Возмездие

Глава 3

Петербург, июль 2016 года

Князь Балахнин в последнее время ощущал странное возбуждение от приближающегося события, связанного с родами девицы, с которой так неосторожно поступил старший сын. Сама Марина волновала его гораздо меньше, чем ребёнок, который должен был появиться на свет буквально на днях. Возьмет ли он Дар от отца или останется никчемным магическим полукровкой?

Буян — волхв Рода — уже несколько суток не вылезал из деревеньки с забавным названием Мышки, куда отвезли Маринку и одну из повитух. Ежедневные отчеты по телефону пока не баловали информативностью. «Без изменений», — Буян был немногословен. По-хорошему, девицу надо было устроить в роддом во избежание в будущем проблем с ребёнком и молодой матерью. Тем более, закон прямо указывал, что повитухи, не имеющие медицинской лицензии, очень рискуют схлопотать срок. А если при этом умрёт роженица — и каторга маячит. Поэтому Алексей Изотович заранее договорился с директором земской больницы в Колпино (пообещав ему похлопотать за небольшую усадьбу под Петербургом), чтобы в метрике ребёнка было указано официальное медицинское заведение. Повитуха, кстати, лицензию имела. С такими вещами Балахнин не шутил. Любая ошибка может привести к фатальным последствиям, а князь очень многое поставил на это событие. Даже Илья ничего не знал. Да он и забыл, скорее всего, кто такая Марина. Была горничная, да вдруг исчезла из дома. Разве что дочка Ирина с подозрением спрашивала, не случилось ли чего неприглядного с горничной. Женщины более восприимчивы к подобным казусам. Она ведь знала о связи непутного братика Илюши со смазливой служанкой. Вполне естественно беспокоится о судьбе Марины. Князь уверил дочь, что всё в порядке.

Впервые за долгое время Буян позвонил ранним утром, даже птицы еще не распелись, дожидаясь, когда предрассветные сумерки уступят место первым лучам солнца. Князь подспудно ждал этого звонка, поэтому проснулся мгновенно, накрывая телефон, лежащий на прикроватной тумбочке, ладонью. Жена беспокойно заворочалась, но не проснулась.

Накинув халат, Алексей Изотович протопал босой в ванную комнату, тихо закрыл дверь, щелкнул замком. Так надёжнее.

— Говори, — он прижал телефон к уху.

— Разродилась Маринка, — глухо произнёс волхв. — Мальчишка, бутуз крепкий, здоровый. Мать в порядке. Что мне делать? Везти их в Колпино?

— Не суетись, — откликнулся князь. — Время раннее, Костромцов ещё на работу не вышел. Я через пару часов с ним свяжусь, предупрежу. Потом тебе дам инструкции. Напомни повитухе, чтобы она не вздумала никуда улизнуть. Вместе поедете, проведёте все необходимые мероприятия для легализации родов. Это условие доктора.

— Понял.

— Устроишь девицу, возвращайся в Петербург. Здесь поговорим.

— Понял, — повторил Буян и отключился.

Балахнин широко зевнул и вдруг понял, насколько его измотало нервное напряжение, державшееся последний месяц. Теперь бы не подкачала кровь Ильи, дала мальчонке толику Дара. А может, и не толику, хотя бы наполовину. Буян сможет поднять уровень магии, он сумеет. Впереди маячили серьёзные перспективы вывести породу одарённых людей, как бы это не звучало двусмысленно и грубо, не по праву крови, а с помощью магических манипуляций. А разве евгеническая программа, особо не афишируемая в обществе, не помогает дворянам улучшать родовые способности? Ведь это такая же лаборатория, где происходят вещи, порой не совместимые с человеческими добродетелями. Так же бракуют, отбрасывают возможности, рушат надежды и мечты молодых людей, полюбивших друг друга по зову сердца, а вместо этого бездушная машина вдруг выявляет некие несоответствия в магических алгоритмах.

Если можно одним, значит, позволительно и другим.

Зачем князю Балахнину понадобились такие игры не только с природой, но и с государственной системой, он и сам пока не мог дать ответ. Возможно, когда-нибудь вокруг него сконцентрируется определённый круг даровитых (да, так будет справедливее по отношению к тем, кто получает искру от родителей) людей, способных изменить ход истории, сбросить замшелость с системы, опирающейся на древнем фундаменте взаимоотношений. Алексей Изотович не считал себя идеалистом, порой сходился в жёстких баталиях с теми, кто его так называл. Но в планах у Балахнина присутствовали идеалистические нотки. Он хотел видеть Россию, возвышающуюся над дряхлой и коварной Европой не только с помощью силы, а в сочетании со многими другими факторами. И вот такие люди, вроде родившегося внука (пусть и бастарда), станут опорой обновлённого государства. Как ни парадоксально, Никита Назаров может возглавить эту волну.

Так что князь Алексей Изотович вправе собой гордиться. Уметь видеть в людях такие способности, о которых никто не подозревал, даже они сами — это достойный дар.

— Кто звонил? — сонно спросила жена.

Балахнин задумчиво сидел на краю постели, не зная, то ли лечь досматривать сны, то ли спуститься в столовую и приготовить себе кофе. Еще слишком рано, кухарки спят, можно чуток побыть самостоятельным.

— С внуком тебя, Оленька, — усмехнулся князь, всё же решив поделиться новостью. — Пусть и бастард, но кровь Илюшкину никуда не деть.

— Не вздумай брать мальчишку в дом на воспитание, — недовольно произнесла жена. — Я его не приму.

— Он-то в чём виноват? — удивился Балахнин. — Следуя твоей логике, надо Илью турнуть из дома, чтобы впредь думал, к кому пристраиваться под бочок. И в этом есть доля твоей вины, дорогая. Потакала ему, закрывала глаза на то, как он домогался Маринки.

— Илья — мужчина, а не прыщавый подросток, — парировала жена, глядя в потолок. — Сам должен был понимать, что делает. А Маринка — дура, позволившая ему гораздо больше. Если она думала таким способом его шантажировать, пусть не надеется.

— Да успокойся ты, — поморщился Алексей Изотович. — Не будет его здесь… пока. Мать будет жить в загородной усадьбе. Не по-людски это — выбрасывать девчонку на улицу с дитём.

— Весь ты в этом, Алёша, добром пытаешься людскую глупость и ошибки исправить, — проворчала Ольга Ефимовна. — Повесит она своего ублюдка тебе на шею, вот увидишь.

Она приподнялась на локте и тоном, который никогда не нравился князю, добавила:

— Илье ничего не говори. Я знаю, что он мальчик умный, соображающий, и ни за что не примет сына. Пусть остаётся в неведении.

— Да он уже давно догадался, что Маринка от него понесла, — усмехнулся Балахнин. — Ходил, щенок, весь бледный и трясся, думая, как бы избежать наказания. Нет, Оленька. Каждый сам отвечает за недальновидные поступки. Сумел испоганить девку — сумеет и сына принять. А я прослежу, чтобы не увиливал.

— Ты что-то задумал, — уверенно ответила княгиня, всматриваясь в напряжённое лицо мужа. — Все-таки тридцать пять лет с тобой прожила, знаю как облупленного. Буян последние месяцы носится по городам и деревням, в доме наскоками бывает. А раньше такого не было, чтобы ты родового волхва от себя отпускал надолго.

— Буян выполняет мои поручения по одному очень деликатному делу, — князь понял, что уже не уснёт, и решил попить кофе. — Я предпочитаю пока молчать, чтобы не допустить утечки информации.

— Но со мной мог поделиться? — удивилась Ольга Ефимовна и с ехидцей добавила: — Или считаешь, что я могу стать причиной утечки?

— Ты даже не представляешь, насколько для меня важна работа, которой я сейчас посвящаю всё свободное время, — Алексей Изотович встал. — Ты поспи еще, а я должен по делам съездить.

— Куда в такую рань? — недовольство в который раз проскочило в голосе жены. — Или это связано со звонком? Буян опять куда-то зовёт?

— Проницательная моя, — улыбнулся Балахнин, и давая понять, что разговор закончен, подошел к гардеробу.

Через двадцать минут он спустился в столовую, и в полной тишине с удовольствием выпил кофе со сливками, приготовленный своими руками. Заглянувший на шум один из охранников удивлённо уставился на хозяина.

— Гоша, найди мне Ивана и скажи, чтобы машину готовил. Через час выезжаем в известное место, — неторопливо прихлебывая ароматный мокко, дал приказ Балахнин и посмотрел на часы. В принципе, можно и позвонить доктору. Время к тому способствует. Человек, ответственный за медучреждение, должен первым быть на рабочем месте.

Появились кухарки и засуетились, обещая быстро сготовить завтрак. Князь махнул рукой, дескать, нету времени. И накинув пиджак перед зеркалом в просторной парадной, критически осмотрел себя. Иван, отвечавший за охрану на маршрутах следования, уже стоял у дверей.

Выйдя на крыльцо вместе с ним, Балахнин от удовольствия зажмурился. Утренний холодок прикоснулся приятными и невесомыми потоками к лицу. Весело чирикали воробьи на ветках, садовник поливал цветники вдоль дорожек, едва слышно рокотал белый «руссо-балт», подогнанный ко входу.

— Подожди меня в машине, — князь вытащил телефон и стал искать номер заведующего колпинской земской больницы. Неторопливо прошелся по открытой веранде, дожидаясь, когда ответит Костромцов.

— Слушаю вас, Алексей Изотович, — голос врача был бодрым, не похоже, что с постели подняли.

— Доброе утро, Петр Игоревич. Вы уж не серчайте за ранний звонок. Появилась причина…

— А… вы по поводу беременной девушки?

— Да. Родила сегодня, — подтвердил Балахнин. — Я сейчас отправляюсь за ней, а потом в Колпино. Вы сможете до нашего приезда подготовить всё необходимое?

— Конечно, Ваша Светлость! Как и договаривались, палата, уход, подготовка документов…

— Вы не переживайте так, Пётр Игоревич, — усмехнулся князь, почувствовав некую недосказанность в словах собеседника. — Я свои обещания выполняю. Нужно только подождать. Сами понимаете, какая волокита с бумагами в Земельной Палате. Даже при моих возможностях оформление затянется на пару недель. Но в августе вы точно сможете похвастаться перед своими коллегами замечательной усадьбой.

Успокоив таким образом тщательно скрывающего волнение Костромцова, Балахнин сел в «руссо-балт» и приказал ехать в Мышки. Николай — тот самый парень, с которым Буян так ловко провернул дельце — вёл машину и ничего не знал о рождении ребенка. Было видно, что парень нервничает, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора, пытаясь по лицу хозяина понять причину поездки. Князь про себя посмеивался. Ведь Николай ожидал, что Маринка со дня на день родит, вот и елозит по креслу. Но молодец, молчит. Потом надо дать ему несколько дней, пусть к своей ненаглядной съездит. Ведь ему растить ребенка Ильи. А ведь рано или поздно балахнинские черты начнут проявляться, и Коля может взбрыкнуть, поэтому компенсация не будет лишней.

До усадьбы, находившейся неподалёку от деревни с веселым названием, Николай доехал быстро. Дорога в столь ранний час была свободной, и мчащемуся бронированному «руссо-балту» не пришлось плестись за каким-нибудь фургоном или фурой дальнобойщика.

— Подготовьте место для девицы с ребенком, — обратился Балахнин к Ивану и Гоше, когда автомобиль подъехал к крыльцу двухэтажного кирпичного дома, по размеру чуть-чуть уступающего родовому особняку в столице. И краем глаза заметил, как вздрогнул Николай, едва сдержавшийся, чтобы не выскочить из машины и броситься в дом к своей даме сердца. И добавил: — Потом пересядете во внедорожник к Буяну.

Волхв встретил его на крыльце дома в накинутом на элегантный костюм плаще, словно утренняя свежесть для него была сродни первым осенним заморозкам. Он приветственно кивнул хозяину.

— Всё в порядке? — спросил Балахнин, не заходя внутрь. Хотел сначала поговорить с Буяном не в присутствии повитухи и служанок. А то знает он, какие длинные уши вырастают у женщин, когда дела обсуждают серьёзные люди. — Никаких патологий?

— Насчет физических я сказать мало что могу, — усмехнулся верный помощник, — не специалист. А вот с остальным надо немного подождать. У младенцев с искрой не сразу появляются магические задатки. Нужно учитывать, что один из родителей мальчика не одарён. Две-три недели — и я дам окончательный ответ.

— А по косвенным признакам? — не сдавался Балахнин. — Есть же какие-то показатели, по которым чародеи узнают о перспективах новорожденного?

— Княже, вопрос очень щепетильный, — покачал головой Буян. — Я не готов сейчас дать точный или даже приблизительный ответ. Боюсь направить по ложному направлению. Ну, хорошо… Ауру ребенка я сразу осмотрел, и некие признаки наличия искры были. Но, повторю, надо подождать пару недель минимум, когда сформируется контур.

— Хорошо, пойдем, поздороваемся с девицей, — Балахнин сразу успокоился. Он был готов использовать даже малейший шанс на успех, раз судьба подкинула ему замечательную задачку. А еще князь хотел утереть нос Никите Назарову, представляя, как через семь-восемь лет он возьмёт за руку мальчонку и подведёт его к молодому мужчине, прося провести инициацию. Почему именно к Никите? Алексей Изотович был уверен, что к тому времени барон станет значимой величиной в структуре Коллегии Иерархов.

Марину поместили в служебное крыло, в одну из спален, где сейчас она и отдыхала. Перед тем как войти в комнату, пожилая повитуха в белом халате и с аккуратно убранными под платок волосами, остановила обоих мужчин перед дверью и строго произнесла:

— Долго не разговаривайте, Ваша Светлость. Матери нужен отдых. Пять часов рожала.

— Я должен отвезти её в Колпино, — ответил князь. — Мы с вами договаривались на этот счет, Марфа Семеновна.

— Чай не запамятовала, — проворчала повитуха, засунув руки в карманы халата, сразу став похожей на строгую медсестру, мимо которой ни один несознательный элемент не проскользнет. — Но сейчас я бы не рекомендовала Маринку тревожить. Дайте ей хотя бы несколько часов отдохнуть.

— Как всё прошло?

— Без осложнений, — сухо ответила женщина и пошла по коридору с прямой спиной. Не скажешь, что тетке далеко за шестьдесят.

— Я за дверью подожду, — сказал Буян.

Марина лежала в постели с закрытыми глазами. Может, спала или находилась в лёгкой дрёме. Рядом с ней в одеяльце посапывало розовощекое существо. Балахнин осторожно приблизился и вгляделся в сморщенное личико. Понимал, насколько глупо сейчас искать родовые черты в новорожденном, и всё равно не оставлял надежду.

Девушка открыла глаза и испуганно натянула до подбородка толстое одеяло. Князь приложил палец к губам, тихо прошептал:

— Не бойся, я же не зверь какой.

— Что теперь со мной будет? — прошелестел ее голос.

— Да ничего ужасного, — пожал плечами Алексей Изотович, осторожно садясь на стул рядом с кроватью. — Сначала полежишь в больнице под профессиональным присмотром, а через недельку вернешься сюда. Сама понимаешь, что находиться в моём доме тебе сейчас нельзя. А здесь тихо, народу мало. Будешь следить за хозяйством. Пока такое решение… потом видно будет.

— А вы… вы не отберете у меня сыночка? — вот чего больше всего боялась девчонка. Она же не совсем глупая, сопоставила разрозненные факты в единую систему и поняла, что князь имеет виды на своего внука, пусть и бастарда. Вдруг ему посчастливилось получить искру Дара?

Балахнин сдержанно фыркнул. Не собирался он лишать мальчонку матери, но одаренность, если таковая проявится, сильно изменит приоритеты в воспитании.

— Нет, — коротко ответил он, снова поглядев на ребенка. — Выйдешь замуж за Николая… нет, не за моего младшего сына, — рассмеялся он. — За моего водителя. Тем более, он всерьёз считает себя отцом.

Марина густо покраснела.

— Нехорошо это — обманывать. Он же узнает.

— Нехорошо, — не стал спорить Балахнин. — А есть какой-то иной выход из ситуации? Я обещаю, что Колька тебя и пальцем не тронет. Начнет кобениться, пообломаю его или выброшу на помойку. Пусть сам свои перспективы оценит. Будете жить здесь. Как оно дальше сложится, не знает никто. Но все проблемы решаемы. Ладно, отдыхай. Скоро в Колпино поедем. С Николаем хочешь поговорить?

— Хочу.

— Разумно, — князь поднялся на ноги. — Сейчас позову его, поворкуйте.

Он провел пальцем по щеке бывшей горничной и вышел из комнаты.

Симбирск, июль 2016 года

Скучать в городе, когда за твоей спиной не маячит фигура отца и остальных родственников, было бы откровенной глупостью. Но… Велимир скучал. Не всегда, конечно, только в тех случаях, когда приходилось присутствовать на обязательных совещаниях в корпоративной башне. Боярин Федор Милославский взял на себя всю полноту руководства по строительству терминала, освободив молодого княжича от нудных речей, призванных встряхнуть рабочий коллектив. Оживлялся он только когда приезжали на берег Волги, где вовсю кипели монтажные работы.

Широкая река, вольно раскинувшаяся между двух застроенных высотками берегов, вгоняла Велимира в неописуемый восторг. Забитый кораблями фарватер, басовитые гудки кораблей и барж, тонкие и пронзительные свистки лоцманских катеров, крики чаек сплетались в единую картину бурлящей жизни, не ту, к которой привык в Петербурге, а к которой у молодого княжича вдруг появилось стремление. Захотелось самому попробовать, а каково это — двигаться вперед без поддержки отца, рода, клана? Понятно, что свобода поступков и решений — всего лишь видимость, будоражащая мысли и желания. Но не зря же князь Шереметев оставил его здесь учиться новым возможностям! Никита Назаров в одиночку справляется, постепенно становясь значимой фигурой в дворянской среде. А он, Велимир, не сможет, что ли?

Младший Шереметев пришел в себя, услышав, что его окликают. Федор Егорович с затаённой усмешкой, старательно спрятанной в гусарские усы, поинтересовался:

— Как думаете, Велимир Васильевич, продление сроков по ограниченной проводке сильно разозлит конкурентов Шереметевых?

Княжич скользнул взглядом на возвышающиеся вдоль берега бетонные сваи, суету рабочих, связывающих металлическую арматуру по периметру заливаемых площадок, снующих грузовиков с бутовым камнем. Глаз радовал стремительно изменяющийся ландшафт. Несколько дней назад закончили работу специальные драги, углубившие русло на несколько километров вдоль берега, чтобы в будущем к терминалу могли подходить баржи и контейнеровозы.

— Отец еще не дал мне карт-бланш, — чуть смутившись от того, что он не имеет решающего слова, признался Велимир. — Но и так видно, что объем работ подразумевает подобную схему сокращённого прохождения судов по фарватеру. Казанские князья уже ропщут, ждите в гости, Федор Егорович.

— Ждём, — кивнул боярин, с видимым удовольствием посматривая на кипящую внизу работу. Потом притопнул ногой. — Здесь придётся срыть часть берега для расширения подъездных путей. Иначе захлебнёмся.

— А что Полежаев говорит? — Велимир кивнул на маячившую возле одной из бетонируемых площадок фигуру архитектора.

— Так он и предложил, — хмыкнул Милославский. — Прикинул трудности с логистикой и выдвинул идею шестиполосного подъезда. В принципе, мы закладывали подобную опцию в самом первом проекте.

— Я не возражаю, — пожал плечами княжич. Всё равно окончательный вердикт вынесет отец. — У меня мысль одна появилась. Возможно, не к месту, или преждевременная…

— Смелее, Велимир Васильевич, — подбодрил его боярин, радуясь, что, наконец-то, растормошил безразличного ко всему княжича. Словно душой и мыслями находится где-то в иных далях. Даже на Анечку с прохладцей смотрит, хоть и старается показать свою учтивость. Лучше бы князь Шереметев и не делал намеков на родство. Зачем дочери муж, у которого в сердце нет и намека на ответные чувства?

— Как вы смотрите на постройку яхт-клуба? — Велимир ткнул пальцем куда-то в сторону заросшего бурьяном и диким кустарником холма, из-за которого подъезды к берегу были существенно затруднены. Хорошо, Гончарова согласилась отдать землю, упертая старуха. — Отделим причалы бетонным пирсом, возведём стоянки для речных яхт, лодок, водных мотоциклов. Смотрите, как удобно изогнут берег.

— Боюсь, местное население негативно воспримет идею, — усмехнулся Милославский, оценив идею. Ему захотелось проверить, насколько твердо будет отстаивать молодой княжич проект.

— Почему же?

— Дикий пляж — самое популярное место жителей правобережного Симбирска. Сами видите, сколько народу здесь сейчас. Пикники, шашлыки, пиво-водка, купание в тёплой воде.

— Создадим зону отдыха для малоимущих, а те, кто побогаче, будут только рады комфорту. А вон те острова посреди Волги создают естественное ограждение от проходящих мимо судов, — размышлял Велимир. — Разве приятно видеть захламленный берег? Дадим работу десяткам людей — уже плюс.

— Попробовать можно, но только на другом берегу, — кивнул Федор Егорович, принимая аргументы княжича. — Видите заливчик, вон тот, чуть ли не напротив нас?

— Да, но там будут проблемы с покупкой земли.

— Не такие, как с Гончаровой, — улыбнулся Милославский. — Скажу брату, чтобы начал зондировать почву на предмет покупки. С градоначальником, думаю, договоримся. Но нужны деньги. Сможете убедить отца?

— Смогу, — уверенно ответил Велимир и неожиданно для боярина поинтересовался: — Позволено ли мне будет пригласить Анну Федоровну сегодня вечером куда-нибудь отдохнуть?

— С чего бы вдруг ваша холодность дала трещину? — хмыкнул довольный собеседник. — С момента приезда вы дважды побывали у нас на ужине, но ни разу не вывели мою дочь в свет.

— Наверное, природа поспособствовала, — отшутился Велимир, обведя рукой пространство перед собой. — Хорошо здесь, душа радуется!

Милославский не был столь наивен в общении с молодыми людьми. Двоих сыновей воспитал, крепко держа за руку, чтобы по глупости своей не ушли с нужной дороги. А теперь не забывают благодарить за науку, в пояс кланяются. Княжич мог сколько угодно дурить ему голову, но понятно же: бесится парень, что не дают ему возможности закрутить бесшабашный романчик с какой-нибудь городской простушкой. Шереметев в приватной беседе попросил Фёдора приглядеть за сыном, препятствовать всяким вольностям, чтобы не возникли неприятные коллизии. Врагов у Шереметевых сейчас прибавится, особенно среди казанских князей. И Велимир может стать центральной фигурой шантажа.

Помимо двух личников, оставшихся с княжичем — Артюхи и Саввы (вон, стоят возле внедорожника верзилы под два метра ростом, аж оторопь берёт) — Фёдор Егорович выделил постоянную группу наблюдения из трех бойцов рода Милославских. Ездят все время на «Ладоге» за мощным внедорожником, но пока, слава богам, ничего не случилось.

— Да, у нас красиво, — подтвердил Милославский. — Вы даже еще не представляете, насколько прекрасны волжские просторы… А насчет Анечки — я разрешаю вам как можно чаще бывать у нас. Только не водите её, пожалуйста, по дешёвым ресторанам. Поспрашивайте у дочки, она город хорошо знает. Все-таки студентка, знакомых и друзей из разных сословий много.

— И вы спокойно к этому относитесь? — удивился Велимир.

— А что такого в дружбе боярышни с девушкой из рабочей семьи? — в свою очередь недоумённо посмотрел на него Федор Егорович. — Я освободил Анну от каких-то особых обязательств, но это не значит, что позволю ей своевольничать. Пусть учится заводить знакомства, оценивать дружбу не по статусу, а по иным критериям.

— Тогда я сейчас же позвоню Анне Федоровне, — улыбнулся княжич, потому что не знал, как ответить на горячий спич. Его обезоружила позиция боярина Милославского, странная и неприемлемая в столице. Но здесь провинция, нравы более простые, на жизнь смотрят без излишнего напряжения. Знает ли об этом отец, на кого делает ставку? Хотелось верить в его мудрость и тщательно продуманную стратегию.

— Конечно, — кивнул Федор Егорович, тактично отходя в сторону.

Номер Анечки княжич взял ещё в первый самостоятельный визит в дом Милославских. Хотел показаться любезным, а заодно вселил в барышню надежду, что не зря же он в Симбирск приехал.

Анна откликнулась сразу же, как будто давно ждала его звонка. Высокий чистый голосок с приятными нотками не мог оставить равнодушным ни одного молодого человека, будь он близко знаком с девушкой. Велимир же до сих пор возмущался желанию отца влезть в его личную жизнь, насильно оторвав от поиска потенциальной невесты в Петербурге. С другой стороны, он же хотел связать свою жизнь с Юлей Васильевой, которая в итоге ушла к Назарову? А ведь та была дочерью обычного дворянина, ничем не знаменитого в аристократическом обществе. Чем дочь Федора Милославского отличается по статусу от Юли? В принципе, ничем, кроме общественного положения, какое занимает её отец. Род Милославских стоит в первых рядах богатых Родов города. К этому еще и меценатством занимается, взяв под свою опеку общественную библиотеку и музыкальную гимназию.

Велимир учтиво поздоровался и поинтересовался, куда можно сходить вечером в славном Симбирске, чтобы отдохнуть и повеселиться.

— Мест много. Все зависит от того, с кем вы хотите провести время: с приятелями или девушкой, — Анна замолчала, с тревогой ожидая его ответа.

— Например, с девушкой, — улыбнулся княжич, повернувшись так, чтобы ни телохранители, ни боярин Федор не видели его эмоций. Ему было интересно, какой следующий вопрос задаст собеседница. Начнет выяснять, с кем именно — вопрос решённый. От навязчивости его отучила Юлия, вернее, барон Назаров, изрядно потрепавший Велимира на дуэли. Вбил в голову некоторые истины, которых желательно придерживаться в общении с другими людьми.

— Тогда в «Чайку», если хотите побыть наедине, — откликнулась Милославская. — Там хорошая еда, неплохая музыка, иногда приглашают мастеров сценического искусства. Местечко чуточку богемное, но вам понравится. А если хотите узнать город по-настоящему, езжайте в «Сферу». Там собирается молодежь всех сословий: дворяне, купцы, рабочие, даже студенты Академии Иерархов не брезгуют туда заглядывать.

— У вас есть Академия? — изумился Велимир.

— Всего лишь филиал, где учатся одарённые юноши и девушки со всего Поволжья, — Анна на мгновение затихла, потом с легкой язвинкой спросила: — Не подходит для вашего случая?

— Главное, чтобы вам подошло, — небрежно бросил княжич.

— Мне? — растерялась Анна. — Знаете, у нас город патриархальный, в одиночестве туда я никогда не рискну прийти, даже с подругами. Обязательно должно быть сопровождение. Если девушки из рабочих слободок и купеческих семей имеют куда больше свободы, то я и мне подобные очень сильно рискуют.

— «Сфера» — настолько страшное место?

— Для приезжих — своеобразное. А о вас уже судачат, значит, будут присматриваться.

— А вы не против стать моим гидом по столь своеобразному месту? — наконец-то изрек Велимир, изрядно изведя Анну. Последнюю фразу про себя он пропустил мимо ушей. — Я же, в знак благодарности, буду вашим официальным представителем, чтобы защитить репутацию столь очаровательной девушки.

— Требуется согласие отца, — голос Милославской дрогнул от радости.

— Уже получено. Удобно ли будет заехать за вами в шесть часов вечера?

— Лучше в семь, Велимир Васильевич. Там раньше делать нечего, самое веселье начинается после восьми. Но зато можно без труда занять столик.

— Как вам будет угодно, Анна Фёдоровна, — вежливо ответил Велимир. — В семь я буду у вас.

Он попрощался и сбросил звонок. Задумался, заново прокручивая в голове разговор. Что-то его… нет, не встревожило, а заставило немного напрячься. Была ли в словах Анны коварная ловушка, призванная прощупать настоящие намерения молодого Шереметева, или же не стоило принимать их во внимание?

Фёдор Егорович не стал ждать княжича и спустился по песчаной тропинке вниз, поближе к строительной площадке, присоединившись к группе людей в рабочих комбинезонах, среди которых был и Полежаев. Подумав, махнул рукой и направился к внедорожнику. Широкоплечие Артюха и Савва оживились, быстро попрятали в карманах семечки, отряхнули ладони от прилипшей шелухи.

— Едем домой, — приказал Велимир, садясь на заднее сиденье. — Савва, нужно подготовить мой «Дукс» к выезду. Сегодня буду выгуливать одну особу.

Единственное, что радовало княжича в первые дни его одиночества, так это его огненно-красный двухместный кабриолет. Отец позаботился перевезти машину из Петербурга в Самару в специально нанятой фуре. «Дукс» сразу привлек внимание горожан, понимающих толк в автомобилях. А с другой стороны, прибавило головной боли для телохранителей. Слишком выделялся Велимир на своем кабриолете.

— Сделаем, Велимир Васильевич, — радостно осклабился Савва, обернувшись к нему. — И вымоем, и отполируем до блеска. Нам вас сопровождать?

— Если отвечу «нет», вряд ли послушаетесь, — усмехнулся Шереметев. — Главное, чтобы глаза не мозолили.

— Ясно, — кивнул Артюха, выкручивая руль влево, чтобы развернуться на узком пятачке. — Вариант «невидимка».

Милославские жили в просторном двухэтажном белом особняке, огороженном высокой чугунной оградой, через которую просматривался нарядный фасад дома и обширный парк с прогулочными дорожками и большой летней верандой. Ничем особенным он не отличался от других подобных строений, протянувшихся по широкой Дворцовой улице. Здесь вперемешку жили дворяне и купцы, профессоры, адвокаты и музыканты, что создавало необычный колорит провинциальной спайки разных сословий.

Мощно порыкивая мотором, необычный для этих мест яркий кабриолет подкатил к воротам особняка Милославских, провожаемый любопытными взглядами прохожих, и басовито прогудел, требуя распахнуть створки. Из кирпичной сторожки вышел бородатый мужик в темно-синем комбинезоне, поверх которого был накинут кожаный фартук.

— Любезный, а побыстрее можно, или не узнал? — с усмешкой спросил Велимир. Этого колоритного дворника звали Ефимом, как подсказала Анна в первый визит. «Не разбежится лишний раз, но сила у него страшенная, взглядом может порчу наслать, — дала обстоятельную характеристику девушка, при этом смеясь. — Меня он любит, охальников в бараний рог скрутит не задумываясь».

Возможно, именно это обстоятельство сдерживало Велимира, чтобы не обругать Ефима, неторопливо шагающего к воротам. У дворника и в самом деле в глубоких черных глазах таилось нечто древнее, способное сломать любую магическую защиту. На всякий случай, княжич активировал один из амулетов, искусно спрятанных под видом перламутровых пуговиц на светло-зеленой рубашке.

— Как же не узнал, Ваша светлость, — проворчал Ефим, погромыхивая огромным амбарным замком — ещё одним реликтом, как и фартук поверх униформы. Почему Фёдор Егорович не установит современные распахивающиеся ворота, оставалось загадкой. — Анна Фёдоровна, голубушка, предупредила.

Чугунные створки с легкостью распахнулись. Силищи у дворника, и впрямь, оказалось немеряно. Велимир по широкой аллее доехал до крыльца, заглушил двигатель и легко перемахнул через дверцу, не касаясь её ногами. Пижонил, ага. Но чего не сделаешь, чтобы овладеть вниманием молодой девушки, подглядывающей за ним из окна второго этажа. Занавески дрогнули, смыкаясь. Думает, не заметил?

Велимир захватил с собой роскошный букет тёмно-красных роз и поднялся по гранитным ступенькам, в который раз замечая, насколько беспечны (или в провинции не бушуют противоречия между родами?) здесь люди. Вместо охранника у двери его встретил с поклоном худощавый мужичок в чёрном костюме.

— Здорово, Харитон, — подмигнул княжич.

— Вечер добрый, Велимир Васильевич, — степенно ответил дворецкий, открывая перед ним дверь. — Проходите, вас ожидают.

Княжич оказался в освещенной электрическим светом парадной. Посмотрел на себя в зеркале, смахнул с блейзера невидимую соринку, и, увидев в отражении появившуюся хозяйку дома, обернулся, расплываясь в улыбке:

— Наталья Ивановна, со всем к вам почтением!

— Не накликайте на город непогоду, Велимир Васильевич, — с подковыркой ответила женщина, машинально проведя ладонью по идеальной прическе. — Я уже и не чаяла увидеть вас не в мужниной компании. Набрались смелости, никак?

И эта туда же, язва простодушная. Что поделать, провинция-с! Интересно, какова окажется Анна в общении наедине? Велимир почувствовал охотничий азарт. Нужно, очень нужно понять Милославских, чтобы не стать при них безвольным придатком. Если отец хочет, чтобы в Симбирске дела шли безупречно, придется постараться возглавить эту семейку.

— Внезапно осознал, что ваш город меня очаровал, — скрывая истинные чувства от подобного к себе отношения, ответил Велимир, улыбаясь. Не понимает, с кем разговаривает? Странно, всё очень странно. Милославские неглупы, границы дозволенного не переходят. Провоцируют или проверяют на сдержанность с дозволения отца? Хотелось бы, чтобы было так. Иначе… это не совсем хорошо.

— Отрадно слышать, — наклонила голову боярыня. — Анечка сейчас выйдет. Сами понимаете, девушке нужно выглядеть идеально, когда она с кавалером выходит в свет. Кстати, еще не решили, куда пойдёте?

— Я Симбирск ещё не изучил досконально, и надеюсь на мнение Анны Фёдоровны, — вывернулся Шереметев, уже зная, что поедет в «Сферу». Заинтересовала его боярышня, надо признать.

Где-то в глубине дома послышались быстрые шаги и дробный стук каблучков.

— А вот и я! — впорхнула в прихожую Анна и замерла, как будто впервые увидела гостя. На ней было облегающее черное платье-миди из непросвечивающей ткани, выгодно показывающее линию бедер. Воротник-стойка с тонкой бархатной лентой охватывал шею, а гранатовый кулон, покачивающийся на золотой цепочке, удачно гармонировал с цветом платья. Прямые тёмно-русые волосы нарочито небрежно спадали на спину и открытые плечи.

Велимир, взглянув на неё, признался себе, что зажрался. Объективно говоря, Аня уступала многим девицам из знатных семей Петербурга в шарме и яркости, но с такой фигуркой и ножками провинциальная боярышня уж точно могла утереть нос всем евгеникам, улучшающим аристократическую породу. Миловидное лицо Анны вдруг покрылось румянцем, сравниваясь с цветом роз. Она ощутила неприкрытый интерес молодого княжича к себе, потупилась, разглядывая изящные туфельки на ремешках, обхватывающих щиколотки, заодно поправляя висящий на правом плече клатч.

— Примите, Анна Фёдоровна, от всей души, — Велимир спохватился и подал букет девушке. — Я не знал, какие именно цветы вы предпочитаете, и рискнул.

— Розы мне нравятся, напрасно беспокоились, Велимир Васильевич, — приняла цветы девушка и ритуально понюхала свежие бархатистые бутоны. — А можно, я не буду их брать с собой?

— Они ваши, — пожал плечами княжич. — Но лучше поставьте в вазу, чтобы любоваться ими дома.

— Мама! — букет перекочевал в руки Натальи Ивановны. — Пожалуйста!

— Езжайте уже! — рассмеялась она. — Надеюсь, Велимир Васильевич, вы не заставите меня беспокоиться и вернете дочь не глубоко за полночь.

— Будьте уверены, не подведу! — кивнул Шереметев, и подставив локоть Анне, вышел с ней на улицу.

— Ой, это твоя машина? — по-детски ахнула Милославская, увидев «Дукс».

Ну, не хитрюга ли? Конечно, он ни разу ещё не демонстрировал кабриолет девушке, но то, что в городе появился такой красавчик, барышня знала, общаясь с подругами.

— Моя, — улыбнулся княжич, и обойдя тачку, открыл дверцу, помогая Анне усесться в мягкое кожаное кресло. Сам же по-пижонски совершил тот же трюк, запрыгнув на водительское место. Недаром его оттачивал столько времени еще в Петербурге, вызывая восторг у девушек. — Так куда едем? В «Сферу»? Или есть места куртуазнее?

— Сначала нужно отъехать от дома, — хихикнула Анна. — От бдительного ока мамули.

— Как скажешь, — Велимир повернул ключ зажигания, мотор сыто заурчал. Шурша шинами по асфальту, машина медленно подъехала к воротам, которые Ефим распахнул очень шустро, не чета прошлому разу. Ну так, любимицу выгуливать везут!

Анна шутливо помахала рукой дворнику; с трудом скрывая восторг в большущих глазах, она то и дело с опаской поглядывала по сторонам, словно стеснялась увидеть знакомых, которые тут же разнесут новость по всей улице.

— А где твое сопровождение? — повысив голос, спросила она, положив клатч на колени. — Или ваш статус не позволяет держать личную охрану?

— Давай на «ты»! — сначала зашел с сильного хода Велимир, и получив утвердительный кивок, продолжил: — Зачем мне охрана? Я и сам могу за себя постоять!

И покосился в зеркало, увидев едущий следом «даймлер-егерь», выделяющийся своей нарочито грубыми формами. «Гроб на колесах, — шутил отец. — Но гроб надежный».

— Не слишком ли самоуверенно? — придерживая развевающиеся от встречного ветра волосы, усмехнулась девушка.

— Ничуть! — посмотрел на нее Велимир, отмечая ранее не замеченные им черты лица боярышни Милославской. Например, её удивительно большие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, тонкая линия насыщенных чернью бровей, изящные, чуть вытянутые скулы, отличные от материнских, более округлых. Может, и в самом деле стоит приглядеться к этой милашке? Отец непреклонен, он хочет женить его на провинциальной дворянке не просто в пику ему, а с каким-то дальним прицелом. Но ведь Анна и в самом деле хорошенькая, не субтильная, с аппетитными формами. Здоровая кровь тоже что-то значит. — Лучше подскажи, куда ехать. Я же не знаю, где эта «Сфера».

— Езжай через Императорский мост на левый берег, а дальше подскажу.

До моста, связавшего обе части города, Велимир доехал без особых проблем. Старый Симбирск он более-менее уже знал, разъезжая на внедорожнике личников. Возможно, Федор Егорович относился к подобным поездкам, как к праздным, но никогда не укорял княжича. Но у молодого человека были свои соображения. Он не просто знакомился с городом, а вдумчиво и целенаправленно изучал улицы, маршруты, предполагаемые логистические пути к терминалам, ну и так, для себя. Только зачем об этом говорить Милославскому? Пусть и дальше создает ошибочную картину о княжиче, «навязанном» ему Шереметевыми.

Заехав на мост, Велимир про себя улыбнулся и вдавил педаль газа чуть ли не до упора. Мощный движок радостно взревел, почувствовав желание хозяина, и «Дукс» рванул по асфальтовому полотну, оставляя позади себя ошеломленные появлением красной кометы еле ползущие легковушки и грузовые автомобили. Анна вскрикнула от неожиданности, побледнела от мелькающих мимо них металлических пролётов, но потом расслабилась, заметив, насколько уверенно её спутник ведет кабриолет, и всё чаще кидала взгляд на княжича, словно оценивала в ином ракурсе. Молча дождалась, когда Велимир сбросит сумасшедшую (по её меркам) скорость и спокойно, как будто ничего не случилось, подсказала:

— Направо сворачивай и прямо до Королёвки. Здесь раньше слобода была, но тридцать лет назад жителей стали расселять, а землю выкупили богатые купцы. Вон те высотки видишь? Держи прямо на них. «Сфера» находится в центре новостроек.

— Не испугалась? — не выдержал Велимир и покосился на соседку.

— Непривычно, — пожала плечами Анна, приводя волосы в порядок. — Прическу жаль.

— Извини, не подумал об этом, — искренне произнёс княжич, ругая себя последними словами. Мог бы и догадаться, болван, что без крыши не стоит так гонять!

Он снизил скорость, и ориентируясь по указателям, проехал по улице, застроенной двухэтажными кирпичными домами на четыре семьи, с аккуратными палисадниками и клумбами для цветов, потом свернул налево по просьбе Анны. И через сто метров уже въезжал на большую стоянку перед светящимся разноцветными огнями зданием.

— А почему «Сфера»? — с интересом глядя на высотный куб из матового стекла и бетона, спросил Велимир. — Я как бы с геометрией знаком, ничего подобного не вижу.

Анна рассмеялась, откинувшись на спинку сиденья.

— «Сфера» — это в ином значении, не связанном с геометрической фигурой, — пояснила она. — Что-то вроде места, где собираются люди разных сословий, взглядов, интересов.

— А-ааа, — протянул княжич и аккуратно заехал в размеченный линиями «карман» между зелёной «Ладогой» и чёрным «Рено-соболем». Заглушил мотор и нажал на кнопку, которая приводила в движение крышу. Неосмотрительно оставлять такую дорогую машину в открытом состоянии. Раскурочат как пить дать, даже если не ради радиоприемника и магнитофона, то из-за «спортивного интереса». Как же, княжеская тачка, Шереметев понты колотит, приехал из своего Петербурга, чужих обычаев не знает. Хотя, вряд ли. Телохранители руки пообломают каждому, кто приблизится к «Дуксу». Вон они, на рыкающем «Даймлере» появились, нахально заняли чуть ли не полтора места. Пока крыша с тихим жужжанием закрывалась, Анна успела привести себя в порядок, и теперь выглядела куда увереннее. Поспешив открыть дверцу, княжич подал руку девушке, подержал тонкую кисть, опоясанную золотым браслетом. Любит батя дочку свою, не жалеет денег. Вещичка-то не простая, а с магическим наполнением. Фонит неслабо, аж пальцы сводит судорогой.

Обвив рукой локоть кавалера, девушка потянула его ко входу с панорамными окнами, изредка весело здороваясь с незнакомыми Велимиру девицами и парнями. Вернее, про него уже почти вся молодежь Симбирска знала, но лишь информативно, по слухам. Сам же Шереметев ни с кем пока не стремился сходиться, хотя сведения о дворянской молодежи собирал. Переборов скуку, княжич собирался в ближайшее время начать сходиться поближе с теми, кого посчитал серьёзными для будущих отношений людьми. Нельзя же всю жизнь провести в вакууме, делая вид, что ничто ему не интересно, что находится за пределами защитного пузыря.

Тонкий ручеек, состоящий из молодых людей, потихоньку проникал внутрь под бдительным взглядом двух охранников, на униформе которых красовался шеврон какой-то частной охранной конторы.

— Господа, — Велимир все-таки решил слегка напрячь мужчин. — Вы же постоянно на входе стоите? Я бы попросил вас присмотреть за тем красным кабриолетом.

— Здесь не пакостят, — буркнул один из них, с крупным носом и круглым как блин лицом.

— И всё же… — настойчиво повторил княжич, внутренне потешаясь над напыщенными от своей важности охранниками.

Видимо, что-то в голосе Велимира заставило напрячься второго, сумевшего сопоставить дорогую тачку, небрежную броскость костюма и, самое главное, перстень с дорогущим драгоценным камнем на пальце левой руки с человеком из влиятельного рода. Охранник не обязан был знать в лицо всех аристократов Симбирска — да таковых, кажется, и не существовало, кроме десятка богатых дворянских семей — но на всякий случай опасливо толкнул недовольного напарника и вежливо ответил:

— Не волнуйтесь, сударь, приглядим. Желаем приятно провести время.

Велимир пропустил впереди себя Анну и зашёл следом в освещённый множеством крохотных светильников, отражавшихся от глянцевой коричневой плитки, куб, отчего казалось, что под ногами разверзлась звёздная бездна, а само помещение из-за высоких потолков не имело ни конца, ни края.

Шумные компании двигались в сторону распахнутых двустворчатых дверей, откуда доносились ритмичные звуки ударников.

— Нам туда, — подсказала Анна и заторопилась. — Как бы все столики не оказались занятыми. Пошли быстрее!

— А разве здесь бесплатный вход? — весьма удивился Велимир подобному расточительству. Ведь «Сферу» строили явно не меценаты. Она должна приносить прибыль, а не только развлекать городскую молодежь.

— Если хочешь просто танцевать — никто тебя не заставляет платить, — на ходу пояснила Анна, чуть повысив голос. Музыка становилась всё громче и громче. — Но столик выкупается на то время, пока ты находишься здесь. Ну и выпивка, закуски чуть выше по цене, чем в других подобных местах.

— Хм, однако, — княжич с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Его точно проверяли на скупость, пока элегантно и без нажима, но с той степенью наигранной наивности, которая прямо указывала на то, что Анна действует по заранее разработанному плану. Возможно, к нему и мама руку приложила. — Ладно, посмотрим, что это за зверь такой — «Сфера».