Времена Хаоса

Часть вторая

Дорога сквозь Вечность

Ключ Творца. – Могущественнейший магический инструмент Творцов, широко используемый при формировании новых миров или внесения значительных модификаций в уже существующие творения. Также является основным символом власти Творцов.

Ключи изготавливаются из единого кристаллического образования, как наиболее подходящего материала для удержания магических сил, и снабжаются могущественными защитными заклинаниями, предохраняющими их от разрушения.

Все известные Мирозданию Ключи были созданы для единственной функции. Все они обладают возможностью прямого объединения с силой Сети (см. Сеть Творца) и используются Творцами для преобразования ее структуры с целью внесения каких-либо изменений в структуру миров.

Каждый из Творцов имеет по одному Ключу, сработанному им самим в качестве первого подтверждения своей силы. Таким образом, известно о пяти Ключах…

Полная энциклопедия Единения. Том 4, страница 76.

Великая библиотека Таулуса. 4794 год.

– Проклятье. – Каллист, сжав зубы, попытался снова привстать с кровати. – Как же это больно. Но я должен встать…

Почти два десятка опасных ран, причиненных тяжелыми арбалетными стрелами, чуть не свели его в могилу. Еще бы немного и…

Смерть не страшила волшебника, но и никакого желания умирать у него пока еще не было. Тем более, сейчас, в такое время, когда самый могущественный предмет Грастоса уже обрел свободу. И он имеет на него полное право. Право крови.

Ведь именно мой отец впервые обнаружил какие-то слабые и далекие возмущения магического эфира. Слабое и едва ощутимое изменение в структуре Сети привело его на Скалу Прощания более двадцати лет назад. И там после долгих осторожных поисков в одной из самых дальних комнат обнаружился древний артефакт. Ключ Творца… Могущественнейшая магия древних охраняла его, и никто не мог даже взглянуть на Ключ. Именно мой отец первым понял, что древние защитные заклинания быстро слабеют и нужно только немного подождать…

И он ждал. Он отказался от всего, что у него было. От денег, от связей, от друзей. Он поселился в одиночестве на Скале Прощания и прожил там долгих пятнадцать лет, наблюдая, как постепенно ослабевает древняя защитная магия и медленно проникая в ее тайны. Он восхищался искусством древних магов, наложивших такое великое заклятие. Даже усилия всех колдунов Грастоса, объединившихся для достижения своей цели, не смогли бы преодолеть эту защиту.

Но шли годы, десятилетия, века. Возможно, даже прошли тысячи лет. И великое древнее заклинание ослабело. Утратило свою грозную силу. Но все еще оставалось смертельно опасным.

Однажды на Скалу Прощания пришел еще один волшебник. Он тоже почувствовал Ключ. Отец долго наблюдал за ним и когда тот, наконец, добрался до комнаты с Ключом и погиб, сраженный защитной магией, он решил, что рисковать больше нельзя.

Нельзя было допустить, чтобы Ключ Творца достался кому-нибудь другому.

Отец вышел из своего построенного неподалеку домика и вошел в подземелье. Он предпринял рискованную самоубийственную попытку добраться до Ключа и пал, побежденный волей древних магов.

Но именно его рука впервые за долгие-долгие годы коснулась этого древнего артефакта. И не важно, что Ключ оставался в той комнате еще несколько лет. Важно то, что теперь он по праву принадлежит сыну впервые преодолевшего магическую защиту волшебника.

Ему. Каллисту.

Но для того, чтобы забрать свое наследие, следовало подняться с постели. И ослабевший маг снова и снова повторял свои попытки.

Нельзя терять времени. Иначе потом будет слишком поздно.

Стоящая на кривых ножках кровать снова заскрипела.

Нужно подняться.

О, Отец Сущего, о, Страж Бездны. О-о, как же мне больно.

Авенир открыл глаза. Над ним где-то на недосягаемой высоте отчетливо виднелся потолок, сделанный из широких сучковатых досок, поддерживаемый стенами из массивных бревен.

– Где я? – Попытался спросить молодой охотник, но голос отказался подчиняться ему, и вместо членораздельной речи из пересохшего горла Авенира вырвался какой-то приглушенный хрип.

Почти сразу же над ним появилась чья-то голова, и охотник понял, что смотрит прямо в широко раскрытые небесно-голубые глаза прелестной маленькой девочки лет десяти с косичками соломенного цвета.

– Мама, мама! Он очнулся! Мама, иди сюда!

К детской головке присоединилась голова взрослой женщины с точно такими же голубыми глазами и светлыми волосами.

– Пить… – Авениру показалось, что он произнес эти слова вполне отчетливо, но женское лицо непонимающе нахмурилось и склонилось поближе.

– Дайте мне… воды…

– Доченька, принеси водицы. – Оторванная от крайне занимательного разглядывания пришедшего в себя израненного чужака, девочка обижено надула губки, но послушно убежала, громко шлепая по полу босыми ногами. Каждый ее шаг молотом отдавался в ушах молодого охотника.

Она вернулась буквально сразу же и подала своей матери вырезанный из дерева ковш, с мокрого донышка которого изредка срывались капли воды.

– Пей. – Женщина поднесла ковш к губам Авенира и слегка приподняла его голову. – Пей.

Холодная вода показалась охотнику необъяснимо вкусной.

– Пей.

Авенир поперхнулся и хрипло закашлялся, ощутив, как внутри у него все скручивается от этих невыносимо болезненных судорог израненного тела. Ослепив на мгновение безразлично обмякшего охотника, вернулась безграничная и бездонная тьма. Он снова услышал прерывистое дыхание Бездны.

Авенир, поддерживаемый высоким светловолосым мужчиной, осторожно перебрался через порог и поспешно зажмурился, ослепленный безжалостно ударившим по глазам лучом солнца. Мужчина назвавшийся Силаном терпеливо подождал, пока его подопечный откроет заслезившиеся глаза, и аккуратно усадил его на небольшую скамейку, скромно притулившуюся под окнами их небогатого бревенчатого дома. Потом он сам устроился рядом, сев прямо на траву.

– Вот и славненько. Прогуляемся, подышим свежим воздухом. Ветерком пообдуемся. Всяко лучше будет. А то лежишь уже неделю целую, как колода какая-то и даже подняться не можешь. А погода-то какая хорошая…

Охотник осторожно передвинулся, поморщившись от пронзившей его острой режущей боли. Обожженное магией Фабиана тело доставляло Авениру массу неудобств. Еще никогда до этого он не чувствовал себя таким слабым и ни на что не способным.

– Как вы меня нашли? – хрипло спросил он.

– Эх-хе, ты еще спрашиваешь. – Силан ухмыльнулся и возбужденно замахал руками. – Да вся деревня смотрела на устроенный вами фейерверк. Ох, и чем же вы так насолили-то тому волшебничку в черном?

– Не знаю… А что случилось с моим спутником?

– Старый такой дедок? – Светловолосый крестьянин разом погрустнел. – Умер он. Как тот в черном-то ушел, так мы сразу же и прибежали. Мертвый он был.

Авенир молча кивнул. По его щеке медленно скатилась одинокая слеза.

Проклятый Ключ. Сколько горя ты еще принесешь в этот мир? Сколько человек ты еще погубишь? Сто? Тысячу? Десять тысяч? Или же сразу всех живущих на Грастосе?

– Схоронили мы его, – продолжал Силан. – Уж как ты покрепче-то станешь, я тебя на могилку провожу. Кто он тебе был? Дед, небось? Или отец?

– Никто. Мы просто шли вместе.

– А-а. Странники, стало быть?

– Послушай, Силан. А вы не находили там статуэтку такую? Ну… Дюймов десять высотой. Вся такая прозрачная, будто стеклянная.

Крестьянин удивленно моргнул и почесал в затылке:

– Какая еще статуэтка? Стеклянная? Ничего такого я не видел.

Вообще-то, Авенир нисколько не сомневался, что Ключ забрал Фабиан и спросил просто так, для поддержания разговора.

– А все ваши вещи мы собрали. – Сообщил тем временем Силан. – Они у меня в чулане лежат. Сейчас принесу. – Крестьянин легко поднялся на ноги, вызвав острый приступ зависти у едва шевелившего ногами охотника, и скрылся в доме.

Силан вернулся нескоро. Авенир уже успел задремать, когда басовитый голос крестьянина вырвал его из полузабытья:

– Вот все, что там было.

Охотник осторожно наклонился и вяло поковырял среди принесенных Силаном вещей. К его величайшему удивлению все было на месте, и даже в кошельке по-прежнему слабо позвякивали несколько оставшихся у Авенира монет. Деньги Вонифата тоже были здесь. Пять золотых и несколько серебряных монет. Целое состояние для такой семьи как эта.

Все вещи были так или иначе попорчены огнем. Подпалины на одежде соседствовали с серьезно обгоревшими и рассыпавшимися пеплом местами. Запас сушеного мяса был местами поджарен Фабианом неделю назад и теперь явно уже не был годен в пищу, отдавая неприятным запахом. Медная пряжка на поясе, который Авенир одевал в тот день, оплавилась…

Охотник поежился. И тут еще одна вещица привлекла его внимание.

Авенир, вздрогнув от боли, нагнулся и подхватил с земли какой-то бесформенный комочек оплавленного металла, из которого торчали два коротких золотых усика.

– А это что такое?

– Это? Тебе должно быть виднее. Эту штуку нашли у тебя в кармане. – Силан ошеломленно покачал головой. – Ты только представь. Металл в кармане весь расплавился, одежда твоя вся погорела, а ты живой остался. Ох, парень, ты явно в рубашке родился.

И тут охотника осенило. Амулет Гедимина. Он держал в руках то, что осталось от амулета сумасшедшего волшебника.

Слабенькие защитные чары. Авенир закрыл глаза, едва сдерживая слезы. "Мне он ни к чему – своих сил достаточно". Ох, Вонифат. И вот теперь ты мертв, а я сижу здесь.

Охотник размахнулся и резким движением отшвырнул в сторону сплавленные в единый комок металла остатки защитного амулета. Плечо пронзил острейший импульс боли, заставивший Авенира поморщиться.

Безобразный комок металла блеснул в лучах солнца и скрылся в густой траве.

Авенир жил в этой безвестной и не имеющей даже названия деревушке еще довольно долго. Многочисленные ожоги заживали плохо. Отвратительные пузыри лопались, оставляя после себя уродливые рубцы, которых на теле охотника появилось не менее двух десятков. И даже теперь, когда со дня встречи с Фабианом прошло больше месяца резкие и неосторожные движения причиняли Авениру боль.

Большую часть этого времени он провел сидя на скамейке или прямо на траве и невидяще уставившись в горизонт. В голове непрерывно роились всевозможные мысли. Бывали дни, когда ему хотелось все бросить и вернуться домой. Свою клятву он выполнил. Ключ был в руках Вонифата и если он не смог его удержать… то это и не его, Авенира, проблемы. Он мог бы спокойно жить в своем домике, вернутся к охоте и все также продавать заезжим торговцам добытые им шкуры и мясо, собирать лекарственные травы… Война, ставшая неизбежной с пришествием в мир этой хрустальной статуэтки, вряд ли заберется в такую глушь. Он может спать спокойно. Если только в одной из яростных демонстраций силы Ключа не разорвется Сеть… От Бездны невозможно укрыться. И если Падшие ступят на Грастос… Нет, это не выход.

Но, что он может сделать? Если он выступит против Фабиана, то добьется всего лишь смерти. Как можно одолеть колдуна такой силы, который еще и держит в руках вещь, усиливающую его возможности во много-много раз? Один раз ему удалось спастись только волей случая. Если бы он не подобрал тогда амулет, то сейчас лежал бы в земле под неуклюже сделанным памятным столбиком, на котором неведомая рука накарябала бы: "Неизвестный странник". Разве этого хотелось ему? Нет! Хотелось вернуться домой и забыть обо всем как о страшном ночном кошмаре. Охотиться, напевать песни в свете восходящей луны во время праздника урожая. Неумело танцевать вокруг костра на празднике урожая…

Если я вернусь домой… как я посмотрю в глаза своим землякам? Как я скажу им, что скоро страшная и кровавая война волной пройдет по землям этого мира? Как я могу говорить о том, что, скорее всего, мы все скоро окажемся в Бездне, а довольно оскалившиеся Падшие протянут к нам свои уродливые руки и спасения не будет? Как? Как я могу принести такую ужасную весть? Да никто и не поверит мне, пока Бездна не поглотит их дома…

Но если отправиться вслед за Фабианом, то я вообще не вернусь домой. Безымянная могилка примет меня в свои объятия.

Да и куда идти? Проклятый колдун в черном скрылся в неизвестном направлении. За месяц он мог добраться до любого уголка Грастоса. Вполне возможно, что не удастся даже найти его. А может быть, многотысячная армия уже начинает собираться в каком-нибудь отдаленном уголке мира. Когда осеняемое силой Ключа войско выступит на завоевание мира, будет уже слишком поздно.

Интересно, сколько понадобится времени, чтобы объединить весь Грастос под железной рукой Фабиана? Скорее всего, не слишком много. Раздробленные княжества не смогут долго противиться могущественной магии бриллиантовой статуэтки. И даже если все эти царьки объединятся… Что ж, это только оттянет неизбежный конец. После случившегося в степях, Авенир нисколько не сомневался, что ни одна сила на Грастосе не сможет устоять против Сети.

Выжженные земли и бескрайние пустыни станут жалким наследством немногим выжившим после войны. И это только в том случае, если Бездна не поглотит их всех.

А что я могу сделать против волшебства Фабиана, да еще и подкрепленного невероятной силой Ключа? Но если я просто вернусь домой…

Дни проходили за днями, а Авенир все никак не мог решиться, что же ему делать. От самого рассвета до темноты он сидел около домика приютившей его крестьянской семьи и невидяще смотрел вперед, тихонько бормоча себе под нос.

Кажется, семья Силана сочла его сумасшедшим. По крайней мере, светловолосая жена крестьянина строго-настрого запретила своей дочери приближаться к чудаковатому незнакомцу. Кто его знает, вдруг он сделается бешенным? И вообще, выздоровел бы он поскорее, да и убрался отсюда восвояси. Но Авениру это было глубоко безразлично. Гораздо более серьезные и опасные мысли бродили по закоулкам его разума.

Как мне добыть Ключ? Подстроить Фабиану засаду? Нанять с десяток наемников? Выкрасть эту проклятую статуэтку? Как? Как? Как?..

Авенир стоял на пороге крестьянской избушки, в которой он прожил, вероятно, самый тяжелый месяц в своей жизни. Раны охотника все еще сильно болели, но гораздо больше его беспокоили мысли. Однажды проснувшись утром, он как уже о вполне решенном подумал о походе за Ключом и принялся строить многочисленные планы, которые тут же отбрасывал. Ни один из разработанных планов не давал ни единого шанса добыть Ключ и при этом остаться в живых. И тогда Авенир попросту перестал ломать голову, решив действовать по обстоятельствам. А для того чтобы действовать, нужно было сначала найти свою цель. Найти колдуна по имени Фабиан.

Силан на вопрос, в какую сторону ушел колдун в черном, лишь недоуменно пожал плечами. Он искренне не мог понять, как можно искать того, кто совсем недавно пытался испечь тебя заживо. Мысли о том, что его гость замыслил месть даже не приходили в светлую голову крестьянина. Как может простой смертный отомстить могущественному колдуну?

И действительно… как? Как я смогу отобрать у него статуэтку?

У охотника не было особого выбора. Следовало идти в ближайший крупный город и искать следы Фабиана уже там. Ближайшим городом был Прекунт, до которого было около пятнадцати миль. После некоторых размышлений, Авенир пришел к выводу, что колдун в черном наверняка должен был заглянуть в город. Ему нужны были лошадь и продукты. Конечно, он мог бы добыть все необходимое в одной из многочисленных деревень, но этот вариант был маловероятен. В деревнях не найти хорошего коня. Там были только ширококостные и медлительные тягловые лошади более привыкшие тащить плуг, чем нести всадника. За хорошим скаковым конем нужно было идти в город.

Итак, первый пункт – городские конюшни.

Охотник собрал свои немногочисленные пожитки и вышел из дома, сопровождаемый Силаном. Светловолосая и голубоглазая девочка наблюдала за уходящим чужаком через открытое окно. Ее лицо просто светилось здоровым любопытством и природной добротой.

Ради нее… Ради таких же как она. Ради всех ни в чем не повинных детишек. Я должен отобрать Ключ у Фабиана. Я должен закончить дело, начатое Вонифатом. Ключ должен покинуть этот мир…

Выйдя на неширокую тропу, ведущую к соседней деревне, Авенир повернулся к Силану и, взяв его за руку, вложил в ладонь одну из золотых монет:

– Возьми. Это за то, что подобрали меня и не дали умереть. За то, что кормили меня и не выгнали за порог, едва только я смог подняться на ноги. За все добро, которое я видел от вас. Спасибо.

Светловолосый крестьянин ошеломленно смотрел на сверкающую золотую монету. Скорее всего, он никогда еще не держал в руках столько денег.

– Э-э… Не стоит…

Авенир с грустью посмотрел на него.

– Потрать ее поскорее. Ибо потом может быть уже поздно.

Охотник тяжело вздохнул и, повернувшись, побрел по местами заросшей тропе сопровождаемый недоуменным взглядом Силана.

Прекунт встретил Авенира, который до сих пор никогда не забирался так далеко от родных мест, обычным для таких крупных городов шумом и чувствуемым еще издалека запахом нечистот. Хотя в Прекунте и была канализация, ею мало кто пользовался. Выплеснуть помои в ближайший переулок было гораздо проще, чем постоянно прочищать стоки. Но за это город был награжден постоянным облаком висевшей в воздухе вони и считался первейшим рассадником болезней на Грастосе. В Дитнолле, власти которого внимательно следили за состоянием городской канализационной системы, было гораздо чище. Видимо правившему в Прекунте князьку было абсолютно наплевать на жителей своего города. Лишь бы платили налоги.

Городская стража, безразлично проводив взглядом прихрамывающего сразу на обе ноги чужеземца со свежими шрамами на шее и лице и одетого в аккуратно заштопанную рубашку, невозмутимо вернулась к своим занятиям: привычному ничегонеделанию.

Авенир добрался до первой попавшейся гостиницы и сразу же ввалился внутрь. Пятнадцать миль, отделявшие ту безымянную деревушку от города, превратились в тяжелое испытание для еще не восстановившего свои силы охотника. Он заплатил толстому краснощекому хозяину и, зайдя в свою комнату, сразу же повалился на скособоченную кровать. Вечерний городской шум не помешал охотнику почти мгновенно заснуть.

Утром Авенир поднялся когда время уже подбиралось к полудню. Вчерашний переход не обошелся ему даром – не зажившие еще раны жгло как огнем. Когда он встал и, пошатываясь, спустился в главную залу гостиницы, даже хозяин заметил неладное:

– Эй, парень, тебе плохо? С похмелья что ли… Да нет, ты же вчера не пил.

Авенир поднял на нахмурившегося толстяка свои глаза, молча кивнул и буквально рухнул на лавку.

– Может тебе знахарку привести, – озабочено поинтересовался хозяин. – Только это обойдется тебе в одну серебряную монету.

– Не надо. Просто скажи мне, где она живет. Я сам схожу.

– Ну, смотри…

Оказывается, знахарка жила совсем неподалеку. Авенир выслушал подробнейшее описание дороги туда и, поблагодарив хозяина, с трудом вышел на улицу.

– И если у тебя чума, можешь назад не возвращаться, – напутствовал его озабоченный толстяк. – Мне чумные в гостинице не нужны.

Знахарка оказалась не старой еще женщиной с ясными глазами цвета осеннего неба. Высокая и статная, она ничем не походила на старую Олдаму, а больше всего напоминала благородную даму вдруг решившую выйти из своего дворца и поселиться в кривобоком доме на углу улицы. Она не представилась, а Авенир и не спрашивал ее имени. Для него она так и осталась неизвестной лекаркой.

Знахарка проводила охотника в комнату и, усадив на лавку, велела показать свои раны. В комнате пахло травами и всевозможными снадобьями. Авенир покорно стянул рубашку.

– О, Отец Сущего! – Знахарка от изумления всплеснула руками. – Как же это тебя так опалило? Ведь живого места почти не осталось.

Она сноровисто и быстро осмотрела охотника, заставила его выпить целую кружку какого-то совершенно отвратительного на вкус настоя, и смазала заживающие ожоги мазью с таким запахом, что Авенир не выдержал и чихнул. Но как ни странно, это все помогло. Пульсирующая боль улеглась и напоминала о себе только при резких движениях, но зато появилась какая-то непонятная сонливость, а предметы перед глазами начали немного расплываться по краям. Постоянная болтовня знахарки навевала какие-то непонятные образы.

– Однажды я уже видела почти точно такие же ожоги, – бормотала она, – Это было лет десять назад. Один какой-то скудоумный крестьянин опрокинул на себя котел с кипящим маслом. Вот, клянусь именем Стража, раны были оч-чень похожие. Парень, ты что, тоже решил в масле искупаться?

Авенир бездумно покачал головой:

– Ма… Магия. Меня сожгла магия этого проклятого черного колдуна… Он искал К… Ключ.

– Магия? Ключ? – Знахарка недоуменно нахмурилась.

– Ключ… Такая невысокая статуэтка… она вся стеклянная и светится будто солнце… – Авенир резко оборвал себя. Что это со мной такое? Я же ей чуть-чуть все не выложил. Неужели она воздействует на меня магией? О, проклятье, нужно убираться отсюда.

– Стеклянная статуэтка. Ага. – Лекарка понимающе кивнула головой. – Понятно. Ты просто немного перепил моего настоя из маковых головок. Все понятно.

Авенир облегченно вздохнул. Отвар маковых головок. Не волшебство. Она ничего не поняла и не побежит докладывать Фабиану, чтоб его Падшие забрали.

– Иди-ка ты домой. Да постарайся по дороге не заплутать. – Знахарка сунула в руки охотнику небольшой пузырек с густой мутноватой жидкостью. – Это будешь пить, когда совсем уж невмоготу станет. Только, чур, не все сразу. С тебя шесть медных монет за лечение и еще три за пузырек с лекарством. У тебя платить-то есть чем.

Авенир кивнул и молча выложил на стол серебряную монету. Знахарка удивленно моргнула – это, по меньшей мере, вдвое превышало запрошенную ей цену. Охотник, все также стараясь не открывать рта, натянул свою запыленную рубашку, скривившись когда жесткая ткань коснулась свежих рубцов, и поспешно вышел на улицу.

Уличный шум немного прочистил одурманенную настоем голову Авенира. Он недовольно хмыкнул и побрел к гостинице, болезненно морщась когда проходящие мимо него люди неосторожно задевали его раны. Проклятье, чуть-чуть все не выболтал. А если бы она догадалась, о каком Ключе речь?

Зря я вообще пошел сюда… Зря я связался с поисками проклятого Ключа.

Знахарка хмуро смотрела в окно на пробирающегося через людской поток охотника. Надо же, как он быстро сбежал, едва я только поинтересовалась, чем это его так опалило. Кстати, такие ожоги действительно могли быть нанесены при помощи магии. Но черный колдун, стеклянная статуэтка, ключ светящийся как солнце? Знахарка пожала плечами и выкинула эти мысли из головы. Еще не хватало: задумываться над бедами каждого из приходящих сюда обормотов. Пусть они сами о себе заботятся.

Весь остаток того дня Авенир провалялся на кровати в своей комнате. Дважды к нему заходил хозяин гостиницы, видимо интересовался: не помер ли еще его постоялец. Охотник молча лежал, не обращая никакого внимания не его вопросы. Когда же владелец гостиницы осторожно поинтересовался: не чумой ли болен его гость, Авенир все также молча развязал ворот рубахи и показал выпучившему глаза толстяку страшные рубцы от ожогов на своем левом плече. Хозяин присвистнул, кивнул и скрылся за дверью, пообещав больше его не беспокоить. Охотник равнодушно проводил его взглядом, молча пожал плечами и вернулся к своим мыслям.

А все его мысли вращались вокруг одной оси. Может ли Фабиан оказаться в городе? Если да, то где его искать? И если нет, то куда он отправился? Причем в любом случае следует соблюдать осторожность.

Авенир заснул так и ничего и не решив.

Утром хмурый охотник прихватил с собой кошелек с деньгами и принялся за обход городских конюшен. Начал он с той, которая была ближе всего к западным городским воротам. Ведь именно на западе лежало то место, где из него чуть не сделали жаркое, а старый Вонифат упокоился под тонким слоем земли. И, скорее всего, Фабиан вошел в город именно через эти же ворота.

Авенир вошел в большую конюшню, располагавшуюся прямо у городских ворот и недовольно пошарил глазами по сторонам в поисках кого-нибудь, способного ответить на его вопросы. Несколько человек деловито сновали из угла в угол занятые своими делами. В конце концов, охотник подошел к старому седому конюху, сидевшему на рассохшейся бочке и чинившему упряжь.

– Что угодно молодому господину? – Конюх поднял голову и посмотрел прямо в глаза Авениру. – Лошадку? Не извольте сомневаться. Сейчас все сделаем…

– Да нет, – прервал словоохотливого старика Авенир. – Я хотел только спросить вас кое о чем.

– Спросить? – Старик усмехнулся. – Ну что ж, давай, спрашивай.

– Собственно, я ищу одного человека. Мужчина. Он невысокий, с черными волосами и бородой, одевается тоже во все черное… – Авенир как смог описал Фабиана, помогая себе жестами. Конюх заинтересованно слушал. – Он мог зайти сюда около месяца назад.

Охотник умолк и теперь ждал ответа от своего внимательного слушателя. Несколько минут стояла тишина.

– Приметный господин, – наконец-то заметил старый конюх. – Такого в любой толпе за милю видно. Но нет, сюда он не заходил. Я бы запомнил.

– Но может кто-нибудь другой в этой конюшне…

– Нет. Я здесь все время. Ни разу не отлучался. Жаль, молодой господин, мы ничем не можем тебе помочь. Поищи в другом месте.

Авенир пожал плечами и направился к выходу. Вообще-то он и не ожидал найти след Фабиана сразу же в первой конюшне. Работы явно было еще много.

До вечера он успел обойти примерно половину города и побывать примерно в тридцати конюшнях. Кое-где его вежливо выслушивали, а потом пожимали плечами. В некоторых местах память конюхов приходилось подбадривать несколькими медными монетками. Трижды с ним не захотели разговаривать вообще, грубо велев оставить их в покое и убираться подальше от этой конюшни. А однажды Авениру пришлось быстро ретироваться, когда широкоплечий громила, к которому он подошел с вопросом, молча оскалился и вытащил из-под лавки большую дубину.

И что самое обидное: никаких следов Фабиана. Никаких. Несколько раз ему казалось, что человек, о котором ему сейчас говорят – это и есть тот проклятый колдун. Но после дальнейших уточнений неизбежно оказывалось так, что, либо это совсем не тот человек, либо хитрый конюх просто желает получить награду за фальшивые сведения, говоря то, что, по его мнению, любопытствующий посетитель хочет услышать.

Усталый Авенир вернулся в гостиницу вместе с закатными лучами солнца. Ноги, измученные многомильной ходьбой по узеньким городским улочкам, казались свинцовыми. Обожженные грудь и шея тупо пульсировали ослепляющей болью. Охотник глотнул немного эликсира из полученного у знахарки пузырька и сразу же завалился спать. Завтра предстоял еще один тяжелый день. Нужно было проверить еще несколько конюшен.

Утро началось также как и вчера. Кривые улицы Прекунта заполоненные многочисленным людом: торговцы, крестьяне, мастеровые, стражники и попросту обычные уличные зеваки. Несколько раз Авенир видел представителей местной знати, высокомерно пробирающихся сквозь толпу в сопровождении десятка телохранителей. Но особенно много было бедняков и нищих, уныло сидящих возле стен и вяло сопровождающих взглядом протекающий мимо людской поток. Такого количества бедняков, собравшихся в одном месте, Авенир раньше никогда не видел. На первый взгляд около четверти пятидесятитысячного городского населения жили в трущобах и промышляли тяжелой черной работой, нищенствованием, а то и попросту воровством.

Охотник заходил в конюшни, подходил к одному из многочисленных конюхов и спрашивал его о господине в черном. Иногда разговор длился буквально минуту, а иногда приходилось по полчаса выслушивать пустопорожнюю болтовню конюхов. Результат всегда был один. Авенир пожимал плечами и выходил из конюшни, направляясь к своей следующей цели. И там все повторялось сначала. И благодарность великому Стражу Бездны, что больше никто не гонялся за ним с дубинкой. Спина и без того, казалось, сейчас разломится на части.

Последняя крохотная конюшня не принесла никакого результата. Один-единственный конюший, работающий там, в жизни никогда не слыхивал о Фабиане. Как того и следовало ожидать.

Солнце склонилось к горизонту. Авенир устало брел в сторону гостиницы, стараясь избегать многолюдных толп, где каждый толчок под ребро отзывался волной ослепляющей боли в заживающих ожогах. Хватит, и так уже все болит просто невыносимо. Охотник пожалел, что не захватил с собой тот пузырек с лекарством. Он, по крайней мере, хоть немного смягчал боль.

Темный переулок был пустым и абсолютно безлюдным. Авенир поморщился, когда неизменный запах нечистот просочился к нему в ноздри и шагнул вперед, обходя кучу отвратительно гниющего мусора. Запах от нее шел просто ошеломляющий. Под ногами захрустели какие-то обломки. Но зато здесь никто не толкнет меня в бок. Охотник, придерживаясь за стену, устало пробирался через мусорные завалы. От поднимавшихся при каждом шаге волн отвратительной вони слезились глаза.

Неожиданно за спиной Авенира послышался какой-то негромкий шорох. Охотник вздрогнул и, резко обернувшись, схватился за кинжал. Вслед за ним в переулок входили еще трое. И все трое держали руки на рукоятках заткнутых за пояс широких ножей.

Бандиты! О, Отец Сущего, надо же было так глупо попасться! Не стоило лезть в этот переулок. Здесь даже мой труп никто не найдет.

Авенир попятился и мгновенно развернулся, готовый бежать изо всех сил. Поздно. Путь к отступлению был уже отрезан. Прямо перед ним из полумрака выступили еще две темных фигуры, и одна из них уже обнажила свое оружие. Тускло блеснула сталь. Охотник выхватил кинжал, прекрасно сознавая, что против пятерых у него нет ни единого шанса. Тем более, когда каждое движение отдается вспышками режущей боли.

Грабители неторопливо подошли ближе и остановились в нескольких шагах от затравленно прижавшегося к стене Авенира. Почему-то они медлили и нападать не спешили. Охотник сглотнул и поудобнее перехватил кинжал, водя им из стороны в сторону. Почему они не нападают? Может быть, удастся договориться?

– Что вам надо? – Авенир попытался собраться и говорить как можно более твердо. Кажется, это у него получилось.

Один из бандитов неспешно выступил вперед. Он явно побывал в боях и двигался со смертоносной грацией готовой к броску змеи. Глубокий уродливый шрам пересекал его лицо от левого уха до подбородка. Грабитель усмехнулся и протянул вперед руку. Авенир отпрянул и попытался вжаться в стену как можно крепче. Сердце бешено колотилось в его груди.

– Отдай кинжал. – Хриплый голос бандита звучал угрожающе.

– Чтобы вы меня безоружного прирезали? Ну уж нет…

Храбрая речь охотника прервалась, когда еще один из грабителей вдруг сделал быстрый скользящий шаг и схватил Авенира за руку, в которой он держал кинжал.

– Не дергайся, – прошипел захвативший его бандит и резким движением вывернул руку охотника. Кинжал Авенира глухо звякнул о землю.

Охотник мгновенно пригнулся и, ужом выскользнув из медвежьих объятий громилы, отскочил в сторону, попутно вколотив свой локоть в живот удивленному такой прытью бандиту. Грабитель недовольно зашипел и мгновенно выхватил нож. Авенир напрягся готовый к последней в своей жизни драке.

– Плешивый, убери нож, – рявкнул вдруг своему дружку бандит со шрамом на лице. – А ты, – он повернулся к удивленному Авениру, – успокойся и не скачи. Мы пока не собираемся тебя убивать. Тут кое-кто просто хочет с тобой поговорить.

Плешивый недовольно хмыкнул, но нож все же спрятал.

– Пойдешь с нами, – усмехнулся он. – И попробуй только сбежать…

Авенир вышел на улицу конвоируемый пятеркой отъявленных головорезов. Прямо перед ним шел бандит со шрамом, который явно был в этой банде за вожака, и уличная толпа перед ним расступалась, образуя широкий проход, прохожие поспешно сворачивали в переулки или жались к стенам домов. И даже два стражника в стальных кольчугах отошли в сторону, уступая дорогу. Этих людей в городе явно знали. И боялись.

Осторожно осматриваясь по сторонам, Авенир прикидывал, что же ему делать дальше. Оружия у него не было, как не было и желания послушно идти куда-то вместе с этими громилами. Что если я сейчас отскочу в сторону, оттолкну вот этого типа с перебитым носом, выхвачу у него нож и изо всех сил помчусь по улице в сторону казарм стражи? По-моему, план вполне удачный. Даже если меня догонят, то не будут же они затевать поножовщину на глазах у десятков стражников. Авенир огляделся, выгадывая наиболее подходящий момент.

– Даже и не думай.

Охотник вздрогнул и перевел взгляд на шагающего справа от него бандита. Тот усмехнулся, показав гнилые зубы, и распахнул свой плащ, предъявив Авениру перевязь, на которой висели с десяток метательных ножей:

– С двадцати шагов в глаз попадаю, – доверительно заявил он. – Мы же не хотим, чтобы с тобой что-нибудь случилось?

Авенир вздохнул и отвернулся. Шансов убежать не было. Оставалось только покориться судьбе.

О, сохрани меня Страж Бездны, что же им от меня надо?

Отряд прошел по центральной городской улице и, свернув в какой-то узенький переулок, углубился в район трущоб. Вместо вымощенной булыжником мостовой под ногами появилась хлюпающая грязь. Многочисленные груды мусора подпирали стены невероятно ветхих домов. Авениру показалось, что если бы весь этот мусор убрать, то дома, лишившись опоры, в одночасье рухнут, и весь это район превратятся в руины. Кстати, некоторые из мусорных куч сами по себе служили домами для каких-то убогих личностей, во множестве усеивающих улицы. Одетые в невероятные лохмотья мужчины и женщины пустыми взглядами провожали проходящих мимо бандитов. Они тоже уступали дорогу, но уже гораздо менее поспешно. Но здесь сказывалось уже не отсутствие уважения к превосходящей силе, а абсолютное безразличие ко всему окружающему. В этот район Авенир в своих походах по городским конюшням не заглядывал. Здесь было самое дно жизни, и искать тут разодетого в украшенную золотом куртку колдуна было не только бессмысленно, но и даже опасно. В таком месте человека убивали даже ради нескольких медных монет, которых не хватит даже на обед.

Головорезы молча шагали по извилистым переулочкам, пинками отбрасывая в стороны попадающийся по пути мусор. Авенир недовольно шел вперед, пытаясь догадаться, кто же хочет с ним поговорить. И тут внезапно отряд остановился, да так резко, что задумавшийся охотник налетел прямо на идущего перед ним бандита.

Среди мусора прямо на дороге лицом вниз лежал человек. Главарь молча перевернул его носком сапога. Мертвые глаза молодого парня невидяще уставились в небо, его горло было перерезано, и изодранные остатки рубашки сплошь залила засохшая уже кровь. Авенир отвернулся и судорожно сглотнул. Бандит со шрамом, всмотревшись в лицо убитого, пожал плечами и все так же молча перешагнул через мертвое тело. Остальные грабители последовали за ним, небрежно подталкивая охотника в спину. Дальше Авенир шел едва переставляя ноги и стараясь не отрывать глаз от носков своих сапог. Может быть, и меня ждет то же самое…

Экскурсия по трущобам, в которой Авенир вовсе не нуждался, остановилась около старого двухэтажного дома. И хотя этот дом и выглядел будто ему было не меньше двух сотен лет, но все же он явно был покрепче чем окружающие его хибары и не грозил развалиться после первого же порыва ветра. Как ни странно, но в окнах этого дома еще сохранились стекла, да и мусора вокруг было гораздо меньше. На некогда выкрашенной в зеленый цвет двери красовался прибитый гвоздями лошадиный череп. Главарь уверенным шагом подошел к дому и небрежно саданул кулаком по черепу, попав ему прямо между глаз.

Дверь немного приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунул голову какой-то низенький старикашка. Он подслеповато прищурился, но потом, разглядев посетителя, ухмыльнулся, явив свету несколько пожелтевших зубов.

– А, это ты, Меченый. Заходи, заходи. Давно уже тебя ждут.

Уличные разбойники спокойно перешагнули через порог, скрывшись в царившем внутри дома мраке. Авенир было замешкался не имея ни малейшего желания заходить в этот дом, но, подталкиваемый твердой рукой Плешивого, шагнул вперед.

По узкой темной лестнице охотник поднялся на второй этаж и сопровождаемый меченым главарем вошел в небольшую комнатку. Остальные головорезы остались внизу.

В комнате, освещаемой светом небольшой масляной лампы, за полированным письменным столом сидел какой-то человек и что-то неторопливо записывал на небольшом клочке бумаги. Авенир удивленно моргнул. Кто и когда видел грамотного бандита? Человек макнул перо в небольшую бронзовую чернильницу и неспешно вывел еще несколько знаков. Написанное явно не порадовало его. Человек недовольно отложил перо и, смяв клочок бумаги, небрежно отбросил записку в сторону. Из ящика стола появился новый лист, и перо вновь окунулось в чернила.

Меченый кашлянул. Человек за столом поднял глаза на своих гостей и устало вздохнул:

– Ларион, когда же ты, наконец, научишься не мешать мне во время работы?

– Босс, я привел того типа, с которым ты хотел поговорить.

– Да-а? – Человек подался вперед, с интересом всматриваясь в лицо Авенира. Охотник отметил для себя, что, несмотря на усталый вид, взгляд сидящего за столом бандита был ясным и цепким. Где-то в глубине его глаз затаенно мерцал какой-то далекий огонек. И именно этот слабое отражение чего-то далекого заставило Авенира поежиться. – Ну что ж… Для тебя есть еще одно дельце… Знаешь, этот неуемный трактирщик вчера снова отказался платить нам.

– Я понял, босс. Все сделаю.

Меченый вышел, а сидевший за столом человек вынул из-за пояса кинжал и принялся небрежно обрезать себе ногти. Авенир молчал. Тишина тянулась и тянулась. Наконец бандит отложил кинжал в сторону и пристально посмотрел на охотника:

– Ты не здешний, – удовлетворенно констатировал он. – Так вот, я задам тебе первый вопрос: кто ты такой и что тебе понадобилось в Прекунте?

Авенир угрюмо посмотрел на него. Стоит ли говорить? Возможно, он что-то знает о Фабиане. Но, что будет, если они узнают о Ключе? Охотник лихорадочно раздумывал, пытаясь принять решение. Молчание затягивалось.

Сидящий за столом вздохнул и вытащил из ящика стола еще один кинжал. Потрогав острие, бандит повертел оружие в руках и вдруг почти неуловимым движением метнул его в сторону стоящего возле стены Авенира. С резким стуком кинжал вонзился в стену буквально на расстоянии пальца от головы охотника. Авенир даже почувствовал щекой холод его лезвия и запоздало вздрогнул.

– Ты ведь все равно расскажешь, – спокойно сказал бандит. – Так давай обойдемся без насилия. Скажи мне кто ты и откуда.

Охотник молча кивнул. Слабый отблеск стали в руках сидевшего за столом бандита ясно говорил ему, что выбора не оставалось. И даже если бы удалось улизнуть от него… В доме явно находятся еще с десяток головорезов. А вокруг простираются грязные вонючие трущобы, в которых можно лишиться жизни даже из-за никчемной медяшки.

– Я Авенир – охотник из небольшой деревушки неподалеку от Дитнолла.

– Вот видишь, как просто быть вежливым, – улыбнулся сидящий за столом человек. – А я – Вилен. Кто же я такой скажет тебе любой человек в этом грязном городишке. – Вилен встал и, подойдя к окну, выглянул на улицу, освещенную последним лучом заходящего солнца. – Следующий вопрос: что тебе надо в Прекунте, Авенир-охотник?

– Я ищу одного человека. У него черные волосы и борода…

– Знаю, знаю. Мне уже говорили, что ты обошел все городские конюшни в поисках этого типа. Вопрос в том, кто он такой?

– Его зовут Фабиан и он один из самых могущественных колдунов на Грастосе.

Взгляд Вилена стал очень пристальным и заинтересованным:

– Колдун, говоришь… Очень интересно. А зачем тебе этот колдун?

Правды уже достаточно. Пора добавить немного лжи…

– Я ему кое-что должен.

– И что же?

Авенир молча развязал рубашку и показал внимательно смотревшему на него бандиту свою испещренную многочисленными пятнышками заживающих ожогов грудь. Некоторое время Вилен молча смотрел на шрамы, потом снова отвернулся к окну:

– Понятно. – Ненадолго в комнату вернулась тишина. – Но он же колдун?

– Даже вся магия мира не сможет спасти его, если я всажу ему стрелу в глаз. А уж стрелять-то я умею. – Авенир набрался смелости и напрямую спросил. – Вы знаете этого колдуна?

Вилен кивнул:

– Знаем… Месяц назад он был в городе и прожил здесь три или четыре дня. Потом уехал.

– Куда? Куда он уехал?

Бандит не обратил никакого внимания на нетерпеливый вопрос Авенира, продолжая негромко говорить будто бы самому себе:

– Такой богатый человек. Поселился в лучшей гостинице и сорил деньгами, как грязью. Он неизбежно привлек наше внимание, но посланные ночью в его комнату три человека не вернулись, и больше их никто не видел. Я не в обиде – неудачные кражи случаются… На следующее утро этот господин быстро покинул город. Но в тот же день сгорело старое здание нашей гильдии. Знающие люди сказали мне, что огонь был вызван при помощи волшебства. Я долго ломал над этим голову, но до сегодняшнего дня даже и не подозревал этого коротышку в черном. Ты только что подал мне новую мысль.

Авенир поежился. Что же это за мысль пришла ему в голову? Бандит, будто прочитав мысли, повернулся лицом к охотнику и четко произнес:

– Я спустил ему с рук исчезновение трех моих людей. Мелких воришек в городе много, но никто, я повторяю никто, не может безнаказанно сжечь мой дом. – Голос Вилена наполнился металлом, а искорка в глазах превратилась в яркое пламя ненависти. – Мне нужна его голова!

– Вообще-то мне тоже. Э-э… Может быть…

Бандит резко повернулся и быстрым жестом заставил его замолчать.

– Фирс, Евстрат!

В комнате мгновенно возникли две самые что ни на есть бандитские личности со свернутыми набок скулами и перебитыми носами. У Авенира екнуло сердце. Ну все, это конец.

– Верните нашему другу его оружие и проводите до того места, откуда его привели. – Вилен повернулся к охотнику. – Если ты мне понадобишься, я тебе сообщу. А теперь убирайся отсюда.

Авенир торопливо кивнул и сопровождаемый двумя широкоплечими громилами вышел из комнаты.

– Плохие новости ты принес, – дружелюбно заметил один из бандитов. – Вон как босс-то разъярился. Теперь полетят чьи-то головушки. Много крови прольется…

– Да уж… – Авенир согласно кивнул, думая о своем. Если Вилен столкнется с Фабианом… Что ж, в случае победы бандитов, полагаю, что с Виленом все же возможно договориться. В крайнем случае, можно будет выкупить у него Ключ, пока он не знает что это такое. Если же победит волшебник, я ничего не теряю…

На пороге дома охотник замялся и смущенно посмотрел на стоящих у него за спиной головорезов:

– В какой стороне гостиница "Треснувший бочонок"?

Бандиты заулыбались, показав пожелтевшие зубы:

– Пошли, проводим. А то сам ты, скорее всего, закончишь свой путь в каком-нибудь темном переулке с ножичком между ребер.

Авенир вспомнил попавшийся им по дороге труп молодого парня с перерезанным горлом и, передернувшись всем телом, согласно кивнул.

До гостиницы они добрались уже затемно. На темных улочках, перекликаясь, ходили стражники, освещая себе путь факелами. Бандиты кивнули в сторону открытой двери, из которой на улицу вырывался тусклый свет горящих в главной зале масляных ламп, и, повернувшись, исчезли в ночном мраке.

Уже сидя за столом и прихлебывая поданное хозяином кислое пиво, Авенир небрежно поинтересовался:

– А ты знаешь кто такой Вилен?

Толстяк откровенно поежился и нервно огляделся по сторонам:

– Ох, не к ночи будь сказано, – прошептал он. – Вилен – глава местной бандитской гильдии, Могущественнейший человек. Честно говоря, я даже не знаю, кто правит городом: князь или он. Кстати, последнее время он что-то несколько взвинчен. Трупы находят чуть ли не по десятку каждый день. – Хозяин доверительно склонился к самому уху охотника и едва слышно прошептал. – Говорят, кто-то поджег его дом, вот он и лютует.

Половину следующего дня Авенир провел в гостиничной комнате, валяясь на кровати и внимательно разглядывая потолок. Внутренне он корил себя, что вчера не спросил у бандитского главаря, в какой гостинице жил Фабиан. Возможно, что там знают, куда он направился. Охотник вздохнул. Идея обойти теперь еще и все городские таверны и гостиницы его нисколько не привлекала. В Прекунте их было ну уж никак не меньше сотни, а, скорее всего, вдвое больше. Возвратиться к Вилену и спросить его? Ну уж нет! При одной мысли о том, что снова придется пробираться через трущобы, да еще и в одиночку, Авенир поежился. Если он отважится на такой поступок, то наверняка просто закончит свою жизнь в одной из городских мусорных куч. И даже если он доберется до цели… нет абсолютно никакой уверенности, что глава гильдии бандитов станет разговаривать с ним, а не прикажет содрать с него шкуру на сапоги. Нет, этот путь тоже недоступен.

Осталась только одна зацепка. Вилен вчера обмолвился, что Фабиан разбрасывал деньги как мусор и жил как богатей. Следовало проверить все самые лучшие гостиницы города.

Авенир поднялся и неспешно спустился в главную залу. Посетителей почти не было, и толстый владелец гостиницы просто сидел за одним из столов, обозревая свое царство. Охотник подошел и опустился на лавку рядом с ним. Хозяин хмуро посмотрел на него:

– Сегодня около моей гостиницы постоянно крутятся несколько человек из тех, кого я желал бы видеть в самую последнюю очередь. Вчера ты спрашивал меня о Вилене, а сегодня его люди увиваются по округе. Скажи-ка мне, милейший, что у тебя общего с нашим преступным королем? – Толстяк недовольно сплюнул на пол. – Мне неприятности не нужны.

Авенир удивленно моргнул. Зачем Вилену следить за мной? Что ему от меня надо? Охотник попытался весело улыбнуться, хотя сложившаяся ситуация не вызывала в его душе ни капли веселья. Но зачем было настраивать против себя еще и этого простоватого толстяка?

– Да никаких неприятностей не предвидится. Вчера я говорил с Виленом и он называл меня другом. С чего бы это сегодня ему причинять мне проблемы? Мы с ним не ссорились.

Хозяин медленно поднял взгляд, недовольно посмотрел на охотника, но промолчал. Авенир, напустив на себя беззаботный вид, небрежно продолжил разговор:

– А скажи-ка мне: какая гостиница в городе считается самой лучшей?

Толстяк нахмурился еще больше:

– Что, съезжать задумал? И чем же это тебе здесь не нравится? Никак денег целый мешок завелся?

– Нет-нет. Я остаюсь здесь. Но вчера я узнал, что в одной из городских гостиниц живет мой друг. Он – человек богатый и наверняка поселился в самой лучшей. Так где мне его искать?

– Богачи обычно останавливаются в "Восходящем солнце" или в таверне старого Вита. Там и ищи. А теперь мне надо идти – нет у меня времени попусту болтать с каждым посетителем.

Хозяин тяжело поднялся и, переваливаясь, скрылся на кухне. Авенир вздохнул и тоже встал из-за стола.

Выйдя на улицу, охотник первым делом внимательно осмотрелся по сторонам в поисках тех непрошеных наблюдателей, о которых говорил толстяк. И действительно, к стене стоящего напротив гостиницы дома прислонился один из тех головорезов, которые вчера провожали его ночью. Второй бандит стоял немного в стороне и разговаривал с каким-то неизвестным Авениру человеком. Скорее всего, это тоже был грабитель из гильдии Вилена, но вчера охотник его не видел. Да и не мог он видеть всех людей теневого правителя Прекунта, наверняка их были сотни, если не тысячи.

Авенир приветственно поднял руку и помахал прислонившемуся к стене бандиту. В ответ тот молча кивнул. Что же они здесь делают? Охотник повернулся и побрел в сторону городского центра, неспешно проталкиваясь через толпу. Краем глаза он заметил, что двое знакомых ему бандитов потихоньку пристроились за ним. Вчера Вилен назвал их Фирсом и Евстратом, но Авенир так и не знал кто из них кто.

Трехэтажная гостиница "Восходящее солнце" находилась почти в центре города неподалеку от ратуши в окружении каменных особняков, принадлежащих богатым купцам. Знать предпочитала строить себе поместья за городом подальше от этой постоянной вони и многолюдной толпы, но купцы в большинстве жили внутри городских стен. Почти перед каждым особняком был разбит небольшой садик, огражденный от посторонних посягательств металлической оградой из заостренных на концах прутьев высотой в два человеческих роста. Растущие в садиках деревья и трава были аккуратно и причудливо подстрижены, и за тем, чтобы они и оставались в таком виде следил специально приставленный не то садовник, не то охранник, а, скорее всего, и то и другое вместе.

Авенир остановился перед широкой дверью, над которой висела громадная вывеска с изображением восходящего солнца и соответствующе подписанная синей краской. В дверях стоял широкоплечий громила, который недовольно посмотрел на залатанную и пропыленную одежду охотника, поморщился и внушительно расправил плечи, явно намереваясь не пропускать в самую лучшую гостиницу города этого оборванца. Он шагнул вперед и остановился в двух шагах от Авенира:

– Убирайся отсюда, – прорычал вышибала. – Мне не нужно, чтобы какой-то крестьянин торчал возле этой двери.

– А что если я хочу здесь поселиться?

– Ты? Здесь? – Громила смерил охотника презрительным взглядом и усмехнулся. – Да ты за полгода не заработаешь столько, сколько стоит здесь снять комнату на день.

– Да ну? – Авенир запустил руку в карман, вытащил оттуда блеснувшую на солнце золотую монету и продемонстрировал ее этому великану в человеческом обличье. – Ты так уж и уверен?

При виде золота громила удивленно моргнул, но потом, спохватившись, отступил в сторону освобождая проход. Охотник убрал монету и, довольно хмыкнув, вошел внутрь гостиницы. Наблюдающие за ним Фирс и Евстрат остались снаружи и, устроившись напротив входа, терпеливо приготовились ждать.

"Восходящее солнце" отличалось от "Треснувшего бочонка" как каменный особняк богатея отличается от сложенной из рассохшихся бревен хижины лесника. Зала была гораздо больше и вместо шершавых лавок в ней стояли добротно сколоченные стулья. Столы, вот невиданное дело, были покрыты скатертями. Полы начищены почти до блеска. В углу едва слышно дергал струны арфы и негромко напевал что-то седовласый музыкант, которого никто не слушал. И даже служанки одеты в одинаковые темно-голубые платья и белоснежные переднички. За столами, негромко переговариваясь, сидели несколько богато одетых человек и с довольным видом потягивали вино. Авенир среди них выглядел как ощипанный воробей среди павлинов.

– Что угодно? – Охотник вздрогнул и повернулся. Справа от него стояла одна из служанок и оценивающим взглядом смотрела на него. – Обед? Вино? Комната? – Молодая служанка еще раз оглядела Авенира и твердо добавила. – Только оплата вперед.

– Я хотел бы только поговорить, – негромко заявил охотник, но, глядя на нахмурившиеся брови светловолосой служанки, поспешно добавил. – Но не отказался бы и от кружечки вина.

– Семь медяков за кружку. – Безапелляционно заявила красавица в передничке. – И сначала покажи деньги.

Авенир недовольно поморщился. За семь медяков в "Треснувшем бочонке" он мог выпить целых три кружки вина, да еще и вдобавок позавтракать. Он снова вынул из кармана и предъявил свой универсальный пропуск – золотую монету. Служанка мгновенно упорхнула на кухню, кивнув охотнику на один из столиков недалеко от двери. Авенир устроился на стуле, вытянул ноги и от нечего делать принялся внимательно разглядывать других посетителей.

Служанка вернулась буквально через минуту и, водрузив на стол наполненную вином кружку, попыталась было ускользнуть, но Авенир успел задержать ее ухватив за руку.

– Подожди. Присядь-ка на минутку.

Девушка поправила передник и недовольно опустилась на соседний стул, выжидающе глядя на охотника.

– Я ищу одного человека. Невысокий мужчина лет пятидесяти с черными как смола волосами и небольшой бородкой. Одевается тоже во все черное. Он был в городе около месяца назад, и я хочу узнать: не останавливался ли он в "Восходящем солнце"?

Служанка рассеянно моргнула и поморщилась.

– Не помню никакого господина в черном. За последнее время у нас таких не останавливалось. Хотя, может быть, я просто его не запомнила.

– Ну, это сомнительно, – небрежно бросил Авенир. – Если уж даже Вилен его заметил и заинтересовался, то вряд ли он ускользнул бы от твоих глаз.

Как охотник и думал, при упоминании имени негласного правителя Прекунта служанка побледнела и вся подобралась. Бедно одетый человек, задающий вопросы, в кармане которого находится золотая монета, явно ассоциировался в ее голове с одним из головорезов Вилена. Собственно, Авенир на это и рассчитывал. Правда при этом он надеялся, что Вилен так и не узнает о чересчур уж вольном обращении со своим именем.

– Нет. Таких не было. Я уверена в этом.

Авенир некоторое время смотрел на нервно ерзавшую на стуле служанку, потом, пошарив в кошельке и бросив на стол семь медяков, поднялся из-за стола и вышел на улицу. Вино показалось ему каким-то слишком уж кислым. За семь медяков могли бы принести и чего-нибудь получше.

Теперь следовало навестить таверну старого Вита, и охотник, сопровождаемый следующими за ним по пятам двумя бандитами, пошел по улице в сторону восточных городских ворот.

Таверна старого Вита оказалась заведением немного похуже, чем "Восходящее солнце", но при этом гораздо более оживленным. Почти точно такое же трехэтажное здание, окружающие его громады каменных особняков, занавески на окнах. Но были и различия, небольшие, но бросающиеся в глаза, они были заметны сразу. Первое и самое главное: у ворот таверны не торчал вышибала, производящий предварительный отбор клиентов и в двери вливался самый разнообразный люд от одетых в шелка купцов до блистающих голыми локтями и коленями подмастерьев. На столах не было скатертей, а стулья не выглядели такими уж прочными и натужно скрипели при каждом неосторожном движении. Зато торговля здесь шла более оживленно. Почти все столы были заняты шумно галдящими посетителями. Выпивка лилась ручьем, и с десяток служанок едва успевали выполнять заказы, лавируя между столами с подносами в руках. Изрядно набравшаяся компания в углу уже разухабисто распевала песенки непристойного содержания.

Авенир хмуро глазел по сторонам выискивая глазами того, кому он мог бы задать свои вопросы. Все выглядели такими занятыми, что, скорее всего, просто отмахнулись бы от любопытного посетителя…

Вслед за охотником в таверну вошли и два бандита. Преспокойно растолкав сидевших за столами подвыпивших ремесленников, они заняли их места и жестом подозвали служанку, требуя по кружке пива. Авенир вздохнул. Похоже, что от них мне не отвязаться. И что же им от меня надо?

Охотник поморщился. Что толку тут стоять, от этого все равно ничего не выяснится. Он решительно шагнул вперед и твердо преградил дорогу немолодой служанке с подносом, уставленным пустыми кружками, в руках.

– Парень, уйди с дороги.

– У меня есть несколько вопросов, которые я очень хочу прояснить…

Служанка подбоченилась:

– Мне наплевать на твои вопросы. Убирайся с дороги и дай мне пройти.

– …И если ты на них ответишь, то, может быть, я подарю тебе вот эту прекрасную серебряную монетку.

– Ну… Ладно, что тебе надо?

– Мне нужен один человек. Невысокий, лет пятидесяти, волосы черные, борода. Одевается в черное. Он был в городе месяц назад, и, вполне возможно, останавливался здесь. Очень богатый и не умеет беречь свои деньги.

– Ты о господине Фабиане?

Сердце Авенира подскочило и застучало вдвое чаще.

– Да, о нем.

– Ну и что тебе сказать… Да останавливался он здесь с месяц назад, пробыл несколько дней и уехал. Ничего особого он не делал.

– Куда он уехал? – с плохо скрываемой надеждой спросил охотник.

– А я то откуда знаю, он мне не доложил. Просто однажды утром собрался и ускакал куда-то.

– Ну, хотя бы в какую сторону он поехал?

– Да говорю же тебе: не знаю. Я за посетителями не слежу. И без того работы хватает.

Авенир поморщился. Плохо, очень плохо. Где же мне теперь его искать?

– У него в вещах ничего необычного не было? – Вдруг неожиданно для самого себя спросил охотник.

– Когда он сюда явился, у него из всех вещей только какой-то небольшой сверток и был. Не считая, конечно, его бездонного кошелька. Это уже потом он все остальное купил. – Служанка усмехнулась. – Ну, я на все твои вопросы ответила?

Авенир молча кивнул, бросил монетку ей на поднос и отступил в сторону.

– Спасибо, господин хороший… Да, и еще. В его комнате пол ну просто весь обгорелый был. Будто бы этот господин там масло из лампы пролил и пожар чуть не устроил. А как уж он его потом потушил и вовсе непонятно.

Авенир вернулся в "Треснувший бочонок" и остаток дня провел в главной зале гостиницы потягивая какое-то кислое вино и слушая развеселые песни набившихся туда пьяных возчиков, прибывших в Прекунт вместе с каким-то торговым караваном. Спать он отправился только когда луна уже поднялась довольно высоко над горизонтом, а выпивка начала серьезно шуметь в голове и окончательно путать мысли.

Утром сладко почивавшего Авенира разбудил толстый хозяин.

– К тебе пришли, – грубо заявил он. – Ждут в главной зале.

Охотник встал и скривился. Выпитое вчера вино теперь превратилось в далекую головную боль, которая, тем не менее, причиняла весьма неприятные ощущения. И кто это мог ко мне явиться? Авенир, зевая, спустился вниз и пустым взглядом обвел сидящих за столами людей, пытаясь разглядеть своего неожиданного гостя. Один из посетителей махнул ему рукой и охотник удивленно моргнул. Это был тот самый головорез, что подловил его в переулке два дня назад. Его имени Авенир не помнил, а знал только прозвище: Меченый.

Охотник приветственно взмахнул рукой и опустился на лавку рядом с Меченым, поморщившись от кольнувшей ему в виски боли. Громила с перечеркнутой уродливым шрамом щекой заметил его гримасу и, сразу же поняв, что все дело в похмелье, махнул рукой мгновенно подскочившему хозяину:

– Ну-ка поставь на стол еще одну кружечку за счет заведения.

Толстый владелец гостиницы угодливо кивнул и, метнув на Авенира испепеляющий взгляд, почти бегом скрылся на кухне. Кружка с дешевым вином появилась на столе почти мгновенно. Меченый сделал пару глотков и передал кружку охотнику:

– Хорошее место. Удобное, хотя и поят тут этой гадостью. Ну и кислятина!

Авенир молча кивнул и за один прием опустошил кружку.

– Вилен шлет тебе привет. – Меченый усмехнулся. – Да не дергайся ты. Мы пока еще ничего против тебя не имеем. Он узнал, что ты продолжаешь свои поиски, и решил немного помочь. "Информация за информацию", – так он сказал. И нечего тебе больше шляться по тавернам и смущать служанок своими расспросами. "Враг твоего врага – твой друг", и все такое прочее. Тем более что речь идет о могущественном колдуне.

Авенир нахмурился:

– Не понимаю…

– А ты слушай. Вилен приказал передать тебе, что Фабиан выехал из города через южные ворота тридцать четыре дня назад и направился, по-видимому, во Флетнерское княжество.

– Флетнер?

– Ну да, Флетнер. – Меченый встал и пристально взглянул на Авенира. – Прощай, Авенир-охотник из небольшой деревушки близ Дитнолла, имеющий в кармане золотые монеты. Советую больше не попадаться нам на глаза, иначе следующая встреча может закончиться для тебя не столь удачно как эта.

Бандит развернулся и мягким скользящим шагом вышел из гостиницы оставив сидящего за столом Авенира раздумывать над своими последними словами.

Флетнер. Княжество Флетнер и одноименный город. Около двухсот миль к югу от Прекунта. Самое южное из почти десятка находящихся на Грастосе крупных княжеств и, одновременно с этим, самое незначительное и слабое. Южнее его только Ограждающие Горы и Бездна. Мрачная и бескрайняя тьма, прибежище Падших. Что же понадобилось там Фабиану? Зачем он отправился туда?

Авенир неспешно собирал свои вещи и укладывал их в заплечный мешок. Пожалуй, следует купить лошадь. Две сотни миль – путь не близкий. Охотник в последний раз окинул взглядом комнату, удостоверяясь что ничего не забыл, подхватил свой лук и уверенным шагом спустился в главную залу.

Толстый владелец гостиницы хмуро посмотрел на своего бывшего постояльца и недовольно поморщился. После того, как Меченый, а через него и Вилен, обратил свое внимание на его "Треснувший бочонок", хозяин откровенно не переваривал Авенира, считая, что именно по его вине вокруг гостиницы теперь шатаются и отпугивают своим видом добрых посетителей люди отнюдь не блестящей репутации. После того как Меченый побывал здесь, в "Треснувший бочонок" стали постоянно заглядывать всевозможные сомнительные личности. Авенир, вспомнив слова бандита со шрамом, мимоходом подумал, что теперь эта гостиница, похоже, превратится в постоянный разбойничий притон, и откровенно пожалел толстяка.

На улицах города все так же царила оживленная суета. Сотни спешащих по своим делам людей шли по своим делам. Слышались призывные крики лоточников, многоголосый говор десятков людей и незлобивая ругань пробирающихся через толпу стражников. Все это сливалось в привычный городской шум. Мимо гостиницы на прекрасном вороном жеребце в сопровождении десятка охранников гордо проехал какой-то напыщенный представитель местной знати. Вообще-то, ездить по городу верхом было строжайше запрещено особым указом светлейшего князя – правителя Прекунта. И, конечно же, этот приказ распространялся только на тех, кто не мог уплатить соответствующую и довольно большую подать, то есть на обычных горожан не обладающей лишним золотом в карманах. Толпа неохотно расступалась, освобождая дорогу, и тут же смыкалась снова, возвращаясь к своим повседневным делам.

Авенир вздохнул и, уже предчувствуя боль в своих подживающих ранах, решительно двинулся в сторону городских ворот, проталкиваясь сквозь многолюдную толпу. По пути он зашел в одну из конюшен и приобрел себе спокойную лошадку гнедой масти. Так и ведя свое приобретение под уздцы, Авенир и прошел южные городские ворота, направляясь в далекий Флетнер.

Выйдя за пределы городских стен, охотник решительно взобрался на лошадь. И спустя десяток минут только далекая точка на горизонте да примятая трава напоминали о вышедшем из города охотнике.

Двести миль на юг. Почти к самым Ограждающим Горам. К Кромке Мира. К Бездне. К тому месту, которое должно принять Ключ в свои вековечные объятия.

Когда я прибуду туда, от дома меня будут отделять четыре сотни миль. Почти половина Грастоса. Ведь общеизвестно, что наш мир, окруженный со всех сторон Ограждающими Горами и Бездной, имеет около девятисот миль в диаметре. И, как мне когда-то давным-давно говорил Вонифат, Грастос – один из самых больших миров. Остальные – намного меньше…

Авенир больше не задумывался о том, как ему отобрать Ключ у могущественнейшего колдуна. Главное – это найти Фабиана. А там будь что будет… Но в одно охотник верил твердо: он еще обязательно будет держать в руках ту такую прекрасную и одновременно с этим невероятно опасную хрустальную статуэтку.

Три дня. Три дня практически без остановок. Серые бока коня покрывал густой слой дорожной пыли. Жеребец тяжело дышал, и с его губ на землю падала пена. Три дня он его гнал на юг как сумасшедший, но все-таки не успел…

Теперь все было уже далеко не так просто. Сила Ключа снова вырвалась на волю. Тысячи и тысячи человек погибли испепеленные яростной стихией. И хотя это произошло всего несколько часов назад, но их прах уже разнес ветер. Почти треть города полностью уничтожена, а оставшаяся часть лежала в руинах. Среди развалин бушевали десятки пожаров, и густые клубы дыма затягивали весь горизонт. Кое-где потерянно и бесцельно бродили уцелевшие в этом безумии люди. Вся их жизнь, все их мечты, все… Все стало прахом. И если дела и дальше пойдут тем же путем, то уцелевшие еще позавидуют тем, кто обрел свой конец среди рушащихся стен и яростных всплесков пламени. Бездна не щадит никого и милосердной смерти в ее объятиях ждать не приходится.

Даже находясь в десятке миль от этого места, он почувствовал жестокую судорогу Сети, и даже сейчас ее ослабленные узлы продолжали слабо трепетать. Несколько часов назад над этим городом чуть было не произошла самая ужаснейшая катастрофа. Только чудо уберегло Сеть от разрыва.

Да обрушатся все беды мира на голову Фабиана. Да возьмут Падшие его проклятую душу. Разве он не понимает, что творит?

Он молча перевел взгляд на громаду старого замка, возвышавшегося на холме над тем, что еще совсем недавно было городом с многотысячным населением. Стены замка испещряли многочисленные трещины, а в некоторых местах зияли огромные провалы. Одна из угловых башен сдалась под всесокрушающим натиском магии и развалилась, усыпав внутренний двор замка всевозможными обломками. Вокруг поврежденных участков муравьями суетились люди, пытаясь восстановить полуобвалившиеся стены.

А над всем этим хаосом мрачно реяло почти неразличимое с такого расстояния знамя. Но ему не надо было видеть его, чтобы знать. На темно-красном фоне был изображен сжимающий когти черный силуэт ястреба.

Черный ястреб на красном. Знамя Фабиана.

Проклятый колдун все же захватил город, а после того, что он тут устроил, никто и никогда даже не посмеет помыслить о сопротивлении его воле. Жалкие остатки местного войска только что присягнули на верность новому правителю княжества. А Фабиан, не теряя ни минуты, уже успел объявить о сборе наемников. Тысячи три у него уже есть, а если он собирается и дальше вовсю применять Ключ, то больше пятнадцати ему и не надо. Сеть запросто уничтожит любое войско.

Здесь я больше ничего сделать не могу. Этот город потерян окончательно.

Нужно как можно быстрее оповестить остальные княжества и попытаться сколотить хоть какой-нибудь союз. Понятно, что даже объединенная сила всех волшебников Грастоса не сможет оказать достаточно серьезного сопротивления владельцу Ключа, но другого выбора все равно нет. Если собрать достаточно большую армию… Тысяч сто пятьдесят-двести… То при удачном стечении обстоятельств можно будет попробовать дать бой. Волшебники попытаются отвлечь Фабиана, а простые воины должны будут как можно быстрее добраться до него и…

Но даже в этом случае погибнут многие и многие… И нет уверенности, что я останусь среди живущих.

Он устало вздохнул и отвернулся от навевающих мрачные мысли городских развалин. Тяжело дышащий жеребец нервно прядал ушами. Фактически, он уже обречен. Ни одна обычная лошадь не смогла бы выдержать непрерывную трехдневную скачку. Конь был еще жив только потому, что могущественнейшая магия, которая поддерживала его и придавала иллюзию силы еще не полностью рассеялась. Едва только заклинание иссякнет, трехдневная усталость камнем обрушится на шею жеребца. Смерть его будет почти мгновенной.

Каллист отпустил повод и, прихрамывая, пошел по дороге, ведущей на север. Позади него послышалось отчаянное предсмертное ржание умирающего коня.

Авенир шел по дороге и вел свою уставшую кобылку под уздцы. Заходящее солнце отбрасывало на бескрайнюю поросшую невысокой густой травой степь длинные тени человека и лошади. Далеко-далеко на горизонте слабо виднелись заснеженные вершины Ограждающих Гор. Он прекрасно знал, что, стоя на вершине одной из этих гор, человек сможет заглянуть за Кромку Мира и увидеть саму Бездну. А согласно одной из легенд на вершины этих гор иногда выходят из самых темных глубин пустоты Падшие и, скрежеща зубами, смотрят на населенный миллионами людей мир. Они не могут спуститься с гор, но если кто-нибудь поднимется туда к ним…

Охотник поежился и с трудом оторвал взгляд от далеких горных вершин. До сих пор он еще никогда в жизни не видел Ограждающих Гор. И как только кто-то может жить в тех краях? Ведь Флетнер находится в предгорьях неподалеку от этих подпирающих облака гигантов. Каждый день видеть эти недоступные вершины и постоянно ощущать на себе ненавидящий взгляд Падших? Ну уж нет…

Возле уха Авенира со слабым писком вился комар. Где-то далеко перекрикивались птицы. Но в остальном степь как будто вымерла. До самого горизонта на дороге не было ни души. И даже в небольшой деревушке, которая приютилась в полумиле от дороги, будто бы все вымерли. Не лаяли собаки, не доносилось ни ржания лошадей, ни мычания коров. Тишина. Мертвая, давящая на уши тишина.

Авенир непонимающе нахмурился, но все же свернул к деревне. Ночевать в степи ему совершенно не хотелось. Тем более что ночью, скорее всего, будет дождь. С юго-востока надвигались темные и густые тучи. Прохладный ветер был напоен влагой.

Вблизи деревня выглядела еще более пустой и заброшенной. Не хлопнула ни одна дверь, не приоткрылось ни одно окно, никто не вышел на крыльцо, чтобы посмотреть на явившегося к ним в деревню чужака. Тишина, зловещая и непостижимая.

На стук в дверь никто не появился. Авенир пожал плечами и подошел к следующему дому. Никого. Дверь третьего домика была не заперта и от стука немного приоткрылась. Авенир заглянул в темную комнату.

– Эй, хозяева! Есть тут кто-нибудь?

Звук собственного голоса резанул охотника по ушам. В ответ послышался какой-то слабый писк и в полумраке Авенир с трудом различил метнувшуюся в угол маленькую тень. Крыса. В доме явно не было никого живого, иначе крыса не бегала бы так спокойно по комнате.

Глаза охотника привыкли к полумраку, и он осторожно шагнул вперед. Под ногами заскрипели деревянные половицы. Темный силуэт стола, на котором валяется на боку опрокинутый кувшин. Деревянная лавка. Лежак. Ни единого признака жизни. И ничего ценного. Казалось, что хозяева внезапно собрали вещи и поспешно покинули свой дом. И, судя по отсутствию пыли, это произошло совсем недавно. Почему?

Авенир вышел из дома и остановился на крыльце. Почему крестьяне покинули свои дома? Вдалеке виднелись колосящиеся пшеничные поля. Бросили весь свой урожай и ушли. Может быть, в деревне была чума? Авенир поежился, ведь он заходил в один из домов, а этого вполне достаточно, чтобы заразиться. Но нет, после чумы обезлюдевшие дома обычно сжигают, а в деревне не было ни единого пепелища. Что же это? Почему они ушли?

Охотник бросил быстрый взгляд на наполовину скрывшееся за горизонтом солнце. Пожалуй, никто не будет против, если я здесь заночую. Но заходить в дом Авенир больше не стал. Вместо этого он подошел к сараю и решительно отодвинул засов.

Когда-то здесь явно была конюшня. Стойло, раскиданная на полу солома и довольно большая куча навоза в углу. Причем, судя по его виду и запаху, еще три дня назад в этом сарае находилась лошадь.

Куда же они все делись? И главное, почему?

Авенир привязал свою лошадку, собрал разбросанную по полу солому в одну кучу и, опустившись на нее, мгновенно заснул. Ночью сквозь сон он слышал шум дождя и далекое бормотание грома.

Гроза продолжалась почти до утра и ушла дальше на север, оставив после себя многочисленные лужи и наполненный свежестью воздух. Авенир вышел из сарая и зевнул. Пора было двигаться дальше…

Неожиданно охотник замер, а потом как подкошенный рухнул на землю и, мгновенно откатившись в сторону, ужом скользнул внутрь сарая, прикрыв дверь.

Примерно в двухстах шагах от него по тропе неторопливо ехали три всадника. Солнечные лучи скользили по их вороненым кольчугам и отражались от блестящих как зеркала шлемов. На боку каждого воина висел длинный меч, а за их спинами виднелись края небольших круглых щитов. И они явно направлялись в эту деревню.

Авенир в щелочку глядел за пришельцами и внутренне молился, чтобы его кобыла, слыша негромкий людской говор и перестук копыт, не вздумала подать голос. Что-то подсказывало охотнику, что от этой троицы ждать добра не приходится. Они сначала убьют, а уж только потом заинтересуются его именем.

Всадники неторопливо ехали по единственной деревенской улочке и, ухмыляясь, посматривали на опустевшие дома. Воины остановились прямо посреди деревни, спрыгнули на землю и принялись негромко о чем-то переговариваться. Авенир поспешно подхватил свой лук. Если дело дойдет до драки, то уж одного-то я обязательно смогу подстрелить. Сжав зубы, охотник, стараясь не шуметь, вытащил стрелу с узким трехгранным наконечником и мгновенно наложил ее на тетиву. Другую точно такую же стрелу он воткнул в землю рядом с собой. Распахнуть дверь, мгновенно натянуть лук и выпустить стрелу. Пока они еще не поняли в чем дело, выстрелить еще раз. И еще. И еще. Выстрелов пять-шесть я сделать успею. Но если хотя бы один из них будет после этого жив… В рукопашной у меня нет ни единого шанса. С кинжалом против меча…

Один из всадников что-то громко сказал своим соратникам, и те разразились громким хохотом. Воины снова залезли в седла и неторопливо поехали дальше. Поехали на север.

И тут, когда они повернулись к нему спиной, Авенир обратил внимание на щиты воинов. Обычно такие простые деревянные щиты, обтянутые бычьей кожей, продавались во множестве в каждом оружейном магазине Грастоса. Но эти не были похожи ни на какие другие. Кожа была выкрашена в кровавый цвет, а на этом фоне были грубо намалеваны черной краской силуэты какой-то птицы.

Всадники уже давно скрылись из виду, и даже трава, примятая копытами их коней, уже начинала распрямляться. Только тогда Авенир, наконец, выбрался из сарая, вскочил на свою лошадку и во весь опор помчался на юг.

Авенир, сидя верхом на своей усталой лошади, нервно перебирал поводья. Он внимательно смотрел вперед и увиденное ему категорически не нравилось.

Небольшой городок примерно в полусотне миль от Флетнера выглядел на первый взгляд вполне обычно. На улицах, едва различимые с такого расстояния, муравьями суетились люди. Около городских ворот столпились с десяток повозок, видимо, прибыл торговый караван. Как обычно дымили трубы городских пекарен. Порыв ветра донес до стоящего на высоком холме охотника едва различимый звон металла, по которому ударяли молотом. В кузницах по-прежнему трудились мастера.

Однако внимательный взгляд охотника различал и некоторые детали, которые наводили на мысли, что в этом месте что-то не так.

Около города, недалеко от невысоких и практически декоративных городских стен стояли несколько десятков сооружений, в которых Авенир сразу же признал виселицы. И большинство из них были уже заняты. Примерно три-четыре десятка мертвецов покачивали в воздухе своими голыми пятками. Едва заметными точками над виселицами кружили падальщики.

А еще в городе стоял крупный воинский отряд. На улицах, заметные даже с расстояния почти в милю, бродили солдаты, сверкая в полуденных лучах солнца начищенным металлом шлемов и кольчуг. Неподалеку от городских ворот был организован воинский лагерь, и там несколько сотен человек в самом разнообразном снаряжении практиковались в воинской науке. Слабым далеким эхом доносились резкие отрывистые выкрики командиров. Судя по оживленному виду солдат и таким упорным тренировкам, надвигалось что-то серьезное. Возможно, это была всего лишь очередная свара властителей двух соседних княжеств из-за безлюдного клочка степи, который можно было объехать верхом за половину дня. Но ни в чем нельзя быть уверенным…

Но больше всего охотнику не понравилось развевающееся над воротами знамя. Темное пятно в прозрачно-голубом безоблачном небе навевало мрачные мысли. С такого расстояния Авенир не мог разглядеть, что же это было за знамя, но он был готов поставить все свои деньги против потертой медяшки, что на стяге красуется та же отвратительная птица, что была намалевана на щитах встреченной им вчера утром троицы. Черная птица на кроваво-красном фоне.

Авенир вздохнул и, спрыгнув с седла, взял лошадку под уздцы. Придется зайти в город. Нужно купить продуктов и попытаться разузнать последние новости. Возможно, кто-нибудь знает, где сейчас находится Фабиан.

Но войти в город ему так и не удалось.

Едва только Авенир приблизился к воротам, как ему перегородили дорогу два воина. Начищенные до блеска шлемы, кольчуги, уверенные движения бывалых бойцов и лица матерых хищников. Их руки машинально поглаживали рукоятки мечей.

– Стой на месте. Имя? Откуда идешь? Что тебе здесь надо? Покажи пропуск!

– Пропуск? – Авенир непонимающе моргнул.

Солдаты переглянулись с довольными усмешками.

– Нет пропуска? – Два меча мгновенно выскользнули из ножен и уставились в грудь Авениру. Охотник вздрогнул и попятился. – Стой на месте. И держи руки так, чтобы мы их видели.

Один из солдат сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул.

– Сержант!! Здесь нарушитель!

Авенир стоял, настороженно глядя на подрагивающие в опасной близости от его горла острия мечей.

– Что?.. Я не нарушитель!..

– Молча-ать! – Один из мечей дернулся вперед. Авенир, ощутив прикосновение холодной стали к своей шее, вздрогнул. – Сейчас придет сержант. Ему все и объяснишь.

Седоусый ветеран со значком сержанта на шлеме, чье лицо было исчерчено множеством шрамов, появился как по волшебству.

– Что здесь происходит?

– Нарушитель, сержант. Очевидно шпион!

– Я не шпион, – возмутился Авенир, получив за эту малопочтительную выходку кулаком под дых.

– Шпион? – Сержант с видимым безразличием окинул Авенира пустым ничего не значащим взглядом. – Хорошо. Я прослежу за ним. Возвращайтесь на свой пост.

Оба солдата четко отсалютовав, вернули мечи в ножны и удалились. Сержант повернулся к ошеломленному Авениру.

– Шпион… Значит, ты у нас шпион?

– Я не шпион. Я просто хотел войти в город…

Сержант мрачно усмехнулся.

– Ага. Такое оправдание я слышу уже не в первый раз. Ты видел, сколько таких же глупых шпионов висит вдоль городских стен? Пожалуй, ты к ним присоединишься…

Авенир никак не мог поверить в происходящее. Меня приняли за шпиона. Невозможно… Может стоит вскочить на лошадь и… Однако, оглядевшись по сторонам, он отбросил эту безумную мысль – слишком много вокруг было недовольных лиц и сверкающих мечей. Солдатыф равнодушно бродили вокруг, занимаясь своими собственными делами, но Авенир нисколько не сомневался, что стоит сержанту только крикнуть и… Ага, вон и лучники. Отсюда не сбежать…

– Только человек входящий в состав армии Новой Империи может ступить в этот город. Все остальные будут повешены как шпионы. – Сержант явно наслаждался сложившейся ситуацией. – И теперь у тебя есть выбор. Ты можешь влиться в наши победоносные ряды или стать пищей для воронья. Решение за тобой.

Невероятно. Теперь мне придется вступить в армию или повиснуть в петле.

– Решай быстрее, у меня не так много времени.

Авенир вздохнул и принял единственно возможное решение:

– Хорошо. Я согласен вступить в вашу имперскую армию.

– Замечательно. – Сержант осклабился. – Еще один новобранец. – Он махнул рукой и к нему неторопливо подошел какой-то воин в простых кожаных доспехах, которые на нем сидели как влитые. На поясе солдата висела устрашающего вида булава с отвратительно выглядевшими шипами. – Это сержант Донат и он теперь будет твоим командиром. Не причиняй ему хлопот, он не настолько терпелив с новичками как я.

Донат хмуро оглядел охотника и недовольно процедил сквозь зубы:

– Бери свои вещички и иди за мной.

Разве у Авенира был какой-нибудь иной выбор? Он подхватил повод своей кобылки и поплелся за своим новообретенным командиром.

Сержант Донат, не оборачиваясь, шагал по лагерю, уверенно проходя мимо занимающихся тренировками новобранцев. Таковых здесь было не меньше тысячи человек. Вот сколько глупцов попались на их удочку. И я тоже оказался ничуть не умнее.

– Первое, что ты должен знать, – вдруг заявил сержант. – У нас в армии строгая дисциплина и за каждое нарушение мы караем со всей строгостью. За неподчинение приказу – виселица, за порчу оружия – виселица, за недозволенные разговоры с гражданскими, – Донат хитро взглянул на внимательно слушавшего его Авенира, – особенно с потенциальными шпионами – десять ударов плетью. Но особенно мы не любим дезертиров. И если они попадаются к нам в руки, то умирают обычно очень и очень долго и мучительно. Ты все понял?

Авенир быстро кивнул и тут же получил полновесную затрещину, от которой у него на мгновение помутнело в глазах. Рука у Доната была очень тяжелая.

– Ты должен отвечать: "Да, сержант". Ясно?

– Да, сержант. – Авенир быстро усвоил урок.

Донат несколько долгих минут, показавшихся Авениру часами, пристально смотрел на охотника, но потом неохотно кивнул:

– Хорошо. А теперь мы подберем тебе оружие, проверим как ты с ним обращаешься и определим в каком из десятков нашей могущественной армии ты будешь служить.

Они вошли в большую палатку, где на полу были грудой навалены всяческие воинские принадлежности. Сержант быстро протянул руку и вытащил из груды оружия неплохой длинный меч.

– Вот тебе меч. И помни, ты должен содержать его в порядке. Если я замечу хотя бы пятнышко ржавчины, ты у меня месяц будешь выгребные ямы копать.

– Да, сержант.

– А вот тебе доспехи. Правда они немного поврежденные и окровавленные, но ничего, отчистишь.

– Да, сержант.

Кожаный доспех доставшийся Авениру, был потертым и, вдобавок, запятнанным кровью. Его явно сдернули с какого-то павшего на поле боя воина. Охотник вздохнул. Надеюсь, что этот доспех не вернется в эту же кучу испачканный уже моей кровью.

Сержант, сплюнув в сторону, небрежно вытащил из кучи еще один меч и грубо вытолкнул Авенира из палатки.

– А теперь доставай меч. Покажи-ка, что ты умеешь.

Авенир неуверенно шагнул навстречу Донату, приподнял меч, но потом снова опустил его:

– Но… Тренироваться на боевых мечах…

– И что же? Из-за того, что ты боишься получить царапинку я теперь должен бежать и в поте лица разыскивать деревянные тренировочные мечи? Или ты надеешься, что в бою тебе попадется противник, вооруженный деревяшкой? Нападай!

– Да, сержант.

Авенир рывком поднял меч и молниеносно нанес удар, целясь сержанту в бок… То есть это ему показалось, что удар был молниеносным, но Донат явно считал иначе. Он легко и даже как-то играючи увернулся и тут же ударил в ответ. Мелькнул клинок.

Авенир охнул, опустил меч и уставился на расплывающееся на рубашке кровавое пятнышко.

– Ты убит. – Сержант презрительно махнул рукой. – Такой же болван, как и все новобранцы, которых мы собрали в этом городишке. И откуда же вы только беретесь? Попробуй еще раз.

Охотник снова поднял оружие и попытался принять наиболее удобную позу.

– Ну и долго ты тут стоять будешь? Нападай!

Меч свистнул, разрезая воздух. Авенир целился по ногам сержанта, но того уже не оказалось на месте. Краем глаза Авенир заметил, что теперь сержант каким-то чудом появился позади него, и попытался мгновенно развернуться…

Сильнейший удар мечом по спине бросил охотника на колени. Хорошо еще, что оружие было повернуто плашмя, но все равно было очень и очень больно.

– Вставай, оболтус! Не время для отдыха.

Авенир поднялся и потер себе спину:

– Зачем было так сильно бить? – обиженно спросил он и тут же схлопотал еще одну затрещину.

– Чтобы понял, что здесь тебе не игрушки. Это армия, а не крестьянское подворье. Ты понял?

– Да, сержант.

– Не слышу!

– Да, сержант!!

Донат забросил меч обратно в палатку и скрестил руки на груди:

– Так, мечом ты дерешься никудышно. – Сержант обернулся и оценивающим взглядом окинул приведенную охотником лошадь. – Может, ты хоть копьем владеть умеешь? – Когда Авенир отрицательно покачал головой, Донат равнодушно пожал плечами. – Тогда в кавалеристы ты тоже не годишься. Но, хоть что-нибудь то ты делать умеешь?

– Я неплохо стреляю из лука.

– Ну-ка покажи.

Авенир вытащил свой лук, достал стрелу и осмотрелся по сторонам в поисках подходящей мишени. В качестве таковой он выбрал вкопанный в землю столб примерно в семидесяти шагах от него. Сержант молча кивнул. Авенир резким движением натянул лук и, почти не целясь, отпустил тетиву. Стрела с басовитым гудением промчалась по воздуху и вонзилась точно в самую середину столба.

Сержант, сохраняя свой равнодушный вид, небрежно бросил:

– Повтори еще раз.

Охотник кивнул и снова натянул лук. Вторая стрела ударила в столб буквально на расстоянии пальца от первой. И сразу же следом за ней, Авенир выпустил еще одну стрелу. Она вонзилась почти там же. Участок, куда попали стрелы, можно было накрыть одной ладонью. Неплохо получилось. Авенир повернулся к Донату, ожидая своего приговора. Ему показалось или же в глазах сурового ветерана действительно мелькнула искорка уважения?

– Неплохо… Очень неплохо… Иди за мной.

Сержант пошел в дальний конец лагеря, обходя тренирующихся бойцов. Авенир, ведя на поводу лошадь, последовал за ним с некой пробудившейся в глубине души искоркой надежды. Может быть, все будет не так уж и плохо. Пока он устроится в этом лагере, а когда подвернется подходящий момент сразу же сбежит.

Донат привел охотника в ту часть лагеря, где тренировались лучники. Несколько таких же новобранцев, как и Авенир, стояли у проведенной на земле черты и выпускали стрелы в установленные на подставках соломенные чучела, изображающие вражеских солдат. Некоторые чучела для особого сходства даже имели на соломенных головах помятые металлические шлемы и держали в руках грубые щиты.

Сержант прошел мимо рядов новобранцев и, подойдя к хмурому светловолосому человеку в кольчуге и с офицерским значком, четко отрапортовал:

– Господин лейтенант, я привел новобранца.

– Еще один, – лейтенант поморщился. – У нас лучников и без него хватает. Отведите его в пехотные сотни и не морочьте мне голову.

– Господин, он неплохо стреляет из лука, но навыков рукопашного боя совершенно не имеет.

– Хорошо стреляет, говоришь. – Лейтенант повернулся, оценивающе посмотрел на Авенира и тяжело вздохнул. – Ну, давай посмотрим насколько хорошо.

Светловолосый офицер протянул Авениру стрелу и указал на стоящее в пятидесяти шагах чучело в шлеме:

– Если сумеешь прикончить его с первого выстрела – будешь служить у меня, а если нет – месить тебе пыль в пехоте вместе с остальными новобранцами. Да еще и получишь пяток плетей, чтобы впредь не морочил мне голову.

Авенир взял стрелу и презрительно улыбнулся, глядя на мишень. По его мнению, с такого расстояния промахнулся бы только тот, кто до этого ни разу не держал в руках лука.

Стрела вонзилась в то место, где у чучела должен быть правый глаз.

Лейтенант молча погладил подбородок и кивнул. Зато сержант, довольно ухмыляясь, протянул охотнику еще одну стрелу. Чучело лишилось второго глаза.

– Неплохо. Весьма неплохо. Я беру его… – офицер повернулся к Авениру. – Будешь десятником при вот этих болванах. Сержант Карион объяснит тебе твои обязанности. Сержант Карион!!

Из толпы новобранцев молча выбрался тощий как жердь мужчина в кожаной безрукавке.

– Сержант, вот новый десятник для новобранцев. Покажешь ему все и объяснишь.

– Так точно, господин лейтенант. – Голос сержанта напоминал визг затупившейся пилы. – Пошли… десятник.

Авенир, в мгновение ока превратившийся из охотника за кристаллической статуэткой в обычного новобранца неведомой армии, поспешно шагал за сержантом, который уверенно проходил мимо рядов палаток, коновязей и тренирующихся бойцов. По дороге Карион негромко перечислял бывшему охотнику, а теперь воину Новой Империи его простые обязанности. Авенир внимательно прислушивался, но все равно среди многоголосого шума и лязганья металла половина слов сержанта не доходили до его ушей.

– Десять новобранцев… в подчинении, и теперь… следить за поведением своих подчиненных… ответственный за тренировки… обеспечение продовольствием. – Сержант неожиданно усмехнулся. – Зато как десятник… увеличенная плата… доля в захваченной добыче… Ну вот и пришли.

Карион остановился перед небольшим костерком, вокруг которого стояли несколько походных палаток. Неподалеку стояли, сидели, лежали, играли в засаленные карты и попросту бездельно слонялись по округе три или четыре десятка солдат, в которых легко можно было опознать новобранцев. Сержант поморщился, глядя на эту не внушающую никакого почтения к армии картину и, набрав побольше воздуха, заорал во все горло:

– Эй вы, болваны, быстро построились!! Ну!!! Быстрее!

Когда Авенир уже было решил, что ему суждено оглохнуть тут от непрерывного рева сержанта Кариона, тот наконец-то добился хоть какого-то жалкого подобия порядка и удовлетворенно замолчал.

– Так-так. – Карион неспешно прошел вдоль строя. – Ужасающе. Просто жалко смотреть… – Сержант с отвращением ткнул в криво сидящий кожаный доспех на груди одного из новобранцев. – Эдак тебя, дубина сосновая, прикончат в первом же бою… – Он шагнул в сторону и недовольно воззрился на молодого парня с выбивающимися из-под шлема темными прядями густых волос. – Где твой меч?!

– Э-э… Так… В палатке, сержант.

– Что-о?!! – Парень получил полновесный удар кулаком в незащищенный доспехом живот и, скорчившись, повалился на землю. – Вы что, совсем ополоумели?! Солдат никогда не должен расставаться со своим оружием!! Никогда!!! Я думал, что уж это-то вы, олухи вислоухие, знаете!

Сержант продолжил свой пристальный осмотр и прошел до конца строя, непрерывно ругаясь и награждая провинившихся затрещинами и тычками. Наконец, он отвернулся и, презрительно сплюнув, подошел к Авениру:

– Всем разойтись и заняться чисткой и затачиванием мечей. Если завтра я приду и замечу у кого-нибудь из вас хоть пятнышко ржавчины… – Карион улыбнулся, и его улыбка не обещала виновным в нерадивом отношении к оружию ничего хорошего. – Все свободны. Шестой десяток – подойти ко мне.

Новобранцы поспешно разошлись, бормоча себе под нос проклятия, а около сержанта собрались девять человек с луками в руках. Карион обвел их взглядом и внезапно нахмурился:

– Где еще один?

Новоиспеченные солдаты переглянулись и промолчали. Тощий сержант ухватил одного из них за ворот и, пристально глядя прямо ему в глаза, прошипел:

– Я спрашиваю: где еще один идиот из вашего десятка?

– Ну, сержант… Он в палатке.

Карион резко выпустил немолодого уже лучника, четко печатая шаг, подошел к палатке и залез внутрь. Почти сразу из палатки кубарем выкатился заспанный широкоплечий парень лет двадцати от роду. Следом за ним показался взбешенный Карион. Его лицо покраснело от ярости, а глаза сверкали как два Пламенных Камня. Провинившийся новобранец поднялся на ноги, непонимающе водя взглядом по окрестностям. Сержант одним громадным шагом подошел к нему и резко схватил за горло, заставив будущего воина Имперской армии отчаянно хватать воздух ртом.

– Еще один раз не явишься на построение – получишь пятнадцать плетей, – как-то почти радостно заявил ему прямо в покрасневшее лицо Карион. Он разжал руки и молодой солдат рухнул на землю, растирая шею руками. Сержант повернулся к нему спиной и хмуро посмотрел на отводящих взгляды солдат из шестого десятка.

А тем временем сидящий на земле парень внезапно поднялся, вытянув руку, схватил сержанта за плечо и рывком дернул на себя, одновременно размахиваясь и явно собираясь одним могучим ударом свернуть нос своему непосредственному командиру. Его рука еще только-только пришла в движение, а Авенир уже понял, что это очень и очень серьезная ошибка.

Карион мгновенно пригнулся и ужом выскользнул из железной хватки воина. Нападающий ошеломлено моргнул и тут же, получив удар кулаком прямо в лицо, отлетел в сторону. Но сержант на этом не успокоился. Он подскочил к стоящему на четвереньках и ошеломленно трясущему головой новобранцу и, ухватив его за ворот, поднял на ноги. Следующий могучий удар молодой солдат получил теперь уже в живот. Парень издал сдавленный стон, согнулся, задыхаясь, широко разинул рот и медленно повалился. И тут Карион молча шагнул вперед и нанес сильнейший удар падающему воину коленом в лицо. Авенир поморщился, почти услышав хруст, с которым у бедняги вылетела добрая половина зубов. Из разбитого носа брызнула кровь. Широкоплечий парень упал как подкошенный и, застонав в голос, принялся кататься по земле, прижимая руки к окровавленному лицу. Его сослуживцы мрачно смотрели на носки своих сапог. Сержант молча посмотрел на поверженного солдата, пожал плечами и отвернулся.

– Шестой десяток, стройся! – Карион молча прошел мимо девятерых выстроившихся в шеренгу новобранцев. – Всем понятно, чем может окончиться попытка нападения на своих командиров?

Девятеро воинов в один голос громко провозгласили:

– Да, сержант!

– Хорошо. Надеюсь, урок повторять больше не придется… А теперь я представляю вам вашего нового десятника. Парень, иди сюда.

Авенир шагнул вперед и остановился перед строем.

– Отныне он является вашим непосредственным командиром. Все вопросы и проблемы – это к нему, а уж он, если сочтет нужным, передаст их мне, – сержант ненадолго замолчал. – В целях соблюдения дисциплины, тот, кто без особо важной причины обратится ко мне через голову вашего десятника, получит пяток плетей.

Сержант Карион повернулся к угрюмо молчавшему Авениру:

– С другой стороны, если я узнаю, что ты пренебрегаешь своими обязанностями, то эти плети получишь ты и, кроме того, лишишься своей должности. Полагаю, ты не хочешь оказаться среди команды, занимающейся копанием и засыпанием выгребных ям?

– Да, сержант. – Авенир согласно кивнул.

– Так. Вопросы есть?

В строю послышался негромкий ропот, а потом, подталкиваемый соседями, вперед выступил пожилой бородатый мужчина, держащий в руках необычайно длинный лук.

– А, сержант… Наш новый командир не слишком молод? То есть я хочу сказать…

– Меня не интересует, что ты хочешь сказать, – оборвал его сержант. – Этот парень будет вашим десятником согласно распоряжению лейтенанта.

Под испепеляющим взглядом сержанта бородатый лучник смешался и отступил назад, вернувшись в строй.

– А если я услышу, что кто-нибудь из вас, болваны, не подчиняется его приказам, то… Ну вы знаете, что у нас за наказание за неподчинение командующему. И карать мы будем по всей строгости. Вам ясно?!

– Да, сержант!

Карион кивнул, хлопнул Авенира по плечу и, повернувшись, скрылся среди палаток и многочисленных воинов, занимающихся своими делами. Девятеро подчиненных Авениру солдат угрюмо смотрели на своего нового командира. Бывший охотник хмуро посмотрел на распластавшегося на земле избитого сержантом парня и кивнул в его сторону:

– Помогите ему. Уймите кровь и посмотрите, не следует ли отвести его к лекарю.

Остаток дня прошел в обычных повседневных делах. Авенир, привыкая к своей хоть и небольшой, но все же командной должности, осмотрел палатки, проверил распорядок несения караульной службы и познакомился со всеми своими подчиненными.

Бородатого лучника, который намекал на молодость Авенира, звали Тиграном и он был из самых северных краев Грастоса. Там, в небольших деревушках буквально у самого подножия Ограждающих Гор, и делали такие необыкновенно длинные луки, которые могли послать стрелу почти в полтора раза дальше, чем обычные, но и требующие гораздо большего умения. Молодого парня, лишившегося трех зубов, звали Далматом. Еще три дня назад он был молотобойцем у кузнеца в соседней деревушке, а в армию попал почти так же, как и Авенир. Сейчас он лежал в палатке, прижимая к опухшему лицу намоченную холодной колодезной водой тряпку.

Ближе к вечеру, перед самым заходом солнца, снова заглянул сержант Карион. Он некоторое время молча следил за действиями Авенира, а потом все так же, не сказав ни слова, неспешно удалился.

Ужинали они, сидя вокруг небольшого костерка. Неспешная беседа помогала скоротать время. Именно тогда, Авенир решил, что сейчас наступило самое подходящее время для того, чтобы поинтересоваться: что же это вообще за армия и кто будет ее противником в надвигающейся войне?

Ответил своему десятнику Тигран:

– Это армия Новой Империи. А с кем она будет воевать… Да со всеми, кто встанет у нее на пути. – Авенир непонимающе моргнул и бородатый лучник, заметив это, пояснил. – Наш новый Повелитель решил объединить Грастос под единой властью и теперь готовит армию против тех, кто не поддерживает его идеи. Пока их еще никто не поддерживает и, значит, воевать придется против всех.

– Воевать против всех? – Авенир насмешливо хмыкнул. – Ну да… Может быть этот "Повелитель" и справится с двумя-тремя соседними княжествами, но со всеми сразу… Не. Скорее всего, ничего не выйдет.

– Может быть, и не выйдет, но может и удастся. – Тигран равнодушно посмотрел на своего командира. – Ты вспомни-ка, что случилось с Флетнером. После того, как я об этом услышал и узнал, что новый повелитель княжества собирает армию, то сразу же решил записаться в новобранцы. Уж лучше быть на стороне этой силы, чем против нее.

Сидящие вокруг солдаты согласно закивали, а Авенир нахмурился:

– А что случилось с Флетнером?

– Ты не знаешь?! – Пожилой лучник явно был поражен. – Нет его больше. Земля расступилась и поглотила его, пламя спалило оставшееся, а вода залила местность. Теперь на месте города лишь жалкие руины, напоминающие всем о силе нового Повелителя.

В душу Авенира закралось нехорошее предчувствие. Он прикрыл глаза и, подняв голову, к темному ночному небу, негромко заговорил:

– Мрачные тучи, покрывшие небеса сплошным покрывалом тьмы, бешено несутся, подгоняемые яростными порывами ветра. Непрерывно грохочет гром, да так, что не слышно даже собственных мыслей. И молнии. Молнии. Мириады молний, раскалывающие землю и разбрасывающие во все стороны камни. Титанические огненные столбы, уходящие на недосягаемую заоблачную высоту, порождают клубы обжигающего пара. Непрерывно трясется земля, и ее судороги не дают даже встать на ноги. И над всем этим разгулом стихий возвышается громадная воронка смерча, расшвыривающего громадные валуны как песчинки и безжалостно раздирающего тучи в мелкие клочки тумана…

Авенир моргнул, отгоняя воспоминания, и резко прервался. Сидевшие вокруг костра солдаты во все глаза смотрели на своего командира. Царила мертвая тишина, нарушаемая лишь далеким говором воинов, сидевших у соседних костерков.

– А говоришь, что не знаешь, – наконец негромко нарушил тишину Тигран. – Ты же рассказываешь так, будто видел все собственными глазами. Молнии, столбы огня, землетрясение, смерч. Именно так рассказывали те, кто своими глазами видел это.

– Велика сила нашего Повелителя. – Отозвался кто-то из шестого десятка, невидимый в темноте.

– Велика, – согласно кивнул Авенир. Велика сила Ключа, только почему-то поворачивается к нам она все время своей черной стороной. – А нового Повелителя случаем не Фабианом кличут.

– Откуда ж мы знаем как его на самом деле кличут, – фыркнул Тигран. – Сам-то он велит, чтобы его называли Повелителем.

– Невысокий такой человек, черные как смола волосы, небольшая бородка. Это он, да?

И снова вокруг костра воцарилась тишина. Солдаты изумленно смотрели на Авенира.

– Ты что же, знаком с Повелителем?

Авенир вздрогнул и решил прекратить пустую болтовню. Не хватало еще, чтобы по лагерю пошли слухи о служащем в имперской армии дружке их незабвенного Повелителя.

– Да нет! Стал бы я служить здесь десятником, если бы был знаком с Повелителем. Я бы тогда сидел среди генералов и почесывал зад, размышляя о том, куда же мне двинуть полки. – Авенир деланно рассмеялся. – Просто я когда-то давно видел его издали.

Среди воинов раздались смешки.

– И то верно. Никто знакомый с Повелителем не пойдет рисковать своей шкурой за те жалкие медяки, которые нам здесь платят.

Авенир с улыбкой на губах и с затаенной яростью в душе кивнул.

Проклятье. Ключ все еще у Фабиана. А теперь он еще и начал войну за объединение Грастоса под своей властью. И ведь этот проклятый Отцом Сущего колдун не стесняется вовсю использовать Ключ. Да кто же теперь способен с ним совладать? Армия, поддерживаемая силой Ключа, способна пройти по всему миру, стирая с лика Грастоса все очаги сопротивления.

Сидя у костра и краем уха слушая небрежно болтающих между собой новобранцев, Авенир молча пытался составить хоть какой-нибудь план действий. Перед его глазами проплывали виды яростных сражений. Громадные армии сталкивались на поле боя, и земля была залита кровью павших воинов. Вода в реках покраснела и даже недосягаемые вершины Ограждающих Гор вместо снега покрывала запекшаяся кровь. Пылали захваченные города, сгорали дотла села и деревеньки. Среди выжженных пшеничных полей осенний снег покрывал лежащие тела умерших крестьян. И еще больше мирных землепашцев погибнут во время зимних морозов от голода, ибо проходящие по их землям армии тоже желают утолить свой голод и подчистую выметают все их запасы. Он уже почти наяву слышал отчаянные крики насилуемых женщин, плач детей, оставшихся по воле войны без родителей, стенания матерей, у которых сыновья пали на поле брани… И трупы. Сотни, тысячи, десятки тысяч человеческих тел устилавших землю словно ковер. Громкое карканье вьющихся в воздухе стай разжиревшего воронья. И среди этого безумного царства смерти трепещет на ветру красно-черное знамя Фабиана-Повелителя. Ибо нет на Грастосе силы, способной одолеть Ключ Творца. И держащий его в руках просто обречен на победу.

И это еще в лучшем случае. В худшем же…

…Бездна. Великая тьма Бездны медленно просачивается на Грастос через разрыв в Сети. Наползает на города, поглощая и постепенно переваривая их в своей ненасытной утробе. Орды ужасающих тварей и легионы вернувшихся из забытья чудовищ следуют во тьме, раздирая в клочья все на своем пути. Бездна – есть царство смерти, и нет там места живущим. А в самом сердце надвигающегося мрака багровым светом горят четыре огонька, и будь благословенен тот, кто умрет еще до того, как увидит их свет. Четыре огонька. Четыре глаза. Падшие идут по Грастосу и там, куда они ступают, умирает все живое и даже трава под их ступнями мгновенно обращается в прах. Никто… Никто не способен противостоять им, и даже сила Ключа – не более чем насмешка над их великой мощью. Падшие поглотят мир, превратят его в свою вотчину. И постепенно Грастос растворится в Бездне, как кусок масла на горячей сковороде.

Такова будет судьба мира в случае, если Фабиан не сможет удержать силу Ключа под контролем. А он и не сможет…

– Эй, господин десятник. – Сидевший возле костра Тигран толкнул своего командира локтем в бок. – Если уж ты собрался спать, то лучше уж иди в палатку.

Авенир вздрогнул, очнувшись от своих видений, и некоторое время еще смотрел на костер полубезумным взглядом, в котором отчетливо читались отражения одолевавших его кошмаров. Четыре багровых огонька… О-о, защити меня Отец Сущего. Потом Авенир встал и, молча кивнув, ушел в палатку, отчаянно надеясь, что не проснется ночью с криком из-за четырех багровых огоньков. Глаза Падших смотрят на мир и видят все… Все…

Сержант Карион пришел вместе с рассветом, руганью и пинками под ребра заставил спящих новобранцев вскочить и приказал готовиться к тренировкам. Под его пристальным взглядом Авенир выстроил свой десяток и повел его на тренировочную площадку. Воины шли неохотно, ворча, что вместо этих нескончаемых тренировок лучше бы хоть денек передохнуть. Особо громко выражающих свои чувства Карион награждал тяжелыми взглядами и увесистыми затрещинами.

Десяток выстроился у черты в полусотне шагов от небольших круглых мишеней, на которых был нарисован небольшой черный кружок размером чуть больше монеты, обведенный широким красным кольцом. Мишени были подвешены на обрывках цепей и слабо раскачивались от порывов холодного южного ветра, спускающегося с покрытых ледниками вершин Ограждающих Гор, создавая дополнительную трудность при стрельбе.

Сержант прошелся перед строем и свирепо рявкнул:

– Итак, тупицы, мы сейчас будем стрелять! Порядок действий таков: я поднимаю руку – вы натягиваете тетиву и прицеливаетесь в общую мишень, я опускаю руку – вы отпускаете тетиву. Потом я проверяю результаты залпа, навешиваю вам подзатыльников и мы начинаем с самого начала. Приступаем!

Подбежал разносчик и вручил каждому из лучников по пучку перевязанных кожаной лентой стрел. Авенир молча сорвал ленту, высыпал стрелы в колчан и приготовился к стрельбе. Карион, ухмыляясь, встал сбоку от лучников и медленным ленивым движением поднял руку. Авенир мгновенно выхватил стрелу, натянул лук и прицелился в самый центр мишени, ожидая разрешения выстрелить. Сержант молча стоял, держа руку поднятой. Медленно потянулось время, прошла минута, а команды на выстрел все не было. Один из новобранцев не выдержал и отпустил тетиву. Стрела вонзилась в красное поле примерно в двух пальцах от черного кружка. И сразу же Карион дал команду на залп. Авенир выстрелил и с удовлетворением убедился, что попал в черный кружок.

Сержант быстро шагнул вперед и снова встал перед строем:

– Хм… – Карион обернулся и посмотрел на утыканную стрелами мишень. – Не так уж и плохо. Восемь попаданий из десяти. – Сержант шагнул в сторону и остановился прямо перед молодым лучником, тем самым который выстрелил первым. Его голос стал негромким и вкрадчивым. – Вот только стрелять без команды я не разрешал. Или ты у нас сам себе командир?

Смущенный парень что-то промямлил и опустил глаза, явно ожидая затрещины. Сержант усмехнулся:

– Твое счастье, что ты не промахнулся, а то отправился бы копать выгребные ямы. Но зато теперь я нашел кандидата на сегодняшнее ночное патрулирование. – Карион хмыкнул и хлопнул лучника по плечу. – Ночная стража докажет тебе, что в армии все делается только по команде. Однако, – сержант возвысил голос, – больше мне патрульные не нужны и следующий выстреливший без команды отправится убирать за лошадьми. Вам всем ясно?!

– Да, сержант! – Дружно грянул шестой десяток явно уже вкусивший таких прелестей армейской жизни как ночная стража и уборка лошадиного навоза.

– Тогда продолжим.

Проследив еще за двумя-тремя десятками залпов, сержант удалился, приказав потренироваться в одиночной стрельбе. Лучники из десятка Авенира теперь подходили к черте по очереди и выпускали по одной стреле, стараясь попасть точно в черный кружок.

Тогда-то Авенир и обратил внимание на Тиграна и его необыкновенно длинный лук. Пожилой стрелок вышел к черте и, неторопливо прицелившись, выпустил стрелу, попавшую почти в самый центр черного кружка. Воины беспорядочно загомонили, приветствуя такой удачный выстрел, а Авенир ощутил на себе несколько испытующих взглядов. Десятник Новоимперской армии вздохнул и подошел к черте. Пора показать им как стреляют у нас в лесах.

Целился Авенир долго. Мишень, подвешенная к перекладине, слабо покачивалась. Солдаты стояли и молча глядели на его действия. Наконец, он решился и, выдохнув, отпустил тетиву. Басовито прогудела стрела и впилась прямо в самый центр мишени, в центр черного кружка. Отличный выстрел.

Воины снова зашумели, и даже в глазах бородатого лучника с далекого севера мелькнула искорка уважения.

– Хороший выстрел. – Тигран, улыбаясь, подошел к своему десятнику. – Возможно, даже лучший, который можно сделать из такого лука.

– Что плохого в этом луке? Он, конечно, не шедевр, но…

– Хм-фф. Лук хороший. Но только настолько, насколько может быть хорошим такой короткий лук. Тебе нужен такой же, как и у меня.

Авенир хмыкнул:

– И что же я буду делать с этаким чудовищем?

– Это "чудовище" может выстрелить вдвое дальше твоего коротышки. И из него гораздо удобнее стрелять. Вот возьми и попробуй. – Тигран протянул Авениру свой громадный лук.

– Ну, я не знаю…

– Да ты только попробуй, – засмеялся бородатый лучник.

Авенир кивнул и подошел к черте. Стоящие там стрелки молча уступили ему место. Бывший охотник достал стрелу и поднял лук. Мишень украсилась еще одним подрагивающим древком, торчащим примерно в середине красного поля.

Авенир кивнул и вернул лук его владельцу:

– К нему нужны более длинные стрелы. Эти слишком коротки.

– Верно. Если бы у меня были подходящие стрелы, я не оставил бы тебе места в центре мишени. – Тигран улыбнулся. – У нас на севере мой выстрел посчитали бы посредственным. Ты знаешь, что такое подцепить стрелу?

– Знаю, но ни разу не видел. Это когда выпущенная стрела выталкивает уже сидящую в мишени?

Пожилой лучник усмехнулся:

– В моих краях я считаюсь не слишком хорошим стрелком. Там есть истинные мастера, которые способны подцеплять стрелы с расстояния вдвое большего, чем сейчас до этой мишени.

Авенир недоверчиво прищурился, но Тигран только рассмеялся:

– Точно тебе говорю. Если будешь в моих краях – увидишь. Кроме того, там ты сможешь достать и настоящий лук вместо этого коротышки.

– Если буду поблизости, то непременно зайду, – улыбнулся Авенир. – Куплю себе такое же чудовище.

– Не забудь захватить еще и настоящие стрелы вместо этих зубочисток.

Потянулись длинные тяжелые дни во всем похожие друг на друга. С самого утра приходил возглавляющий их сотню сержант Карион и с руганью отправлял десяток Авенира на тренировочную площадку. С рассвета до полудня продолжались невероятно томительные в своей одинаковости тренировки. Стрельба, стрельба, стрельба…

В четвертом десятке произошел несчастный случай. Один из лучников случайно подстрелил какого-то парня. Тот остался в живых, хотя и был тяжело ранен. Подробностей Авенир не знал, но своими глазами видел, как провинившегося пороли, привязав к деревянному столбу. Присутствовали сержант Карион, светловолосый лейтенант и какой-то незнакомый Авениру человек с нашивками старшего офицера, возможно капитан. Двадцать пять могучих ударов плетью исполосовали спину виновного в неосторожном обращении с оружием лучника многочисленными кровавыми рубцами и вышибли из него сознание. Позднее Авенир узнал, что провинившийся оправился и был послан на два месяца в бригаду неудачников, занимающуюся самой неприятной работой связанной с грязью и отвратительным запахом. Вечером после порки Авенир, сидя у костра, еще раз напомнил своим подчиненным о необходимости соблюдать осторожность при тренировках.

В десятке Авенира серьезных нарушений не было, но тычки, подзатыльники и ночные патрулирования перепадали на их долю довольно часто. Дважды Авенир сам ходил в эти патрули. Ничего особо сложного. Половину ночи нужно бродить по округе, постоянно перекликаясь с такими же отчаянно зевающими часовыми. Проблемы начинаются на следующий день. Так как дополнительного отдыха ночной страже не предусматривалось, то весь следующий день бывшие ночные дозорные ходили полусонные, команды выполняли нечетко и из-за этого получали двойную порцию затрещин от безжалостных сержантов.

После обеда обычно шли тренировки рукопашного боя. Учителем выступал старый седой ветеран в видавшей виды кольчуге, которая уже неоднократно попадала в починку. Чуть приволакивая ногу, он ходил по тренировочной площадке и, виртуозно размахивая мечом, показывал основные приемы. Потом проводились показательные поединки и тренировочные стычки между новобранцами. Каждый должен уметь защититься если дело дойдет до рукопашной. Конечно, от лучников и не ожидали, что они станут мастерами меча, но хотя бы овладеть основами…

Теперь Авенир уже гораздо более уверенно держал в руках меч и, по мнению тренировавшего их ветерана, мог доставить серьезные неприятности нападавшему на него безоружному крестьянину и не зарезаться при этом самому.

А вот пехота тренировалась гораздо интенсивнее. Под наблюдением сержантов пехотные десятки наматывали десятки кругов вокруг лагеря с тяжелыми деревянными щитами в руках, учились ходить плотными шеренгами, чувствуя локоть соседа, и поворачивать по команде не ломая строя. И, конечно же, уроки рукопашного боя у них были гораздо более длительными и тяжелыми. А лучники… Стрелков вообще-то не считали так уж и необходимой частью войска. Армия Новой Империи полагалась в основном на умение вести ближний бой, рассчитывая, что на дальних дистанциях в дело будет пущена магическая сила их Повелителя. По крайней мере, таков был основной план будущих сражений за власть над миром. Ничуть не странно, что после разгрома Флетнера люди стали относиться к своему Повелителю со страхом, но странно то, что к страху примешивались гордость и уверенность в победе. О том, что Повелитель сможет объединить Грастос под своей властью, говорили с абсолютной и непреложной уверенностью, как о том, что солнце ежедневно поднимается на востоке и садится на западе, совершая свое бесконечное вращение вокруг мира. Авенир иногда думал: как же относятся к Фабиану жители разрушенного до основания города или те, у кого во Флетнере погиб кто-нибудь из родственников? Но таковых он не встречал, а если и встречал, то они о своих мыслях благоразумно молчали, как молчал Авенир о своем отношении к черному колдуну, наградившему его десятком глубоких шрамов, оставшихся на месте ожогов и, вдобавок, виновному в гибели Вонифата. Ну и, конечно, существовал еще и Ключ. Ключ. О чем никогда не следовало забывать, так это о нем.

После обучения рукопашному бою шел небольшой перерыв для отдыха, а потом лучники возвращались к тренировкам в стрельбе. Из всей сотни новобранцев только Тигран да еще один немолодой уже стрелок, руководивший седьмым десятком, могли посоревноваться в искусстве стрельбы с Авениром. Остальные лучники медленно наращивали свои умения, но они еще не дотягивали даже до обычных армейских стандартов. Авенир как-то спросил Тиграна: почему тот, замечательный стрелок, так и не стал десятником? Бородач замкнулся и отвечать не стал, а Далмат позднее сказал, что пожилой лучник одно время поцапался со светловолосым лейтенантом и теперь путь наверх для него закрыт. Командующий стрелковой сотней был против назначения Тиграна командиром десятка. О причинах ссоры северного стрелка и светловолосого лейтенанта никто не ведал, хотя поговаривали, что когда Тигран впервые вошел в лагерь, то в качестве демонстрации своего умения вызвал на состязание лейтенанта и проиграл. Бородатый лучник, слыша шепотки за своей спиной, откровенно посмеивался, но упорно отказывался рассказывать правду. Подойти же с расспросами к лейтенанту, естественно, не было ни единой возможности.

Так продолжалось около двух месяцев. Изо дня в день. А возможности сбежать у Авенира так и не было. Многочисленные конные патрули держали под полным контролем землю на десять миль вокруг лагеря. Специальные команды могли выехать на поимку дезертира буквально в любую минуту. Ночная стража эффективно прикрывала все пути выхода из лагеря. В окружающей лагерь степи не было ни единого мало-мальски надежного укрытия на много-много миль, а прятаться в полностью контролируемом армией городе было сущим безумием.

Однажды вечером Авенир видел, как три-четыре десятка конников сорвались с места и рассыпались по степи. А через несколько часов, уже глубокой ночью, они вернулись, и на седле одного из конных ветеранов висел связанный человек. Немного позднее явился сержант Карион и, разбудив всех, приказал подчиненным ему десяткам немедленно собраться на тренировочной площадке кавалерии для показательной казни дезертира. Авенир, вспомнив слова сержанта Доната, судорожно сглотнул. "Но особенно мы не любим дезертиров. И если они попадаются к нам в руки, то умирают обычно очень и очень долго и мучительно".

Смерть несчастного действительно была весьма неприятной. Ему связали руки и подвесили на манер чучела, на котором тренируются в стрельбе. Дезертир, оказавшийся молодым темноволосым новобранцем из пехотной сотни, ошеломленно висел и даже не пытался сопротивляться. Авенир было подумал, что сейчас пехотинца используют в качестве мишени при стрельбе из луков, но действительность оказалась гораздо хуже.

Были принесены несколько вязанок дров, и уже через пять минут под ногами подвешенного бедняги весело заполыхал костер… Вопли несчастного, казалось, достигали луны, безразлично взиравшей с небес на мучения молодого парня. Неудавшийся дезертир бился и извивался, но все было бесполезно. Язычки пламени жадно лизали его ноги. Вспыхнула одежда. Авенир судорожно сжал кулаки и, едва шевеля губами, молился, чтобы парень поскорее задохнулся в дыму, прекратив мучения, но сухие дрова давали слишком мало дыма, а безжалостный ветерок относил сероватые клубочки в сторону. Пахнуло горелым мясом.

Дезертир, последний раз дернувшись, внезапно обвис. Пламя подобралось к нему ближе и теперь до пояса скрыло свою жертву за сплошным покровом пляшущего огня. С громким хлопком, отчетливо слышимым в густой подобной туману тишине, лопнула веревка, и тело упало в костер, вызвав целый сноп искр.

Ну уж нет. Бежать, чтобы кончить вот так же над костром. Никогда. Уж лучше я подожду, пока не представится по-настоящему подходящий случай…

Новости пришли вместе с наступлением осени.

На утреннем построении сержант Карион громогласно заявил, что через несколько дней им придется выступать в поход.

– Еще два дня и сюда подойдут три тысячи новобранцев из самых южных районов. Эти ребята с предгорий – настоящие лопухи, – сержант усмехнулся, – почти такие же, как и вы. И поэтому нашей армии придаются еще и две тысячи кавалерии. И это уже настоящие испытанные в боях ветераны.

Карион дважды прошел вдоль рядов выстроившейся стрелковой сотни:

– После того, как наши друзья прибудут, мы выдвигаемся на северо-восток. Наша цель – небольшая пограничная крепость княжества Килсун. Захватить ее будет непросто – это вам не на тренировке мечами махать. Посмотрим, чего вы стоите в деле.

Сержант остановился перед одним из лучников второго десятка и ткнул его пальцем в живот:

– Вижу, ты так и не научился правильно надевать доспехи. Они сидят на тебе как на огородном чучеле. А меч… о, Страж Бездны, ты его так даже вытащить не сможешь. У тебя еще есть немного времени, чтобы научиться до первого серьезного боя. Иначе молись, чтобы тебе не пришлось сходиться врукопашную. Тебя победит даже младенец с игрушечным деревянным кинжальчиком.

– А теперь начинайте готовиться к походу. Всем собрать свои манатки. Выходим через три дня.

Три дня. Три дня до начала настоящей войны за власть над миром.

Эти три дня пролетели как во сне. Авенир уже привык к спокойной лагерной жизни, и теперь предстоящий поход немного смущал десятника. Затаившийся в глубинах души страх тихонько щекотал кончики его нервов. Мне нужно добыть статуэтку, а не погибать в первом же бою, да еще и сражаясь на стороне проклятого Фабиана. И, кроме того, я ни в коей мере не желаю способствовать достижению его цели.

После полудня второго дня на горизонте показалось облако пыли, которое вскоре превратилось в идущую походным маршем колонну пропыленных солдат. Три тысячи воинов-новобранцев с южных предгорий вошли в лагерь и остановились для кратковременной передышки. Ближе к вечеру прибыли и кавалеристы. Количество солдат в лагере и близлежащем городке практически удвоилось. Следующий день был предназначен для того, чтобы прибывшие издалека отряды успели немного отдохнуть и пополнить свои запасы.

Вместе с приходом новостей о приближающемся походе прекратились и изматывающие тренировки, что, несомненно, обрадовало почти всех собравшихся в лагере воинов. Усталые солдаты получили три дня отдыха, перед тем как окунуться в горнило разгорающейся войны за власть над миром.

В великолепный, украшенный облицованными мрамором колоннами, зал вошел седобородый человек в роскошном расшитым золотой нитью кафтане. Знающий обычаи и одеяния знатных людей Грастоса человек мгновенно узнал бы в нем Главного Советника Килсуна. Человек остановился в центре зала и преклонил колено.

– Милорд, только что прибыл гонец. Он сообщает, что один из отрядов Повелителя выступил в поход и теперь движется к границам нашего княжества.

Убеленный сединами князь, восседающий на покрытом позолотой троне, вздохнул:

– Значит, началось… Сколько у нас времени?

– Отряд достигнет нашей границы дней через пять-шесть.

– Пять дней до начала войны… Повелитель идет с ними?

– Нет, милорд, проклятый колдун по-прежнему сидит в своем замке. Возможно, что мы еще сможем отбиться от них. В том отряде идут почти одни только зеленые новобранцы.

– Сколько их?

– О, милорд, примерно десять тысяч.

– Десять тысяч… – Князь Килсуна печально склонил седую голову. – Десять тысяч… Нам не остановить их на границе. Гарнизоны южных приграничных крепостей слишком слабы, чтобы выдержать натиск десятитысячной армии, а отряды с северной границы не успеют добраться вовремя. Если же Повелитель решит навалиться на нас всерьез, то вероятнее всего через две-три недели его отряды смогут осадить нашу столицу.

– Милорд, возможно, следует отозвать наши силы из Прекунта. Шесть тысяч отборнейших воинов могут серьезно изменить расклад сил.

– Они не успеют. И я не желаю нарушать союзное соглашение, тем более что сам Повелитель нам не угрожает. Скорее всего, мы отразим натиск, но вот какой ценой?

Какова будет цена нашей свободы? Тысяча жизней? Две? Три?

– Пока Повелитель сидит в своем логове, особой угрозы нет. Но вот когда он выйдет… Скажи мне, мой верный друг, могут ли простые смертные противостоять могущественнейшей магии самого Творца?

– Я не знаю, милорд.

– Вот и я не знаю…

Каллист хмуро смотрел в окно на узкие улочки Прекунта, размышляя о том, что следует предпринять в самом ближайшем времени. До сих пор в борьбе против Фабиана-Повелителя объединились только три княжества да жалкая кучка колдунов.

Мы не сможем противостоять силе Сети. Всего четыре опытных волшебника и десяток полуобученных колдунишек… Фабиан сметет нас одним ударом, а без магического прикрытия союзная армия не продержится и нескольких минут.

Союзная армия. Шесть тысяч конных ветеранов из Килсуна, двенадцать тысяч копейщиков Прекунта и восьмитысячный отряд мечников из Дитнолла. Двадцать шесть тысяч. Казалось бы, значительные силы, но Фабиан успел уже набрать примерно столько же. Даже если Повелитель не будет использовать Ключ, я бы не взялся предсказывать результат сражения…

Слишком мало воинов, слишком мало волшебников. Каждый в своей глупости надеется, что беда обойдет его стороной. Самые северные княжества вообще даже ухом не ведут. Прибывший из далекого западного Гилсена гонец сообщил, что местный правитель рассчитывает справиться с угрозой своими собственными силами. Глупец. Если Повелитель дойдет до Гилснеа – их жалкие армии будут сметены в мгновение ока.

И, что хуже всего, некоторые князьки начинают присматриваться к Новой Империи Фабиана. Вероятно, они рассматривают возможности перехода на сторону проклятого колдуна. Надеются на последующие милости Повелителя… Они не понимают, что самой большой милостью, которой может их одарить Фабиан, является быстрая смерть.

А эти заносчивые колдуны! Каллист недовольно поморщился. Вот ведь, кажется, что именно маги должны понимать всю силу, которую обрел проклятый Повелитель. Но нет! Каждый из них надеется либо отделаться своим невмешательством, "соблюдают нейтралитет", видите ли, либо попросту хотят отсидеться в какой-нибудь дыре. Будто бы нейтралитет и укрытия спасут их, когда через разрыв Сети в этот мир проникнут холодные щупальца Бездны.

Скажете Падшим о своем нейтралитете, когда они протянут свои руки к вашим душам. Попробуете найти укрытие в Бездне среди бесконечных волн непроглядного мрака. И вот тогда-то вы и пожалеете о том, что не согласились хотя бы попытаться предотвратить все это.

Двадцать шесть тысяч солдат и полтора десятка волшебников сейчас составляют последний шанс Грастоса. И этот шанс призрачен как утренний туман в западных предгорьях.

Возможно, если бы у нас было побольше времени…

Но время – это враг. С каждым днем Фабиан набирает силу. Каллист был абсолютно уверен, что черный колдун не выступил в поход только потому, что занят изучением свойств Ключа. Он учится. Учится использовать силу Сети.

Отец Сущего, пусть он по глупости прикончит сам себя. Пусть кара Творца обрушится на его голову. Как проще бы тогда все стало…

В дверь кто-то постучался.

– Входите.

На пороге стоял слуга в сине-золотой ливрее.

– Господин Каллист, князь призывает вас на совет по поводу союза против Повелителя. Есть важные новости.

Волшебник молча кивнул. Надеюсь, что хоть на этот раз новости будут хорошими.

Авенир поежился. Холодный осенний ветер проникал под одежду, доставляя серьезные неудобства. Кожаный доспех, положенный ему как воину Новой Империи, ни капельки не согревал тело, а плащи в летнее время были позволены только сержантам. Летнее время, да какое уж тут лето! Холодно, как поздней осенью.

Отряд имперских войск расположился на продуваемой всеми ветрами вершине холма. Если бы Авенир сам мог выбирать место для ночевки, то к этому холму он бы не подошел и на милю. Гораздо удобнее ночевать вон в той видневшейся на горизонте рощице. Там, по крайней мере, нет пронизывающего до костей ветра. Но этот холмик, видите ли, гораздо легче защищать. Скорей бы устроиться у костра и хоть немного согреться…

– Тигран, разводи огонь. – После почти трех месяцев армейской службы, Авенир уже чувствовал себя заправским десятником и не стеснялся четко раздавать приказы. – Ты, ты и ты, пойдете в обоз и принесете наш будущий ужин. Далмат, ночная стража твоя.

Солдаты с ворчанием принялись за дело, а их десятник отошел в сторону в поисках сержанта Кариона. Необходимо было предоставить еженедельный рапорт и получить очередные приказы.

Сержант сидел около костерка, завернувшись в плащ, и хмуро смотрел на пляшущие язычки пламени. Авенир снова поежился и присел рядом.

– Ну и холодина.

Карион медленно поднял голову, и на его губах появилась слабая улыбка:

– Ничего, завтра будет жарко. Не замерзнешь. Что тебе надо?

– Еженедельный рапорт.

– Предоставишь рапорт завтра, если останешься в живых и если я тоже буду жив. – Сержант безразлично отмахнулся. – Драка будет тяжелая.

Авенир вздохнул и отвел глаза в сторону. В сгущающейся темноте на самом горизонте смутно виднелся мрачный силуэт пограничной крепости Килсуна. Слабыми светлячками мерцали далекие факелы патрулирующих стены стражников. И штурм этой крепости назначен на завтра.

В предстоящей битве стрелковой сотне предстояло выдвинуться на передовую и метать стрелы, прикрывая наступающие отряды и не давая вражеским лучникам чувствовать себя слишком уж вольготно. Опасное и непростое дело, но другим будет еще хуже. В сумерках все еще слышался стук топоров – армейские специалисты готовили многочисленные лестницы и тяжелый таран для штурма ворот. Авенир вовсе не завидовал пехотным сотням, которые пойдут завтра в свой первый бой. Разведка уже доложила, что со стороны крепости доносится запах дыма и разогретой смолы. Около ворот будет довольно жарко и жарко в прямом смысле. Горящая смола превратит завтрашний день в адское пекло. И многие из его собратьев по оружию найдут там свой конец. Было бы гораздо целесообразнее провести полноправную осаду. Десятки таранов, осадные башни, катапульты… Но нет времени. Приказ Повелителя, чтоб ему пусто было, захватить юго-западные районы княжества Килсун как можно быстрее. А о жизнях своих солдат он подумал? Что ему стоило самолично явиться сюда и немного подсобить нам магией?

Десятник вздрогнул, осознав свои мысли, и немедленно напомнил себе, что его все эти армейские дела касаются только косвенно. Главное – Ключ. Фабиан должен умереть, но главное – Ключ. И не важно кто победит в завтрашней бойне, лишь бы он остался в живых и смог выполнить свою миссию. Ключ должен покинуть Грастос. И желательно до того, как станет слишком поздно.

Карион толкнул задумавшегося Авенира в бок:

– Иди и ложись спать. На бой лучше всего выходить со свежей головой. И постарайся, чтобы завтра тебя не прикончили.

Авенир встал, кивнул и молча скрылся среди вечерних теней.

Где-то в стороне негромко прозвучал рожок – приказ кавалерии начать патрулирование окружающих лагерь территорий во избежание ночной атаки со стороны вражеского укрепления. Все еще в темноте слышался стук топоров и, скорее всего, он не прекратится всю ночь до утра.

Завтра мы будем хоронить павших воинов. Сколько же их будет? Да смилуется Отец Сущего над их душами.

Утро для Авенира началось вместе с трубным звуком рога, призывающего воинов Новой Империи готовиться к атаке. Солнце еще только-только показалось над горизонтом, а доделанный за ночь таран уже катился вниз с холма, направляемый на свою позицию напротив ворот. Вокруг лагеря во множестве сновали всадники. Кавалерии нет места при штурме крепостей, и поэтому конные сотни осуществляли общую разведку и охрану от внезапных вылазок противника. Все вокруг наполнили лязганье металла и отрывистые выкрики сержантов, собирающих свои подразделения и выстраивающие их для атаки. Некоторые сотни тащили за собой лестницы и уже занимали свои строго намеченные заранее позиции.

Явился сержант Карион и сразу же разразился громкой руганью:

– Вы, балбе6сы дубиноголовые, еще не собрались?! Быстро строиться! Наше место между четверной и двенадцатой пехотными сотнями слева от ворот, и мы должны уже через час быть на месте! Быстро! Собирайтесь!

– Но, сержант, мы еще даже не завтракали… – робко возразил Кариону один малознакомый Авениру лучник из девятого десятка. Десятник поморщился: перечить сержанту, когда тот в таком настроении… Что, этот бедолага захотел в ночную стражу или решил, что ему хочется копать выгребные ямы?

– Послушай меня, дружок, – голос сержанта вдруг стал каким-то обманчиво мягким, – если ты сейчас плотно позавтракаешь, а через час какая-нибудь шальная стрела пропорет тебе кишки… Смерть твоя будет весьма и весьма неприятной, а вот человека с пустым желудком в такой ситуации лекарям иногда удается вытащить почти с того света. Я бы не советовал тебе, – Карион обвел всех своих подчиненных пристальным взглядом, – не советовал бы всем вам завтракать перед атакой.

Авенир согласно кивнул и со вздохом отложил в сторону кусок плохо прожаренного мяса, который остался у него еще со вчерашнего вечера. Лучше уж довериться более опытному в таких делах сержанту, чем помереть по собственной глупости. Сидевший рядом со своим десятником Тигран с сожалением поморщился:

– Эх-х, и зачем я только связался с этой армией. Сидел бы дома на лавке да нянчился бы с детишками.

– У тебя дети есть? – вытаращился Авенир.

– Да нет. – Пожилой лучник рассмеялся. – Нет, но можно было бы и завести. Надо было не на войну идти, а тихо мирно жениться на какой-нибудь вдовушке.

– Ты же сам добровольно явился в армию, сам хотел на войну.

– Хотел, и если до вечера доживу, то снова хотеть буду, а сейчас я хочу оказаться где-нибудь подальше отсюда.

– Строиться! – послышался недовольный рык сержанта. – Быстро!

Карион молча прошелся перед застывшими в строю лучниками:

– Убогое зрелище, – вздохнул сержант, – но лучшего все равно нет. Ладно, болваны, у всех есть запасы стрел? Все надели доспехи правильно? Никто не забыл свой меч в палатке?

Стрелковая сотня ответила разноголосым говором, суть которого сводилась к тому, что они все сделали правильно и ничего не забыли.

– Ну ладно, я предупредил. Потом не жалуйтесь, что вам стрелять не из чего. Забудете лук – отправлю прямиком на крепостную стену карабкаться! Без лестницы и под обстрелом! Ясно?

Снова невнятный гул, выражающий полное согласие.

– Тьфу ты. Все еще не выучились четко отвечать на вопросы командования. Оболтусы. – Сержант недовольно поморщился. – Ну все, болтовня окончена. Теперь идите за мной и не нарушайте шеренги. Тот, кто нарушит строй – обретет мое пожизненное неудовольствие!

Карион подхватил свой собственный лук и, поправив плащ, неспешно двинулся в сторону от лагеря по направлению к крепости. Сотня вразнобой устремилась за своим командиром. Сержант шел молча и не оглядываясь, казалось, что ему все равно шагают ли его подчиненные за ним или нет. Впрочем, он явно знал, что лучники следуют позади – сотня производила столько шуму, что о том, что она куда-то идет, наверняка уже знали даже во вражеской крепости.

Через полчаса стрелки уже заняли свою начальную позицию. Справа виднелись плотные ряды опытных мечников-ветеранов из четвертой пехотной сотни, а слева – нестройная толпа новобранцев из двенадцатой. Недалеко в стороне маячила громада тарана: исполинская телега со множеством колес и укрепленными на ней заостренными стволами деревьев. Сверху это сооружение было прикрыто деревянными щитами, прикрывающими толкающих таран воинов от неприятных сюрпризов с небес.

До крепостных ворот было не более четверти мили. Авенир видел, как на вершине крепостной стены высовывались в бойницы лица готовых к отражению натиска воинов Килсуна. Внезапно налетевший порыв ветра донес слабый запах дыма с характерным запахом – в крепости уже была приготовлена кипящая смола в качестве подарочка непрошеным гостям.

Из задних рядов вперед вылетел верхом на великолепном вороном жеребце уже знакомый Авениру светловолосый лейтенант и, небрежно вытащив из ножен меч, поднял его над головой в вытянутой руке. Готовность к атаке.

Авенир сглотнул, судорожно ощупал стрелы в своем колчане, быстренько осмотрел лук и проверил, легко ли извлекается из ножен меч. Сегодня от этого будет зависеть его жизнь. Краем глаза он заметил, что большинство его собратьев по оружию ведут себя точно так же. И даже обычно не боящийся никого и ничего сержант Карион теперь нервно поглаживает украшенную искусной гравировкой рукоять своего меча. О, Страж Бездны, защити меня от вражеского оружия и сохрани мою жизнь сегодня…

Где-то позади выстроившихся в грозной готовности воинов оглушительно прогудел звук рога. Лейтенант впереди строя кивнул и, резко взмахнув мечом, хлестнул коня, сразу же устремившись вперед и увлекая за собой солдат. Пехотные сотни одновременно двинулись к воротам, выставив перед собой сплошную стену сверкающей стали. С натужным скрипом стронулась с места громада тарана. Громкий боевой клич прокатился над безмолвной степью.

– За Повелителя!!! Империя и Грастос!!

Над рядами атакующих взвилось кроваво-красное знамя Фабиана с изображенным на нем черным, как сама полночь, силуэтом сжимающего когти ястреба. Сражение за пограничную крепость началось.

– Шагом! Не торопитесь! – Натужно закричал Карион, перекрикивая лязг железа и громогласный рев устремившихся вперед пехотных сотен. – К стене мы должны подойти последними!

Авенир молча шагал в строю, оцепенело глядя, как тысячи ревущих и размахивающих оружием солдат бегом устремились к крепостным стенам. Каждая пехотная сотня несла с собой длинную лестницу и направлялась к заранее намеченному участку стены. Тяжелый таран, увлекаемый вперед силою множества подталкивающих его человеческих рук, со скрипом направлялся к воротам.

Защитники, отчетливо видимые в лучах осеннего солнца, неподвижно стояли на стенах, ожидая когда воины Новой Империи подойдут на расстояние выстрела. Из бойниц выглядывали многочисленные лучники, вооруженные рогатинами воины готовились отталкивать приставленные к стене лестницы, кое-где виднелись люди державшие в руках связки метательных копий. Кроме того, Авенир был в этом абсолютно уверен, наверняка воинами Килсунского княжестве было заготовлено несколько неприятных сюрпризов вроде громадных котлов со смолой, кипящей воды, бросаемых на головы больших камней и всего того, что обычно широко используется при защите крепостей.

Передовые линии наступающих оказались на том расстоянии, которое стоящие на стенах воины сочли пригодным для первого залпа. Несколько десятков стрел поднялись в голубые безоблачные небеса и смертоносным дождем рухнули вниз. На землю упали первые капли крови. Еще залп, еще. Стрелы безжалостно жалили атакующих солдат Империи. Раненые и убитые падали наземь. Расстояние сократилось настолько, что стрельба стала прицельной. Стоящие на стенах лучники перешли на беспорядочную, но гораздо более точную стрельбу. Каждый из них сам выбирал себе мишень, прицеливался, спускал тетиву и выискивал себе новую цель.

Авенир с ужасом смотрел на разворачивающуюся перед ним жуткую картину. Стрелы производили настоящее опустошение в плотных рядах штурмующих крепость имперцев. Вот седобородый ветеран со стоном опустился на колено, а белооперенная стрела глубоко засела в его бедре. Молодой новобранец еще полгода назад беззаботно сеявший хлеб в какой-нибудь отдаленной деревушке получил стрелу в бок и теперь, скрипя зубами, отходил назад, пытаясь добраться до раскинувшейся на холме палатки военного лекаря. Из-под его старенькой кольчуги показались тонкие струйки крови. Стальной наконечник стрелы ударил в грудь одному из бешено жестикулирующих сержантов. Удача, сопровождающая воина в десятках подобных боев, на мгновение отвернулась, и бедняга рухнул замертво, сраженный кусочком заостренной стали прикрепленным к тоненькой деревяшке.

Смерть прошлась по рядам бегущих вперед солдат Фабиана и ее костлявая рука забирала всех без разбору. Молодые и старые, высокие и низкорослые, родившиеся далеко на севере и местные жители, ветераны и новобранцы, рядовые и командиры. Все были равны перед безжалостно сыплющимся с небес смертельным ливнем стрел. Убитые или раненые падали на землю, щедро орошая ее своей кровью, и исчезали под ногами своих по-прежнему упорно движущихся вперед товарищей.

– Стоять!! – Сержант Карион выхватил стрелу и наложил на тетиву своего лука. – Готовиться к стрельбе!

Сотня лучников остановилась, почти не смешав строя, что в обычных условиях вызвало бы скупую похвалу сержанта, но сейчас было явно не до этого.

Карион натянул свой лук и молниеносно выпустил стрелу, которая, выбросив несколько быстро угасших искорок, ударила о камень буквально в нескольких пальцах от головы неосторожно высунувшегося из бойницы вражеского лучника. Стрелок отпрянул и мгновенно скрылся за каменным зубцом стены.

Авенир с вырвавшимся из его горла воплем молниеносно натянул тетиву и отправил в небеса свою стрелу, мелькнувшую красноватым оперением в утренних лучах солнца. Не следя за тем, поразил он цель или нет, десятник потянулся за следующей стрелой.

Подчиняясь командам сержанта, Авенир вновь и вновь отпускал тетиву и видел, как уносится в сторону крепости очередная смертоносная стрела. Все окружающее слилось для него в сплошное серое марево. Оставалось только одно: выбрать цель, подождать команды сержанта и выпустить стрелу. Авенир не знал, подстрелил он ли хоть кого-нибудь, но ему это было как-то безразлично. Возможно потом, сидя у костра, он задумается над этим вопросом и беспощадная совесть начнет нашептывать ему в уши: Глупец. С кем же ты воюешь? Ты ведь убивал тех, кто противостоит самому опасному и безжалостному человеку на Грастосе. Разве на стороне Фабиана ты должен быть? Но все это потом, а сейчас стрелять, стрелять, стрелять…

На самом деле особого вреда этот обстрел защитникам крепости не причинил. Защищенные каменными зубцами стены, воины Килсуна почти не понесли потерь, но со свистом проносящиеся над головой стрелы вынудили их немного поумерить свой пыл. Засевшие на стенах лучники теперь не высовывались в бойницы, беззаботно выпуская стрелу за стрелой в плотные ряды имперской пехоты. Стрельба сделалась гораздо более редкой и менее прицельной. Но зато теперь вражеские стрелки обратили свое внимание на сотню под командованием сержанта Кариона. На головы лучников Новой Империи посыпались стрелы.

Один из стрелков из пятого десятка вдруг как-то странно забулькал и осел на землю, схватившись за разорванное случайной стрелой горло. Еще одна стрела на излете чиркнула по затянутому в сверкающую кольчугу плечу Кариона. Сержант не обратил ни малейшего внимания на свежую царапину на своем доспехе, продолжая сыпать командами.

– Рассредоточиться по десяткам! Стрельба по своему усмотрению!

Между лучниками Килсунского княжества и стрелками Фабиана завязалась беспорядочная перестрелка. Сотня разбилась на десятки, которые, непрерывно маневрируя и не давая врагу пристреляться и накрыть их одним залпом, беспрерывно сыпали стрелами.

А между тем некоторые пехотные сотни уже достигли стены и теперь устанавливали лестницы. Еще немного и бои начнутся уже на стенах. Вперед выдвинулись воины с рогатинами, зацепляя и переворачивая лестницы. Поднимающиеся по ним люди с воплями падали на головы своим же товарищам. Лестницы с треском ломались, превращаясь в бесполезные деревянные обломки. Но и те, кто орудовал рогатинами, не уходили безнаказанными. Высунувшись из бойниц, они становились превосходными мишенями для лучников имперской стрелковой сотни. То тут то там кто-нибудь из защитников ронял рогатину и, схватившись за простреленную грудь, падал вниз к подножию стены.

Авенир выпустил очередную стрелу и с каким-то удовлетворением заметил, что она вонзилась в плечо одному из воинов Килсунского княжества. Десятник потянулся к своему колчану и вдруг понял, что он пуст… Полсотни стрел, положенные туда сегодня утром, уже были израсходованы. Авенир схватил запасной пучок стрел и мгновенно вытряхнул их в пустой колчан. Подняв голову, он стер со лба выступившие капли пота и окинул взглядом поле битвы. Увиденное заставило его застыть на месте.

Прямо из-за крепостных ворот в небеса поднялся громадный комок слепленных смолой тряпок и кусков дерева. И этот комок горел! Роняя по пути пылающие щепки и клочки тряпок, огненный шар низринулся вниз и, упав недалеко от одной из наступающих пехотных сотен, рассыпался пылающими брызгами. Горящая смола разлетелась во все стороны. Обожженные солдаты с едва слышимыми сквозь яростный шум битвы воплями покатились по земле, сбивая пламя. Несколько человек обрызганные горящей смолой за долю секунды превратились в пылающие факелы и теперь отчаянно метались из стороны в сторону. Соседние воины попятились, не желая сгореть заживо при следующем выстреле. И даже видавшие виды сержанты она мгновение застыли.

Катапульта! Большая катапульта. И целят они в таран.

Если таран сгорит, то атакующие потеряют свой самый главный шанс на победу. Взобраться на стену и удержать там позиции нелегко, но если разбить ворота… Широкий поток воинов Империи хлынет внутрь крепости и в два счета сметет малочисленных защитников.

Катапульта выстрелила еще раз. Еще один пламенный шар поднялся к небесам и, рухнув на землю, расплескался жидким пламенем. На этот раз мимо. Никто не пострадал, но от вида падающей с небес пылающей смерти ряды наступающих смешались и неуверенно остановились, некоторые воины, не обращая внимания на гневные выкрики сержантов, повернулись и бросились бежать. Защитники радостно завопили.

Авенир, застывший как изваяние при виде горящих заживо своих соратников, вдруг услышал как кто-то выкрикивает его имя и, вздрогнув, повернулся.

– Тигран, Авенир, Флегонт, Протас!! – Карион яростно размахивал руками. – Быстрее сюда!!

Десятник быстро толкнул в бок бородатого лучника:

– Тигран, сержант нас зовет. Далмат, остаешься за главного.

Под ногами сержанта уже пылал небольшой костерок, а в его руках Авенир заметил несколько стрел, наконечник которых был обмотан смоченными в масле тряпицами. Зажигательные стрелы.

– Берите, – Карион быстро сунул подбежавшим лучникам несколько таких стрел. – Делайте как я.

Сержант быстро сунул кончик стрелы в огонь. Пропитавшиеся маслом тряпки мгновенно вспыхнули. Карион наложил пылающую стрелу на тетиву и почти сразу же отправил ее чертить огненную дугу в небе. Стрела, оставляя дымный след, перелетела через стену и упала где-то во внутреннем дворе крепости.

– Стреляйте навесом.

Авенир согласно кивнул и сунул одну из полученных от сержанта стрел в костер. Масло вспыхнуло с легким хлопком. А через минуту стрела, несущая небольшой язычок пламени, уже скрылась за крепостной стеной. Тигран, Флегонт из седьмого десятка и Протас из второго тоже выпустили по стреле. Небо прочертили еще три дымных следа.

Словно в отместку стрелкам снова выстрелила катапульта. Огненный фонтан расцвел почти перед самыми воротами крепости. Несколько подталкивающих громаду тарана солдат упали обожженными. Сам таран, хоть и обильно политый водой перед началом боя, в некоторых местах дымился. Парочка щитов, защищающих толкающих эту громаду солдат от вражеских стрел, с треском сломались и этим тут же воспользовались засевшие на стене лучники.

– Продолжайте стрелять! – Карион выпустил уже третью огненную стрелу, скрывшуюся за стеной.

Авенир поднял лук и вздрогнул. Вражеские стрелки заметили огненную угрозу и теперь пытались ее устранить. Один из лучников Килсуна высунулся из бойницы, и это его стрела пролетела так близко, что Авенир щекой ощутил движение рассекаемого воздуха. Ярко пылающая стрела была наложена на тетиву, лук натянут, оставалось всего лишь чуть-чуть изменить прицел…

Сгусток огня сорвался с лука Авенира и ударил неудачливого стрелка в грудь. Воин истошно закричал и опрокинулся на спину.

Прерывая шум битвы, послышался глухой удар. Таран добрался до ворот и начал свою разрушительную деятельность. В некоторых местах по приставленным к стене лестницам быстро карабкались солдаты Новой Империи. Сверху в них стреляли лучники. Авенир мельком заметил, как чьи-то руки опрокинули на головы столпившимся под стеной солдатам котел с кипятком. Сквозь яростный шум битвы донеслись крики ошпаренных. Еще один глухой удар, сопровождающийся громким треском, донес до сведения всех на этом поле, что таран действует успешно и ворота скоро поддадутся.

Зажигательные стрелы кончились и Авенир, выхватив обычную стрелу, выпустил ее в мелькнувшее между зубцами стены чье-то лицо. Промахнулся.

– Возвращайтесь на свои места. – Сержант Карион устало опустился на землю, пытаясь перевязать глубокую царапину на бедре, где, пропитывая простые кожаные штаны, уже проступала кровь.

Авенир молча кивнул и, подтолкнув Тиграна, побрел к своему десятку, вразнобой обстреливавшему вершину стены, где за каменными зубцами прятались несколько вражеских солдат. Насколько Авенир видел, этот обстрел не причинял практически никакого ущерба для защищающихся в крепости солдат Килсунского княжества. Стрелы с треском ломались о камни стены и безобидными обломками падали вниз.

– Прекратить стрельбу! – удивляясь самому себе, заорал Авенир. – Все за мной!

Десятник побежал ближе к воротам, где разгоралось настоящее побоище. Кажется, что все вражеские лучники сосредоточились на том, чтобы не дать ни минуты передышки воинам, занимающимся с тараном. От тяжелых ударов дубовые ворота крепости треснули и немного покосились. Ну, еще бы немного… Стрелы беспрерывно свистели в воздухе. Каждую минуту кто-нибудь из толкающих таран солдат падал и исчезал под громадными окровавленными колесами гигантского разрушительного устройства. Иногда после этого раздавался хруст костей и отчаянный предсмертный вопль. На место павшего тут же вставал другой воин.

Потери Новой Империи были устрашающи. Одно радовало: катапульта больше не метала свои ужасающие снаряды. Видимо она была повреждена или кончились боеприпасы. Авенир заметил поднимающийся над крепостью плотный столб дыма и слабо улыбнулся. Их зажигательные стрелы не пропали даром, кажется, в крепости начался пожар. Может быть, именно поэтому и не стреляла катапульта, может быть, это именно она и горела. Это можно было узнать только попав в крепость.

Тяжелый удар, треск ломающегося дерева и радостные вопли солдат Империи возвестили радостную новость. Правая створка крепостных ворот сломалась и криво повисла на одной петле. В дыру сразу же начали протискиваться солдаты Новой Империи. Казалось, победа уже близка.

И тут обороняющиеся выложили свой последний козырь. Прямо на застрявший в воротах таран сверху хлынуло кипящее масло. Три котла опрокинулись и выпустили на волю пузырящуюся отвратительно воняющую жижу. Но, что хуже всего, эта жижа была невероятно горячей. Отчаянно закричали обожженные солдаты Империи. А масло все лилось и лилось, и вскоре вся земля перед воротами была покрыта мерзкой клейкой массой, исходящей отвратительными испарениями. Забрызганные маслом обожженные воины с криками и стонами отползали в сторону, но к дыре в воротах, ступая прямо по остывающему маслу, ринулись несколько десятков человек.

И тогда со стены вниз полетели факелы…

И тогда возле ворот развернулся настоящий ад…

Пламя, рванувшись к небу, мгновенно поднялось выше крепостной стены, скрывая страшные подробности смерти десятков человек густой пеленой черного дыма. Сквозь рев огня пробился ужасающий в своей обреченности крик погибающего человека. Облитый маслом таран вспыхнул как свечка, толкающие его солдаты в ужасе сыпанули во все стороны, попадая под безжалостные стрелы вражеских лучников. Наступающие сотни дрогнули и попятились.

Громко заорали сержанты, пытаясь организовать среди ошеломленных солдат хотя бы жалкое подобие дисциплины, но воины, спасаясь от вражеских стрел, продолжали отступать. Собственно, теперь атака на ворота потеряла свой смысл. Вход в крепость перегораживала сплошная стена огня и угаснет она не скоро. Таран погиб в огне. Оставалось только пробиваться через стену.

– Прекратите глазеть!! – громко заорал Авенир, обращаясь к своему ошеломленному десятку лучников. – Стреляйте, Падшие вас забери! Стреляйте!!

И, подавая пример, сам выпустил стрелу в столпившихся на стене вражеских солдат. Один из них содрогнулся и недоумевающим взглядом уставился на вонзившуюся в живот стрелу. Воин Килсуна медленно осел и, не удержавшись на вершине стены, повалился вниз прямо к воротам. Безжалостное пламя поглотило его тело, и только последний предсмертный вопль взметнулся в безоблачное небо расчерченное дымными столбами. Авенир выхватил еще одну стрелу и снова рванул тетиву своего лука. Стрелки шестого десятка неуверенно потянулись к своим колчанам.

– Стреляйте!! Стреляйте же!!

Опомнившиеся лучники обрушили на защитников крепости целый град стрел. Враги падали, пронзенные беспощадной смертью, снабженной красноватым оперением. Некоторые вражеские солдаты повели ответную стрельбу. И тогда десяток Авенира понес свои первые потери.

Белооперенная стрела подкосила ногу молодого Далмата. Пал пронзенным насквозь пожилой Кирсан у которого вражеская стрела отыскала щелку в доспехах. Получил легкую рану в плечо Тигран, хорошо прилаженный доспех помог бородатому северному стрелку и защитил его от гораздо более опасного удара. Случайная стрела зацепила кожаные доспехи Авенира, оставив глубокую царапину.

– Стреляйте!! Стреляйте!!

И они стреляли. Вражеские стрелы пронзили еще одного лучника из шестого десятка. У остальных стали заканчиваться стрелы. Авенир выпустил свою последнюю стрелу и, проследив за ней взглядом, заметил как она пригвоздила к стене руку какого-то неосторожного Килсунского лучника. Еще один враг выведен из строя.

– Отходим! Все за мной!! Бегом!

Авенир повернулся чтобы проследить за отступлением своего потрепанного десятка и моргнул, удивленный открывшимся перед ним зрелищем.

На гребне стены несколько солдат, размахивая мечами, сцепились друг с другом. Почему они дерутся между собой? Авениру понадобилась целая минута, чтобы до замутненного горячкой боя рассудка дошло, что не все из сражающихся солдат – враги. На стене примерно десяток воинов Новой Империи наседал на шестерых защитников крепости. Сквозь шум битвы доносился далекий звон мечей.

– Смотрите, – Авенир радостно схватил за плечо оказавшегося рядом стрелка из своего десятка. – Смотрите, наши уже на стене!

И действительно, с победными кличами десятки солдат Империи уже скрестили мечи с воинами Килсуна. Защитники ожесточенно сопротивлялись, но теперь начало сказываться численное преимущество атакующих. По нескольким приставленным лестницам на стены непрерывным потоком хлынули ряды имперской армии. На место каждого павшего воина Новой Империи немедленно вставали два других, только что забравшихся на стену и горящих желанием наконец-то встретиться лицом к лицу с ненавистным врагом. Защитникам же помощи ждать не приходилось. Они и так до последнего человека были на стенах и сейчас погибали, погибали от безжалостных мечей воинов Повелителя. Но, даже умирая, они старались прихватить с собой хотя бы одного врага. Раненые защитники, лежа на покрасневшем от их собственной крови камне, хватали имперских солдат за ноги.

Но силы были неравны. Все больше и больше имперцев перебиралось через стену и все меньше и меньше оставалось защитников.

Авенир некоторое время смотрел на эту картину, затем устало вздохнул и медленно побрел в сторону лагеря. Смотреть и дальше на безжалостное избиение воинов Килсунского княжества у него не было ни малейшего желания. Зато пробудился молчавший до этого внутренний голос:

Что ж ты наделал? Глупец! Ты своими геройскими выходками только приблизил победу Фабиана. Ты сражался и убивал тех, кто делает с тобой одно дело. Ты предал свободу тысяч и тысяч человек, которые в случае победы проклятого черного колдуна навечно окажутся в рабстве у их Повелителя. Что бы сказал Вонифат, если бы увидел тебя в этот час? А старая Олдама, наверняка, прокляла бы ту минуту, когда решила приютить у себя в доме одетого в жалкие лохмотья сироту. Предатель!

Командир шестого десятка лучников Империи, едва переставляя ноги, пробрался мимо пустых палаток и, тяжело опустившись на землю возле вчерашнего костра, уставился на холодные давно угасшие угли. И сердце его чувствовало себя как эти давным-давно потерявшие свой жар угольки, леденящий холод царил в душе Авенира. О, Отец Сущего, что же я сделал?

– Будь ты проклят, Фабиан! Проклят на веки веков!! – Проходящий мимо воин с перевязанной головой оторопело уставился на лучника со значком десятника на груди. – Да пожрут Падшие твою черную душу!!

Из крепости к безоблачным небесам поднимались многочисленные столбы дыма. Адское пламя у крепостных ворот медленно угасало, оставляя после себя выжженную дотла землю. Кое-где еще раздавался звон мечей – последние остатки гарнизона дорого продавали свои жизни под натиском неизмеримо больших сил противника.

В тот день погибли почти полторы тысячи воинов Новой Империи. Из четырехсот защитников крепости не уцелело ни одного.

– Милорд, печальные новости. – Главный Советник Килсуна опустился на одно колено и склонил голову. – Еще одна из наших крепостей пала вчера под натиском превосходящих сил Повелителя.

Сидящий на троне князь устало вздохнул:

– Как проходил бой?

– Неизвестно, милорд. Из соседней крепости видели поднимающиеся из-за горизонта столбы дыма и немедленно выслали разведчиков. Никто из них не вернулся. Голубиная почта донесла до нас сие печальное известие.

– Есть уцелевшие?

– Если кто-нибудь из гарнизона выжил, то нам немедленно сообщат. Пока, милорд, я не знаю. Я смиренно прошу прощения, но больше мне ничего не известно.

Седовласый князь печально кивнул и сделал неопределенный жест. Седобородый советник в роскошном кафтане опустился на оба колена:

– Милорд, это не самые неприятные известия.

Князь удивленно и немного нервно поднял голову:

– Что может быть хуже новостей о вторжении крупной враждебной армии, когда мы так ослаблены, что не способны отразить даже налет жалкой разбойничьей ватаги, разграбившей три дня назад один из наших приграничных городков?

– Милорд, Повелитель выполз из своего логова.

В глазах князя мелькнула искорка страха, но его голос по-прежнему оставался спокойным и твердым.

– Куда он направился?

– В сопровождении трех тысяч мечников он выступил к северной границе своей "Империи". Ни цель похода, ни направление первого удара пока неизвестны. Наши шпионы внимательно следят за каждым его шагом. Но они уверены, что война скоро разгорится во всю силу.

– Это логично… – Князь задумчиво потер подбородок. – Скоро зима, а ведение зимней кампании отягчается многочисленными дополнительными трудностями, которые затронут в большей степени именно Союз. Тем более, он не хочет дать нам время, чтобы объединиться. – Правитель Килсуна поднял голову и взглянул на стоящего на коленях Главного Советника. – Сколько союзных войск собрано в Прекунте?

Советник, не поднимаясь с колен, вытащил из-под кафтана небольшой свиток и, развернув его, поднял глаза:

– Точная цифра неизвестна, но, по последним донесениям, что-то около шестидесяти тысяч воинов и примерно три-четыре десятка колдунов. Сейчас, возможно, немного больше – Дитнолл обещал прислать еще несколько отрядов.

– Шестьдесят тысяч… – князь явно был потрясен. – Это самая большая армия, которую только видел Грастос.

– О да, милорд. Почти половина княжеств мира осознали таящуюся на юге угрозу и решили объединить силы против угрозы Новой Империи. Но вот хватит ли этого, или все это – пустая трата времени и все мы уже обречены?

– Построиться!! Быстро!

Сержант Карион, прихрамывая, прошел вдоль строя.

– Сегодня день прощения с павшими воинами и вручение наград особо отличившимся бойцам. Церемония похорон состоится после обеда. – Сержант недовольно поморщился:

– А теперь плохие новости. Наша сотня потеряла пятнадцать человек убитыми и двадцать шесть ранеными. В связи с этим третий и восьмой десятки будут расформированы, а воины оттуда перейдут в другие десятки.

Среди стрелков поднялся негромкий ропот. Сержант нахмурился и обвел выстроившихся в шеренгу лучников своим пронзительным взглядом.

– Есть вопросы?

– Сержант, почему именно третий и восьмой десятки? – командир третьего десятка явно не хотел лишаться своей должности.

– Потому, что эти десятки понесли наибольшие потери.

– Но сержант, у меня только три погибших бойца и один раненый, а в шестом десятке – трое убитых и трое раненых. Их потери больше.

– Может быть, и больше. – Карион со слабой улыбкой взглянул на застывшего как изваяние Авенира. – Но шестой десяток понес свои потери, когда устроил отчаянную перестрелку у ворот, отвлекая врага и давая оставшимся у ворот пехотным сотням время чтобы перегруппироваться. А вот где тогда были вы? Еще вопросы?

Больше вопросов не было. Сержант удовлетворенно кивнул:

– Всем разойтись. Авенир, подойди сюда.

Командир шестого десятка нехотя подошел к сержанту.

– Слушай парень, – Карион хлопнул Авенира по плечу, – я видел, как ты действовал тогда у ворот. Замечательно. Есть в тебе некая командирская жилка и, скорее всего, со временем ты сможешь сам стать сержантом. А теперь иди за мной – тебя хочет видеть лейтенант.

Сердце Авенира екнуло и провалилось в пятки. Лейтенант? Зачем? Что он хочет? Неужели кто-то донес ему, как я ругался два дня назад у потухшего костра? Авенир вспомнил удивленно смотревшего на него забинтованного пехотинца и едва смог подавить стон. Может ли кто-нибудь знать о том, что я ищу Ключ? Десятник неуверенно плелся за сержантом. Его ноги подкашивались на каждом шагу.

Светловолосый лейтенант был ранен в бою и все еще весьма слаб. Перевязанная рука висела как плеть. Но лед в его глазах сверкал по-прежнему. Авенир четко отрапортовал о своем прибытии и застыл в ожидании ужасных новостей. Интересно, отделаюсь ли я поркой или все же меня ждет виселица?

– Десятник Авенир. – Лейтенант хмуро окинул взглядом стоящего перед ним воина в потрепанных кожаных доспехах. – Я рад, что не ошибся, назначив тебя руководить десятком.

Авенир непонимающе моргнул. А где же наказание за недозволенные речи по отношению к их великому Повелителю?

– Ты хорошо действовал в бою, – продолжал лейтенант. – Если бы твой десяток не отвлек внимание противника, то наши потери после провала у ворот были гораздо больше. Своим своевременным вмешательством ты помог нам спасти десятки жизней наших солдат. Ты хорошо действовал! Хвалю! – Лейтенант, улыбаясь, поднял здоровую руку и вложил в ладонь ошеломленному Авениру два золотых кругляшка. – Эти монеты предназначаются тебе в награду за проявленный героизм. Кроме того, ты назначаешься заместителем сержанта Кариона и в его отсутствие принимаешь на себя командование сотней.

Авенир ошеломленно стоял и как выброшенная на берег рыба разевал рот, не зная что сказать.

Лейтенант снова улыбнулся и небрежно махнул рукой:

– А теперь иди. У меня еще множество дел.

Возвращаясь к своим товарищам, Авенир чувствовал как полученные от лейтенанта монеты жгли ему ладонь. Это золото дано мне в обмен на души тех несчастных, которых я помог отправить в вековечную тьму Бездны. Золото… Золото Фабиана. И будь я проклят, если приму его. Авенир на ходу разжал руку и две золотых монетки, сверкнув, исчезли в толстом слое дорожной пыли. Мне не нужна награда за предательство.

Армия Новой Империи, получив новые приказания от Повелителя, оставила в захваченной крепости тысячу человек в качестве постоянного гарнизона и двинулась на соединение с крупным отрядом, двигающимся на север в пяти десятках миль западнее. Вел тот отряд, по-видимому, сам Повелитель.

Авенир, машинально переставляя ноги, не переставал думать о том, как же обернутся его дела, когда его сотня войдет в отряд, ведомый самим Фабианом. Уж он-то непременно вспомнит, где встречал раньше молодого десятника из его собственной армии. И что же тогда будет?

А, скорее всего, ничего и не будет. Я и моргнуть не успею, как мой пепел разлетится по всей округе. И на сей раз защитного амулета у меня нет, да он бы и не помог.

В подобной ситуации лучше всего было бы не попадаться колдуну на глаза и никоим образом не привлекать к себе внимания, например, отличившись в очередной стычке. Главное – вести себя тихо и не высовываться…

Холодный ветер, примчавшийся с покрытых вечными льдами вершин Ограждающих Гор, пробирал до костей. Вода в лужах уже схватывалась по ночам тонкой корочкой льда. Со дня на день мог выпасть первый снег. Зима неумолимо приближалась. Последняя зима старого Грастоса. В следующем году к лучшему или худшему, но все изменится.

Авенир поежился и поплотнее завернулся в свой старый поношенный плащ. Из-за наступления холодов солдатам разрешили перейти на зимнюю форму одежды и вытащить из заплечных мешков плащи. Плащи мешали в бою, но без них большинство бойцов попросту свалилось бы от простуды. Командир шестого десятка радовался, что ему как лучнику положен кожаный доспех. Он, конечно же, ничуть не грел, но и не тянул к земле неподъемной тяжестью ледяного металла, как кольчуги пехотинцев. Отряд шел сейчас по вражеской территории и в условиях возможной неожиданной атаки капитан приказал идти в полном облачении и с оружием наготове. Бедняги из пехоты еле тащились, ежась от пронизывающих порывов ветра. Хорошо еще, что командование, не желавшее доводить своих подчиненных до полного изнеможения, разрешило пехотным сотням оставить тяжелые щиты в обозе.

Моральный дух солдат медленно, но неуклонно сползал вниз. Постоянный холод, длинные тяжелые переходы по вражеской территории где каждый куст мог грозить опасностью, многочисленные мелкие стычки с местным населением, недовольным присутствием на их исконной земле незваных чужаков, следующая по пятам трехтысячная армия Килсуна… Армия не вступала в бой, а только следовала позади на некотором расстоянии, но одно ее присутствие изрядно подпортило боевой дух. Непрерывное ожидание битвы действовало на нервы. Все это не улучшало настроения солдат. Ветераны, скрипя зубами, продолжали выполнять свои обязанности, но среди недавних новобранцев начались и широко разрастались разброд и пораженческие настроения. Каждый день начинался и заканчивался публичной поркой виновных в неподчинении и неисполнении солдатского долга. Снова появились случаи дезертирства. К сожалению, неудачные.

Авенира серьезно мучило какое-то мрачное предчувствие. Возможно, все дело было в том, что с каждой минутой приближался его самый главный и необычайно опасный враг. Фабиан. Черный колдун. Повелитель. Ничего хорошего от этого ждать не приходилось.

Но главное – Ключ. Измученный постоянными сомнениями и страхом, Авенир пытался утешить себя мыслями о том, что, возможно, ему представится случай проникнуть в шатер Повелителя и украсть его главную ценность – Ключ. Но в глубине души он этому не верил. Фабиан ценит Ключ больше самой жизни и наверняка не расстается с ним ни на минуту. Забрать кристаллическую статуэтку можно будет только с трупа черного колдуна. Может быть, в горячке какой-нибудь битвы удастся незаметно всадить Фабиану стрелу в спину. Но, помня случай с Каллистом, Авенир сомневался и в этом. Скорее всего, мой изуродованный до неузнаваемости труп бросят на съедение воронью.

Под ногами похрустывал выпавший сегодняшней ночью иней. С бескрайних небесных просторов мягко опускались первые снежинки, отмечающие начало зимы. Армия Повелителя шла на северо-запад.

– Господин Каллист, вам послание. – Слуга с поклоном протянул волшебнику запечатанный свиток.

– Благодарю. – Каллист принял свиток и небрежным жестом отпустил слугу.

Некоторое время волшебник молча смотрел на печать в виде лисьей головы, затем решительным движением сломал ее и развернул свиток во всю длину.

Послание оказалось весьма длинным. Каллист потратил на его изучение без малого полтора часа и, полностью уяснив положение вещей, яростно скомкал бумагу, швырнув смятое послание в камин. Веселые язычки пламени тотчас же потянулись к своей добыче.

Проклятье. Каллист уже знал, что Ключ начал двигаться и в глубине души ожидал подобных вестей, но все же их появление доставило колдуну очень и очень мало радости.

Фабиан начал войну. Не мелкие пограничные стычки вроде лихого захвата нескольких крепостей на границе с Килсуном, а настоящую крупномасштабную войну, где, несомненно, будут пущены в ход все его ресурсы. В том числе и почти безграничная сила, даруемая Ключом своему владельцу.

Проклятый черный колдун вышел из своей крепости и медленно движется на север во главе довольно крупного отряда. Уже сейчас численность его армии составляет около пятнадцати тысяч человек, а многочисленные мелкие отряды все еще идут на соединение с основной воинской группой. Ожидается, что к намеченной Повелителем точке сбора подойдет не менее тридцати тысяч.

Тридцать тысяч. Он, наверное, собрал под свое знамя всех способных держать оружие мужчин в своих землях.

Тридцать тысяч против наших семидесяти. Победа была вполне возможна, если бы вместе со своей армией не шел сам Повелитель собственной персоной.

Проклятье тебе, Фабиан, мы еще не готовы. Не хватает теплой зимней одежды, мало оружия, недостаточно лошадей. Армия Союза еще не готова выступить. Слишком мало времени. Если бы Повелитель решил подождать хотя бы до весны… Но Фабиан не дурак. Он прекрасно смог подобрать подходящий момент и теперь союзникам придется наизнанку выворачиваться, лишь бы только успеть хоть немного подготовиться к сражениям.

Кроме того, направление удара колдун выбрал весьма разумно. В случае удачи Союз будет рассечен надвое, а Фабиан распространит свою власть еще на два крупных княжества. Если же падет Прекунт… В этом случае у сопротивления будет сломан хребет и останется только присягнуть на верность новому Повелителю Грастоса. Впрочем, Каллист ни минуты не сомневался, что у него такой возможности нет. Фабиан не из тех, кто прощает своих заклятых врагов.

Время начинает поджимать и выбора не остается. Придется выводить войска и готовиться к бою. Дальнейшие события находятся в руках Отца Сущего. И проклятого Повелителя, завладевшего его наследием.

Волшебник, приняв неизбежное решение, резко повернулся и быстрым шагом покинул комнату. Хлопнула закрывающаяся дверь.

Период ожидания закончился. Пришло время действий.