Всадник на чужой земле

Глава 14 Начало и завистники

Я похлопал чалого жеребца с белым пятном на лбу по шее. Прекрасный подарок. На таком не стыдно и Правителю мчаться. В душе плескалось торжество. Гунарова составляющая была счастлива. О таком он мог только мечтать в лучшие времена. Даже погибни мои старшие братья в бою и стань я официальным наследником — мог разве что со стороны любоваться на таких породистых коней. У него наверняка среди предков аристократов с родословной больше моего.

— Спасибо, — сказал я конюху и сунул ему в руку монету.

Хотя содержание моих лошадей в конюшне Джокума входит в подарок и платить как бы не положено, обижать слуг не следует. Иначе не станут правильно животных кормить, поить и вообще смотреть. А потерять столь ценное приобретение из-за халатности очень не хотелось. Так что на чай придется давать регулярно, пока свои конюхи не заведутся.

Неподалеку стояли несколько человек из ближней охраны, поглядывающие в мою сторону и посмеивающиеся. Хотелось показать класс, и, не коснувшись стремени, одним движением я взлетел вверх, садясь с размаху в седло. Стоило опуститься нижней частью тела на спину коня, как тот внезапно взвился на дыбы с диким ржанием. Ничто до этого такого поведения не предсказывало. Спокойно принял из рук хлеб с солью.

Я натянул поводья, стиснул ногами бока жеребца и заставил его опуститься на все четыре ноги. Не успокоившись, конь дико заржал и взбрыкнул, выгибая спину и лягаясь. Конюх шарахнулся в сторону, спасаясь от ударов копыт, а чалый понесся по двору, все время подскакивая и норовя сбросить. Я повис на спине, чудом удерживаясь и абсолютно непроизвольно молясь всем богам сразу. В какой-то момент ясно осознал: сейчас он свалится на бок в попытке избавиться от наездника. Оказаться под упавшей со всего размаху тушей здорового коня очень не хотелось. Перелом практически обеспечен. Вынув ноги из стремян, я попытался соскользнуть в противоположную сторону, и очередной подскок придал дополнительное ускорение.

До стены конюшни не долетел, но приземление оказалось жестким. Из меня вышибло дух. Во рту стоял вкус крови, мир вокруг неприятно кружился, и бок болел. Кто-то подбежал, с тревогой спрашивая про самочувствие. Я нечто промычал, сам не понимая, что именно. Потом меня вывернуло, и для полоскания рта и бодрости духа сунули кубок с вином. В несколько рук уволокли куда-то, несмотря на слабые протесты. Там меня осмотрел срочно вызванный врач, успокоив насчет тяжелых последствий. Ушибы, возможно легкое сотрясение мозга — и все. Очередной кубок с крепким вином, как бы не из моего завода, и вырубился напрочь.

Когда я слегка прочухался и сел с кряхтеньем, обнаружился мягкий упругий матрац на стандартной кровати типа вагонной полки, когда верхняя доска поднимается (здесь снимается) и в ящике складируют вещи, при полном отсутствии другой мебели. Обстановка исключительно аскетическая. Зато на стене висела целая коллекция оружия всех видов. Мечи, сабли, кинжалы, копья, палицы, топоры, даже нечто вроде прежде невиданной алебарды. Не дурацкая, с картинки про царевых телохранителей или стрельцов. Такой особо не помашешь, руки через полчаса отвалятся, и ты труп. Эта была локтя три длиной, с узким топориком, игольчатым острием и слегка изогнутым обухом. Как раз что требуется для третьего ряда построения, и изобретать не нужно. Использую в качестве образца.

— Очухался? — спросил, входя, Ланг.

Так увлекся измерениями, что даже не услышал шагов.

— Благодарю, благородный господин, — автоматически выдал язык. Только теперь дошло, что это его спальня. Никаких личных вещей на виду, а внутрь прежде не приглашал.

— Ну, раз встал и смотришь оружие, все нормально.

— Простите, что без спросу.

— Хоп, для воина странно было бы равнодушие. Это, — показал он на стену, — не лучшие по качеству и исполнению вещи. Просто этим оружием меня когда-то пытались убить. И не на дуэлях, — пояснил после еле заметной паузы.

Я посмотрел совсем иными глазами на стену и количество клинков. Очутиться здесь в таком случае они могли только после скоропостижной смерти владельца. Бурная у него была жизнь.

— Вот это было у тебя под чепраком, — произнес Ланг, показывая на ладони острый шип какого-то растения. — Умно задумано. Пока в седло не сядешь, не беспокоит. А стоит плюхнуться задницей — втыкается в круп, доводя до бешенства. Недостаточно длинный, чтобы убить жеребца, однако свести его с ума, представ жестоким мучителем, — легко.

— Мне придется теперь избавиться от него, — пробормотал я. — Он же не подпустит больше к себе.

— Ну, может, и удастся добиться спокойствия, но, наверное, ты прав. Хуже другое. Это кто-то из своих!

— Понятно, не конюх. Скорее всего, один из смотревших на зрелище. Может, и остальные поучаствовали в веселой шутке. Полагаю, не так сложно выяснить имена и допросить по отдельности. Но не надо.

— Почему? Ты не хочешь, чтобы ответили за глупость? Я не предлагаю вызывать на дуэль, однако прочистить мозги не мешает. Да и штраф наложить, чтобы запомнили.

— Не думаю, что хотели по-настоящему навредить. Посмеяться, когда вылечу из седла, — да. К счастью, так и вышло. Начни всерьез искать — они упрутся и ничего не скажут. Только вместо желания позлорадствовать над выскочкой появится ненависть. Причем со стороны не участвовавших тоже. Я же обижаю их друзей! Нет. Пусть останется как есть.

Что не означает, что не выясню, кто они такие, и не запомню. Сообщать об этом не следует, а вот занести в «черный» список — обязательно. При удобном случае тоже «пошучу». Нет, я не мстительный. Но забывать обиды от ничем не задетых по моей вине не собираюсь. За все надо платить, и за глупость тоже. Легко мог остаться калекой на всю жизнь по идиотскому недомыслию.

— Иногда, — сказал Ланг, помолчав, — ты ведешь себя не как молодой парень, а как умудренный старик. Очень расчетливо и хладнокровно. Что выкинут мои подопечные — представляю. Чего от тебя ждать — неизвестно. И меня это пугает.

— Господин мой, — сказал я с кривой усмешкой, вымучивая из себя видимость добродушия, — я своими руками хоронил родичей, — чистая правда, — почти три года провел на Дне, и это не секрет. Я видел многое такое, чего сыновьям меченосцев и знаменосцев вовек не представить. Во всяком случае с той стороны, а не сидя на коне с плеткой с этой. Они для меня все еще дети, даже если лучше меня фехтуют и скачут или стреляют из лука. Временами глупые и жестокие, но я думаю совсем не о них, а о поручении Правителя.

Ну, скорее, Правительницы, но тут политес положено соблюдать.

— Плевать я хотел на их подколки. Правда, если встанут на пути, мешая, не задумываясь ни на минуту, уничтожу. И это не угроза. Простите меня за излишнюю грубость — на всякий случай сказал.

Если доведет до сведения придурков, и те успокоятся, всем же удобнее. Хотя подозреваю, столкнуться еще придется.

— В ближайшее время я буду очень занят и не собираюсь зачинать ссоры, но пусть ко мне не цепляются. Рождение в аристократической семье меня не пугает и почтения не вызывает. Это заслуги предков, а не их. Я создаю себя сам и тем горжусь!

В дверь сунулся слуга, принялся докладывать о приходе моего оруженосца, но тот, не дожидаясь окончания речи, отпихнул нагло в сторону слуг у и ворвался внутрь. При моем виде — не в лежку лежу, бездыханный, — вздохнул с заметным облегчением. Ну хоть в данном отношении не ошибаюсь. В моей пока не очень многочисленной команде с камнем за пазухой никого не имеется. Все они слишком зависят от меня и не забыли Дна.

— Пойду домой, — сказал я Лангу.

Я бы вообще поехал из принципа, но тут медленной ходьбы десять минут. Пока коня оседлают, да потом расседлают, и то больший срок займет. Конечно, есть куча народу, которая пешком принципиально по улицам не ходит. Не как в прежнем мире, когда в магазин за булкой в квартале на машине, чтобы не перетрудиться. Чисто показать голубую кровь. Аристократы передвигаются исключительно верхом или, в крайнем случае, в паланкине.

Тот молча кивнул. Каждый кузнец своего здоровья. Считаю, все нормально — не его дело возражать.

— Послушай, Ястреб, — сказал я уже снаружи. — Я никогда тебя не спрашивал, но как ты попал к сэммин?

— Потливая лихорадка, — ответил тот в обычном стиле. Коротко и информативно.

Можно уточнить, но нет смысла. И так понятно. Родители умерли, возможно и прочие родственники, иначе бы на улице не остался. Эпидемия накрыла сначала побережье, а потом Ильм как раз после моего появления. Не сиди у Психа в подземелье — мог бы и сам подцепить. Что это такое, так и не понял. Человек жалуется на головную боль, ломоту костей, потом поднимается температура, слабость — и буквально из всех пор выступает кровь. Три-четыре дня — и покойник. Некоторые зараженные выживали, однако не сильно часто. Шестая часть населения города вымерла, а это даже не тысячи, а десятки тысяч.

С болезнями было достаточно проблематично. Точнее, в юридическом не учат симптомов. Кое-что я помнил и, поскольку данный вопрос всерьез занимал, как-то не хотелось околеть от очередной эпидемии, спирт первоначально добыл не для питья, а в медицинских целях. Раны протирать, чтобы не загноились, да и мыть руки. Всяких кожных болезней даже в приличных районах выше крыши. Иногда страшно смотреть на людей, все в язвах и лишаях. Мыло вообще-то было, но на тот момент не по моим доходам. Варят его из животных останков, а на Дне и копыта в пищу идут.

Осторожные расспросы выявили очередную странность мира. Про холеру я в курсе. Вроде бы она появилась после вырубки мангровых лесов, а до того особо не донимала. Пошла гулять по свету аж в девятнадцатом веке. Так что ничего удивительного в ее отсутствии. Когда появилась оспа, мне неизвестно, но попадалось, что в античности мало была распространена, в отличие от более поздних времен. Здесь имеется нечто вроде, но летальных случаев очень мало. Зато каждый второй в оспинах. Я, кстати, тоже, хотя и слабо заметно. В детстве переболел.

С заразными хворями сложно. Что за болезни описываются в Библии, понять тяжело. Может, то был тиф, а может, совсем иное. Возбудители меняются, а меня это особо не занимало прежде. Гриппу точно меньше тысячи лет, и свались я сюда не в виде души, а в собственном теле — поубивал бы нехотя пол-Ойкумены. Индейцы в Америке в свое время дохли как мухи от этой болезни белого человека.

Еще не было венерических болезней! Это меня откровенно порадовало. Нечто вроде герпеса и ветрянки имелось, но ничего фатального. Правда, сначала я принял здешних достаточно многочисленных больных проказой за сифилитиков в последней стадии, но потом разобрался. Вроде бы полиомиелит встречается, но опять же имею самые общие представления. Никогда не сталкивался, просто читал где-то. Про малярию практически уверен в существовании, но Псих мне четко заявил во время очередной беседы на опасения, что я обладаю повышенной устойчивостью к заболеванию. Я так понял, у части местных невольно выработалась положительная мутация.

В целом и без этих болезней хватает всякого. Трахома у многих. Слепых нищих полно. Ну и вот нечто не поддающееся квалификации, на манер потливой лихорадки. И боюсь, далеко не все известно.

— Остались хорошие знакомые на Дне?

— Есть кое-кто, — глянув искоса, подтвердил он.

— И они готовы сменить жизнь?

— Как я?

Между прочим, он сейчас относится к занятной категории слуг под названием «жильцы». То есть выше стоящих вне сословий, но на самой нижней ступени. При этом они имели право носить оружие и на часть трофеев во время боевых действий. Фактически по положению выше даже свободных крестьян. Можно сказать, аналог российских боевых холопов. Тем более что броню, саблю и коня предоставляет хозяин, и пока не вернешь долг, оно не твое.

— Не совсем.

Излагаю основную идею и возможные бонусы.

— Да, — сказал он практически сразу с уверенностью, — такие найдутся.

— Значит, пойдешь сначала к Сипу, договоришься о встрече со мной на завтра. Потом заглянешь к знакомым и перескажешь подробности. Мне нужны люди, много людей, и быстро, но поблажки делать не собираюсь, брать по знакомству слабых не стану, и им придется очень сильно постараться.

Во дворе здания, стоящего рядом с основным храмом, места практически не осталось. Толпа собралась заметно больше ожидаемой. Далеко не все пришли с нужной мне целью. Многие собрались поглазеть, и дети висели на ветвях старых деревьев, растущих по периметру. Данный корпус не просто относится к вотчине Памяти. Он еще посвящен душам воинов, погибших в бою. Здесь не имеет значения, на чьей стороне и за кого ты воевал. Главное — честно исполнил долг и не запятнал чести. Жрецы достаточно часто получают пожертвования от родственников и мероприятия проводят красивые, да и сами не бедствуют.

Вообще всем храмам в целом принадлежит не меньше шестой части земли вокруг Ильма и огромные богатства. Жреческое сословие, как таковое, демонстративно не занимает ничьей стороны, частенько выступая посредником в конфликтах. Это не означает, что отдельные представители сословия или храмы не могут поддерживать определенный союз. Материальные интересы иногда выше духовных, но здесь и сейчас это значения не имеет.

Кандидаты стояли кое-как построенные напротив крыльца. И кого только тут не было! Явные нищие, хорошо одетые ремесленники, самые натуральные крестьяне с не отмытыми от грязи руками и даже парни с прической воина. Два месяца я целыми днями, практически позабыв о личных делах и винокуренном предприятии, носился как угорелый. В управы за бумагами и разрешениями, в оружейные и портняжные мастерские, на продовольственные склады, в покои Вдовствующей с очередной нижайшей просьбой, гонял слуг, наводя порядок в выделенных под казармы зданиях, отбирал и беседовал с присланными Сипом и Лангом старыми вояками.

Создавать на пустом месте подразделение размером с батальон, прежде не имея ни малейшего соответствующего опыта, занятие не банальное. Даже посоветоваться не с кем. Элементарные вещи приходилось постигать на ходу. Как? Например, надеваешь на себя новоизобретенный доспех и так целый день бегаешь. Вечером устаешь, как после целого дня пахоты. Зато доходит, зачем у римских офицеров шарф был на шее: чтобы шею не натирало железом. Я об этом читал в какой-то книге, но тут на себе проверил.

И разве только это? Каким должен быть поддоспешник, тоже немаловажно. Очень многое зависит от климата, а ведь требуется носить постоянно. Сегмента все-таки уменьшает подвижность рук в определенных положениях. Как выяснилось, в ней можно спокойно орудовать мечом, но удобно натянуть лук в такой броне уже несколько затруднительно. С арбалетом — вполне нормально при определенной сноровке и со специальными приспособлениями для зарядки.

Одно я усвоил твердо: в будущем пусть рядовые носят это счастье на себе. При худшей защите кольчуга гораздо меньше утомляла и лучше вентилировалась. Я собираюсь махать мечом в самом крайнем случае, руководя общими действиями, а не воюя в первых рядах. Бодрость и ясность мысли важнее, как и резвость. Но пока, для примера, приходится быть наглядным эталоном. Тренировки с дополнительной тяжестью полезны для развития выносливости. В бою будет легче. Кто то из древних полководцев так и сказал.

Поднял руку, давая сигнал, и взревели трубы. Люди замерли, устремив взоры в сторону нашей кучки. Ланг, приведенные им двое командиров, некогда имевших дело с наемниками. Все же старую привычку пренебрежительного отношения к грязным мужикам преодолеть не так просто. Найти желающих послужить оказалось не так чтобы много. Еще очень мне не нравящийся командир конников, довольный Джокум — ему-то что, развлекается — и, естественно, я. Полтора десятка будущих командиров, тщательно отобранных после собеседования, вместе с барабанщиками, трубачами, казначеем, фуражиром и двумя лекарями чуть в стороне.

На роль казначея, писаря и личного секретаря поставил Фалько и не прогадал. Он разбирался в ценах и законах, консультируя при случае и добиваясь в мастерских меньшей стоимости заказанного. Уж торговаться из-за мелкой медной монеты ничуть не стеснялся и изрядно сэкономил от первоначальных расчетов. Похоже, он не просто старался ради должности и возможных высоких знакомств, а искренне пытался приложить все возможные усилия для лучшего результата.

— Вы все знаете, зачем собрались, — произнес я достаточно громко, чтобы слышали все. — Я набираю людей. Чтобы быть зачисленным на службу, человек должен быть не старше двадцати и не моложе пятнадцати…

Поскольку Правителя в строй засовывать не требуется, младшие возрасты-ровесники уже без надобности. При необходимости и явной полезности, мои будущие командиры практически все старше тридцати, а двое Ланговых и вовсе имеют возраст под пятьдесят. Ну офицеры несколько иное. Мне от них требуется опыт, а не сила.

— …здоровым, без физических недостатков. Принятый подписывает контракт на пять лет без учета срока обучения. Срок может занять от четырех до шести месяцев. За эти месяцы стандартное жалованье в пять пай в день…

По рядам пошел гул: очень неплохой заработок по любым меркам. Правда, они не знают за что. Я из них еще душу вытрясу.

— …не начисляется, но ты получаешь место для проживания, питание, амуницию и оружие. В случае военных действий — право на долю в трофеях.

Тут уж выкрики довольные. На самом деле чистая замануха. Кидать их в серьезную свалку, насколько это зависит от меня, не собираюсь. Но сладкая морковка должна присутствовать.

— По окончании контракта каждый получит запись в Свитки Памяти о включении в сословие в качестве воина. Пьяницы, нарушители дисциплины и ворующие у своих товарищей будут наказаны плетьми и изгнаны досрочно.

Пауза…

— А сейчас проверим, кто из вас сумеет остаться. Вот как стоите, так побежите за мной. Кто дорогу за нужное время не осилит, останется за воротами.

Нормальная такая проверка на выносливость. Маршрут длиной приблизительно в косс с финишем у казарм. Предварительно осмотрел. Дорога ничуть не хуже иных. По бокам колонны поскачут всадники, контролируя: зачем нужны умники, срезающие путь? Потом все равно сдохнут на марш-бросках.

— Я тоже? — прошептал Джокум азартно из-за спины.

— Обязательно, — подтвердил я. Он парнишка здоровый, и ничего ужасного. Правда, привычки к бегу на длинные дистанции нет, все больше верхом передвигается, но уж точно удар не хватит.

В личной беседе с Сили мне четко было сказано: не потакать, нагружать физически и учить как всех. При этом покалечится — она голову оторвет. Мне, естественно. Вот такие изумительные инструкции. Как хочешь, так вертись.

— И не забывайте, — сказал я на ходу, спускаясь по ступеням, под рев командиров, разворачивающих стадо баранов. Начинать придется с элементарных вещей: право, лево, маршировка в ногу, — мы не просто воины и обязаны быть лучшими, мы бежим в броне, а они налегке. И если не управимся за четверть часа, должно быть стыдно.

Он добежал, хотя далось это нелегко, в основном на самолюбии, и я все же не добивался рекорда, задав нормальный темп. Половина пути бегом, вторая быстрым шагом, и так всю дорогу попеременно. И все равно ожидаемо многие сошли с дистанции. Все же сюда пришли далеко не богатыри. Многие недокормленные. Ну так мне и ни к чему со слабаками возиться. В будущем им придется такие расстояния покрывать регулярно, да еще в броне, с пикой или алебардой, мечом, кинжалом, сумкой с пожитками и запасом еды. В перспективе пару раз в месяц на длину пути раз в десять больше. Кто не справится, я не виноват.

На общее счастье, только сейчас хлынул давно ожидаемый ливень. Сезон дождей начался. Добежавшие так и стояли под потоками воды. Фалько, представленный Лангу и одобренный им без особого интереса (моя креатура — мне и отвечать), поставил под навесом маленький столик, разложил на нем свитки с чернильницей и прочими причиндалами. Каждому подходившему он после записи в список озвученного имени с упорством попугая повторял одно и то же.

— Мы, — то есть он и еще парочка офицеров, включая меня (Джокум от нудного занятия быстро устал, и я его отпустил переодеться и отдохнуть), — должны засвидетельствовать официально, чтобы подтвердить в случае судебного разбирательства, что не принуждали, не угрожали и не заставляли подписывать силой контракт.

— Сам выражаю согласие, — провозглашали кандидаты обычную формулу сделки.

— Повторяй за мной…

И очередной парень послушно повторял, бубня:

— По окончании обучения я должен отслужить пять лет без учета отпусков в подразделении. Я обязуюсь следовать всем правилам и нормам, а также выполнять все полученные приказы, беспрекословно подчиняясь своим командирам и начальникам.

— Поставь оттиск, новобранец.

Как ни удивительно, но что такое отпечатки пальцев, здесь прекрасно знали и использовали в качестве доказательства. Очень часто его вместо подписи ставили простые люди. Даже имелись специальные подушечки, намазанные краской. Объяснять процедуру не требовалось.

Очередной принятый откатывал на чистом месте пальцы и довольный удалялся за наши спины внутрь склада. Желающие могли сдать прежние вещи, которые складывали в мешки с биркой и запечатывали сургучом с хитрыми завязками. При желании в выходные получит и пойдет в старом в город. Подозреваю, таковых будет немного. Сил у них в ближайшее время на развлечения не останется.

Дальше новобранца уже поджидала парочка портных с мерными веревками. Приложив к частям тела и определив нужный узел, они извлекали из кип стандартную форму, которую предстояло в будущем носить. Имелось несколько самых ходовых размеров, а на случай сильно отличающихся рук или роста они могли прямо на месте подогнать. Зато не требовалось шить на каждого индивидуально, что достаточно странно для моих поставщиков, но позволило ускорить и удешевить процесс. Та же история с обувью. Обычные для воина полусапоги с жесткой толстой подошвой. Чаще на жаре носят сандалии, но не для строя. Еще выдавали ремень. А вот оружия пока не полагалось. Зато на выходе стоял командир, отправляющий в строй. Как только набиралась сотня, ее вели в столовую и кормили, а затем в казарму, где добровольцам придется находиться пару ближайших лет.

— Уже седьмая сотня, — сквозь зубы сказал Ланг.

— Ну не гнать же, — ответил я спокойно. — Все равно отсев будет, и немалый. А первые полгода платить не требуется. Расходы разве на еду.

— Тебе решать.

Вот именно. Надо напомнить младшим офицерам, чтобы внимательно смотрели на первых порах. Я сознательно не пытался с ходу отбирать по росту или возрасту. Пусть в каждой сотне будут всякие ребята. Но тут важно проследить, чтобы сильные или наглые не ездили на остальных.

Интересно, не вдумываясь в слова очередного взволнованного кандидата, размышлял я, почему все-таки Сип не захотел идти ко мне даже офицером? Он готов отдать мне сына, когда тот чуток подрастет, но не сам.

Неужели из-за подчиненности бывшему мелюзге? Или все упирается во власть и деньги? Я так и не выяснил причины, по которой он сидит на Дне и откуда столь занятные знакомства. На прямые вопросы ответа не последовало, а у Сили или Бойса не очень узнаешь. Ну и ладно. Мне тоже бывший начальник рядом лишний. Мериться авторитетом и ставить на место совсем не тянет. Пусть живет прежней жизнью.