Выбор за нами

Глава 7

27 сентября позже всех других Высших учебных заведений в Империи свои двери перед студентами распахнул Рязанский Имперской институт. Причина этого была банальна — здание не успели построить раньше. Но и так институт был построен просто в нереально короткие сроки. Правда, из всех зданий были доступны пока только главный корпус и южное крыло. Но это не страшно. Первому курсу остальные два крыла пока без надобности. А через год институт уж точно построят.

Имперский институт должен готовить будущую элиту Империи — ее гражданских управленцев. Очень много родителей из самой что ни на есть элиты в процессе постройки института бурно возмущались, что столь важное для Империи учебное заведение строят в какой-то провинциальной Рязани. Они то желали видеть своих чад в одной из столиц. Однако Император остался непреклонен и тверд. Имперский институт будет именно в провинциальном губернском городе и никак иначе. Империя состоит не только и не столько из двух столиц. И управлять будущим управленцам придется скорее всего именно в провинции, а не в столицах. А кому что-то не нравится, так есть прочие университеты и институты. И, конечно, кроме детей высокопоставленных особ в составе первого курса было много юношей из разночинцев, показавших определенные способности и наклонности.

Свет оказался недоволен решением Императора. Свету вообще все больше переставала нравиться политика Михаила II. Свет все чаще стал высказывать свое недовольство. А наряду с князьями, графами и баронами поднимала голову богатая буржуазия. И в будущем это могло стать проблемой.

Григорий Дмитриевич Долгин стоял в задних рядах присутствующей толпы. По сторонам и чуть сзади него находились два дюжих экспедитора, настороженно посматривающих по сторонам. Вообще сегодня в Рязани ждали приезда Императора, но визит не случился. Михаил II задержался в Первопрестольной и будет только через два дня. Открытие института из-за этого приказано не откладывать. И так учебный год в новом ВУЗе начнется на месяц позже обычного.

Данный институт в Рязани был далеко не первым, к коему Концерн имел отношение. В городе имелся еще один ВУЗ. К нему, к Рязанскому пединституту Концерн как раз имел отношения намного больше. Концерн, сам командир и некоторые из его команды выступили одними из спонсоров постройки Педагогического ВУЗа. А Имперский институт Концерн просто строил как подрядчик. Князь вообще привнес в технологии строительства немало. Сам же Долгин в этот раз приехал в Рязань больше по делам фармацевтического завода Концерна. А посещение Имперского института было просто совмещением с первой целью.

Вообще и без Концерна Империя тратила с каждым годом все больше денег на образование. Впрочем, достичь показателей европейских стран России в обозримые сроки вряд ли удастся. Да и как это сделать, если 75 % населения проживает в деревне? Тут задача не на одно десятилетие. С пацанами то нормально, а вот про девок у многих крестьян особое мнение. Типа, девок учить — только портить.

Кроме Императора открытие Имперского института мог посетить Петр Аркадьевич Столыпин, Министр Внутренних дел, но его поезд задерживался по каким-то причинам где-то на дистанции от Пензы до Моршанска. Вообще после того, как Столыпин возглавил Министерство внутренних дел, стало окончательно понятно, почему он был обязан всплыть наверх при любой власти. Петр Аркадьевич был человеком неуемной энергии. В задачи МВД, которое он возглавил, входило не только «держать и не пущать». Министерство внутренних дел являлось еще и главным ведомством в переселении крестьян за Урал. И вот тут Столыпина пришлось даже придерживать за штаны. Министерство под его руководством разработало было обширную программу переселения малоземельных крестьян на Дальний Восток. Что уж там за источники сведений об этом крае были у Столыпина неизвестно, но то количество крестьян, которое планировалось по новой программе, дальневосточные власти в год переварить были явно не в состоянии. Более того крестьян средней полосы России нужно было учить хозяйствовать на Дальнем Востоке заново. Причем фактически насильно. Дело в том, что если в первые годы не заставить новопереселенца действовать не так, как он привык хозяйствовать в своей старой общине, а так как нужно именно тут, то скорее всего на новом месте у него на земле ничего не вырастит кроме травы и сорняков. Более того, поселенец скорее всего разорится и потом постарается вернуться в свою старую общину, разнося слухи о том, как паршиво жить на окраине Империи, оправдывая свою дурость. Так уж сложилось, что крестьяне в первую очередь верят такому же крестьянину, потом прессе и только потом официальным властям. А то, что это обратный переселенец неправильно вел хозяйство, а потому и разорился, как-то утекает из виду.

В общем новых переселенцев нужно было заставлять работать по-новому. А в планах Министерства этого не было. И планы были прямо таки наполеоновские. Поэтому с подачи князя Агренева и еще пары высших чиновников конец июля и август 1910 года Столыпин провел в поездке по Дальнему Востоку. Там как раз в это время идет жатва и начинаются обильные дожди, которые жатве и прочему сильно мешают. В этот год в Приамурье, правда, обошлось без большого наводнения, но насколько может подниматься вода, ему часто на месте показывали. Переполненный впечатлениями в столицу вернулся Петр Аркадьевич с пониманием, что засылать переселенцев на Дальний Восток нужно осторожно.

В этой истории не было Первой русской революции, а потому не было общественного заказа на новую группу населения в качестве опоры трона. Потому Столыпин не стремился обязательно разрушить крестьянскую общину, хотя прекрасно понимал необходимость ее модернизации. Вариант общественных хозяйств, общхозов, что в некоторых местах имелись во владениях князя Агренева вызывали у Петра Аркадьевича несомненный интерес. Ну, еще бы! В общхозах землю в значительной степени обрабатывали тракторами с машино-тракторной станции. Поэтому потеря тягловой скотины, которая чаще всего оборачивалась в общине для обычного крестьянина трагедией, в общхозах таковой не была и близко. Но вот загнать в общхоз «свободного» землепашца можно было только насильно. Или примером успешных соседей. К тому же кто-то должен купить трактора для МТС и обучить деревенскую молодежь на механизаторов. А все это требовало немалых денег и усилий. Потому и общхозов на всю Империю имелось пока всего 44. То, что идея общхозов явно перспективная, Столыпин видел. Но было совершено не понятно, как строить успешные и прибыльные хозяйства общхозов, если они требовали хорошего внешнего финансирования. Ведь с капиталами в Империи всю её историю было весьма так себе.

В Санкт-Петербург Столыпин вернулся в первых числах октября, когда по всей стране подсчитывали урожай этого года и барыши. Судя по всему, либо прошлогодний рекордный год был повторен, либо до него не добрали совсем немного. А поскольку это был третий добрый урожай подряд, да и в Европе проблем с урожаем особых не было, то цены на сельхозпродукцию упали как внутренние, так и внешние. Этим не приминул воспользоваться Министр Финансов Коковцев. 3 урожая подряд по статистике доброго урожая на следующий год не обещали. А цены на зерно низкие. В общем, казна начала активные закупки зерна, заполняя казенные хлебные магазины и подконтрольные элеваторы. Все-таки 12–15 % годового экспорта хлебов казна так или иначе уже контролировала полностью. Владимир Николаевич вообще не первый уже год задумывался о том, чтобы взять под контроль экспорт пшеницы и фуражного зерна. Для этого казна неторопливо наращивала мощности собственных элеваторов. Но до контроля над экспортом зерновых пока все равно было очень далеко. Пока экспорт русских зерновых в основном контролировали люди различных национальностей с заграничными паспортами. За ними шли люди с пейсами с русскими паспортами, и только за пейсастыми шли крупные русские экспортеры и казна. Для контроля экспорта нужна была масса специалистов, собственный торговый флот и немалые финансы. Из перечисленного более менее Минфину доступны были только финансы. И то не в потребных количествах и не всегда в той, что требовалось, валюте. Но дело все-таки потихоньку двигалось. Казенный флот тоже потихоньку наращивался. Тем более по мнению Владимира Николаевича казне не столь уж обязательно было контролировать экспорт каждого миллиона пудов зерна. Для начала следовало контролировать не само зерно, а его экспортеров. А для этого крайне желательно, чтобы они имели русское гражданство и держали свои капиталы не за границей, а в России. Тогда можно собрать ограниченный коллектив экспортеров и назначить их уполномоченными казны по экспорту. Однако стоит только об этом заявить, как иностранные банки тут же обрежут стране кредитные линии и подтоварные кредиты. Ведь иностранцы совсем не прочь гулять за русский счет. И если они заняты русским экспортом, то дело это явно выгодное и денежное. Потому решение данного вопроса обещало стать очень долгим и непростым. И Владимир Николаевич не был уверен, что при жизни увидит, как реализуется казенная монополия экспорт зерновых на практике.

С получением нового отличного урожая экономика Империи получала новый мощный пинок народного спроса. Активно оживал от нехорошей спячки Урал, черная металлургия которого напрямую была ориентирована на удовлетворение именно народного спроса и на строительство. Перла вверх и вширь легкая и пищевая промышленность. Активно пошли иностранные инвестиции с поправкой на то, что шли они теперь только туда, куда им было дозволено идти властями страны. Иностранцы все чаще пытались проникнуть в банковскую сферу Империи, но официально теперь сделать это было нельзя. А неофициально — чревато.

С очередным великолепным урожаем была связана еще одна добрая новость. На Берлинской бирже курс бумажного рубля 2 октября в моменте сравнялся с курсом рубля золотого. А вот Парижская биржа полтора процента до паритета не дотянула. Да и ладно. Тут наверняка сыграло роль то, что именно Германия являлась главным импортером русской сельскохозяйственной продукции. Все произошло как-то само. Ни Минфин, ни Государственный Банк Империи не прилагали для этого никаких усилий. Скорее всего это просто сезонное событие, но все равно приятно. Между прочим золота в резервах русской казны значилось на сумму около 1,1 млрд. золотых рублей. И больше специально наращивать золотой фонд пока не планировалось. Да и зачем? И так по золотым резервам Росия примерно сравнялась с Францией, обогнав и Германию и Британию. К тому же в резервы теперь еще поступала постоянно дорожающая платина.

Вообще говоря сам золотой рубль одновременно и существовал и нет. По идее золотой рубль — это была расчетная единица, по которой платились таможенные платежи или часть внешних долгов. А просто так монеты в повседневном хождении не было. Но она ходила при небольших расчетах с банками других стран, включая госбанки. Ведь отказать себе в удовольствии расплатиться не чисто золотом, а золотой монетой с изображением монарха страны, в которой 10 % веса золотом не являются, не сможет ни один Министр финансов. Вот и Коковцев себе в этом не отказывал. Мелочь, а приятно. Причем на русских червонцах и пятирублевиках так и присутствовал профиль Николая II. Золотая монета с изображением Михаила II никогда не чеканилась.

Газеты Империи новость о случившемся паритете золотого и бумажного рубля муссировали с неделю в разных позах и сочетаниях, а потом тема сошла с газетных полос. По этому поводу больше возбудились французские банкиры и политики. Уж очень они хотели, чтобы Россия вернула золотой стандарт. Но ответственные лица в Империи только недоуменно пожимали плечами. Типа, а нам то это зачем? Все равно команды сверху не поступало.

На самом деле в русской экономике было еще не все так здорово, и это отражалось в котировках российского долга. В Париже он стоял по 93–94 % от номинала. Впрочем, рецепт повышения котировок в Петербурге прекрасно знали. Нужно только выделить несколько миллионов рублей французским газетчикам, и котировки быстро достигнут паритета. Но брать в Париже новые займы пока Коковцев не планировал, а потому до котировок русского долга на Парижской бирже ему было все равно.

Стоило только Столыпину уехать с Дальнего Востока, как в южной части Кореи началось восстание корейской бедноты и горожан. Сами эти события никак, конечно, между собой не были связаны. Но так уж совпало. Японцы окончательно допекли корейцев в свое японской зоне влияния, и ситуация взорвалась. Самое поганое состояло в том, что непонятно было, что делать России. Чисто теоретически японцев лучше было бы вообще выгнать из Кореи. Только как и зачем? Если их выгнать, то Японию можно объявлять государством-банкротом. Нечего с них будет взять. А кто тогда будет выплатить долги за проигранную войну? Опять же нужно будет заполнить вакуум после ухода японцев из Кореи. А чем и кем? Вот у японских компаний как-то деньги на эксплуатацию недр Кореи находятся. А русские коммерсанты денги на Формозу, Маньчжурию и северную часть Кореи находят с трудом. И с корейскими властями нужно как-то взаимодействовать. А как, если они вечно жалуются на японцев и просят их выгнать из Кореи? Так что куда ни кинь, везде клин. А ведь японцев еще собирались «запустить» в Китай в промежуток между Большой китайской стеной и реальной Маньчжурией. В общем одни огорчения от того, что 5 лет назад японцев в Корее в море не сбросили.

Мало того, ожидаемая князем революция в Китае никак не начиналась, чтоб ее. Агренев по этому поводу сильно нервничал. В Генштабе уже планы составлены, что стоит отгрызть от Поднебесной. А китайцы все никак… На самом деле территории у Китая отгрызть собирались совсем немного. Почти в пределах иной реальности и чутка сверху.

А нервничать было с чего. Ведь через год должны начаться итало-турецкая война, потом Балканская. И где-то там еще вторые разборки немцев и французов из-за Марокко. Как в этих условиях на что-то рассчитывать в Китае, если нужно активно играть в Европе? Ну или наоборот. Одновременно и там и там вряд ли получится. Вернее сыграть то можно, но вот снять выигрыш в разных местах одновременно — вряд ли. Опять что-ли китайцам повезет просто потому, что всем будет не до них? Монголия то сама отвалится после того как китайцы скинут династию Цин, а вот еще небольшой кусочек, пока китайцам не очень нужный, желательно забрать в ближайшие годы. Он и России ныне не очень нужен. Но со временем все изменится.

Французские власти все пытались задобрить русских для подписания нового оборонительного договора, но русский МИД задабриваться никак не хотел. Ему на это добро от Императора не поступало. К тому же выдвинутые русскими условия французы считали чрезмерными. А Певческий мост уступать не хотел, поскольку в Санкт-Петербурге не видели для себя целей в вероятной будущей войне против Германии. Целей просто не было! Напрочь!

Кроме того французы явно готовились подгрести под себя лучшую часть Марокко. Но для этого им нужна была поддержка России против Берлина. И опять в этом вопросе было все сложно. Петербург оказывать поддержку за бесплатно не желал. И за французские кредиты не желал. Французам сказали, что царю очень не нравится идея, что Африку окончательно поделят без России. Притом так не нравится, что как бы от этого французам не стало плохо. Ведь как так? У всех европейских держав в Африке есть колонии, а у России нету. Да и с прошлого марокканского кризиса французы остались еще должны за русскую помощь. Так что Петербург желал получить весомый откат. Чтобы его можно было осмотреть, пощупать, в хозяйство пристроить. Ну, а если нет… Не, ну за списание 100 миллионов рублей русского долга русские так уж и быть обойдутся без собственных колоний в Африке. Такие условия французов ужасали. Но делиться приличными территориями в Африке они не хотели, а России не нужны были африканские болота. В Империи своих болот не знали куда девать. Французы бы с удовольствием поделились с русскими чужой территорией — итальянским Асэбом, но против этого категорически выступал Лондон. Да так категорически, что Париже только разводили руками. Асэб своим расположением явно портил британцам коммуникацию к жемчужине их короны — Индии.

Поэтому французы старались задобрить русских хоть как-то. Кое о чем с ними договорились. Не о союзе, а так… Короче, пул французских банков готов был теперь вложиться в 2 русские железные дороги, ведущие на запад на коммерческой основе. Они вкладывают деньги, половина заказов на рельсы и прочий металл идет на заводы юга России, подконтрольные французскому капиталу. Французские банки получают часть капитала этих железных дорог, а строить их будет казна. В Минфине ныне идет торг, какую долю в капитала обоих железных дорог получат за это французы. Может и договорятся, хотя там сложно. Проблемы происходят из-за того, что проложить вторую колею стоит всего лишь около четверти от той суммы, что затрачена на постройку первой колеи. А провозная способность дороги при этом увеличивается более чем в 2 раза.

Зачем французам это нужно? Эдак они хотят повысить мобилизационную способность русской армии формально за собственный счет, но при этом получат коммерческую выгоду. И не только коммерческую, если в итоге с французами договорятся о новом союзе. А вообще причина такого нехарактерного поведения французского капитала в том, что Россия уже давно не занимала денег на французском рынке. И ведь Коковцев, зараза такая, и сейчас не хочет занимать. А у французов не иначе кому-то бабло карманы жжёт. Ведь Франция сейчас генерирует в год миллиард франков потенциальных инвестиций. А таких вкусных условий как когда-то в России им давно уже нигде не предлагали. Но есть и еще одно объяснение. Возможно, пул французских банков сейчас соберет деньги своих соотечественников — рантье, наварит на них свой процент, наварится при размещении заказов рельсы и прочее на металлургических заводах России, принадлежащих этим банкам, а потом отойдет в сторону. Вполне можно сделать так, чтобы почти всю сумму за две новых чугунки оплатили именно французские рантье. А банкам разве их жалко? Так и дело будет сделано, и банки свой процент получат и никакого убытка в случае чего не понесут. Зато торговаться с русскими властями и сейчас и потом будет именно пул крупных французских банков и деятели из французского правительства. Поди плохо?

Но от французов есть не только польза. Вон недавно французские банки сделали финт ушами — дали новый кредит Стамбулу. Это в тот момент, когда русские и британцы всячески тормозят постройку железной дороги Стамбул-Багдад, появление которой выгодно только германцам. И тут влезают французы и дают османам немалый кредит. Они, правда, поставили одно ограничение. По его условиям в рамках этого кредита османы не могут давать заказов другим странам больше, чем дали Франции. Это можно даже назвать полусвязанным кредитом.

В русском Правительстве на это обиделись. Как так? Французы тут елеем разливаются перед русскими и тут же гадят в карман союзникам настоящим и перспективным — и англичанам и русским. Особенно последним, с которыми хотят якобы договориться. Претензия на самом деле ерундовая, но зато она дополнялась более серьезным предупреждением. Французский МИД предупредили, что русские будут внимательно смотреть на то, закажут ли османы рельсы для этой чугунки в России. А то французы стонут, что построенные ими в России металлургические заводы сильно недогружены. Вот, типа, Россия и посмотрит, как Франция заботится о собственных коммерсантах. Если мы не увидим практических результатов этой заботы, то и сами окончательно сделаем очень неприятные для французов выводы.

Объявленным в начале года разрешением на постройку южным металлургическими заводам, принадлежащим иностранному капиталу, по еще одной крупной домне уже решили воспользовались 7 крупных южных заводов. Остальным, похоже, это уже не нужно, либо у обществ нет денег.