Время до рассвета

Глава 34

Внезапно раздался резкий тонкий звук, будто от лопнувшей струны и изображение на гобелене исчезло. Полотно вновь стало тусклым и серым. В гробнице было тихо и сумрачно, лишь по полу бродили сквозняки и шорохи. Я сделал шаг вперед и внимательно вгляделась в гобелен. Под слоем пыли и грязи с трудом, но можно было рассмотреть цветные нитки, складывающиеся в картину, которую только что показал нам Костя при помощи магии.

– С чего ты взял, что это Эльза? – спросила я у Вадима.

– Видел ее на других фотографиях. Не в таком экстравагантном наряде, конечно, но тем не менее изображение вполне узнаваемо.

– Меня гораздо больше интересует, с чего ты взял, что она любовница инкуба? Она же давно умерла, – задал вопрос Костя.

– Сопоставил факты и сделал единственно логический вывод, – развел руками Вадим, но Костя все равно смотрел недоверчиво. – Ну хорошо, давай прикинем вместе. Инкуб живет за счет любви и секса, не для чего иного люди его не интересуют...

– Почему ЕГО? Костя говорил, что инкубы бесполы, – встряла я с вопросом.

– Теоретически – да, – Вадим поморщился, – но на практике они все же тяготеют к постоянному мужскому или женскому образу. Наш вот всем представал в теле молодого черноглазого красавчика и убивал только женщин.

– Ну допустим, – я кивнула.

– Эльза очень рано овдовела, но второй раз замуж не вышла. Почему? Я не думаю, что она так уж любила мужа. Тем более, встретились они в очень раннем возрасте и прожили вместе всего год…

– А как же лебединая верность? – возразила я. – Ведь говорят, что когда образуется пара лебедей, то они остаются друг с другом на всю жизнь. И если один из партнеров погибает, то второй, несмотря ни на что, всю жизнь остается верным своему избраннику. А Эльза была птичьим оборотнем и, судя по скульптуре на гробнице, оборачивалась именно в лебедя.

– Угу, я слышал. Вот только уверен, что верность она хранила совсем не мужу. Инкубу. Тогда ходило много слухов, только доказательств не было. А сейчас я уверен, что прав. И вы меня не переубедите.

– А это что, ее гроб здесь? Инкуб поставил?

Я бросила боязливый взгляд на деревянный ящик, установленный на постамент по центру усыпальницы.

– Думаю, её. Но можем проверить, – Костя подмигнул мне и положил руки на крышку.

– Нет, не надо, – поспешно возразила я. – Верю вам на слово. А заметили, что у девушки на гобелене не было рта? Повреждение при хранении или художник так изобразил ее специально?

– Вряд ли специально. А вообще… – Вадим задумчиво поскреб пальцами подбородок, – Инкуб убивает женщин, и ты их всех видишь во сне без лица… Почему?

– Не знаю… Думала, что это аллегория. Просто деталь кошмара, не обязательно имеющая значение…

– Но тем не менее она повторялась из раза в раз… Что, если инкуб воссоздает портрет Эльзы? Находит женщин с похожими на нее чертами и забирает у каждой какую-то деталь… Овал лица, глаза, нос…

– А от Лиды ему нужен рот? Последний фрагмент мозаики? – от ужаса у меня мурашки побежали по спине, а в животе завязался мерзкий ледяной сгусток.

– Если к этому всему добавить факт разорения усыпальницы Лэнцких, когда черные копатели вытащили гробы наружу и бросили раскрытыми… И то, что человеческие кости, растащенные собаками, собирали по всей округе... в том числе и Эльзины…

– Инкуб вернулся, отомстить за любимую?

– Скорее, собрать ее заново.

– И… оживить?

– Не уверен, что это возможно, – Костя вздохнул. – К тому же он инкуб, а не некромант. Думаю, демон хочет ее упокоить. Я чувствую здесь очень сильное колдовство. Завязанное на гобелене. Цель инкуба восстановить вышивку. Именно для этого он убивает женщин. Мы помешали ему с последней жертвой там на озере…

– И поэтому он выбрал Лиду, – всхлипнула я. – Нам надо обязательно ее найти. И успеть вовремя, пока она еще жива.

Внезапно налетел сильный порыв ветра и громко хлопнул деревянной дверью. Та не закрылась, перекосившаяся просто сильно ударила об косяк и отворилась вновь.

Я вздрогнула, захотелось уйти отсюда, оказаться как можно дальше от этого страшного места и от всей этой чудовищной истории. Но Лида.

Вышла из склепа и остановилась на растрескавшихся, вросших в землю ступеньках.

Посмотрела на небо. С одного края на него наползала огромная грозовая туча. Черная, страшная. В ней что-то беспрестанно искрило и шевелилось, дышало бессмысленной силой и опасностью. Откуда ни возьмись налетел сильный ветер. Принес с собой предгрозовую прохладу, запахи влажной земли и озона.

Я поежилась и обхватила себя руками за плечи. Следом за мной вышел из склепа и остановился в дверях Костя.

– Во сне я видела Лиду, идущей по руслу ручья, – сказала ему не оборачиваясь.

Я смотрела на старые покосившиеся надгробья, окружавшие склеп Лэнцких. Над кладбищем будто витала смерть.

Костя сделал несколько шагов вперед, огляделся, раздул ноздри, принюхиваясь, как дикий зверь. Лицо его не было испуганным или тревожным, просто сосредоточенным.

– Я чувствую воду. Недалеко. С обратной стороны склепа овраг и ручей.

Внезапно ветер принес звонкий девичий смех. Мое сердце ухнуло вниз. Это Лида. Больше некому.

Вадим с Костей, как-то не сговариваясь, разделились и пошли на звук, держась метрах в пяти друг от друга. Костя обернулся и сделал мне знак, чтобы молчала и оставалась на месте.

Долго я не выдержала. Стоять здесь одной в нескольких метрах от гроба и страшного гобелена не хотелось. Я пошла за ними, стараясь двигаться осторожно и по возможности бесшумно.

За склепом действительно оказался овраг на дне которого бежал, извиваясь между камней и кустов, небольшой ручеек. Видимо, совсем рядом – родник или даже несколько.

Впереди мелькало бледное пятно Костиной толстовки. Смех больше не повторялся. Незаметно смолкли птицы, лишь высоко над головой тревожно шумели ветками деревья, а вдалеке слышались приглушенные раскаты грома.

Я посмотрела вверх: гроза ворчала, зачерняла небо, наползала на лес.

Подошва моего ботинка соскользнула по влажному мху и прелым листьям. Я оступилась, больно подвернула лодыжку. Вскрикнула и, не удержавшись на склоне оврага, поехала вниз. Смогла остановиться лишь у самого ручья, чудом не угодив воду. Нога болела. Я оперлась рукой о ствол дерева, переместила вес на здоровую. Подняла голову и забыла про боль.

В нескольких метрах передо мной стоял… инкуб. Воздух за спиной демона дрожал, будто там трепетали два огромных черных крыла.

От него и вправду невозможно было отвести глаз. Демон был нечеловечески красив и в то же время, невероятно порочен. Его черные лукавые глаза завораживали, звали и обещали… А губы кривились в легкой усмешке. Они никогда не знали отказа, не верили в саму его вероятность.

У меня перехватило дыхание, во рту пересохло, по телу пробежала волна сладострастия, заканчиваясь внизу живота, растапливая свернувшийся там ледяной сгусток страха. Голова закружилась, меня повело. Необъяснимая эйфория окутала сознание.

Я уже хотела сделать шаг навстречу красавцу, но тут увидела, стоящую рядом с инкубом Лиду. Взгляд подруги полоснул по мне, будто скальпель. Ее глаза были безумно вытаращены, губы растянуты в глупой улыбке.

Но пугало не это.

Вокруг рта засохла и запеклась кровь. Будто у Лиды совсем недавно было носовое кровотечение, на которое она просто не обращала внимания, пока оно не прекратилось само.

Возбуждение во мне растворилось, а его место заняла ненависть – черная, злая. Вцепилась в сердце, вытеснила на время другие чувства. Я зашипела и поняла вдруг, что готова кинуться на инкуба с голыми руками. Вцепиться зубами в горло за одно лишь то, что он еще не успел, но собирался сделать с Лидой.

Подошел Костя и взял меня за локоть. Его присутствие и крепкое пожатие как-то отрезвили. Я перевела дыхание и отступила в сторону.

Посмотрела на инкуба. Тот стоял неподвижно, на его скулах вспухали желваки, и мне показалось, я слышу скрип зубов.

Вадима не видно. Но тот, конечно, тоже был рядом.

Над лесом протянулась тонкая нить молнии. Налетел ветер, растрепал мне одежду и волосы, ушел вверх, заметался среди деревьев, обрывая и расшвыривая листья. Где-то, пока еще далеко, прогрохотал гром. Ненастье приближалось, волной катилось над землей, гнало перед собой стылый предгрозовой воздух.

Я видела, как Костя медленно тянется рукой к висящему на шее амулету-перемещения. Видела, что и демон заметил, но стоит неподвижно, наблюдает. Задумал что-то и тоже выжидает. Но по его напряженной позе и внимательному взгляду видно, только почувствует слабину, бросится. Пока оборотень с инкубом играли в гляделки, я медленно пятилась вверх по склону.

Надо было каким-то образом вывести из этого страшного оцепенения Лиду. Отвести ее от демона на безопасное расстояние, освободить от его влияния. Причем желательно, чтобы она сделала это добровольно, а то мало ли… Инкуб убьет ее просто как мешающуюся перед глазами мошку, легко, походя, без каких-либо раздумий и сожалений…

Молния вспорола небо. И в этот момент Костя сдернул с шеи амулет, а демон вскинул вверх разведенные ладони. Мне показалось, будто он вобрал в них развеянное в воздухе электричество. Энергия концентрировалась на руках и оборачивалась чернотой. Стекала по ладоням смолой, а может и кровью.

Костя замер, не решаясь использовать амулет. Не понимал, успеет ли…

И тут до нас докатился гром, волной прошел сквозь тело, ощутимо тряхнул под ногами землю.

Гроза уже совсем рядом и нарастает. Тонкие нити молний полосовали небо, а инкуб казалось, собирал электричество руками прямо из воздуха, а когда набрал достаточно, одним движением стремительно слепил из черной смолы шар и с силой бросил в Костю.

Шар не долетел. Разбился о стеклянную стену, в которую превратился воздух между ними, и вязкой густой жижей стек на землю. Я увидела Вадима. Тот стоял за спиной у Кости с вытянутой вперед правой ладонью и выкрикивал странные слова. Стало понятно, что стеклянная стена его рук дело, магический щит.

Понял это и демон. Взмахнул черными крыльями, взвился в воздух для следующей атаки. Но я думала не о нем. С ним пусть ребята разбираются. работа у них такая.

Я смотрела на Лиду, которая, пока демон отвлекся, немного пришла в себя. Девушка уставилась на происходящее круглыми от ужаса глазами и пятилась прочь. Когда очередная молния расколола небо, я выкрикнула ее имя. Так громко, сколько хватило сил. Голос потонул в громовом раскате, но Лида услышала. Скорее даже не крик, а ту силу, которую я в него вложила. Она дернулась, вскинула голову и обернулась на меня. Узнала и рванула ко мне вверх по склону. Я смотрела только на нее и не видела, что происходит внизу.

В ушах опять разорвался громовой раскат. Но на этот раз звук пришел не с неба, а из-под земли. Глухой и резкий грохот, с каким могли бы ломаться скалы. Земля под ногами задрожала и вспучилась. Лида не устояла и упала. Я не сводила с нее глаз и звала, выкрикивала имя, протягивала руки. Но страшилась сделать шаг навстречу, боялась, что и сама не удержусь на склоне, скачусь вниз.

А лес вокруг сотрясался от грозы и заклинаний, как в предсмертных конвульсиях.

Наконец, через бесконечное мгновенье я дотянулась до Лиды, подхватила ее и увлекла за собой. Мы почти успели выбраться из оврага, я уже видела перед собой склеп с лебедем на крыше… Как вдруг Лида выгнулась дугой от страшного удара в спину и повалилась ничком мне под ноги.

Я кинулась к ней, перевернула. Ее белое платье стало красным и стремительно темнело. Лицо наоборот побледнело так, что я увидела под кожей каждую венку. Широко раскрытые глаза двумя стеклянными пуговицами уставились в небо и наливались чернотой.

Черт! Как же так? Как так? Что с ней?

Срикошетило заклинание или инкуб успел ударить магией свою последнюю жертву?

Я сжал кулаками виски. И сквозь бешеное биение пульса услышала вкрадчивый внутренний голос: «И кого банши увидит во сне – тот будет обречен на скорую смерть…»

Нет! Нет, инкуб! Не будет тебе гобелена! Не будет тебе Лидки для последней детали портрета!

Я вскочила на ноги и кинулась в склеп. Влетела в него фурией, чуть не снеся трухлявую дверь. Сорвала со стены пыльный гобелен и попыталась разорвать его, но ткань была слишком прочной. Я обламывала ногти, вцепилась в него зубами. Безерезультатно. От бессильной злобы кинула на пол и принялась топтать….

Нет, все не то… его надо уничтожить.

Я вспомнила про зажигалку в кармане куртки. Курить бросила несколько лет назад, но по привычке продолжала носить зажигалку с собой. Дрожащими пальцами вытащила ее, чиркнула несколько раз и поднесла оранжевый лепесток пламени к толстой холстине. Она занялась не сразу, но когда огонь все же перебрался на ткань, то дальше уже распространился стремительно. А через несколько секунд вообще полыхнул так, будто гобелен облили бензином.

Пламя взметнулось столбом, опалив мне ресницы. Я отпрянула. Увидела, что горит как надо, и кинулась вон из склепа, опять к Лиде. Упала рядом с ней на колени, подхватила тонкое тело на руки и прижала лицом к груди. Увидела, как на бледной шее бьется тоненькая жилка пульса. Девушка была еще жива. Я закричала.

Спиной почувствовала жар и обернулась. Пламенем уже был объят весь склеп. Старая крыша вспыхнула, как хворост. Перекрытия хрустнули, надломились, и скульптура лебедя рухнула вниз. Каменные стены ломались и падали, словно кто-то сминал их огромными пальцами.

А на фоне огня в длинном белом платье стояла женщина – Эльза. Я замерла и в ужасе уставилась на нее.

Огонь, лес, изрезанное молниями небо и призрак.

Эльза подняла руку и ткнула указательным пальцем вверх и в этот момент за моей спиной раздался исполненный муками, нечеловеческий вопль.

Небо качнулось, ухнуло вниз… И тотчас сверху хлынул ливень.

Мокрые волосы липли к моим щекам, по которым катилась не то вода, не то слезы. Дождь встал стеной, лес шумел, трещал впереди пожар, громыхали раскаты грома.

Судорожно вздохнула у меня на руках Лида. Я глянула ей в лицо и увидела, что она на меня смотрит. Глаза широко распахнуты, в них ужас и боль, но черноты нет. Обычные Лидины голубые глаза.

Земля под ногами вспучивалась волдырями, вода бурлила, текла меж могил, тащила за собой лесной сор и гасила пожар.

Я почувствовала, как чьи-то руки обхватили меня сзади за плечи.

Обернулась. Костя. За его спиной стоял Вадим, прижимая телефон к уху, и кричал что-то в трубку. Вызывал скорую помощь…