Времена Хаоса

Книга Времени. Том 8, страница 379.

Издание 1823 года, предназначенное для студентов Высшей Академии Магии на Роднессе.

1447 год после Раскола.

– Сержант Радан!

– Здесь, господин лейтенант!

– Сержант Радан, слушай меня внимательно. Проклятые икленцы совсем обнаглели – прут как сумасшедшие. Наши бравые парни отступают, обильно поливая вражьей кровью каждый пятачок нашей родной земли, но в данный момент перевес на стороне противника. Девятнадцатый легион почти полностью разгромлен, что, несомненно, уже известно даже самому распоследнему конюху во всем нашем королевстве. Чтобы предотвратить его окончательное уничтожение, согласно распоряжению генерала Логвина наше подразделение направляется на передовую. Вам ясно!

– Так точно, господин лейтенант!

– Приказываю немедленно уведомить об этом рядовой состав и лично проследить за сборами вверенного вам подразделения. Выходим завтра утром. Немедленно приступить к исполнению данных вам распоряжений. Сержант Радан, можешь идти.

– Так точно, господин лейтенант!

– Да, и еще одно: посоветуй каждому помолиться о спасении своей заблудшей души. На передовой сейчас настоящая мясорубка и, скорее всего, не меньше половины нашей тысячи никогда не сможет вернуться домой.

– Так точно, господин лейтенант!

– Сержант Мирон!

– Здесь, господин лейтенант!

– Сержант Мирон, для вас у меня есть особые приказы. Разведывательная миссия…

Сплошная колонна тяжеловооруженных конников медленно пылила по вытоптанной до каменной твердости дороге. Начищенные до зеркального блеска латы, сверкающие наконечники копий и вяло колышущиеся вымпелы. За колонной конных рыцарей со скрипом ползли десятки телег, везущих жизненно необходимые армейские припасы.

Армия Тулсака собирала все свои резервы, чтобы дать отпор вражьим захватчикам, уверенно прорвавшим границу в десятке мест одновременно. И о том, что всего три года назад ситуация была полностью противоположной, никто уже и не вспоминал.

Суровые лица солдат твердо смотрели вперед, мозолистые руки уверенно сжимали копья, увенчанные зазубренным трехгранным наконечником. Ширококостные и медлительные кони везли на себе огромное количество груза в виде закованного в стальные латы рыцаря и своей собственной лошадиной пластинчатой брони. Только лошади особой рыцарской породы могли передвигаться с таким титаническим весом. Подводы с армейскими запасами продовольствия с трудом ползли по пыльной дороге. Редкое лошадиное ржание смешалось с негромким говором всадников и скрипом колес, но над всем этим главенствовал непрерывный лязг металла.

Кавалерийская тысяча медленно скрылась за соседним лесом, а дорогу уже уверенно топтали тысячи человеческих ног. Двадцать третий пехотный легион направлялся к месту предстоящей битвы. Плотные ряды солдат мерно шагали по дороге, вздымая клубы пыли. Укрепленные литыми нагрудниками кольчуги, шлемы с непроницаемыми забралами, длинные армейские мечи и широкие прямоугольные щиты, украшенные символом королевства Тулсак – небольшой ступенчатой башенкой, пронизывающей облака. Символ Поднебесного Дворца. Символ королевства.

Радан привычно шел в плотном строю своих сослуживцев, сгибаясь под невыносимой тяжестью воинского снаряжения. Железная масса щита тянула вниз, будто возложенная на плечи Гора Гиганта. Когда я лиходействовал в лесах, мне не приходилось таскать с собой этакую кучу металла. Но в то же время, Радан ясно осознавал, что никогда он еще не был так основательно защищен. Плотная кольчуга. Литой нагрудник, который весил почти столько же, сколько и этот проклятущий щит, но зато был практически непробиваем. Кольчужные штаны, оббитые стальными пластинками сапоги, боевые перчатки из толстой кожи с медными бляшками. И, конечно же, шлем. Душный стальной бочонок, с прорезями для глаз и дырочками для доступа воздуха. Надежная защита для головы, но вот только при каждом ударе по нему голова гудела как колокол, и не спасала никакая тряпичная набивка. В этом Радан уже успел убедиться самолично, когда несколько месяцев назад в одной из мелких стычек с отрядом икленских разведчиков получил мечом по голове.

Ужасающая боевая машина весом вдвое больше обычного человека и оттого крайне медлительная.

До яростно рвущихся вперед бойцов Иклена и медленно отступающих под их натиском легионов Тулсака оставалось не более тридцати миль. Фактически, уже боевая зона, и в любой момент можно было ожидать внезапной атаки какого-нибудь вражеского отряда, совершающего рейд по тылам противника.

– Эй, сержант, ты слышал последние новости из нашей бравой армии? Я тут подслушал один интересный разговорчик наших офицеров…

Радан немного повернул голову и увидел улыбающееся лицо Вассы – одного из вверенных его попечению рядовых бойцов. Васса явно был родом из каких-то невероятно далеких краев. И никто, глядя на его смуглое лицо и какой-то необыкновенно узкий разрез глаз, не мог сказать, где же живет род таких странных чужаков. Сам Васса на подобные вопросы отвечать отказывался, говоря, что домой ему все равно возврата нет. Когда-то очень давно на прямой вопрос лейтенанта он, поморщившись, неохотно выдавил, что родился он в одном из многочисленных племен, населяющих соседний мир, откуда его изгнали за мелкое нарушение тамошних законов. Узнав об этом, Радан безразлично пожал плечами. Какая разница? Васса – отличный боец и один из тех, кому он доверил бы прикрывать свою спину в бою. А все остальное его не касается… До сих пор Радан никогда не задумывался о множественности миров и не собирался ломать голову над проблемами устройства Мироздания. Хотя он и слышал, что где-то на востоке постоянно ведется неуверенная торговля с одним из соседних миров, но никогда этим не интересовался. Да и кому были нужны дикарские племена, которые, по слухам, населяли тот жалкий пустынный мирок. Никто никогда не пытался завоевать их, хотя особых проблем это не составило бы. Но что можно взять от мира, который сплошь был завален песком, а за каждую каплю воды там приходилось сражаться с десятком желающих хоть немного утолить свою жажду? Эти же дикари считали Вал-Накин проклятым местом и никогда не посещали его без крайней нужды.

– Ну, сержант, хочешь услышать последние вести с полей битвы?

– Надень шлем, – буркнул Радан, – а потом и рассказывай.

– Да ну его, – Васса беспечно отмахнулся. – В нем так жарко и душно, что я окочурюсь не пройдя и десятка шагов. Тем более что сначала из него надо бы повытрясти пыль. – В доказательство смуглокожий воитель от души хлопнул ладонью по шлему, откуда медленно взвилась слабая пыльная дымка.

– Ну смотри, если тебе голову снесут…

– Да ерунда. Если вдруг накинутся, то одеть его – минутное дело. И вообще, там, откуда я родом, ходят в основном в одних только набедренных повязках. Ты бы попробовал пробежать с этой грудой металла на плечах хотя бы полмили по песку при тамошней жаре.

– Да какое мне дело до всяких там голозадых дикарей? Нам сейчас не по песку бегать, а с тяжеловооруженной конницей икленцев придется иметь дело.

– А какое мне дело до проблем всяких там железячников, – небрежно усмехнулся в ответ бывший "голозадый дикарь". – И вообще, вы не воины, а всего лишь жалкие слабаки не способные даже дня прожить в пустыне.

– Когда-нибудь я предоставлю тебе шанс доказать величие ваших пустынных солдат. Заставлю раздеться догола, вручу обычную деревянную дубину и пошлю тебя впереди основных рядов, чтобы ты одним своим устрашающим видом нагнал на икленцев страху.

Васса рассмеялся и довольно хлопнул Радана по плечу. Несильный удар отозвался приглушенным звоном доспехов. Сержант поморщился. Нет, в этом шлеме дышать попросту невозможно. Но и снять его тоже было нельзя. Сержанты должны подавать пример своим подчиненным, всегда действуя согласно воинским инструкциям. А на данный момент инструкция требовала, чтобы пехотные легионы шли в полном снаряжении, не снимая шлемов.

– Ну так какие там новости?

– Да… вести не слишком хорошие, – Васса разом подрастерял большую часть своего веселья. – Мы уже идем не на помощь девятнадцатому легиону, ибо он весь подчистую вырезан. Теперь мы идем за него мстить. Разведка донесла, что против нас идут самое меньшее два конных легиона икленцев. Рыцари и легкая конница.

Радан недовольно скривился:

– Тут уж не до мести. Как бы наш победоносный двадцать третий легион не разделил участь девятнадцатого.

– Тут уж ничего не поделаешь, – вздохнул Васса. – Какова будет воля Стража Бездны, так и случится.

– Да причем тут Страж Бездны!? Сказал бы уж: какова будет воля наших великих генералов.

Сержант второй тысячи двадцать третьего легиона непобедимой армии великого Тулсакского королевства в сердцах сплюнул в густую дорожную пыль. Плевок тут же исчез под ногами бесчисленных королевских воинов, устало идущих вперед, чтобы метнуть кости своей судьбы вместе со смертью. И даже Стражу Бездны было неизвестно, чем может окончиться эта игра.

– Легион, стоять! – Голос седовласого генерала мрачно взлетел к светлому безоблачному небу, откуда весело лились лучи летнего солнца, и эхом разлетелся по округе, подхваченный десятком голосов:

– Тысяча, стоять!

Голосам лейтенантов вторили возгласы сержантов.

– Стоять!.. стоять!.. стоять!..

– Стоять! – Заорал Радан. – Стоять, вы изъеденные блохами мешки с отбросами. Стоять!

Легион с приглушенной руганью и оглушительным лязганьем железа остановился. Медленно ползущие позади обозы со скрипом свернули в сторону и замерли немного в стороне от устало переговаривающихся солдат.

Генерал хмуро огляделся по сторонам:

– Ну что ж… Видимо, идти дальше не имеет смысла. Полагаю, что мы можем разбить лагерь здесь. – Он мрачно провел рукой по закованному в тяжелые латы боку своего ширококостного рыцарского жеребца и вздохнул. – И, кто-нибудь, уберите здесь все…

– Разбить лагерь!.. разбить лагерь!.. разбить лагерь!.. По десять добровольцев от каждой тысячи!.. добровольцы!.. выйти из строя!..

Солдаты двадцать третьего легиона со вздохами облегчения разбрелись по сторонам и устало повалились на густой травяной покров. То, что ежедневный переход завершился почти на два часа раньше обычного, их не особенно волновало. Выдалась минута отдыха – используй ее разумно, то есть именно для отдыха. Таково одно из правил Вал-Накинских легионов.

Радан устало отбросил в сторону тяжеленный щит и с предвкушением потянулся к застежкам шлема. Ну наконец-то я вдохну полной грудью.

– Вторая тысяча, не вижу ваших добровольцев!

Голос лейтенанта заставил Радана подскочить и мгновенно вытянуться по стойке смирно. Лейтенант смотрел именно на него, будто бы во второй тысяче не было других сержантов! Ну почему чуть что, так сразу же сержант Радан, сержант Радан. Чуть только появятся неприятности, так сразу же во всем разбираться приходится сержанту Радану – герою битвы у Пикрунской рощи, будь она проклята. Ну, подумаешь, зарубил вражеского лейтенанта, командующего правым крылом икленского легиона – так он сам выскочил на него. Оставшуюся без командира тысячу легко опрокинули, а тулсакские войска, зайдя в тыл основным рядам противника, учинили там грандиозную резню. Вражеский легион был почти полностью рассеян ценой сравнительно малых потерь. А командование наградило рядового Радана должностью сержанта и пожаловало несколько золотых монет, которые он с успехом пропил в ближайшей таверне, отмечая с друзьями свое быстрое возвышение. Но вместе с должностью он обрел и нелюбовь офицеров среднего звена, которые искоса смотрели на подобных выскочек. Вообще-то, должен признать, должность сержанта не является такой уж неприятной обузой. Хотя, конечно, бывают моменты…

– Вторая тысяча, где добровольцы для лагерных работ?

Радан подскочил как ужаленный. С этого лейтенанта станется отправить его на порку, как будто именно он виноват в том, что никто не стремится стать добровольцем для выполнения очередной порции грязной работы. Добровольцев следует отыскать очень быстро…

– Ты, ты и ты. Прихватите с собой по два своих товарища и следуйте за мной.

Вызванные солдаты недовольно заворчали, но подчинились. И через минуту Радан уже подошел к хмурому лейтенанту с девятью "добровольцами" за спиной.

– Следуйте за мной. – Лейтенант, бряцая доспехами, повернулся и с недовольным видом пошел в сторону небольшого лесочка.

А через несколько минут Радан узнал причину такой необыкновенно ранней остановки для ночлега.

В небольшом овражке лежали беспорядочной грудой сброшенные туда трупы.

Изрубленные и окровавленные доспехи соседствовали с мертвыми человеческими телами и частями тел. Отрубленные руки, ноги и головы смешались в единую массу медленно разлагающейся человеческой плоти. Запах стоял непереносимый. Помятые щиты с изображением башенки и облаков соседствовали с обломками мечей. Человеческие головы мутными невидящими глазами уставились на неторопливо проплывающие в небе облачка. Сталь и плоть смешались воедино в кошмарном кровавом месиве. И сразу же было заметно, что в бою таких ран не причиняют. Скорее всего, погибших воинов расчленяли перед тем, как бросить сюда.

На первый взгляд в овражек было сброшено не меньше трех сотен убитых тулсакских солдат, но точное количество оценить было невозможно.

Радан судорожно сглотнул и поежился. Позади него вырвало одного из солдат.

– Похороните их, – негромко сказал лейтенант. – Закопайте или сожгите… Но оставить их так… Солдаты Тулсака не должны заканчивать свой путь в каком-то овраге.

Лейтенант, сгорбившись, ушел. Некоторое время добровольцы второй тысячи двадцать третьего легиона, с трудом подавляя рвотные позывы, смотрели на человеческие останки.

Радан тяжело вздохнул. Надо приступать. Чем раньше начнем, тем скорее сможем отдохнуть и забыть этот кошмар.

– Готовьте погребальные костры. Трое идут со мной.

Спустившись в овражек, сержант подхватил омерзительно пахнувший человеческий труп с одной ногой и без головы и, поднатужившись, медленно поволок его наверх. Изрубленная в мелкие ленточки кольчуга цеплялась за ветки и траву.

Утренняя заря застала двадцать третий пехотный легион в необычайном возбуждении. Вернувшиеся поздно вечером разведчики принесли весть о вражеском отряде, идущем с юго-востока. Около трех-четырех тысяч легкой пехоты икленцев. После устроенного вчерашним вечером огненного погребения почти четырех сотен своих собратьев по оружию, которых жестокие варвары-икленцы безжалостно зарубили, расчленили и побросали в овраг, солдаты стремились во что бы то ни стало посчитаться с убийцами.

С самого утра поступил приказ генерала: соблюдая тишину занимать указанные позиции и готовиться к внезапному удару из засады. Любая другая тактика была бы неэффективна. Легковооруженная пехота икленцев в своих кожаных доспехах способна передвигаться вдвое быстрее неповоротливого легиона панцирников и легко могла уйти от прямого удара. Но зато если дело дойдет до драки… втрое превосходящие силы легионеров могли смять вражеских пехотинцев даже не заметив сопротивления. Но следовало сначала дать им приблизиться.

Генерал с капитанами провели половину ночи в штабном шатре, разрабатывая план предстоящей битвы.

Поутру от легиона отделилась первая тысяча, которая, в свою очередь, разделившись на два примерно равных по размеру отряда, двинулась навстречу врагу. Остальная часть легиона спешно отошла в сторону и принялась готовить место для засады. Согласно выработанному плану один из небольших отрядов должен был будто бы случайно напороться на идущих на запад икленцев и, не вступая в бой, отходить в сторону затаившегося в засаде легиона. Генерал рассчитывал, что, посчитав пятьсот панцирников вполне подходящей добычей для трех-четырех тысяч легковооруженных пехотинцев, враг бросится в погоню. Тогда, чтобы не дать икленцам раньше времени смять ряды отходящих латников, к отступающему отряду присоединится второй небольшой отряд. Тысяча человек – достаточно, чтобы враг призадумался, но все же количество явно недостаточное, чтобы перейти в наступление. Первая тысяча должна была с боями отходить к заранее подготовленным для нее позициям, где нужно было любой ценой упереться насмерть, давая оставшемуся в стороне легиону обойти врага и взять отряд икленцев в клещи. Если план удастся – успех можно было гарантировать.

Первая тысяча уже скрылась в лесу, когда поступило донесение об еще одном отряде противника, приближающемся с севера. Полторы тысячи конников. Причем кавалеристы явно знали о присутствии здесь легиона тулсакских войск, так как медленно заворачивали западнее, стремясь обойти тулсакцев стороной и, по возможности, зайти им в тыл. Хотя даже если бы этот маневр и удался, то многого бы они все равно не достигли. Полторы тысячи увязших в лесу конников против десяти тысяч опытных ветеранов пехоты? В бою у них не было ни единого шанса, а тактика мелких наскоков и быстрых отступлений здесь была невозможна. Что же они затевают?

Генерал, злобно скрипя зубами, вновь скрылся в шатре, чтобы снова и снова перебирать возможные варианты боя, внимательно изучая каждую черточку на своих картах. Первичный план было решено не отменять, так как легион панцирных войск вполне был способен справиться с четырьмя тысячами легкой пехоты и пятнадцатью сотнями кавалеристов. Тем более что в здешних лесах конницы было практически не развернуться. Но на помощь первой тысяче, завлекающей врага в ловушку послали еще пятьсот человек на случай непредвиденных неприятностей.

Утро прошло в волнениях. Солдаты, ожидая приказа к атаке, негромко переговаривались, офицеры мрачно бродили, стиснув зубы, а враги неумолимо приближались.

Радан, стоя в плотном строю своих собратьев по оружию, с мрачной усмешкой смотрел на сверкающее лезвие своего меча, которому скоро предстояло обагриться свежей человеческой кровью. Другая рука уверенно поддерживала на весу привычный каждому панцирнику груз в виде тяжелого железного щита с эмблемой королевства Тулсак. Сегодня на кованом металле появятся новые царапины и вмятины.

Легион стоял в полной боевой готовности. Солдаты молча ожидали приказа к наступлению. Над полем грядущего сражения сгустилась непривычная тишина, лишь изредка доносилось негромкое бряцанье доспехов или тонкий посвист извлекаемого из ножен меча.

Солдаты ждали. Под дуновением слабого ветерка едва слышно шелестели листья многочисленных деревьев. Прорывающиеся сквозь густой покров листвы, солнечные лучи, отражаясь от полированных доспехов, разбрасывали во все стороны многочисленные блики. Солдаты ждали.

Радан насторожился. В стороне от плотных рядов ожидавшего в засаде легиона, там, куда ушла тысяча латников, которые должны были послужить приманкой для икленцев, послышались слабые едва различимые крики и звон оружия. Привычный шум битвы. Значит, пока все идет по плану. Отступающая с боями тысяча, огрызаясь будто попавший в капкан волк, медленно отходила в сторону, увлекая врага на заранее подготовленную позицию и подставляя его под удар основных сил двадцать третьего легиона. Звуки сражения медленно приближались. Скоро. Уже очень скоро.

Радан кровожадно ухмыльнулся. Скоро я снова окунусь в это упоительно-смертоносное объятие битвы. Жизнь или смерть – все будет зависеть только от моего меча. И только я, мой меч и вязкие волны страха, пронизывающего душу каждого солдата. Только тот становится настоящим воином, кто умеет преодолевать этот страх. Безжалостная кровожадность – вот ключ к победе…

Издалека донесся пронзительно-тревожный звук рога. Расставленные повсюду разведчики спешили доложить, что вражеский конный отряд изменил свой курс и теперь угрожает ударить в тыл ожидающему в засаде легиону.

Радан вздохнул. Если уж они там решились нарушить приказ о строго соблюдаемой тишине, значит дело серьезное. Краешком глаза он заметил недовольную гримасу на лице капитана, который, легкомысленно пренебрегая опасностью, держал шлем на луке седла.

– Легион, к бою! – Таиться больше не имело смысла. – Вперед! В атаку!

Неровный строй воинов Тулсака, медленно переходя на бег, тяжело пополз между деревьями, выдвигаясь навстречу противнику. Радан недовольно выругался. Эти проклятые деревья только сбивают строй. Теперь у нас не привычные боевые порядки наступающих легионов, а какая-то беспорядочная толпа.

Донесся еще один тревожный сигнал, а потом к нему присоединились далекие крики и едва различимое лязганье. Где-то там, среди лесных дебрей, резервные отряды схватились с конниками врага. Но ничего. Легион вполне способен справиться с несколькими тысячами легковооруженных мечников и с пятнадцатью сотнями увязших в лесу кавалеристов. Мы еще покажем икленцам на что способен панцирный легион Тулсака.

Шум битвы постепенно приближался. Впереди между редкими деревьями замелькали отдельные силуэты.

Но что это? Вместо того чтобы отступать под натиском превосходящих сил противника, послужившая приманкой тысяча сама рвется вперед… Радану понадобилась почти целая минута, чтобы понять в чем дело. А, поняв, он громко и злорадно рассмеялся, не обращая внимания на то, что шлемы десятков его товарищей поворачиваются к нему, а в узких прорезях для глаз заметны удивленные взгляды бойцов.

Икленцы, услышав зов рога и металлический дребезг, знаменующий собой приближение солдат Тулсака, смекнули, что удача поворачивается к ним спиной, и решительно свернули наступление, надеясь уклониться от сражения и отойти в сторону. А тысяча тулсакских панцирников не давала противнику организованно выйти из боя и, бешено кидаясь вперед, удерживала врага, сковывая его передвижения.

Молодцы ребята!

– Чего смешного ты увидел? – Тяжело отдувавшийся Васса поправил тяжелый щит и недоуменно взглянул на сержанта.

Радан, игнорируя вопрос своего друга, издал громкий вопль и, тяжело переваливаясь в своих неподъемных доспехах, ринулся в самую гущу битвы, вздымая над головой сверкающий меч.

Все вокруг смешалось в единой безумной мешанине.

Почувствовав скользящий удар узкого лезвия вражеского меча, оставившего на железной поверхности щита еще одну глубокую борозду, Радан умело крутанулся на месте и, могучим ударом меча встретил выпад пожилого икленца с небольшими усиками и бородкой. Сталь встретилась со сталью, высекая множество мелких искорок. Тонкий клинок икленца с громким щелчком переломился у самого основания. Ну что за мечи у этих задохликов. Ломаются от каждого удара. Икленец пошатнулся. Радан, пользуясь моментом, резко крутанул меч и выбросил его вперед, стремясь поразить врага. Не тут то было. Икленец умело отскочил в сторону, получив всего лишь небольшую царапинку на своих легких кожаных доспехах и, перекатившись в сторону, высвободил из руки одного из погибших солдат его оружие. Опытный. Ну что ж тем интереснее… С воплем икленец метнулся вперед и замахнулся. Уклоняться от вражеских ударов Радан, прикованный к земле тяжестью своей брони, не имел возможности. И снова глухой удар в щит, отдающийся во всем теле. И снова сержант Тулсакского королевства поднял меч для встречной атаки…

Гораздо более маневренный противник кузнечиком скакал вокруг тяжело дышащего Радана, атакуя с самых неожиданных позиций. И с каждым прошедшим мгновением его точные удары становилось все труднее и труднее отражать. Но, с другой стороны, достаточно одного удачного выпада, чтобы этот усатый икленец, дергаясь, упал на землю. Тогда как пропустивший уже почти десяток ударов Радан получил всего лишь несколько зарубин и вмятин на доспехах. Литой нагрудник и плотная кольчуга замечательно послужили своему владельцу, уже несколько раз отводя от него неминуемую смерть. Вся проблема только в том, что после боя из этих доспехов вылезаешь мокрый как после купания, а потом два дня едва таскаешь ноги от ломоты во всем теле.

Пожилой усач снова атаковал, держа меч сразу двумя руками и вознамерившись разом покончить с тулсакским панцирником. Радан с усмешкой принял удар на задребезжавший щит и, с размаху рубанул мечом понизу, целясь по ногам. Почувствовав сопротивление клинка, он понял – попал. И точно, на серебристом острие меча появились капли крови. Икленец пошатнулся и упал на колени, поднимая меч и в то же время прекрасно сознавая, что уже не успеет отразить следующий удар, а в его глазах уже медленно начал проступать ужас и осознание своей неминуемой смерти. Из глубокой раны на бедре обильно текла кровь, пятная простые штаны из оленьей кожи.

Радан почувствовал, как его верный клинок входит в грудь врага и, привычно провернув меч в ране, оставил умирающего врага биться в предсмертных судорогах. С десяток мелких пятнышек брызнувшей крови украсили кольчугу сержанта, а на металлической поверхности щита появилось несколько кровавых потеков.

Все так, как всегда и бывает в битвах.

Быстро оглядевшись по сторонам, Радан заметил медленно отступающего панцирника, на которого яростно наседали сразу два икленца. С трудом ворочая мечом, тулсакский воин едва успевал отбиваться от них. Прямо на глазах Радана один из врагов наотмашь рубанул по плечу воина двадцать третьего легиона. Меч со скрежетом пробороздил кольчугу. Наверняка парень получил здоровенный синяк, но ведь этот тип мог и разрубить доспех. Надо помочь…

Радан, метнувшись вперед, с размаха ударил одного из врагов щитом по спине. Икленец, потеряв равновесие, выронил меч и неуклюже повалился прямо на вздымающийся клинок тулскаского солдата. Окровавленное острие вышло между лопаток разом обмякшего воина. Воин Иклена умер еще до того, как упал на землю. Легионер поблагодарил Радана уверенным кивком и отступил в сторону, скрестив мечи со вторым икленским пехотинцем.

Лязганье металла сопровождало каждое движение Радана, когда тот, заметив со всех ног мчащегося к нему икленца, тяжело обрушился на землю и молниеносно подсек врага немного ниже колен. Острый как бритва меч легко рассек и плоть и кости. Враг покатился по земле, истошно крича и разбрызгивая фонтаны крови. Два обрубка в окровавленных сапогах остались на земле рядом с тяжело поднимающимся на ноги Раданом.

Битва то разгоралась, то затихала. На истоптанной и обильно политой кровью траве лежали многочисленные тела. Десятки и сотни тел. И в основном это были тела икленцев. Легковооруженная пехота врага не могла противостоять вдвое превышающему их по количеству войску панцирных войск. Но кое-где среди изрубленных кожаных доспехов можно было разглядеть и вкрапления металла. Для двадцать третьего легиона сражение тоже проходило не без потерь. Зажатые в тисках наступающих стальных стен, воины Иклена не собирались сдаваться. Они беспорядочно, но отважно бросались на стенки смыкающейся западни и, платя пятерыми за одного, все же убивали, убивали и убивали.

Радан заметил, как трое икленцев накинулись на одного немного вырвавшегося из строя легионера. Резким движением подобранного на поле боя помятого тулсакского щита один из икленцев ударил солдата по ногам. Воин, не устояв, тяжело обрушился на землю, дребезжа доспехами. Икленцы накинулись на него как мухи на мед. Мечи раз за разом поднимались в воздух, пока, наконец, один из них не окрасился кровью по самую рукоятку, отыскав щелочку в броне. Поверженный солдат резко дернулся и навеки затих. Радан метнулся было в ту сторону, но остановился, заметив как троица икленцев скрылась за спинами почти двух десятков бойцов Тулсака, ринувшихся мстить за своего погибшего товарища. Легионеры разошлись, оставив на земле три безобразно изрубленных тела.

Снова оглушительный шум битвы прорезал зов рога, но теперь он нес не тревожные известия о приближающемся неприятеле. В трубном сигнале отчетливо различались радостные нотки. Три тысячи мечников, прикрывавшие тылы, прислали весть о своей победе над конным отрядом икленцев. Радан узнал общевойсковой сигнал, означающий полную победу, и радостно ухмыльнулся. Скоро три тысячи бойцов присоединятся к кипевшему в лесной чащобе беспорядочному сражению. Тем хуже для икленцев. Еще один сигнал рога раздался уже немного ближе. Но им следует поторопиться, иначе на их долю не останется ни одного врага.

Радан уверенно поднял меч и, прикрываясь громадным железным щитом, ринулся в самую гущу боя, где несколько десятков легионеров схватились с равным количеством вражеских мечников. Одетые в кожаные доспехи воины падали на землю пронзенными и зарубленными. В сутолоке боя, зажатые со всех сторон, они не могли использовать в полной мере свой главный козырь – маневренность. Все преимущества были на стороне тяжеловооруженных бойцов двадцать третьего легиона. Отличные стальные кольчуги вместо легкой кожаной брони, длинные и широкие мечи вместо узких и легких клинков икленцев и, наконец, значительное моральное превосходство и четкое осознание своего численного преимущества. Не успел Радан сделать и десяток ударов, как убивать стало уже некого. Все воины Иклена лежали на окровавленной траве, а легионеры стояли над ними и с их мечей капали на землю рубиновые капли крови.

Тяжело дыша, Радан огляделся по сторонам. Битва почти закончилась. Жалкие остатки наголову разгромленного отряда икленцев рассеялись по всему лесу. Мертвые тела густо покрывали землю и среди них бродили несколько армейских лекарей, оказывая первую помощь раненым бойцам Тулсака и равнодушно перерезая горла тем икленцам, которым посчастливилось выжить в этой бойне. Из-под густого покрова леса все еще доносился звон мечей – несколько окруженных врагов дорого продавали свои собственные жизни в десятках мелких стычек. Немного в стороне два сослуживца Радана деловито связывали вражеского воина с нашивками лейтенанта – у одного из солдат легиона, по совместительству носящего титул армейского палача, сегодня будет много работы. Икленские офицеры – крепкий орешек и, скорее всего, дело дойдет до раскаленного железа, прежде чем удастся выяснить хоть что-нибудь ценное.

Победа! Полная победа! Радан с ревом взмахнул мечом, с которого сорвалось несколько капель крови, и рывком сдернул с головы шлем. Победа!

Седовласый генерал сидел в штабном шатре на кривоногом походном стуле и в тусклом свете масляной лампы хмуро разглядывал карты, задумчиво поглаживая свои густые усы. Складывающаяся на полях сражений ситуация ему откровенно не нравилась. И вообще, последнее время все шло наперекосяк. Девятнадцатый легион погиб в сражении у Трановой переправы. Жалкие остатки восьмого сумели спастись только потому, что икленцам в это время было не до того, чтобы вылавливать рассеянных по лесам солдат. Двенадцатый и двадцатый легионы медленно отходят по направлению к одной из пограничных крепостей, надеясь укрыться за ее каменными стенами. На них давят по меньшей мере сорок тысяч вражеских солдат. Первый королевский легион, возглавляемый лично королем Ксанфиппом, твердо держит оборону по берегу Саренсы. Отвесные берега и бурное течение мешают икленцам начать полноправную переправу. Пока там все удачно, но что будет если враги повернут немного севернее и, захватив местный речной порт, выйдут у внутренним районам королевства. Такого не случалось уже незнамо сколько лет! Снова отдать страну на разграбление и, укрывшись в неприступных бастионах Тулсака, смотреть, как проклятые икленцы жгут города и деревни, унося с собой все ценное и тысячами вырезая местных жителей?

Проклятье, ну как так могло получиться? Ведь еще совсем недавно победоносные армии Тулсака с гордым видом маршировали в глубине икленских земель. Уже прибыли послы Иклена с просьбой заключить мир, и король Ксанфипп милостиво согласился на предлагаемые ими условия. И тут будто помешательство нахлынуло на всех мало-мальски значительных персон в этом мире. Послов немедленно отозвали, Ксанфипп прилюдно порвал мирный договор, а король Иклена собрал последние резервы и вдруг перешел в наступление… Как же так получается? Мы можем победить в мелких незначительных стычках, но едва дело доходить до крупных основополагающих сражений… Как будто все наши планы тотчас становятся известны врагу. Может быть, икленцы используют колдовство?.. Но придворные волшебники не замечают ни малейших следов чужой магии. Или среди высших офицеров штаба появились предатели?.. Но… как… почему…

Как бы то ни было, но сейчас самое время перейти к подписанию временного перемирия. Пусть мы потеряем часть своих исконных земель – лет через пять можно будет снова вернуть их – но если бои будут продолжаться и дальше… Если икленцы дойдут до самого Тулсака… Город, конечно, выстоит – нет в мире такой армии, которая смогла бы захватить Тулсак – самый укрепленный и защищенный город на Вал-Накине. Вот только восстанавливать королевство после этого придется не один десяток лет. Подобное происходило примерно три-четыре сотни лет назад. Тогда армия Неалентоса подошла к несокрушимым стенам Тулсака, попыталась с налету захватить город и потерпела неудачу. А отступая, сожгла все на своем пути. Но ведь причина этого была ясна. В то время свирепствующая чума привела к тому, что пришлось расформировать половину тулсакской армии, а треть оставшихся легионов была полностью небоеспособна. В те тяжелые для королевства времена Тулсак потерял почти три четверти своих земель, но, едва только восстановив силы, вернул себе все захваченное, пусть и путем большой крови. А сейчас? Бывали случаи, когда два легиона испытанных ветеранов отступали под натиском нескольких тысяч зеленых новичков, которых король Икленский набрал в своих деревнях. Немыслимо! Что случилось с победоносными легионами Тулсака?

Нам сейчас как никогда нужен мир. Но на Ксанфиппа и его советников будто помутнение рассудка нашло. Война тянется и тянется. Тулсак отступает, Иклен прет вперед, теряя тысячи и тысячи своих солдат. Ему тоже не помешало бы перемирие, иначе полностью обезлюдевшее королевство не сможет не то чтобы удержать захваченное, но и потеряет даже исконно свое. Но и от вражеской стороны никаких предложений мира не поступало… Почему?

А Неалентос довольно смотрит на своих обезумевших соседей и выжидает благоприятного момента для того, чтобы вмешаться в войну. Почему короли никак не могут договориться? Ведь еще немного и проклятые южане вылезут из своих бесчисленных руин и сомнут оба наших королевства.

Нам всем сейчас нужен мир!

В шатер четким шагом вошел молодой лейтенант и, откашлявшись, вытянулся по стойке смирно. Генерал вздохнул. Не я управляю королевством и не мне задумываться об этих проблемах. Сейчас лишь бы с моим двадцать третьим легионом управиться…

– Я слушаю.

– Господин генерал, мы подсчитали наши точные потери во время вчерашнего сражения, а также поступили сведения от захваченных пленников. С чего прикажете начать?

– Потери?

– Сто восемьдесят три погибших и двести сорок шесть раненых. Некоторые из раненых, по мнению военных хирургов, вряд ли доживут до рассвета.

– Итого двести погибших. – А мы успешно разогнали почти пять тысяч врагов. Ну почему такое удается только в подобных ничего не значащих стычках, а на полях крупных сражений ситуация складывается полностью противоположной? – А что пленные? Сильно упорствовали?

Лейтенант поморщился:

– Упорствовали, господин генерал, но наш палач хорошо знает свое дело… мне стало тошно только от одного вида того, что он с ними сделал.

– Что они нам милостиво поведали?

– Вообще-то один из них согласился показать нам расположение всех известных ему отрядов. Если прикажете, я могу немедленно доставить его сюда.

Генерал задумчиво пригладил встопорщившиеся усы и согласно кивнул. Лейтенант мгновенно выскочил из шатра, и почти сразу же три широкоплечих солдата втащили обряженное в рваные лохмотья окровавленное существо, в котором трудно было узнать человека. Избитое распухшее лицо, окровавленные губы и отсутствие доброй половины зубов. На покрытой запекшейся кровью спине бывшего капитана икленской пехоты красовались уродливые раны, которые могло оставить только раскаленное железо. Правая нога воина была сломана и безвольно волочилась по земле, а над местом перелома явно поработали чьи-то "искусные" руки. Вырванные ногти и распухшие пальцы пленника производили ужасное впечатление. Бывший капитан закашлялся и, выплюнув кровавый сгусток, с трудом поднял свои заплывшие глаза на невозмутимо смотревшего на него генерала. Было отчетливо видно, что боец только отчаянным усилием воли удерживает себя от крика. Молодец, настоящий солдат!

В палатку снова проскользнул молодой лейтенант и, презрительно поморщившись, подтолкнул эти жалкие человеческие обломки к расстеленным на столе картам.

– Показывай!

– Вот здесь… здесь… и здесь…

Палец пленника, тяжело тыкался в нарисованные леса и реки и, оставляя расплывающиеся на бумаге кровавые пятна, наглядно помечал расположение крупных вражеских отрядов.

– И два конных легиона вот здесь…

Генерал нахмурился. Это "здесь" было слишком уж близко к нынешним позициям двадцать третьего легиона. Следовало бы проверить эти сведения, послав десяток разведчиков и если это правда… Пожалуй стоит отступить и не связываться с такими крупными силами.

– Уведите пленника и дайте ему положенную ему награду за любезно предоставленные сведения.

Один из солдат быстро кивнул и вытащил из-за пояса кинжал.

Далеко-далеко от этого места в глубокой пустой пещере, куда никогда не проникают лучи тусклого красноватого солнца, произошло некоторое движение, сопровождаемое тихим шорохом осыпающегося песка.

– Но стоит ли продолжать?.. Воистину, дело не стоит затрачиваемых нами усилий… Мы тратим титанические силы только для того, чтобы протянуть тонюсенькую ниточку и связаться с другими мирами…

– Но ты же знаешь, что у нас нет другого выхода… Мы не можем провести в этой дыре весь остаток Вечности… А последний реальный шанс на освобождение был утерян, когда Ключ Маркела покинул Грастос и канул в Бездну…

– Проклятье… Тот парень все испортил… Я бы с превеликим удовольствием свернул ему шею… Почему ты мне не позволила?..

– В этом не было смысла…

– Но какое удовольствие…

– Удовольствие не поможет нам выбраться отсюда, а силы еще понадобятся… Мы должны продолжать… Эти раздробленные и воюющие между собой дикари не способны даже приблизиться к нашей проклятой тюрьме… Только сильное и единое государство может освободить нас… Со временем…

– Время, время, снова время… Будь оно проклято… Мы уже полторы тысячи лет не можем отсюда выбраться, а ты все твердишь: время, время…

– Ты можешь предложить другой способ?..

– Но почему именно Вал-Накин?.. А не Таулус, не Шинос, или не Кибад?..

– На Таулусе слишком много магии, и в подобных условиях кто-нибудь может ощутить наше присутствие… Армии Шиноса и Кибада слишком слабы и не смогут успешно проводить завоевание… Но объединенные силы Вал-Накина способны смести любое сопротивление на своем пути…

– И мы сможем добиться этого объединения сил, истощая в войнах два каких-то абсолютно ничтожных королевства?.. Ты слишком самоуверенна…

– Это всегда себя оправдывало… Тулсак и Иклен истощают друг друга в постоянных войнах, а в это время Неалентос копит силы и готовится объединить весь мир под своей властью… Объединенный Вал-Накин – первый шаг к нашей свободе… Потом мы подтолкнем его еще несколько раз…

– И сколько нам еще тут страдать?.. Эта проклятая Сеть давит на меня как камень…

– Давай лучше продолжим…

Обмен мыслями завершился. Два чуждых нечеловеческих разума договорились между собой. В глубокой темной пещере снова возникло присутствие невероятно могущественной магии. Исполинские силы пришли в движение, но на каждую частичку высвобожденной магии тут же возникала другая частичка, абсолютно ей противоположная. Магия и антимагия столкнулись между собой, распространяя по волнам магического эфира чудовищные возмущения. Невидимые узлы окутывающей мир необычайно плотной Сети вспучились, стремясь поглотить любое чужеродное волшебство. И в результате высвобожденной силы, способной без усилий стереть в песок целые горы, едва хватало для того, чтобы проделать незначительную щель в ткани реальности и, просунув в этот разрыв тонюсенький волосок магии, дотянуться до Вал-Накина, где этот почти неощутимый ручеек волшебства распался еще на несколько частей, каждая из которых четко нашла свою цель…

Вал-Накин располагался гораздо дальше от этого места, чем находящийся почти на окраине населенной части Мироздания Грастос, и поэтому требовалось гораздо больше магии, чтобы пробить канал связи до этого мира. Соответственно уменьшалась и эффективность воздействий. О полном подчинении воли сотен людей и массовом принуждении, как это было на Грастосе, можно было и не думать. Отныне они могли только советовать. Нашептывать в уши, осторожно подталкивать и всяческими ухищрениями направлять события в нужную сторону. Время грубой силы прошло.

Но тонкое знание человеческой природы приносило свои плоды.

Война Тулсака и Иклена продолжится. Неалентос по-прежнему будет копить силы, ожидая подходящего момента.

Снаружи по пустынной равнине, вздымая клубы пыли, пронесся порыв ветра. Мерно мерцали безразлично висевшие в воздухе четыре багровых огонька.

А немного в стороне среди беспорядочного нагромождения выветрившихся утесов можно было разглядеть наполовину засыпанный песком сплетенный из света шар, внутри которого смутно угадывались черты человеческой фигуры.

Двадцать третий панцирный легион медленно отходил на запад, устремляясь на соединение с одиннадцатым конным и четвертым гвардейским легионами, чтобы объединенными силами дать бой наглым захватчикам. Полученные от капитана икленцев сведения полностью подтвердились. Два конных легиона врага медленно двигались вдоль кромки леса, явно собираясь обойти основное скопление войск Тулсака и нанести им смертоносный удар прямо в незащищенную спину.

Генерал немедленно выслал гонца к королю с докладом о текущем положении вражеских войск. Через несколько дней измученный гонец вернулся обратно, принеся четкий приказ короля: не допустить прорыва икленцев и любой ценой выбить врага из этой провинции. На помощь уже выступили два легиона, но один из них уже серьезно потрепан, а второй целиком состоит из зеленых новобранцев. Руководство объединенными силами целиком возлагалось на командование двадцать третьего легиона.

Предстояла нешуточная битва.

Каждый вечер седой генерал сидел в шатре и до рези в глазах всматривался в свои потрепанные карты. Как? Как мне разбить такие серьезные силы, имея в своем распоряжении одну только пехоту? Одиннадцатый конный легион он не считал за подмогу, справедливо полагая, что от этих неоперившихся глупцов будет мало проку. Они же побегут едва только запахнет жареным.

Вот если бы удалось завязать сражение под покровом леса. Потерявшая маневренность конница стала бы легкой добычей… Но икленцы не настолько глупы, чтобы ввести рыцарей под деревья.

Генерал вздохнул и снова вернулся к своим картам. Наконец он недовольно поморщился и хмуро ткнул пальцем в отмеченную на карте извилистую гряду невысоких холмов. Мандуррские холмы. Здесь. Только здесь мы будем иметь хоть какой-то шанс.

Четыре багровых огонька слабо мигнули, и в тот же миг мысль о поросших кустарником холмах медленно всплыла в голове командующего элитным легионом икленских рыцарей. Холмы. Битва.

Двадцать третий легион шел на запад к холмистой гряде, которой скоро предстояло стать местом кровавого побоища. Там его уже ждали четвертый гвардейский и одиннадцатый конный легионы. Холмы приближались. Но враги приближались тоже. Счет шел на считанные часы.

Время Тулсакского королевства подходило к концу. Его звезда закатилась за несколько часов до того момента, когда на Мандуррских холмах столкнулись между собой в кровопролитной битве почти пятьдесят тысяч солдат.

В небольшой стычке на берегу бурной реки Саренсы пал на землю король Ксанфипп Тулсакский. Случайная вражеская стрела отыскала себе дорожку в великолепных позолоченных латах короля. А через несколько минут после этого сокрушительного удара последовал еще один. Единственный наследник трона, четырнадцатилетний принц Тулсакский, спускаясь по лестнице в Поднебесном Дворце, поскользнулся и разбил голову о мраморные ступени. Династия, правившая Тулсаком без малого четыреста лет, оборвалась, оставив королевство перед лицом неотвратимо надвигающегося врага.

Четыре багровых огонька. Первый шаг уже сделан. Тулсак должен пасть. И в тот же миг король Икленский довольно откинулся на спинку своего походного трона, абсолютно уверенный в своей полной победе, еще не сознавая, что ему предстоит стать следующим. Четыре багровых огонька. Глаза Падших смотрят на мир и видят все… Все…

Радан машинально поправил щит и громко вздохнул. Рукоятка меча привычно лежала в ладони, но уверенности почему-то не внушала. Непонятно откуда появившееся неприятное чувство жгло его душу, принуждая немедленно бросить все и со всех ног удрать куда-нибудь подальше.

Двадцать третий легион занимал удобную и стратегически важную позицию на пологом склоне холма. Слева плотные ряды панцирников прикрывали густые лесные заросли, а справа расположились королевские гвардейцы, выставившие свои зазубренные копья над плотной стеной щитов и готовые в любой момент с честью встретить любую вражескую выходку. Нестройная толпа конных новобранцев разделилась на несколько отрядов и теперь нервно переминалась в ожидании сигнала к атаке. Радан посматривал на них с плохо скрываемым презрением. И это отребье нынче называется легионом? Самые настоящие оборванцы. Вместо добрых стальных кирас какие-то рваные металлические кольчуги, их кони будто вчера еще возили плуги, а оружие… О, Отец Сущего, что это за ржавые железки. Самые разнообразные железяки от легоньких дротиков, до громадных двуручных секир, которыми широко пользуются королевские палачи. Рубить головы ими весьма сподручно, но воевать… А люди-то, люди… Хилые слабосильные юноши и дрожащие старики.

Да, Тулсакское королевство явно переживает не лучшие времена. Еще год назад этих пастухов никогда бы даже не подпустили к казармам…

А на равнине среди густой травы заканчивали построение икленские легионы. Конные рыцари и легкая кавалерия. От обилия сверкающей стали резало глаза.

Рыцари… Проклятье, это рыцари. Справиться с ними будет ох как не просто. Половина легиона поляжет уж точно. Если не две трети. Мыслей о возможном поражении Радан старался не допускать в свою голову. Если думать о поражении, то точно проиграешь…

Солнце палило немилосердно, и задыхающийся в тяжелых доспехах Радан, обливаясь потом, с ужасом думал о предстоящем сражении. Как можно драться в такую жару? Немного утешало только то, что врагам приходится также несладко. Хотя им легче – ведь они почти все верхом.

Плотный строй вражеских рыцарей неподвижно замер готовый к атаке. На небольших треугольных щитах икленцев весело плясали солнечные лучи. Грозно возвышался к небесам едва заметный с такого расстояния частокол поднятых к небу копий. С флангов основные ударные силы врага прикрывали многочисленные небольшие отряды легкой конницы. Похоже, основной удар придется именно сюда… Ох-хо…

Из вражеских рядов медленно выехал вперед один из рыцарей и, развернув вяло обвисшее в полном безветрии знамя, поднес к губам ослепительно блеснувший медью боевой горн. Одинокая нота, пронзившая застоявшийся воздух ознаменовала собой начало одного из самых кровопролитнейших сражений этой войны.

По рядам икленских рыцарей будто бы прокатилась волна. Привычными движениями с лязганьем опускались непроницаемые забрала шлемов и поднимались в боевое положение висевшие на боках щиты. До неподвижно застывших легионеров донеслись далекие человеческие голоса – вражеские командиры громко отдавали последние распоряжения перед началом битвы.

Стальная лавина дрогнула и медленно поползла вперед, тяжело набирая скорость. Даже выносливые рыцарские лошади не могли быстро бежать с таким грузом. Частокол копий разом опустился, готовясь к тяжелому удару.

– Шиты сомкнуть! Копья наперевес!

Следуя команде, Радан привычно поднял свой щит, ощущая со всех сторон локти своих товарищей. Над плечами у него высунулись узкие граненые жала копий, предназначенные для того, чтобы пробивать тяжелые латы.

Неумолимая стальная лавина, с каждой минутой все больше разгоняясь, ползла вперед. Рыцари приближались. О, Страж Бездны, кто же может остановить эти ужасающие стальные чудовища?.. Радан уже мог отчетливо разглядеть плотные забрала шлемов, прекрасно различал каждую чешуйку пластинчатой брони, прикрывающей голову и грудь рыцарских лошадей, и грозные наконечники копий, ослепительно сверкающие в солнечном свете и жаждущие глубоко вонзиться в трепещущую человеческую плоть. Он видел вылетающие из-под копыт вражеских коней клочья вырванной травы, видел каждую щербинку на начищенных до зеркального блеска щитах, видел развевающиеся вымпелы и мог при желании отчетливо различить каждую их черточку.

Время, как всегда бывает в подобных случаях, замедлило свой бег. Радан закрыл глаза, чтобы не видеть надвигающейся смертоносной лавины и принялся молиться. Отец Сущего, спаси меня в этой чудовищной…

Сильнейший удар в щит, треск ломающегося копья, отчаянное предсмертное ржание лошади, в грудь которой вонзились разом три копья, приглушенная ругань и крики слились воедино. Радан пошатнулся и с трудом смог удержать равновесие. Прямо в середине его щита виднелась глубокая вмятина, металл вокруг нее сморщился и покрылся мелкими трещинками. Рука, принявшая удар на себя, отчаянно ныла. Неподалеку еще билась пронзенная насквозь лошадь, а ее всадник, очумело мотая головой, пытался приподняться шагах в десяти от строя.

Следующий могучий удар развернул Радана боком и небрежно швырнул на землю. Распоротый почти пополам щит вырвался из его рук и отлетел в сторону. Помутившимся взглядом сержант видел, как вылетевший из седла вражеский рыцарь рухнул прямо перед строем и в него сразу же вонзился целый десяток копий. Но в этом уже не было нужды, даже отсюда по вывернутой неестественным образом голове было заметно, что бедняга сломал себе шею.

– Сомкнуть строй!

Пытающегося подняться Радана оттеснили в сторону. Выдвинувшиеся из задних рядов щитоносцы закрыли образовавшиеся в строю бреши, отталкивая в сторону убитых и раненых товарищей. Сейчас было не до церемоний – приближалась третья волна рыцарей. Грозно поднятые для удара копья уже готовились собрать свой кровавый урожай. Немного в стороне точно такая же стальная волна накатывалась на плотные ряды гвардейцев из четвертого легиона. На земле лежали десятки убитых в искореженных доспехах. Раненые со стонами отползали в стороны, стараясь убраться подальше от разгоравшейся сечи и при этом не попасть под безжалостные копыта рыцарских коней.

Немного в стороне уже шла ожесточенная драка – отряды легкой конницы врага схватились с вооруженными кое-как новобранцами из одиннадцатого легиона и нещадно теснили их. Ржание коней и громкие человеческие крики слились воедино со звоном скрещивающихся мечей и лязганьем доспехов.

С треском ломающихся копий и глухим металлическим скрежетом лавина икленских рыцарей врезалась в плотные ряды двадцать третьего легиона. На землю упали десятки убитых и раненых бойцов. Из рыцарей уцелели считанные единицы, большинство же нашло свой конец на остриях многочисленных копий. Но и для латников этот сильнейший удар не прошел бесследно – в сплошной стене щитов образовались широкие бреши, куда сразу же устремились враги, пытаясь закрепить свой успех.

Радан закричал, присоединив свой боевой клич к сотням других, отбросил в сторону бесполезный смятый щит и, размахивая мечом, ринулся в битву.

Поднырнув под удар какого-то рыцаря с роскошным гребнистым шлемом, Радан молниеносно ответил встречным ударом. Высекая искры, меч проскрежетал по стальным латам, оставив всего лишь небольшую вмятину. Рыцарь громко захохотал и снова замахнулся своим громадным двуручным мечом. Радан с трудом успел увернуться, проклиная отсутствие щита. Прыгать в тяжеленных доспехах было не так уж и просто. Промахнувшегося рыцаря крутануло на месте, и в тот же миг чья-то громадная булава обрушилась на гребнистый шлем, сминая его в безобразную кучу металла, из которой во все стороны брызнула кровь. Подняв голову, Радан увидел широко раскрытые глаза молодого парня не старше восемнадцати лет. Всадник в легких доспехах дернул за поводья своего хилого скакуна и, подняв несколько пыльных облачков, умчался. Все же этот одиннадцатый легион на что-то да годен… Радан с трудом подавил искушение снять шлем и вытереть заливающий глаза пот.

Заметив внезапный блеск металла, он рывком развернулся и едва успел отразить могучий удар. Необыкновенно рослый рыцарь в запятнанных кровью и помятых на груди латах, тяжело дыша, снова поднял свой меч. Радан, сознавая, что уйти от этого удара уже не сможет, сделал единственно возможное в этой ситуации – отбросил меч и прыгнул вперед, сбивая закованного в латы гиганта с ног. Они кубарем покатились по земле, взрывая и разбрасывая во все стороны пучки вырванной травы. Когда суматошно мельтешащие перед глазами небо и земля, наконец, успокоились и замерли на своих местах, Радан со стоном приподнялся, ощущая, как болят его помятые ребра. Рыцарь лежал рядом и, слабо размахивая руками, старался перевернуться на живот, чтобы подняться. Тяжелые латы неумолимо не давали ему оторваться от земли.

Вытянув из ножен короткий кинжал, сержант с ухмылкой подошел к поверженному гиганту и, прыгнув на него сверху, принялся просовывать узкое лезвие кинжала в предназначенную для глаз прорезь на шлеме. Рыцарь, схватив его за запястья, отчаянно сопротивлялся, но на стороне Радана была еще и сила тяжести. Он всем своим весом навалился на рукоять кинжала и, почувствовал как со скрежетом раздвигаются защитные металлические полоски, а лезвие с отвратительным хрустом входит во что-то мягкое. Рыцарь, несколько раз судорожно дернувшись, замер без движения. Вытаскивать застрявший кинжал не было времени и поэтому, оставив оружие в ране, Радан с трудом поднялся на ноги, подхватил громадный меч рыцаря и, проклиная жару, осмотрелся по сторонам.

А вокруг яростно бушевала битва. Рассеянные ряды пехотинцев упорно сопротивлялись непрерывно накатывающимся на них волнам тяжелой кавалерии. Ужасающие копья конных рыцарей собирали свой богатый урожай человеческих жизней. То тут, то там можно было разглядеть, как пронзенный зазубренным копьем легионер с предсмертным воплем валился на землю, а убивший его рыцарь, небрежно отбрасывая в сторону обломок копья, вытаскивал свой громадный меч и устремлялся прямо на ряды упорно сопротивляющихся воинов Тулсака. Но и икленские рыцари не уходили безнаказанными. Вот один из гвардейцев покатился по земле и мастерским ударом подрубил ноги коня, на котором гордо восседал бронированный великан. Рыцарь с воплем вылетел из седла и, дребезжа доспехами, рухнул на землю, где его встретили мечи нескольких латников. Гвардеец же молча поднял меч и добил отчаянно бьющуюся на земле лошадь.

Но в целом битва складывалась не слишком благоприятно для королевства Тулсак. И если двадцать третий легион еще твердо держался на своих позициях и кое-где даже пытался контратаковать, то четвертый гвардейский уже медленно пятился назад под яростным натиском сотен и сотен конных рыцарей. Еще немного и в ширившуюся брешь хлынут десятки вражеских солдат и, зайдя во фланг легионерам, лишат их последнего шанса на победу… От одиннадцатого легиона осталось только несколько жалких кучек всадников, беспорядочно мечущихся по полю битвы и преследуемых восторженно вопящими конниками врага.

Тысячи тел в окровавленных изрубленных доспехах устилали землю ужасающим ковром смерти. Некоторые все еще шевелились и со стонами старались приподняться, но в отчаянном хаосе битвы на них никто не обращал внимания. Судьбу раненых будет определять победитель. Десятки лошадей без всадников носились кругами, вставая на дыбы и испуганно взбрыкивая. Груды человеческих и лошадиных тел, из которых во множестве торчали копья, отмечали то место, где неотвратимая смертоносная лавина рыцарей столкнулась с железным упорством намертво стоящего двадцать третьего легиона. Вокруг этих груд в беспорядочных стычках сражались сотни бойцов.

Смерть, сталь и кровь.

Позади за смешавшимися в единую бурлящую кашу рядами тулсакцев и икленцев слабо блеснули золоченые доспехи. Командующий объединенными силами седовласый генерал лично вел в атаку резервную тысячу – последний шанс Тулсака на победу. Свежие силы врезались в ряды икленских рыцарей и начали медленно теснить их назад. И в самой гуще сражения мелькали золоченные генеральские латы.

Радан, обливаясь потом и с ненавистью глядя на опаляющее солнце, с трудом поднял меч и, яростно рыча, бросился в атаку. Ничего не успевший понять рыцарь получил могучий удар по плечу. Латный доспех не выдержал и лопнул, а меч по самую рукоятку вошел в мягкую плоть. Высвободив окровавленное оружие, сержант двадцать третьего легиона, заметив направляющегося к нему рыцаря, который с самым угрожающим видом размахивал мечом, нагнулся и, охнув от боли в помятых ребрах, подхватил один из щитов во множестве валявшихся под ногами. Щит был немного помятым с краю и запятнанным кровавыми потеками, но еще вполне годным. И именно этот щит и принял на себя первый удар икленца.

Звон стали. Вмятина на поверхности щита. Привычная волна боли, пробежавшая по держащей щит руке. Рука, сжимающая меч, инстинктивно выбрасывается вперед для встречного удара. Столкновение двух мечей. Лязганье доспехов.

Но одолеть превосходно защищенного рыцаря не так уж и просто. Тут необходимо предпринять что-то неожиданное… Радан шагнул вперед и, внезапно отбросив меч, схватил щит сразу двумя руками, а потом, размахнувшись, метнул его в удивленно отступившего рыцаря. Тот пошатнулся и, потеряв равновесие, упал. Усмехнувшись, Радан поднял с земли меч и замахнулся… Но поздно. Один из легионеров уже со скрежетом выдернул из мертвого тела свой окровавленный меч и, хлопнув Радана по плечу, отскочил в сторону, скрестив мечи с широкоплечим рыцарем.

Недоуменно посмотревший ему вслед Радан понял, что неосмотрительно повернулся спиной к врагу только когда могучий удар стегнул его по спине и ослепляющим звоном прокатился по всему телу. Он упал на землю, задыхаясь от опаляющей боли. С треском лопнули несколько ремешков, и помятая железная банка с отверстиями, именуемая шлемом, отлетела в сторону, но верная кольчуга выдержала этот сильнейший удар, уберегая своего владельца от неминуемой смерти. Радан покатился по земле, жадно хватая ртом пропитанный кровью и смертью воздух. Когда сознание немного прояснилось, а прыгающие перед глазами пятна медленно испарились, он понял, что лежит на земле, а над ним возвышается громада вражеского рыцаря, поднявшего над головой окровавленный меч.

Меч медленно поплыл вниз с каждым бесконечно долгим мгновением набирая скорость и готовясь одним могучим ударом пригвоздить к земле человека, разрубив его сверху донизу. Радан с ужасом дернулся, осознавая, что увернуться уже не успеет. Правая рука, все еще сжимающая в ладони рукоять меча, поднялась в инстинктивном жесте защиты…

И именно это спасло его жизнь. Столкновение двух мечей немного изменило направление удара. Вместо того, чтобы пронзить живот Радана, меч рыцаря отклонился вверх и ударил прямо в грудь, защищенную толстым литым панцирем. Волна невыносимой боли молнией пронзила сержанта двадцать третьего легиона. С отчетливым хрустом сломалось несколько ребер. Грудь вспыхнула невыносимой болью. А на литом нагруднике появилась глубокая вмятина. Металл треснул и завернулся внутрь, глубоко вдавившись в плоть. Но я еще жив! Радан, не ожидая следующего удара, который наверняка станет смертельным, дернулся всем своим измученным телом и, откатившись в сторону, замахнулся мечом… Точнее рукояткой от меча, оканчивающейся небольшим обломком клинка… В то же мгновение, поняв, что теперь он полностью беззащитен, Радан рывком перевалился через мертвого легионера в разрубленной кольчуге и кубарем покатился вниз по склону холма. От взвившейся в груди боли слезились глаза. Каждая кочка, каждый почти неразличимый глазу бугорок, каждый камешек причиняли самые ужасные мучения.

С треском врезавшись головой в защищенный железными латами живот неподвижно лежащего рыцаря, Радан потерял сознание и в обнимку с мертвецом скатился с холма, скрывшись среди беспорядочного нагромождения мертвых тел.

Над полем недавней битвы воцарилась ночь. Лишь полумесяц луны, проглядывающий между редкими облачками и лениво заливающий окрестности тусклым призрачным светом, да несколько ярких точек далеких миров нарушали безграничную черноту ночного неба. Вал-Накин находился почти в центре Мироздания, и с его поверхности в случае хорошей безоблачной ночи можно было различить почти десяток далеких солнц, освещающих земли чужих миров.

Битва закончилась, и на месте кровопролитного сражения сгустилась мрачная тишина. Не слышно было ни звона оружия, ни лязганья доспехов, ни громких боевых выкриков. Тишина. Мертвая давящая тишина кладбища. Места, где тысячи людей обрели свое последнее пристанище. И только далеко-далеко отсюда, возле самой кромки леса, слабо мерцали десятки светлых пятнышек – там стояла лагерем одна из принимавших участие в битве армий.

Многочисленные мертвые тела густо усеивали обильно политую кровью землю. Мертвые глаза пустым безразличным взором уставились в небеса. Мертвые сердца остановились навеки и ни одна сила в мирах не могла пустить их снова, и даже великое могущество Творцов не могло воссоздать жизнь в мертвом теле. Души павших в бою воинов уже навеки обрели свое успокоение в бескрайних глубинах Бездны.

Иззубренные затупившиеся мечи, расщепленные обломки копий, помятые щиты, разрубленные кольчуги и пробитые латы. Кровь и сталь.

Помятые, ржавые и изъеденные временем воинские принадлежности и многочисленные человеческие костяки еще многие годы будут отмечать эти холмы, как место одного из бесчисленных сражений, которыми была всегда богата история любого крупного мира после Раскола. Спустя годы земля поглотит эти ужасные останки древних времен и, приняв их в свои милосердные объятия, подарит вечное забвение. Века сотрут в прах кости, превратят ржавый металл в мелкую пыль, развеют человеческую память… Но сама земля будет вечно помнить о тысячах и тысячах солдат, отдавших здесь свои жизни.

Но пока еще кровавое напоминание о человеческих безумствах все еще несмываемым пятном лежало на земле, изрытой и вытоптанной десятками тысяч ног. Мертвые тела под бездонными небесами. Пиршество для стервятников…

Одна из многочисленных куч вдруг слабо пошевелилась. Мертвое тело с торчащим из развороченной груди обломком рыцарской пики дрогнуло и нехотя откатилось в сторону. Послышалась приглушенная ругань. Еще одно тело с приглушенным лязганьем покореженных лат сдвинулось с места. А между ними показалась ужасающая человеческая фигура покрытая с головы до пят засохшей кровью. Слипшиеся волосы безобразными пучками торчали во все стороны, превратившееся в ужасающий оскал смерти лицо, окровавленная кольчуга и промятый нагрудный панцирь, обломок меча в правой руке… Ужас. Призрак самой смерти медленно поднимался с земли, чтобы мстить живущим. Любой, увидевший сейчас эту мрачную фигуру посреди освещенного лунным светом поля недавней битвы, кинулся бы бежать без оглядки, истошно крича о новом появлении живых мертвяков.

Ужасающая фигура с леденящим душу стоном распрямилась и с проклятием отшвырнула в сторону оставшуюся от меча никчемную рукоять. Недовольно зашипев, восставший из мертвых Радан принялся непослушными пальцами стягивать свой доспех, с трудом дергая за многочисленные ремешки.

– Будь все проклято!.. Меня ведь чуть не прикончили… Проклятье Падших, как же больно…

Недовольно отбросив в сторону изуродованный нагрудник, Радан стянул кольчугу и, присвистнув, провел пальцем по широкому и дленному разрезу на спине чуть пониже лопаток. Рассеченные и безобразно скрученные стальные кольчужные кольца мелкой бахромой отмечали след страшного удара. Еще бы немного… Радан мрачно отшвырнул кольчугу и, развязав ворот рубашки, осмотрел свою грудь. Даже в неверном лунном свете был отчетливо виден огромный кровоподтек. Вдобавок несколько ребер были явно сломаны и теперь при каждом вздохе наполняли грудь воина острой режущей болью.

Осторожно ощупав грудь, Радан хмыкнул. Все равно сейчас с этим ничего не поделаешь. Но, пожалуй, стоит, добравшись до лагеря, заглянуть в палатку лекаря…

Вздохнув и поморщившись от пронзившей его боли, Радан склонился и, пошарив среди груды мертвых тел, вытащил зазубренный меч. Не годится ходить безоружным по полю недавней битвы, мало ли что… Конечно, следовало бы еще и надеть броню, но при одной мысли о тяжеленном металле, постоянно тыкающим его в пульсирующую болью грудь, он скривился и отрицательно мотнул головой. Ничего, до лагеря уж как-нибудь доберусь.

Посматривая себе под ноги и перешагивая через многочисленных мертвецов, Радан медленно побрел по направлению к далеким мерцающим огонькам костров. Прохладный ночной ветерок холодил его тело и слабо шевелил окровавленную рубашку.

Несколько раз Радан наступал на что-то мягкое, но не обращал на это ни малейшего внимания. А однажды, запнувшись о чье-то скрытое в темноте тело, рухнул на землю, застонав от невыносимой боли, хлынувшей из груди. Тяжело дыша, сержант двадцать третьего легиона с трудом сфокусировал взгляд. Оказалось, что лежал он прямо на теле убитого рыцаря, буквально уткнувшись носом в безобразную рану на его спине, где сквозь лопнувшие латы в изливающемся на мир лунном свете слабо просматривалась разрубленная плоть, перемешанная с мелким костяным крошевом. С приглушенным проклятием Радан приподнялся, опираясь прямо на тело, и брезгливо вытер руку о и без того грязную рубашку. Ну что ж, могло быть и хуже. А если бы я упал вон на ту торчащую из земли пику?.. Или на какой-нибудь меч?..

Огоньки костров медленно приближались. До тяжело переставляющего ноги Радана доносились приглушенные расстоянием крики и веселые песни. В лагере праздновали победу.

– Если вы не оставили мне вина…

Голос Радана внезапно замер, а сам он застыл как вкопанный, заметив нечто не совсем обычное. Груды доспехов, длинные чубы у сидящих возле огня солдат, странного вида шатры. Что это за…

– Кто идет!? Немедленно назовись!

Заслышав громкий окрик часового, Радан рухнул как подкошенный, морщась и шипя сквозь стиснутые зубы от пронзившей все тело боли. Будь ты все проклято! Это не лагерь двадцать третьего легиона. Это вообще не тулсакские войска! Икленцы! Мысли мгновенно проносились в голове Радана, оставляя за собой только понимание того, что он сам только что забрел в ловушку, из которой будет очень и очень непросто выбраться. Если здесь икленцы… Значит мы проиграли битву.

– Кто там!? Эй, сержант, там кто-то есть!

Радан сжался, притаившись за невысоким кустиком. Проклятье, меня заметили!

– Ну, так пойди и проверь, дубина. Если там опять кто-нибудь развлекается обиранием трупов, то можешь проткнуть его прямо на месте.

Часовой медленно двинулся во тьму, держа пику перед собой и тыкая ею во все подозрительные места:

– Ну погоди, проклятый обиратель трупов. Если я тебя найду… Не можешь подождать честного дележа добычи…

Пика с треском вонзилась в куст, вынудив Радана отпрянуть и метнуться в сторону.

– Вот он, вот он!! – Часовой икленцев размашисто ударил по смазанному силуэту, выскочившему из-под куста. – Э, да это не наш… Тревога!!! Тулсакцы! К оружию!

Вопль захлебнулся, когда Радан, уклонившись от блеснувшего в лунном свете острия пики, рывком вонзил подобранный на поле боя меч прямо в горло врага. До чего же непривычно сражаться без кольчуги. Чувствуешь себя как будто голым. Ощущая необыкновенную легкость, Радан молниеносно метнулся в сторону, оставив после себя разворошенный и гудящий лагерь врага.

Утренние лучи солнца упали на густо поросшую травой полянку в глубине леса и осветили израненного человека, сидевшего в густой траве и устало прислонившегося к стволу старого сухого дерева. Медленно ощупав покрытые коркой засохшей крови сапоги, потертые штаны, украшенные многочисленными кровавыми пятнами и истрепанную рубашку, солнечный свет коснулся склоненной на грудь головы и осторожно пополз вверх.

Человек с приглушенным стоном открыл глаза и ошалело воззрился на окружающий его лес.

– Где?..

С трудом поднявшись на ноги, Радан первым делом схватил прислоненный к дереву меч и осторожно огляделся по сторонам. Все было тихо и спокойно, только невидимый в густой листве многоголосый птичий хор весело насвистывал какую-то незатейливую мелодию, да где-то неподалеку слабо слышалось журчание воды.

Тяжело склонившись и едва волоча ноги, Радан медленно побрел в ту сторону, откуда доносился плеск воды. Густые заросли колючего кустарника вконец доконали его и без того драную рубашку и оставили на боках воина десятки кровавых царапин.

Ручей! Выронив меч, воин метнулся к воде и с жадностью приник к живительной влаге. Вдоволь напившись, он окунул руки в прохладную воду, смывая густо перемешанную с кровью грязь и чувствуя внезапно нахлынувшее чувство удовлетворения. Вода! Жизнь! И даже боль в груди временно отступила, решив дать измученному телу короткую передышку.

Вчера ему пришлось довольно туго. После того, как он прикончил икленского часового, пришлось быстро бежать в лес, а за ним по пятам с ревом и яростными криками неслись не меньше сотни солдат. И только чудо и отсутствие тяжеленных доспехов позволили ему скрыться. Больше часа Радан блуждал по ночному лесу, прежде чем убедился, что погоня отстала. Тогда, решив немного отдохнуть перед тяжелым завтрашним днем, он сел на землю, привалившись спиной к какому-то дереву, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон без сновидений.

Стянув жалкие лохмотья, оставшиеся от рубашки, Радан осторожно обмыл багровый распухший кровоподтек на груди и, прополоскав одежду, натянул на себя мокрые лохмотья. Вода в ручейке стала красноватой.

Теперь бы чего-нибудь поесть…

Поморщившись, Радан мрачно поднял иззубренное оружие и медленно побрел в густую лесную чащу, оставляя за спиной восходящее солнце. Лучше иди вглубь Тулсакских земель. Может быть, мне повезет наткнуться на какую-нибудь деревушку.

Он брел уже несколько часов, ощущая пульсирующую боль в груди и тупое жжение в пустом желудке, а лес и не думал расступаться. С трудом продираясь через густое переплетение ветвей, Радан вздохнул. Ни о какой деревушке в этой чащобе не могло быть и речи.

Однако уже неоднократно он видел следы пребывания здесь человека. Сломанные ветки, ободранная кора, следы тяжелых подкованных сапог, четко отпечатавшиеся в мягкой земле. Такие сапоги обычно носили солдаты. Вот только какой армии. Тулсак или Иклен? Следы были довольно свежими. Человек прошел здесь всего несколько часов назад. Но, кричать Радан не осмеливался, опасаясь навлечь на себя врага. Тулсак или Иклен?

Вопрос разрешился просто, когда Радан, следуя по следам, вышел на небольшую полянку сплошь изрытую тяжелыми солдатскими сапогами. Тулсак. Он вздохнул, глядя на свежий труп одного из воинов Тулсакского королевства, ничком развалившийся у корней раскидистого дуба. Тулсак. Рядом с мертвецом валялся окровавленный кинжал. Осмотрев его, Радан презрительно зашвырнул кинжал в кусты. Икленская ковка. Тулсак и Иклен. Значит, в лесу есть и те и другие. Следует вести себя осторожнее.

Перевернув мертвеца и сдернув с него шлем, Радан недовольно скривился. Убитый был из двадцать третьего легиона. Один из десятка лейтенантов, которые только и находили удовольствие в том, чтобы немного погонять с поручениями бывшего сержанта Радана. И вот теперь ты мертв, а я смотрю в твою перекошенную рожу.

Хмыкнув, Радан принялся стаскивать с убитого доспехи. Тому они все равно не понадобятся, а вот у него будет гораздо больше шансов, если дойдет до прямой драки. И плюс ко всему, больше не придется опасаться этих колючих кустиков.

Пристегнув нагрудные пластины, Радан мрачно повертел в руке помятый шлем с лейтенантским серебряным значком и, пожав плечами, нахлобучил его на голову. Для начала сойдет. Отбросив свой неудобный двуручный рыцарский клинок и забрав более привычный меч лейтенанта, Радан равнодушно повернулся к мертвецу спиной и углубился в лесную чащу.

Некоторое время он пристально рассматривал довольно крупный воинский лагерь, осторожно раздвинув густые заросли кустов. Несколько оборванных палаток, два костра, над которыми висели котелки, распространяющие чудесный запах пищи, и почти три сотни человек, сидящих, лежащих или уныло шатающихся вокруг.

Кажется, свои. Но не может ли это быть ловушкой? Слишком уж все просто. Ни часовых, ни дежурных… Да и вообще воинской дисциплиной тут даже не пахнет. Радан задумчиво потер подбородок. Некоторых я, кажется, узнаю. Вон того здоровяка, и этого хромого типа… А вон те парни явно из четвертого гвардейского. Интересно, что они здесь делают? Но если сидеть здесь, то ведь ничего не узнаешь… Пустой желудок, раздраженный витающими в воздухе запахами варящегося супчика, недовольно забормотал. Радан с сожалением вздохнул и, выпрямившись в полный рост, спокойно зашагал к лагерю.

– Эй, ты, немедленно остановись!

– Приказываешь остановиться, когда я уже вошел в лагерь? – презрительно скривился Радан. – Вы тут, ребятки, уже совсем распустились. Кто у вас главный.

Преградивший ему дорогу молодой солдатик в потертом кожаном доспехе на котором красовалась метка одиннадцатого конного легиона неуверенно помялся:

– Кажется, никто…

Радан скрыл довольную улыбку. Ну что ж, тем лучше!

– Никто говоришь… – Оглядев озадаченно сгрудившихся вокруг солдат, Радан поправил лейтенантский значок на шлеме и громко заорал: – А ну встать по стойке смирно, когда разговариваешь с офицером!!

Солдатик подпрыгнул и мгновенно замер.

– Так точно, господин лейтенант!

– Вот так-то лучше, – "лейтенант" снял шлем, подошел к костру и по хозяйски помешал варево в одном из котелков. – А теперь ответьте мне, убогие, почему вы сбежали с поля боя, бросив вверенные вам позиции?

– Э-э… Ну… В общем…

– Не мямли, а нормально говори! Что случилось?

– Ну, господин лейтенант… мы ведь уже почти одолели проклятых икленцев. Но… но когда из засады вылетели еще почти пять тысяч рыцарей… Ну… я растерялся, и некому было отдавать команды… не было ни одного офицера. В общем, я решил, что принесу больше пользы нашему великому королевству, если останусь живым!

– Значит, засада. Значит, пять тысяч рыцарей… И вы все так считаете? Что больше принесете пользы королевству, оставшись в живых?

Под пристальным немигающим взглядом Радана у некоторых из столпившихся неподалеку бойцов внезапно нашлось неотложное дело где-то подальше отсюда. Несколько человек неохотно кивнули, но большинство просто молча стояли и недоверчиво смотрели на самозванного командира.

Откуда-то донесся негромкий голос одного из особо недоверчивых солдат:

– А ведь я тебя знаю, и еще вчера ты был сержантом. Как же это тебя внезапно повысили?

Под пристальным угрюмым взглядом толпы Радан безразлично хмыкнул, сознавая, что в данной ситуации надо действовать решительно.

– А вчера и повысили. За особое мужество на поле боя. Если кто из вас оглядывался когда драпал, то мог увидеть меня, окруженного целой толпой врагов. Я бился на поле боя до самой ночи, а когда стемнело, то с трудом смог выбрался из-под наваленных вокруг меня тел и, не успокоившись на этом, нанес визит прямо во вражий лагерь, перерезав глотки нескольким особо неосторожным икленцам. – Радан вытащил меч и провел пальцем по лезвию, проверяя заточку. – Кто-то хочет оспорить мои слова?

Никто не хотел.

Один из пожилых усатых гвардейцев из четвертого легиона неуверенно кивнул:

– А ведь я наблюдал вчера за лагерем икленцев. Там действительно половину ночи царил какой-то хаос. Эти пьяные болваны до самого утра шныряли по лесу, наверное, кого-то ловили…

– Ловили да не поймали. Да и не все из них вернулись обратно. – Радан ловко крутанул меч в руке, с гудением рассекая воздух. – Ну, что скажете? Может, вы хотите вызвать меня на поединок?

Несколько солдат отрицательно помотали головами. Остальные же настороженно молчали.

– Ну, раз не хотите… Тогда у меня для вас есть несколько приказов. Во-первых, немедленно выставите часовых! Во-вторых, приведите территорию лагеря в порядок! В-третьих, подготовьте подробный доклад о наличии у нас всех необходимых припасов! И, кто-нибудь, дайте же мне ложку.

Внезапно возвысившийся до лейтенанта Радан с недовольным видом осмотрел воинский лагерь и, обнаружив некоторую нехватку съестных припасов, немедленно отправил несколько десятков солдат в лес за продовольствием.

– У кого-нибудь есть лук или арбалет? Кто-нибудь умеет охотится?

Когда выяснилось, что стрелкового оружия ни у кого не оказалось, а среди трех сотен солдат не оказалось ни одного мало-мальски знакомого с охотой, он со вздохом признал, что от заманчивой идеи раздобыть немного лесной дичи придется отказаться.

– Ну, тогда найдите хоть что-нибудь съедобное. Грибы там или ягоды. Если ничего не будет, то уже завтра нам придется затянуть ремни потуже. А голодный солдат – это не солдат.

Радан уже пожалел, что связался с лейтенантской должностью, да и вообще с этим отрядом. Гораздо проще было бы обойтись одному, а не тащить за собой эту ораву, в которой все равно никто ничего не знает и делать ничего не хочет.

– Кто-нибудь знает, в какой стороне находится ближайший город или деревушка? У вас есть хотя бы карта? Может быть, среди вас есть следопыты, которые умеют находить дорогу по лесу? Или разведчики, чтобы определить не гонятся ли за нами икленцы?

На все вопросы следовал только один ответ: нет. Радана одолевало сильное искушение бросить все и спокойно удрать самостоятельно. Пусть заварившие эту кашу болваны сами ее и расхлебывают.

– Ну ладно, если вы ничего не знаете, то пойдем мы на запад. По очень простой причине – на востоке у нас икленцы и даже если нам настолько повезет, что мы не наткнемся на их легионы, то все равно во вражеском тылу нам делать нечего.

И они шли на запад. Шли день, другой, третий. Бескрайние леса и не думали заканчиваться. С каждым днем паек все урезался и урезался. Солдаты недовольно ворчали, но, видя, что их командир ест не больше обычной положенной ему порции и насущно заботится о добыче пропитания, вместе со всеми ходя в лес за грибами или съедобными кореньями, не поднимали этот вопрос открыто.

На третий день пути местность стала меняться, а лес стал гораздо реже. Несколько раз Радан видел громадные нагромождения поросших мхом камней. Кое-где среди многочисленных холмов из земли все еще торчали остатки древних стен. Покрывшиеся трещинами и источенные временем камни безмолвно хранили память о давно минувших временах. Постепенно этих каменных останков древнего поселения стал гораздо больше. Многочисленные нагромождения громадных камней и старые стены образовали целый лабиринт.

Солдаты приумолкли и только нервно перешептывались при виде многочисленных каменных ликов, скорбно взирающих на них с покосившихся пьедесталов.

Проклятье, только каких-то руин мне не хватало.

А впереди простирался древний город, забытый уже многие века назад. Старые покосившиеся стены, растрескавшаяся мостовая, где между гранитными плитами проросли многочисленные пучки травы, громады многооконных домов с провалившимися крышами, останки колонн, превратившиеся в беспорядочно разбросанные по огромной площади куски мрамора. Вездесущий плющ обвивал громадную каменную статую, простирающую руки к небесам. На ее источенном временем пьедестале все еще можно было разобрать какие-то надписи.

Что-то тут не то… Радан настороженно крутил головой, стараясь смотреть сразу во все стороны. Вот эта дыра в стене, к примеру, не могла возникнуть самостоятельно… А испещренная выбоинами мостовая не могла породить вон ту громадную воронку. Не говоря уж об оплавившемся и застывшем причудливыми каплями фасаде того здания… Внезапно мелькнувшая мысль принесла некое понимание. Здесь шли бои! Бои с применением колдовства! Радан поежился. Какие же колдуны были у древних, если смогли так изуродовать это место? В многочисленных войнах вечно тянущихся под солнцем Вал-Накина волшебство применялось редко, уступая гораздо более простой и эффективной живой силе тысяч вооруженных солдат. Магия использовалась для разведки, чтобы узнать о местонахождении противника, для наведения порчи на вражеских солдат и для противодействия волшебству противника. Иногда удавалось каким-нибудь изощренным заклятием прикончить какого-нибудь вражеского деятеля, хотя подобные выдающиеся успехи магии случались весьма редко – волшебники, обладающие подобным могуществом, встречались весьма редко. Но убивать колдовством в бою, плавить камни… Ни один из Вал-Накинских волшебников не смог бы достичь и тысячной доли такого могущества. Радан глянул на ноздреватый комок расплавившегося камня, в который превратилась какая-то древняя статуя. Из безобразно оплывшего камня все еще торчали каменные ступни, облаченные в каменные же сандалии. Я слышал, что древние маги были сильнее нынешних, но чтобы настолько…

Широкие улицы древнего города, пересекающиеся под строго прямыми углами, медленно взбирались на высокий курган явно искусственного происхождения. Некогда там, видимо, стоял какой-то монумент, но сейчас от него осталась только беспорядочная груда булыжников. Поднявшись на этот холмик, Радан влез на какой-то старый давным-давно пересохший фонтан и огляделся вокруг. И ахнул.

Руины простирались насколько хватало глаз. Тысячи и десятки тысяч величественных зданий и их останков заполонили все до самого горизонта. Полуобвалившиеся стены маленьких домишек смешались с огромными каменными блоками, вывалившимися из исполинской кладки громадных дворцов. Несколько башен все еще вздымали к небу свои зубчатые вершины. Многочисленные пятна зелени указывали на те места, где лес после длительной борьбы взял верх над безжизненным камнем и теперь жадно устремился вперед, отвоевывая у древнего города жизненное пространство. Еще несколько сотен лет – и все эти величественные руины навек скроются под зеленым покровом деревьев, через два-три столетия от этого города останутся только кучки поросшим мхом камней. Но пока еще этот город, упорно сопротивляясь тяжелой поступи времени, все еще являл собой вечный укор покинувшим его многие века назад людям.

Но поразила Радана вовсе не величественная картина древних развалин, а одна из далеких башен, над которой медленно вился отчетливо различимый дымок.

– Да слушайте вы! Там есть дым, значит, там есть люди. А где люди – там и еда…

– И кто же может оказаться в этом месте? Если только какие-нибудь призраки…

– Где ты слышал, чтобы призраки разводили огонь?..

– Я не имею ни малейшего желания совать голову в пасть смерти…

– А что, если там и действительно какая-нибудь нечисть?..

– А, может быть, там наши? Еще один отряд…

– Или икленцы…

– Да мертвяки там ожившие, точно вам говорю…

– Какие мертвяки?..

– А кто еще может водиться в таких местах?..

Радан устало сидел на одном из булыжников, слушая оживленно переругивающихся солдат. Проклятый дым над давно забытой всем человечеством полуобвалившейся башней совсем подкосил их моральный дух. Сгрудившиеся бойцы упорно не желали даже приближаться к тому проклятому месту. Причина отказа была очень проста:

– Нечисть! Там может быть только нечисть!

Спор тем временем уже перешел на новые позиции. Кое-где солдаты уже угрожающе размахивали кулаками. Еще немного… Только драки тут не хватало. Радан резко поднялся на ноги.

– Все! Хватит! Всем заткнуться! Заткнулись, я сказал!!!

Спор утих и сменился хмурыми взглядами, которыми солдаты исподлобья награждали своего командира.

– Мы пойдем туда и попытаемся добыть еды. Или, в крайнем случае, чтобы узнать дорогу до ближайшего поселения.

– Но что, если там полно нечисти?..

– Нечисть, – Радан презрительно усмехнулся. – Однажды я уже имел дело с нечистью и, как видите, все еще жив. Полагаю, все вы слышали о Мертвой Трясине? – Под неуверенные кивки солдат, Радан твердо заявил: – Так вот, я был там. Я был в самом сердце Мертвой Трясины и вышел оттуда живым.

Недовольные лица тулсакцев говорили о том, что ему попросту не верят.

– Клянусь именем Стража Бездны, да лишит он меня своей милости, если я лгу. Я на самом деле был в болотах и видел там таких тварей, которые вам не приснились бы и в самом кошмарном сне. Так вот, самое главное правило, когда имеешь дело с нечистью – это держать меч покрепче. Если хотите, я могу рассказать вам всю историю моих развеселых приключений в болотах, но это потом. А сейчас быстро построиться и наточить мечи. Если там действительно нечисть… Что ж, некоторые ее виды вполне съедобны. Например, небольшие зубастые кролики. Уверен. Сам пробовал.

Вблизи башня выглядела совсем не угрожающе. Никаких когтистых следов, никаких кучек костей, никаких беспорядочных нагромождений отбросов. Ничего того, что всегда сопровождает присутствие больших полчищ разнообразных чудовищ. Вместо этого около кособокой двери стояло помятое ведро, а немного в стороне можно было различить следы проведенных кем-то раскопок. Наполовину извлеченная из земли статуя человека в свободных одеждах укоризненно смотрела в небеса. Еще три таких же заботливо очищенных от пыли и грязи статуи стояли немного в стороне на небольшом помосте. Протоптанные в траве едва заметные тропинки и несколько пятен старых кострищ довершали картину.

Все вокруг выдавало присутствие человеческих рук. Но ни единого человека. Только слабый дымок выбирающийся наружу сквозь широкую прореху в черепичной крыше древнего сооружения.

Солдаты молча переглянулись. Радан пожал плечами, уверенным шагом подошел к рассохшейся двери и громко постучал. Тулсакцы затаили дыхание. Радан, скрывая поразившую его внезапную дрожь, принялся нервно поглаживать рукоять меча.

– Иду, иду. – Сухой старческий голос казался совсем не опасным.

Дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге появился обряженный в залатанный балахон сморщенный старичок с длинной спутанной бородой. Подслеповато щурясь, старик оглядел многочисленных солдат, настороженно взирающих на него, и явно удивленно пробормотал:

– О Отец Сущего, сколько гостей. Ну, заходите, заходите.

Старичок радушно распахнул дверь и отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Радан на мгновение заколебался, а потом решительно шагнул вперед, нервно бросив настороженно взирающим на него легионерам:

– Ждите здесь.

Никто и не пытался возражать.

– У меня очень редко бывают гости… Осторожно, эта ступенька держится не очень надежно… Я, видишь ли, считаюсь отшельником. Живу тут понемногу, провожу время, изучая древнюю культуру, – старичок, поднимаясь по старой винтовой лестнице, безостановочно болтал, не давая Радану вставить ни слова. Видимо, соскучился по человеческому обществу. – Великие были люди. Великие! Сейчас никто не сможет совершить даже ничтожной части того, что они умели до Раскола. Одни только скульптуры чего стоят… А картины, нашел я как-то одну…

Радан скептически поджал губы, слушая разглагольствования старика о всяких там статуях и картинах. Его гораздо больше заботили более насущные вопросы. Когда старик снова помянул какие-то проклятые статуи, Радан не выдержал:

– Послушай, отшельник, мы тут немного заблудились и нам нужна еда. Ты не можешь подсказать нам, где находится ближайший город или хотя бы деревня?

Оторванный от своих мыслей старичок непонимающе моргнул, но потом согласно кивнул.

– Конечно, конечно. Все, что у меня есть – к вашим услугам. Как я уже говорил, у меня редко бывают гости. А что касается города, то небольшое поселение расположено примерно в двух десятках миль западнее. – Старик махнул рукой, указывая направление, но вот показал почему-то на север. – Я иногда бываю там, чтобы купить кое-что необходимое мне для исследований. Но там нет ни единой статуи. Подумать только, ни единой!

Старик снова завел свой бесконечный монолог о достоинствах и недостатках древних скульптур. Радан откровенно скривился.

Казавшаяся бесконечной лестница, наконец, закончилась, и лейтенант ступил на выщербленный каменный пол большой комнаты, доверху заваленной всяким барахлом. Многочисленные свитки беспорядочными грудами лежали по углам, густо присыпанные пылью. Десятки книг были сложены неровными стопками, грозящими рухнуть в любой момент. Несколько расставленных по всей комнате кривоногих столов были полностью уставлены всевозможными пузырьками и флакончиками, в которых находились настойки и эликсиры всех цветов радуги. Нарисованные на полу магические фигуры производили мрачное впечатление. Прямо посередине комнаты стояла большая каменная статуя подобная тем, которые находились у подножия башни. И как только этому сумасшедшему удалось затащить ее сюда? Несколько грязных кувшинов и покрывшихся плесенью котелков были свалены в кучу и отодвинуты подальше в угол. Видимо, отшельник не очень-то утруждал себя мытьем посуды. Беспорядочная куча тряпок, очевидно, служила старичку кроватью уже много-много лет. И везде в неисчислимом множестве валялись небольшие клочки бумаги с накарябанными на них всевозможными символами.

Радан удивленно моргнул. Более странного жилища он еще не видывал. Заметив его изумление, старичок хихикнул:

– Так вот и живу. Магические изыскания не оставляют много времени на наведение порядка. Тут лишь бы не забыть какую настойку и в какой момент следует лить в котел. Раньше из соседнего городка раз в месяц ко мне приходила служанка, но лет пять назад, когда я проводил исследования над одним из древних артефактов, тут произошел маленький взрыв, который до смерти перепугал ее. Теперь сюда и калачом никого не заманишь. А ведь я ей очень хорошо платил. Золотом. В этих древних городах всегда можно найти золото, нужно лишь немного поискать…

– Так ты колдун?!

– Ну, в некотором роде… А вообще-то я считаю себя ученым-историком. Хочешь, я покажу тебе свою самую большую гордость? Великое достижение. Истинно великое.

Не дожидаясь ответа, отшельник ринулся в угол и принялся лихорадочно рыться в беспорядочном нагромождении всякого хлама, беспрерывно что-то бормоча себе под нос. Во все стороны полетели какие-то обрывки бумаги и всевозможный мусор.

Радан вздохнул. Сумасшедший старикан, свихнувшийся из-за этого проклятого древнего города. Но безобидный. Подойдя к окну, он помахал сгрудившимся внизу солдатам, показывая что все в порядке, и принялся безразлично осматривать скопившийся здесь хлам.

Чучело какого-то неизвестного зверя сразу же привлекло его внимание. Из оскаленной пасти торчали длинные угрожающе загнутые клыки, кривые когти сразу же внушали уважение, глаза неведомого существа были заменены двумя кусочками цветного стекла. Радан щелкнул чучело по носу, подняв при этом целое облачко пыли.

Старичок продолжал рыться в кучах своего барахла в поисках чего-то ведомого только ему самому.

Радан еще раз осмотрелся и, заметив прислоненное к стенке необычного вида копье, направился к нему, стараясь по возможности не наступать на вычерченные на полу магические фигуры. Взяв копье в руки, он небрежно повертел его и презрительно хмыкнул. Слишком легкое, чтобы быть настоящим боевым оружием. А наконечник какой-то больно уж странный. Раньше Радан ни разу не видел двузубого копья. Таким же невозможно пробить вражеский доспех. Обычно острия копий делали узкими и тонкими, а не широкими как ладонь. А какой же он тупой! Хотя, возможно, следует его просто наточить. Из чего это сделано древко? Но уж точно не из дерева… Очередное древнее оружие? Всегда знал, что эти древние были сумасшедшими. Как можно воевать такой фитюлькой?

И тут старичок, обернувшись, заметил рассматривающего копье Радана и с необычной для своего почтенного возраста резвостью метнулся к нему, чтобы молниеносно выхватить копье из чужих рук.

– Не трогай его! Это очень-очень опасная вещь.

Радан удивленно моргнул:

– Опасная вещь? Да ты что, думаешь, я копья раньше ни разу не видел?

– Это не просто копье. Это древнее магическое оружие. Крайне могущественное! Вот смотри – я тебе покажу.

С превеликой осторожностью отшельник поднял копье и сделал быстрое почти незаметное движение рукой. В тот же миг двузубый наконечник копья слабо замерцал и с приглушенным шипением выплюнул из себя узкую полоску светящейся красноватой дымки. Дымка, сгустившись, сформировалась в виде полупрозрачного острия длиной почти в половину человеческого роста и застыла мягко мерцая.

Радан отпрянул, машинально схватившись за меч.

Старичок осторожно повернул копье с полупрозрачным наконечником и с размаху ударил им в каменную стену башни.

Невероятно! Мерцающий призрачный наконечник почти полностью скрылся в толще камня. Навалившись на копье всем своим весом, отшельник повел копье вниз, не извлекая магического острия из стены. По камню медленно поползла линия идеального хирургически точного разреза. Старик рывком выдернул копье, чуть не упав при этом, и снова шевельнул пальцами.

И вновь послышалось негромкое шипение. Призрачное острие исчезло. В руках отшельника снова оказалось самое обычное копье, абсолютно негодное для настоящего боя. И только глубокий разрез в камне напоминал о чудовищной силе этого оружия.

Радан неуверенно приблизился и восхищенно провел пальцем по теплому камню стены, в котором появилась глубокая борозда.

– Невероятно…

– Вернее было бы сказать: ужасно, – поправил старик. – Кошмарное оружие. Режет сталь как нож масло. Ни одна вещь в этом мире не устоит перед ним.

Радан задумчиво кивнул. Режет сталь как масло. Ни за что бы не поверил, если бы не это. Он снова провел пальцем по стене, ощущая тонкие и идеально правильные линии свежего разреза.

– Интересно… А ты не мог бы продать мне эту штуку?

– Нет! Никогда! – Старик испуганно подскочил. – Нет!!

– Но я заплачу любую цену…

– Нет! Как ты не понимаешь! Я не могу допустить, чтобы в мире появилось это ужасное оружие. Если армия, вооруженная подобными копьями выйдет на поле боя… – Старик, не договорив, с ужасом передернулся всем телом.

Радан согласно кивнул. Вполне ясно. Она просто учинит безжалостную резню. Всего тысяча вооруженных подобным образом солдат сможет легко разогнать целый легион… Как раз то что нужно!!!

– Я понимаю. – Лейтенант тулсакских войск согласно кивнул и, видя что старик начинает успокаиваться, рискнул задать следующий вопрос: – А где ты взял это копье?

– В городе, конечно. Изучал я там как-то древние письмена на постаментах… Ты знаешь, что с древних времен наш алфавит несколько изменился? Некоторые руны раньше писались совсем по иному, но понять их смысл все еще можно… – Старый отшельник пустился в описание древней рунической письменности и причастных ей особенностей в написании некоторых слов. Радан, почти сразу же потеряв нить разговора, кивал и вставлял ничего не значащие восклицания. А старик расходился все больше и больше, он оживленно жестикулировал, возбужденно размахивал руками и говорил, говорил, говорил. Потом выволок откуда-то листок грязной бумаги и принялся водить по нему кусочком угля, показывая своему заинтересованному слушателю начертания древних рун. Радан, не умея даже читать, притворно кивал, соглашаясь. -… и, значит, решил я, что это имя какого-то то ли мага, то ли правителя, но важный человек был. Вассиан его звали, а кто это такой, ведает сейчас один лишь Отец Сущего…

Возбужденно взмахнув рукой, старичок смахнул с соседнего стола несколько пузырьков с многоцветными жидкостями внутри и с удивлением уставился на расплывающуюся на каменном полу лужу и многочисленные стеклянные осколки. Радан вежливо ждал.

– А… Так… О чем это я?..

– О копьях.

– О копьях… Ага… В общем, изучал я древние письмена. Ходил по городу и читал все, что только мог найти. И набрел на один из домов, над которым было написано, – отшельник несколькими уверенными движениями изобразил на листке бумаги несколько причудливых закорючек. – А означает это то, что это место, где хранится оружие… как там оно у вас военных называется?..

– Оружейная, – подсказал разом заинтересовавшийся Радан.

– Точно. Оружейная. Заглянул я внутрь ради любопытства, наткнулся на целую дюжину подобных копий и решил прихватить хотя бы одно для исследований. Принес его сюда, да и бросил в угол, а потом как-то заметил слабые следы магии на наконечниках. Ну и решил разобраться. Я потратил уйму времени, чтобы понять ее смысл, а потом решил восстановить чары. Видишь ли, все эти копья были так или иначе повреждены и не действовали. – При этих словах Радан не смог сдержать недовольной гримасы, которую старик, к счастью, не заметил. – Мне понадобилось почти восемь лет, чтобы восстановить древнюю магию и без лишней скромности должен тебе сказать, что ни у одного волшебника во всем мире это бы не получилось. Но я знал нужный подход.

– А как оно действует?

– О-о, это довольно таки сложный и запутанный механизм. Вот этот двузубый наконечник обладает способностью перекачивать магический эфир, а его свойства подобраны таким образом, чтобы исходящий поток магии сформировался в виде узконаправленного пучка, который в свою очередь, проходя через древко…

– Да нет! Как оно включается?

– Это-то как раз очень просто. Поворачиваешь вот это кольцо и вдвигаешь его в паз. Это же кольцо регулирует длину лезвия, но, очевидно, чем длиннее острие, тем слабее его режущая сила… – Внезапно старик подозрительно нахмурился. – А зачем тебе это знать?

– Да так… Собственно, мне уже и пора. – Радан сделал несколько шагов по направлению к двери, но на полпути обернулся. – Ты точно не хочешь продать мне это копье?

– Нет! Ни за что!

– Жаль. Очень жаль.

Радан вышел из старой башни, опираясь на странного вида двузубое копье и звучным голосом объявил:

– К сожалению, продуктов здесь для нас нет, но я узнал в какой стороне город. И, что самое лучшее, до него всего около двадцати миль. Так что если поторопимся, то завтра уже будем на месте. И еще одна хорошая новость: в том городке пока еще находятся наши войска, а не проклятые Падшими икленцы. Всего один день и мы сможем вкусить все блага цивилизации. Вы опять будете хлебать пиво и волочиться за девками. Так давайте же поторопимся!

С беззлобным ворчанием немного воодушевившиеся солдаты снова закинули за спины свои немногочисленные пожитки и вереницей побрели за четко шагающим командиром.

На ходу Радан небрежно водрузил на голову шлем и презрительно смахнул несколько капелек свежей крови, запятнавших его нагрудник.

Небольшой городок со стороны выглядел вполне мирно. Лишь только пройдя по его притихшим улочкам и переговорив с откровенно испуганными местными жителями можно было понять, что передовые отряды вражеских легионов находятся всего в нескольких милях от города.

Война неуклонно приближалась, поглощая все на своем пути и превращая людей в окровавленные куски мяса, а города в разграбленные и обугленные развалины.

Неотвратимый марш икленских легионов говорил о конце старого Вал-Накина. Наступали новые времена, а потрепанная и потерявшая руководство армия Тулсака не могла здесь ничего изменить.

И когда еще один пропыленный и ободранный отряд тулсакцев устало вошел в городок, никто даже не почесался. Подобные чудом уцелевшие клочки некогда победоносных легионов постоянно проходили через городок, не задерживаясь в такой близости от врага, а стремясь как можно скорее отступить в более безопасные внутренние районы страны. Конечно, даже эта безопасность была явлением временным, но иного пути все равно не было.

Идущий впереди отряда лейтенант уверенно опирался на необычного вида копье с раздвоенным наконечником. Идущие за ним солдаты с довольными и откровенно голодными взглядами разглядывали слабо поскрипывающие на ветру вывески таверн и гостиниц.

Отряд вышел на центральную городскую площадь, единственное место во всем городе, где узкие пыльные улочки сменялись бугристой булыжной мостовой.

– Свободны, – небрежно бросил сгрудившимся у него за спиной солдатам Радан, пристально разглядывая двухэтажный дом, на котором гордо красовалась вывеска "Армейский пункт". – Собираемся на этом же месте, когда солнце начнет клониться к закату. А пока можете прошвырнуться по тавернам.

Солдаты с довольным видом почти что бегом ринулись в разные стороны.

– Но только чтобы безо всяких скандалов, – напутствовал их Радан. – Если горожане начнут на вас жаловаться, то провинившиеся лично от меня получат десяток плетей!

Проводив взглядом последнего бойца, быстрым шагом скрывшегося за углом, лейтенант со вздохом повернулся к "Армейскому пункту". Что здесь не так. Перекосившаяся дверь криво висела на одной петле. Мертвые глазницы окон безразлично тусклым взглядом глядели на пустынные улочки. Ни единого человека в воинском снаряжении… да и вообще ни единого человека.

Радан уверенно перехватил свое чудесное копье и осторожно двинулся к зияющему пустотой дверному проему. Может быть, здание захвачено передовым отрядом икленцев, и теперь здесь устроена засада? Но в таком случае их ожидает сюрприз… С приглушенным шипением из двузубого наконечника древнего копья выскочило магическое лезвие. Мы еще посмотрим…

Но "Армейский пункт" оказался полностью покинутым. Пустые комнаты с перевернутыми столами, поломанными стульями и разбросанными по полу бумагами. Радан настороженно переходил из комнаты в комнату. Везде полный разгром и хаос. Брошенное оружие, и доспехи перед небрежно взломанной комнатой, где должны были храниться армейские финансы. Дубовую дверь кто-то попросту изрубил топором, стараясь поскорее добраться до воинской казны. На полу виднелось несколько кровавых пятен, но ни одного тела видно не было. Не может быть, чтобы икленцы смогли захватить здание без того, чтобы навалить в узких коридорах целые штабеля тел. Что-то тут не так.

Подобрав с пола несколько бумажных листов, Радан мрачно уставился на них. Читать он не умел, но сразу же узнал общеармейскую печать, ставившуюся только на самые важные донесения высшей секретности. И эти документы попросту валяются под ногами, как какие-то никчемные бумажки?! Вряд ли икленцы бросили бы такое сокровище…

Приглушенный шорох мгновенно заставил Радана насторожиться. Он пренебрежительно смял секретную документацию тулсакской армии и отшвырнул бесполезные клочки бумаги в сторону.

Стараясь производить как можно меньше шума, Радан двинулся по направлению к источнику звука.

В соседней комнате был человек! Конечно, сидящий на корточках и мрачно ворошащий груды бумаг оборванец нисколько не подходил под определение тулсакского солдата, но раз уж никого другого нет…

Проявление магической силы древнего копья с тихим шипением исчезло, и в то же мгновение с оглушительно прозвучавшим в мертвой тишине грохотом Радан твердо впечатал тупой наконечник копья в деревянный пол. Человек испуганно подскочил, обернулся и, заметив неподвижно выросшего на пороге грозного лейтенанта тулсакской армии в воинских доспехах и с оружием в руках, с визгом заметался по комнате, стараясь найти выход.

Когда до смерти перепуганный оборванец набрался наглости и попытался прошмыгнуть мимо мрачно ухмыляющегося Радана, тот одним быстрым движением кулака сбил его с ног и отправил тихонько скулить в темном пыльном углу разгромленного кабинета.

– А теперь отвечай: что ты тут делаешь?! И если твой ответ мне не понравится… – Радан угрожающе шагнул вперед, вздымая свое ужасающее волшебное оружие.

– А-а, – человек испуганно сжался, лихорадочно трясущимися руками пытаясь стереть кровь с разбитой губы. – Я в-всег-го лишь случайн-но заш-шел с-сюда.

– И случайно копался в секретных документах. А может быть ты шпион? Знаешь что у нас делают со шпионами? – Радан выразительно провел пальцем по горлу. Оборванец испуганно вздрогнул.

– Я не шпион! Я всего лишь ищу, что-нибудь на продажу. Солдаты ушли, а дом бросили, ну я и решил…

– Тогда ты просто мародер. – Презрительно сплюнув, Радан мрачно потер подбородок. – И хотя таких у нас любят не больше чем предателей и шпионов, но за мародерство тебя полагается всего лишь прилюдно выпороть.

– Да! Да, я не шпион! Я всего лишь хочу купить себе немного еды…

– А теперь расскажи-ка мне: как так могло случиться, что все армейские подразделения вдруг оставили город, в то время как икленские легионы находятся буквально в нескольких милях отсюда?

Мародер угодливо закивал:

– Конечно, конечно. Я все расскажу.

– Давай быстрее. У меня не столько много времени, чтобы выслушивать твои причитания.

– Ну, значит, сначала пришла весть о крупном сражении где-то на востоке. Будто бы три наших легиона схватились с проклятыми икленцами. Слухи идут разные, но все сходятся на том, что наши доблестные воины потерпели поражение. Остатки разбитых легионов отступили сюда и принялись немедленно готовиться к обороне. Жителям сообщили, чтобы они готовились к длительной осаде. Отряд местных ополченцев и остатки трех разбитых легионов вместе могли бы легко удержать этот город от потрепанных сил икленцев, но все пошло насмарку, когда пришло донесение о смерти короля…

– Что?!! – От громового рева Радана оборванный мародер испуганно сжался.

– А-а… Э-э-э… Господин лейтенант?

– Король умер?!

– Да, господин лейтенант. Умер. Проклятые икленцы подстрелили его. Случайная стрела попала прямо в лицо нашему великодушному правителю.

– Хм… Значит нами теперь правит малолетний монарх?..

– Но, господин лейтенант, принц ведь тоже погиб.

– Что?!!

Оборванец испуганно зачастил:

– Принц тоже погиб. Погиб прямо в своем дворце и практически одновременно с отцом. Говорят, он поскользнулся на лестнице и разбил голову.

Радан только застонал. Меньше всего Тулсаку сейчас могла помочь смена правящей династии. Король погиб, принц погиб, королева умерла еще несколько лет назад, принцесса не могла наследовать престол и, фактически, являлась всего лишь марионеткой. Вместо того чтобы сопротивляться захватчикам, эти напыщенные лордики теперь начнут грызню за престол… Королевству конец!

– Кто сейчас правит?

– А никто не правит. Каждый действует по своему разумению. Лорды уже дерутся между собой на дуэлях, создают союзы и готовят заговоры. И в то же время каждый из них втихомолку готовит свою собственную армию на всякий случай.

– А генералы?

– Военные-то? Да кто ж их знает. Но слухи идут разные. Кое-кто мол, продолжает сражаться как ни в чем не бывало. Некоторые опустили руки и, оставив прифронтовые территории, увели свои отряды в разные стороны. А часть решила… только не бейте меня господин лейтенант… Часть из них решила перейти на сторону врага… Ой-ой-ой…

Радан презрительно опустил ногу и, глядя на хнычущего в углу оборванца, недовольно скривился. И как только такие ничтожества появляются на свет? Их деды, наверное, ворочаются в своих могилах от стыда…

– А теперь ответь мне на последний вопрос: куда ушли местные части?

– Не знаю, господин лейтенант. Клянусь именем Стража Бездны! Они просто собрались и ушли почти сразу же после того, как пришла весть о смерти короля.

Радан вздохнул и задумчиво уставился на царивший в комнате беспорядок. Разбросанные донесения, превратившийся в груду щепок стол, разбросанные стулья. Как это не похоже на обычную армейскую дисциплину. Что же произошло с нашей доблестной армией? Что же творится в этом обезумевшем мире?

– Кхе-кхе. Господин, я могу уйти?..

– Можешь попытаться.

– А?

– Ты слишком много мог узнать, копаясь в бумагах. И ведь я еще не уверен в том, что ты не шпион.

– Я не шпион!! – Оборванец в ужасе закрыл глаза руками, чтобы не видеть грозного лица лейтенанта тулсакских войск. Он услышал негромкое шипение, а в следующий миг его разрубленное надвое тело обрушилось на заваленный бумагами пол, обильно орошая его кровью.

Радан недоверчиво посмотрел на валяющиеся на полу человеческие обрубки, а потом с уважением перевел взгляд на слабо мерцающее магическое острие. Невероятно, магия рассекла человека надвое безо всяких усилий! Лезвие прошло сквозь плоть и кости как через воздух. Старик-отшельник был прав – это кошмарное создание древних времен действительно является самым страшным оружием во всем мире. Идеальное оружие! Магическое лезвие выглядело как-то… удовлетворенно. Древний ужас снова вернулся и уже взял свою первую жертву. На миг перед внутренним взором Радана мелькнули залитые кровью поля сражений, по которым твердым печатным шагом шли тысячи человек, вооруженных подобными копьями. Окутанные слабой голубоватой дымкой магии воины храбро шли вперед, а на их головах тускло блестели какие-то металлические обручи. А впереди их строя уже разгоралось ослепительное бело-голубое пламя, сквозь которое слабо проступали черты чего-то громадного и ужасающего… Видение продержалось всего несколько мгновений и исчезло, сменившись слабым мерцанием четырех багровых огоньков, сияющих в непроглядной тьме. Потом явилось ощущение присутствия чего-то древнего и могущественного. Будто бы пристальный взор какого-то божества на мгновение пал на ошеломленного Радана и, пронзив насквозь, молниеносно вывернул наружу все его самые сокровенные мысли и желания… Мельком проскользнуло видение смутно различимого человеческого лица, наполовину скрытого мерцающей дымкой тумана…

И все исчезло.

Круговорот видений истаял, оставив тяжело дышащего Радана стоять у стены и судорожно утирать крупные капли пота, густо усыпавшие его лоб.

Вздохнув, Радан оторвался от стены и неуверенным шагом вышел из комнаты. Под ногами шелестели многочисленные бумаги. Кстати, не годится оставлять все это врагу. Он пошарил в кармане…

Радан вышел из "Армейского пункта" и медленно побрел в ближайшую таверну. В одном из окон оставшегося у него за спиной здания уже виднелись слабые отблески пламени.

Собравшиеся на площади солдаты настороженно косились по сторонам, стараясь держаться как можно дальше от бушующего пожара. Огонь с яростным ревом рвался к небу, с треском лопалась черепица, летящие во все стороны искры грозились поджечь все окружающие дома. Но никто не старался тушить разгулявшееся пламя. Несколько горожан, стоящих возле своих домов, боязливо морщились и вздрагивали. Большая же часть местных жителей попросту игнорировала огонь. Что значит сожженный дом, когда через несколько дней вместе с приходом икленцев запылает сразу весь город? Пусть себе горит.

Радан недовольно покосился на бушующее пламя и с показной небрежностью повернулся к нему спиной.

– Так, теперь слушайте сюда! Здесь в городе мы остались единственной военной частью Тулсака. Все остальные уже давно разбежались испуганные приближающимися вражескими легионами. Наш долг – защищать эту страну, но выполнить его мы не в силах. Триста человек не смогут оборонять город от объединенных сил икленцев. Поэтому я принял неизбежное решение, – некоторое время Радан молча смотрел на хмурые лица солдат. – И я решил оставить город. Мы отойдем в сторону столицы. Вы, несомненно, уже слышали о смерти короля и поразившем королевство хаосе? И я уверен, что если где и могла сохраниться нормальная твердая власть – это только в Великом Тулсаке. Трон Поднебесного Дворца не может вечно пребывать пустым. Мы доберемся до Тулсака и первыми преклоним колени перед новым правителем нашей родной страны! Но как бы то ни было, сейчас главное – убраться подальше от врагов.

Среди солдат послышалось одобрительное бормотание, перемежающееся скептическими ухмылками. Постепенно под тяжелым взглядом Радана шепотки утихли, а вперед решительно выступил один из седобородых ветеранов и решительно высказал всеобщее мнение:

– Убираться отсюда – это, конечно, правильно. Но вот идти к столице… Да там сейчас, наверняка, настоящий хаос. Каждый лорд стремиться зацапать как можно больше при полном отсутствии твердой королевской власти. Идти к Тулсаку – все равно, что совать голову в ведьмин котел.

– Все верно. Я больше чем уверен, что в Тулсаке сейчас царят безвластие и полный разброд, но иного выхода у нас нет. При постоянном натиске икленских легионов можно найти только одно более-менее безопасное место – Тулсакские стены. Великий город еще ни разу не был захвачен врагом, и если что-нибудь может устоять перед икленцами, то только он! Или вы надеетесь отсидеться где-нибудь в укромном уголке, пока коварные враги жгут ваши дома и убивают ваших жен и матерей? Напомню также и о вашей клятве верности, которая обязывает каждого солдата, попавшего в подобные обстоятельства немедленно доложиться высшему начальству. А такое начальство сейчас можно найти только в Поднебесном Дворце.

– Но у нас нет провизии для такого дальнего перехода. До Тулсака не меньше двух сотен миль.

– Тогда ее необходимо достать.

– Но как? В этот ничтожном городишке каждый трактирщик жмется в угол при любом вопросе касательно еды. Они явно попрятали все, что только могли в ожидании осады. Мы заплатили за наши обеды втридорога, но получили только по жалкой тарелке какой-то каши, которую и свиньи жрать не будут.

Солдаты согласно загудели, а Радан принялся задумчиво потирать подбородок.

– Ну, тогда просто добудьте ее. Не обязательно ведь за все платить.

– То есть как? – Седобородый ветеран непонимающе моргнул. – Разграбить что ли?

– Конечно! Мне вас учить что ли? Будто бы в первый раз.

– Но… ведь это же свои. Они же подданные Тулсакской короны. Я не возражаю против того, чтобы грабить этих проклятых Падшими икленцев, но здесь…

– А ты считай, что мы грабим икленцев. Все равно они со дня на день захватят город и отберут все, что только смогут. А если мы заранее заберем все необходимое, то им просто меньше достанется.

Ошарашенные солдаты удивленно переглядывались.

– Только постарайтесь обойтись без лишней жестокости. Все-таки пока это еще территория нашего королевства. Возвращайтесь через час, если кто опоздает – ждать не будем. Икленцы уже близко и лучше уж будем идти всю ночь, чем попадем прямо к ним в руки. А теперь быстренько раздобудьте еды!

Последний оставшийся в городке тулсакский отряд рассыпался по улицам в поисках добычи. Через несколько минут на улицы городка полетели вышвыриваемые из домов различные вещи и их хозяева, а к небесам взвились крики страха и боли.

Крупный воинский отряд шел по пыльной дороге, направляясь к самому значительному городу этой части мира, а, может быть и всего Вал-Накина. Ибо по сравнению с Великим Тулсаком все остальные города практически ничего не стоили. Приютившийся на холмах Иклен больше всего напоминал внезапно решившиеся собраться вместе многочисленные избушки лесников. Ни одного дома выше четырех этажей и даже король жил в приземистом каменном замке, который больше всего напоминал пещеру. Конечно, Радан сам не видел этого убогого зрелища, но судя по слухам… А Неалентос… жалкие останки древнего величия испуганно жмущиеся к подножию безграничных древних руин, которые местные жители широко используют в качестве доступного материала для строительства своих домов. Конечно, нельзя не отдать должное древним развалинам, возле которых стоял нынешний Неалентос. Древний город был намного величественнее и красивее любого другого в мире, но его времена прошли. От старого Неалентоса остались лишь только бесконечные руины, которые невозможно объять одним взглядом даже с вершины самой высокой башни королевского дворца Неалентоса. В городе, который раньше был столицей Вал-Накина, Радан бывал неоднократно. Великий город. Но все равно Тулсак гораздо красивее. Один только Поднебесный Дворец стоит десятка таких городов, как новый Неалентос. А все потому, что Тулсак в большинстве своем был построен еще до Раскола и пострадал сравнительно мало, тогда как Неалентос был буквально стерт с лика мира, а об Иклене в те далекие времена еще никто и не помышлял.

Тулсак приближался. Отряд шел. Отряд уже не в триста человек, а в четыре с лишним тысячи. Почти половина легиона пылила своими подошвами по широкой дороге, ведущей прямо в сердце королевства.

Почти на каждой остановке к отряду присоединялись отставшие от своих частей и потерявшие руководство солдаты. Вместе с ними нашлись и несколько офицеров. Четыре лейтенанта и два капитана, но они безоговорочно признали руководство Радана. Особенно после того, как один из капитанов, который уж особенно ретиво протестовал против командования самозванного лейтенанта, был вызван на дуэль и мгновенно превращен в кровавый фарш с помощью чудовищного волшебного оружия, от которого не спасали даже великолепные кованые латы.

На этот раз при убийстве Радан не ощутил ничего из ряда вон выходящего. Никаких видений или тому подобных проявлений магии. Магическое лезвие попросту срубило меч капитана возле самой рукоятки и, продолжая движение, рассекло тому голову. В этом случае все же ощущалось некоторое сопротивление. Все-таки рубить отлично прокаленную сталь – не все равно, что резать незащищенную плоть. Но как бы там ни было, легкость, с которой чудовищное порождение древней магии рассекло великолепный доспех, произвела впечатление на всех наблюдавших за поединком. Командование Радана с тех пор было признано бесповоротно. И даже последний оставшийся в живых капитан теперь склонял голову и называл Радана господином, искоса бросая взгляды на неизменно сопровождающее того двузубое копье.

Тулсак медленно приближался. Отряд шел вперед, а по пятам за ним катилась волна слухов о неотвратимом наступлении икленских войск. Редкие островки слабого сопротивления уже давно были подавлены, легионы Иклена сплошной стальной лавиной неудержимо катились вперед, сметая все на своем пути, а рассеянная и лишившаяся руководства армия Тулсака не могла больше ничего сделать. Уже около трети исконных тулсакских земель теперь находились под жестокой пятой завоевателей.

Фактически, судьба королевства была уже решена, когда перед отрядом на горизонте показались далекие и смутно различимые из-за расстояния ажурные башенки Поднебесного Дворца.

Широкие ворота города были распахнуты и в них непрерывным потоком вливались люди. Шли крестьяне и аристократы, нищие и богатые, молодые и старые, здоровые и увечные. Каждый стремился найти себе сравнительно безопасное местечко внутри городских стен.

А вот на стенах было подозрительно мало солдат. А ведь даже в мирное время за порядком в городе следили два полных легиона лучших королевских гвардейцев. Но теперь на стенах вряд ли находилось хотя бы четверть легиона. Да и то не гвардейцев, а каких-то новобранцев в латаных кольчугах и помятых шлемах. Вооруженные самым разнообразным оружием, они с важным видом прогуливались по гребню стены, выглядывая между каменными зубцами. Между тем любой мало-мальски понимающий в военном деле человек легко заметил бы неопытность и малочисленность стражи, многочисленные пятна ржавчины, во множестве покрывавшей некогда блестящие скобы баллист и исчезновение котлов, в которых должна находиться на случай осады смола.

Радан недовольно выругался. Этак не долго и непобедимый Тулсак потерять. И, несомненно, каждый икленский шпион на сотню миль вокруг об этом уже знает, и значит, следует ожидать неприятностей. Идущий рядом с ним лейтенант недовольно пробурчал что-то себе под нос.

– Что?

– Я сказал, что этот город икленцы могут захватить в два счета. Только посмотреть на этих глупцов. Приближается отряд почти в половину легиона, а они даже не почесались. Ах, это наши кольчуги, наши доспехи и наше знамя над головами. А если бы это шли переодетые икленцы? Да если бы они так поступили, то этот город за считанные часы был бы полностью захвачен. И даже если бы они закрыли ворота, то это лишь оттянуло бы неизбежное. Я участвовал в осаде крепостей и знаю, что город в таком состоянии очень легко взять.

Радан задумчиво покрутил перед собой свое двузубое копье, уголком глаза заметив, как шарахнулись в стороны идущие неподалеку солдаты, и даже лейтенант откровенно поежился. Боятся… И это правильно.

– И что ты предлагаешь?

– Хм-м… Нужно как можно скорее закрыть ворота и прекратить впускать в готовящийся к осаде город всяких оборванцев. Поднять на стены всех, кто только способен держать оружие. Приготовить как можно больше смолы. Собрать все луки… Да много чего нужно сделать.

– Полностью с этим согласен. Но, как я вижу, у сидящих в городе генералов совсем нет здравого смысла. Значит, это сделаем мы. Я не могу допустить, чтобы Тулсак упал в руки врага как переспелая груша. Возьми столько солдат, сколько тебе нужно и немедленно перекрой ворота.

– Верное решение.

Лейтенант довольно кивнул и немедленно скрылся, а чуть позже от основного отряда отделилась небольшая группа людей и начала уверенно проталкиваться сквозь царящую около ворот давку. Пытающиеся пройти в город недовольно завопили, но солдаты, не обращая на них ни малейшего внимания, действуя тупыми концами копий и повернутыми плашмя мечами, решительно освободили проход в город для основных сил прибывшего отряда.

Стальная змея воинов Тулсакского королевства тяжелым шагом ступила на улицы города. Радан краем глаза заметил, как позади отряда стали медленно закрываться тяжелые ворота, и это решительное действие сопровождалось громкими недовольными воплями оставшихся за стеной людей. Некоторые из них, сообразив в чем дело, сразу же метнулись в сторону, стремясь проскочить в город через другие ворота, пока их тоже не закрыли.

От отряда отделились еще около полутысячи человек и решительно двинулись во все стороны, активно проталкиваясь сквозь толпу.

Воины методично топали по каменной мостовой, направляясь к Поднебесному Дворцу, когда Радана настигло сообщение, что все ворота заперты и ситуация вокруг них полностью под контролем. Командир единственного в городе крупного воинского формирования довольно улыбнулся. Тулсак еще покажет врагам свои зубы. Несокрушимые каменные бастионы снова покроются кровью икленцев.

Воздушное плетение башенок, арок и подвесных мостков медленно приближалось. Величественная громада Поднебесного Дворца все четче и четче прорисовывалась над головами приближающихся солдат. И даже видавшие виды ветераны восхищенно крутили головами, пораженные величием древней архитектуры. Радан попытался проследить взглядом за одним из мостиков, но вскоре запутался в этой паутине хитросплетений гранита и мрамора. Мостики сменялись площадками, площадки – арками, арки постепенно превращались в ажурные башенки, из которых, в свою очередь, вырывались на свободу десятки мостиков. Казалось невозможным, что такую красоту могли породить человеческие руки. И даже многочисленные следы веков не могли стереть с лика Поднебесного Дворца его величественную красоту. Полуобвалившиеся арки, заканчивающиеся обрывами мосты, потерявшие великолепные стрельчатые вершины башни и серьезно прореженные временем ряды скульптур только придавали древнему сооружению еще более фантастический вид.

Дворец окружала каменная стена, предохраняющая великолепие дворцовых садов от разграбления и нападок горожан. Сложенная из грубо обтесанного камня в жалком подражании древней архитектуре стенка абсолютно не вписывалась в великолепный вид, напоминая о старых временах, когда величие Поднебесного Дворца не нуждалось в стенах для защиты от вандализма. Ворота в стене были широко распахнуты, а внутри раскинулся роскошный сад. Виднелись ровные ряды аккуратно подстриженных деревьев, пышные клумбы и идеально ровный покров травы. Несколько десятков садовников, уронив предметы своего ремесла, удивленно смотрели на вливающуюся внутрь Дворца стальную колонну солдат. Стражники, в чью обязанность вменялось не впускать внутрь посторонних, остановить многотысячный отряд бывалых бойцов не посмели.

Под ногами громко хрустел гравий. Украшенный дивными мраморными колоннами вход в Поднебесный Дворец приближался.

Радан уверенно ступил на ведущие к узорным дверям ступени. Подкованный воинский сапог с приглушенным лязгом столкнулся со старым истертым камнем.

И будто бы отзываясь на этот негромкий звук, двери Поднебесного Дворца распахнулись, а оттуда во множестве высыпались слуги, одетые в украшенные богатым шитьем ливреи. Они несколькими ровными рядами выстроились около двери и неподвижно замерли.

Радан поднял руку, отдавая отряду приказ остановиться, и невозмутимо окинул взглядом четкие ряды дворцовых прислужников. Шорох камней под многими тысячами ног немедленно прекратился. Солдаты позади него неподвижно замерли на месте, изредка перебрасываясь несколькими негромкими фразами и явно ожидая дальнейшего развития действий.

Один из дворцовых слуг гордо выступил вперед:

– Окажите надлежащее почтение персоне Великого Короля Тулсака, да правит он вечно! На колени, вам оказывает честь своим появлением сам король Шуманик!

Радан удивленно моргнул. Король? Быстро же они разобрались с престолонаследием. А ведь это только к лучшему. Нам нужна единая власть, чтобы противостоять бесчинствующим ордам икленцев. Он медленно склонил голову и опустился на одно колено. Позади него с громким лязганьем доспехов то же самое повторили и все его солдаты. Почтение королю Великого Тулсака!

Закутанная в роскошную меховую мантию фигура вышла из Дворца в сопровождении десятка каких-то самодовольно выглядящих личностей, гордо выставляющих напоказ золотые медальоны королевских советников. Богато украшенная самоцветами корона ярко сверкнула в лучах солнца.

– Можете подняться, – вперед выступил один из королевских советников. – Король Тулсака Шуманик Великий милостиво согласен выслушать ваше дело. Пусть говорит кто-то один.

Радан неуверенно шагнул вперед, отвесив глубокий поклон:

– Ваше Величество, я лейтенант Радан из двадцать третьего легиона панцирной пехоты. Я прибыл сюда чтобы предоставить свой меч на службу короне.

– Король принимает твой меч, – Шуманик вяло махнул рукой. – Но зачем было приводить с собой весь свой легион?

Радан снова поклонился, отметив про себя странный взгляд, которым его наградил король. Глаза Шуманика смотрели на мир как-то… безразлично.

– Это не мой легион, Ваше Величество. Эти солдаты из самых разных частей королевства, но их объединяет только одно: желание служить Вам.

– Это хорошо, но… – Король немного помявшись, повернулся к своим советникам. – Ну, скажите же ему.

Один из верховных лордов королевства Тулсак с готовностью шагнул вперед, уверенным жестом поглаживая золотой медальон советника. Радан с трудом удержал недовольную гримасу. Это не король, а какая-то кукла на престоле. Неожиданно такая мысль не показалась ему слишком уж ужасающей. Думать так о своем короле больше не казалось чем-то кощунственным. Король. Ну и что же?.. Этот Шуманик король только потому, что носит корону, а на самом деле Тулсаком правят вот эти "советники". Но даже иллюзия королевской власти лучше, чем отсутствие правителя совсем. Главное сейчас – отстоять столицу.

– Но дело в том, что согласно высочайшему указу в городе не должно быть крупных воинских групп дабы не возмущать покоя наших подданных. Именем короля повелеваю вам немедленно покинуть Тулсак и разбить лагерь на равнине не ближе чем в трех милях от столицы. После этого ваш командующий должен будет прибыть в город для личной аудиенции Его Величества…

Радан аж подпрыгнул от изумления, прослушав окончание фразы. Позади него послышался негромкий удивленный ропот солдат.

– Но… Ваше Величество, вывести войска из города в такое время, когда проклятые икленцы уже почти захватили наше королевство… Мы не сможем дать им отпор на равнине, но если закрыть городские ворота и…

– Король высказал свое решение, – высокомерно заявил Шуманик и отвернулся, устремив свой взгляд в небеса.

– Но, Ваше Величество…

– Не вызывай гнева короля, – отрезал один из советников. – Выполняй его высочайшую волю! И еще один приказ: немедленно убери свою стражу и открой городские ворота!

Радан поклонился, внутренне недоумевая. Зачем им открытый город и войска на равнинах вокруг него. Неужели они готовят какую-нибудь ловушку, используя беззащитный город как приманку?.. Но подобная выходка слишком опасна! Если враг с налету захватит город, то нам же придется выкуривать его, штурмуя свой собственный город, а ведь бастионы Тулсака так легко не взять! Да что там у всех королевских генералов мозги набекрень съехали? Глупая выходка…

– Я подчиняюсь воле моего короля, но будет ли мне дозволено спросить, зачем все это?

– Спросить ты можешь, но вот ответа не будет.

Неожиданно король Шуманик снова повернулся к Радану и, довольно потирая руки, заговорщицки шепнул застывшему в поклоне Радану.

– Я ожидаю некоторых высоких гостей и к их приезду столица должна иметь подобающий вид.

– Ваше Величество! – Советники обеспокоено переглянулись.

– Должны прибыть полномочные послы Иклена и Неалентоса, но об этом молчок. Это такая страшная тайна…

Тайну, несомненно, услышали почти все неподвижно застывшие в стороне солдаты.

– Ваше Величество, не следует говорить о подобных вещах с каждым встреченным Вами лейтенантом! Это дело не военных, а дипломатов!

– Ну хорошо. – Шуманик с самым обиженным видом отступил в сторону. – Вот видишь, как плохо быть королем. Даже поговорить не с кем…

– Слава Отцу Сущего, – не скрывая облегчения, вздохнул Радан. – Мир! Мирные переговоры. Мы сможем заключить временное перемирие и, набравшись сил, вернуть потерянные земли…

– Да, да мир, – а теперь немедленно убери этих своих вояк из нашего королевского сада. Приказываю тебе волею короля покинуть это место и установить лагерь в полях подальше от города.

Радан с широкой улыбкой поклонился.

– Мир, – глупо пробормотал Шуманик. – Мир под властью Иклена. Мир…

– Что?!! – Радан, подавившись возмущенным воплем, никак не мог заставить себя закрыть рот. – Мы что, сдаемся?!

– Мы не сдаемся. – Выступивший вперед советник метнул на короля взгляд, в котором можно было отчетливо прочитать презрение и ярость. – Мы просто переходим под власть Иклена. В случае если мы добровольно сложим оружие, то нам всем сохранят жизнь. Мы даже сможем сохранить некоторую автономию.

Глядя на помертвевшее лицо Радана и его плотно стиснутые челюсти, советник нехотя добавил:

– Это необходимо для блага нашего народа. Проект договора уже одобрен всеми генералами и подписан королем. Завтра мы вручим его послам Иклена…

– Вы хотите сдать город без боя?! Вы хотите отдать наши земли на вечное пользование проклятым захватчикам?! Вы хотите выкупить свои жалкие жизни путем предательства?!

– Не забывайся! Ты говоришь с советником самого короля! Полномочным лордом Пиртолским!

– Мне наплевать на всех лордов, которые продали наше королевство за горсть золота и спасение своих грязных шкур!

– Что?! Да как ты посмел! Стража!!!

Выскочившие на зов два десятка стражников сделали несколько неуверенных шагов и испуганно замерли при виде тысяч и тысяч воинов, некоторые из которых уже обнажили оружие.

– Никто и никогда не сможет продать королевство, пока я жив!

Радан зло усмехнулся. В плотных рядах пришедших за ним солдат послышались одобрительные выкрики.

– Оружие к бою!

Звон тысяч извлекаемых из ножен мечей слился с приглушенно испуганным голосом королевского советника:

– А, может быть, мы еще сможем договориться? Мы обещаем тебе…

С тихим шипением высвободилась древняя магия двузубого копья. Редкие стражники, выскочившие было на защиту короля и его свиты, благоразумно исчезли.

– Но давайте же будем разумными!! Наше дело уже проиграно, а так мы сможем сохранить хоть что-то!

Молниеносным прыжком Радан вскочил на ступени и могучим замахом ужасного волшебного оружия смахнул голову одному из советников.

– Смерть предателям!

Ряды солдат одобрительно взревели. Советники, глядя на забрызганный кровью стальной нагрудник Радана, в ужасе попятились. Король Шуманик с приглушенными всхлипами скорчился за одной из мраморных колонн.

Радан снова поднял древнее оружие. Удар, еще удар, еще и еще. Человеческая кровь смешалась с разлетавшимися во все стороны мелкими осколками мрамора. Бывшие советники испуганно шарахнулись подальше от безумного убийцы. Тщетно.

Высоко подняв над головой двузубое копье со слабо мерцающим магическим наконечником, Радан другой рукой небрежно вытер со лба капли королевской крови.

– Клянусь перед всем миром именем Стража Бездны, что не сложу оружия, пока последний враг нашего великого королевства не забьется с визгом в свою конуру. Но до тех пор я беру власть над городом в свои руки. – С древка копья на его голову сорвалось несколько капель крови. – И если хотите, можете это оспорить!

Никто не вымолвил ни единого слова.