Выбор девы войны

Глава тридцать восьмая

- Хатан!

Мучительный крик вырвался у Теллиана Боумастера, когда Датгар и Гейрфресса почувствовали смерть Гейрхэйлана. Скакуны повторили беспомощный протест, крича от ярости, и Лиана почувствовала вкус крови, когда ее зубы впились в губу.

Они с отцом уставились друг на друга, чувствуя боль друг друга. Это было все, что они могли сделать, казалось, целую вечность, но затем Теллиан резко встряхнулся и повернулся к королю.

- Хатан мертв, - сказал он голосом из кованого железа. - Как и Гейрхэйлан. Кассан убил их обоих.

Лицо Мархоса окаменело.

- Как? - требовательно спросил он.

- Кассан, - выплюнул Теллиан. - Кассан сплел историю о том, что за всем этим стоит Йерагор, сплел ее достаточно хорошо, даже я мог бы поверить, что в этом есть доля правды. Он предложил Хатану "доказательство"... а затем вонзил кинжал ему в глаз. Он мой, Мархос, мой! На этот раз я возьму его кровь!

- На этот раз ты получишь его кровь, милорд, - пообещал Мархос. Король и барон долгое, ледяное мгновение смотрели друг другу в глаза, а затем Мархос невесело улыбнулся. - Конечно, сначала мы оба должны прожить достаточно долго, чтобы ты смог его забрать.

Кассан с грохотом вернулся к Стоунблейду и Хорсмастеру, затем так сильно натянул поводья, что его лошадь наполовину присела, заскользив на задних копытах. Оба капитана уставились на него ошеломленными глазами, и он указал назад на упавшего скакуна и всадника ветра.

- Эти ублюдки убили короля! - прорычал он.

- Вы уверены в этом, милорд? - потребовал Стоунблейд, выражение его лица было шокированным.

- Уверен в этом?! - Кассан недоверчиво посмотрел на него. - Сын шлюхи признался мне в этом!

- Он признался в этом?

Кассан яростно сжал поводья, борясь с собственным нетерпением. Но он должен был действовать осторожно. Он должен был взять с собой Стоунблейда и всех своих оруженосцев, если хотел добиться успеха.

- Не сразу, - резко сказал он. - Сначала он настаивал на том, что с королем все в порядке. Ты видел, как мы разговаривали! Он сказал, что король с подозрением отнесся к нашему "своевременному" прибытию, поэтому его послали выяснить, кто мы такие и почему мы здесь. Уверяю вас, он не был рад меня видеть! Но он притворился... по крайней мере, до тех пор, пока я не предположил, что королю здесь будет безопаснее. Именно тогда он сказал мне, что король поручил ему пригласить меня в сторожку, чтобы "посовещаться" с ним и Теллианом. Посмотри на этот дым, на эти пожары! Ты действительно думаешь, что король пригласил бы меня в самую гущу всего этого вместо того, чтобы самому выбраться из этого как можно быстрее?! Кроме того, он настаивал, что король пригласил меня лично... после того, как признал, что его послали выяснить, кто мы такие! Это было нелепо!

Он сплюнул на землю.

- Я сказал ему, что из-за того, что охотничий домик сгорел дотла до самых ушей короля, было бы гораздо лучше вытащить его оттуда в целости и сохранности, и вот тогда он начал уклоняться. Он придумывал одно оправдание за другим, каждое из которых было тоньше предыдущего. Поэтому я сказал ему, что мне нужна какая-то уверенность, какое-то доказательство того, что король все еще здоров и контролирует свою судьбу. Вот тогда он проклял меня и потянулся за своим мечом. Только по милости богов я был достаточно подозрителен, чтобы предвидеть это! Я не смог вовремя дотянуться до своей сабли, но я вонзил свой кинжал в его шлем прежде, чем он успел вынуть клинок. И каким-то образом Тармаку удалось справиться со скакуном, прежде чем он смог оторвать мне руку своими челюстями.

Глаза Стоунблейда сузились, и он посмотрел на Хорсмастера.

Младший капитан пристально смотрел на Кассана. Теперь он смотрел на своего товарища по оружию, и его мозг лихорадочно работал. На мгновение повисла тишина, а затем Хорсмастер глубоко вздохнул.

- Я видел, как Хатан потянулся за своим мечом, - тихо сказал он.

Выражение лица Кассана не изменилось, но триумф затопил его. Он не смел надеяться, что Хорсмастер возьмет на себя обязательства, и задавался вопросом, насколько это была преданность оруженосца, а насколько холодный расчет. Хорсмастер должен понимать, что из-за одного факта пребывания здесь на него и Стоунблейда должно пасть подозрение, если их сеньор окажется предателем. Верность своему барону была бы слабой защитой от обвинения в убийстве короля, даже среди сотойи, но если бы Кассан был в состоянии контролировать историю, возникающую в результате сегодняшней работы...

Выражение лица Стоунблейда все еще было потрясенным, но его глаза посуровели, и он снова посмотрел на Кассана.

- Ваши приказания, милорд? - резко спросил он.

Руки Лианы были тверды, как скала, когда она снова наложила стрелу на тетиву, но слезы текли по ее щекам. Хатан был частью ее жизни с тех пор, как она научилась ходить с ближайшим другом своего отца, двоюродным братом ее личного оруженосца, ее собственным приемным дядей. Человек несгибаемой чести, тот самый щитоносец, которым его звали. Человек, которого Кассан из Фрамана никогда не смог бы победить в битве... убит трусом и предателем, а вместе с ним и его брат по ветру.

Она чувствовала, как гнев и горе Гейрфрессы сливаются с ее собственными, но кобылы с ней не было. Она, Датгар и Теллиан обошли вокруг все еще пылающего главного домика, несмотря на дым и жару. Это было достаточно плохо для людей; это было намного хуже для кого-то с чувствами скакуна, и Гейрфрессе не хватало защитной попоны, которая предохраняла Датгара от летящих головешек. Теперь скакуны ждали, окутанные слепящим, удушающим дымом и окруженные ревущим пламенем. Любая нормальная лошадь задохнулась бы в дыму, даже если предположить, что она не сошла с ума от паники, но Датгар и Гейрфресса не были лошадьми. Они закрыли глаза, терпя, опираясь на свою связь с энергией, которая поддерживала весь мир, и каким-то образом они выдержали это.

Лиана не знала как. Даже с ее связью с Гейрфрессой она не могла понять, как скакуны могли это сделать, но они это сделали, и она яростно сморгнула слезы, когда за дверью снова зазвучали горны.

Боевые кони были пугливы.

Нет, подумал Кассан, они были гораздо хуже, чем то, что они были наполовину в панике, и он знал, что Стоунблейд был прав. Было бы гораздо лучше спешить его оруженосцев и атаковать пешком. Как бы мало их ни волновала перспектива сражаться на собственных ногах, его люди сочли бы это гораздо более простым, чем пытаться управлять боевыми конями, которых пугал запах дыма и рев пламени. И контролировать их тоже было бы гораздо легче.

Вот почему Кассан настоял на конном нападении. Он хотел - нуждался - как можно большего замешательства, какое только мог получить. Все королевские стражники должны были погибнуть в рукопашной схватке, и хаос прикроет Дирксона и его отделение, когда они устроят, чтобы сам Мархос умер.

Конечно, он вряд ли мог объяснить все это Стоунблейду. Вместо этого он указал, что они не знали наверняка, что король мертв. Он мог просто быть пленным... по крайней мере, до сих пор. И если это было так, они должны были ворваться и уладить это как можно быстрее, пока отчаявшийся Теллиан не убил своего пленника.

В некотором смысле это был рискованный аргумент, но это был предлог, с которым Стоунблейд не мог спорить. Оруженосец оставался явно недоволен выбором тактики своего барона, но вряд ли он мог спорить с мотивами Кассана. Также он не мог оспорить настойчивость Кассана в том, что даже если они потеряют половину своих людей, это будет выгодная цена, если они вернут короля Мархоса живым.

И если возникнут какие-нибудь неудобные маленькие проблемы, я уверен, что могу рассчитывать на Тармака, который позаботится о том, чтобы Стоунблейд не стал одной из них, мрачно подумал барон. Это тоже было бы выгодной ценой, если бы до этого дошло.

Даже с молчаливого согласия Стоунблейда это заняло больше времени, чем ему хотелось. Не то чтобы на самом деле это заняло так много времени, как казалось, сказал он себе, и зазвучали горны.

- За короля!

- Вот они идут! - крикнул Суордшэнк. - Готовы, ребята!

Лиана узнала сигнал горна и покачала головой. Как бы она ни уважала своего отца, она усомнилась в его здравомыслии, когда он предсказал, что Кассан нападет верхом. Как мог какой-то сотойи быть настолько глуп, чтобы загонять лошадей во что-то подобное?!

Но они делали это, и ее челюсть сжалась, когда она подняла свой лук. Это должно было быть некрасиво.

Суордшэнк заставил своих уцелевших оруженосцев работать еще до того, как Хатан отправился навстречу своей смерти. Они вытащили во двор все препятствия, которые смогли найти в удушливом дыму, засоряя пространство перед собой каменными блоками, снятыми со ступеней веранды, тачками из сарая садовника, кирками и лопатами, дровами, даже пылающими балками крыши, вытащенными из ада. Волосы Лианы были еще сильнее опалены из-за того, что она помогала им, но Суордшэнк резко приказал ей уйти, когда они начали перетаскивать горящие бревна. В отличие от бронированных перчаток оруженосцев, на ней были только перчатки для верховой езды, и она сильно обожгла левую руку, прежде чем Суордшэнк понял, что она делает. К счастью, она повредила только тыльную часть. Пользоваться рукой было больно, но она все еще могла держаться и твердо встала, когда приближающиеся копыта загрохотали через широко открытые ворота.

Дым был тоньше, чем раньше, и у нее и защитников было преимущество в том, что они были знакомы с руинами сторожки. Им не нужно было искать своих врагов, они знали, где они должны быть, и первый залп стрел был выпущен почти до того, как они увидели свои цели.

Лошади заржали, когда в них вонзились стрелы.

Какими бы широкими ни были ворота в этой стене, провести через них кавалерийскую атаку было все равно что пытаться продеть нитку в иголку с помощью якорного троса. Скачущая колонна лошадей, уже наполовину обезумевших от запаха дыма, была сжата вместе. Более десятка боевых коней отделились от колонны, полностью отказываясь проходить через этот узкий проход. Еще с полдюжины врезались в столбы ворот или были прижаты к ним своими товарищами и откатились в сторону со сломанными ногами... или шеями. Но другие прорвались, ворвались во двор, снова рассредоточились, разворачиваясь, пока их всадники искали своих врагов.

И когда они развернулись, стрелы нашли их.

Оруженосцы Кассана были в доспехах, их лошади - нет, а приказы Суордшэнка были холодными и жестоко прагматичными. Его оруженосцы не тратили стрел понапрасну на цели, защищенные нагрудниками и вареной кожей.

Они стреляли в лошадей.

Лиана попыталась закрыть уши, чтобы не слышать мучительных криков лошадей, поражаемых огнем стрел. Они не могли понять, что происходит, и она тоже хотела бы этого не делать. Хотела, чтобы эти крики не возвращались к ней в кошмарах. Хотела бы она, чтобы ее не заставляли убивать невинных, а не предателей на спинах этих лошадей.

И все же, даже сквозь слезы, она непоколебимо выбирала свои цели, и вся передняя шеренга оруженосцев барона Кассана рухнула в руины.

Тяжесть огня поразила Кассана.

Он был уверен, что воины Мархоса, должно быть, понесли тяжелые потери в бою с наемниками, и он знал, что у них больше не было зданий, которые можно было бы использовать в качестве укрытия. Какие сумасшедшие будут стоять на открытом месте и пытаться использовать огонь из лука, чтобы сорвать кавалерийскую атаку?!

И все же это было именно то, что они сделали... и это сработало.

Менее половины лошадей, которые упали, на самом деле были поражены стрелами. Остальные врезались в своих мертвых или раненых товарищей, падая, сбрасывая своих всадников, во многих случаях перекатываясь через этих всадников и раздавливая их при собственном падении. То тут, то там горстке людей удавалось пройти, не будучи сбитыми или не упав с другой лошади, только для того, чтобы столкнуться с препятствиями, разбросанными на их пути. Некоторые кони встали на дыбы, сбросив своих всадников, и завизжали в панике, обнаружив пламя прямо на своем пути. Другие ломали ноги на тачках или кучах дров, невидимых для них в дыму, пока не стало слишком поздно.

Кассан злобно выругался, наблюдая, как атака соскользнула на нет. Она остановилась в сугробе мертвых или визжащих лошадей, а колонна позади них уплотнилась, не в силах продвигаться вперед, теряя инерцию и колеблясь в замешательстве.

- Ваше величество!

Лиана обернулась, когда закричал сэр Джерхас Мэйсбирер. Главный советник взял лук упавшего оруженосца, чтобы усилить оборонительный огонь, как и большинство выживших придворных и слуг, и занял позицию на одном фланге их опасно короткой линии. Он встал слева от Лианы и... в последнем ряду перед королем.

И слишком далеко, чтобы вмешаться, когда сэр Беншейр Броудэкс, лорд-правитель Голден-Хилл, бросил свой собственный лук, выхватил кинжал и повернулся к королю.

Крик Мэйсбирера предупредил Мархоса, но Голден-Хилл уже был слишком близко для королевской сабли. Мархос выронил клинок, потянулся за кинжалом, затем ахнул, когда Голден-Хилл прошел мимо его хватающей руки. Это был не чистый удар, королю удалось частично заблокировать его, отклониться так, что он вонзился в мясистую часть его плеча вместо сердца, но Голден-Хилл с рычанием отвел клинок, и никто другой не смог добраться до него вовремя. Он снова ударил, отчаянно желая прикончить короля и сбежать в суматохе боя, и тут короткий меч вонзился ему в позвоночник. Он изогнулся, открыв рот в беззвучном крике, выронил кинжал, и Лиана Хэйнатафресса сбросила его тело со своего клинка и снова повернулась лицом к оруженосцам Кассана.

- Сейчас!

Даже удушливый дым и потрескивающее пламя не могли подавить инстинкты, натренированные на полусотне полей сражений. Теллиан Боумастер и Датгар могли читать темп битвы так, как бард читает эпическую поэму. Ни один из них не смог бы объяснить, как, но они точно знали момент, когда заряд Кассана израсходовался. Когда он отшатнулся, его сила уменьшилась сама по себе, как тетива лука, согнутого на грани перелома.

И в этот момент они бросились в атаку.

Конечно, это было нелепо. Там было всего два скакуна и один всадник ветра, а во дворе собралось почти сто конных оруженосцев. Возможно, скакуны были огромными и могущественными, но даже они не могли противостоять таким шансам. Это было очевидно.

Но никто им этого не сказал, а даже если бы кто-то и сказал, им было бы все равно. Не тогда, когда смерть двух братьев горит в их сердцах и душах. Не с их дочерью и сестрой ветра, борющейся за свою собственную жизнь. Не сейчас, когда жизнь их короля висит на волоске.

Они врезались в остановившихся боевых коней, как молнии. Сабля Теллиана оставалась в ножнах. Вместо этого он выбрал боевой топор, привстав в стременах, размахивая обеими руками и всей силой спины и плеч, доверяя своей броне отражать любые удары, которые кто-то наносил в ответ, пока он рубил головы, кисти и предплечья. Брызнула кровь, когда он разрезал плоть и кости, а Датгар был тараном. Он ворвался в ряды боевых коней с высоким, свистящим криком ярости, как ломовая лошадь, переезжающая детских пони.

- Маркос! Маркос! За короля!

Лошади заржали, отчаянно пытаясь убраться с пути Датгара, но уклониться было некуда, и Теллиан проревел свой боевой клич, когда он и его скакун буквально поскакали вниз по конным оруженосцам Кассана. Они пробили брешь из раздавленных тел, как лошадей, так и людей, в самом сердце атаки своих врагов, и Гейрфресса атаковала рядом с ними. Больше и сильнее даже Датгара, голубая звезда ее отсутствующего глаза сияла ослепляющей яростью, копыта были как молоты, челюсти как топоры, и наполнены яростью, на которую было страшно смотреть. Она пронеслась по двору, как ураган каштанов, а затем она и Датгар прорвались через дальнюю часть колонны, резко повернули влево и затормозили, остановившись на одном фланге этой короткой шеренги оруженосцев.

Это было уже слишком.

Оруженосцы Кассана, возможно, и были готовы продолжить эту атаку, продолжать атаковать, но их лошади - нет. Они отшатнулись, развернулись и с боем пробились обратно от стен охотничьего домика, из дыма, огня и крови, которые поглотили так много их товарищей, и они унесли Кассана и его оруженосцев с собой.

Кассан с трудом остановил своего несущегося в панике скакуна.

Боевой конь дрожал под ним, фыркая, мотая головой, все еще сопротивляясь удилам, но барон железной рукой удерживал его под контролем. Он повернул его, заставляя повернуть назад, и увидел, как Стоунблейд остановил своего коня рядом с передовым отрядом роты, которую он держал в резерве. Нагрудник капитана был забрызган чужой кровью, очевидно, и челюсть Кассана сжалась, когда он натянул поводья рядом с оруженосцем и увидел выражение лица Стоунблейда... и никаких признаков Хорсмастера.

- Ты был прав, - быстро сказал он, прежде чем Стоунблейд смог заговорить. - Нам следовало пойти туда пешком.

Это признание, казалось, хотя бы отчасти смягчило гнев капитана, и Стоунблейд глубоко вздохнул.

- Что сделано, то сделано, милорд. - Его мрачный голос был резким. - Но я думаю, что нам лучше подготовиться к следующей атаке.

- Согласен, - коротко сказал Кассан.

Капитан, казалось, колебался на грани того, чтобы сказать что-то еще, и на мгновение между ними возникло напряжение. Затем этот момент прошел, и Стоунблейд отвел взгляд.

- Тогда я позабочусь об этом.

Он резко кивнул своему барону и начал выкрикивать приказы, а Кассан наблюдал за ним. Затем он взглянул на Тармака Дирксона, и его личный оруженосец оглянулся... и медленно кивнул.

- О, перестань суетиться, Джерхас! - раздраженно сказал король Мархос.

- Но, ваше величество...

- Перестань суетиться, я сказал. - Король покачал головой. - Это больно, ясно? Я признаю это. Но мне точно не грозит опасность истечь кровью до смерти, и у нас есть другие причины для беспокойства.

Главный советник выглядел так, как будто хотел возразить, но сжал челюсти, и Мархос удовлетворенно хмыкнул. Повязка на глубокой ране в его плече образовала нескладный комок под окровавленной туникой, и он выглядел немного бледным, но его голубые глаза были ясными и сверкали гневом.

- Во второй раз нам так не повезет, - категорично сказал он Теллиану, и барон был вынужден кивнуть.

- Вероятно, нет, ваше величество. Даже Кассан будет достаточно умен, чтобы не собирать кавалерию подобным образом снова. Они либо протолкнут колонну пехоты через ворота, либо нападут на нас через стену, как это сделала первая партия.

- Почему, во имя Фробуса, они не сделали этого в первый раз? - потребовал кто-то, и Теллиан пожал плечами.

- Потому что он думал, что его способ сработает, - сказал он. - И потому что весь этот дым, - он указал на толстые столбы, поднимающиеся от горящего дерева, - привлечет чье-то внимание. И когда это произойдет, люди, которые это увидят, будут помнить визит короля сюда. Ему нужно закончить это до того, как появятся какие-нибудь несчастные свидетели.

- Думаю, что может быть и другая причина, милорд, - сказала Лиана, старательно не называя его отцом. Он посмотрел на нее, и она поморщилась. - Ради неразберихи, - сказала она.

- Ты имеешь в виду, чтобы создать возможность для Голден-Хилла? - сказал Суордшэнк, свирепо глядя на элегантно одетый труп, который один из оруженосцев Суордшэнка оттащил в сторону и взвалил на груду тел, сваленных в ужасный бруствер для их позиции.

- Нет, милорд. - Лиана покачала головой. - Или, по крайней мере, не в первую очередь для него. Я совсем не уверена, что он был частью плана с самого начала. Думаю, он просто понял, что положение его покровителей безнадежно, если его величество выживет. Он думал, что увидел возможность убедиться, что вы этого не сделали, ваше величество, но я сомневаюсь, что Кассан даже осознавал, что он был здесь. И даже если Голден-Хилл был частью заговора с самого начала, как Кассан мог быть уверен, что он все еще жив?

- Тогда зачем создавать путаницу? - спросил главный советник.

- Не для Голден-Хилла, - медленно произнес Теллиан, не сводя глаз с лица дочери. - Для своих собственных людей.

- Это то, что я думаю, - согласилась Лиана. Она переводила взгляд с Мархоса на Мэйсбирера и обратно. - Мы знаем ложь, которую он плел для Хатана и Гейрхэйлана, прежде чем убить их, но мы не знаем, что он сказал своим собственным оруженосцам после того, как убил их. И когда они атаковали, ваше величество, они кричали "За короля". Думаю, он сказал своим оруженосцам, что мы либо убили вас, либо взяли в плен. Большинство из этих людей думают, что они пытаются спасти или отомстить за вас... И он хотел, чтобы кто-то, кому он доверяет, смог подобраться достаточно близко, чтобы убить вас, прежде чем другие поймут, что вы еще не мертвы.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Мэйсбирер медленно кивнул и посмотрел на Теллиана.

- Замечательную дочь вы вырастили здесь, милорд, - сказал он.

- Я всегда так думал, - признал Теллиан со слабой улыбкой.

- Но если она права, а я думаю, что вы правы, миледи, - сказал Мархос, - тогда способ победить его достаточно прост. Все, что мне нужно сделать, это показаться его людям и призвать их сложить оружие.

- Нет, - немедленно ответил Теллиан. Король посмотрел на него, подняв брови, и барон покачал головой. - По крайней мере, некоторые из этих людей там знают, зачем они здесь, ваше величество, и у каждого из этих оруженосцев есть лук.

- Они бы не посмели не перед таким количеством свидетелей, которые не являются частью какого-либо заговора против меня, - парировал Мархос.

- Ваше величество, им нечего терять, - указал Мэйсбирер. - Любой из них, кто был частью этого с самого начала, знает, что ваши маги в конце концов докопаются до сути... если вы доживете до приказа о расследовании. И они знают, какое наказание полагается за измену. Любой из них, у кого есть немного выдержки или достаточно отчаяния, поймет, что у него больше шансов выжить, если он инсценирует для вас "несчастный случай", независимо от того, насколько подозрительным может показаться рассматриваемый несчастный случай.

- Возможно, так оно и есть, - сказал Мархос, - но это не меняет того факта, что несмотря на потери, у него все еще есть две или три сотни вооруженных людей, а у нас здесь меньше тридцати, даже считая тех из нас, у кого нет доспехов. - Он взмахнул рукой круговым движением, указывая на оставшихся в живых людей с мрачными лицами, обожженных и перепачканных людей, стоящих вокруг него с луками и мечами в руках. - В конце концов, они просто сокрушат всех вас, и когда это произойдет, я думаю, что вряд ли выберусь из этого живым больше, чем остальные из вас. - Он криво улыбнулся. - Не сомневаюсь, что все вы готовы умереть, защищая меня, но я бы действительно предпочел, чтобы вы этого не делали. Особенно, если я все равно не выживу.

- Ваше величество, вы король. - Голос Теллиана был ровным. - Вы не имеете права рисковать своей жизнью так, как это делают другие мужчины, когда от вас зависит стабильность всего королевства.

- У меня есть сын, у меня есть брат, и у меня есть две дочери, - ответил Мархос таким же ровным тоном. - Я король, милорд барон, но есть и другие, кто понесет корону, если я паду.

- Ваше величество, мы не можем...

- Барон Теллиан, мы можем.

Голубые глаза встретились с серыми, и между ними потрескивало напряжение.

Кассан шумно выдохнул с облегчением, смешанным с гневом.

Стоунблейд двигался со сводящей с ума неторопливостью, организуя новую атаку. Он использовал кинжал, чтобы нацарапать схему расположения охотничьего домика на расчищенном участке земли, и он методично расспрашивал выживших после первого нападения, чтобы заполнить детали. Затем он назначил задачи каждому отряду спешившихся оруженосцев и убедился, что командиры их отрядов понимают, что они должны делать.

Кассан был уверен, что Дирксон и его команда уже знали, что им нужно делать, но тщательная организация Стоунблейдом должна была усложнить их задачу. Это было достаточно плохо, но барон подозревал, что его капитан намеренно затягивает штурм. Что-то в глазах Стоунблейда, в осанке его плеч предостерегало инстинкты Кассана.

Он хотел отдать приказ об атаке, отменить затянувшиеся приготовления Стоунблейда, но не осмелился. Если капитан действительно подозревал правду, предварительного приказа могло быть достаточно, чтобы превратить нежелание в открытое сопротивление, несмотря на его личную клятву Кассану. Нет, лучше подождать. Если бы Стоунблейд отказался отдать приказ о нападении, этого времени было бы достаточно, чтобы предпринять решительные действия. Как только капитан отдаст приказ о нападении, он будет так же предан делу, как Кассан, или, во всяком случае, так же виновен в измене, а такой человек, как Стоунблейд, ничего не делает наполовину. Кроме того, внезапно из леса позади него раздался звук горна, и Кассан в шоке развернул коня, когда длинная шеренга кавалеристов медленно вышла из тени к нему с копьями наготове.

Он никогда не встречал дородного светловолосого мужчину, ехавшего рядом с серо-белым знаменем, но узнал герб Пикэксов Лорхэма. Знамя полной луны храма Куэйсар развевалось на ветру рядом с ним, и женщина, ехавшая под этим знаменем, была одета в плащ Руки Лиллинары.

Его сердце упало, но он встретил вновь прибывших с мужеством человека, которому больше нечего было терять.

- Стой, где стоишь! - рявкнул он.

Приближающиеся знамена остановились в сотне ярдов от него, и он услышал, как его собственные оруженосцы быстро забираются обратно в седла позади него, но эта вертикальная чаща копий ни разу не дрогнула.

- Что у тебя здесь за дело? - Кассан прокричал что-то вдалеке.

- Вопрос, который я мог бы справедливо задать вам, милорд барон, - холодно ответил человек, который, должно быть, был Трайсу из Лорхэма. - Это Уэст-Райдинг, а не Ист-Райдинг.

- Я прекрасно знаю, где мы находимся. И я снова спрашиваю вас, что привело вас сюда?

- Угроза королевству, - категорично сказал Трайсу. - Та, которую, как мне кажется, я начинаю полностью понимать.

- Угроза королевству, не так ли? - Кассан выстрелил в ответ и издал презрительный смешок. - Единственная угроза королевству, которую я вижу здесь, - это вы, милорд! Ты и этот предательский ублюдок, которому ты служишь!

- Будьте осторожны, милорд! Барон или нет, любой, кто назовет меня предателем, ответит своей жизнью!

Кассан усмехнулся, когда понял, насколько сильно он превосходил Трайсу численностью на самом деле. Даже при поддержке стражи Куэйсара, и насколько опасными на самом деле могут быть оруженосцы, которые подчиняются приказам женщин? - у него было меньше половины людей, которых Кассан все еще держал.

- Я буду называть тебя так, как захочу, - резко сказал он. - Ваш барон уже убил короля! Без сомнения, вы были частью того же заговора. Я приказываю вам именем короны сложить оружие и сдаться сейчас же или понести наказание за свои преступления!

- Если ты думаешь, что можешь взять наше оружие, приходи и попробуй, - голос Трайсу был ледником, перемалывающим горы в щебень, и вертикальные копья задрожали и опустились по всему фронту его линии.

- Очень хорошо, пусть это падет на твою собственную голову! - Кассан обнажил саблю и оглянулся через плечо на своих оруженосцев. - Взять их! За короля!

- За короля! - его люди загремели, и они бросились в атаку.

Барону не пристало находиться на передовой линии кавалерийской схватки, и Кассан позволил своим оруженосцам проскочить мимо него. Люди Трайсу и стражники Куэйсара пришпорили коней, чтобы встретить их, и Кассан слегка улыбнулся, когда две силы столкнулись друг с другом, и он понял, что новоприбывшие были в еще худшем меньшинстве, чем он предполагал. На самом деле он задолжал этому идиоту Трайсу вотум благодарности! Стоунблейд был бы предан сейчас, что бы еще ни случилось, и это было не так, как если бы... "Кэйлата! Кэйлата! Кэйлата за короля!"

Кассан дернулся в седле, когда лес, тянувшийся вдоль его правого фланга, внезапно ожил. Новые голоса, выкрикивавшие этот боевой клич, были выше и мягче, но не менее свирепыми, и он недоверчиво смотрел, как из-за деревьев высыпали боевые девы Кэйлаты. Они были пешими, а не верхом, и инстинктивное презрение сотойи к пехоте, особенно к женщинам-пехотинцам без доспехов, вспыхнуло в нем, когда он понял, кто и чем они были. Но только на мгновение, поскольку эти женщины всегда были мастерицами тактики легкой пехоты и маскировки. Они беззвучно продвигались вперед в тени деревьев, пока Трайсу отвлекал его внимание, занимая идеальную позицию, чтобы ударить его людей сзади, и он ничего не видел. Ничегошеньки! Как, во имя Финдарка, им удалось подобраться так близко, что он даже не заметил их?!

А потом они набросились на его оруженосцев, и им, казалось, было все равно, что они были пешими.

Боевые кони снова завизжали, когда девы войны ринулись в бой, безжалостно сверкая короткими мечами и кинжалами, подрезая сухожилия коням людей, которые уже сцепились в бою с конными войсками Трайсу и были неспособны защититься от нападения с тыла. Визжащие лошади упали, сбросив своих всадников, и девы войны ждали, когда эти воины упадут. Они набросились на них прежде, чем те успели даже начать подниматься, и если эти воины были в доспехах, это не принесло им никакой пользы, когда их встречали двое или трое на одного. Девы войны тоже падали, но они хлынули сквозь ряды людей Кассана, как море, и неожиданность была сокрушительной.

Он вытаращил глаза, не веря своим глазам, когда весь его правый фланг погрузился в хаос и неразбериху, и даже когда он наблюдал, левый фланг Трайсу развернулся, налетев на обломки его собственного правого фланга, прорвавшись мимо их союзников из "дев войны", чтобы врезаться в заднюю часть его левого фланга.

Это было слишком для мужчин, которые уже были сбиты с толку, которые знали, что находятся далеко от дома... у которых было на один сюрприз слишком много. Сабли начали подниматься, сначала поднятыми эфесами в знак капитуляции, и как только это началось, оно распространилось как лесной пожар. Возможно, треть его оруженосцев отказалась сдаваться, твердо решив забрать с собой как можно больше своих врагов, но исход мог быть только один.

В течение одного бесконечного мгновения Кассан из Саут-Райдинга смотрел на катастрофический крах всех своих планов. Затем он повернул голову своего коня и вонзил шпоры.

- Стой, где стоишь! - взревел барон Теллиан, когда оруженосцы Суордшэнка начали двигаться к воротам и хаосу боя. Они остановились, глядя на него через плечо, и он свирепо посмотрел на них. - Возвращайтесь на свои позиции! Если это наши друзья там, и они победят, ну и отлично! Но это их работа; ваша работа - защищать короля!

Оруженосцы смотрели на него еще несколько секунд, а затем покорно вернулись в свои первоначальные ряды. Но как только они это сделали, гнедой скакун с глазом синего пламени промчался мимо них и летел к воротам с рыжеволосой всадницей ветра в седле.

- Лиана! - крикнул Теллиан, но Гейрфресса уже проскакала через ворота под раскатистый стук копыт.

Кассан повернул голову, еще раз оглядываясь через плечо. Пока не было никаких признаков преследования, но оно должно было начаться слишком скоро. Ему нужна была достаточная фора, чтобы его следы затерялись среди следов всех других беглецов, которые вскоре покинут место его разгрома. Куда он пойдет, что он будет делать после такой полной катастрофы, было больше, чем он мог рассчитать в данный момент, но первое действие было достаточно ясным: сбежать. Куда... Сквозь завесу деревьев позади него прорвалась огромная гнедая кобыла, и он проглотил сдавленное проклятие. Его боевой конь уже был на пределе, скакал изо всех сил, несмотря на опасную местность, но скакун быстро приближался, без усилий сокращая расстояние между ними, и синий огонь сверкнул из его правой глазницы. Он не знал, что это был за огонь, но каким-то образом он знал, что не сможет избежать его, что сверкающее пламя найдет его, куда бы он ни пошел, где бы он ни прятался.

Отчаяние захлестнуло его, и вместе с ним пришла всепоглощающая ярость. Все было кончено. Теллиан победил. Все, за что Кассан боролся всю свою жизнь, исчезло, отнятое человеком, которого он ненавидел больше всего на свете. И на этом скакуне, мчащемся за ним, была дочь Теллиана, любящая шлюха градани, женщина, которая никогда не училась сражаться верхом и на которой даже не было брони.

Он оскалил зубы, поворачиваясь, разворачивая своего коня и снова обнажая саблю. Возможно, он проиграл, но он мог совершить эту последнюю изысканную месть. Он мог бы свалить мертвую дочь Теллиана на землю и превратить свой триумф в пыль и пепел у себя во рту!

- Иди ко мне, сука! - закричал он и бросился ей навстречу.

Они метнулись друг к другу, и он торжествующе зарычал, когда понял, что у нее даже не было меча в руках! Ему следовало бы быть осторожным со скакуном, но на самом деле ему было безразлично, выживет он или умрет сейчас, уже все равно. Все, что имело значение, это то, что он убьет ее перед смертью, и эта дура облегчала это!

Он поскакал прямо на нее, вытянув саблю в длинном прямом выпаде, ожидая удара в запястье, когда сталь войдет в нее, а ее там не было.

Глаза Кассана начали расширяться от изумления, когда Гейрфресса рванулась вправо, невероятно быстро для чего-то такого огромного, и Лиана извилисто изогнулась в седле. Его сабля прошла мимо нее, не причинив вреда, и он все еще поворачивал голову, пытаясь понять, что произошло, когда Гейрфресса с грохотом пронеслась мимо него в противоположном направлении, а левая нога Лианы оказалась под его левой ногой и ударила с дикой силой. Внезапное давление заставило его потерять равновесие, и сабля вылетела у него из рук, когда он отчаянно вцепился в луку седла.

Было слишком поздно. Он был изумлен, уже неустойчив после выпада, который не попал в цель, а удар ногой Лианы полностью вывел его из равновесия. Он ударился о землю с силой, сокрушающей кости, вскрикнув, когда что-то треснуло в его правом плече. Острая боль пронзила его, и он неуверенно покачал головой, поднимаясь на колени. Он должен был встать на ноги, он должен был, но что-то мелькнуло у него над головой. Колено врезалось в его лопатки, как кувалда, и его левая рука бесполезно вцепилась во внезапно ставшее скользким от крови горло, когда гаррота девы войны глубоко укусила его. Он булькал, отчаянно извиваясь, и Лиана Хэйнатафресса скрестила запястья у него за головой, расправила плечи и выкрутила изо всех сил.

Последним звуком, который Кассан Эксхаммер когда-либо слышал, был хруст его собственной шеи.