сама по праву принадлежности! Ты мой! — привстает, цапая мой член пониже набухшей головки, и насаживается до самого упора, вбирая меня всего, шипит кошкой от кусачей боли. — Вот черт. Вымахал шлангом!

Цыкаю на глупую любимую кошку, обхватываю за плечи, наклоняя на себя, завладеваю губами, оглаживаю бедро, осторожно придерживаю за него. В этот раунд я собираюсь быть очень ласковым, привязка состоялась, так что зверь мне не помешает. Просовываю между нашими сцепленными телами руку, потираю большим пальцем клитор до тех пор, пока кошка полностью не расслабляется. Медленно вхожу в узкую жаркую глубину, медленно и размеренно, размеренно и медленно, слишком медленно, аж яйца звенят, но я же сказал, что буду нежным, значит, буду. Главное — с ума не сойти, в принципе, я уже давно сошел, с того момента, как познакомился с дочкой друга и моей парой.

Снежана

Со стоном свалившись с Дина, ловлю затухающие волны оргазма. Боже, как хорошо! Храни тех, кто придумал близость между женщиной и мужчиной. Довольно и сыто вздохнув, перевернулась набок, любуясь искаженными звериными чертами лица любимого. Как же он прекрасен в судорогах наслаждения, просто отвал башки! Эх, я готова запереться здесь и не выпускать Дина из постели неделю. Вот только обстоятельства непреодолимой силы не заставляют себя ждать. В дверь стучат, едва не снося полотно с петель.

— Эй, братцы-кролики! Я, конечно, всё понимаю, но, может, вы изволите хотя бы спуститься пожрать, а?

— Свали в бездну, СейРан, — рычит на низких частотах Дин, и долбежка в деревянное полотно прекращается с бурчанием:

— Ну, и сдохнете с голоду. Подумаешь, Гнейшара за двести лет пополнится первыми трупами.

Лицо Дина опасно искажается от ярости, в глазах отчетливое: убью. А я прекрасно знаю, на что способен Дин Картен, все оборотни Аррет знают и предпочитают уползать с дороги моего мужчины заранее. Эх, горжусь им. Всегда гордилась. Перехватываю любимого за запястье.

— Оставь её. Потом её придушим вместе. А вообще, твоя сестра на самом деле не плохая.

Скептический, затухающий в кровожадности взгляд. Улыбаюсь.

— Серьезно. Она ничего. И я ей, кстати, уже наваляла, — делюсь тихо, ловя заинтересованный блеск. — Потом расскажу. Как насчет совместной ванны?

Мой зверь молча вздергивает меня на руки и тащит в купель, где спустя одну минуту раздается журчание воды, а через две — грубые сильные шлепки тел, гортанные стоны, хлюпающие звуки и манящий оборотней аромат крови.