Возвращение в Петроград

Глава седьмая Граф Келлер узнает, что есть такая работа — Родину защищать!

Глава седьмая

В которой граф Келлер узнает, что есть такая работа — Родину защищать!

Петербургская губерния. Красное село. Штаб конармии.

23 февраля 1917 года

Пусть родина смотрит на вас с гордостью. Не бойтесь славной смерти. Умереть за родину — значит жить.

(Фидель Кастро)

У графа Келлера случилась любовь, нет, не правильно, не так, надо в этом случае писать с большой буквы — Любовь! Вообще-то граф был удачлив, что в бою на фронте военном, что в сражениях фронта амурного.

Фёдор Артурович был статным кавалеристом-красавцем, даже хромота, ставшая результатом ранения (террорист бросил под ноги графу бомбу, получил более сорока осколков) не мешала его похождениям. А вот простатит — мешал! Стало это результатом посещения борделей, таким образом, Келлер вошёл в плеяду знаменитых российских генералов, завсегдатаев увеселительных заведений подобного толка (наряду с тем же «Белым генералом» Скобелевым, скончавшимся на проститутке, по официальной версии). Но вот случилась она, Зиночка! И вот уже неделю — никаких борделей! Такой своей выдержке граф поражался, сам от себя не ожидал. Вообще-то обычная, на первый взгляд, история военного времени: видный военный, первая шашка российской империи (примерно так обозвал генерала император Николай) и медицинская сестра. Которая выхаживала его после ранения. Фёдор Артурович был дважды женат и в браке имел четырёх детей, но от нового романа это остановить его не могло.

Сейчас генерал писал письмо своей новой пассии. Дело в том, что передислокация корпуса — дело весьма непростое, чем-то необходимо жертвовать, расставлять приоритеты, вот и госпиталь пришлось отправлять чуть ли не в последнюю очередь. Точнее не так, он еще и не тронулся с места. Отправка госпиталя должна состояться через неделю. К этому времен легкие раненые переедут вместе с лазаретом, заодно и дополнительная охрана поезду будет. А тяжелые либо помрут, либо отправятся с эвакуационным эшелоном в Киев. Там сейчас врачи работали на износ. Стараясь вернуть как можно больше бойцов в строй.

Ординарец Николай Николаевич Иванов, ротмистр блаженно спал в предбаннике графского кабинета, впрочем, он готов был в любую секунду вскочить и выполнить приказание своего командира. Иванов был предан генералу до самой смерти[1]. Но сейчас его лицо было совершенно спокойным, видимо, ротмистру снились мирные дни. Прилетевший сюда дух Якова Брюса остался этим фактом удовлетворён: вряд ли что-то помешает его «вселению» на новую квартиру. Оставался вопрос: почему именно граф Келлер? Кто-то из великих людей из будущего говорил, что винтовка рождает власть[2]. Пётр, вселившийся в Михаила Александровича, единственного оставшегося в живых сына царя Александра Александровича мямлить не будет, и наличие цесаревича Алексея, сына Николая Второго с гемофилией его не остановит. И не через такое переступал государь во время своей Первой жизни. Но будучи генералом-инспектором кавалерии реальной власти, основанной на штыках и саблях у него было откровенно маловато. И вот тут целый кавалерийский корпус под боком Петрограда более чем весомый аргумент. Тем более, что части генерала Келлера оставались достаточно боеспособными на фоне распада фронтовых соединений. Тут сыграла свою роль и личность самого графа, не только насаждавшего железную дисциплину довольно жесткими, порой жестокими мерами, но и его харизма, постоянное участие в бою, своим примером он вдохновлял бойцов, готовых идти за ним даже к черту в ад!

Его корпус начал сосредотачиваться в Красном Селе на декаду ранее, чем Дикая дивизия передислоцировалась в Царское село. Посему и порядка тут было больше, и бронедивизион уже пообвыкся к новому начальству, занял свое место в рядах корпуса, которому в ближайшее время предстояло стать конной армией.

Дождавшись, когда граф поставит последнюю точку в любовном послании своей дражайшей Зиночке (Брюс был довольно деликатной сволочью[3] и решил не мешать столь важному делу), наш дух бравого шотландца устремился прямо в голову самого известного кавалериста империи. Ибо он уже давно знал, что вместилищем души человека является голова, а не сердце. Надо сказать, что этот факт его изрядно после смерти позабавил. Но за прошедшие столетия Якобу вообще пришлось узнать много нового, в том числе и не открытого пока еще. И к некоторым тайнам прикасаться не хотелось от слова «совсем».

Как происходит вселение души в тело? Мгновенно! Раз! И ты уже там. Ошарашенный граф тут же потерял сознание, а незапечатанное письмо так и осталось лежать белым укором на столе. Столкновение же двух энергетических сгустков происходило вообще на таком тонком плане, что заметить и описать словами происходящее было практически невозможно. Я попытаюсь, и попрошу простить за невольное косноязычие.

Душа Келлера: «Ты что это как это?»

Душа Брюса: «Что… Ваше Сиятельство, охренели малость?»

Душа Келлера: «Да ты кто такое? Б…ь!»

Душа Брюса: «Я не это самое, а теперяшний владелец этого тела».

Душа Келлера: «Чего — чего???»

Душа Брюса: «Того. Разрешите представиться. Якоб Брюс. Тот самый. Сподвижник Петра Великого, маг и чернокнижник.»

Душа Келлера: «Душонка рваная! Пшёл вон отсюдова!»

Душа Брюса: «Ничего у тебя не выйдет, граф, твою мать, и не пытайся меня выкинуть. Я тебя сильнее. Сам выкинуть могу.»

Душа Келлера: «Так чего не выкинешь? Выкинул и владей себе на здоровье.»

Душа Брюса: «На здоровье не получится, скоро тебя, граф расстреляют.»

Душа Келлера: «Кто? Контрразведка? Так у нас смертную казнь царь не одобряет[4].»

Душа Брюса: «Царя отравили. Он умер. Недавно. Скоро узнают. Тогда и начнется.»

Шотландец цедил слова, бросаясь отрывистыми короткими фразами, как будто соображая, что можно сообщать графу, а что не стоит.

Душа Брюса: «Ты, граф, умён. Ты мне нужен. Ибо знаний у меня много. А вот воинских умений, современных воинских умений кот наплакал. И я предлагаю нам сотрудничать, ибо одному тебе это страшное время не пережить.»

Душа Келлера: «Что ты имеешь ввиду?»

Душа Брюса: «Страшный народный бунт, перед которой Великая Французская революция будет смотреться недоразумением. Ибо погибнут миллионы русских людей в братоубийственной войне. Ты хочешь этого?»

Душа Келлера: «Нет, но делать-то что?»

Душа Брюса: «В Михаила Александровича вселилась душа Петра Великого. Помочь ему надобно.»

Душа Келлера: «Как это?»

Душа Брюса: «Примерно, как и в тебя. Так что вместо вечно сомневающегося Михаила мы получим…»

Душа Келлера: «Мать твою, Брюс! Ну и закрутил ты! Во, сволота шотландская!»

Душа Брюса: «но-но-но! Сволотой шотландской меня только государь Пётр Алексеевич именовать имеет право. Тебе это не по чину!»

Душа Келлера: «Это я понял… А делать то нам что? Ты у меня из головы не выберешься, это точно.»

Душа Брюса: «Граф. Есть такая работа, Родину защищать! Вот ею и займёмся!»

Душа Келлера: «Тоже мне новость. Только этим и занимаюсь.»

Душа Брюса: «Плоховато занимаешься, Твоё Сиятельство. Раз революцию и переворот государственный пропустил.»

Душа Келлера: «Ладно, тут ты прав. Так что делать будем?»

Душа Брюса: «Остаётся одно — слиться. Стать единым целым. Графом и принцем одновременно. Это для пользы дела. Да и не хочу я твою личность уничтожать, не по-божески это…»

Тут наступила пауза. Длилась она долгие тысячные доли секунды, ибо время для эфирного тела значения не имеет, а мыслительные процессы протекают по нашим меркам мгновенно, посему такую паузу можно считать периодом весьма долгого раздумья. Предлагая слияние душ Якоб хорошо понимал, что уничтожение души Келлера может серьезно отразится на его психическом состоянии, тело могло просто сойти с ума. И внедрение было бы провальным. Учитывая, какие ставки сделаны в этой игре: судьба империи на кону! Так что шотландец выбрал самый мягкий и надёжный вариант, будучи в уверенности, что Пётр будет действовать по-другому. Так тут и масштаб личности таково, что умопомешательства ему опасаться не стоит. Сам немного буйно помешанный. То ли немного буйно, то ли немного помешанный…

Душа Келлера: «А это больно будет?».

Душа Брюса: «Граф, тебе ли к боли привыкать? Будет очень больно! Ибо с душевной болью мало что сравниться может. А потому ты сейчас чуток на пол упадешь, чтобы натуральнее выглядело. На счёт три приступим! Готов?»

Душа Келлера: «Готов.»

Душа Брюса: «Три!»

[1] В РИ они погибнут вместе, расстрелянные петлюровцами у Святой Софии.

[2] Фраза принадлежит Великому Кормчему Мао Дзе Дуну.

[3] Сволочами называли людей, которых Пётр Первый стаскивал (сволакивал) на строительство Петербурга. Смертность среди крестьян была жуткая, поэтому слово приобрело столь негативный оттенок). Но точно так же Пётр сволакивал со всей Европы людей образованных в Россию, среди этих сволочей оказался и потомок шотландских королей Якоб Брюс.

[4] Тут граф неправ. Царь одобрял даже расстрелы без суда и следствия.