Всадник на чужой земле

Глава 15 Подготовка

Шеренга при виде выложенных мечей зашевелилась. До сих пор в тренировках использовались деревянные. Специально чуть не в два раза тяжелее и тупые. Конечно, если таким треснуть со всей молодецкой силы по голове, недолго и череп проломить. Но, во-первых, на головах у всех присутствовали шлемы, во-вторых, никто просто так не махал палками. Только приходит момент, когда важно привыкать к настоящему. Вес, балансировка — это важно для реального сражения. Все почтительно брали мечи, в зависимости от характера громко или тихо выражали одобрение, убедившись в их высоком качестве, Именно оружие отняло львиную часть выделенного бюджета, но здесь Ланг нажал на какие-то знакомства и практически бесплатно получили мечи из арсенала.

— Позволите начать? — вежливо спросил Мортен, еле заметно склоняясь. Цену он себе знал и никогда не гнул шею сверх необходимого.

Уже дядечка в возрасте, с практически лысой головой и морщинистым лицом, он пришел сам, когда я искал подходящих младших офицеров, и в первый момент мне показалось, что не стоит иметь с ним дела из-за солидных лет. Еще и запросы по части оплаты труда высокие. Просто особого выбора не имелось — и без охоты взял его на испытательный срок. Достаточно быстро выяснилось, что он стоил каждого пая, запрошенного в качестве жалованья.

Уже позднее, заметив почтение своих младших офицеров, я кое-что уточнил. Сорок шесть лет, из которых тридцать два Мортен провел на разных войнах и службе. Сражался чуть не по всей Ойкумене с внешними врагами и во внутренних дрязгах. Если бы существовали ордена, он был бы увешан наградами, как новогодняя елка игрушками. Настоящий профессионал. При этом никогда надолго не задерживался в местах, где все спокойно. Перемещался из одного конца земли в другой, сражаясь не за клан или определенного человека, а за готового щедро платить.

Обыватели таких всерьез побаивались, аристократы откровенно презирали, но всегда находился некто воюющий, вынужденно прибегающий к их услугам. Открывали сундуки и кидали клич, требуя беспрекословного повиновения и безумной храбрости. И получали все это сполна, а также опытных вояк, готовых рискнуть жизнью.

— Приступайте!

— Сегодня, — заявил Мортен звучным голосом, выработанным за годы службы, — мы проверим, научились ли вы хоть чему-то. Кто усмехается без разрешения, ты, Цыпа? — Практически каждому в Таборе он повесил кличку. Обычно они очень подходили. У данного бойца шея на удивление тонкая, как у цыпленка, хотя не дохляк. Даже я успел заметить, что ему палец покажи — и оборжется. — Шаг вперед!

Гонял он моих новобранцев жутко, с жесткой практичностью избавляясь от слабых. Постоянные марш-броски с полной выкладкой. Все вместе, включая вооружение, обмундирование, запас питания на три дня, достигало семи дхаран, а это приблизительно тридцать пять килограммов. И не просто бегали, а еще и занимались перестроениями. Много времени уделялось тактике боя в разомкнутом строю, укреплению передовой линии, боевым порядкам, удобным для отражения атак из засады и иных неожиданных нападений. Причем выяснилось, что необходимо петь хором. Да-да, специальные молитвы, на самом деле необходимые для выработки единого ритма. Забавно сегодня вспомнить себя, уверенного в способности принести нечто новое в армейские занятия. Подозреваю, будучи даже настоящим офицером с боевым опытом, ничем бы я не удивил. Скорее, пришлось бы переучиваться — все-таки оружие иное, и практические занятия отличаются.

— Вот это, — демонстрируя поднятый клинок для общего сведения, провозгласил Мортен, — пехотный меч. Не сабля и даже не кавалерийский палаш. Им не нужно с седла доставать до стоящего внизу, и поэтому он не слишком длинный, чтобы в строю не мешать соседям. В отличие от клинков всадников, им можно и рубить и колоть. Ну мы не станем резать друг друга, потому мечи пока тупые. Цыпа, — сказал, протягивая клинок, — покажи, чему научился.

С деревянными болванками постоянно отрабатывали удары мечом и копьем, доводя несколько связок до автоматизма, а боевое искусство до совершенства. Чтобы солдаты не уставали от монотонных упражнений, он придумывал постоянно новые упражнения.

— Начали!

Цыпа взвесил в руке меч и внезапно ударил. Мортен парировал, потом отбил второй выпад. Последовал град беспорядочных ударов, и новобранец скорчился от тычка в живот.

— Ты дерешься как кабацкий забияка или бандит из переулка, — сказал спокойно командир. — Разве я этому учил? Вспоминаем дружно связку. Отдышался? Ну тогда продолжим.

Цыпа явно усвоил урок и уже не зарывался, действуя строго заученным способом. Раз за разом его клинок натыкался на меч Мортена. Постепенно он вошел в азарт и все ускорял и ускорял темп, а потом резко взмахнул совсем не в привычной последовательности, надеясь поймать тренера. Я совершенно не удивился, когда он получил под ребра, вторично вскрикнув от боли. Не носи все постоянно броню — поимел бы серьезные неприятности.

Отсев был достаточно заметным. В каждом взводе отчислили два-три человека. Одни получили травмы, вторые уяснили, что такая жизнь их не устраивает, третьи физически не были способны выдержать нагрузки.

— Продолжайте, — разрешил я, уходя дальше.

Мортен абсолютно не нуждался в указаниях, но на людях никогда не перечил. Наедине вполне способен приняться воспитывать. Я не обижался. Он старался не из вредности, а на общую пользу. Ко всему единственный, кроме Ланга, профессионал, не отбывающий номер согласно штатному расписанию, а всерьез заинтересованный сделать из новобранцев нормальных бойцов. А господин командир Рахоли Ланг не особо волновался по поводу текущих событий. С одной стороны, хорошо и удобно, могу творить что в голову взбредет. С другой — любая инициатива наказуема, и спрос с меня.

— Веселей, — орал очередной командир.

Со званиями у меня затык. Вводить ничего не говорящих местным центурионов или сержантов с поручиками глупо. Поэтому все подряд числятся десятниками, полусотниками или сотниками, несмотря на подчиненные группы. Странно в принципе называть десятником командующего взводом из двадцати пяти человек или сотником — руководящего тремя сотнями. Пришлось взять за основу собственную выдумку и обозвать младших офицеров: десятник, старший, главный, штаб-десятник, а также вводить нашивки для избежания путаницы. Тем более что казначею, квартирмейстеру, барабанщикам, знаменосцам и вообще не строевому, но нужному люду тоже надо было иметь возможность командовать простыми бойцами на законных основаниях. Проще повесить ему десятника с дополнительным содержанием, чем каждый раз разбирать, кто кому обязан подчиняться. Кроме того, важный стимул. Со временем любой может дорасти до очередного звания, и это дает еще и добавку к жалованью.

— В ногу! В ногу идите, недоношенные! Бе-э-эго-о-о-ом!

Явно без участия мозгов очередной взвод с топотом переходит с шага на бег и проносится мимо, гремя железом. Эти будут отрабатывать упражнения в строю со щитами. Римский образец в виде распиленного вдоль цилиндра оказался единственным, что удивило Мортена. Ничего похожего ему прежде видеть не доводилось. После осмотра и обдумывания идею, как ни удивительно, одобрил. Даже объяснил причину. Такая форма позволяет делать строй более плотным в случае необходимости. Щит частично защищал бойца со спины, если зазевается его сосед. При постановке на землю он стоял вообще без всякой поддержки, что удобно в случае передышки, если ты решишь быстренько размять затекшую руку. К тому же, в отличие от круглых, эти щиты удобны для защитных построений. Накладывая внахлест один на другой, получали нечто вроде сегментной брони, а сильный изгиб фиксировал щиты от поперечной качки при передвижении, это давало непрерывную плоскость без разрывов. Профессионал и есть. Глянул и объяснил преимущества. Как и отрицательные стороны. Вес. Ну это я и так понимал.

— На счет «три», — орал очередной старший десятник, — левую руку вниз, и поднимаем копье, кладя его всем весом на плечо. — Три!

Ожидаемо раздается ругань на несколько голосов. Жердину в семь локтей не так просто держать ровно, как кажется со стороны. И смешного тут мало, когда тебя такой дрын с размаху приложит.

— Ну вот как вы собираетесь обставить другие подразделения с таким отношением? — горестно вскричал командир, покосившись на меня.

Очень вероятно, напомнил бы без моего присутствия о степени дебильности подчиненных и обещании. Каждый месяц проводим отработку действий в группах: шеренга против шеренги. Так они учились взаимодействовать в бою, чувствовать локоть товарища. А по результатам и выводы. Поскольку денег они не получают и отнимать пайку было бы глупо, штрафы падают другим способом. По итогам соревнований худшие получают наиболее «грязные» наряды, а лучшим дополнительная кружка вина весь месяц. Не так много, но великолепно подстегивает. Кстати, обычно для фиксации ошибок я использовал Джокума. И на будущее пригодится, и за занятиями следит внимательно. Надо же разбираться, кто оплошал, а не верить на слово.

— Копье ваш главный шанс уцелеть и победить, — сказал десятник проникновенно, — страшно, когда на тебя конница прет. Орут, мечами машут, вот сейчас вломятся в строй и посекут. И тут важно щит к щиту, плечо к плечу, пика к пике! Побежишь — порубят и тебя и товарищей. А сожмешь зубы, упрешься — и коней встретите остриями. Они не дурные на частокол железа ломиться. Вбейте в ваши головы тупые навечно. Живыми останетесь, если строя не разорвете. А для этого нужны тренировки. Чтобы каждый, не задумываясь, умел правильно владеть врученным начальством оружием. Тогда живыми останетесь в самой лютой сече. Ну, поняли?

Недружный гул подтвердил.

— Ничего вы не поняли, — зло заявил десятник. — Пока сам не увидишь, как на тебя прет лава кавалерийская и товарищ ни справа, ни слева тебя не бросит и не побежит, воином считаться не будете. И я вас научу бояться командиров больше, чем врагов! Для особо тупых, — показал палку.

Воспитательный процесс без побоев не обходился. Рукоприкладство начальников не только в порядке вещей, но всеми принимается как должное. Никто и не подумал спрашивать, палки у десятников появились моментально, будто по волшебству. И глупо было бы запрещать. Новобранцев положено воспитывать битьем, если слова не доходят. Вот между равными по рангу драки строго запрещены. Последствия — в зависимости от результатов расследования: плеть, изгнание из подразделения, виселица. Последнее в случае убийства или тяжелого ранения. На первых порах пришлось действовать предельно жестко, пока не усвоили, глядя на тела в петле.

— Они не будут готовы к концу месяца, — уверенно заявил Джокум, пристраиваясь привычно сбоку.

Рядом сразу появился биллиг, до сих пор валяющийся чуть в отдалении и старательно вылизывающийся. Наверное, плохо с ним знакомым могло бы показаться, что он не интересуется окружающими. Как бы не так. Однажды, забывшись, я наорал на сунувшегося куда не надо мальчишку и поймал пристальный взгляд зверя. Он не атаковал, но был вполне готов. И у меня впечатление, что понял причину, если не слова. Потому и не стал защищать. Но могло случиться иначе. После этого уже не забываю о его постоянном присутствии.

Есть у меня серьезное подозрение, что первоначальная идея пожить в коллективе из-за биллига и провалилась. Причина не в нежелании Сили пустить его в казарму. Просто слишком опасно. Много незнакомых людей, и все с оружием. Биллиг может повести себя неадекватно, приняв за нападение нечто совсем иное. Не зря перед любой тренировкой Джокум приказывает ему сидеть и не вмешиваться. Зверю это очень не нравится.

— Если нужны воины, а не мясо для убоя, то да, — согласился я машинально. — Хотя бы еще один месяц прежде перехода на нужный уровень. А что? — спохватился.

— Госпожа регент… — он никогда в разговоре с другими не называл мать как-то иначе, видимо подчеркивая положение, — не сумела договориться с союзом кланов Кабрал и Зему.

Это даже мне известно, занятому отнюдь не политическими дрязгами. Переговоры тянулись очень долго и, похоже, впустую. Борьба шла за власть над одним из Союзов приморских городов и соответственно немалые налоги и пошлины. Все это усугублялось еще и интригами самих купеческих корпораций и сварой внутри Союза за влияние. Кто у кого чего первым хапнул — неизвестно, но те территории пару раз прежде меняли хозяев.

— Будет война! — воскликнул Джокум счастливо. — Я тоже поеду!

Наверное, в его представлении предстоит нечто красивое и грандиозное. Он не в курсе насчет мобилизации огромных армий, однако после близкого знакомства с подготовкой бойцов мог бы и подумать слегка. Хотя вряд ли ему придется отказаться от комфорта. Монархи даже на войне неплохо живут. Прокатится на слоне, посидит на холме подальше от битвы. Может, покажут войскам перед сечей для воодушевления. Говорить такое вслух — врагов наживать. Он обидится и помчится требовать чего-то, а мать обязательно уловит, откуда ветер дует. Второй раз может так легко не спустить длинный язык.

— Жаль, — сказал я, стараясь вложить в голос побольше горечи, которой не испытываю, — что не успеваем. Проверить парней на реальном деле было бы неплохо.

— Ну, — бодро заявил мальчишка, — не последняя война. Попробуешь.

То-то и оно. На мой век сражений хватит. Торопиться и терять уже обученных без веской причины очень не хочется. Не берут — и хвала богам!

В канцелярии Фалько принялся совать мне очередные свитки для ознакомления. Пришлось сесть и начать разбираться. Джокум сразу заскучал, и пришлось отправить его к стрелкам. Не представляю, как он, при отсутствии желания сидеть, в свое время править станет. Хоп, пусть посмотрит, а заодно сам поучится. По крайней мере, здесь не нальют, как иногда с его прежней охраной случалось. Конечно, самое то — войти в доверие к малолетке, потакая его желаниям. Только потом его мамаша меня съест, и не фигурально. Так что под страхом изгнания навечно запретил всем давать пацану сверх обычной нормы. Просто воду никто не пьет, и очень правильно. В реке какой только гадости не бывает.

Глянул вслед радостно умчавшемуся и вернулся к вечным проблемам. На сегодняшний день в составе Табора пятьсот восемьдесят пехотинцев и девяносто шесть арбалетчиков. По официальному указанию должно быть ровно шестьсот. С самого начала набирали с запасом, с прицелом на отсев. И деньги выделили из расчета положенного. Постоянно приходится крутиться, чтобы уложиться в бюджет. Причем на кормежке или оружии экономить в высшей степени глупо. Приходится изыскивать другие методы. К примеру, ни одна армия не обходится без слуг. У меня провинившиеся после тренировок трудятся на черных работах. Естественно, без денег. А это означает постоянный учет и контроль с соответствующими докладами. В перспективе самые глупые или неуживчивые, постоянно попадающие в «черные» списки, первые кандидаты на вылет. А пока требуется обсудить основную заботу. По соседству возводится макет крепости для обучения штурму. Большинство работ выполняют новобранцы, но за некоторые материалы приходится платить.

— Да! — крикнул на стук, с облегчением отвлекаясь от цифр. — Что-то случилось? — удивился при виде Мортена.

— Не в отряде, — пробормотал он.

Я с удивлением понял: волнуется. Очень странно.

— Ну и?

— Мой старый добрый знакомый, с которым немало повоевали, года три назад получил в пожалование небольшую деревню недалеко от Ильма.

Очень недурственное приобретение. Всегда есть возможность неплохо сбыть лишний товар. С окрестностей многие везут продукты, и существуют даже специализированные на определенном виде хозяйства.

— На днях его арестовали по приказу Управы наказаний.

— За что? — спросил, уже догадываясь о просьбе и для полной картины.

— Его задержали, поскольку хозяин опознал лошадь. Ее украли несколько недель назад прямо с улицы.

Наверное, я не сдержался и нечто показал лицом.

— Да не воровал Ленц! Сроду за ним такого не водилось. В бою взять мог или соседа потрусить, но не это! Недавно на его усадьбу налетели разбойники. Падма был готов к такому событию, они с соседом на ножах. Парочку грохнули, ну и досталась в качестве трофеев. Кто же мог подумать, что прежде эти свиньи еще и в другом месте наследили!

А это проблема, и серьезнейшая. В Ильме не существовав ничего похожего на полицию. Любое уголовное дело возбуждали не чиновники, отвечающие за порядок, а некие частные лица, кровно заинтересованные в розыске украденного или бандитов с убийцами. Чаще всего концов не найти. То есть улицы патрулировались так называемыми «бдительными». В каждом квартале собственные, сменяющиеся по графику, чтобы все участвовали в караулах. Понятно, лавочники могли приструнить таких же, а не аристократов с профессиональными вояками или бандитов. В ночное время грабежи были достаточно обыденным явлением. Кстати, поэтому сэммин было крайне опасно соваться в зажиточные районы. Никто бы разбираться не стал. Убили бы — и отвечать не перед кем.

В данном случае от заключенного требовалось доказать, что он не крал чужой животины. Ни обвинитель, ни Управа даже не почешутся. Первому наплевать, кто конкретно виноват, лошадь он уже получил. Вторым нет резона ехать искать неизвестно что.

— Есть человек, а лучше — люди, подтверждающие, что он в Ильме тогда не был?

— Конечно! Слуги и жена.

То есть заведомо известно: соврут и глазом не моргнут. Мысль доказать алиби оказалась пустой.

— Он ведь знает, кто налетчики?

— Да, — подтвердил Мортен.

— Если внести залог, его отпустят для розыска настоящего, — подчеркнул я интонацией. — преступника?

— Смотря кто и сколько, — ответил Фалько, правильно поняв взгляд. Послать человека за деньгами домой арестованный мог бы и сам. По закону просто взять серебро запрещено. Должен поручиться уважаемый господин. В зависимости от ранга могут цену сбросить или добавить. — Считай пропали, если доказать не удастся.

Подразумевалось, что выпущенный обычно не возвращался и в дальнейшем по месту ареста не появлялся, объезжая город десятой дорогой. Вне власти городской Управы его никто искать не станет, разве где случайно влипнет. Хозяин свою лошадь уже получил и вторично искать вора не станет. А штраф пойдет в бюджет Управы. Какой-то процент на городские нужды, остальное поделят чиновники. А то и все, если оформят правильно. Типа ошибочка вышла, не тот украл.

— Но это решаемо, даст расписку.

— Сколько до деревни расстояние?

— За пару дней на верховом коне доезжал, — ответил Мортен.

— А к какому клану относятся его соседи? — спросил я задумчиво.

— Не знаю, — растерялся Мортен впервые за все время.

— Ну так на месте, в тюрьме, выясним, — вставая, подвел я итог.

— Э… Я правильно понимаю, — встревоженно проблеял Фалько, — ты хочешь наведаться…

А вы думали, я с такой ерундой к Джокуму пойду. Просить об одолжении вышестоящих нужно по очень важной причине. Непременно потребуют услугу обратно и как бы не втрое. Ленц мне не друг и не родственник. Проще пойти по обычному пути.

— Не собираюсь разбрасываться деньгами, а удастся ли найти конкретного вора — одни боги знают. Тем более тащить его в Ильм… Как бы это сказать: чем убивать любовников жены, проще один раз ей глотку перерезать… Такие вопросы требуется решать кардинально. Несколько желающих развлечься я найду.

В смысле Яким, Шлиц и еще парочка их приятелей с удовольствием поучаствуют, если не требуется ссориться со своими. А чужих не грех и раздеть, раз уж сами не гнушаются ночных «подвигов». Человек чести обязан защищать слабых, ага. Особенно если ему с этого доброго дела кое-что перепадет.

— Может, и кого из наиболее подготовленных прихватить. Арбалетчиков в первую очередь. Только чтобы умели молчать. Подумай. Ну, ты-то должен понимать, — сказал я с досадой укоризненно качающему головой Фалько.

Он мне однажды рассказал, каким образом сумел сдать экзамены на чиновника. Обычная соседская война проходила во взаимных наездах воинов с челядью с последующими жалобами в судах. Жертвами таких разбойничьих набегов чаще становится домашний скот и недвижимость. Смертельный исход для участника был все-таки редкостью. Да и серьезные увечья случались не так часто. Но четырехлетний соседский конфликт, видимо, всерьез озлобил. Причина начáла — в строительстве гостиницы, совмещенной с кабаком. Часть прибыли потекла в другой карман, и тамошний меченосец захотел избавиться от конкурента, спалив здание дотла в ходе хорошо организованной атаки. Дальше понеслось по нарастающей. Горела мельница и были разрушены пруды, вырубался лес и угоняли скот. В ходе очередной стычки его отец получил мечом по голове и скончался. Хозяин не оставил семью, может, чувствуя за собой вину: именно он послал того в очередной караул в одиночестве. Взял мальца в усадьбу и учил наравне с собственными детьми. Фалько образование понравилось, а вот ковыряться в земле — при подобном воспитании уже нет.

— Сначала все выясним, — окончательно подвел я итог. — Чего заранее зря обещать.