Я – Совесть злодея

Глава 12. Побег

Как ни странно, но компания умертвий во главе с Марьяной даже не заподозрили ничего неладного и просто дали мне снотворный отвар, где капля свалит человека, но для Совести владыки лучше использовать две. Я не стала спрашивать, сколько нужно, чтобы свалить василиска, гаргулью и, возможно, владыку, так как это вызвало бы только больше подозрений. Понятное дело, Владиса никак не опоить, гаргулья просто меня достала, и я мысленно умертвила ее конской дозой снотворного уже раз сто, а вот Полоха ждало практическое применение способностей Марьяны к зельеварению. Однако оставался животрепещущий вопрос: как дать снотворное стражу? Он все время следует за мной тенью и вряд ли согласится принять напиток из моих рук.

И тут на помощь мне пришла Зала. В день смены постельного белья и уборки старушка осталась со мной в комнате наедине, тогда как Полох вышел за дверь, стоило мне начать демонстративно переодеваться.

– Эх, совсем он со мной замаялся, – расстроенно выдохнула я, краем глаза отмечая, что экономка прислушивается. Ее орда фей и без подсказок справлялась с постелью и уборкой. Премерзкие создания, но такие умницы в быту.

– Осторожничает. Совесть владыки ему еще не приходилось охранять, – будто между прочим заметила Зала, встряхивая матрас одной рукой. Это откуда же столько силушки в этом сухом и тщедушном тельце?!

– Как-то неудобно вот так, – я указала рукой на дверь, за которой стоял василиск, – когда твой охранник тебя побаивается. А могли бы дружить.

– Могли бы. Но что уж тут поделать. – Старушка вернула матрас на место.

– А что можно поделать? – ухватилась за слова я.

– Что можно? – переспросила экономка, поворачиваясь ко мне лицом.

– Очень уж хочется наладить отношения. Может, чаепитие совместное?

– Хм… – Зала приложила пальцы единственной руки к подбородку. – Добротная идея, госпожа Совесть. Мне стоит подготовить наш лучший сервиз?

– Да-да, это будет просто замечательно! И подайте чай с десертом, который любит Полох.

– Печеных пиявок и языки жаб? – уточнила женщина.

Меня передернуло, а к горлу подкатил комок. С трудом удалось сдержаться и начать дышать. Кто же знал, что у василиска такие экзотические вкусы на десерты. Я вот эклеры и макаруны люблю, а кто-то… пиявок.

– Именно их. Только подайте обязательно, когда он будет со мной в комнате, – инструктировала я.

– А где еще ему быть, коли от вас ни на шаг не отходит, – хмыкнула экономка и продолжила руководить уборкой.

– Скорее ни на шаг не подходит, – тихо заметила я, но старушка этого не услышала или сделала вид, что оглохла.

Вечером, как и было оговорено, у меня было назначено чаепитие. Чтобы страж ни в чем меня не заподозрил, поднос с чайным сервизом и “вкусностями” Зала принесла лично мне в комнату, чтобы василиск не боялся откушать со мной. Как я и предполагала, от экономки страж подвоха не ждал и охотно уплетал свои “десерты”, с осторожностью поглядывая на меня.

– Может, еще чайку? – Я со всей возможной заботой во взгляде приподняла чайник и подлила напиток в полупустую чашку стража.

Одной рукой я держалась за ручку, а другой придерживала посуду за носик. И как раз во второй у меня был зажат маленький открытый пузырек со снотворным. Чтобы не привлекать внимания к чайнику и процессу наливания горячего напитка, я смотрела прямо в глаза василиску и улыбалась своей самой соблазнительной улыбкой. Ради этого дела я даже выскребла остатки своей великолепной помады из держателя и сочно накрасила губы. “Роковой поцелуй” еще никогда меня не подводил – Полох не сводил глаз с моего рта. Не зря у этого оттенка красного такое говорящее название.

– Спа-спасибо. – Василиск сглотнул, быстро перевел взгляд на чашку, схватил ее и залпом осушил.

Это был успех! Ровно до того момента, как я поняла, что вылила по неосторожности почти весь пузырек. Накатил страх и я с ожиданием чего-то ужасного и неизбежного уставилась на стража. Неужели все его страхи подтвердятся и я действительно стану причиной его смерти?

Ничего не происходило. Василиск все так же пристально гипнотизировал свою пустую чашку, а я смотрела на него с замершим дыханием. Кажется, при интоксикации нужно пить больше жидкости.

– Еще чаю? – Я уже наливала по самые края, не дожидаясь ответа. Сама забрала чашку из рук Полоха и начала его насильно поить. – Какой вкусный чай. Зала так старалась, так старалась. Нужно обязательно выпить все до последней капли.

Кажется, страж хотел что-то сказать, даже умоляюще на меня смотрел, но перед моим страхом стать убийцей безбожно проигрывал. Я ловко отводила его руки и продолжала вливать в него спасительный напиток. Не уверена, но со стороны мою заботу можно было принять за попытку убийства, пусть на самом деле я делала точно противоположное.

В какой-то момент сопротивление василиска прекратилось, и я с тревогой уставилась на его лицо. Поить беднягу я тут же перестала и прислушалась к его дыханию. Его практически не было, зато сохранилось сердцебиение, пусть и медленное. Сам же страж отключился полностью. Я уже хотела послать весь свой план к чертям и позвать на помощь, но Полох неожиданно пошевелился, громко всхрапнул и упал со стула, продолжая выводить свистящие трели, сладко посапывая на ножке стола.

– Живой, – выдохнула и пошла снимать простыни и пододеяльник, чтобы соорудить себе спуск вниз через окно. Можно было использовать для этого стропы парашюта, но это казенная вещь, и за ее порчу майор мне ноги повыдергивает.

В ход пошла и скатерть, а вот одеялом я накрыла стража. Он, может, и хладнокровная нечисть, но все же минимальную заботу я не могла ему не оказать. В конце концов, это из-за меня он обслюнявил ножку стола, лишь бы заноз не нахватал языком.

***

Полуночный не спал и даже не готовился к этому делу. Жизнь в городе кипела, журчала, пищала и грохотала. Такой какофонии звуков я не встречала даже на рынке в Египте, где каждый так и норовил продать свой товар повыгоднее. Я же решила не рисковать и старалась идти к окраине города узкими улочками и короткими перебежками от козырька к козырьку, при этом держась в тени. Выглянув из одного из переулков на главную площадь, отметила одну странность: вся нечисть ходила обмотанной в шарфы всевозможных цветов и фасонов.

– У них что, мода новая появилась? – пробурчала себе под нос. – Должно быть, торговец теперь баснословно богат.

Я поправила лямки рюкзака с парашютом внутри и двинулась дальше. Надолго мой вопрос про шарфы не остался тайной. Торговцы – народ хитрый и находчивый, но еще и болтливый. Я как раз проходила мимо задней двери одного из магазинчиков тканей, когда оттуда раздались ругательства.

– Да чтоб эту Совесть мавки жрали!

Я так и замерла на полушаге, боясь издать лишний звук, и уставилась на приоткрытую дверь, из-за которой и послышалось проклятие. Возможно, это было просто обычное высказывание, которое не имело ко мне никакого отношения? Так я думала ровно до момента, как в магазинчике снова заговорили.

– Кто вообще распространил слух, что госпожа Совесть пьет кровь нечисти? Кто эта выхармыль гнилостная? – ярился, по всей видимости, хозяин лавки.

– Манна видит все, даже будущее. Мы не можем игнорировать ее слова, Хохыль, – заговорил кто-то другой, более уравновешенный. – К тому же полгорода было свидетелями тому, как Совесть владыки пыталась выпить Вольфыча и на шею самого Полоха зыркала. Так правая рука сразу шарф на шею повязал, точно знал, как отвадить хищные замашки этой кровопийцы.

– Неужто это страшное создание и кровь нашего владыки попивает? – уже намного тише сказал первый, что совсем недавно гневно проклинал меня.

– Плохо выглядит владыка, наверняка эта Совесть грызет его по ночам, – ответил второй.

– Так что ж теперь, шарфы шить? Нынче только на них и спрос…

Дальше я не стала слушать, а быстренько проскользнула мимо и поспешила прочь из города. Наверняка девушка с огромным баулом за спиной и мешком в руках привлекала бы внимание даже на малолюдных улочках, но я позаботилась об этом, замотавшись в шарф по самые глаза. Полох тогда хороший себе прикупил, удобный, плотный и большой – половину меня укутал. К тому же запах василиска отлично маскировал мой человеческий, что тоже помогало двигаться и не привлекать к себе лишнего внимания.

– Вот же гаргулья дурная, башка каменная, крошка вместо мозгов. Всему городу донесла, что кровушкой нечистой балуюсь, – кряхтя под весом своей ноши, ругала на чем свет стоит свою местную хейтершу. – Ей бы в нашу желтую газетенку устроиться. Летает, все видит, все знает и все не так понимает – просто идеально подходит.

За злобным бормотанием я даже не заметила, как вышла к тому самому холму, на который нас с Владисом выкинуло, как только мы прошли через портал в Полуночный город. Вот только, как и в прошлый раз, я не смогла пройти дальше. Стоило подняться наверх, как открывался вид на лежащий в лунном свете город. Оборачиваешься – и те же самые улочки с дворцом в центре. Пространство закольцовано так, что невозможно покинуть пределы Полуночного.

Я ожидала подобного, поэтому решила, что вершина холма, в принципе, неплохое место для ритуала. Я уже собиралась скинуть парашют на землю и выдохнуть с облегчением, но внезапный свет за спиной заставил замереть. Что-то ярко блеснуло, обрисовывая мою сюрреалистичную тень, и так же быстро погасло, погружая холм в привычный полумрак и белый свет луны.

– Г-госпожа Совесть? – неуверенно спросили за моей спиной со знакомыми рычащими нотками.

Я обернулась и увидела глупо скалящегося в улыбке Вольфыча с сеткой в руке, что была полна чем-то пищящим и хаотично двигающимся.

– Беляши? – Я сглотнула и постаралась отвести взгляд от ноши оборотня.

– Будущие, – ответил волк, все так же нервно скалясь. – Хотите? Отдам задаром.

– Не очень. – Я сделала шаг назад. – Ты где это взял, вообще? – Я указала на сеть в его руках, откуда на меня периодически смотрели пугающие красные глазенки.

– Так в людских деревнях полно крысиных умертвий. Там и наловил. Они на тухлятину падкие.

А я-то все думала, откуда этот сладковато-отвратительный запах. Оказывается, гниль.

– Погоди-ка! – воскликнула я, когда до меня дошел смысл сказанного. – Ты был за пределами Полуночного города?

– Был, – подтвердил волк. – В человеческой деревне. У нас тут люди не живут, только умирают. Оттого и крысиных умертвий не бывает. А из них такие беляши получаются – пальчики обглодаешь.

Я честно не хотела представлять ни беляши из крысиных умертвий, ни обглоданные пальцы, но фантазия у меня всегда была отличная, поэтому очередной приступ тошноты не заставил себя ждать.

– Забудь про беляши, лучше скажи, как ты вышел из города? – спросила я, стараясь не поднимать взгляд и дышать не слишком глубоко.

– Так у всех зарегистрированных жителей есть пропуск. Мы можем покидать пределы Полуночного, когда пожелаем, – просветил меня Вольфыч. Я заметила, что он тоже не стремился приближаться, наоборот, пятился от меня потихоньку.

– Отлично! – оживилась я. – Дай-ка мне посмотреть на этот самый пропуск.

Кажется, я слишком резко выпрямилась и протянула руку. Оборотень так шарахнулся от меня, что споткнулся и кубарем скатился к подножию холма. Я поспешила за ним, осторожно огибая сеть с нежитью, которая выпала из рук волка.

– Пропуск. – Я встала над лежащим на земле Вольфычем и требовательно протянула к нему ладонь во второй раз.

– Так это… Не могу… Никак, госпожа Совесть, – заикался нечистый. – Это ж магический пропуск. То-только я могу по нему пройти. Только нечисть и нежить.

– Именной, значит? Хитро. А как тогда ваши сюда людей таскают, если только нечисть и нежить по пропускам выходит и заходит? – Должна была быть лазейка, просто обязана.

– Так по специальному разрешению пленных приводят, по-другому ни-никак.

– А бывает, что отсюда выводят кого-то? Ну, бракованный человек какой, просроченный? – сама не верила, что говорила подобное.

Неужели всего месяц проживания среди монстров сделал меня хладнокровнее и привычнее к подобному? Плохая тогда из меня совесть.

– Да кому ж это надо? – фыркнул Вольфыч, осторожно отползая от меня и поднимаясь на четвереньки, на задние лапы пока не решался.

– Мне, – честно ответила и снова протянула руку. – Вставай. Проведешь меня в мир живых как еду.

– Чего?! – Было видно, что делать этого он не собирался. Необходимо было уговорить во что бы то ни стало.

– Проведешь меня, а я тебе раскрою секрет самых лучших в мире беляшей. От покупателей отбоя не будет, – перешла к подкупу я. – Поверь, никто тебя не превзойдет. Уж я-то знаю, о чем говорю.

Вольфыч хоть и был глуповат, но владыку своего боялся, как и все жители Полуночного. Нужна была мотивация, и я ее нашла. По моим прикидкам, на вынос человечины не должно быть ограничений. Ну кто пищу будет из города выносить, когда за ней постоянно нужно охотиться? Все должно было получиться.

– Из кошачьего ливера? – оживился оборотень, задорно дергая ушами. Я скривилась, но постаралась улыбнуться и произвести хорошее впечатление хоть на кого-то в этом городе, а то репутация у меня была уже хуже, чем у владыки.

– Нет, еще лучше, – соврала я, сама обхватила большую когтистую лапу пальцами и крепко сжала, пока волк не опомнился и не передумал.

– Лучше, чем ливер? – Кажется, волк был потрясен. Все мысли о страхе передо мной или Владисом улетучились из этой пушистой головушки.

***

Покинула Полуночный город я на плече оборотня. Как оказалось, если человек касается темной земли, покинуть пространственный карман он не может даже в сопровождении нечисти. С третьей попытки все получилось, правда я сильно удивилась, как у Вольфыча хватило сил нести меня, мой парашют и мешок с ритуальными штучками, при этом довольно быстро передвигаться.

– Поставь меня, пожалуйста, – прохрипела, так как волосатое плечо сильно впивалось в живот, а рюкзак придавливал сверху. Ощущения были как у лягушки под прессом.

Оборотень тут же спустил меня вниз, но так резко, что я не устояла на ногах и завалилась назад. Благо на спине был рюкзак и именно он ощутил на себе всю прелесть местного боярышника.

– Господи, неужели обязательно ссаживать меня в колючки? – возмущалась я, смешно дергая руками и ногами, как перевернутый на спину жук.

А не так-то просто встать, если за спиной около 15 кг. Масса парашютной системы Д-6 без парашютной сумки и парашютного прибора не более 11,5 кг, однако стоит учитывать и запасной парашют, который я за ненадобностью водрузила за спину. И вот подняться, не сняв шлейки сумки, оказалось невозможным, а перевернуться на бок мешал не только груз, но и разросшийся вокруг боярышник. Вот вам и безопасное приземление.

– Эм… Не мог бы ты поднять меня? – сгорая от смущения внутри, попросила оборотня я.

Мог бы, и даже поднял. И даже аккуратно. На плечо. Снова.

– Я имела в виду поставить меня на ноги где-нибудь, где меня ничто не порежет, – уточнила я на всякий случай.

Меня снова сняли с плеча и уже гораздо осторожнее поставили… В воду. Я озадаченно уставилась на Вольфыча, а тот скалился во все клыки и мотал хвостом из стороны в сторону, будто напрашивался на похвалу. Даже как-то неудобно было говорить ему, что мой правый сапог кто-то начал грызть под водой, в которой я стояла по колено.

– М-м-м, не колется, – заключила я, побледнев от ужаса. – Но мне кажется, кто-то доедает голенище моего сапога.

Я боялась даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы отбиваться. А вдруг там кто-то или что-то огромных размеров и сейчас оно пробует меня на вкус и еще не решило окончательно, что сапог съедобен? Вдруг отпустит и уберется восвояси.

– Это мавки, – весело пояснил оборотень и продолжил стоять на тропинке. Твердой, безопасной и свободной от воды и растительности.

– То есть они не опасны? – уточнила, внутренне готовясь расслабиться.

– Не-ет, абсолютно безобидны, – махнул рукой волк. Я почувствовала, как отпустили тиски, сдавившие мою маленькую иномирную душу. – Они только людей едят.

Я уже приподняла стопу над илом для шага, но тут же быстро вернула на место, снова замирая, как под прицелом снайпера.

– До костей обгладывают, очень экологичные существа. Не оставляют ничего, что могло бы гнить и портить их место обиталища. – И снова улыбочка из тех, от которых становится только страшнее. – Так Жабыч рассказывал, он много знает.

– Вольфыч, а можно мне снова на плечо?

– Так поставить же просила? – недоуменно спросил волк. – И что мне с тобой на плече делать?

– Нести, – заикаясь, сказала я. – И как можно дальше отсюда!

– Куда?

– К людям! Где безопасно!

Кто-то прикусил мысок левого сапога, методично жуя солдатскую крепкую кожу. Я сейчас была как никогда рада, что моя обувь задубела и была практически каменной после стольких приключений.

– Я – совесть злодея! – заорала на все болото, подпрыгивая на месте. – Совесть самого владыки Владиса! Как смеют какие-то мавки прикасаться к моим ногам?

Эти самые ноги тряслись от страха так сильно, что пускали круги по спокойной глади воды. Я очень боялась, что ничего не выйдет из моей глупой угрозы, а Вольфыч все еще будет тормозить и не успеет меня вытащить. Схарчат вместе с солдатскими сапогами и парашютом, за который меня воскресит и убьет потом майор.

– С-совесть? С-совесть владыки? – неожиданно отозвалось откуда-то из камышей.

Вынырнула голова с двумя жабьими глазами прямо между моих широко расставленных ног. Она вся была покрыта илом защитного цвета и смотрела точно вверх. Рядом всплыла еще одна похожая.

– Гос-спожа С-совесть, – прошипела та, что, по-видимому, грызла до этого мой правый сапог.

– Гос-спожа, – вторила ей мавка у левой ноги. Это она обхаживала мысок другого сапога. В ее приоткрытом широком жабьем рту застрял между острых зубов кусочек черной кожи, и морда была кое-где покрыта гуталином. За своей обувью я следила, даже если это не были мои любимые туфли.

– Ага, это та самая Госпожа Совесть, – подтвердил Вольфыч и наконец достал меня из болота, на этот раз закинув на другое плечо.

– Опас-сно, опас-сно, – разошелся шепот по всему болоту, и нечисть скрылась под водой. Только кое-где в камышах виднелись красные глаза над поверхностью водоема.

Боги, я хоть когда-нибудь смогу высадиться на землю нормально, без риска для жизни?