Возвращение в Петроград

Глава двадцать седьмая Генералы покидают совещание не по своей воле

Глава двадцать седьмая

В которой генералы покидают совещание не по своей воле

Петроград. Зимний дворец. Покои регента Михаила Александровича

2 марта 1917 года

— О состоянии дел на фронтах войны прошу доложить начальника штаба Верховного командования, генерала от инфантерии Алексеева.

— Если говорить кратко, Ваше императорское величество, то положение на фронтах крайне тяжелое. Хотя, что касаемо снабжения наших армий, и не только боеприпасами, оно значительно улучшилось. Но вызывает опасения моральный дух войска[1]. Впрочем, вы сами, Ваше императорское величество в курсе, насколько нижние чины устали от войны. Многие солдаты из крестьян рвутся с фронта домой.

— В чем причина, Михаил Васильевич? — задал вопрос регент, хотя одну версию знал, но услышать мнение фактического главкома было важно и интересно.

— Земельный вопрос, Ваше императорское величество! В этом году должен произойти очередной передел земли в сельских общинах, вот и солдаты волнуются, что из семьи будут обделены, ведь наделы режут по количеству мужских рук, независимо от возраста. А тут они на фронте, вернутся, а земли-то не будет хватать… Я бы рекомендовал объявить о переносе передела земли на год или два. Это значительно снизит накал страстей и позволит нам выиграть необходимое время для победы над противником.

Регент кивнул головой, принимая мнения генерала Алексеева к сведению.

— А что скажете по поводу голода в крестьянских общинах? Министр продовольственной безопасности докладывает, что ваши продотряды в прифронтовых губерниях выгребают все зерно у крестьян, обрекая тех на голодную смерть. Армия не защищает моих подданных, а уничтожает их! Скажите, вести о том, что продотряды ограбили очередную деревню крестьянами, одетыми в солдатские шинели, воспринимаются с восторгом?

— Ваше императорское величество, эта мера вынужденная. Крестьяне прячут зерно и не хотят сдавать его властям. Армия стоит на пороге голода, а натощак солдатик много не навоюет. Только этими экстренными мерами удается избежать катастрофы.

— И при этом у нас совершенно раздутые штаты запасных полков, в которых многие пребывают уже по второму году и на фронт не идут! Через одного запасника отправляют в отпуск то на посевную, то на уборочную! Зачем это?

— Но… Ваше императорское величество, без необходимого количества подготовленного запаса военные операции на фронте станут слишком рискованными.

Чего Алексеев никак не ожидал, то такого напора от регента с первых минут совещания. Всё шло не по плану, к чертям собачьим всё шло! Михаил Александрович показал себя на фронте как достаточно умелый и волевой командир кавалерии. Его Дикая дивизия считалась одной из самых надежных соединений всей императорской армии. И на должности инспектора кавалерии нынешний регент оказался на своем месте. Но какого черта тот лезет в стратегическое руководство военными действиями? Или это влияние его окружения? Гурко… Келлер… Брусилов??? А что Николай Николаевич Младший, кого он в итоге поддержит? Кавалеристы придут на смену инфантерии? От этих мыслей аккуратно выбритая голова генерала покрылась предательскими бисеринками пота.

— Прошу прощения, Михаил Васильевич, что перебил вас. Я думаю, ситуацию с продовольствием надо будет обсудить в узком кругу с представителями кабинета министров. А сейчас, мы хотели бы всё-таки услышать о планах на весенне-летнюю кампанию этого года.

Последние слова регента, казалось. звучали достаточно примирительно. И в эту нехитрую ловушку Алексеев и попался. Он подошел к планшету с картой европейской части Российской империи, взял в руки указку и продолжил прерванный доклад.

— Благодарю вас, Ваше императорское величество! Как я уже говорил, состояние армии, особенно ее настроения не позволяют нам вести крупномасштабных наступательных операций силами нескольких фронтов. Поэтому на главном направлении мы решили сосредоточиться на одном крупном ударе, который нанесет Юго-Западный фронт против германских армий. Цель этого наступления и направления ударов нанесены на этой карте.

Алексеев перешел к планшету с картой соответствующего фронта. Но почему-то продолжил не про это наступление, а сосредоточился совсем на другом направлении.

— Отвлекающим маневром в дебюте нашего наступления будет удар, который нанесёт Кавказская армия великого князя Николая Николаевича, которую вы три дня назад приказали преобразовать в Кавказский фронт. Подробнее о планах этого маневра доложит присутствующий тут командующий фронтом. Направление главного удара (тут указка метнулась по карте) это Сокаль-Львов-Мармарош-Сигет. Вспомогательный удар наносят войска Румынского фронта в Добрудже. Северный и Западный фронты действуют согласно обстановке. Начало действий — конец марта — наступление Кавказского фронта, апрель, начало мая — удар основных сил Юго-Западного фронта. Цель — вывести Австро-Венгрию из войны, создать условия для распада коалиции центральных держав, укрепить наши позиции на Балканах. Сроки наступления согласованы с наступление сил Антанты во Франции. В середине апреля должны начаться их активные наступательные действия. Мы собираемся начинать через неделю-две после удара во Франции[2].

— Готовность армии к проведению этой операции? — по прежнему миролюбивым тоном уточнил регент.

— Мы считаем, что войска Юго-Западного фронта, в целом, с предложенной операцией справятся. Ваше императорское величество, для полной уверенности в судьбе предстоящего сражения считаю необходимым срочно закончить формирование Первой конной армии и перебросить ее на Румынский фронт, где для ее действий будет достаточно пространства. Да и австро-венгерские части на этом направлении не самые стойкие. Вполне возможно, что в таком случае, наш дополнительный удар в Добрудже перерастет в основной фронт наступления[3].

Ага! — мысленно скривился Пётр. — Утопить кавалерию в весенней молдавской грязи, а заодно, лишить меня опоры власти. Всё-таки старый интриган зарвался! Пора ему и на покой! Как же мне не хватает Меншикова! Алексашке доверил бы конармию! Вот он бы развернулся! Нет, в румынские дебри Добруджи я свою армию бросать не намерен!

— Я благодарю генерала Алексеева за краткую информацию по состоянию дел на фронтах. В тоже время не могу не отметить, что в этих планах кроются несколько изъянов. И главный из них тот, что слишком много по нашим намерениям становится известно союзникам.

— А как же иначе? — возмутился было Алексеев, но быстро опомнился и произнёс уже совершенно иным тоном. — Без координации наших совместных усилий победа будет недостижимой, Ваше императорское величество!

— А вы не замечали, господа, что планы наших действий стают подозрительно быстро достоянием центральных держав? И тут надо винить не их разведку, и даже не окружение покойной государыни Александры Фёдоровны. Извините, господа, но ваши подозрения по поводу шпионажа с ее стороны — несусветная глупость!

Пётр посмотрел на то, какой эффект возымели его слова. Он знал, что шпиономания буквально поразила штаб Верховного командования. Но при этом господа генералы смотрели не туда, куда было необходимо. Сейчас они тоже скривили недовольные физиономии. Для них утечка со стороны покойной императрицы считалось чем-то определенно существующим. И искать кого-то еще? А зачем? Если есть на кого спихнуть свои ошибки? А мёртвые всё равно защитить себя не могут!

— Как регент империи я должен довести до вашего сведения обстоятельства, которые, несомненно, повлияют на планирование и ход наших боевых действий. Присаживайтесь, Михаил Васильевич!

Проследив, как генерал Алексеев занял свое место, Пётр продолжил:

— Речь идет о расследовании убийства государя Николая II.

Эта фраза регента произвела эффект разорвавшейся бомбы. Если бы на совещании присутствовал бы Николай Васильевич Гоголь, то он понял бы, какой могла бы быть последняя немая сцена в его «Ревизоре». Военные застыли в недоумении. Такого заявления от Михаила Александровича они не ожидали.

— После известных событий в Петрограде нами был задержан некий Соломон Розенблюм, который оказался британским подданным Сиднеем Рейли. Именно он организовал отравление государя Николая Александровича. И совершили сие злодейство по приказу из Лондона. Господин Рейли числится сотрудником британских спецслужб, впрочем, он работал не только на лимонников, да, господа, весьма шустрый молодой человек, родом из Одессы. Из показаний агента Рейли нам стало известно, что наши союзники по Антанте, а именно Франция и Великобритания заключили между собой договор о статусе проливов. По которому Россия в любом исходе войны контроль за оными не получит. Вся эта бойня для нашей державы стала бессмысленной тратой наших сил и человеческих жизней, господа! С такими союзниками и врагов не надо! Вступление России в войну, неподготовленной, не имеющей необходимой промышленности и ресурсов — главная ошибка моего предшественника. Но он заплатил за нее своей жизнью! И самое страшное: Как нам стало известно, островитяне считают, что развал или гибель Российской империи в ходе этой войны — одна из главных ее целей.

— Но это… невозможно! Это уму не постижимо… — пробурчал Алексеев, глядя на собравшихся совершенно круглыми глазами, даже его азиатский прищур куда-то пропал.

— Уму не постижимо. А возможно ли? Возможно! Как стало известно, именно из Лондона немецкая разведка получала планы наших действий. Николай Николаевич, скажите, в начале войны в наших планах был быстрый разгром Австро-Венгрии. Почему основной удар мы нанесли в Восточной Пруссии?

— Это было сделано по настоянию наших союзников. С целью остановить продвижение немецких дивизий к Парижу.

— Николай Николаевич! Насколько мне известно, результатом этого убеждения стало пополнение вашего счета в Берне[4]. А разгром союзника итак бы заставил немцев начать переброску своих войск в Австрию, на выручку Вене. Проявленное вами малодушие и жадность привели к гибели лучших регулярных частей нашей императорской армии. Гвардия своей кровью и своими жизнями вынуждена была спасать Россию от ваших преступных ошибок! Думаю, что вам надо серьезно подумать о своем поведении в удобных покоях Петропавловской крепости. Новым командующим Кавказским фронтом назначен генерал Юденич. Приказ мною уже подписан и отправлен в Тифлис. Прошу вас покинуть совещание.

Регент раздраженно взмахнул рукой и в комнате откуда ни возьмись, появились два ротмистра из Дикой дивизии, ставшей своеобразной новой гвардией правителя Российской империи. Ошарашенный Николай Николаевич медленно поднялся, и, заложив руку за спину вышел, сопровождаемый конвоем, из комнаты совещания.

— Ваше императорское величество, нам нельзя ссориться с союзниками. Без их помощи нам победы не видать! — несмело подал голос Алексеев. Он понимал, что на своей должности доживает, скорее всего. последние минуты, но по-другому поступить не мог.

— Кто еще так считает? — мрачно поинтересовался Пётр. Для него не стало неожиданностью. Что все командующие фронтами, кроме генерала Брусилова, высказались за сохранение союза со странами Антанты.

— Следует ли из этого, господа, что мы должны простить нашим «союзниками» еще одно убийство русского государя? Я имею ввиду и устранение императора Павла, совершенное агентами британцев и на деньги Лондона. Вам не кажется, что действия наших союзников не ведут к победе России? Я напомнил послам Антанты позицию Франции во время русско-японской войны. Это позиция союзника? А грабительские кредиты на войну — это позиция союзника? Это позиция мародера! И Николай дал возможность этим господам грабить в собственном Отечестве! Позор государству с таким государем! Но сие дело прошлого. И поминать лихом моего брата не позволю! Он делал то, что мог и так, как мог.

Пётр сделал паузу, налил себе воды из графина, выпил залпом. Поморщился. Вот точно не мешало бы, чтобы в графине оказалась водка. Но император не обладал силой превращать обычную воду мгновенно в хлебное вино. А потому довольствовался малым.

— Николай Августович! Прошу вас, доложите нам сведения по поводу заговора против Николая Александровича.

Когда Монкевиц встал, Алексеев нутром почувствовал, что ничего хорошего сегодня не произойдет.

[1] Тут генерал Алексеев намеренно сгущает краски. Моральное состояние русской императорской армии стало падать именно после Февральской революции и отказа Николая I от трона. Именно тогда падение дисциплины сорвало планы весеннего наступления и Временное правительство Керенского начала операции на Юго-Западном направлении летом семнадцатого года, они закончились провалом. Иного нельзя было ожидать.

[2] Это было так называемое «наступление Невеля» — провальная операция союзников по Антанте, приведшее к массе человеческих жертв, а фраза «бойня Невеля» — по имени командующего французской армии, стала символом бессмысленных жертв и бесполезного наступления.

[3] В РИ именно эти планы наступления пыталось реализовать Временное правительство. Реализация оказалась как раз на уровне усилий Гучкова-Керенского и закончилось полным провалом. В первую очередь, из-за катастрофического падения дисциплины в частях и соединениях на фронтах.

[4] Союзники всегда умели подводить Николая Николаевича Младшего к принятию необходимых ИМ решений. Есть основания считать, что великий князь был человеком не бескорыстным.