Возмездие

Глава 13

Дача Волынских, сентябрь 2016 года

— А я тебе говорю, в Назарове всё дело! — ревел старший брат и от избытка эмоций и клокочущей злобы врезал по столу кулаком. Посуда подпрыгнула с испуганным звяканьем, одна из вилок и вовсе упала на пол.

Андриан Иванович не поленился нагнуться и поднять её, зачем-то подул на зубчики, тяжело вздохнул и аккуратно положил на край.

— Аргументируй, — попросил он.

— Чего здесь аргументировать? — лицо Леонида, иссечённое заживающими шрамами после целительских процедур, перекосилось. — Никитка ввязался в личную вендетту с инквизиторами, да мало того, втянул в эту войну императора! Думаешь, я не знаю, чем ИСБ последнее время занимается?

— Правда в том, что угрозу государственной безопасности нельзя купировать силами одного человека, — мягко произнёс глава МВД. — То, что начиналось личным противостоянием с магической Инквизицией, переросло в серьёзную войну, касающуюся не только Назарова, но и многих Семей. Поэтому будь благоразумен, Лёня, и не болтай в припадке ярости то, что сейчас сказал.

— Василий при смерти! — рыкнул Волынский-старший. — Третьи сутки его не могут вытащить из комы! Причём, кома какая-то странная, больше на магический сон похожа. Жрёт она его силы, а остановить процесс невозможно. Ты хотя бы представляешь, чем всё это может закончиться?

— Смертью, сам же сказал, — с ледяным спокойствием ответил Андриан. — Так все мы рано или поздно покинем юдоль земной скорби.

— О, надо же, как заговорил, — Леонид заскрипел зубами и потянулся к бутылке беленькой, изготовленной «Винным Домом» князя Андроникова, как гласила этикетка. Крепкой рукой щедро плеснул в рюмки. — А я, знаешь, когда меня трепало в этой чёрной жути, думал только об одном: хочу ещё пожить! Одно дело в постели дух испустить, а другое — вот так позорно погибнуть, не поняв, откуда тебе прилетело! Беспомощность, злость и боль от битого стекла пригоршней в харю прилетевшего! И это мне, одарённому!

— Там многие пострадали, не ты один, — Андриан пытался вывести брата из сумрачного состояния, в котором обвинения в адрес одного человека сыпались как из рога изобилия. Критическое мышление напрочь утонуло во второй бутылке водки.

Стеклянная дверь в обрамлении резного полотна неслышно распахнулась, заросший Ахмет внёс несколько шампуров, лежащих на огромном блюде. Шашлык уже был посыпан свежей зеленью, по краям сочно алели пластины свежих помидоров.

— Ага, вовремя поспели! — потер ладонями Леонид. — Эй, Ахмет, а скажи мне, ты смерти боишься?

— Джыгыт нэ боится смэрти, — гортанно произнёс кавказец, хотя прекрасно говорил на русском, почти без акцента. — И нэ думает о нэй. Зачем, если она всегда за тобой ходыт? Одын раз подумал, и она тебя будэт грызть как маленький мышка. Пока сердце не остановится.

Ахмет утробно хохотнул и тут же посерьёзнел.

— Оригинальная трактовка, — хмыкнул Андриан Иванович, стукаясь краем рюмки о рюмку брата. Под шашлык водка шла хорошо.

— Ладно, проваливай, — махнул рукой Волынский-старший. Ахмет кивнул и скрылся за дверью. — Андрияша, ты же целый министр. Как там следствие продвигается? Мне же надо Велимиру что-то сказать, а то малец истерит как баба последняя, Назарова (кстати!) грозится на ремни порезать.

— Да при чём здесь Назаров? — раздражённо выдохнул спиртовые пары Глава МВД и с размаху опустил рюмку на стол. — Он, что ли, покушение на цесаревича готовил? Такой же пострадавший, как и все, кто находился в клубе! Нет у нас никаких ниточек, понимаешь? Кроме одной, ведущей в Ватикан. Но и эту версию трудно доказать. Хованский, правда, утверждает, что это сработала старая закладка. Помнишь ту суету у старых эллингов, когда Владислава убить пытались? Его девка назаровская спасла.

— Я же говорю тебе, от Никитки всё зло! — схватив кусок аппетитно пахнущего мяса, Леонид макнул его в аджику и вцепился крепкими зубами как хищник в жертву. — Его беды на других перекидываются.

— Он сидел за первым столиком и принял на себя удар! — Андриан покачал головой, поражаясь слепой неразумности брата. — Как думаешь, человек способен сознательно подставиться под рунную атаку с непредсказуемым итогом? А потом, зачем ему это надо? С цесаревичем у Назарова очень хорошие отношения, вполне может быть так, что в будущем он станет советником при молодом государе.

— И что делать? — как-то враз обмяк Глава Рода.

— А что ты сделаешь? Тебе нанесли кровную обиду, за которую надо обязательно потребовать виру? Сиди пока дома, лечись. Целитель обещал за неделю полностью убрать шрамы.

— За Василия переживаю.

— А за семью Юсупова или Репнина не переживаешь? Там вообще склоки пошли, обезглавленные Роды начали делёжку.

— Вася мой друг со студенческой скамьи, — пробурчал Волынский.

— Целители борются за его жизнь, — как можно мягче произнес младший брат. — Если тебя гложет беспокойство, обратись к Назарову. У него же новейший Биомедицинский Центр какой-то в Вологде. Поговори с ним.

— Там же ампутантов лечат! — вскинулся Глава. Не хотел он идти на поклон к Назарову, ой, как не хотел!

— Никто за попытку поговорить не съест, — невозмутимо ответил Андриан, дорвавшись до шашлыка. Надоели ему стенания брата, давно не попадавшего в переделки. Привык за спиной младшенького отсиживаться, а попал в ситуацию, перекорёжило всего, не знает, как поступить. Не боец он, а мозг Рода, поэтому и возглавил его, а Андриан, более устойчивый к кризисам, пошёл по стезе правоохранителя. Закончил школу МВД, поработал в «поле», ловя всякое отребье, заслужил призвание, был отмечен наградами и государем обласкан за смелость, ловкость и исполнительность, благодаря чему и попал в столичный департамент полиции. Всё, что нужно для карьеры… а Лёня тем временем крутил финансами, держал в ежовых рукавицах клан. У кого какое призвание, тот в том и силён.

— Ты думаешь, следует с ним поговорить? — раздул ноздри Леонид.

— Если бы сейчас на больничной койке умирал кто-то из нашей семьи, я бы не раздумывал, — пожал плечами младший брат. — Думай сам. Князь Василий — твой близкий друг и союзник.

— Чёрт с тобой, пойду на поклон к этому мальчишке, — проскрипел зубами глава Рода и махнул в себя очередную стопку водки.

Был бы у Велимира личный самолёт — он бы недолго раздумывал. Запросил бы свободный эшелон и рванул в Петербург в ту же ночь, когда отец попал в больницу. Пришлось ждать дневного рейса какой-то мелкой авиакомпании, чьё название княжич даже не запомнил в суете сборов. Фёдор Егорович забронировал ему и его личникам билеты, довёз до аэропорта и проводил до самолёта. С Велимиром рвалась полететь Анна, пока отец не осадил её родительским рыком. Она там ещё никто, да и не время для подобных визитов.

Через три часа молодой Шереметев, не заезжая домой, ворвался в холл Императорской клинической больницы и после недолгого препирательства с дежурным администратором был допущен в корпус интенсивной магической терапии. Велимира остудило лишь присутствие грозной охраны из состава дворцовой гвардии. Эти могучие ребята в тактической униформе и вооруженные до зубов плевать хотели, что перед ними скачет какой-то взъерошенный воробей и грозится заморозить всех, если не пропустят к папе.

В общем, терзаемый злостью и беспокойством, он накинул на себя предоставленный ему милой медицинской сестричкой белоснежный халат и натянул на лицо маску, после чего с бьющимся сердцем вошёл в одиночную палату.

Здесь уже находился Александр. Он сидел, сгорбившись, над кроватью, где неподвижно замер князь Шереметев. Велимир, преодолевая липкий страх, подошёл ближе, сжал плечо старшего брата.

— Здорово, Сашка, — негромко сказал он, глядя на враз постаревшее отцовское лицо, покрытое сеткой морщин. Приглядевшись, княжич понял, что это не морщины, а какая-то агрессивная маска, прилипшая к щекам и лбу. Мало того, пугающая чернота проступала на поверхности кожи и ползла к горлу извилистыми веточками.

— Ты? Не ждал тебя так быстро, — брат встрепенулся. — А я заснул, представляешь? Мать с трудом прогнал, а сам дежурю.

— Что с батей?

— Никто понять не может, — махнул рукой Александр. — Не, диагноз-то поставили: «магическое заклятие, разрушающее жизненно важные органы». А что это за хрень, какова её патология, Целители не разобрались. Сейчас симпозиум собрали, экстренно ищут способы лечения.

Велимир подтащил свободный табурет к кровати и сел рядом с братом, стараясь не смотреть на аппаратуру, считывающую обычные показатели организма и магические изменения, происходящие в нём. Княжич ничего не смыслил во всех этих графиках, синусоидах, периодически меняющихся цифрах, но, судя по всему, состояние отца не внушало оптимизма.

— Сколько у него времени? — тихо спросил Велимир, глядя на руки Главы, обвитые проводами.

— День, максимум два, — меланхолично пожал плечами Александр. — Если честно, предупредили, чтобы мы готовились.

— Нет! — пальцы с хрустом сжались в кулаки. — Раз не погиб сразу, значит, сумел выставить защиту! Целители найдут противоядие!

— А яд ли это? — скривился брат. — Цесаревичу и Назарову, например, повезло. Вовремя закрылись щитами, а отца, дядю Лёню и князя Юсупова по-разному приложило. Юсупов умер, Волынский шрамы с рожи сводит, а отец вот эту гадость подхватил. Кстати, у князя Репнина такая же чернота на теле. Но он уже мёртв.

— От Назарова сплошные беды! — зарычал Велимир. — Может, это он и подстроил взрыв?

— Да не взрыв там был, а руническая атака, построенная на каких-то древних заклинаниях, — поморщился Александр. — И не вздумай обвинять Назарова, он спас цесаревича. Теракт был направлен против представителя императорской семьи. Заказчики напрямую не называются, но знающие люди показывают на Магическую Инквизицию.

— Чёрт, чёрт! — Велимир постучал кулаком по своему лбу, желая активизировать мыслительные процессы. — Делать-то что?

Дверь открылась, в палату вошли пожилой мужчина в тонких стильных очках, в халате и такой же маске, что были на братьях Шереметевых, в паре с женщиной с суровым лицом личного телохранителя. Не застёгнутый на весьма высокой груди халат развевался полами как флаг побеждённого в тяжёлой битве.

— Я так полагаю, вы младший сын Василия Юрьевича? — густым голосом спросил мужчина. — Мне уже сказали, что вы устроили безобразную сцену в приёмном отделении.

— Простите за несдержанность, — повернулся к нему Велимир. — Был на нервах. Как к вам обращаться?

— Доктор Кузьмичёв, Яков Петрович, — строго произнесла вместо него женщина. — Он заведующий отделением интенсивной терапии.

— А почему не в реанимации?

— Нет смысла. Реанимационные мероприятия не приносят какого-либо успеха, — чуть приспустив маску, ответил Кузьмичёв. — Мы стоим перед выбором: отпустить вашего батюшку или найти контраргумент против рунического заклятия.

— Так это заклятие? — Велимир встал и вежливо показал знаком, чтобы заведующий сел на его место, что тот сделал с видимым удовольствием и сразу же стал осматривать князя, шевеля бровями.

— Да, типичный случай наложенного заклятия, к которому мы не можем подобрать ключик, — нехотя ответил тот через какое-то непродолжительное время.

— Почему? К каждому заклятию существует если не ключик, то отмычка-то должна присутствовать, — Александр тоже встал и отошёл к окну, чтобы приспустить жалюзи. Солнце клонилось к закату и освещало палату бледно-жёлтыми красками, навевая тягостную тоску на Велимира. Хотелось сделать что-нибудь пакостное, разрушить всё то, что не касалось их семейного мирка. Если страдают они, почему другие должны смеяться и радоваться жизни?

Он с трудом подавил взбаламученную черноту в своей душе, заставив её опуститься на самое дно и замереть.

— Ключик или отмычка не являются универсальными средствами, — кидая взгляд на экраны аппаратов, пробормотал Кузьмичёв, а сам тем временем осторожно водил над лицом князя Шереметева светящейся ладонью. — Чтобы найти подходящий инструмент, нужно время. У нас его катастрофически не хватает, хотя симпозиум бьётся над решением проблемы уже вторые сутки. Руническое заклятие проникло глубоко в ауру вашего отца и постепенно пережигает энергетические каналы.

— Он умрёт? — Александр замер.

— Возможно — нет. Возможно — да. Индивидуальные возможности Дара сами выберут подходящий вариант. Но, оставшись в живых, Василий Юрьевич, перестанет быть одарённым. Это — раз. И каково ему остаться обычным человеком, тоже, знаете, вопрос сложный. Это — два.

— Катастрофа, — бросил старший брат и переглянулся с Велимиром. — Как вы представляете Главу Рода с погасшей искрой? Пусть он даже останется жёстким, волевым и целеустремлённым человеком, как его воспримут в обществе?

— Не ко мне вопрос, молодой человек, — излишне резко ответил доктор. — Судя по всему, это некротическая магия. Очень странно она реагирует. Мы пытались облучить князя живительными конструктами, но они не приживались в организме. Максимум два-три часа — и чернота просто уничтожала плацдарм своего врага. Ничего не получается.

— Существует база всех Целителей, почему бы не поднять её и не найти тех, кто специализируется на аналогичных заклятиях?

— Не считайте себя умнее тех, кто потратил десятки лет на развитие и усиление своего Дара! — раздражённо бросил доктор, глядя на Велимира, отчего тот смутился. — Извините, княжич, мы вторые сутки не спим. Помимо вашего отца здесь проходит лечение светлейший князь Ливен. У него степень поражения во время поступления была меньше, но развитие болезни идет по такому же сценарию. В его случае гораздо больше времени, может, и повезёт.

— Что значит «повезёт»? — завёлся Велимир. — Ищите Ведунов, незарегистрированных Целителей, профессоров Кошкина и Цулукидзе оповестите! Есть же варианты, или думаете, что уткнулись в непроходимую стену?

— Молодой человек! — зашипела женщина, так и не назвавшая своего имени. Но, судя по пластиковой карточке на груди, она являлась заместителем Кузьмичёва. Велимир успел только прочитать её имя: Анфиса. — Прекратите истерику! Вы ничем не поможете, если будете голосить и метаться по палате! Если предлагаете — действуйте. Ищите народных целителей, знахарей, колдунов — я не знаю, кто ещё может помочь. А профессор Кошкин уже был здесь вчера.

— И что сказал? — Велимир почувствовал, как в глазах набухают злые слёзы.

— Везите отца в Вологодский биомедицинский центр, — пожала она плечами.

— Назаровский центр? — выпучил глаза младший княжич. — Там же ампутированных лечат!

— Там, в первую очередь, предлагают новые методики лечения в биокапсулах, — недовольным голосом откликнулся доктор. — Я и сам, честно признаюсь, не особо верю в разработанную Кошкиным и Цулукидзе методику, где главную роль играют магические жидкие субстанции, но не стану возражать, если Василия Юрьевича перевезут в Вологду.

— Может быть, сегодня Целители найдут противоядие? — Александр заволновался. По лицу видно: не хотел он транспортировать отца в провинциальный город. — Риск огромный куда-то везти. Да и с Назаровым надо договариваться.

— Я к нему съезжу, — решительность Велимира испугала старшего брата. Он хорошо знал о его отношениях с Никитой; не хватало, чтобы Велик хватал за грудки барона, требуя срочную помощь. Встанет на колени и будет умолять? Да ладно! Флегматичность Водной Стихии непостижимым образом уживалась с огненным темпераментом младшенького. Наворотит дел. — Сколько у меня времени, Яков Петрович?

— Сутки, максимум, — ответил тот, внимательно взглянул на бьющего копытом Велимира. — Если договоритесь, позвоните мне, чтобы я успел подготовить эвакуационную группу и отказ от претензий с вашей подписью. Хотя… кто является прямым наследником?

— Я, — выдавил из себя Александр. — Но я не дам согласия. Это риск…

— Сашка, а выйдем на минуту! — Велимир кивнул на дверь и первым покинул палату.

Как только старший брат нехотя вышел в коридор, он схватил его за отвороты халата и прижал к стене.

— Ты на что надеешься? — зашипел он, не обращая внимания на снующих по коридору медиков и застывших телохранителей князя. — Если эти эскулапы двое суток копаются в своих замшелых методичках и до сих пор не могут найти протокол лечения, то дальше что-то изменится?

— Отпусти, задушишь, — так же шёпотом ответил Александр и сильными пальцами сжал запястья брата. Тот был вынужден ослабить хватку, но халат не отпускал. — Сам-то подумал, что предлагаешь? Отец при смерти, а ты хочешь его везти за пятьсот километров в неизвестность! А если Назаров не спасёт? Кого будешь обвинять? Его? Войны захотел? Я на это не подписываюсь, понял⁈

— Струсил взять на себя ответственность? — скрипнул зубами Велимир. — Хорошо, я сейчас еду к Назарову и договариваюсь о лечении. Своей рукой напишу отказ от претензий и мести, если батя умрёт. Раз уж ты так боишься воевать с вологодским выскочкой.

— Не боюсь, но благоразумие ещё никто не отменял, брат! — Александр, наконец, отцепился от Велимира. — Там шансов нисколько не больше!

— А почему Кошкин сразу предложил вариант с биокапсулой? Значит, уверен в методике! — младший княжич посмотрел на телохранителей, делающих вид, что не слушают перепалку братьев, но сами напряжённо ждали ответа наследника. — Ну? Чего застыл? Часики тикают, время уходит! Не верю я, что вдруг найдётся решение, если до сего момента никто с радостной мордой сюда не прибежал!

— Мы станем должниками Назарова, — набычился Сашка.

— Твою ж… Саша! Ты с чего такой нерешительный стал? Сейчас главное — отца спасти, а потом уж думать будем, как долг отдавать.

— Ладно, звони Назарову, — сдулся брат. — Договаривайся, а я пока мать предупрежу.

— Как хочешь, только знай, что я не дам ей встать между мной и отцом, — Велимир кивнул телохранителям и понёсся по коридору, на ходу скидывая халат.

Он не знал номер телефона Назарова, но знал, кто может ему дать его. Антонина, невеста Сашки. Девка — огонь, мямлить не будет. Она сохранила отношения с Юлькой Васильевой, а значит, и её контакты. Неужели не подскажет номерок?

Тоня Бельская не стала отказывать в столь маленькой просьбе, лишь попросила немного времени. Через пятнадцать минут она деловито отчиталась:

— Я немного своевольничала, Велик, и сама позвонила Никите, потому что знаю, в каких вы отношениях. Он не против поговорить с тобой. Сейчас сброшу номер, а дальше действуй сам.

— Спасибо, Тонечка, ты просто прелесть и великолепный посредник, — польстил Велимир.

— Как там Василий Юрьевич? Всё настолько плохо?

— Увы, изменения идут только в худшую сторону. Сашка пока в больнице, на низком старте. Если получится договориться с Назаровым — сегодня же повезём отца в Вологду.

Они попрощались, а еще через минуту сработал звуковой сигнал сообщения. Велимир набрал номер, который высветился на экране и приложил к уху трубку, испытывая двоякое ощущение. Никита для него оставался самым сильным раздражителем, и любое напоминание о нём бросало кровь в голову. С другой стороны, княжич признавал уникальность и превосходство Назарова во многих магических компонентах, что ещё больше бесило его. Поэтому необходимость просить о помощи выворачивало Шереметева.

— Слушаю, — голос Никиты был глухим и каким-то уставшим. Для него звонок был один из череды многих, которые он сегодня принял.

— Шереметев говорит, — княжич с трудом протолкнул через голосовые связки что-то вразумительное.

— А-аа, Велимир… Тоня предупреждала меня, что ты хочешь со мной встретиться, — Никита, кажется, сразу ожил. — Давай не будем терять время на лишнюю болтовню. Ты хочешь, чтобы я помог спасти твоего отца?

— Да, — избавив себя от душевных мук, выдохнул Шереметев. — Он в критическом состоянии, никто не даёт гарантий, что противоядие будет найдено до завтрашнего дня. У нас остаются сутки-двое максимум.

— У тебя есть спецтранспорт?

— Вертолёт обещали выделить в Императорской клинике. Я оплачу все расходы.

— Хорошо. Одной проблемой меньше. Тогда начинайте транспортировку князя в Вологду. Вас встретят в аэропорту и отвезут в «Изумруд».

— Почему в «Изумруд»? — насторожился Велимир.

— Медцентр ещё не готов принимать взрослых пациентов. А на предприятии уже есть оборудованная палата с биокапсулой и персоналом. Только давай сразу договоримся на берегу, чтобы не осталось всяких непоняток и разногласий…

— Я готов подписать меморандум или как эту договорённость можно назвать по-другому, — заторопился княжич, — в отказе от претензий к тебе, если отец умрёт. Это я взял на себя ответственность, Сашка испугался.

— Но ведь он фактически взял на себя роль Главы, — чувствовалось, что Никита нахмурился. — Как быть, если у братьев разногласия?

— Он испугался, но дал мне карт-бланш, — исправился Велимир. — Так что мы готовы.

— Кто будет сопровождать Василия Юрьевича?

— Мы оба.

— Тогда позвонишь мне, когда борт вылетит из Петербурга, чтобы я мог подготовить персонал к лечению.

— Понял, — ответил Велимир и сморщился. В динамике щёлкнуло. Назаров откровенно показал своё отношение к нему, даже «спасибо» не захотел услышать. Впрочем, княжич и не собирался пока разбрасываться благодарностями. Неизвестно чем закончится вся эта суматоха. Но сидеть сложа руки, когда маячит хоть крохотный шанс, было выше его сил. — Ладно, мы ещё побеседуем с тобой, Никита Анатольевич.

Петербург, Вологда, сентябрь 2016 года

Никита задумчиво положил телефон на стол и прошёлся по кабинету, погрузившись в глубокую задумчивость. Он мог дать шанс князю Шереметеву выжить, но для этого пришлось бы экстренно перемещать больного по тайному порталу. Раскрывать стратегически важный родовой объект перед соперничающим с ним кланом было бы непростительной ошибкой. Поэтому и настоял на том, чтобы Василия Юрьевича везли на вертолёте. Да, это тоже шанс, но слишком мизерный. А он ещё больше уменьшится, когда обнаружится, что биокапсула бессильна перед руническим заклятием. Пусть решат боги, так справедливее. У Шереметева за душой всего хватает: и хорошего, и плохого.

Пару часов назад от него уехал озадаченный Хованский. Старший следователь магического отдела провёл бессонную ночь, опрашивая работников клуба «20» по горячим следам. Проблемой оказалось невозможность просмотреть инцидент воочию. Видеокамеры в зале собраний были строжайше запрещены, и вероятно, поэтому Митрофанов решился на активацию рун именно там, а не раньше, когда носил напитки в приватный кабинет к цесаревичу и Балахнину.

— Правда, непонятно, как это всё сообразуется с камерами, — разводил руками Хованский, уныло попивая чай с мёдом в гостиной. — Митрофанову вообще должно было наплевать на всё, если он готовился умереть. Разве что в клубе находился куратор, который следил за ситуацией.

— А он был? — заинтересовался Никита.

— Нет, исключено. Мы, к сожалению, должны констатировать факт, что ИСБ и наше ведомство проворонили «ходячую бомбу». Остальное всё домыслы.

— Что по Митрофанову удалось выяснить?

— Год назад закончил Политехнический университет… да-да, тот самый, откуда Баталья черпал человеческий ресурс для поганых делишек. Поэтом я отправил наверх докладную с нижайшей просьбой провести тотальную проверку всех учащихся и тех, кто закончил учиться год-два назад. Увы, иначе не получается. Только частым бреднем, вылавливая даже мелкую рыбешку, — Хованский вздохнул. — Да, насчёт Митрофанова. С момента выпуска устроился инженером на ткацкую фабрику купца Тихомирова, проработал там полгода и вдруг уволился без видимых причин. Жалование у него было весьма неплохим для новичка, работа с перспективой. Но почему-то предпочёл пойти официантом в элитный клуб, откуда можно вылететь за любую провинность.

— А что дядюшка?

— Да, я его проверил. Родной дядька по отцовской линии, тоже Митрофанов. Опекал мальчишку после смерти отца, помогал с деньгами во время учёбы, ну и не стал отказывать племяннику в просьбе поработать в клубе, вместо того, чтобы по шее ему настучать и в чувство привести.

— Связи дяди проверили?

— Пусто, — махнул рукой Хованский. — Никаких связей с заграницей, тем более с Ордосом. Обычное кумовство, пристроить на тёплое местечко. Но один факт настораживает. Племяш сам попросил узнать насчёт вакансий, а значит, появляется версия, что он уже был завербован Батальей. Чародею стало известно о «двадцатке», и у него возник коварный план. Посчитал, что рано или поздно туда обязательно заявится цесаревич или император. Всё сложилось. Мы проглядели, цесаревич расслабился — вот и получили по мордам.

Проводив Хованского, Никита позвонил князю Балахнину, чтобы узнать новости о пострадавших. Над Ливеном и Шереметевым бились лучшие врачи Императорской клиники, но пока без изменений. Остальные более-менее залечили раны собственными силами с помощью родовых Целителей. У Юсуповых раздрай. Одни требуют идти к императору за вирой, другие начали делёжку. Семейка-то многочисленная и нахальная, меры не знает. Как бы за свои языки не поплатились.

Никите было плевать на Юсуповых. Гораздо серьёзнее ситуация с Шереметевым. Неизвестно, как отреагируют родичи. Могут и Назарова обвинить в умышленно подстроенной ловушке. А там и до войны недалеко.

Поэтому звонок Антонины он воспринял как поиск подходов к нему, чтобы прощупать почву и выяснить настроение Никиты. И вначале просьба девушки логично вписывалась в развитие событий. Велимир искал с ним контакты. Только почему он, а не Александр?

Княжич, преодолевая собственные комплексы, попросил о помощи, что уже было удивительным. Или это намеренная провокация, чтобы объявить Никиту виновником смерти Василия Юрьевича? Дескать, взялся лечить, но вместо этого угробил Главу Рода. А значит, объявление войны.

Закончив разговор с княжичем Шереметевым, Никита без сомнений набрал номер графа Апраксина.

— Даниил Алексеевич, добрый день! Я вас не отвлекаю?

— Здравствуйте, Никита, совсем забыли о старике! — шутливо ответил граф. У директора Дуэльной Комиссии было хорошее настроение, несмотря на потрясший аристократический Петербург теракт. — Только не говорите, что в такой момент вам понадобилась консультация по дуэли.

— Нет, вы не угадали, — усмехнулся Никита. — И вряд ли догадаетесь, о чём я хочу вас попросить.

— Ну-с… слушаю, заинтриговали, барон.

— Желаете съездить в Вологду?

— В Вологду? Всю жизнь мечтал, — Апраксин, кажется, был удивлён, но не потерял чувства юмора. — Не откроете тайну сего предложения?

— Подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств, — ответил Никита и коротко поведал разговор с Велимиром.

— Хм, необычное предложение. Я так понимаю, вы ищете гаранта межкланового меморандума?

— Да, мне нужно максимально обезопасить себя от возможного обвинения в смерти князя Шереметева, если таковое произойдёт в результате лечения, — подтвердил Никита. — Ваша кандидатура наиболее предпочтительна, так как вы незаинтересованная сторона. Можете считать это событие такой же дуэлью.

— Интересно, интересно… А что князь? Безнадёжен?

— К сожалению, протокол лечения не выработан, а время уходит. Вот княжичи Шереметевы и пошли на рискованный шаг.

— Провокация? — Апраксин пришёл к той же мысли, что и ранее Никита.

— Не хотелось бы думать о такой изощрённой подлости. Поэтому и хочу подстраховаться.

— Выезжаем немедленно? — граф сменил тон на деловой.

— Я уже жду вас в своём особняке на Обводном, — улыбнулся Никита. Он был уверен в умении Апраксина держать язык за зубами, поэтому без колебаний решил провести его через портал. Времени заказывать билеты на самолет не оставалось, и не факт, что их удастся купить. Нужно оказаться в «Изумруде» раньше Шереметевых во избежание различных недопониманий.

Не теряя времени, он позвонил Ольге и обрисовал ситуацию, после чего попросил приехать её вместе с профессором Кошкиным, не сомневаясь, что Артём Данилович с радостью ухватится за возможность провести рискованное лечение.

Через час вся троица стояла в подвале и с волнением смотрела на активацию переходного портала. Особенно Апраксин и Кошкин, для которых частный телепорт стал откровением. Не каждый клан способен создать постоянно действующие Врата. Нетрудно просчитать, сколько ресурсов сжирает подобная игрушка.

Проинструктировав гостей, Никита приказал Слону идти первому, чтобы наглядно показать, как нужно себя вести в портале. Профессор с графом покивали и шагнули в мерцающую стену без тени сомнения. Когда Никита с Ольгой очутились в подвале «Гнезда», увидели восторг в глазах немолодых уже людей.

— Господа, прошу наверх, — едва сдерживая улыбку, хозяин «Гнезда» простёр руку в сторону двери. — У нас мало времени.

Его и в самом деле было мало. Велимир позвонил ему за полчаса до приезда Апраксина и сообщил, что перевозка отца согласована между всеми службами, и даже император, которому успели доложить о самодеятельности княжичей Шереметевых, дал добро. Так что через пару часов нужно встречать медицинский вертолёт в аэропорту Вологды.

Пока гостей обихаживали обворожительные хозяйки особняка, Никита вместе с Ильясом и Антоном готовили транспорт. Решили ехать на внедорожниках. Получилась целая кавалькада: четыре бронированных монстра уже порыкивали моторами, ожидая сигнала к выезду. Слон ходил гоголем, доставая каждого из выделенных для охраны бойцов своими придирками.

— Боекомплект проверил? Не забыл патроны, орясина, как в прошлый раз, позор на мои седые волосы! У всех гарнитура связи настроена на общую волну? Защитные амулеты ещё раз проверьте на полную заполненность. А то будете потом сопли на кулак мотать, да поздно. Хозяину некогда о вас заботиться, свою голову иметь надо.

Слона откровенно посылали в далёкое и увлекательное путешествие, но личник, обвешанный разным огнестрелом, только похохатывал. Чего же не радоваться солнечному дню, прозрачному лазоревому небу без единого облачка, шумящий желтеющей на деревьях листвой ветерок. Хозяин остался жив, хотя изрядно переполошил всё «Гнездо», когда сообщил из Петербурга о случившемся. Разве плохо?

— Поехали! — голос Никиты вывел Слона из нирваны.

Четыре мощных «Вихря» проскочили через открытые ворота и с рёвом помчались по аллее к междугородней трассе. Водители старались не пугать попутные автомобили, но те сами жались к обочине, чтобы пропустить баронский эскорт. Герб Назаровых узнавали даже жители окрестных посёлков и деревень.

Не доезжая до города, колонна свернула направо и по объездной рванула к аэропорту.

Велимир так и просидел рядом с носилками отца, тревожно рассматривая расширяющиеся жилки черноты. Они захватывали всё большую территорию у чистой кожи, переползая на шею и вниз. Больной, как ни странно, свободно и размеренно дышал, как будто ему ничего не мешало. Не будь этой заразы на лице, можно было подумать, что князь Шереметев просто решил поспать таким экзотическим способом — на специальных транспортировочных носилках и в вертолёте.

Александр всю дорогу маялся, по несколько раз перечитывая наскоро составленный меморандум и клял себя за уступчивость. Не верил он в новую методику лечения не столько из-за новизны, сколько из-за потерянного времени. Наследнику рода казалось, останься отец в Петербурге, уже сейчас бы Целители нашли эффективное лекарство или магический конструкт. Мать тоже поднялась на дыбы и не хотела отдавать кончик жизненной нити супруга в руки мальчишки-выскочки. Но Велимир тоже упёрся как баран, и ведь убедил её, неизвестно каким образом, но убедил, да так, что пришлось отговаривать остаться дома.

— Подлетаем, — в наушниках раздался голос бортинженера. — Время — двадцать минут. Метеорологическая обстановка в норме, дождевой фронт с северо-востока накроет аэродром через полтора часа.

«Успеваем, — подумал Велимир. — Нет ничего хуже в нашем положении попасть в непогоду. Интересно, Назаров подготовился?»

Он старался не думать, как будет выплачивать долг жизни, если отец поднимется на ноги. С Никиты станется вогнать род Шереметевых в такую кабалу, что легче начать войну. Но не такой же идиот Назаров, чтобы играть с огнём.

И опять молодой княжич ощущал раздвоенность своих мыслей. Один поток стремился найти изъяны в договоре с противником, а другой упрямо молил о спасении отца любыми способами. Велимир посмотрел на равнодушное лицо старшего брата.

«А вот тебе, дружище, некая задача. Будь я на месте Сашки, рвался ли бы так помочь умирающему отцу? Не лучше ли было оставить всё как есть и дождаться, когда место Главы Рода освободится естественным образом? Технично и изящно, без всяких подозрений со стороны родичей. Хм, а не этого ли добивался братец? Но тогда ему сами боги велели горячо соглашаться со мной, а он рогом упёрся. Нет, не хочу даже думать, с какими соблазнами сейчас борется Сашка».

Желудок неожиданно рванул вверх от резкого снижения. Юркий коптер накренился на левый бок, совершая манёвр, и вышел прямо на посадочную площадку, оборудованную неподалеку от бетонной полосы и стояночного «кармана», где застыли две серебристых тушки магистральных самолётов.

Коптер завис над ярким красно-жёлтым кругом, похожим на мишень, и медленно опустился точно в центр. Ещё две минуты лопасти со свистом рассекали воздух, пока не замерли, оглушая неожиданной тишиной. Один из пилотов распахнул дверь, и Велимир вдохнул в себя полынную горечь, перемешанную с влажными запахами надвигающегося дождя. Он торопливо выскочил наружу и увидел подъезжающий микроавтобус, в котором должны были транспортировать отца. Четыре массивных внедорожника застыли неподалеку; Велимир разглядел на их боках герб Назаровых, и самого владельца этого герба, неторопливо идущего в его сторону.

Пока носилки осторожно спускали с борта, рядом с княжичем встал старший брат. Никита подошёл к ним, быстро мазнул взглядом по серому лицу Василия Юрьевича и протянул руку Сашке.

— С прибытием. Сочувствую о случившемся.

— Спасибо, — наследник пожал его руку.

— Велимир…

— Никита…

И снова обмен рукопожатиями. Без эмоций, без лишних слов. Пока всё шло нормально. Молча проследили за погрузкой носилок в микроавтобус. Как только один из санитаров закрыл дверь, Никита прервал молчание:

— Капсула готова, не будем тянуть время. Вы с отцом?

— Да, пожалуй, — ответил Александр.

— Тогда отпускаем вертолёт?

— Но как же… — старший брат замялся.

— Если всё закончится благополучно, ваш отец самолично вернётся домой, — улыбнулся Никита, поняв, о чём думает Александр. — Причём, на своём транспорте.

— Я сам скажу, — Велимир направился к медикам, сопровождавшим Василия Юрьевича. Действительно, пусть летят домой, нет смысла держать дорогостоящую технику непонятно сколько времени, когда в ней могут нуждаться другие.

До города они доехали довольно быстро. Передний «Вихрь» с проблесковым маячком на крыше расчищал путь, поэтому на территорию «Изумруда» они въезжали уже через двадцать минут. Возле многоэтажного корпуса стояли несколько человек в белых халатах. К своему удивлению, Велимир узнал среди них графа Апраксина, профессора Кошкина, а в хорошенькой девушке — ту самую Ольгу, с которой однажды беседовал в машине. С тех пор её отношение к нему совсем не улучшилось. Вон как зло зыркнула, но сдержалась.

Незнакомый мужчина с пшеничными усами, завитыми на кончиках как у приснопамятного барона Мюнхгаузена, изображённого на гравюрах девятнадцатого века, что-то сказал двум широкоплечим парням, и те подбежали к микроавтобусу, чтобы вытащить носилки.

— Аккуратнее, — пробурчал Александр, разминая ноги. Он вместе с братом подошёл к Апраксину. — Здравствуйте, Даниил Алексеевич! Мое почтение, профессор! Не ожидал вас здесь увидеть.

— Случай неординарный, поэтому я решил лично спасать вашего батюшку, — Кошкин представил незнакомого мужчину. — Доктор Богданов Юрий Аристархович, специалист по обслуживанию биокапсулы. Ольга Викторовна, моя помощница и разработчица методики биомагического лечения.

— Я о вас где-то слышал, — наследник аккуратно сжал тонкие и чувствительные пальчики строгой девицы.

— Немудрено, — Ольга Викторовна бросила неприязненный взгляд на Велимира. — Нам довелось однажды пересечься с вашим младшим братом. Возможно, вы от него и услышали моё имя.

— Разве? — Александр вдруг распушился как павлин перед павой. — Он никогда не рассказывал об этом случае.

Велимир лишь поморщился. Извиняться перед надменной девицей, которой благоволил сам Кошкин, он не собирался. Тем более, ничего жуткого не произошло, кровь не пил, кожу с живой не снимал. Ну, попугал слегка…

— Артём Данилович, когда начнётся лечение? — Александр тем временем сбросил с себя меланхоличность, внезапно став деятельным.

— Да прямо сейчас, — Кошкин почему-то посмотрел на свои часы. — Давайте поднимемся на медицинский этаж, я вам всё объясню.

Велимир старательно прятал любопытство на бесстрастном лице. Оказывается, Никита на своём предприятии создал неплохую систему медицинского контроля за своими работниками. Мало того, умудрился уже помочь княжичу Владимиру Строганову. Слухи об отросшей ноге будоражили столицу, обрастая невероятными подробностями. Если бы не сам виновник этого события, показавший свою ногу в открытых источниках, Велимир тоже не поверил бы, сочтя информацию за талантливую фальсификацию.

Как только лифт остановился на нужном этаже, Бородин и Ольга Викторовна поспешили в медицинский блок, чтобы лично проконтролировать подключение капсулы к системе жизнеобеспечения. А остальных Кошкин пригласил в свой кабинет. Оказывается, у него он был даже здесь, не только в Петербурге!

— Итак, господа, — профессор оглядел молодых людей, — позвольте мне сразу обрисовать ситуацию. Судя по анамнезу, проблема заключается в агрессивном распространении рунного заклятия некротического характера. Морфология заклятия непонятна, ключик к его расшифровке так и не подыскали. Я уже связывался с моим коллегой Захарией Никандровичем. Увы, ситуация остается прежней…

— А ты не хотел меня слушать, — с укором произнёс Велимир, радуясь своей решимости. Он хотя бы что-то делал, а не стенал от бессилия.

— Рановато для оптимизма, — буркнул Александр. — Прошу вас, Артём Данилович, продолжайте.

— Да, к сожалению, для оптимизма нет оснований. Я сразу увидел ухудшение. Некротические явления распространяются хоть и не быстро, но весьма настойчиво, — Кошкин затолкал руки в карманы халата и стал расхаживать по кабинету. Апраксин тихо сидел в уголке, закинув ногу на ногу. Его время ещё не пришло. — Проблема в том, что лечение в биокапсулах основано на так называемом «магическом бульоне», в который погружается тело пациента. Состав «бульона» разрабатывался с учётом регенерации конечностей, но никак не для купирования рунных заклятий. Они ведь поражают аурный контур одарённого и проникают внутрь, гася энергетические каналы. Отсюда и версия, что выживший теряет свой Дар. Но большинство Целителей склоняются к самому фатальному варианту. Пугать вас, княжичи, я не собираюсь, поэтому говорю так, как есть.

— А состав бульона можно как-то изменить? — Велимир бессильно сжал кулаки.

— Для лечения рунного заклятия? На это потребуются месяцы и даже годы, а также «подопытный кролик». На ком-то же надо испытывать новейшие протоколы, — печально усмехнулся Кошкин. — Поэтому сегодня мы погрузим вашего отца в магическую жидкость и будем ждать результата. Я остаюсь сегодня здесь для наблюдения. Если процесс омертвения затормозится, это уже победа. Вообще, я рассчитываю погрузить Василия Юрьевича в некое подобие анабиоза, чтобы выиграть время.

— Пусть хотя бы так, — кивнул Александр. Его медленно отпускало напряжение.

— Никита Анатольевич, как вы смотрите на то, чтобы княжичи поселились в палате? — спросил Кошкин Назарова, не проронившего ни слова. — Мне кажется, их не заставишь переехать в гостиницу.

— Я остаюсь здесь, — тут же встрепенулся Велимир. — Могу хоть в кресле спать. Эта ночь определяющая, поэтому никуда не уйду.

— Хорошо, я дам распоряжение администратору, чтобы он подготовил двухместную палату для проживания, — кивнул Никита, погрузившись в свои думы. — Заодно и ужин принесут.

— Спасибо, Никита, — Александр тяжело вздохнул.

— Тогда я пошёл, господа, — Целитель энергично кивнул и покинул кабинет решительным шагом. Торопился в медблок.

Зашевелился граф Апраксин и с легкой толикой язвинки произнес:

— Теперь, видимо, моя очередь?

— Даниила Алексеевича позвал я, чтобы он в качестве третейского судьи принял наш меморандум, — откликнулся Никита. — Во избежание будущего конфликта на почве неудачного лечения князя Василия Юрьевича Шереметева.

— Я не против, — тут же сказал Александр. — Это правильное решение, способное убрать двусмысленности.

— В таком случае давайте сразу определим границы всех претензий, — кивнул граф, продолжая с интересом следить за молодыми людьми. Больше всего опытного царедворца беспокоил Велимир Шереметев. Слишком уж он горяч, несмотря на преобладающую Стихию Воды.

— Наши претензии не будут касаться рода Назаровых в случае смерти князя Шереметева, — голос Александра отвердел. — Так как Никита Анатольевич любезно согласился помочь нашей семье и принять на лечение Главу Рода с риском подставить под удар репутацию новейшей методики в биомедицине, мы не станем обвинять его в злонамеренности и объявлять виру.

— Добавим к сказанному, что князь Шереметев поступил на лечение в критическом состоянии, — Апраксин кивнул, соглашаясь со словами Александра. — Это обстоятельство сразу снимает все вопросы. Никита Анатольевич и в самом деле очень серьёзно рискует, взяв на себя тяжёлое обязательство вылечить или хотя бы остановить распространение болезни пациента. Недопустимы обвинения в тяжести содеянного, если Василий Юрьевич уйдет из жизни. В таком случае вира не выплачивается, обвинения не принимаются, вызовы на дуэль недопустимы. Оба Рода продолжают контактировать и общаться в тех рамках, которые они сами установили до сего момента.

— Принимается, — пошевелился старший княжич.

— Принимается, — согласился Никита.

— Принимается, — Велимир мог и не говорить, так как наследник Рода уже объявил решение, но взрывной характер, как всегда, бежал впереди разума.

— Пункт следующий, — граф поднялся, и чтобы размять ноги, стал ходить по кабинету, от окна до двери и обратно. — Если князь Шереметев пойдёт на поправку, наследник Рода должен осознавать, что он обязан объявить свой долг жизни господину Назарову… раз уж взял на себя роль Главы. Вы, Александр Васильевич, понимаете, в какую сложную ситуацию ставите Род Шереметевых и сам клан?

— Да, — слегка побледнел княжич.

— Хорошо, с этим определились, — граф как настоящий судья, гвоздящий фактами, продолжал загонять в угол неопытных мальчишек, но не испытывал при этом никаких угрызений совести. Сами пошли на поклон к Назарову, а значит, соображали, к чему приведёт их самовольство. Князь, скорее всего, умрёт, и это станет спасением для сыновей Василия Юрьевича. Для Апраксина желателен был иной вариант: чтобы Никита спас князя. Вот где развернётся драматургия! Куда там доктору-писателю Чехову! Шереметевы будут по гроб жизни обязаны вологодскому барону, что для них станет настоящим испытанием и мукой. Интересно, а почему более старшие родичи не побеспокоились за своего Главу? Позиция молодых княжичей вызывала у графа уважение, но стоило обеспечить безопасность Никите в первую очередь. С этой семейки станется отвертеться от обязательств, а потом и обвинение предъявить. — Оплата долга — по договорённости или по первому требованию Никиты Анатольевича. С этим никаких возражений?

Шереметевы чуть колеблются, но Апраксин видит, что взрывной Велимир намеренно не лезет вперёд со своим словом, давая возможность старшему брату взять на себя ответственность. Хитёр, растёт прямо на глазах.

— Да, меморандум принимается, — выдавил из себя Александр. Понимает, что отступать поздно.

— Полностью согласен, — с небольшой задержкой ответил Никита.

— В таком случае Его Величеством данное мне право позволяет закрепить согласие обеих сторон, — Апраксин встал посреди кабинета и вытянул руку с раскрытой ладонью, на которой вспыхнул яркий огонёк с зеленовато-золотыми отливами. — Княжич Александр Васильевич и барон Никита Анатольевич, подойдите ко мне. Так как дело весьма щепетильное, я хочу закрепить данное вами слово личной печатью, которое позволит мне отслеживать любое отклонение от договорённостей.

Он пожал руки молодых людей, перенося трепещущий огонёк на их ладони, после чего приказал обменяться рукопожатиями. Холодное пламя облизало сомкнувшиеся руки Александра и Никиты, беззвучно полыхнуло алыми протуберанцами, после чего исчезло. Донельзя довольный Апраксин кивнул. Теперь оба Рода на крючке своих обязательств. Никита должен обеспечить максимальное лечение важного пациента и применить все магические способности, какие есть в его арсенале, а Шереметевы при худшем исходе не посмеют обвинить Назарова и потребовать мести. «Печать свидетеля» — не игрушка. Ею Апраксин может и убить отступника. На руке её не будет видно и не составит дискомфорта молодым людям — так он и сказал, когда те с любопытством рассматривали красноватый оттиск на коже в виде раздвоенного языка молнии.

— Мы закончили? — поинтересовался Никита.

— Да, пожалуй, — кивнул Апраксин.

— Тогда я звоню администратору, чтобы он обустроил моих гостей, — волхв подошёл к двери, обернулся. — Даниил Алексеевич, вас я приглашаю в «Гнездо». Познакомитесь поближе с моими жёнами, они очень просили меня не отпускать вас так быстро.

— Охотно приму ваше приглашение, — граф придирчиво оглядел себя и кивнул княжичам. — Только сначала устройте молодых людей, чтобы они не чувствовали себя неловко в незнакомом месте.

Уже в машине, когда колонна «Вихрей» мчалась по трассе в имение, Никита пояснил:

— Я отведу вас в Петербург завтра, Даниил Алексеевич. Не стоит давать пищу для размышления тем, кто внимательно следит за вами. А то как-то странно получается: за один день успели из столицы в Вологду съездить, решить личные дела и вернуться.

— Вы думаете, Никита, о вашем портале не знает император и все спецслужбы? — улыбнулся граф. — Да об этом давно шепотки ползут по дворцу.

— Тем не менее не стоит подавать всезнайкам лишний повод, — Никита усмехнулся в ответ. — Да и неприлично сразу отпускать такого человека как вы из гостей. Тамара, Даша и Юля не простят меня.

— Разве я упущу возможность полюбоваться вашим цветником? — засмеялся граф. — Уговорили, только свою дражайшую супругу успокою, чтобы не волновалась.

Петербург, Зимний дворец, Петровские Палаты

Под ногами императора, с мрачным видом расхаживавшего по огромному помещению, едва слышно поскрипывали доски паркета, словно боясь излишне громким звуком нарушить устоявшуюся тишину в Палатах. Несколько человек в мундирах разных служб застыли вдоль ряда окон, зашторенных тяжелыми портьерами, за которыми скрывался унылый сентябрьский день с накрапывающим дождиком. Полумрак разгонялся светом огромной люстры, убирая особенно резкие тени по углам. Массивная мебель поблескивала вишнёвым лаком, позолота и лепнина разбавляли огромность Палат оригинальным декором. Можно было хоть иногда смотреть на красоту отделки, а не на императора, наливавшегося Силой.

— В центре Петербурга происходит магическая атака, убившая двух князей и ранившая ещё десяток представителей аристократических Родов, — вымеряя шагами расстояние от инкрустированного бриллиантами столика (подарок Гогенцоллернов) до изящного дивана, оббитого тёмно-зеленым шёлком (работа местных краснодеревщиков), и обратно, Александр извлёк из кармана стильную металлическую тубу с золотым напылением, в которой хранил сигару, и не извлекая её, постучал кончиком аксессуара по ногтю большого пальца. — Ещё двое находятся при смерти. Общество бурлит и требует найти бенефициаров преступления. Мы находимся в очень трудном положении. Как мне доложил старший следователь магического отдела Хованский, вся загвоздка в том, что мы уже зачистили поле, спрашивать не с кого, разве опять со всей дури врезать по Ордосу и окончательно похоронить Инквизицию. Только эта акция проблему не решит. Запущен процесс распада некоторых Родов, что недопустимо. Мне гражданская война в России не нужна. С Юсуповыми вопрос буду решать индивидуально, пока совсем с катушек не съехали. Репниным, проявившим благоразумие, выделить два миллиона из казны и поместье… Милослав Александрович, что у нас из выморочных поместий?

Министр финансов Белокопытов, худощавый и нескладный с виду, уверенно сделал шаг вперёд и чётко отрапортовал:

— В казённом управлении сейчас находится три выморочных поместья: в районе Матоксы, в Рощино и в Суходолье.

— Суходолье далековато, — качнул головой Александр, снова постучав тубой о ноготь, сдерживая искушение закурить тотчас же. — Пусть будет Рощино. Там же земли Баумов?

— Так точно, Ваше императорское величество, — продолжил Белокопытов. — Уже как пять лет герб перевёрнут. Наследников не нашли. Были, правда, самозванцы, но их разоблачили.

— Пустое, и так ясно. Оформляйте поместье в Рощино в дарственную семье Репниных, — махнул рукой император. — И два миллиона… надеюсь, изыщите средства, Милослав Александрович?

— Отыщем, государь, — уже менее уверенно ответил Белокопытов, но кто бы посмел сейчас спорить с императором, находящимся в дурном настроении?

— Андриан Иванович, вы провели следственные мероприятия по клубу «20»?

— Да, Ваше величество, — министр МВД Волынский на всякий случай переместил папку из подмышки в руку. — Весь состав клуба прошёл проверку на детекторе лжи, а Митрофанов, дядька того ублюдка, подвергся щадящей ментоскопии.

— Стоило ли? — поморщился император.

— Иначе никак, Ваше величество, — твёрдо заявил Волынский. — Память могли подтереть, или сам человек забыл о деталях приёма своего племянника в клуб. На самом деле, он всё хорошо помнил, разве что о мелочах умолчал. Хотел он племяша своего устроить на тёплое местечко после того, как Митрофанов-младший попросил об услуге.

— Сам племянник не рассказывал о причинах столь странной просьбы? Как-никак, молодой инженер, имевший хорошую работу, и вдруг — лакей.

— В том и дело, что молчал как рыба. Объяснял свое решение проблемами на заводе, разочарованием в профессии.

— Н-да, знатный щелчок по носу, — протянул император, оглядывая своих советников. — Даже не щелчок, а прямой в челюсть! Едва не потеряли наследника престола. Граф Сумароков, вы отслеживали реакцию Ордоса?

— Молчат, Ваше величество, как мыши в норе, — ответил Святослав Бориславич. — Те, кому предназначался наш «привет», хорошо его поняли и затаились… Нет, это однозначно «ходячая бомба» из невычисленных.

— Андриан Иванович, какие мероприятия планируете провести?

— С вашего позволения предлагаю тотальную проверку всех студентов Политехнического университет, откуда вышли двое завербованных, а также учащихся Императорского университета. Понимаю, какую волну возмущения вызовет мероприятие, но это необходимо сделать.

— Приступайте, — разрешил Александр. — Даю личное разрешение, Андриан Иванович. Охватите как можно больше учебных заведений, если потребуется. Лучше единожды пройтись частым гребнем, чем потом рвать волосы от горя.

— Слушаюсь, государь, — даже обрадовался Волынский.

— Как ваш брат? — проявил любезность Меньшиков.

— Полностью восстановился, шрамы убрали.

— Просто великолепно, хоть одна приятная новость, — с лёгкой язвинкой произнёс Александр и повернулся в сторону низенького плотного мужчины в летах, чью голову полностью покрывала седина. Министр здравоохранения Боткин Сергей Глебович, державший этот пост уже четвёртый десяток лет, враз напрягся и машинально поправил позолоченную оправу очков. Он понимал, о чём хочет спросить император, и ехал на встречу с ощущением оглушительного фиаско, заодно подумывая, чем будет заниматься на пенсии: то ли на рыбалку ходить, то ли мемуары писать.

— Что скажете, Сергей Глебович? Пошли четвёртые сутки, как ваши доблестные Целители не могут понять природу заклятия.

Голос императора стал угрожающе вибрировать. Боткин сглотнул тяжёлый комок, мешавший дышать.

— Природу заклятия, Ваше величество, мы разобрали на составные части. Оказалось, что руны можно писать в зеркальном отображении, что усиливает её изнаночную сущность и представляет затруднение для деактивации. Человек, создающий такие руны, может напитывать их не только магическим, но трансцендентальным потенциалом, определяющим качество и характеристики сил, которые действуют на физическом плане, — на лбу Боткина проступила испарина, которую он даже не пытался вытереть носовым платком, торчащим из нагрудного кармана. Вместо этого министр снял очки и стал вертеть их в руке.

— А эти руны были зеркальными? — вкрадчиво спросил император, остановившись напротив седоволосого мужчины, и сцепил пальцы рук за спиной. — Как вы догадались? По свидетельствам очевидцев магический конструкт рассыпался, а его носитель просто испарился.

— Но ведь магическому отделу достались целые тела с нанесёнными на них татуировками, — пробормотал удивлённый Боткин. — Я специально узнавал у Анислава Радиславича. Он даже предоставил мне фотографии этих рун. Часть из них узнаваема, а другая — какая-то бессмыслица, если не поднести к ним зеркало. Наши Целители подтверждают, что изнаночная часть материала определённо несёт разрушение, смерть.

— И на основе этих выводов они не смогли создать конструкт, блокирующий действие заклятия? Поймите, Сергей Глебович, у нас два человека при смерти. Князья Шереметев и Ливен в любой момент могут уйти в Небесные Чертоги. За этими людьми стоят сильные Роды, которые могут повлиять на политику Кабинета. Нам нужно погасить недовольство в зародыше, а вы, извините за вульгаризм, не мычите и не телитесь. Лишь один человек взял на себя ответственность, рискуя будущим проектом и своей репутацией.

— Вы о бароне Назарове? — Боткин вздёрнул подбородок. — Талантливый молодой артефактор, конечно, может найти ключ к заклятиям, но он не вылечит князя Шереметева с помощью биокапсул. С рунической магией нужно бороться тем же оружием.

— Так ищите же, Сергей Глебович! — невидимые воздушные вихри взметнулись за спиной императора и тяжёлой волной прошлись по Палатам, едва не роняя портреты прежних правителей и светлейших князей из рода Меньшиковых. — Времени в обрез. А потом наступит неопределённость, в которой может зародиться чёрт-те что! Если власть не может защитить даже своих одарённых, то зачем такая власть? Я внятно изложил свое повеление?

— Да, Ваше величество, — подбородок Боткина дернулся, министр всё же опустил взгляд.

Александр развернулся на каблуках, прошёл в обратную сторону и вдруг резко остановился возле застывшего в неподвижности крепкого старца с бородкой.

— А что скажет секретарь Коллегии Иерархов господин Коростелёв? — с нескрываемым раздражением спросил император. — Государство находит средства для содержания огромного штата магической организации, а как только дело касается безопасности империи, вдруг оказывается, что против опасного оружия Ордоса нам нечем противостоять!

— Э-эаа… — Коростелёв оторопел от невероятно агрессивной атаки императора, но его возмущение застряло в горле. Слишком неприятно смотрел на него Меньшиков, как будто ожидал ошибки или неправильного ответа. — Но ведь принципы русского магического учения имеют иную базу, отличную от западноевропейской.

— Перестаньте, господин Коростелёв, оправдывать своё бездействие! — голос императора накалился до опасного состояния, вихрящийся воздух стал посвистывать и искриться. — При чём здесь разные концепции, когда магия базируется всего лишь на одной платформе: энергии Космоса и Источников! Верх и низ! Этого достаточно, чтобы создавать устойчивые конструкты к любой ситуации. Даже руническая магия питается энергией Прави! Почему Целители работают отдельно от Иерархов, когда требуется полное единение всех структур⁈ Где стратегия лечения? Где противоядие от некротической магии? Если не можете создать прототип заклятия, найдите некромантов! Думаете, вы их всех перебили в девятнадцатом веке и успокоились? Смею уверить, в глубинке хватает таких умельцев!

Все, кто находился в Палате, недоумевали, с чего вдруг император так жёстко прокатывается по Коллегии Иерархов. И лишь Сумароков с цесаревичем знали истинную причину гнева. Владислав уже поговорил с отцом насчет проблем, накопившихся в самой тихой и консервативно-замшелой организации, умело подкинул факты о сотнях «полукровок» от магии, несчастных бастардах, вынужденных губить свой Дар только из-за нежелания Иерархов брать их на обучение. Расписал проблемы, ожидающие империю через два-три десятка лет, если не исправить ситуацию в главной кузнице магов. И надо сказать, Александр впечатлился.

— Бросайте все силы на поиск лекарства. Не обязательно это должно быть зелье. Найдите рунологов и проконсультируйтесь с ними. Да что их искать, у вас под боком находится один из опытных практиков по рунам. Да-да, я про барона Назарова говорю! Езжайте к нему в Вологду и консультируйтесь! Когда десять голов ищут решение проблемы — они её находят! Всё, господа, я закончил. Поработайте сегодня с отдачей, чтобы завтра нам всем не пришлось стоять на похоронах со скорбными лицами. Всего хорошего!

Меньшиков, стремительно печатая шаг, покинул Петровские Палаты, следом за ним тенями скользнули телохранители, а замершая шеренга министров и Глав различных организаций рассыпалась, тихо переговариваясь между собой.

Граф Сумароков с преувеличенным сочувствием сжал локоть старца, скорее удивлённого и ошеломлённого, чем расстроенного:

— Не переживайте так. Император не в самом лучшем расположении духа. Теракт показал значительные бреши не только в обеспечении безопасности, но и в целительской магии. Оказалось, мы бессильны перед какой-то непонятной и извращённой техникой, умерщвляющей людей с помощью некротического заклятия.

— Я понимаю причину столь яростного выступления Его величества, — пожевал нижнюю губу Коростелёв. — От Коллегии Иерархов требуют каких-то новаций, но мало кто понимает, что реформы должны быть к месту, а не просто так, захотел и поменял то, что не нравится.

— Кто же вам запрещает постепенно переходить на новый формат обучения? — улыбнулся граф, показывая свою расположенность к секретарю Коллегии. — Обратите внимание на полукровок, откройте филиал изучения рун, как славянских, так северных и западноевропейских. Тесное сотрудничество с армией принесёт свои плоды, я уверен. Произошедшее даёт шанс Академии выйти на новый уровень.

— Вы как будто сговорились с князем Балахниным, — проворчал Иерарх, кинув взгляд на часы. — Но он, хотя бы, прогрессист, а вы, граф, придерживаетесь иных взглядов.

Намёк Коростелёва на принадлежность Святослава Бориславича к Ордену Гипербореев был откровенно прозрачным. Сумароков снова улыбнулся. В одиночку Иерархи никогда не вступали в полемику, но объединившись, представляли собой грозную силу, спаянную желанием отстоять свои принципы. Борьба предстояла тяжёлая, но раз уж к цесаревичу и князю Балахнину присоединился сам император, граф надеялся в ближайшее время увидеть приятные сдвиги.

— Не смею вас задерживать, — Сумароков шагнул назад и кивком попрощался с Иерархом. Судя по времени, сейчас можно было позвонить барону Назарову. Судьба Шереметева его беспокоила куда меньше, чем успех или поражение биомагической медицины.