Warm. Генезис

Глава 17

Глава 17

Весь день Валера и Ольга прислушивались к шумам снаружи, но больше никаких звуков дурных предзнаменований оттуда не донеслось. Главе семейства не терпелось узнать причину сотрясений, чтобы приготовиться, если это еще возможно, к худшему. Он никак не мог выбрать, пожертвовать кислородом и сходить на разведку или же сидеть в подземелье, надеясь, что ничего страшнее того, что уже случилось, больше не произойдет.

Супруга считала второй вариант правильным.

— А если у самого дома земля обвалилась? И через день-другой мы в эту яму провалимся? — Валера больше придерживался второго варианта. — Мне надо только убедиться, что возле дома не случилось ничего страшного.

— Ой, знаю, что тебя не отговоришь все равно, — махнула Ольга рукой. — Собирайся куда хочешь.

— Ну, ладно тебе, — Валера примирительно полез целоваться, но Ольга оттолкнула его в сердцах.

— На сколько дней у нас кислорода осталось? — спросила она ядовитым шепотом.

Валера понял, что ее точили скрытые мысли, которые она не смогла больше держать в себе.

— Три недели, плюс минус три дня, — ответил он серьезно.

— А сколько ты сожжешь, пока будешь там исследовать? Ты же сам говорил, что твое устройство несовершенное и выпускает кислород в небо?

— Я думаю, что дня два надо отминусовать.

— Вот. Два дня жизни не будут лишними. Вдруг их не хватит, чтобы случилось какое-нибудь чудо, — Ольга мокрыми от слез глазами посмотрела на мужа.

Валера понял, что придется искать другие варианты.

— Хорошо, я не буду брать с собой баллон. Туман там немного развеялся, достаточно будет выйти за забор и осмотреть окрестности. Я это смогу сделать и на задержке дыхания. Спасибо тренировкам меня уже на четыре минуты хватает.

— Не надо себя проверять, Валер, ты уже не молодой, чтобы рекорды ставить.

— Не веришь ты в меня, Ольк, не веришь. Не авторитет я для тебя, — начал он стебаться над супругой, выбрав нарочито обиженный тон.

— Верю, как в самою себя, но последний час нашей жизни хочу принять совместно, всей семьей, а не по очереди. Не хочу прожить оставшиеся дни в страдании. И девчонок жалко. Для них это всё какая-то игра и я хочу, чтобы они так и считали до конца.

Только сейчас Валера понял, что творилось в голове жены, о чем она думала, не выдавая своих мыслей ни словом, ни жестом. Оказалось, что она продумывала последний момент жизни их семьи, о котором Валера старался вообще не думать, непонятно на что надеясь. Осознание скорого конца накрыло его своим откровением. Он взял лицо Ольги в ладони и поцеловал ее в губы, ощутив солоноватый привкус слез на них.

— У нас всё будет хорошо, — Валера обнял жену. — Только я должен убедиться в этом. Не хочу, чтобы наш дом провалился в преисподнюю, — его голос дрогнул от сентиментальности момента.

— Неисправимый герой, — пошутила сквозь слезы Ольга. — Будь осторожнее.

— Считай до двухсот, — посоветовал Валера.

— Не буду, не хочу вообще отмерять время, пусть оно станет бесконечным для нас. Будь мужчиной, сдержи слово и вернись, а я пошла играть с девчонками.

— Не переживай, не в первый раз, и кстати, я вернусь голодным и это не намек.

— Через четыре минуты? Ты научился перерабатывать еду в желудке в кислород?

— Какой это желудок? — Валера похлопал себя по изрядно похудевшему животу. — Бледное подобие. Просто после прогулок на свежем воздухе всегда аппетит появляется.

— Да уж, на свежем… ладно, пообедаем всей семьей, когда вернешься.

Валера направился к гардеробу, чтобы натянуть на себя брезентовую куртку и кирзовые сапоги, в которых находиться на улице было не так опасно. Ольга ушла в спальню к детям. Оттуда сразу же раздался задорный смех. Сердце сжалось от мыслей о том, что скоро этот бункер наполнится гробовой тишиной. Валера вздохнул, нагнулся над кислородным баллоном, потравил немного газа, разогнал его рукой, чтобы смешался с воздухом комнаты, подышал и выскочил за дверь.

Кровь немного перенасытилась кислородом, вызвав эйфорическое опьянение и избыток энергии. Валера выбежал через гараж к воротам, а затем на улицу. Уличный воздух, касаясь кожи, казался теплым и влажным, замершим в безветрии. Туман почти рассеялся, открыв взгляду удивительную картину изменений, случившихся с дачным поселком. Если бы не редкие приметные места, сохранившиеся после катастрофы, то можно было запросто подумать, что это совсем другое место.

Все вокруг стало одного цвета, будто землю припорошило черно-коричневым снегом. Редкие стволы деревьев, не сгоревшие полностью, дома, не развалившиеся во время землетрясения и пожара, раскиданные по черному полю в случайном порядке, выглядели как остатки разрушенного кладбища. Крестами и склепами над могилами людей. Почему-то верилось, что такому миру кислород больше не нужен. Окружающая действительность выглядела покойно уныло и тоскливо, вгоняя в депрессию.

Валера вспомнил, что выбрался из дома не затем, чтобы предаваться эмоциям. Его ждали дома, в сохранившемся райском местечке, куда хотелось скорее вернуться. Он обежал, утопая в грязи, вокруг своего внешнего домика через соседский двор. Никаких признаков появившихся новых трещин или даже проседания грунта он не заметил. Только лужи, подогреваемые жаром прогретой земли, окружали его.

Кислорода в легких еще хватало. Валера решил, что у него есть время забраться по железной лестнице, приставленной к чердаку, чтобы осмотреться получше. Железная лестница покрылась ржавчиной и солевым налетом, оставшимся после испарения влаги. Агрессивная среда не щадила железо. Оно шелушилось ржавыми чешуйками под руками и ногами.

Валера добрался до последней ступени и огляделся. Ему пришла мысль, что мир стал похож на декорации к фильму про чужую планету. Влажный, горячий мир, в котором живут призраки умерших людей и животных, напоминающие о себе ночью пугающими завываниями. Порыв ветра снес поднимающийся от земли туман, на несколько секунд открыв место, где находилась расщелина. Валера пригляделся, но не смог ее увидеть. Ему показалось, что на том месте сейчас блестит водная поверхность. Он не стал верить глазам, понимая, что новая действительность может подкидывать любые картинки с такого расстояния.

Легкие начали требовать кислород. Валера резво слез с лестницы, забежал на кухню и спустился в дом.

— Валера, это ты? — спросила через дверь спальни Ольга.

— Нет, это не я, — пошутил он.

От самой мысли, что к ним могут зайти гости, на мгновение стало уютно, как будто удалось обмануть себя и поверить, что ничего не случилось.

— Захвати со стола свой обед и иди к нам? — позвала супруга.

Валера разделся, сполоснул руки в тазу с водой, захватил со стола тарелку, накрытую другой тарелкой, и подошел к двери. Постучал в нее костяшкой указательного пальца.

— Тук-тук, можно войти? — спросил он.

В ответ не донеслось ни звука. Валера почувствовал, что это неспроста. Он приоткрыл дверь и заглянул в спальню. Неожиданно загорелся главный свет. Из-за кровати показались веселые мордахи девчонок, наряженные в самодельные треугольные колпаки. Ольга выглянула из-за двери и громко закричала:

— С днем рожденья! С днем рожденья!

— С днем рожденья! — подхватили дети.

Валера опешил, не зная, как отреагировать на это неожиданное поздравление. До его дня рождения оставалось еще несколько месяцев. В голове закружился рой предположений, зачем надо было устраивать ненастоящий день рождения. Красноречивый взгляд жены заставил его догадаться.

— Ураааа! — выкрикнул он и схватил девчонок на руки. — Какие вы молодцы, что не забыли. У меня память совсем дырявая.

— Дырявая, — засмеялась Есения.

— А у нас для именинника подарок, — Ольга взяла в руки коробочку, наспех обклеенную разноцветной бумагой.

Валера спустил детей на кровать и взял в руки протянутый подарок.

— Интересно, что там? Я всегда хотел игровую приставку, — он аккуратно развязал бант и отогнул крылья коробки.

— Нет, там не приставка, — проговорилась Агата.

В куче наломанного вручную пенопласта лежала бутылка пива, пакет с сушеной рыбкой и открытка. Валера взял открытку в руки.

— Спасибо, девчат, что не забыли, — он подошел ближе к диодной лампе, чтобы прочитать пожелание вслух, — семья Мирошниковых желает своему мужу и папе здоровья, здоровья и еще раз здоровья, чтобы его хватало на то, чтобы любить, радоваться жизни и позволить себе бутылочку пива. С Днем Рожденья. Оля, Агата и Есения, — Валера смахнул слезу покатившуюся по щеке. — Спасибо, девчата, не ждал… что вспомните.

Он взял пиво в руки и привычным движением открыл пробку зубами.

— Ого! — удивилась Есения. — Класс.

— Папа всегда так открывает, — произнесла Агата со знанием дела.

— Но только очень редко, — Валера сделал глоток теплого пива.

Несмотря на это, оно все равно показалось ему божественно вкусным. Он протянул бутылку Ольге.

— И как ты вспомнила-то?

Ольга взяла бутылку в руки, сделала глоток и задумалась.

— Душа захотела праздника, а тут такой повод. Что там на улице?

— Нормально. Ничего подозрительного. Уныло, мрачно, душно, не то, что у нас, праздниииик!

Валера изобразил несколько танцевальных движений, заразив ими детей. Девчонки запрыгнули на кровать и принялись на ней выделывать какие-то несусветные движения, смешав танец и прыжки.

— Минуточку, я сейчас включу музыку, — Ольга открыла ящик прикроватной тумбочки, вынула из него свой телефон и включила на нем музыку.

Телефонный динамик, для людей, привыкших к полной тишине, звучал, как могучая колонка. Дети окончательно разбесились. Ольга не стала одергивать их, напротив, присоединилась к пляске, демонстрируя свои неплохие хореографические способности. Валера, чтобы не портить людям праздник тоже пытался подтанцовывать, но у него получалось, как у скромного трезвого парня на сельской дискотеке. Все что он умел, это выставлять вперед по очереди ноги и колыхаться из стороны в сторону, как камыш на ветру.

Ольга входила в раж.

— Праздника хочу! — выкрикнула она и добавила кислорода из баллона.

Кислород опьянил не только ее, но и детей. Они визжали, пытались подпевать. Постель перемешалась под их ногами. Агата упала с нее, запутавшись ногами в одеяле, и потянула за собой Есению. Девочек рассмешило падение. Они забрались на кровать снова и продолжили неистовые прыжки.

Супруга превратилась в шамана, доведшего себя до состояния транса. Взгляд ее сделался отсутствующим, и в то же время в нем светилось озарение, как будто она перешла на иной уровень восприятия действительности. Валере стало не по себе. Он бросил танцевать, допил пиво и сел на стул в углу комнаты. Бонька взирал на него из-под кровати испуганными глазами. Валера пожал плечами в ответ на немой вопрос кота, о том, когда закончится этот обряд.

Телефон начал хрипеть и вскоре затих. Экран потух. Батарея села. Ольга остановилась не сразу, как будто в голове ее продолжала играть музыка. Девчонки слезли с кровати, мокрые от пота. Волосы у них прилипли к мокрому лбу и лезли в глаза. Они смотрели на мать, продолжающую танцевать в тишине, удивленными глазами. Ольга заметила их и замерла. Зажмурила глаза и простояла несколько секунд неподвижно, словно в ожидании, когда рассудок вернется в настоящий мир.

Затем открыла глаза и осмотрелась. Взяла с тумбочки свой телефон и попыталась включить. Экран загорелся на мгновение и снова потух.

— Кончились танцы, — произнесла она, и будто потеряв силы, упала на кровать, зарывшись лицом в одеяло.

Ее начали сотрясать беззвучные конвульсии. Валера решил, что у жены случилась истерика, компенсирующая нервное напряжение.

— А что с мамой? — испуганно спросила дочь.

— Ничего страшного, переплясала лишнего. Сейчас я ей спинку почешу и всё пройдет.

Валера сел на кровать рядом с женой и залез ей рукой под майку и попробовал почесать спину. С Агатой этот прием срабатывал всегда. Ольга ревела в одеяло, как в глушитель и никак не могла успокоиться.

— Ольк, день рождения все-таки, праздник, давай веселиться, — попросил Валера, наклонившись к голове супруги.

Он понял, что напоминание о празднике еще больше расстроило ее. Задумывая его, Ольга наверняка сама не знала о том, что причина, ради которой она придумала его, обострится еще сильнее. От действительности убежать не получилось. Валера задрал майку жене выше лопаток и вытер ее краем одеяла от пота, затем почесал снова.

Кое-как Ольге удалось успокоиться. Она перевернулась на спину и посмотрела на мужа распухшими глазами.

— Прости, сорвалась, как будто с катушек съехала, — виновато произнесла она и шмыгнула носом. — Как в тумане.

— Мы с девочками решили, что ты больше не в танцах, — Валера погладил жену по ноге.

— Я что, танцевала? — искренне удивилась Ольга.

— Да, мама, ты хорошо танцевала, — похвалила Агата.

— Хорошо танцевала, — добавила Есения.

— Ну, вот, а вы меня зарубили на шоу.

— А ты что, правда не помнишь? И как баллон открыла со словами, я плясать хочу? — поинтересовался Валера.

— Да помню я, придуриваюсь просто. Про другое помнить не хочу. Сейчас, правда, как-то легче стало.

— Я так и подумал, что у тебя компенсация. Жаль я так не умею.

— Совсем не жаль. Не хотела бы это видеть, не перенесла бы рыдающего мужика. Похлеще конца света. Оставь женщинам их типичные проявления слабости.

— Это какая-то гендерная дискриминация, — Валера задрал майку жене, оголив живот, и с хлюпаньем дунул ей в пупок.

— И мне так, — попросила дочь, помня, как отец часто дул ей в живот, когда она была меньше.

— Не, Агат, у папки щетина отросла колючая, животик расцарапаю.

— А маме не расцарапаешь?

— Мама стерпит, куда ей деваться, — Валера поднялся и подошел к аккумулятору. — Всё девчата, на сегодня хватит, — и снял провод, идущий к лампе с клеммы аккумулятора.

В комнате снова стало темно. Пиво еще слегка пьянило и появился зверский аппетит. Валера вспомнил про тарелку, с которой он вошел в спальню. Нащупал ее и решил проверить содержимое при помощи зажигалки. Покрутил колесико, выбивая искры, но пламя не разгоралось. Валера ругнулся и сунул зажигалку назад в карман. Аккуратно проверил пальцами содержимое тарелки. Там было что-то мягкое и влажное. Он облизал пальцы. Это был йогурт.

— А ложки здесь есть у кого? — спросил он в темноту.

— В тумбочке посмотри, — произнесла супруга.

— Девчата, есть будете? — спросил Валера из вежливости.

— Нет, они все ели то же самое, — ответила за них Ольга.

— Я еще хочу, — тихо произнесла Агата.

— Подходите, я с вами поделюсь.

В темноте затопали детские ножки. Валера нащупал мордаху Агаты, взял ее за подбородок, чтобы не промахнуться ложкой мимо рта и угостил ее смесью из «кроличьих какашек» и йогурта. Есения подошла неслышно. В отличие от дочери она не привыкла к такому обращению и испугалась, когда Валера ухватил ее за подбородок.

— Держи ложку, ешь сама, — Валера аккуратно передал ей ложку.

Девочка съела свою порцию.

— Спасибо, — тихо произнесла она.

— Ваще не за что. Папка своих детей в беде не бросит, — произнес он, чтобы у Есении прошла робость, и появилось ощущение родства.

Оставшейся еды ему хватило на три полных ложки. Он даже вылизал тарелку, чтобы не дать пропасть её остаткам. Бонька чихнул под кроватью несколько раз. Ольга достала его и положила рядом с собой. Когда концентрация кислорода снижалась, кот начинал реагировать на нее чиханием. Из кота он превратился в настоящий детектор уровня кислорода.

Валера нащупал баллон и открыл вентиль. Раздалось слабое шипение и быстро затухло.

— Надо менять баллон, — обреченно произнес Валера.

Осталось два баллона. Один в туалете, и один на кухне. И оба были начатыми. Валера взвалил пустой баллон на плечо. Металл больно впился в выпирающие костяшки отощавшего тела. Ольга помогла открыть дверь и прошла вместе с мужем на кухню.

— Я помогу занести новый баллон, — произнесла она, хотя Валера почувствовал, что она пошла с ним не только за этим.

— Спасибо, — Валера скинул баллон с плеча, не сильно заботясь о дорогом ламинате на полу.

Наощупь добрался до кухонного шкафа, открыл его и достал фонарик. Поставил его на попа на стол, чтобы свет, отражаясь от потолка, рассеивался по всей комнате. Ольга села за обеденный стол и подперла голову руками.

— Как это страшно, — произнесла она тихо. — Столько пережить, чтобы просто отсрочить. Зачем?

— Ольк, не раскисай. У нас еще есть время. А еще я в детстве читал книги про подводников, им приходилось во время войны подолгу находиться на глубине, чтобы враги не потопили. Так вот, люди из-за недостатка кислорода просто засыпали. Мы не будем мучиться и страдать, если сами себя не накрутим.

— Ты в это веришь? — Ольга подняла лицо и посмотрела на мужа.

— Во что именно?

— В то, что подводники не мучились?

— Да, абсолютно.

— Ладно, все равно перспектив в этой жизни не было никаких, хоть помрем и останемся лежать в семейном склепе, — Ольга откинула назад волосы и размазала ладонями слезы по щекам.

— Мне вообще-то плевать, что станет с моим туловищем после смерти. Пусть его хоть собаки съедят, все польза.

— Нет, Валер, ты что, я так не хочу. Было бы здорово, если бы через сто лет люди наткнулись на наш дом и увидели наши аккуратные трупы, держащиеся за руки, это было бы так романтично. Истории всякие потом придумали бы про нас.

— Ну, ты даешь, Ольк, — искренне удивился Валера. — Тебя интересует то, что ты никогда не узнаешь.

— Я хочу, — Ольга понизила голос, — помереть уверенной в том, что так и будет. Ты же не хочешь, чтобы я и на том свете тебе доставала?

— Ты меня и на этом не доставала.

— Спасибо, — Ольга поднялась, подошла к мужу и уткнулась ему в плечо.

— Забыли уже зачем пришли сюда. Там сейчас дети задохнутся, пока мы с тобой готической романтикой занимаемся.

Валера ухватился за баллон со стороны вентиля и приподнял его. Ольга взялась с обратной стороны. Они занесли его в спальню и уложили рядом с кроватью.

— Девчата, с этой минуты никаких активных физических занятий, танцев и прочего. Экономим кислород и побольше лежим, рассказываем анекдоты, сказки, пересказываем книги, фильмы и все такое. Помните, сон — лучшее лекарство.

— От бессонницы, — фыркнула супруга.

— А лего можно собирать? — спросила Агата.

— Можно, но только в том углу, в котором никто не ходит. У меня уже все ступни болят от вашего лего.

— Думаю, на твои просьбы откликнется только кот, — пошутила Ольга. — Ему дрыхнуть целыми днями не привыкать.

— Я хочу понемногу снижать концентрацию кислорода, тогда и спаться будет лучше, — шепнул на ушко жене Валера. — И поменьше есть надо. На переваривание тоже много кислорода уходит.

— Это уже не жизнь какая-то.

— Зачем-то нас Бог оставил на этом свете, что же мы так легко сдадимся?

— Ладно, но запомни, в конце мы должны держаться за руки.

— Обещаю.

Жизнь в подземном бункере потянулась однообразными длинными сутками. Валера рассказал все истории, которые знал. Ольга пыталась тоже рассказать что-нибудь из последних просмотренных сериалов, но путалась, смешивая сюжеты из разных фильмов. Приходилось выдумывать свои истории, только чтобы в комнате не повисала тишина. От нее становилось не по себе. Возникало ощущение, что за дверью уже стоит старуха с косой и ждет, когда тишина станет могильной.

В одну из ночей до слуха донесся шум урагана, бушующего на поверхности. Он свистел в пустых комнатах внешнего домика, передавая по трубам воздуховодов звенящую вибрацию. Агата и Есения, испугавшись страшных звуков, забрались в кровать к родителям, где проспали до самого окончания стихии.

На следующий день Валера решил проверить его последствия, а заодно собрать выставленную накануне посуду для сбора воды. Выбравшись наружу, он первым делом заметил, что стало намного прохладнее. Погода еще больше стала напоминать прежнюю, до катастрофы. Валера решил, что стоит проверить уровень кислорода, очень хотелось верить в чудо. Он проверил его зажигалкой, чиркнув колесиком несколько раз. Чуда не произошло. Кремний разлетался искрами, не поджигая газ.

Валера вернулся домой, ничего не рассказав о своем эксперименте. Не хотелось, чтобы у Ольги, так же, как и у него сейчас появилась и сразу же рассыпалась в прах надежда.

— Как там? — спросила Ольга.

— Холодает, — ответил он. — Скоро будет так же, как и раньше.

— Я на улицу хочу, — пропищала Агата.

— И я хочу на улицу, — повторила за ней Есения.

— Пока рано, девчат. Подождите еще недельку, — посоветовал им отец.

Через два дня закончился кислород в баллоне, который находился в спальне. Пришлось принести последний из туалета и пользоваться им на две комнаты. С растущей тяжестью на сердце, Валера замечал, как с каждым перемещением баллона он становится все легче и легче. И вот в какой-то миг он осознал, что кислорода в нем осталось максимум на одни сутки.

Чтобы сказать об этом Ольге, он вывел ее на кухню. Руки у него тряслись от волнения, голос подводил.

— Я поняла, Валер, — упредила она его, почувствовав, как мужу нелегко сказать об этом. — Сегодня?

— Максимум до завтра.

— Как проведем этот день?

— Я принесу воды с улицы, нам надо будет помыться хорошо. Устроить настоящий банный день и переодеться во все чистое, — Валера взял в руки стакан с водой, чтобы промочить пересохшее от волнения горло. Руки у него мелко тряслись.

— Я чувствую на душе печальное торжество, — призналась Ольга.

— Я не могу сказать, что у меня торжество. Чувствую себя, как человек, которого сегодня хотят расстрелять. И, кажется, мой кишечник хочет из-за этого разразиться диареей.

— Крепи стул и нервы дорогой, сегодня они нам понадобятся, как никогда.

— Над нервами я еще кое-как властен, но за стул не могу отвечать, — Валера загремел пустыми ведрами. — Я за водой.

— Я буду ждать тебя здесь, — Ольга вдруг поняла, что не хочет идти в спальню к детям.

— Жди.

От своего дома, до соседского, в котором во дворе находился бассейн, Валера, раз за разом, настилал из разного материала дорожку, чтобы успевать бегом набирать воду на задержке дыхания. Дожди регулярно наполняли бассейн до краев. А в последние дни вода в нем остыла до приемлемой температуры, хоть забирайся и плавай.

Валера добежал по грохочущему листовому железу, оставшемуся от забора, по битым кирпичам до бассейна, нагнулся и зачерпнул воды. В отражении воды мелькнуло лицо совсем не похожее на лицо Мирошникова Валеры. Темные круги впалых глаз, заострившийся нос, разросшаяся щетина. Игра воображения подкинула идею, будто он это и не он вовсе, а человек с его воспоминаниями, совсем не похожий внешне. Валера мотнул головой, выгоняя из нее дурацкие мысли и вернулся в дом.

Чтобы набрать воды в ванную, ему пришлось сделать пять вылазок. В последний раз ошалевший кот чуть не выскочил в дверь на улицу. Валера едва успел поймать его и вернуть в дом. Кот за это фыркнул и расцарапал ему руку.

— Чувствует что-то, — заметила Ольга неадекватное поведение животного. — Говорят, кошки перед смертью покидают дом.

— Мама, а что, Бонька уже старый?

Агата некстати услышала замечание матери.

— Да, дочь, уже старенький, — соврала она, ругнув себя за неосмотрительность.

Смысла экономить свет больше не было. Валера собрал все фонари и телефоны, в которых еще остался заряд, чтобы светить ими в ванной. Ольга начала купать девчонок. Валера сидел на кухне и старался не думать о том, что их ждало. Получалось плохо. Мысли перескакивали на тему скорой смерти произвольно. Он вздыхал каждый раз, когда это случалось. Хотелось жить самому, но еще больше хотелось, чтобы жили дети. Смерть их в таком возрасте казалась совершенно противоестественной.

Ольга вывела в кухню накупанную Агату в чистом платьице и встретилась взглядом с мужем. В ее глазах стояли слезы. Она смотрела в спину дочери со скорбью и теплотой. Из ее легких вырвался глубокий вздох.

— Валер, расчеши Агате волосы, — попросила она и поспешила вернуться в ванную.

— Угу, — выдавил из себя с трудом Валера.

Агата протянула отцу расческу и встала к нему спиной.

— Чеши, — попросила она.

Трясущиеся руки выдавали его волнение. Расчесывание у него получалось плохо.

— Пап, больно, — не выдержала Агата.

— Прости, дочь, больше не буду, — Валера потряс руками, будто хотел стряхнуть с них напряжение.

— У мамы тоже руки тряслись, когда она шампунь набирала.

— В нашем возрасте это бывает, не обращай внимание, — на ходу придумал Валера.

Он сделал над собой усилие, чтобы успокоиться и закончить порученное ему дело. Не успел Валера расчесать Агату, как Ольга помыла и принарядила в агатино платье Есению и тоже попросила расчесать ребенка. Он и ее привел в порядок. Пока они ждали, когда помоется мать, Валера накормил детей сладостями. Ему самому кусок в горло не лез, наоборот, даже подташнивало из-за постоянной внутренней «трясучки».

— Иди, я тебе воды оставила, — Ольга вышла из ванной в халате, с намотанным на волосы полотенцем, совсем, как раньше.

Валера не стал встречаться с женой взглядом, наперед зная, что и она не будет смотреть ему в глаза. Мылся он автоматически. Мысли никак не хотели переключаться хоть на что-нибудь отвлекающее от предстоящего события. В голову лезло всё, что хранила память. Ярче всего вспоминался эпизод у роддома, когда он встречал Ольгу с «кульком», в котором была их дочь. Трогательный момент, когда он осознал, что между ним и женой появилась еще одна жизнь, связывающая их. Валеру корежило от мыслей о том, что ему предстоит самостоятельно сделать то, что убьет Агату. Пусть у него и не было другого выбора, она бы все равно умерла, истратив последний кислород, но смерть ребенка казалось ему невыносимо противоестественной вещью.

Валера помылся, вымыл за собой ванну, расставил по полкам все, что было не на месте. Выходить не хотелось. Сил не было смотреть на свою семью в последний раз. За дверью начал орать Бонька. Создавалось такое ощущение, что он знал наперед обо всем и не хотел этого видеть. Валера толкнул дверь ванной.

— Что у вас кот орет? — постарался он спросить будничным тоном.

— На улицу просится, — ответила Агата. — Дурачок, забыл, что там дышать нечем.

— Точно, дурачок, — согласился с ней отец.

Кот вертелся возле двери, издавая горловые звуки, как в период мартовских переживаний. У него явно обострились суицидальные желания.

— Я его выпущу, — решил Валера.

— Нет! — в один голос выкрикнула женская часть семьи.

— Папа, он задохнется, — нравоучительным тоном произнесла Агата.

— Валер, ты есть будешь? — спросила Ольга бесцветным голосом.

— Нет. Аппетита совсем нет.

— У меня тоже, — супруга сжала губы, борясь с порывами желания расплакаться.

— Мам, пап, а вы чего такие? — Агата заметила, что родители ведут себя неестественно.

Ольга прикусила губу и не смогла ответить. Валера подошел и погладил Агату по голове, затем и Есению.

— Девчата, сегодня хороший день, который надо провести с удовольствием. Давайте придумаем, как это сделать? Хотите, мы сейчас выложим на стол все сладости, которые у нас остались?

— Да, — раньше всех ответила Есения.

— Молодец, понимаешь толк в удовольствиях, — Валера открыл холодильник, используемый как обычный шкаф, сгреб в охапку все, что в нем лежало и бросил на стол. — Вуаля!

— Ух ты! — Агата полезла разбирать упаковки. — Сухарики беэээ, какашки беэээ, а это чё? — она показала пачку с волокнами сушеной рыбы, пивной закуски.

— Это соленое, рыба, — пояснил ей отец. — Дай мне, это шоколадка для взрослых.

— Фу, беэээ, — Агата протянула отцу пачку, брезгливо держа ее двумя пальчиками.

— Ольк, а что там у нас с пивом, есть еще? — спросил Валера.

— Две… бутылки… осталось, — произнесла она, сглатывая после каждого слова.

— Так неси их сюда, чего добру пропадать.

Ольга принесла бутылки. Валера открыл одну для себя, вторую протянул жене.

— Тяпни, когда в другой раз получится.

Ольга одарила его красноречивым взглядом, но бутылку взяла. Валера тянул пиво, наслаждаясь его вкусом. Дети ворошили упаковки, и уже перемазались в шоколаде и еще Бог весть чем. Алкоголь не брал даже намеком, да и не хотелось пьянеть. Хотелось наслаждаться каждым моментом, смотреть на детей, жену и ни о чем плохом не думать.

Кот снова начал чихать, намекая на низкий уровень кислорода. Его чих сработал, как команда к следующему действию. Валера поднялся из-за стола.

— Ну, ладно, девчата, пора и баиньки, — руки у него снова затряслись.

Он зачем-то решил собрать упаковки со стола, потом понял бессмысленность своих действий и оставил их на столе.

— Пойдемте девочки в спальню, — Ольга взяла детей за руки. — Сегодня ляжем спать нарядными.

— Зачем, ма? — удивилась Агата.

— Ну, сегодня день праздничный, и вы, и мы с папой ляжем спать нарядными.

— А вы какие-то сегодня с папой невеселые.

Валера не услышал, что ответила Ольга дочери. Он остался в кухне, чтобы подготовиться к событию. Для начала он вышел на лестницу и открыл люк. Вернулся и прошел в подсобку. Опустил платформу на несколько сантиметров и вышел, прикрыв за собой дверь. И все равно он испытал кратковременный приступ удушья из-за попавшего в гостиную воздуха из подсобки, лишенного кислорода.

Валера вернулся в спальню. Слабый свет телефонного фонарика едва освещал комнату. Ольга сидела подле кровати, на которой лежала Агата и гладила ей волосы. Зрелище рвало душу. Валера не знал, что делать в этот момент. Он тоже подошел к дочери, провел ей ладонью по волосам и поцеловал в лоб. То же самое сделал и с Есенией.

— Спокойной ночи, девчата, — пожелал он им и лег на свою кровать.

Ольга поцеловала Есению и легла рядом с мужем. Она беззвучно ревела.

— Странные вы какие-то сегодня, — произнесла Агата.

— Сегодня по календарю день странного человека, стараемся соответствовать, — ответил отец и сжал в ладони руку жены, — засыпайте, и до встречи.

— До встречи… девчат, — еле выдавила из себя Ольга.

У Валеры потекли из глаз слезы. Он вытирал их краем одеяла, но они не заканчивались.

Кислород заканчивался быстрее обычного из-за того, что подсасывало в дверные щели воздух из остальной части дома, в которых он уже начал смешиваться с атмосферным.

Валера лежали с Ольгой, взявшись за руки и ждали, когда дети уснут. Жена неотрывно смотрела на Агату. Сон начал одолевать их против воли. Дети, как будто уже спали.

— Пора, — тихо произнес Валера

Ольга ухватила его за руку.

— Еще минутку.

— У нас будет время. Все произойдет не так быстро, как ты думаешь.

Ольга отпустила его. Валера открыл вентиль баллона и вдохнул прямо из него, побоявшись, что дыхания может ему не хватить успеть открыть обе двери и вернуться в спальню. Они с Ольгой договорились умереть, взявшись за руки, предполагая, что и в загробный путь из-за этого они проследуют вместе.

Валера скорым шагом с фонарем наперевес дошел до кухни и открыл дверь. Черное пятно скользнуло мимо его ног и выскочило по лестнице наружу. Кот решил принять смерть за пределами дома. Валера дошел до подсобки и открыл ее дверь. Порыв сквозняка ударил ему в лицо.

Он бросился в спальню, держась из последних сил. Оставил открытой дверь и лег рядом с женой, взявшись за ее ладонь. Ольга повернулась к нему лицом.

— До встречи, Валер.

— До встречи, Ольк.

Он хотел поцеловать супругу, но почувствовал сильное головокружение и потерял сознание.