Всадник на чужой земле

Пролог

Грузовик затормозил на площадке перед несколькими практически не отличающимися друг от друга бараками. Торчащий на пороге одного из них солдат равнодушно глянул на машину, кинул окурок в бочонок с песком (ну хоть это в армии остается неизменным в любой точке), стоящий тут же, и ушел внутрь. До прибывших явно никому не было дела, никто даже не высунулся.

— Слезай! — крикнул водила нетерпеливо.

— И куда идти? — С огромным тяжелым рюкзаком и винтовкой в руках стоять было крайне неудобно.

Шофер ткнул в сторону одного из строений и сразу тронулся, не теряя времени на дальнейшие объяснения.

Поколебавшись — на штабное помещение здание было меньше всего похоже, даже таблички не имелось, — он вошел внутрь, открыв дверь за ручку локтем. До учебки он год отпахал на побережье в обычных мотострелках и хорошо усвоил: именно на таких обыденных вещах и попадаются, — потому не стал пинать ногой. Что разрешено старослужащему, новенькому не рекомендуется. Обязательно обнаружится сержант, требующий ликвидировать только ему видные следы подошвы, а заодно с удовольствием навешает наряд и погонит скрести всю казарму.

Это она и оказалась. Узкий коридор, первая же дверь вела в спальню с койками в два этажа и шкафчиками. Людей не было. Привычного порядка, когда все по линеечке, тоже не имелось. Вещи валялись как попало. Дневальный тоже отсутствовал. Тумбочка в коридоре стояла, а сам дежурный испарился.

В следующей комнате обстановка оказалась ничуть не лучше, на койках лежали люди. Если в наряд, почему одетые? А трое в углу вообще, похоже, выпившие. Бутылку даже не прятали. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше.

— Новенький? — сказал один из них, поднимая голову.

— Сюда иди, — потребовал второй.

Эти хоть в форме и с сержантскими лычками и годовыми нашивками. Контрактники. Второй срок тянут, и осталась до окончания службы самая малость. Третий был голым по пояс, здоровым, как медведь, и молча смотрел тяжелым взглядом, под которым было крайне неуютно.

— Рядовой Крушанин! — доложил. — Прибыл для прохождения службы в Седьмой отряд специального назначения после окончания курса снайпера в учебном полку горной бригады спецназа.

Парни молчали, изучая новенького. Они видели ефрейтора срочной службы. Рост метр семьдесят, вес шестьдесят пять килограммов, волосы черные, прямые, глаза карие, брови густые, широкие. Жира нет, сумасшедшей мускулатуры и габаритов не имеется. Зато жилистый и наверняка выносливый. Попасть сюда — мало быть добровольцем. Любой проходил через инструкторский пресс и тяжелейшие нагрузки. Как ни удивительно, громадные парни ломались ничуть не хуже слабаков.

Они не могли знать про него наверное, однако нетрудно было догадаться — сами из таких. Родился и вырос в поселке после Заражения. Любой житель зарегистрирован, и Управление ресурсами направит его на производство согласно своим критериям. Даже если у него есть некие мечтания, никого они не интересуют. При наличии высокопоставленных родителей еще можно получить неплохое образование и рассчитывать на хорошее место или попасть в чиновники. Остальным заготовлено место на конвейере или в поле. Иногда, в плохие годы, и там и там. Убирать урожай не хватало рук, и гнали горожан. Для многих это был праздник: все же не такая жесткая дисциплина, и можно, помимо пайки, неплохо угоститься теми же овощами с полей. А деревенские, несмотря на возможность угодить в штрафники, повсеместно гнали самогон. Армия не самый плохой вариант для многих. Та же дисциплина, но шансов подняться много больше. Столкновения с соседями и уродами регулярные. Всегда есть возможность отличиться и занять место повыше. А в идеале — отслужив уже по договору, выйти в офицеры. Практически каждый начальник на «гражданке» когда-то прошел через это.

Вопреки ожиданию, после длинной паузы заговорил полуголый:

— Я не знаю, чего тебе наплели в учебке, но туда попадают добровольцы. А сюда направляют лучших. Поэтому вкратце излагаю суть: сам напросился — теперь хлебнешь полную миску «счастья».

Судя по ухмылкам остальных, они ему и обеспечат.

— Будешь правильно себя вести — и относиться станут нормально. Нет — просись вниз. Иначе… — Он развел руками.

— Вон та койка твоя будет, — сообщил один из сержантов. — На ней Колян спал.

— На дембель ушел?

— На тот свет! — рыкнул человек-медведь. — Мы здесь не балуемся. Тут граница! Будешь хлопать ушами — и ты в гробу домой поедешь!

В помещение влетел растрепанный молодой лейтенант с заспанным лицом. На щеке отпечатался след от шва на подушке.

— Взвод, подъем! — заорал диким голосом. С коек посыпались люди. Хватали обувку, торопливо одеваясь. — Из штаба бригады звонили, — сообщил всем сразу. — Беспилотник засек группу. Опять идут. Надо перекрыть… — Тут он выдал совершено непроизносимое название. Кто-то из солдат застонал показательно.

В голове была полная мешанина. Никак не ожидал такого сразу. Возникло и предвкушение настоящего боя, и страх перед испытаниями. Выдержит он или нет? И судорожные попытки вспомнить, чему учили, чтобы не оплошать. Воображение услужливо подсовывало картинки будущей неудачи и презрительно отворачивающихся старослужащих. Хуже только страх погибнуть или получить тяжелое ранение.

— Мы же только вернулись! — возмутились сразу в два голоса.

— Надо, парни. Больше некому, сами знаете. Новенький? — спросил лейтенант. Не дослушав доклада, поморщился, наверняка пропустив мимо ушей фамилию. — Карпенко, отвечаешь за него.

— Ну смотри у меня, — с отчетливой угрозой заявил полуголый.

Вместе с офицером их было двадцать два. Все прекрасно уместились в вертолет. Но на том удобства закончились. Неизвестно почему их высадили на немалом расстоянии до нужной точки. Наверное, не было возможности в тумане четко выйти на цель, а может, не хотели выдавать себя раньше времени. Вертушка транспортная, и, кроме обычного пулемета на турели, поддержки от нее все равно не будет. Зато инфильтранты могут уйти на другой маршрут или затаиться, услышав характерный звук. Да и сбить вполне способны — до них доводили на инструктаже.

А пока он пер в гору, неся на плечах килограммов пятьдесят. Конечно, их тренировали, но все же не такие дистанции. Больше всего он боялся споткнуться и упасть. Встать просто не сумел бы. Через три часа ему казалось, что больше нет сил. Прошло еще пять минут, и еще десять, и пять раз по десять, а он все брел и брел. Главное было — поставить себе задачу. Вон до того кустика, а теперь до этого камня. А за той скалой будет легче. И он все шел и шел на автопилоте, пока не раздалась команда.

— Это что, — сказал Карпенко, оказавшийся старшиной по званию, закуривая, — зимой вообще хана.

Он подумал и внял: это не изощренное издевательство, так оно и есть. Зимой больше вещей, да и снег мокрый липнет к ногам. А прилечь на привале — задубеешь. Пока топаешь, вспотеешь, и на морозе часами сидеть. Недолго обморозиться. Про отчекрыженные ноги их регулярно пугали в учебке, и вряд ли попусту.

— Не ешь, — приказал Карпенко, когда извлек стандартный блистер.

Спрашивать почему и возражать не тянуло. Наверное, есть смысл. Перед выходом Карпенко, напротив, проследил, чтобы он проглотил таблетку. Всем известно: при тяжелых физических нагрузках срок приема сдвигается на более ранний. У каждого график индивидуальный, и нормальные люди прекрасно чувствуют, когда требуется. На финишном отрезке чувства обостряются, и в бою может оказаться полезным.

Слава богу, окопа копать не заставили. Как это сделать в скальном грунте, он не представлял, но в армии еще и не то могут приказать. Ограничились выкладыванием стенки из камней. Уже под конец, когда мысленно радовался возможности просто посидеть и отдохнуть, наблюдающий в бинокль лейтенант с удовлетворением сказал:

— Идут. Без команды не стрелять!

Он торопливо отполз к своей позиции и осторожно высунулся. Внизу двигалась цепочка уродов. Первый, второй, семнадцатый… Мелкая банда. Он ожидал худшего. Как объясняли, в горах основное правило — занять господствующую над местностью вершину. Кто успел — победил. Сейчас смысл идеи дошел до самых печенок. Приди эти раньше — расстреляли бы на подходе. В душе поднялось злорадство, смешанное с азартом. Быстро билось сердце, гоня кровь, и, невзирая на возбужденное состояние, голова трезво и четко просчитывала действия. Все-таки вбивали в него навыки на совесть, а не для галочки в отчете, доводя действия до автоматизма. Вон тот, похоже, распоряжается. Первая цель снайпера — командир.

— Начали, — как-то буднично сказал лейтенант, и тут же знакомо заработали оба пулемета, поддержанные автоматными очередями.

Крушанин свалил командира, почти сразу еще одного, маленького, чуть сзади, торжествуя. Теперь счет открыт, и он не новичок! Потом еще дважды выстрелил, уже по лежащим, пытающимся уползти под прикрытие.

— Прекратить огонь! — крикнул голос рядом.

— Вставай!

В ушах звенело, остро воняло горелым порохом. С трудом разжал пальцы, судорожно вцепившиеся в винтовку, и обернулся на Карпенко. Тот уже поднялся и будто протирал лицо.

— Идем, — сказал, зашагав вниз по склону. — Посмотришь вблизи. — И как-то странно криво усмехнулся.

Он двинулся следом, недоумевая. Им всегда говорили об опасности приближения к уродам. Возможно заражение инфекционными заболеваниями. Трупы руками не трогать, «кошкой» на тросе оттащить в сторону и сжечь. Для этого есть бак с горючей смесью и огнемет. Немалый дополнительный вес, но оставлять тела просто так — запрещено.

Метров с десяти Карпенко выстрелил в первого убитого, затем во второго. Можно было не утруждаться: оба явные покойники. Один весь в дырках, у второго половины черепа нет. Оба были какими-то грязными и оборванными, но с виду совсем не задохлики, хотя худые. Может, от недоедания. Оружие ухоженное, видно и на расстоянии. Нового не имелось, все — старье из прежних времен. От этого не менее замечательно способно убивать.

По соседству загремели выстрелы. Еще кто-то участвует в добивании: по инструкции положено. Вот уж не думал, что на дальней заставе к ним относятся с таким прилежанием.

— Карп! — крикнули сбоку. — Есть один. Давай молодого сюда!

— Идем, — скомандовал старшина.

Этот был еще жив, пытался отползти, но сейчас вокруг стоял практически весь взвод, включая лейтенанта. Урод тоскливо шарился по лицам глазами, крутя головой. Вблизи Крушанин с изумлением понял, что это женщина. И очень может быть, та самая, которую он подстрелил, судя по росту лежащего рядом командира. Темное пятно крови на куртке возле плеча — его промах. Целил в грудь.

— Посмотри на это, салага, — произнес Карпенко, кладя тяжелую лапищу на плечо. Сказано было именно в среднем роде, хотя не видеть пола пленной невозможно. — С виду они люди. Голова, две руки, две ноги. Даже дырка у нее на месте. Пользуются инструментами, разговаривают. Причем по-русски. Только они уроды. И знаешь почему?

— Изменения на генетическом уровне в результате инфекционного заражения, — отбарабанил он тысячекратно слышанное в школе и позже. — Вызывает агрессивное изменение психики. Они стремятся уничтожить последние очаги цивилизации.

Среди солдат кто-то гоготнул.

— Они просто хотят выжить, прорываясь с юга, — пробурчал лейтенант. — Там элементарно жрать нечего, а мы еще регулярно бомбим сверху, чтобы не укоренялись.

— Но зачем тогда? — Он не понимал.

— Потому что они уроды. Мы элементарно не способны находиться рядом, сейчас поймешь. Подойди к этому!

Он еще раз посмотрел в лицо Карпенко, потом лейтенанта. Скользнул взглядом по остальным. Глаза горят, но нет злобы или издевки, видится нечто иное. Уж точно не шутка глупая. Что-то цепляло мозг, но никак не приходила разгадка. Это проверка, тут сомнений нет. Но в чем? Отказываться глупо, да и неуместно. Тут торчат все, включая офицера.

Мысленно плюнул, отметая сомнения, и шагнул вперед.

Она дернулась и попыталась отползти, бессмысленно шепча: «Не надо». Один из солдат пнул женщину ногой, не позволяя двигаться. Еще шаг. В нос ударил одуряющий запах. Он и раньше присутствовал на периферии сознания, возбуждая и добавляя адреналин, однако на расстоянии так не действовал. Еще шаг. Сознание выключилось.

Человек лет пятидесяти сел на койке, с жутко бьющимся сердцем, обрывая провода и присоски. Во рту стоял жуткий вкус крови. Тот, кем был он, набросился на женщину, вцепившись зубами в шею. Никаких мыслей, одни инстинкты. Инициация на практике. Показ новичку того, о чем не говорят, но каждый в курсе с детства — на уровне намеков и страшилок.

В глубине души все знали. После инфекции не просто рухнул мир: изменились выжившие. И отнюдь не уроды. Как раз они остались нормальными людьми. А считающие себя цивилизованными людьми сделались вампирами. О, отнюдь не классическими, с боязнью света и серебра. Им просто не хватало чего-то в организме. Это прекрасно восполнялось теми самыми таблетками, якобы с витаминами. Но ничуть не хуже была настоящая кровь. От животной тоже дурели, но не настолько. Почти все могли держать себя в руках. А вот свежая человеческая, не вампирская, превращала любого в зверя. Нос улавливал некие тонкие запахи, присущие исключительно уродам. Фактически жить рядом они не могли. И противостояние достаточно быстро превратилось в войну на истребление.

— Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросил молодой человек в белом халате поверх свитера. Он был отнюдь не врач и спросил для проформы.

Черт! — дошло до вернувшегося из сна с запозданием. Они все вставили в носы вату или какие-то фильтры. А ему не дали принять таблетки, чтобы накрыло полностью. Проглоти до этого — реакция была бы ослабленной. Черт! Он показал на графин с водой. Прополоскал рот, стараясь избавиться от отвратительного вкуса крови, и выплюнул в раковину, продолжая размышлять.

Не удивился бы, если бы пленных резали на кровь, пуская чарку с красной жидкостью по кругу. Сколько в человеке — литра три или больше? Каждому по стаканчику. Ха, то-то половиной их взвода там были явно не срочники, по второму и третьему кругу пошли по контракту. Рвутся в бой… Не может не знать начальство о таких вещах…

— Впечатляюще, — произнес он, выпив поднесенную телохранителем жидкость. Тот так и торчал рядом все время. А кстати, сколько прошло? — посмотрел на часы. Ого!

— Ага, почувствовали! Полный контакт, — с гордостью воскликнул белохалатник, чувствуя облегчение. Не всегда выходило, и уверенно нечто заранее знать абсолютно невозможно. А важно было убедить, использовав неимоверную удачу. Продолжать дальше нет никакой возможности. Он и так еле спас аппаратуру. Скоро не просто попросят вернуть долги, а примутся выбивать. — Тактильный, обонятельный, ощущения, чувства…

— Ты мне обещал нечто иное, — оборвал его олигарх раздраженно.

И по возрасту и по положению он был заметно выше, да и не привык обращаться к кому-то на «вы». Тем более к просящим финансирования.

— Требуется не сидеть где-то в черепе бесплотно, без возможности влиять на происходящее, а жить полнокровной жизнью! Я, конечно, оценил эффект, но совершенно не представляю, кому и зачем такая вещь потребуется. Игроманам точно не подойдет. Они хотят участвовать, а не присутствовать. К тому же не заливай про виртуальные миры. Я в ваших электронных гаджетах не разбираюсь, но не настолько идиот.

Он умел давить при необходимости, и сейчас в нем бурлила неуемная жизненная сила. Кажется, удастся сорвать главный приз.

— Да, — после непродолжительного молчания признался изобретатель. — Это реальный мир. Все происходит в онлайн-режиме.

— В реальном времени?

— Да.

— Как такое возможно?

— Ну, можно сказать, я доказал существование иных миров. Теорию, боюсь, слишком сложно объяснить.

— Приглашение от Нобелевского комитета для получения премии уже поступило?

Ученый криво усмехнулся:

— У них не существует такой номинации, но в принципе… Почему бы и нет. За открытие такого уровня можно и создать!

— Ты всерьез решил меня обмануть? — ласково спросил олигарх.

Он был упрямым, самоуверенным, импульсивным и зачастую бесцеремонным. При этом у него было особое чутье на деньги. Умел быть осторожным и расчетливым и не боялся рисковать. Покупал, когда цены падали предельно низко, продавал, когда приобретение вновь дорожало, не дожидаясь, пока мыльный пузырь лопнет и рынок опять придет в упадок. Ему всегда удавалось уловить эти переломные моменты взлетов и падений.

— Полагаю, с теорией как раз швах. Никаких миров ты не искал, а занимался мозгом. Ничего в этом нет ужасного, даже пенициллин открыли случайно, но мои деньги нужны именно для завершения трудов. Пусть так. Хотелось бы уточнить кое-что, прежде чем раскидываться капиталами.

— Да? Не станете выбивать силой?

— За кого ты меня держишь? Я тебе урка паршивый? Никогда не иду против закона, если его можно соблюсти к общему удовлетворению.

Выдержал паузу для ответной реплики «вроде отжима никелевого комбината» и не дождался. Все же не наглеет.

— Если дело дойдет до коммерческого использования, получишь свой процент. Небольшой, но достаточный для приличной жизни и дальнейшей трудовой деятельности. Вот с премиями и известностью придется погодить, пока не научишься пересаживать сознание в тело другого человека с полным контролем. Требуется управление и свободный выбор объекта. Необходима зрелищность и экшн, а не старый дедушка с ревматизмом и инсультом, выпавший по лотерее в качестве реципиента. Иначе это никому не продать.

— Вы не понимаете, — с тоской сказал ученый, — подсадка вовсе не случайна. Именно в этом и проблема. Фактически идет автономный поиск. Конечный результат предсказать невозможно. Нельзя выбрать мир, потому что аппарат ищет не его, а совпадающие мозговые характеристики. Если хотите, записываю душу и ищу аналог. Человек в теории может оказаться в соседней комнате, но на практике почему-то всегда в ином мире.

— Может, там наши двойники?

— Я думал. Не получается. Полного подобия быть не может. Совпадение — процентов девяносто. Не знаю! Нужны опыты и время.

— То есть много денег.

— Ну… да. Основная проблема в том, что после полного замещения вернуть назад невозможно. До какого-то момента сигнал нормальный, все идет хорошо — и сразу обрыв.

— О, как с тем наркоманом, из-за которого тебя выперли из института.

Вон как перекосило. Еще ведь хорошо отнеслись. Если человек якобы после безобидного опыта превращался в овощ, могли и посадить. Руководство за свою шкуру испугалось: ведь разрешение давали, не представляя, чем конкретно занимаются в лаборатории. Справки навести стоило, чтобы иметь хороший козырь. Не стоит лепить из инвестора дурачка.

— Господин гений, — сказал после паузы олигарх, в бешеном темпе обдумав новую информацию. — Представьте себе, что человек на том конце, пусть в другом мире, имеет свои мозги. И при полном наложении некие параметры сдвигаются. Каков выйдет итог? Подозреваю, донор изменяется, а здесь то самое тело без души. Живое, но без разума. Хм… а вы доказали существование Бога и души, знаете ли.

— Значит, все бесполезно, — хватаясь за голову, пробормотал ученый. — Получить контроль над телом и вернуться — нельзя.

— Ну не вполне. Ваши опыты я профинансирую. Может быть, некий полезный результат все же получим.

— Да? — оживая, спросил изобретатель.

— Дело в том, — устало проведя рукой по лицу, сказал олигарх, — что тебя не зря привели. Правда, как выяснилось, не вполне то, что нужно, однако тоже… Ты слышал о моем сыне? — спросил резко.

— Нет, — настороженно ответил ученый. — Честное слово, нет…

— В прошлом году, — помолчав произнес олигарх, — пьяный водитель выскочил на тротуар и сбил двух человек. Девушку насмерть, а парня парализовало. При всех моих деньгах и десятке операций ничем нельзя помочь. Он был высокий, сильный, спортивный, уверенный в себе, умный мальчишка. Без моей помощи учился на «отлично» и почти закончил МГУ. Симпатяга и не нуждался пускать пыль в глаза девчонкам папиными деньгами: и так на шею вешались. Он всегда был первым и лучшим. А теперь он ниже шеи не может шевелиться. Совсем! — почти сорвался на крик. — Делает под себя и при этом способен думать. И он не хочет жить! Зачем и кому такая жизнь нужна!.. Я надеялся, — помолчав сказал, — дать ему хотя бы иллюзию жизни в этом вашем… виртуальном пространстве. Или параллельном, где бы оно ни находилось… — Он выругался. — Ну что ж… Если нет иной возможности, придется дать другую жизнь. Пусть и без возврата. Не смотри так, — сказал устало. — Это лучше, чем он станет угасать, отказываясь есть, а мне смотреть на это и думать — заставить питаться насильно через трубочку или пустить все на самотек. Это мой сын! — крикнул. — Я дам ему шанс!