Время до рассвета

Глава 14

Я обернулась, но в первую секунду никого не заметила. И лишь приглядевшись, увидела возле ствола дерева девичье лицо.

Волосы, платье… всё было зеленовато-коричневое и напрочь сливалось с лесом. Длинная юбка будто прорастала корнями в землю. В волосах запутались веточки и еловая хвоя. Лицо бледное-бледное, без единой кровиночки, как у мертвеца. А глаза такие черные, будто две дыры, и что там за ними, лучше не думать…

Неожиданно девушка, запрокинула голову и звонко расхохоталась, обнажив два ряда острых и тонких как иглы зубов. Хищных зубов.

– Испугалась? – спросила она, отсмеявшись. ­– Не бойся, просто так окликнула из любопытства. Платье у тебя красивое, красное, как кровь… Вот бы мне такое... – девушка мечтательно вздохнула.

Я опустила голову, посмотрела на себя. Не было на мне никакого платья. Были летние светлые брюки и белая рубашка. Вовсе не яркие. Мы же ехали опергруппу изображать.

Что она несет? Не нравилось мне все это. И девушка не нравилась.

– Ничего я не "испугалась"! – ответила ей недовольно. – Ты почему назвала меня птицеловкой? Или не ко мне обращалась?

– К тебе, – кивнула девушка с легкой улыбкой. – А птицеловкой тебя дедушка назвал, когда вы только в лес въехали. Заявились, говорит, за водой, даже "здрасти" не сказав, лекарь, волк и птицеловка... Почему не знаю, думала ты нам расскажешь.

– Нам? – я обернулась по сторонам и увидела, что девушек несколько. Очень похожие друг на друга бледные лица рассматривали меня, сами оставаясь в тени деревьев.

– Хочешь птичку, птицеловка? – неожиданно спросила одна из них.

Из складок своего зеленого платья девушка достала руку и протянула мне. Тонкие как прутики пальцы сжимали желтопузую синичку.

Это была так неожиданно, что я отпрянула.

– Не хочу, – отрицательно замотала головой.

Девушка поднесла птичку к своему лицу. Мне на секунду показалось, что она сейчас острыми зубами возьмет и откусит ей голову. Но нет. Странная лесная девушка легко, почти не касаясь губами, поцеловала птичью спинку, подняла вверх руку и разжала пальцы. Синичка, будто только того и ждала, тут же упорхнула.

– Пойдем, хочу тебе кое-что показать, – сказала та, что обратилась ко мне первая.

Девушка сделала шаг в лес и призывно махнула рукой.

– Никуда я с вами не пойду, – я решительно не согласилась. – Меня друзья ждут!

– Ничего страшного, подождут. Мы недалеко и ненадолго. Пойдем, пойдем, не бойся… – голос девушки звучал призывно. Она скользила между моховыми кочками и зарослями папоротника, будто плыла. – Я покажу тебе место… Ты узнаешь. Место, где огромная луна, лес, туман, река и черная вода…

Меня будто током ударило. Что? Откуда она знает? Девушка двигалась вперед между деревьями, и я пошла за ней.

– Эй! Постой! О чем ты говоришь?

– Пойдем, пойдем. Я покажу, – она обернулась и опять махнула мне рукой, настаивая на том, чтобы я двигалась следом.

Я шла, все ускоряя шаг, пытаясь ее догнать. Хотелось остановить, развернуть за плечо и расспросить. Добиться прямых ответов.

Но она ускользала, а я не могла догнать. Оглянулась по сторонам. Другие девушки тоже двигались, будто текли между деревьями. Плавно огибали всё, что встречалось им на пути, не потревожив ни одну ветку, не примяв ни мха, ни травинки.

Внезапно лес кончился, и я увидела, что мы вышли на обрыв. Тот самый из моего сна. Внизу текла река с черной водой. Черной-черной, медленной и густой. Небо свинцово-серое быстро темнело, и на нем мокрой кляксой проступила огромная желтая луна.

Мне надо прыгать в воду. Я знаю. Спасение только там. Надо прыгать. Но до чего же страшно. Обрыв такой высокий, вода далеко. Сейчас соберусь с духом и прыгну... Сейчас…

Сильные руки обхватили меня сзади кольцом, не давая пошевелиться. Спокойный голос Константина мягко, но настойчиво приказал:

– Стой.

И я зажмурилась. Сердце стучало быстро-быстро. Дыхание было частым, поверхностным. Почувствовала, как напряжена во мне каждая мышца. Что я с силой сжимаю челюсти и кулаки. Усилием воли заставила себя расслабиться. Открывать глаза было страшно.

Константин обхватил меня теснее, успокаивая. Я прижалась к нему спиной и открыла глаза.

Передо мной действительно обрыв, но никакой черной реки внизу нет и в помине. Вместо нее глубокий овраг с молодыми соснами на дне. Очень глубокий овраг. Если бы я прыгнула вниз, как собиралась... Может, конечно, насмерть и не разбилась, бы. Хотя напороться животом на острый сук тоже приятного мало. Да и руки, ноги переломала бы гарантировано.

С трудом сглотнула подступивший к горлу комок, развернулась лицом к Константину, уткнулась ему в грудь и неожиданно расплакалась. Я рыдала так горько и безутешно, будто у меня кто-то умер. Горячие слезы текли двумя ручьями, заливая лицо. Меня трясло. Весь ужас происходящего, все напряжение последних дней достигли максимума, заполнили меня всю и сейчас выливались через край вместе со слезами.

И мне становилось легче.

Константин просто держал меня, крепко прижимая к себе, и говорил что-то ничего не значащее, успокаивающее. Постепенно я перестала трястись, и рыдания перешли во всхлипы. Я поняла, что его майка, в которую я уткнулась носом, насквозь мокрая от слез. Мне стало неловко. Я чуть отстранилась, подняла лицо и встретилась с ним взглядом.

Он смотрел очень серьезно и встревожено. Вытер ладонями слезы со щек и сказал с сочувствием:

– Ну всё... Всё хорошо. Всё в порядке. Ты сильная девочка. Не бойся и верь в себя.

– Кто это был? – спросила я, когда пришла в себя окончательно и престала трястись.

– Гаёвки, сучки пучеглазые. Лешье отродье! – процедил он сквозь зубы.

– ­ А откуда они знают? Ну… то что я видела?

– Не знают они ничего! – фыркнул Костя. – Ты сама себя заморочила. Они лишь запутывают и подталкивают. Обычного человека просто в лес уводят, в болото если есть или в темную чащу. Там топят или по кругу водят, пока не обессилит. Если одаренный, то человек сам наводит морок со своим самым сильным страхом. Ты что увидела?

Я вспомнила туман, луну и черную воду, в которой, видимо, и погибну. Раз уж баншам снятся смерти, то почему бы не предсказать собственную?

Наверное, Константин разглядел ужас на дне моих глаз, поэтому сказал поспешно:

– Не надо, не отвечай… Успокойся. Ничего этого нет. Мы просто в лесу. Самом обычном. Летом, днем. И машина рядом, сейчас уедем. Не надо было тебе с ними разговаривать.

– Не надо было… Но я ведь не знала.

– Не знала. Это моя вина. Оставил тебя одну. А этим дурам в радость позабавиться.

– Так, а кто такие… как ты сказал… гаёвки?

– Лесная нечисть. Сами они говорят, что внучки Лешего, но не удивлюсь, если у них с ним отношения совсем неродственные.

– Спят, что ли? С собственным дедом? – я брезгливо поморщилась.

– Не знаю. Свечку не держал. Но с этих станется… – сказал зло и с таким презрением, что мне показалось между ними серьезная вражда или обида. Давняя? Или появилась только что?

Я уже не плакала. Мне было неловко перед Костей за этот приступ слабости и за то, что я показала себя такой наивной идиоткой. И вроде как моей прямой вины в случившемся нет, но могла бы, сама догадаться, что не стоит с «незнакомыми тётями» одной в лес ходить. Не маленькая уже. Про то, что чуть в овраг не сиганула, даже думать не хотелось.

Стало стыдно, щеки вспыхнули. Я отстранилась от Кости, сделала шаг назад и спрятала лицо в ладонях, вытирая слезы.

– Спасибо, – всё что смогла из себя выдавить.

– Да не за что, – он уже улыбался, – пошли к машине, а то Вадим еще что-нибудь не то подумает.

– А разве ему не стоит рассказать о случившемся? – спросила я.

– Как считаешь нужным, – Костя пожал плечами, – но… в магическом мире в целом все предпочитают говорить поменьше. И только с теми, кому на сто процентов доверяешь.

– Да, я заметила, – сказала ровным голосом, глядя в сторону, – всё приходится узнавать на собственном опыте, и не исключено, что ценой собственной жизни.

Константин вздохнул.

– Упрек справедлив. Я его принимаю и уже извинился, Мира. Но, к сожалению, первому чему ты должна научиться, открыв у себя дар: этот мир опасен, часто смертельно опасен, и положиться ты можешь исключительно на себя.