Выжившие

Глава 24 Отход

Вова уже даже не нервничал, он паниковал.

Когда началась пальба, он завел «Оку» и без проблем выехал из деревни. Впрочем, нет, там пришлось попотеть, чтобы никуда не влететь и не застрять.

Тем не менее, машинка вырулила на дорогу и помчалась от деревни в сторону поселка.

Пока Вова ехал, слышал канонаду в деревне. Женя устроил не просто отвлекающий маневр, а настоящую войну, и это Вове совершенно не нравилось — как он выберется вообще, если с ним, судя по пальбе, вся деревня воюет?

Добравшись до небольшой горки, «Ока» не без труда залезла на нее, а затем, спустившись с горки вниз, Вова не стал ее глушить, остановил и, выскочив из салона, побежал назад.

В деревне все еще продолжали палить, мелькали отсветы автомобильных фар, вспышки выстрелов.

Вова схватился было за рацию, но сообразил, что раз в деревне происходит такое — Жене сейчас не до разговоров и отвлекать его не стоит.

В какой-то момент все вдруг смолкло. Выстрелов слышно не было, но в деревне продолжали мельтешить огни — кто-то бегал с фонарями, был слышен рокот моторов.

Вова переминался с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Возвращаться? Искать Женю? Ехать в поселок и грузиться?

Он вновь схватился было за рацию, но тут заметил какую-то неясную тень вдалеке. Тень двигалась по обочине дороги и вроде в эту сторону.

«Калаш» сам собой прыгнул в руки, Вова сместился в сторону, залег на траву.

Тень приближалась. Неизвестный был один, а запыхался он так, что его тяжелое дыхание не услышал бы только глухой.

Человек уже был в паре десятков метров, и Вова теперь смог его разглядеть. Знакомые, хоть и жутко грязные шмотки, узнаваемая походка и главная примета — АУГ на груди.

— Жень! — окликнул его Вова.

Женя мгновенно остановился, схватился за оружие, но он тут же себя одернул.

— Ну наконец-то, — прохрипел он, — я уж думал все, придется до поселка пешком чесать.

— Ты чего так долго?

— Да… получилось так. Зато шороху навел — мама не горюй. Тачку то увел?

— Увел, — кивнул Вова.

— Где?

— Да под горкой стоит. Слышишь?

И действительно, стоило только прислушаться, и тарахтение мотора «Оки» стало слышно.

— Отлично, — выдохнул Женя, вновь набирая скорость, — все, давай к тачке бегом!

Они вдвоем сбежали вниз, Вова плюхнулся за руль, Женя на пассажирское сидение.

— Ходу, ходу! — скомандовал он.

Вова послушно тронул машину.

— Думаешь, увяжутся следом?

— К бабке не ходи, — кивнул Женя, — вопрос только в том, сколько у нас времени есть…

Пока ехали, по рации вызвали Аню и Аську, велели им вытаскивать припасы на улицу. Благо Женя, когда накануне бегал за обедом, догадался показать им, как пользоваться рацией, и оставил ее на нужном канале.

Так что когда «Ока» подкатила к дому, на крыльце их уже ждала куча баулов, а девушки и Мегакиллер были собраны в дорогу.

Женя выскочил из машины, бросился к торбам, на ходу скомандовав:

— Грузимся, быстро! Ась! Ты к дороге. Гляди и слушай машины. Если появятся — сразу предупреждай.

— Хорошо, — девушка поковыляла к дороге.

Ну и правильно — с ее раной в погрузке участвовать не стоит. Зато на «шухере» от нее будет куда больше пользы.

Багажник «Оки» забили быстро. Ну, там и места толком нет. Все остальное пошло на крышу.

Вова, грузивший и крепивший баулы, судорожно соображал, куда девать все то, что осталось в «кореянке». А ведь там в багажнике и на заднем сидении полезностей было даже больше, чем в Женином «Черокезе». В «Оку» с учетом багажника и на крыше это все не поместится…даже пассажирам на колени.

Нужно думать над еще одной тачкой, без вариантов.

Со стороны деревни что-то грохнуло, причем серьезно так.

— О! Нарвались! — обрадовался Женя. — Давайте быстрее, времени у нас в обрез.

— Что это было? — спросила Аня.

— Граната, — ответил Женя.

— Граната? — не поняла она.

— Оставил гостинец на дороге. Если в нашу сторону кто-то полезет, будет бум. Собственно, он и случился.

— Там люди, что ли, подорвались? На твоей гранате? — переспросила Аня.

— Не на моей. Я у них ее отжал, — оправдался Женя.

— Жень! Там же люди могли погибнуть! — возмутилась она.

— Что значит «могли»? — возмутился в свою очередь Женя. — Наверняка погибли. А главное, тачка их повредилась и теперь дорогу перегородила.

— Ты… — Аня пыталась подобрать слова, но Вова учуял, что назревает скандал, и быстро его нейтрализовал:

— В деревне бандиты какие-то засели. Местных постреляли, пили, бедокурили…

Аня мгновенно замолчала. Против уменьшения популяции бандитов она ничего не имела. Ну еще бы, «вороны» на трассе пошатнули ее веру в гуманизм и святость человеческой жизни.

А вообще, жизнь человека важна, без вопросов, но среди людей есть такие, кого и человеком то назвать сложно. Звери в людском облике. И Вова считал, что таких жалеть, проявлять к ним жалость и милосердие — неправильно. Да они сами это милосердие как слабость расценят. И от них не стоит ждать благодарности, только удара в спину.

Все бегали, как заполошные, таская к машине остатки припасов. Аська на дороге пока не поднимала тревогу, что Вову и Женю очень радовало. Значит, застряли преследователи на дороге или банально боятся ехать дальше, опасаясь, что где-то еще «сюрпризов» натыкано.

Ну, или пешком идут.

Как бы там ни было, а группа «выживальщиков» успела собрать свои пожитки. Женя заменил Аську на дороге и та поковыляла к «Оке», полезла, охая, на заднее сидение, где уже были Аня с братишкой.

Вова затягивал найденными в доме веревками последние баулы на крыше машины, и затем махнул Жене:

— Уходим!

— Заводи! — кивнул тот, продолжая следить за дорогой к деревне.

«Ока» засвистела, запыхтела, но завелась.

Тут же к ней подбежал Женя, плюхнулся на переднее сидение.

— Ну, едем? — спросил он.

— Едем, — буркнул Вова.

Все же движок этой машинки был совсем никакой. После двухлитровой «Леганзы» ехать на однокубовой «Оке» было, мягко говоря, непривычно. На груженой однокубовой «Оке» — тем более.

Колеса заскребли по грязи, мотор заревел на высоких оборотах, но машина с горем пополам смогла двинуться с места.

— Если где-то грязи будет больше чем надо или горка — кабздец, застрянем,– предупредил Вова.

— Ну, горки есть, — задумчиво ответил Женя, вспоминая дорогу, по которой ехали в поселок на его «Черокезе», — грязь тоже была, но не сказал бы, что там проехать тяжело…

— На «Черокезе» не тяжело, — хмыкнул Вова, — а на этом корытце…

— Да ладно, не паркетник же, — рассмеялся Женя, — какой никакой клиренс даже есть.

— Ага, нашел вездеход! — фыркнул Вова.

Тем не менее, вопреки его опасениям, «Ока» двигалась шустро, особенно когда разогналась. Управлять ею тоже было не сложно, особенно если сравнивать с «кореянкой». Но…гидроусилитель руля, АБС, ширина, обеспечивающая стабильность машины на дороге, мощный движок — всего этого в отличие от «кореянки» на «Оке» не было, и Вове приходилось вспоминать навыки вождения отечественных автомобилей, да еще и не полноценных, а…вот таких эконом-бюджет-огрызков.

Он вел «Оку», мертвой хваткой вцепившись в руль, щуря глаза, всматриваясь на дорогу впереди, освещаемую светом, мягко говоря, не лучших фар.

Вова старался сильно не разгоняться, памятуя, что тут есть хоть и не особо крутые, но все же подлые повороты, но и не тащиться как черепаха, чтобы не застрять в первой же попавшей луже.

Он был всецело сосредоточен и совершенно потерял ощущение времени.

В чувство его привели частые и яростные щелчки зажигалки.

Бросив быстрый взгляд на товарища, Вова увидел, что у Жени руки прямо ходуном ходят, будто с перепоя.

Хотя нет, даже еще хуже. Его прямо-таки била дрожь, словно при Паркинсоне. Он чиркал зажигалкой, но у него ни хрена не получалось, а когда, наконец, огонь появился, он никак не мог попасть им к кончику сигареты, чтобы прикурить.

Не отвлекаясь от дороги, Вова выхватил сигарету у Жени, отобрал зажигалку, подкурил и сунул сигарету назад Жене в зубы.

— Спасибо, — облегченно выдохнул тот, и тут же втянул в себя сигаретный дым.

Вова бросил быстрый взгляд в зеркало — на заднем сидении троица успела вновь задремать. Ну еще бы — время ведь позднее или, что правильнее, раннее. До рассвета всего ничего.

— Окно открой! — бросил Вова.

— А? — Женя, сидевший, словно статуя, нахмурился.

— Окно, говорю, открой! — повторил Вова.

— Какое окно? — не понял тот.

Вова дотянулся до ручки и спустил вниз стекло в пассажиркой двери. Благо ширина «Оки» была никакая, ему толком даже наклоняться не надо было.

— Оу… — до Жени дошло, что от него хотели.

— Ты как, в норме? — поинтересовался Вова, не поворачивая головы. — Руки ходуном ходят.

— Да вроде… — ответил Женя, и вдруг его словно прорвало: — Ох мля…ох ты ж епт…надо же было такое учудить…у-у-ух…

— Ты чего? — Вова не на шутку испугался за приятеля. Чего это с ним?

— Да только дошло, что вытворял, — дрожащим, срывающимся голосом ответил Женя и схватился за голову, будто боялся, что у него глаза вывалятся.

— Да что вытворял-то? — все еще не понимал Вова.

— Да пальба эта вся, скаканье под пулями. Твою ж дивизию, Боб! Ведь как не сдох только, а?

— Ну не сдох ведь, — Вова понял, что происходит: похоже, заряд адреналина, который держал Женю, закончился, и у него начались лютые отходняки.

— Не сдох, не сдох, — повторил Женя, принявшись качаться на кресле, как кататоник, — но бляха-муха! Это ж надо было так…ух, блин…

Он вновь закрыл лицо руками, принялся тереть его.

Вова вспомнил, что во время страйкбольных игр на Женю иногда накатывало — он начинал чудить. Назвать его поступки иначе, как безрассудными, было нельзя: перепрыгнуть лифтовую шахту в недостроенном здании, чтобы зайти противникам сзади, залезть в болото, выбраться на высоченную башню, подготовленную под снос и шатающуюся от малейшего ветерка… Это лишь часть того, что Женя чудил.

И кстати, после того, как игра заканчивалась, Женю отпускало, у него так же тряслись руки. Хотя нет, сейчас его било так, будто током шарашит… Что ж такого он учудил в деревне, что его так трясет?

— И ведь главное! Главное! — продолжал бубнить Женя. — Ведь чудом не пристрелили. А еще думал, как им тачки повредить? Или даже угнать их… А ствол! За стволом чуть не ломанул!

— Что еще за ствол? — спросил Вова.

Он понимал — Жене надо проговориться, выплеснуть все то, что накопилось, объясниться, рассказать, что случилось, чем, как и зачем он рисковал. Обычно когда выговоришься, то сразу отпускает, вот Вова и подбадривал его — пусть говорит, авось полегчает…

— Да в ЗИЛке сидели эти опричники… А я по ним долбить начал. Ну, чтобы внимание привлечь, оттянуть туда всех, чтобы ты мог проскочить, — начал рассказывать Женя, — и случайно один из них «Калаш» выронил. Так я чуть за ним не ломанулся…

А вот это за Женей водится. Не то чтобы жадный он, а…как бы правильно сказать? Сам он шутил, что «не жадный, а гномовитый». И зная это качество, легко представить, какие ломки у него начались, когда он увидел «ничейный» автомат, который можно подрезать себе…

— Да хрен с ним, с автоматом… — Женя повысил голос, махнув рукой.

— Тише ты! Спят же остальные! — шикнул на него Вова. Не хватало еще всех разбудить, когда Женя разбушевался. Паника — штука такая, очень заразная.

Женя воровато оглянулся, повернул голову назад и замер в кресле, поник.

— Ну не полез же, оставил «Калаш» в покое? — принялся провоцировать его Вова.

Нельзя было оставлять товарища в таком состоянии. Ему нужно расслабиться, а он все еще зажат, как пружина.

— Да оставил…и херня это все, — вздохнул Женя, поднеся трясущимися руками сигарету к губам, — и «Калаш», и перестрелка…а вот с гранатой я вычудил…

— А что с гранатой?

— Да нашел на одном из покойников и решил во время отхода заложить, а ни проволоки, ни нитки, ни лески с собой нет, — пояснил Женя, — ну я чеку выдернул, привалил ее всяким хламом — досками, камнями…прямо на дороге. Чтобы те, кто за нами поедут, напоролись, — он вновь затянулся сигаретой. — Вот ведь кретин, твою-то мать…как только не взорвался?

Вова представил, как Женя устраивал ловушку — в темноте, впопыхах… Смог бы он сам такое сотворить, зная, что одно неосторожное движение, и граната тебя самого превратит в дуршлаг? Нет, не стал бы он так рисковать. Вон, во время страйкбольных баталий ему не всегда удавалось растяжку поставить. Да и Жене, кстати, тоже… Все же они не саперы, не минеры, не профессиональные военные. Так, вершков нахватались и игрались в свое удовольствие… А тут…

— И как только не рванула…как не рванула? — качаясь в кресле, уставившись в одну точку, повторял Женя.

Он дернулся, перестал качаться, когда дотлевшая до фильтра сигарета обожгла ему пальцы.

Женя тут же выкинул ее в окно, достал следующую и прикурил.

Хоть руки у него все еще дрожали, зажечь огонь он смог всего с третьей попытки и прикурил сразу.

— Что сделано, то сделано, — философски заметил Вова, — главное — живой остался.

— Это да, это да, — согласно закивал Женя, — но все же…

— Жень! Риск всегда есть. Даже тогда, когда его не ждешь. Нас вон мертвяки сколько раз сожрать пытались? Та тварь, что на твой «Чероки» упала? А с «воронами» когда пострелялись? У нас вариантов подохнуть было столько, что страшно представить. Да только живы же пока?

— То-то и оно, что «пока».

— Ну ведь не подохли? Живы ведь? И будем жить дальше, если не налажаем. Ведь так?

— Ну…да…

— Вот и думать надо, что делать дальше. Давай, включайся, пораскинь мозгами. Жить ведь хочешь?

Женя кивнул.

— Ну тогда все. Что было, то было. Забудь и выкинь из головы. Думай, что будет. Со стволом у тебя что? Сломал?

— Что? Ствол? А, нет…нормально все. Глушитель только приказал долго жить да патронов хренову кучу спалил. А так…

— Магазины зарядил?

— М?

— Магазины, говорю, снаряжены или пустые?

Женя хлопнул себя по карманам, где были магазины к АУГу.

— Пустые… — сказал он.

— Ну так давай, снаряжай! Чего без дела сидишь? Докурил? Работай давай!

Женя закивал головой, сделал глубокую тягу и выбросил недокуренную сигарету в окно, закрыл его.

Затем принялся вытаскивать магазины, которые растыкал по карманам.

Вова, стараясь не отвлекаться от дороги, так как темень сгустилась еще больше, все же поглядывал в его сторону.

Женя заряжал магазины. Не спеша, патрон за патроном наполнял их. Благо какое-то количество патронов еще имелось… Пальцы его все еще дрожали, но по сравнению с тем, что было, гораздо меньше.

— О! — рыская в поисках еще одного магазина, он нашел трофейный энергетик. — Будешь?

Он протянул банку Вове, но тот покачал головой:

— Нет… Знаешь ведь, я эту гадость не люблю… Газировку бы и шоколадку.

— Чего нет, того нет,– Женя вскрыл банку, сделал из нее большой глоток и довольно ухнул: — Фу-у-ух, хорошо…ух, как проняло! Будто коньяку сотку вжарил.

Вова ничего не ответил. Приятеля вроде как отпустило, что не могло не радовать.

Не отрывая взгляда от дороги, он запустил руку в карман, выудил сигарету и зажигалку, прикурил и, чуть открыв окно, выпустил дым в щель.

Тьма снаружи продолжала сгущаться.

Правду говорят, что перед рассветом самое темное время, вот только до рассвета еще ого-го сколько.

И чертовы фары «Оки» светят так, будто в них лампочки-экономки, которые бабки в подъезде вкручивают, и они не для того, чтоб на площадке светло было, а чтобы просто были.

Как бы там ни было, а по прикидкам Вовы они проехали уже половину пути. Конечно, он дорогу особо не помнил, когда ехали в поселок на «Чероки» — он тогда часть пути дремал, да и состояние было такое, что не до запоминаний дороги. Но тем не менее Вова был уверен — трасса и его «кореянка» уже недалеко…