Время для жизни - 2

Глава 36

Косов шагал с вещмешком за спиной. Свой ранец-сумку он отдал Лизе — тот полегче будет. Там всякое-разное, типа полотенца, мыла, зубной щетки, да нижнее белье на смену. Нож еще его лежал, да. Снизу к ранцу был принайтован свернутый в скатку бушлат. Но и в таком виде ранец был все-таки легче, чем вещмешок.

Иван подкинул «сидор» за плечами, поправил лямки.

«Килограммов пятнадцать-семнадцать есть точно. Так-то и немного совсем, но с каждым пройденным километром будет казаться тяжелее!».

Группа, сначала двигавшаяся плотной кучкой, постепенно растянулась. Парни и девчонки шли вперемешку, болтая о всяком-разном. Прошли они примерно половину пути до места лагеря. И, как представлял Косов, через полчасика нужно будет сделать получасовой привал.

«Место только найти поудобнее!».

Надо сказать, что молодежь ответственно подошла к экипировке для похода. Только вот все те же Машка со Светкой опять выпендрились. Мелкая бестия сейчас шла чуть впереди Косова, покачивая красивыми бедрами в легких бриджах до колена. А Светка дефилировала рядом с подругой в легком платье чуть ниже коленей.

На задумчивый «хмык» Косова и вопрос — «А про комаров девушки забыли?», Машка отмахнулась, и продемонстрировала увязанную в тючок одежду:

— Вечером переоденусь! Зачем мне сейчас потеть всю дорогу! — ловко привязала тючок к вещмешку сверху.

Светка тоже кивнула:

— Штаны и куртка уже в мешке!

Косов, чуть ускорившись, обогнал красоток-прелестниц и догнав Эльзу, пошел рядом с нею.

Вчера они очень неплохо посидели в пивной на рынке. Летняя веранда пивной была вполне чистой, и людей, по причине середины дня было немного. Вот только Эльза явно выбивалась из представления о привычных посетителей данного заведения. Косов же — курсант, а значит его товарищей здесь видывали, а вот такая дамочка? Да в пивной?

Даже буфетчица вышла на веранду, посмотреть на такое диво, заодно и стол лишний раз протерла. Шашлычник-армянин, периодически посматривал в сторону подруги Ивана, но молчал, вороша угли в большом стационарном мангале.

— Уважаемый! — обратился к нему Косов, — У меня к вам большая просьба! Наши курсанты здесь у вас неоднократно бывали, вот и посоветовали — шашлык уж больно ваш расхваливали! И я пригласил подругу. Есть сильно хотим! Мяса — жаренного, горячего, сочного и много! Вы уж не подведите, хорошо?

Дядька глянул пронзительно, кивнул и пробурчал, что-то вроде того, что такую женщину плохим мясом кормить — грех!

— А зелень у вас есть? И помидоры-огурцы тоже? Свежие! — спросил у него Иван.

— Садись за стол, сейчас все будет! — кивнул тот.

Иван заскочил в пивную, шепнул буфетчице:

— Пиво! Пока — две кружки! Но без воды! — и сунул ей в руку трешку, — А еще… вон — сухариков пока ржаных!

Тетка посмотрела заинтересованно:

— Чё ж ты… такую кралю, да в пивную привел?

— Говорят у вас шашлык самый лучший в городе!

Буфетчица подбоченилась:

— Ну-у… то — так! Самвел хорошо шашлык жарит! Сейчас скажу ему… чтобы постарался!

Пока они цедили пиво, Иван с улыбкой смотрел, как Лиза, смешно сдувая пену с верхней губы, пробует напиток.

— Ну как? — спросил он.

— Ну-у-у… ничего так. Только резкое оно. Сейчас еще и в нос шибать начнет. Что я, не помню, что ли, как от газировки в детстве в нос пузырьками било? Мне вообще-то вино больше нравится. Красное — сухое или полусухое.

— А коньяк?

— Коньяк… тоже неплохо. Только совсем уж в небольших дозах. Я почему не пью коньяк? Он такой — приятный, и греет здорово, но потом — раз! И ты уже пьяненькая, веселая и покладистая! А тут всякие-разные могут случится рядом, кто не преминет воспользоваться слабостью девушки! Так что… мы с Зойкой, если решим коньяка выпить, то непременно это дома делаем! Вдвоем!

— Ага! А не случается ли так, что, выпив коньяка, повеселевшие девушки решают сходить куда-нибудь и развлечься?

Эльза, нахмурившись, с подозрением посмотрела на него:

— А ты откуда это знаешь?

— Да так, предположил просто…

Подруга вздохнула, но потом посмотрела, засмеявшись:

— Бывает… Бывает такое, к сожалению! Хорошо еще — что редко! А то… иногда последствия таких походов разгребать приходиться долго!

А вот Косову пиво — понравилось! Свежее, резкое, но легкое, оно было приятно прохладным. Он в несколько глотков «добил» свою кружку, а тут уже и армянин подошел с подносом одуряюще пахнувшего шашлыка. Мясо на шампурах было крупными кусками, даже по виду говорящими о квалификации шашлычника. Буфетчица притащила большое блюдо с крупно порезанными помидорами, огурцами, обложенными по кругу зеленью. На отдельной тарелке были сложены стопкой лепешки. Не лаваш!

— Матнакаш, да, уважаемый?! — удивился Косов.

Тот коротко кивнул, бросив взгляд:

— Ты понимаешь, да! Кушайте, пожалуйста!

— А нельзя ли… попросить у вас вина? Красного сухого, а то девушка пиво как-то — не очень! — попросил Иван.

— Эх, а тут не понимаешь, да? Сразу было непонятно, да? — покачал головой шашлычник, — Сейчас будет! Принесут…

Иван с улыбкой смотрел, как Лиза аппетитно, чуть не урча от удовольствия, ест мясо, заедая его овощами, и запивая вином.

— Не представляла, что такой вкусный шашлык здесь готовят! Вот просто… сдержать себя не могу! — немного виноватым тоном объясняла она.

Косов сначала тоже ел жадно. Мясо было именно таким, каким и должен быть шашлык — в меру сочным, с похрустывающей сверху корочкой, горячим и очень-очень вкусным! И помидоры были правильные — зрелыми, сочными, чуть сладковато-кислыми. И зелень — не подкачала! Но потом, остановив себя усилием воли, начал есть степенно, чинно, запивая все это благолепие пивом.

«Так — больше влезет, когда ешь медленнее!».

— Слушай…, - наклонившись к нему прошептала Лиза, — У них тут и вино какое-то… очень вкусное. Даже не знаю, я раньше такое пила или нет?

Косов отхлебнув вина из ее бокала, на пробу…

«Х-м-м… терпкое какое! И чуть с кислинкой. Что-то напоминает… Гранат, что ли?».

Когда они, лениво отвалившись от стола, осмотрели тарелки, Косов с досадой оценил, что шашлык они весь съесть не смогли! Глазами бы — все съел, а вот брюхо говорит — стоп, места больше нет!

— Фу-у-х… мы с мамой и папой лет десять назад в Пицунде были. Там ресторанчик есть такой — прямо возле моря. Там тоже — очень вкусный шашлык был. Но… никак не ожидала, что у нас здесь, в Сибири, можно найти такое чудо!

Потом девушка помолчала, и, насупившись, пробормотала:

— А я опять объелась! И все — благодаря тебе, Ванечка!

— Ну… ничего страшного! Мне вот наоборот — предъявили претензии, что ты — похудела!

— Да? И кто же это такой? — удивилась подруга.

— Да-а-а… наши с тобой завистники опять…

— Машка, да? Вот же… сучка мелкая! Все ей неймется! Да и пусть… А что еще говорила? — с логикой у Лизы… было как-то не очень.

— Говорила… чтобы я тебя пожалел и дал хоть несколько дней отдохнуть!

— Вот как?! Ну, это я сама решу, когда мне отдыхать! Вот… змея какая растет, а?! А что она еще говорила? Погоди, дай догадаюсь… А, ну да… если мне дать отдохнуть… Значит себя на замену предлагала, да? Или… Светку? Хрен ей! Если уж я решу…то меня есть кому подменить. Да, Ваня?

«Как-то не нравится мне ее взгляд! Я понимаю, что она сейчас про Зою. Но — опять не понятно, это проверка такая?».

Неловкость момента снял армянин Самвел:

— Кофе не хотите? Правильный кофе, да! На песке!

Когда они попили очень правильный кофе, ароматный, густой, но, на вкус Ивана — чересчур уж крепкий, курсанту пришла пора рассчитаться.

Армянин кивнул головой на буфетчицу внутри пивной:

— С ней говори! А я пока вам оставшийся шашлык в пергаментную бумагу заверну. Шашлык, овощи, зелень-мелень.

— А бутылочку такого отличного винца? — решил запастись на вечер Иван.

Самвел молча кивнул.

— Уважаемая! Сколько с нас причитается?

«М-да… ценник явно не как в обычной пивной! Но — что ты хочешь, вас и обслужили как в хорошем ресторане!».

Когда Иван вышел снова на веранду, представившаяся картина ему не понравилась. Хотя, казалось бы — а что тут такого? К красивой одинокой девушке, почему-то сидящей в пивной, клеется парочка молодых мужчин.

«Х-м-м… а потому это мне не нравится… что это — моя девушка! Руки прочь от Анджелы Девис! Вот этот… повыше и покрепче — обычный с виду парняга. А вот второй… второй на приблатненного походит!».

Парни пока ничего лишнего не допускали, с улыбками пытались разговорить Эльзу. Та, хоть и улыбалась в ответ, но отвечала скупо.

— Майне мэдхен! Вас ист пассирт? Дас зинд дайне бекантн? — обратился он в Лизе.

Та засмеялась:

— Найн, майн либер! Их кенне зи нихт!

Парни опешили:

— Немец, что ли? Да вроде наш. Курсант с пехотного!

— Вот что я вам скажу, дорогие мои земляки! Здесь вас не стояло, ферштейн? — перешел на язык родных берез Косов.

Тот, что покрепче, не проявил себя интеллектуалом:

— Чё-о-о? Каво не стояло?

— Ни тебя, ни твоего друга! Не стояло здесь, говорю! Так что… будете проходить, проходите мимо!

— Эт-чё, Петя, нас с тобой послали, ли чё ли? — враз засуетился шпанской.

— Слышь, босота! Если ты не понимаешь язык Толстого и Достоевского, язык Пушкина и Лермонтова… хиляй отсюда! Пока ветер без камней! Так — усёк? — усмехнулся Косов.

— Усёк-то… усёк. А ты чё, по фени ботаешь? — криво оскалился тот.

— Да по какому угодно могу объяснить! Девушка это — моя! Для валетов базарю! Так ясно, сявка?!

— Ты… ты кого сявкой-то… ты чё, болезный?! — подобрался шпанский, — Я те покажу ща, кто валет!

— За базар ответишь? — усмехнулся Косов.

— А то…, - согласился оппонент.

Похоже, тот, кто покрепче, пока не мог разобраться в ситуации — переводил удивленный взгляд с Ивана на приятеля.

«С-с-с-ука! Уделать-то я их уделаю, тут — к ворожее не ходи! Но! Средь бела дня, в центре города, принародно, в форме? Да и Лиза еще здесь! Надо как-то съезжать «на базаре»!».

На помощь Косову пришел все тот же шашлычник:

— Э-э-э… Боря! Ты чего к людям пристаешь? Люди пришли, покушали, вина выпили. А ты тут пристаешь, а?

— Самвел! Вот ты сам бы не лез, куда не просят! — огрызнулся босяк.

«Борис, значит? Ну-ну! Борюсик! Не Николаич, а? А то у меня, почему-то, имеется давнее желание какому-нибудь Борису Николаевичу морду начистить!».

— Слюшай, э! — прорезался акцент в речи Самвела, — Я не лез! Ты — лез! А если ты — лез, ты суда болши не прыдешь! Ты глухой, да?

Шпанской сплюнул с досадой:

— Тьфу ты! Ладно, Самвел, замяли! Пошли, Колюня! Нам здеся не рады сёдня! А ты, фраерок, запомни — еще встретимся… без лишних глаз!

Косов хмыкнул и проводил уходящих:

— Ты это, Бориска… в следующий раз, как встретимся — свои глаза береги. Чую я — именно они тебе лишние!

Когда поклонники Эльзы Генриховны ушли, Косов поблагодарил Самвела:

— Спасибо, уважаемый, за поддержку! Если не секрет — кто это? Блатные, козырные? Фартовые ребята?

Тот нехотя, поморщившись:

— Да так… ходят здесь. Туда-сюда…

«Ну да! Ему здесь работать, потому и не хочет говорить лишнего!».

Все это время Эльза с каким-то веселым интересом наблюдала за происходящим.

— Ого, Ванечка! А ты, оказывается — ого-го! Что ты смельчак и герой, я уже поняла. Но вот так… прямо у меня на глазах? — щебетала она, весело заглядывая ему в глаза, но и крепко держась за руку.

— Любишь, когда за тебя дерутся? — хмыкнул Иван.

— Ну-у-у… не то, что — люблю! Но… где-то — льстит! И знаешь, что…, - она прильнула к нему, продолжив шепотом — И очень возбуждает!

«Как будто «понтанулся» перед девчонкой! Неудобно, блин!».

Но веселый вид подруги быстро смыл неприятный осадок от инцидента. И сквозь сквер они уже шли, весело подпевая громкоговорителю:

— В парке Чаир распускаются розы! В парке Чаир — расцветает миндаль!

Иван подхватил ее под руки и закружил в вальсе. Потом — остановился, чинно поклонился и протянул руку, приглашая на тур. Эльза хихикнула, состроила серьезную мордочку, кивнула ему…

И-и-и… раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три! Краем глаза Косов увидел улыбающуюся бабульку на скамейке, поощрительно кивающую им. Настроение было — не описать! Даже мелькнувший где-то в стороне патруль не сделал попыток прицепиться к курсанту, вальсировавшему красивую девушку.

«Не всегда значит в патруле одни мудаки!».

— Ванечка! А побежали быстрее домой, а? — светились глаза Лизы, — Я так хочу сейчас оказаться дома! С тобой! И — никого вокруг!

«М-да… а ведь — хорошо сходили! И продолжение было — вообще лучше некуда!».

Косов посмотрел на часы, прикинул место, покрутив головой, скомандовал:

— Внимание! Привал тридцать минут! — и указал на полянку с тонкими березками.

Народ ринулся на указанное место, загомонил.

— Вань! А полчаса — не мало ли для привала? — усомнилась подошедшая Эльза.

— Посмотрим на их состояние! Хотя — лоси и кобылки — здоровые, так что думаю — хватит!

Девчонки засуетились, начали резать хлеб, конструировать бутерброды, расстилать полог на траве.

— Ты как? Не устала? — поинтересовался Иван у подруги.

— Нет, не устала… Только спать очень хочется! — негромко засмеялась та, — Иду-бреду как сонная муха!

«Ну да… надо как-то… ограничивать по времени эти ночные игры! Наверное. Быть может! Только и самому не хочется, и предлагать такое ей — страшновато!».

К месту стоянки они добрались к пяти часам вечера.

«Даже немного раньше, чем я предполагал!».

— Так, бойцы и боевые подруги! Располагаемся здесь. Сейчас — пятнадцать минут на «перевести дух», оправиться, чуть встряхнуться и начинаем ставить лагерь! — скомандовал Косов.

— А оправиться… это — где? — ехидно уточнила Машка.

— Х-м-м… оправиться… м-да… Спускаетесь с обрыва и вниз по течению сто метров! — сообразил курсант.

— Сто метров? И… даже ночью? — притворно ужаснулась «язва», — А кто нас охранять будет? Так далеко от лагеря?

— Здесь безопасно. Но, если вы как дети малые, темноты боитесь, то — друг друга! Ходите по парам…

«Гадюка» опять скорчила мордочку:

— По парам? Я согласна! А так как здесь самый сильный — это вы, товарищ курсант, то я сразу занимаю место именно в вашей паре!

— Я имел в виду — парни с парнями, а девушки — с девушками! — сделал невозмутимое лицо Иван.

«А чего она опять начала-то? Она же вроде бы — в стадии примирения со своим бойфрендом? Или — парняга «соскочил», вовремя сообразив, куда он опять лезет? М-да… так-то он молодец, в таком случае. Но вот мне с Лизой будет солоно!».

Мелькнула коварненькая и трусливая мыслишка — «да трахнуть ее, и делу — конец!».

«Х-м-м… трусоватая мыслишка, коварная, да еще и — глупая! Это будет вовсе не конец, это будет начало большого, долгого и непредсказуемого пиздеца!».

Косова немного выручил тот парнишка, который разговаривал с ним в столовке:

— Машка! Ну чего ты, в самом деле? Давай я с тобой ходить буду! У меня и фонарик есть, чтобы ты не боялась!

Народ засмеялся и расслабился, а Машка расфыркалась и надулась. Бросилась ее выручать подружка Светка, которая нараспев протянула:

— Сереженька! Если у тебя есть фонарик, мы с тобой все-все по очереди ходить будем! Сможешь? Сил хватит?

Теперь уже парню пришла пора сконфузиться и бормотать:

— Вот ты, Светка, дура! Что попало мелешь!

Но эта перепалка развеселила и чуть встряхнула народ, который все-таки изрядно устал — километров двадцать пять, а то и тридцать они все же прошагали!

А еще Косова несколько озадачила реакция на эту перепалку Эльзы — она молчала, чуть улыбаясь, следила за развитием событий, вовсе не вступая в разговор и не пытаясь как-то урезонить Машулю. Но он, как та дамочка, решил: «Я подумаю об этом завтра!».

— Так! Сейчас предлагаю следующее: девчонки, пока есть время — купаются и загорают, а парни — ставят палатки, оборудуют лагерь, идут за дровами. Потом, когда лагерь будет готов, дрова припасены на всю ночь, девушки начинают готовку ужина, а парни — идут купаться! Вопросы, предложения — есть? Нет? Тогда — приступить к выполнению поставленных задач! Взво-о-о-д! Разойдись!

Это опять вызвало вспышку смеха, и даже Эльза вытянулась в шутку и приставила ладошку к голове.

— Товарищ инструктор! Руку к пустой голове — не прикладывают! — строгим тоном высказал претензию Косов.

— Чего это она у меня — пустая? Вовсе она не пустая! — притворно обиделась подруга.

Гомоня, девушки направились к обрыву, чтобы там и переодеться, и начать «осуществление водных процедур».

— Так! Кто умеет колоть дрова? Плотницкими работами кто-нибудь занимался? — задал вопрос оставшимся парням Иван.

Руки подняли четыре парня.

— Дрова колю постоянно, у бабушки с дедом! А я — в деревне на выходных бываю! Деду помогал и баню, и стайку рубить! — посыпались объяснения.

— Так! Значит, с инструментом под наименованием «топор обыкновенный» — знакомы! То есть, вы будете отвечать за дрова. Но! Сначала мне нужны колья на подпорки палаток. Считаем… четыре высоких, сейчас замерим по высоте — какие! И сколько там маленьких колышком надо на эти палатки, чтобы низ растянуть, и оттяжки натянуть?

Когда необходимые замеры и расчеты были закончены, Косов дал совет:

— Колья нужны прямые. То есть, лучше всего из ивы. А ивы в необходимом количестве произрастают вон там, на острове! Переплывете? Или вас страховать надо?

Парни рассмеялись и подались с обрыва, на пляж, откуда немедленно раздался многоголосый девичий визг!

— Вы чего, сдурели, что ли? — завопил в ответ кто-то из парней, а когда девушки стихли, уточнил, — Вы же уже переоделись и в купальниках! Чего визжать-то?

Машкин голос манерно заявил:

— А девушки всегда визжат, когда кто-то незваный в их пространство вторгается!

Под смех девчонок, послышалось недоуменное:

— Что, всегда? Мы вам что — мыши, что ли?!

Воспоследовал снова взрыв визга, но теперь уже было понятно — девушки шалят!

Тем временем, Косов, с остальными парнями, наметил места установки палаток; развернули сами палатки, приготовив все к их установке; оборудовали костровище, которое аккуратно выкопали, отложив дерн в сторону.

— А зачем так сложно? Можно было костер прямо на траве жечь! — спросил кто-то из парней.

— Тут имеется два аспекта… Первый — как вы видите, мы располагаемся на сенокосе. Дерн на месте костра прогорает изрядно, и трава на этом месте не будет расти несколько лет. Зачем нам портить людям сенокос? А потом — еще кто-нибудь придет и рядом костер разведет, да? Так и будут мертвые пятна по сенокосу.

Косов, объясняя, продолжал замерять и нарезать от бухты, требуемые куски веревки.

— А второй аспект? — «О! А это Машкин бывший! И, надо сказать, общается парень вполне адекватно, без обид и каких-либо претензий. А значит — вполне здравый парняга, понимает, что я здесь в его бедах — ни при чем, и это — радует! Хоть одной проблемой меньше!».

— Второй аспект… Второй аспект — вам, парни, придется рано или поздно служить. И служить вы будете в разных войсках. Вполне кто-то из вас может попасть в какие-нибудь разведроты. А для разведчика — что главное? — Косов поднял голову и посмотрел на слушателей.

— Ну… сила там, ловкость!

— Внимательность еще, выносливость!

— Стрелять нужно уметь! И всякой борьбой, приемчики там разные…

Иван кивнул:

— Все правильно вы говорите! Все верно — все это нужно в обязательном порядке! Но! Разведчик должен уметь пройти незамеченным! То есть — маскировка. И даже на месте дневки, или ночевки, осуществив прием пищи, и оправив надобности, уходя — не оставить следов! Ни консервной банки, ни клочка бумаги, ни окурка! И следов костра — тоже быть не должно! И костер зажигать должны уметь так, чтобы со стороны видно не было! Вот смотрите — выкопали мы яму, разожгли костер, приготовили пищу. Потом, уходя, все свои мусорные остатки — сваливаете в костровище… все что горит — сжечь, пока горит огонь! Потом — землю, которая у нас от ямы — туда же! Притоптать! Не входит — в воду ее. В ручей, озеро, болото! И аккуратно закрываете бывшее костровище ранее снятым дерном. Аккуратно! Даже траву нужно расправить! И полить его, дерн этот, водой. Через три дня — хрен кто найдет это место. И даже в первый день это место можно заметить, только если рядом кто пройдет, и только — если кто искать будет тщательно!

Парни слушали внимательно.

— А костер лучше, как разжигать? Чтобы незаметно было? — задали вопрос.

— Понятно, что из сухих ветвей — чтобы дыма меньше было. Кроме того, нужно понимать — какой костер вам нужен? Одно дело — чуть не на двадцать человек, как у нас… еду приготовить. Другое дело — если на пару-тройку человек котелок воды вскипятить! Там и малюхошного костерка достаточно будет. Еще… расположиться нужно так, чтобы дым не шел в сторону ближайшего населенного пункта. Если человек некурящий — он дым костра за километр учует.

— А почему — именно некурящий?

— Потому как табак, дым табачный — здорово «садит» обоняние! Привычка появляется и дыма уже не чуешь, то есть — гораздо хуже чуешь, чем некурящие. Кроме того, табачный дым… смолы там разные в табаке… они все легкие наши забивают — будь здоров как! Поэтому — из курильщика никогда не выйдет хорошего бегуна. Легкие забиты, кислорода в кровь поступает меньше.

— Так… а почему сам тогда куришь? — спросил кто-то ехидно.

Косов хмыкнул:

— А что, я говорил когда-нибудь, что я — лучший? Идеальный? Вроде бы — нет. Думайте сами… курить, не курить…

Принесли колья и их, наскоро очистив от коры, пустили в дело. Топорщики же… или — топористы? Ладно — лесорубы! Ушли за дровами. Им же Иван отдал еще и ножовку, дав еще и совет:

— Сухостой ищите! Или — валежины, которые не совсем на земле лежат!

— А здесь — почему так?

— Ребята! Ну — это же элементарно! — так и хотелось добавить — «Ватсон!», — Сухостой он меньше всего мокнет! Валежины — уже хуже! Там влаги от дождей, снега на древесины больше попадает. Хуже всего — сучья или ствол, которые лежат на земле — они никогда полностью сухими не бывают! И преют! Не сухие они, а — прелые! Жара от них не будет, только дым!

Когда они полностью закончили с палатками, расстелили в них кошмы, Косов распорядился приподнять «крылья» — чтобы палатки проветривались, жар не накапливали, и комары туда не набивались. Хотя этих тварей пока видно не было!

Приготовив все для костра, они окликнули девчонок:

— Все! Теперь ваша очередь работать на благо нашего небольшого коллектива!

Девчонки подались с пляжа на обрыв, а парни — наоборот.

— А вода где? Почему воды не принесли?

«Воды, воды… сами — безрукие, что ли? Ох, как же хорошо, вот так — после дня ходьбы, на жаре, да — в прохладную водичку — бултых! Есть же все-таки в жизни минуты блаженства, не связанные с… к-х-м… Не! Ну те-то минуты, они куда более блаженные, тут спорить не приходиться! Но все-таки!»

Парни, и Косов вместе с ними, несколько увлеклись водными процедурами, но это было и понятно — вода к вечеру была максимально прогрета, набрав в себя всю температуру жаркого летнего дня. Это не Юг, не Черное море и уж тем более — не мелкая лужа Азовского, но для Сибири, и для привычных к подобному местных жителей — вполне комфортно! И течения в этой старице Иртыша практически не было, что позволяло не следить — «куда вас, сударь, к черту занесло?», а ленивыми саженками периодически возвращаться к месту пребывания основной части «отдыхающих». Только почувствовав небольшой озноб, Косов понял, что пора выходить на берег. К этому же времени послышался и призыв девчонок — «Нах эссен!».

Иван, выйдя из воды, поглядывая с улыбкой на расшалившихся, как дети малые, парней, сделал энергичную зарядку, разогрев озябшее тело, и только тогда, повернувшись к обрыву, заметил смотрящую на него Светку.

«А теперь — провокация!» — Косов улыбнулся девчонке и задорно подмигнул.

Светка сглотнула, и негромко сказала:

— Я говорю… ужинать пора. Готово все. Мы кричим, кричим, а вы — как будто не слышите!

Отсюда, снизу, были видны из-под подола платья ее ровные, крепкие ножки в легком загаре. Видны они были — существенно, не менее чем до середины бедра.

«Ну и чего ты уставился? На стадионе же вообще в трусиках ее видел! Красивые ножки, ничего не скажешь! Ну… там же — в трусиках, спортивных, во время занятий. А здесь… из-под подола платья! Вроде бы — совсем другое дело же. Там — они не спрятаны, а здесь… Как будто подглядываешь тайно. Оттого, наверное, и восприятие совершенно другое! Все-таки какие мы еще дикари, мужики! В будущем, на пляже и в стрингах девицы рассекали — а так не действует! Хмыкнешь оценивающе — «Ниче так!» и все. А здесь, случайно увидел ножку чуть выше колена — все! Стойка, как у сеттера и слюна побежала! Это как у собак: цель неподвижна — не, не интересно! Цель вдруг сорвалась и побежала? Все! Это добыча, догнать немедля! Догнать и никаких гвоздей!».

Светка явно увидела его взгляд, но молчала, только приподняла бровь в вопросе. Но не выдержала:

— И чего ты так смотришь?

Косов снова улыбнулся и негромко ответил:

— Любуюсь! Красивая ты. И ножки у тебя — очень красивые!

Девушка хмыкнула:

— А ты всегда… такой откровенный!

Иван кивнул:

— Да! Стараюсь, по крайней мере, таковым быть. Видишь ли… мне кажется, что жизнь и так такая короткая, что врать, ловчить, лицемерить, или — просто скрывать свои чувства — это как время терять понапрасну. А уж молодость-то — она же еще короче. Промелькнет — не заметишь. Поэтому, стараюсь жить быстро. И правду говорить — это же гораздо легче, чем выдумывать какое-то вранье. И запутываться в нем потом. Самому же — запутываться. Ну сама посуди — глупость же несусветная — сам вранье придумал, сам заставил в него поверить других, а потом — сам же и запутался в нем.

— А если правда, она для других приятна, так ее же говорить — еще лучше. Вот стоит красивая девушка, и я ей прямо и честно говорю, что она красива. Ей же, этой девушке, это приятно, да? — продолжил Косов.

Светка чуть порозовела щечками, но промолчала.

— А если и правда, и человеку — приятно, но — почему не говорить-то?

Девушка хмыкнула, поправила локон волос:

— Пошли ужинать, философ! Или все-таки правильнее — бабник и кобель?

— Ну а почему одно с другим не может сочетаться? — Косов поднял гимнастерку и ею наспех обтер голову, потом натянув галифе, в таком виде поднялся на обрыв, — Вот посуди сама… Жил во Франции некий поэт и драматург Эдмон Ростан. Недавно жил. Он в восемнадцатом от «испанки» умер. Так вот, написал он очень интересную пьесу. Называется «Сирано де Бержерак». Главный герой — гасконец, военный, поэт, философ, бабник, конечно же! Дуэлянт записной, храбрый солдат и любимец женщин.

— Интересно…, - протянула Светка, — Ну и что дальше?

— А дальше… кроме всех его достоинств… или недостатков — если вспомнить, что он был бабник! У него был такой — очень отличительный признак… У него был просто огромный кривой нос. Просто клюв орла, а не нос. Уж скольких мужчин он проткнул шпагой за издевательские насмешки над своим носом — не счесть! И что характерно, очень многих женщин — именно этот нос привлекал к Сирано. Вроде бы — уродство, ан нет! Фактор, привлекающий внимание! Ну и не стоит забывать, что он был поэт. Такой — очень своеобразный, интересный. Любовные сонеты писал — женщины млели!

— Слушай, а ведь правда интересно! — загорелись глазки у девушки, — Ну, а дальше что?

— Дальше? Там много чего дальше… А я — есть хочу!

— А расскажешь после ужина, а? А я и не слышала про такого писателя и поэта, Ростан, да? Но опять же, если человек уродлив на лицо — как же он мог привлекать женщин?

— А здесь… красавица моя… есть один секретик, который молоденьким девушкам знать рано! — засмеялся Иван.

Светка фыркнула, и развернувшись ушла к костру.

«Ну вот, придурок! Заинтересовал девушку. А зачем? Хотя, если верить Машке, Светка во мне и так уже давно — «заинтересована»!».

К ужину уже все было готово — и полог застелен, и кружки-миски расставлены, и овощи-фрукты порезаны. В нескольких кучках расположились крупные ломти хлеба.

«Люблю я это дело — вот так на природе вечером, как говорят хохлы — «поснидать»!».

Суп, или кулеш, Косов не знал, как назвать блюдо, которое приготовили девушки, был вкусен. Хотя для супа он был густоват, а для кулеша жидковат. И зачем в кулеше — картошка?

«Девчонкам, наверное, редко приходилось готовить на костре, в большом котле, на столько народу. Разварилось это все в жидкую кашу. Ну — пусть будет, вкусно все-таки… после дня ходьбы, купания, да и на природе!».

Но народ без претензий активно наворачивал «хлебово» и даже просил добавки. Съели все! Самый мелкий пацан Мишка, еще и из котла все выскреб! Потом, уже более спокойно, с полными животами, все чинно пили чай. Солнце уже почти скрылось, лишь тонкая полоска на западе окрашивала и часть неба, и воду Иртыша, и ивы на острове в красноватый цвет. Посвежело, потянуло ветерком от реки, и Косов накинул свой бушлат на плечи Эльзы.

Сидеть у костра было чертовски приятно и до оцепенения расслабительно!

Но вот уже мелкий Мишка завозился с завязками чехла от гитары, которую всю дорогу нес бережно, не доверяя никому.

«Ну, это и к лучшему! Где еще петь песни под гитару, как не у костра? А то, что вечер тихий и томный отлетит без следа… ну так что же? Это опять старческое брюзжание проснулось? Потрескивание костра; искры, летящие ввысь; звезды, чуть проглядывающие через легкие, еще видимые при свете уже ушедшего солнца, облачка… Может это все еще и будет? Юность — она такая, ей незачем прислушиваться к тишине вокруг; она не хочет наслаждаться покоем. Какой покой, если он «только снится»? Да, скорее всего — еще даже не снится!».

Но Мишку остановила Светка:

— Погоди, Миша… Тут Иван мне начал рассказывать одну интересную историю. Мы с девочками хотели бы услышать ее полностью!

«Ну вот! Напросился сам, кого винить?».

Но не жеманясь, Косов рассказал про Ростана, про его пьесу, про Сирано и его любовь. Ах как горели глазки девчонок при свете костра! Даже Лиза, уже не смущаясь, прижалась к его плечу, тесно обхватив его руку.

Нас не спросив, Судьба заносит молот

И бьёт наотмашь, всё вокруг дробя:

Жестоко некрасив, давно не молод,

А вот — живу, тоскуя и любя.

Безденежен и, в общем — то, незнатен.

Бивак, казарма, комната в корчме…

Но — путь определён и невозвратен,

Как тропка заговорщика к тюрьме.

И вы опять в глаза глядите смело, –

Луиза, Женевьева, Изабелла,

Роксана, Анна — тысячи имён

Слагаются в единственное имя,

Что мыслями и нервами моими

Играет, словно волнами знамён.

Закончил он так кстати всплывшим в памяти одним из сонетов Сирано.

— Откуда ты все это знаешь? — пораженно протянула Машка.

Косов рассказал вкратце свою историю, точнее — легенду:

— Вот так, за зиму в библиотеке, от скуки можно сказать, я чего только не перечитал! — смеясь, закончил Иван.

— А мне в школе стихи очень сложно даются! Никак не могу запомнить того, что задают учить наизусть! — задумчиво произнесла, глядя в огонь одна из девчонок.

Мишке, наконец, дали слово. Точнее — дали сыграть на гитаре. Косов сразу определил классическую школу — очень уж старательно, хотя и умело, не отнять! Играл парень. Умело, но… без импровизации и без огонька! А уж когда запел… Лучше бы он этого не делал! Нет, голос у него вроде бы и был, слабенький такой… Но все в целом — очень неубедительно смотрелось и слышалось. Похоже, это понял не только Косов.

— Может споешь? — спросила у него, чуть повернувшись, Эльза.

Косов взял переданную ему по кругу гитару, осмотрел:

«Классный инструмент! Действительно классный! Как бы даже — не ручной работы. Хотя я ручной работы гитар не видел, но вот — не похоже она на обычную, фабричную!».

— Шикарный инструмент! — чуть поклонился он Мишке, ревниво глядящему, как Иван осматривает «его прелесть», — Правда — шикарный! Мне даже… нечего сказать. Первый раз такую вот прелесть в руках держу!

Мишка приосанился, зажмурился довольно:

— Подарок!

Косов провел пальцами по струнам, прислушался, чуть поправил струны.

«А что тут петь? Не тот же репертуар Калошина. Там все же для более старших людей. Могут не понять здесь. Скучно покажется, взросло и скучно! Х-м-м… а что еще петь, если — гитара, костер, поздний вечер?».

— Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно.

Струна осколком эха пронзит тугую высь!

Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Народ проникся! Народ слушал зачарованно! А Лиза вообще — положила голову ему на плечо, глядя в огонь.

Потом Косов немного побаловался со струнами гитары, переборами увеличивая темп, чтобы вывести молодежь из оцепенения и задумчивости. Увидев, что окружающие немного встряхнулись, не стал раздумывать.

«Что может сейчас быть ближе молодежи, чем дворовые песни?».

— А ты опять сегодня не пришла!

А я так ждал, надеялся и верил,

Что зазвонят опять колокола любви моей,

И ты войдешь в распахнутые двери!

«Маркин, он такой — Маркин! Молодец, реанимировал в восьмидесятые старые, почти забытые песни дворов. И ведь как народу «зашло», как мы блажили по дворам все это? Как девочки таяли в наших руках, после прослушивания этого «романтик»!».

Потом, почти без перерыва:

— Белая черемуха белою фатой

расцвела под окнами, словно образ твой!

Распустилась по весне, и увяла вновь!

Белая черемуха — первая любовь!

Косов пел, поглядывая на ребят, «считывая» реакцию. Только чаще всего натыкался на глаза Светки и Машки. Машка вся ушла в слух, и смотрела на него, удивленно открыв глаза, а вот Светка… тут было все сложнее! Ее глаза «небесно-васильковые притягивали взоры как магнит!».

«Правда! Какие у нее глаза?! Утонуть можно! И зачем же ты, девочка, на меня так смотришь? Не надо так смотреть, ой, не надо!».

— Мне бы жизнь свою как кинопленку

Прокрутить на десять лет назад!

Чтобы стала ты простой девчонкой –

Чистой-чистой как весенний сад!

Но ведь эти взгляды — это дело такое… Обоюдоострое! Поэтому Косов перевел взгляд на огонь и больше его не поднимал. А уж туда, где сидели эти двое, вообще не смотрел!

«Наверное, есть что-то такое… волшебное или магическое в жизни! Вот вроде бы — смотрим мы туда-сюда, на людей смотрим, на девушек. И все вроде бы — ничего! А вот бывает такая ситуация… обстановка, что ли? Когда вот так — посмотришь в глаза… и как будто околдовали! Как в омут головой! И взгляд не отвести, и он, взгляд этот, как будто передает что-то такое, что чувствуют и он, и она! Как нить какая-то… эмоции, чувства… может даже — мысли!».

— Сиреневый туман над нами проплывает,

Над тамбуром горит полночная звезда.

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,

Что с девушкою я прощаюсь навсегда!

«Эгей! А чего это… уже некоторые глазенки трут, слезу смахивают? До чего же тут народ простой, непосредственный! Песню слушают, и песней — живут!»

— Ты стоишь у окна, небосвод высок и светел.

Ты стоишь и грустишь, и не знаешь отчего.

Потому что опять он прошел и не заметил,

Как ты любишь его, как тоскуешь без него!

Косов откашлялся, отложил гитару и закурил:

— Уважаемые слушатели и зрители! Небольшой перерыв! Артисту нужно покурить и выпить пару глотков чая! — засмеялся он.

Народ зашевелился, заговорил, делясь впечатлениями. Послышались просьбы:

— Иван! А слова… слова бы переписать! И — ноты! — это уже Мишка про ноты вспомнил.

Иван глотнул пару раз из поданной кем-то кружки, с удовольствием затянулся. Молодежь парочками — парни табунком, а девчонки — парочками, подались в темноту. В разные стороны. Причем, как заметил Иван, никто в рекомендованную им сторону не пошел. Кто-то крикнул:

— Без нас не продолжайте!

«М-да… проблема туалета в вот таких вот совместных походах стоит остро! И это мы пошли еще на одну ночь! А когда пойдем на пару — что делать? Думать надо!».

Эльза потянулась и с сожалением протянула:

— Вот же… все девчонки разошлись! И что мне теперь… одной идти?

«Как разошлись? Вон же — сидят!».

— Товарищ курсант! Может быть, вы проводите меня? До кустиков. Только чур — не подглядывать! — она смотрела на него, ясно давая понять, что возражений не примет.

«Че-т… по-детски как-то прозвучало!».

— Пойдем! Подглядывать не буду, обещаю! — кивнул он.

Когда они вышли из круга, освещенного костром, Лиза потянула его за руку. Сильно потянула!

— Лиз! Куда ты? Там же лес! Да и зачем так далеко-то? Уже же не видно…, - недоумевал Косов.

— Пойдем, а? Не упирайся! — продолжала тянуть его девушка.

— Комары же там! Ты ж их боишься!

— Плевать! — бросила она.

Когда они уже дошли до самого оврага, до костра было метров сто, не меньше! Эльза рывком развернула его к себе, жарко зашептала:

— Ты что творишь, а? Что ты творишь? Зачем пел все это, зачем?

Косов ошарашенно почувствовал, как она судорожно расстегивает ему ремень, а потом и пуговки на ширинке галифе.

— Лиз! Ты сошла с ума? А если, кто-нибудь увидит? — прошептал он.

— Не увидят, мы далеко ушли! — снова бросила она.

— Ну так… поймут. Если нас долго не будет!

— Не поймут… я быстро! Не упирайся, а?! Ну хочу я! Очень хочу, понимаешь? Просто — не могу, как хочу! Стой так…, - и она нырнула вниз, встав перед ним на колени.

— А как же… как же ты? Может… давай раком?

— Нет, так хочу! Ну же, помоги мне!

Косов помог расстегнуть последние пуговицы и почувствовал, как… Ох как он почувствовал! Потом она отвлеклась, приподняла голову:

— А ты все же посматривай… по сторонам!

«Писец… какой-то! А мастерство у нее выросло! Очень высоко… выросло!».

Лиза снова приподняла голову, прошептала:

— Слушай… мне тоже надо. Давай ты сам, как тогда. За голову меня придерживай. А я тут…

Иван смутно в темноте разглядел, как отодвинул пояс спортивных брюк, девушка сунула туда свою руку.

«Ага! Понятно!».

Он постарался быть аккуратным и нежным, не торопился.

— Все правильно делаешь, не торопись! Только и меня не жалей — быстрее и глубже! — снова, отдуваясь, подняла она голову.

«Уже командует, смотри-ка! Ну, ладно!».

Чувствуя под ладонями ушки подруги, Косов ускорился. Она начала постанывать. Невнятно, но все громче. Он все-таки все сделал правильно. «Дошли» они вместе. Иван, подрагивая в коленях, и чуть согнувшись, трясся, стараясь не упасть, а внизу порыкивала тигрицей Эльза.

— Тише… тише… хорошая моя! Все… все…

Она отстранилась, потом чуть постояла на коленях, уперевшись лбом ему в живот, встала на ноги.

— До чего же я дошла, а? Скажи мне, Ваня… Это же… невозможное просто… Но как же мне хорошо! Поцелуй меня, пожалуйста…

Они целовались, а Косов с ужасом чувствовал, как снова приходит в боеготовность его… альтер-эго.

— Ты что… опять? — почувствовала и девушка, — Как так… быстро-то?

— Это, потому что… ты такая! Я с тобой… хочу постоянно!

— Да? Спасибо! Но что будем делать? Потеряют нас! Потеряют и пойдут искать! — тихо засмеялась она.

Косов развернул ее к себе спиной, потянул брючки вниз, прихватив и резинку трусиков:

— Упрись руками в колени!

Эльза сдавленно хихикнула:

— Ты только аккуратнее. А то завалимся вдвоем…

Но по мере развития процесса, ему пришлось самому придерживать подругу, потому как она сначала стонала негромко, а потом была вынуждена прикрыть себе рот одной рукой, а потом — и второй. Косов с тревогой посматривал в сторону палаток, мельком оглядывался вокруг.

«Быстрее, быстрее!».

«Все, все, все! Как же хорошо!».

Они постояли в тишине, обнявшись.

— Слушай… дай папиросу! Курить хочу, а при ребятах — стесняюсь…, - попросила Эльза, — Не хорошо это, когда женщина курит, тем более — на людях!

«Вот как? Чего это ее на мораль «пробило»? Вроде бы раньше таким «не заморачивалась»?».

Но было видно, что девушке и правда — неловко.

— Не потеряют нас? — спросил Иван.

— Да… надо идти… Только… ты чуть впереди иди, а я — после тебя…

Но, как оказалось, основной массе их отсутствие не показалось каким-то чересчур долгим. Парни негромко переговаривались, смеялись, девушки шушукались о чем-то своем.

— Ребята! Давайте чай еще попьем, да спать будем ложиться. Завтра вставать рано! — объявила Эльза.

Народ был не против, все-таки день был не из легких. Косов еще назначил костровых, объяснил порядок смен, время дежурств. Наказал поднять его в крайнюю смену, в четыре утра. Девчонок к этому делу привлекать не стали.

«Собаку» отстою, да чай приготовлю к подъему!».

Поднявшись в свою очередь, Косов размялся, поеживаясь от утренней прохлады, разогнал кровь по жилам, покурил и выпил чайка, оставшегося с вечера, и стоявшего в большом чайнике возле углей костра, а оттого — теплого.

«Все-таки — одна ночевка не дает почувствовать всей прелести похода! В следующий раз, думаю, будет интереснее!».

А том, что вчера произошло между ним и Лизой, он не думал. Отношения их уже зашли довольно далеко, чтобы «катать» в голове — так ли, не так? Все ли правильно?

«Надеюсь — никто не видел, не слышал. Да вроде бы и незаметно было, чтобы как-то на нас по-другому глядели. Все же все были уставшими, и довольно сонными!».

Подопечные после подъема тянулись долго, было видно, что — не прочь поспать еще пару часов. Некоторых приходилось подгонять «тихим, не злым» словом. Попили чая и собрались довольно быстро — видно опыта набираются. Уже шагая назад, в город, Косов чуть приотстал. К нему присоединилась и Эльза.

— Ну ты вчера и выступил! На все пять баллов. Зачем такой концерт было устраивать? — вроде бы Эльза выговаривала ему, но судя по тону, да и внешнему виду, была вовсе не недовольной.

— Да что не так-то? Вроде — просто пел, да и все! — пожал плечами Иван.

— Да? Да и все? — хмыкнула подруга, помолчала, но продолжила, — Поешь ты, Ваня, хорошо! Прямо вот… так хорошо, что… даже я, женщина взрослая и то растаяла. А про этих тогда что говорить?

Эльза кивнула на шагающих впереди девчонок.

— Ну… парни вроде бы нормально восприняли! Послушали, понравилось. Слова просили продиктовать.

— Да что про парней говорить?! — отмахнулась подруга, — Все вы — толстокожие! А мы, девочки, эмоции считываем, и этими же эмоциями проникаемся. А как вчера — так и вообще! Сам же видел… как меня эти эмоции переполняли…

— Х-м-м… как считаешь… Никто не видел? — поглядывая на подопечных, спросил Косов.

— Да вряд ли… Судя по поведению их… никто не видел. Машка со Светкой чего-то все шушукаются, но они всегда шушукаются. Так что… Да нет, вряд ли! Хотя, если кто и видел, да молчит? Ну что тут поделать? С катушек слетела Эльза! Бывает! А у тебя так бывает? Что вот так — прямо невтерпёж? Вот — хоть гори все синим пламенем!

— Бывает…

— Ну вот видишь… чего теперь сожалеть! Мне было — хорошо! Вот прямо… очень хорошо! Спасибо, дружок! — кинув взгляд вперед и убедившись, что никто не видит, девушка погладила его по щеке, — Домой придем, повторим, а? Хотя… дома, наверное, так не получится! Обстановка не та! Но мы же попробуем, да?

— Обязательно! — засмеялся Иван.