Выбор за нами

Глава 26

4 сентября 1914 года в Санкт-Петербурге двумя Императорами — русским и германским был подписан русско-германский союзнический оборонительный договор. Некоторые его статьи означали помощь союзнику автоматическим порядком, а некоторые отдавали решение на откуп Правительству союзника. Как оно решит, так и будет. В не секретной части договора вероятный противник был не указан. Впрочем, это особо и не требовалось. Очевидно, что им быть могла только Британия. Вместе с тем, и это было сделано специально, подписанный договор не особо противоречил русско-французскому оборонительном договору, который по сути был уже давно похоронен, так сказать, «совместными усилиями». Мало этого, во Франции среди политиков летом началось движение за то, чтобы провести ревизию договора «Сердечного согласия», заключенного в 1904 году с Великобританией, и ряда последующих соглашений. Когда-то он казался французам удачным выходом из ситуации противостояния с англичанами и вовлечения их в союз против главного противника Франции — Германии. Но со временем оказалось, что заключив договор с Лондоном, Париж потерял взаимопонимание и поддержку Петербурга. Чтобы их вернуть, были предприняты серьезные усилия, но Россия тем не менее все больше отдалялась от русско-французского союза, а в Париже долго не хотели признавать, что Россия приняла собственный вектор развития бесповоротно.

Забавным индикатором градуса русско-германского сближения стала позиция Норвегии по Шпицбергену. Норвежский король и политики, похоже, уже 100 раз успели пожалеть, что поддались на английские «уговоры» и разорвали документ о совместном с русскими владении архипелагом. Менять в очередной раз позицию по данной территории было бы уже смешно, но и не менять было нельзя. Ведь с одной стороны Британия, а с другой — Россия с Германией. Против таких политических тяжеловесов маленькая Норвегия не плясала. В общем в одним летним днем Премьер Норвегии заявил, что в связи с неурегулированностью правовых вопросов по Шпицбергену Правительство Норвегии вынуждено отложить еще на год или два введение нового режима архипелага. А потому стоявшая на низком старте в норвежском Бергене небольшая английская эскадра из трех бронепалубных крейсеров, которая должна была отправиться к Шпицбергену «защищать» экономические интересы Норвегии и Британии, в итоге отправилась обратно в английский Портсмут, а норвежские Премьер и корона за это решение удостоилист очень неблагозвучного «осуждения» из Лондона.

Подписание русско-германского союзнического договора естественно сопровождалось урегулированием множества спорных двухсторонних вопросов. Большую часть их действительно удалось решить. Например, на южных рубежах Империи удалось урегулировать интересы обоих сторон в Оттоманской Империи и Персии в основном по принципу: русские не слишком лезут к османам, а немцы не лезут в Персию кроме южной-восточной английской зоны влияния. Впрочем, разделение зон тут было достаточно условное, поскольку не торговать на османском побережье Черного моря русские просто не могли. Или, например, не могли не торговать нефтепродуктами в остальных частях Оттоманской Империи. Откуда бы эти и некоторые другие товары там вообще тогда взялись, если б их не поставили русские купцы? Но принципиально все было примерно так. В итоге теперь Россия сняла все преграды по строительству железной дороги Стамбул-Багдад-Басра, а русская компания могла теперь спокойно строить железную дорогу от Тегерана на юг к Ахвазу и Хорремшехру, не заботясь о том, что еще строить ответвление на запад к иракскому Ханакину, на чем ранее всерьез настаивала Германия, желавшая проникнуть со своими товарами в «нейтральную» зону Персии.

За минувшее лето вообще удалось значительно стабилизировать обстановку в Персии. Так, получилось купить за русские деньги большинство авторитетных вождей бахтияров, чьи отряды могли угрожать как нефтепромыслам Арабистана, так и шахскому престолу в Тегеране. Впрочем, насчет русских денег тут еще можно поспорить. Да, упомянутые вожди стали обладателями 4 % акций компании Gulf oil, разрабатывающей персидские нефтепромыслы в Арабистане. Но не только русские и немцы заплатили за урегулирование ситуации на Персии. Мохаммад-Али шаху за это тоже пришлось заплатить. К Gulf Oil отошла концесссия на поиск и добычу нефти во всех северных провинциях Персии, которые относились к русской зоне влияния, а к специально созданной русско-персидской «Персидской Свинцовой компании» отошли концессии на разведку и добычу свинцово-цинковых руд в части северных провинций от Тавриза до Тегерана. Причем сделал это шах со спокойной душой. В конце концов в наличие нефти на юге Каспия сейчас никто особо не верил. Ведь Баку — это Баку. А на персидском побережье Каспийского моря нефти и ее проявлений пока никто не видел. Месторождения же свинца и цинка напротив были известны, но уже давно никем серьезно не разрабатывались. И не разрабатывались бы и дальше, поскольку персам это было не под силу, а допустить в регион иных иностранцев кроме русских не мог уже сам шах и меджлис.

Не успели высохнуть чернила на русско-германском договоре, как в Петербург пожаловала небольшая, но довольно сплоченная делегация французских политиков во главе с Жозефом Кайо и Стефаном Пишоном. Между прочим первый из них в свое время успел побыть Премьером Франции, а второй — не один раз Министром иностранных дел. Эти господа и раньше выступали за примирение с Германией и за меньшую зависимость от сотрудничества с Великобританией. Сейчас же именно они прибыли в русскую столицу, чтобы провентилировать вопрос о том, как бы в случае чего Франции не попасть под германскую раздачу за компанию с Британией. А шанс таковой имелся, поскольку полтора года назад Президентом Франции стал Раймон Пуанкаре, являвшийся ярым ненавистником Германии. Президент Франции в настоящее время избирался не народом, а Национальным Собранием. Причем обычно им становился относительно слабый политик, поскольку большинство властных полномочий в Третьей республике было сосредоточено в руках Премьера, а не Президента. Но в январе 1913 года на пост Президента с третьего голосования был выбран сильный политик — Пуанкаре. Тогда это многим французам казалось удачным выбором. Ну как же! Франция готова защищаться! Не допустим, защитим и так далее…

С тех пор взгляды многих французских политиков серьезно изменились. Уже в начале лета стало понятно, что дело идет к русско-германского союзу. А потому состоять в антигерманском союзе с Британией стало опасно особенно для континентальной державы, имеющей с Германией общую границу и множество противоречий. Да, французы, как и британцы, многое сделали, чтобы сорвать подписание русско-германского договоренностей, однако остановить сближение России и Германии они не смогли. И теперь французам следовало как можно быстрее озаботиться судьбой собственной страны и больших денег, вложенных в русскую экономику. Да, конечно, русские были вроде бы против возможного германо-французского конфликта. Но ежели Франция будет и дальше упорствовать на своей проанглийской позиции, то война Франции с Германией непременно случится. А становиться объектом политики, за который иные страны решат ее судьбу, Франция естественно не собиралась. Поэтому Жозеф Кайо и приехал с довольно короткой, но всем понятной программой действий: Пуанкаре уходит в отставку, нынешний кабинет министров тоже, а Жозеф Кайо формирует новый кабинет министров, который должен будет примирить Францию и Германию. Правда, даже Кайо пока не готов был гарантировать незыблимость границ Франции и Германии, как навярняка захотят в Берлине, тем самым окончательно закрепляя Эльзас и Лотарингию за Германией. Ну да и ладно. Не все сразу.

Программа действий Жозефа Кайо в Петербурге понравилась, тем более что к ней прилагались некоторые меры в области финансов и экономики, которые могли бы помочь и русской экономике. А то в ней начали приглядывать некоторые нездоровые нотки замедления и затоваривания. Хотя, конечно, в первую очередь данная программа была выгодна именно французам. У них последние годы наблюдался кризис с выгодным размещением имеющихся финансовых средств. 3–4 % годовых — это все, что приносил сейчас стабильный бизнес в самой Франции в отличии от широких возможностей в той же России. В России же никто французский бизнес не запрещал. Но никто и не гарантировал возможности возврата вложенных средств, если как сейчас политика Франции и дальше будет направлена перпендикулярно интересам России. В общем Извольскому с Кайо удалось договориться на весьма выгодных условиях. Причем Россия станет при необходимости еще и посредником между Россией и Германией. А удастся или нет Кайо привести в действие свой план, станет известно довольно скоро. Он ведь представляет только одну точку зрения французского политического Олимпа. А кроме нее существует и иные взгляды. Но в конце концов больше всего изменение нынешней политики нужно именно французам.

После заключения русско-германского союза и в Германии и в России присутствовало довольно большое разочарование по поводу ранее проводимой военной политики. И русские и немцы в первую очередь готовились именно к сухопутной войне, хотя немцы немало развивали и флот. С подписанием союзнического договора между двумя странами вдруг оказалось, что многия выстроенные заводы, крепости, и прочая инфраструктура, а также запасы сухопутных вооружений делались напрасно. Даже если вдруг скоро придется воевать, например, с той же Британией, значительная часть построенного и накопленного вроде бы как и не особо нужна. А вот военно-морской флот, порты, верфи и прочее наоборот приобретают первостепенное значение. Военные бюджеты обоих стран пришлось срочно корректировать, чтобы сократить выделку вдруг ставшего не особо нужного теперь сухопутного вооружения, снаряжения и так далее. Применительно к России это означало необходимость постройки новых судоверфей и профильных заводов, выпускающих оборудование и механизмы для военно-морского и торгового флота, ибо сейчас все имеющиеся верфи и так были заняты этим строительством. В Империи вообще наметилась крайне здоровая тенденция по строительству торгового флота только на собственных верфях. Не все к этому было готово, да и порой себестоимость хромала, но магистральный путь развития отрасли был намечен и осуществлялся. Правда, не без злоупотреблений и огрехов. Но куда ж без них?

Вообще, если удастся оторвать Францию от Британии, то, возможно, война с Британией не станет насущной потребностью как для России, так и для Германии при определенных условиях. В них, в эти условия хотелось бы верить, поскольку они давали Империи еще как минимум несколько лет мирного развития. Но с другой стороны, зная британцев, в это не очень верилось. Они не будут сидеть, ничего не предпринимая. Для них союз России и Германии — это вознесенный над их головой меч и фактический приговор их мировой гегемонии. Потому никакого долгого мира между двумя противоборствующими лагерями быть не может. Тут или — или. Но паршивость ситуации заключается в том, что британцы могут попытаться решить эту проблему путем государственного терроризма. То есть стоит им и их приспешникам убить несколько десятков, ну или сотен человек в России или Германии, организовать заговор или переворот, проблема России или Германии может быть решена. А вот ни Россия, ни Германия подобным образом решить проблему Британии не могут. То есть в Британии можно грохнуть и тысячу человек, но от этого политика Британии мало изменится, да и ее мировая гегемония от этого не станет меньше. Старого матерого волка-вожака, коим ныне является для всего остального мира Британия, следует убить. Только так он уступит свое место более молодому и сильному. Кстати если в союз России и Германии подключится еще и Франция, то нему тут же присоединятся некоторые прочие страны. Тогда вожака, как сильно всех доставшего, скорее всего загрызут всей стаей, хотя почему-то верится в это не очень.

На границах Империи обстановка постепенно улучшалась. Так, неплохо складывалась ситуация в Манчжурии. Как оказалось, значительное количество манчжурской аристократии, включая высшую, была совсем не против того, чтобы образовать собственное национальное государство после свержения династии Цин, хотя некоторые князья еще продолжали на что-то надеяться в самом Китае. Год назад японцы захватили половину провинции Фэнтянь (Прим.: Она же Ляонин), которую маньчжуры считали своей исконной родиной. Она фактически отделила Манчжурию от Китая. И только самые твердолобые еще надеялись, что японцев удастся оттуда каким-то образом удалить, а территорию вернуть старым хозяевам. Между прочим ежели это вдруг случится, то само существование национального маньчжурского государства скорее всего окажется под угрозой из-за отсутствия буфера в виде японского протектората между Китаем и Маньчжурией. Другое дело, заговорщики-маньжчуры по некоторым собственным соображениям не хотели вмешивать в эти дела регента Цзайфэна — князя Чун, малолетнего Императора Пу И и часть бывшего Императорского двора, остававшегося в Запретном городе. И сейчас очень многое приходилось согласовывать и увязывать с маньчжурами. В общем у русских дипломатов и разведки в Маньчжурии было много разнообразной работы. К концу лета все ключевые точки власти, которые маньчжурам были ранее неподвластны, они тихим сапом в основном захватили. Осталось только то, что по-тихому захватить было нельзя и требовалось захватывать военным путем. Но это должно произойти несколько позже. Было решено, что новое государство лучше формировать через промежуточную стадию автономии Маньчжурии. Так ему будет меньше сопротивления на всех уровнях. Главным действующим лицом и лидером будущей Маньчжурии становился Шаньци, принц клана Айсин-Гиоро, правящего клана династии Цин. Он являлся представителем Белого Знамени восьмизнаменной маньчжурской армии, принцем Су в 10-м поколении и потомком Хуге.

Самой южной маньчжурской провинции Фэнтянь кардинально не везло последние десятилетия. В японо-китайскую войну 1894–1895 гг. японцы захватили Ляодун — земли к востоку от реки Ляохэ(от реки Ялу до Ляохэ). Но тогда за выкуп земли удалось вернуть. В последней же японо-китайской войне прошлого года японцы наоборот захватили Ляоси — земли к западу от Ляохэ, простирающиеся на юг до Великой Китайской стены. И теперь маньчжурам вернуть эти земли было, похоже, уже не суждено, поскольку именно Ляоси отделала будущее маньчжурское государство от остального Китая, где сейчас правил Юань Шикай.

Вообще маньчжурское правительство Цин начало открывать провинцию Фэнтянь для миграции в 1860 году, что быстро привело к тому, что ханьцы стали доминирующей этнической группой в регионе. И теперь маньчжурам приходилось пожинать плоды своей опрометчивой политики. Даже на собственной родине они оказались в подавляюшем меньшинстве. Вообще маньчжур на 1914 год было всего около 5,5–6 миллионов населения, 3 миллиона из которых проживали в Маньчжурии, а остальные в коренном Китае. Кто-то впоследствии захотел бы вернуться на бывшую родину, кто-то нет. Слава Богу Шаньци и его ближников не пришлось убеждать в том, что имеющееся подавляющее большинство ханьцев в Маньчжурии представляет собой серьезную опасность для маньчжур в будущем. Ведь маньчжуры и на своей родине могут раствориться среди окружающего их ханьского моря, затопляющего все и вся. После захвата всей полноты власти во всех провинциях Маньчжурии у её бывших и будущих хозяев стояло в планах выслать или обезглавить для начала до четверти миллиона ханьцев, которые чем-то могут помешать самим маньчжурам. Но это их дела. Шаньци и его люди также были согласны с тем, что постепенно следует сменить ханьское население Маньчжурии на более безопасное для самих маньчжуров. С русскими и с теми же корейцами маньчжурам предстоит как-то уживаться и взаимодействовать в будущем. Возможно, маньчжуры и вынашивают некие коварные планы по отношении к длинноносым варварам с севера, но без русской помощи ни о каком национальном государстве речь идти не может. Россия определенным образом гарантировала, что не собирается устраивать из Маньчжурии Желтороссию. Да и сами маньчжуры понимали, что быстро русским это не удастся даже технически. Ведь с 1895 года за Урал перебралось на жительство всего около 5 миллионов русских. Всего 5 миллионов! Так что Маньчжурия теоретически могла стать русским протекторатом, и навярняка чем-то подобным станет. Но вот стать русской провинцией с преимущенным русским населением она явно не могла, даже если б в Петербурге этого очень захотели.

В Империи дела шли своим чередом. В июле вступила вторая ветка керосинопровода Баку-Батум, что позволило сильно разгрузить железную дорогу в направлении Черного моря, а также увеличить экспорт нефтепродуктов в Европу и прочие Средиземноморские страны. С этим трубопроводом, а также персидской и венесуэльской нефтью и нефтепродуктами Дойче-банк и Германия, до сих пор бодающиеся с американцами из «Standart Oil», теоретически может освободиться от надоевшей немцам американской керосинной монополии. Тут проблема в другом. У немцев у самих все монополизировано. Так что на смену американской монополии вполне может придти монополия германская. Но это уже проблемы самих немцев.

Весной, вернее даже еще зимой, на Кольском полуострове на реке Нива началось строительство новой ГЭС. Впоследствии там вообще можно выстроить целый каскад ГЭС. Первая же ГЭС должна снабдить электроэнергией Мончегорск, его медно-никелевый комбинат и некоторые прочие объекты. А в будущем, возможно, в тех местах стоит построить алюминиевый завод, работающий на привозном сырье, благо электростанций в тех краях можно понастроить довольно много.

Русско-германское сближение уже принесло и первые экономические плоды. В Туркестане неподалеку от селения Ачисай начал активно строиться карьер и ГОК «Ачисайполиметалл», который должен был разрабатывать богатое месторождение свинцово-цинковых руд. Раньше проблема упиралась в недостаток специалистов, но теперь она решилась за счет германской стороны. 25 % капитала предприятия досталось фирме, образованной германским «Дармштедтер банк». Остальные три четвертые доли достались Горному ведомству, кабинету и Концерну Агренева через банк «Русский Капитал».

В свою очередь германские химические концерны BASF, «Фридрих Байер и К» и «Кале и К» очень жаждали получить от Концерна Агренева лицензию на выделку ПВХ(поливинилхлорида). Провода и кабели в оболочке ПВХ немцев сразили в самое немецкое сердце, добравшись заодно и до немецких печенок. Но немецкие концерны предлагали в основном просто деньги. А деньги в данный момент не особо интересовали Агренева. Мощный поток денежных средств ныне идет от фармацевтического подразделения Концерна «Антибиотик», продающего пеницилин оптом и в розницу. Цены на лекарство упали уже в 8 раз, сделав антибиотик доступным для более широкого круга пациентов, и спрос только рос. В общем, «Антибиотик» постепенно переходил от обслуживания дорогих эксклюзивных клиентов к работе на объемах. Возвращаясь же к ПВХ… В общем пока немцы лицензию на ПВХ несмотря на свои усилия не получат. Деньги Концерну не слишком интересны, да и в обмен технологии пока предлагают не слишком интересные. Впрочем, даже если б предложили нечто представляющее интерес, Агреневу и его спецам пришлось бы, облизнувшись, отказаться. Увы, кадров для освоения даже созданного в России пока просто не хватает. Вот так! Нет подготовленных людей!! Деньги есть, а людей нет. Опять как 15–20 лет назад. И это несмотря на все вложения в образование в России. Вывод простой и обидный: планировать нужно лучше и с запасом.

Кстати впору поверить, что щука, сошедшая у Александра в окской старице, не иначе как наколдовала князю за свое спасение. Князь, конечно, никаких трех желаний не загадывал. Да и одного не загадывал. Вот только оказалось, что через день после той рыбалки паровая шхуна княжеских кладоискателей, обнаружила таки у берегов Флориды сокровища испанского галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа». Груз, состоявший из золотых и серебряных слитков, монет и прочих драгоценностей лежал на дне почти единой спекшейся кучей на небольшой глубине. Причем сначала его даже приняли за обычную одиночную подводную скалу. И сейчас профессиональные корейские ныряльщицы с острова Квельпарт и русские водолазы уже заканчивали доставать его со дна. Более того, шхуну, стоящую долгое время на якоре в одном месте, пока никто ни в чем не заподозрил, как будто на нее надели шапку-невидимку.

Казна, выкупившая год назад у франко-бельгийского консорциума Николаевский завод «Наваль», фактически завершила строительство на нем еще двух больших стапелей. Размерчик был как раз под закладку линкоров. И теперь в МТК решали вопрос о закладке еще пары линкоров на Черном море с главным калибром 13,5 дюймов. Меж тем в Англии пошли разговоры о закладке серии линкоров с главным калибром в 15 дюймов. От немцев точно было известно, что таких орудий в Англии в металле еще не существует. Тем самым британцы всех запугивали собственной морской мощью. Впрочем, это была обычная английская практика.

Весной этого года русская разведка слила немцам на пробу агреневскую иномирную информацию о том, что броня английских линейных крейсеров совершенно не коррелирует с мощью их оружия. ГРУ эту информацию сама проверить не смогла. Так вот на днях пришел германский ответ. Да, действительно все было именно так. Немцы сами охренели от подобной английской наглости. Британцы то по своему обыкновению говорили о броне, выдерживающей снаряды главного калибра броненосцев и линкоров. Но это оказалось совершенно не так. Впрочем, такое несоответствие брони и орудий объяснялось тем, что английские линейные крейсера строились в первую очередь для противодействия рейдерам и как легкое крыло эскадры линкоров. То есть, считай, для разведки и для уничтожения крейсеров. Но получив в свое распоряжение подобные быстрые и дорогие корабли английские адмиралы в случае войны навярняка пустят их в бой не только против вражеских крейсеров. И вот тогда выявится ущербность подобной идеологии. А пока английские линейные крейсера наглядно олицетворяли всю мощь британского флота. Немцы в отличии от британцев линейные крейсера строили сбалансированными по защите и вооружению. А русские не строили их вообще. Опять же в отличии от прочих мировых держав. Причина была банальной. Не хватало денег и стапелей. Теперь деньги могли быть перенаправлены из армейских фондов, но совершенно не факт, что это теперь приведет к началу строительства подобных кораблей. Уж больно дорогая игрушка и не особо нужная России. Под нее пока просто нет задач, а желание русских адмиралов поиметь в составе флота и линейные крейсера пока больше напоминают детское «Хочу!». Типа, у всех есть и мне нужно. А «зачем» — это уже другой вопрос.

Первое время после подписания союзного договора в Берлине и Петербурге наблюдалось состояние эйфории. Радовались и политики, и военные, и журналисты, и обычные подданные. Ведь, считай, снята угроза войны между двумя странами, а вместе Империи сделались сильнее. Как тут не радоваться? Опять же вон даже французы сразу в Россию прискакали, почуяв, что для них запахло паленым. Конечно, не все в Германии были довольны заключенным русско-германским союзом. Среди таковых значились и явные ястребы, и германские юнкеры, желавшие земель на Востоке, и проанглийские политики, возмущенные заключенным союзом с русскими варварами. И тем не менее даже эти категории недовольных были хотя бы отчасти рады тому, что русским и немцам не нужно теперь воевать друг с другом. А потом после периода эйфории пошел некоторый откат от содеянного. Журналисты и сами подданные начали замечать, что хоть главное было уже сделано, но за главным событием еще имелся гигантский ворох проблем, которые как-то предстояло решать.

Если между Германией и Россией большинство главных экономических вопросов было решено, то этого нельзя было сказать про отношения каждой из сторон с союзниками противоположной стороны. А уж в вопросах взаимоотношения между союзниками двух стран творилось порой вообще в принципе неразрешимое. Так, например, через союз с Германией Россия вдруг стала союзником Оттоманской Империи, а заодно и Австро-Венгрии. Союз Болгарии с Оттоманской Империей вообще выходил дурацким, а веселее всего сейчас было венским и белградским политикам. По идее они теперь должны были считаться союзниками, вот только никаких теплых чувств к друг другу по обеим сторонам границы никто не питал и, главное, не собирался этого делать. Они скорее с наслаждением порвали бы друг другу глотки. Между прочим именно через такие не разрешенные вопросы как раз можно если не развалить только что созданный русско-германский союз, то хотя бы сильно осложнить жизнь новоиспеченным союзникам. И несомненно британцы сразу начнут этим пользоваться собственной выгоде.

Что ж поделаешь? Такие вопросы еще не были решены между Берлином и Петербургом. Их собирались решать после. Возьмись немецкая и русская сторона решать эти вопросы до подписания союзного договора, вряд ли бы до него вообще дошло дело. Так что эти проблемы оставили на потом, и они будут решаться с помощью Берлина и Петербурга, но самими союзниками двух держав. В общем, имевшиеся противоречия между странами явно никуда не делись, а то, что некоторые должны были стать союзниками через союзничество главных стран союзов, добавляло взаимоотношениям некоторых стран особый колорит. Например, если Петербург и Стамбул теперь считать союзниками, то теперь Черноморский флот России вроде как должен был бы не только свободно проходить через Проливы в обе стороны, но и защищать Дарданеллы от британского флота и прочих недоброжелателей осман. На самом же деле пока только русские дипломаты в Петербурге и Стамбуле работали в попытках достичь хоть каких-то новых договоренностей, а должностные лица и остальная публика обоих стран в это время озадаченно приглядывать друг к другу, как потенциальному союзнику, строили осторожные планы и размышляли о превратностях шутницы-судьбы.

Русские армейские генералы армии и адмиралы Черноморского флота как и все прочие озадаченно чесали тыковки и теребили пышные бороды или бакенбарды. Они ведь так долго готовились к захвату Проливов и, можно сказать, были к этому близки, как никогда раньше. А тут вдруг им сказали, что теперь Босфор захватывать больше не нужно. Нет, часть из них, конечно, была не против того, что на алтарь захвата Босфора не придется класть десятки тысяч жизней русских солдат и матросов, но понятная цель у русского Черноморского флота вдруг пропала. Теперь в задачах флота осталась такая расплывчатая задача, как противодействие Королевскому флоту. А как ему противодействовать, если между русским Черноморским и британским флотом лежат пока не преодолимые ни для одного из флотов Проливы? Это ведь с немцами русские дипломаты договорились. А теперь еще предстояло как-то договориться с османами. С противоположной — османской стороны тоже царило откровенное недоумение. Столетия вражды и войн, и, вдруг вроде бы союзники. Потому у многих турок и русских порой возникало ощущение, что в верхах что-то перепутали, а исполнителям теперь за это отдуваться.

Вот среди офицеров Балтийского флота недовольства было меньше. Балтийский флот долго готовился защищать русские берега, противодействуя германскому или британскому флоту. Поэтому там многие были рады, что один из противников таковым быть перестал, и вроде даже стал союзником. Тем не менее опасения и настороженность в отношении Германии никуда не делись. Старые опасения и страхи нельзя изжить по приказу вышестоящего начальства. Еще несколько месяцев назад русские армия и флот готовились к тому, чтобы противодействовать Германии. А та намеревалась выжать Россию из Польши и Прибалтики. И теоретическая опасность этого варианта пока не исчезла. Возможно ведь и такое. Например, когда-нибудь потом после совместной победы над Британией. Уж больно заманчивая это цель — отрезать Россию от морей и тем самым взять ее внешнюю торговлю под собственный контроль.

Как применять имеющиеся у ГРУ разведданные к новой реальности тоже пока было не совсем понятно. Вот, например, русский Генштаб обладал агентурными сведениями о подготовке Оттоманской Империи войны против Греции. И если наказать греков за 2-ю Балканскую войну да еще чужими руками в Петербурге были совсем не прочь, то никак не могли быть за то, чтобы османы вернули себе острова в Эгейском море, населенные греками и прочими христианами. И не только острова. По идее, если русские с младотурками теперь вроде как союзники, то Россия должна была бы одобрить подобное действие. Но одобрять такое разумом и сердцем никак не получалось. Там ведь османы опять навярняка устроят резню. И кому это в России нужно? Слава Богу, что после реквизиции Британией двух строившихся для Стамбула линкоров война между османами и греками по инициативе осман стала невозможна. У Стамбула стало просто нечем воевать на море, а на суше Греция и Оттоманская Империя теперь не граничат.

Между прочим теперь всем штабам, и сухопутным и морским, придется полностью переделывать и согласовывать с новыми союзниками новые же планы. А планы компаний — это не хухры-мухры! Они ведь нарабатывались годами. А тут вдруг генералы и адмиралы остались без планов. Да они ж без них как без рук! Опять же согласовывать собственные планы можно только с теми, в ком ты уверен, как в союзнике. А что делать с теми, в ком ты не уверен абсолютно?

Пошла реакция на союзный договор и из столиц главного германского союзника. Не то, чтоб там раньше молчали, но теперь говорить стали о том, что уже случилось по факту. Голоса из Вены и Будапешта начали вещать о том, что Германия завела себе негодных союзников. И это между прочим говорилось про Россию и Сербию. Якобы, флота у России мало, русская армия против Британии совсем не нужна, а союзники русских так вообще хуже врагов. Да и вообще… Поток несколько облагороженных гадостей в русский и частично в германский адрес продолжал нарастать, даже несмотря на окрики и одергивания из Берлина. Австрийцы тем самым выражали собственное недовольство тем, что их мнение при заключении русско-германского союза почти не учитывали. Причем фактически высказывание негатива австрийцами и венграми по отношению к русским почти ничем не грозило самим говорившим. Ну не разорвут же немцы союз с Австро-Венгрией из-за негативного отношения Вены к русско-германскому союзу.

Но это то, что шло со стороны союзников по отношению к Германии и России. А были еще и прочие весьма неравнодушные к Германии и России стороны. Началось резкое английское противодействие строительству ж.д. Стамбул-Багдад-Басра. Вдруг сразу возникло множество препятствий успешному ходу дел в Басре, где выгружались германские пароходы с рельсами, шпалами, цементом и всяким прочим для этой железной дороги. Вот ведь вроде бы это территория германского союзника, а палки в колеса опять начали вставлять именно немцам. И все потому, что монополией на речное пароходство владеет английская компания. А также складскими помещениями, и прочим портовым хозяйством.

Начались сложности и с продажей персидских нефтепродуктов в бассейне Индийского океана. Разве что они возникли не одномоментно, а начали расти как ком снега. Очевидно, что сразу заменить русские, они же персидские, нефтепродукты на какие-то другие британцы в своих южных колониях не могли, вот потому процесс шел именно так, а не иначе. Резко сократилось финансирование русского экспорта со стороны английских банков. Не то, чтобы эти банки вдруг отказались от обслуживания русских клиентов. Нет, но они начали выставлять довольно невыгодные финансовые условия. Поэтому русским экспортерам и импортерам пришлось начать переход на обслуживание в германские и американские банки. Слава Богу об этом позаботились заранее. Но перемены все равно ощущались довольно болезненно. Одним этим, конечно, британцы не ограничились. Сразу же последовали новые каверзы. Впрочем, и русские власти не собирались спускать британцам столь агрессивное и негативное отношение. В Империи арестовали имущество уже трех десятков формально русских предпринимателей и компаний в России, самой крупной из которых была компания из трех еврейских купчиков 2-й гильдии в Акмолинской губернии, по бумагам являющимися номинальными владельцами крупного АО «Спасский медные руды», а также занимающихся скупкой окружающих земель, явно богатых на уголь. Обвинение для данных коммерсантов было таким: оперирование иностранным капиталом под видом собственного в территориях, куда доступ иностранцев был запрещен. А капитал там судя по всему использовался очень немалый. Миллионов 15, не меньше. Впрочем, обвиняемым предоставлялся выбор. Либо они идут по статье об отмывании капитала, нажитого преступным путем, либо за оперирование иностранным капиталом в пользу третьих иностранных лиц под видом собственного на территориях, куда доступ иностранцев был запрещен. Но и в первом и во втором случаях все должно было закончиться почти одинаково: конфискация имущества и две-три года лагерей на свежем воздухе.

Во Франции творились свои дела. Сразу после возвращения Жозефа Кайо и его команды в Париж он и его единомышленники подверглись ожесточенной газетной травле. В чем Кайо только не обвиняли? В продаже интересов Франции сейчас и во время Танжерского кризиса, в покрывании афер финансового мошенника Рошетта, в денежных махинациях, в шпионаже в пользу России и Германии… Да и вообще Париж и вся Франция после подписания русско-германского союза как будто с ума посходили. А 3 октября Жозеф Кайо был найден мертвым в подъезде на лестнице своего дома со сломанной шеей. По отчету полиции он упал и скатился с лестницы. Но вот что стало причиной его падения, полицейские установить так не могли. Скорее всего упасть на лестнице ему помогли. Причем в пресса с обоих сторон этого совершенно не отрицала, а та, которая была против Кайо и его идей, откровенно радовалась, что кто-то наконец прекратил жизнь этой гадкой продажной политической шлюхи.

В итоге Франция оказалась расколотой на два неравных лагеря и срединное «болото», часть которого могло примкнуть к любому лагерю, а другая так и остаться сама по себе «болотом». Тем не менее новое направление во французской политике Жозеф Кайо таки сформировал. Сколько бы не бились в истерике политики, называвшие себя истинными патриотами Франции, опасность серьезного Военного поражения страны после свершившегося в Петербурге союза заставила призадуматься все политические круги Третьей Республики. Они могли сколько угодно поливать помоями покойного и его соратников, и ратовать за бескомпромисную защиту Франции, но чувство самосохрания им было совсем не чуждо. Поэтому под крики о величии республики и необходимости защиты ее завоеваний практическая политика начала делать явные шаги дабы отмежеваться от союза с Британией. Уж больно опасно и неуютно стало находиться рядом с морским львом. Ведь под крики о защите Франции вполне можно попытаться пересидеть в нейтралитете будущую войну Британии с Россией и Германией. А то, что война будет, почти никто не сомневался. Правда, многие французы считали, что британцы вполне могут вывернуться, и им не придется воевать сразу с ними двумя.

У России имелись собственные заботы в связи с возникшей новой объективной реальностью. Наряду с необходимостью строительства объектов, позволяющих строить и содержать крупный военно-морской флот в новом мире после заключения союзного договора с Германией необходимо было позаботиться о защите морского побережья России и важных крупных объектов, на нем расположенных. Если раньше на все это просто не хватило средств в принципе, то теперь кое о чем можно было подумать более вдумчиво. И если побережья Балтийского и Черного морей теперь, похоже, находились в относительной безопасности, то побережья Баренцового и Белого морей, а также все Приморье и Формоза были защищены слабо или вообще не защищены. При этом подавляющее большинство, если не все находящиеся там объекты, могли быть разрушены вражеским флотом или десантом, но вряд ли могли быть захвачены врагом на сколько-нибудь длительный срок просто потому, что британцам нафиг не нужен контроль данных точек в военное время, либо это потребует от врага слишком большого наряда сил. Исключения составляли разве что остров Квельпарт, а также отчасти Формоза и Мурманск. Отчасти, потому как вряд ли британцы при всем своем морском могуществе смогут найти необходимые силы для полного захвата и удержания Формозы. Вот Квельпарт или любой иной не слишком крупный остров у побережья Кореи — это да. Это англичане захватить могут. Ну и имелись еще Асэб и территории в Сиаме, которые в случае войны явно придется оставить, поскольку защитить их в таком отдалении и потенциально враждебном окружении наверняка не удастся.

Между прочим Генштаб таки представил план сухопутного похода в британскую Индию. По документам выходило, что это все-таки осуществимо. Непросто, но осуществимо. Вопрос был в том, насколько сам план реален.

У Королевского флота, он же Гранд Флит, как и у всей Великобритании имелась ахиллесова пята. Причем не одна. Британия зависела от привоза на Остров всего и вся абсолютно. Если бы можно было бы прервать поставки на остров, то англичанам точно бы не поздоровилось. Например, все новые британские корабли были ориентированы нефтяное питание, а нефти в Англии не было в принципе. Она была у англо-голландской компании «Роял Датч Шелл» на Суматре. Она была в САСШ, Мексике, Тринидаде и Венесуэле(нефтепромыслы которой англичане в принципе могли захватить), но в самой Британии нефти не было. И если каким-то образом удастся отрезать Британию от источников нефти и нефтепродуктов, все ее самые новые и самые мощные корабли станут на прикол. И вот тогда и именно таким образом можно будет победить Британию. Ну, или задушить в тисках дифицита всего и вся. Конечно, в Британии имеются неприкосновенные запасы топлива, да и организовать плотную блокаду со стороны Атлантики вряд ли получится, но тем не менее… А вот, скажем, прекратить транзит английских судов через Средиземное море из Индийского и Тихого океанов — вполне посильная задача на первый взгляд. Теоретически, конечно. В практической плоскости эту задачу пока никто не рассматривал.

Несмотря на вроде бы союзную, так сказать, окружающую атмосферу в русской Польше и Финляндии начали появляться пока отдельные, но явно нехорошие шевеления. Впрочем, пошли они и в самой России. Вдруг часть староверов вдруг захотела… Да даже не важно, что она захотела. Главное, что захотела прям сейчас. Вот вынь им, да подай срочно. Оппозиционная пресса в России опять озаботилась правами предпринимателей, а заодно бедами рабочих с крестьян. Также опять пошел плач про отсутствие в Империи народного представительства. В принципе эти темы оппозиционеры и их пресса никогда не оставляли, но тут у них прям началось новое обострение. Сформировавшееся полтора года назад движение конституционных демократов провело два крупных митинга, на которых собравшиеся яро протестовали против союза с Германией и обвиняли царизм в предательстве своего верного союзника — Франции. Отметились и радикалы. Так, эсеры отметили в столице русско-германский союзный договор двумя террактами и пикетом у Адмиралтейства, быстро разогнанным. Эсдеки — одним терактом, забастовками на трех столичных заводах и кучей листовок о новом преступлении кровавого царского режима, вступившего в не естественную связь с воинствующим германским империализмом. Анархисты отметились неудавшейся попыткой ограбления сберегательной кассы и удачным обносом ломбарда г-на Ливенсона.