Война в мире призраков

ПРЕСТУПЛЕНИЕ НЕ СТОИТ ТОГО

— Бесподобно! — воскликнул Рекс. — Там в Вест-Индии, мы хоть немного забудем об этой мерзкой войне. Вы только представьте себе! Загар на солнце купание, танцы, большая охота, рыбная ловля, масса самых разнообразных кушаний и напитков — все то, ради чего в добрые мирные времена мы отправлялись на юг Франции.

— А мы с Мари-Лу, — со вздохом произнес Ричард, — ужасно скучаем о зимних солнечных днях. А сколько мы мечтаем о том, как вновь вместе со всеми вами отправимся путешествовать на яхте. И все же, мне кажется, покидать Англию в разгар войны нехорошо. Готов поспорить, что если бы мы сейчас задумали поразвлечься, мы не смогли бы этого сделать, потому что мы все время думаем о том, что здесь происходит. Мари-Лу взяла его под руку.

— Дорогой, не глупи. Ты же прекрасно понимаешь, что мы едем туда не развлекаться.

— Вот именно, — поддакнул герцог. — Это совсем не бегство от опасности, а совсем наоборот — война за Британию.

— Наверное, ты прав, — согласился Ричард, хотя несколько неохотно. — Как-никак ты всегда был нашим руководителем, и мы все время делали то, что ты говорил.

— Ну, спасибо, Ричард, — с несколько кривой улыбкой произнес герцог. — Приготовления наши мы начнем завтра утром, ну а сейчас нам немало следует сделать — во-первых, убрать следы опасности, которой мы едва избежали, а потом кое-кому из нас было бы не плохо хоть немного поспать.

В последующий час все были заняты тем, что убирали следы проявления Зла, которое атаковало их. Весь пол был тщательно вычищен. Тем временем герцог произнес какие-то заклинания и заново воссоздал пентакль. Бумаги пленного француза отнесли в холл. Герцог обработал рану на своей шее. Дверь была вновь запечатана и все заняли свои места внутри звезды. Трое улеглись спать, а Ричард и Рекс остались дежурить.

Когда спящие проснулись, Ричард, Рекс и Саймон все еще с защитными венками и распятиями на груди спустились в подвал, чтобы посмотреть, на месте ли пленные. Но во время суматохи в предшествующую ночь дверь подвала осталась незапертой. Естественно, как все и ожидали, француз и японец сбежали, не оставив даже следов.

Тем временем Мари-Лу помогла герцогу подняться в спальню и стала заново перевязывать его раненую ногу. Во время перевязки он заметил:

— Только не очень много бинтуй, надо, чтобы ботинок влез. Мне необходимо съездить в Лондон повидать сэра Пеллинора.

— Сероглазка дорогой, ты никуда не поедешь, — быстро возразила она. — Вчера у тебя была веселенькая ночка, а от взрыва ты пострадал значительно больше, чем нас уверяешь, и нога у тебя не вылечится, если ты будешь утруждать ее. Ты никуда сегодня не пойдешь и весь день будешь отдыхать. Де Ришло был одним из самых решительных людей мире, но по своим прежним столкновениям с Мари-Лу он знал, что спорить с нею бесполезно. Он с тревогой смотрел на нее, когда она продолжала:

— Вместо тебя в Лондон поедет Ричард. Ты скажешь ему, что делать. Он встретится с сэром Пеллинором договорится о нашем путешествии. Тебе также хорошо, как и мне, известно, что в таких делах на него можно положиться.

— Все это так, — согласился герцог, — но мне важно лично увидеться с Пеллинором.

— Выходит, это вопрос Магомета и горы, — съязвила Мари-Лу. — Но, поскольку я не разрешаю тебе ехать туда, значит, он должен приехать сюда.

— Это просто невозможно. Он очень занятой человек, поторопился заявить герцог, на что Мари-Лу, к его удивлению, ответила:

— Ну что ж, если он такой занятой, как ты говоришь, и не может приехать, тогда мне придется тебя отпустить, но я настаиваю, чтобы ты был в постели до завтрака.

— Договорились, — улыбнулся де Ришло, хотя и испытывая некоторую подозрительность относительно ее уступки, что, как оказалось впоследствии, не было лишено оснований.

Примерно час спустя, когда он заканчивал завтракать, Мари-Лу вошла в его комнату и с озорной улыбкой произнесла:

— Ну вот, больше тебе тревожиться не о чем. Мне повезло, и я без особого труда дозвонилась в Лондон и переговорила с сэром Пеллинором. Он заявил, что дело, которым мы занимаемся, самое важное на данный момент. А поскольку ты слег, он приедет к нам на машине к ленчу.

Герцог засмеялся, взял ее маленькую ручку и поцеловал. — Я должен был догадаться, что ты обведешь меня вокруг пальца, но, по правде говоря, я об этом не жалею.

От этой гранаты мне действительно досталось.

Вскоре после часа к ним приехал сэр Пеллинор Когда Мари-Лу показала ему разрушения гостиной, он выказал истинное беспокойство и стал настаивать, раз непонятная воина привела к физическим покушениям, на необходимости выставить полицейское охранение.

Де Ришло энергично запротестовал, заявив, что в доме полицейские совершенно бесполезны, так как после наступления темноты они все-равно не смогут никого охранять, а придется охранять их самих, а забот и без этого достаточно. Однако сэр Пеллинор продолжал настаивать, требуя, чтобы полиция по крайней мере расставила патрули, чтобы незнакомцы не приближались к дому. Он сразу же позвонил в специальное подразделение Скотланд-Ярда и утряс этот вопрос, одновременно сообщив данные на двух вражеских агентов, бросивших гранату и впоследствии сбежавших из подвала.

Учитывая просьбу герцога, он добавил, что дежурный офицер ни в коем случае не должен заходить в дом и задавать какие-либо вопросы. В его функции входит лишь следить, чтобы неизвестные люди не приближались к дому ближе чем на двести ярдов.

Во время ленча герцог вновь сделал сообщение, что противник действует с Гаити и что им необходимо туда направится.

— Зачем? — недоумевающе спросил сэр Пеллинор — Из того что я слышал от вас, я понял, что во сне вы можете с легкостью путешествовать куда вам заблагорассудится, так какой смысл вам живьем отправляться в Вест-Индию?

— Существует лишь один способ, каким можно покончить с этим делом, — быстро ответил герцог. — Адепт Левой Тропы, поднимающийся в своей астральной форме на борт флагмана каждого конвоя, запоминает детали разработанного маршрута. Затем он связывается с каким-то оккультистом в Германии. Позднее, проснувшись, нацист передает полученные во сне данные в свое Морское министерство, которое передает по радио шифрованные инструкции о местонахождении конвоев своим немецким подводным лодкам в Атлантике и бомбардировщикам, действующим с побережья Франции, которые и уничтожают британские суда. Но адепт, каким бы мощным он не был, должен каждое утро возвращаться в свое материальное тело на Гаити. Вот с этим типом мы и собираемся расправиться.

— Я не могу понять, — сказал Саймон, вопросительно изогнув шею, — если адепт, пребывающий на Гаити, может раздобыть эту информацию, то почему немецкий оккультист, которому он передает эти сведения, не может сделать этого сам?

Де Ришло пожал плечами.

— Кто его знает. Возможно, причина заключается в степени могущества. Вы наверняка помните, что, когда я взялся за это дело, для работы мне были необходимы определенные факты. Я знал время и место отправления конвоя и маршрут его движения. Таким образом, каждый раз, отправляясь на поиски, я приблизительно знал район, где их вести. У нашего же противника такой информации не было, а искать небольшую группу кораблей огромных просторах Атлантики без уточняющих данных относительно их местонахождения все-равно что искать иголку в стоге сена. И, кроме того, напомню вам, что они обязаны осуществлять всю свою операцию в течение двадцати четырех часов с того времени, как суда сопровождения, т. е. эскорт, оставили конвой, в противном случае конвои окажется вне пределов их досягаемости. Если бы такую работу возложили на меня, я наверняка упустил бы девять из десяти конвоев, возможно даже немецкий оккультист оказался бы более удачливым. — В то время как тип, против которого мы боремся, умудряется установить место нахождения каждого конвоя в тот запас времени, который у него имеется, — вставил Ричард.

— Вот именно. Как он это делает, даже не представляю, но он явно адепт, обладающий большой мощью. Именно поэтому, как мне кажется, немцы предпочитают действовать через него, а не самостоятельно.

— Звучит достаточно убедительно, — произнес сэр Пеллинор, — если, конечно, в том, что вы сказали, есть какой-то смысл. Но я все равно не понимаю, почему вы все должны ехать на Гаити, чтобы разделаться с этим парнем. Ведь сражение, насколько я понимаю, идет на астральном уровне?

— Дело в том, — терпеливо продолжал герцог, — что единственный способ решить эту проблему — убить гаитянского адепта, а то мы можем сделать только живьем, в своем физическом воплощении.

— Ладно. С этим все ясно. Нам необходимо ехать туда, если мы желаем стереть его с лица Земли, — сказал Рекс — Но убив его, можем ли мы помешать его астралу проводить свою мерзкую работу дальше, то есть продолжать передавать во время сна информацию своим нацистским друзьям?

— Каверзный вопрос, Рекс, — с улыбкой заметил герцог.

Ответ на него лежит в законах Вечности, благодаря которым все существа, все предметы созданы такими, как они есть. Я недавно рассказывал об этом и Пеллинору, да и вам это известно.

За счет постоянного развития мы через ряд инкарнаций или воплощений достигаем непрерывности сознания то есть, когда мы спим, мы сознаем, что принадлежим определенному физическому телу, хотя бы и временно, а проснувшись, мы в состоянии, благодаря длительной тренировке и практике, вспомнить, что делали на астральном уровне. Более того, когда мы достигаем истинной памяти, мы в состоянии оглянуться назад и вспомнить буквально все, что делали во время многочисленных наших земных воплощений. Вот почему подлинный адепт, является ли он адептом Левого Пути или Правого, может взглянуть на свое существование, телесное или астральное, как на единое целое.

Саймон кивнул.

— Поэтому-то так трудно поймать в ловушку подлинного мощного адепта Зла. Благодаря вот этой самой непрерывности сознания, о которой ты только что говорил, он постоянно начеку и поймать его врасплох практически невозможно. Находится ли он в теле или вне его, он всегда настороже, чтобы успеть отразить любое нападение, которое может быть предпринято против него.

— Вот именно, — согласился де Ришло. — Но Силы Мудрости предвидели подобное и приняли меры предосторожности. Какой бы мощной ни была личность, всегда есть момент, когда она совершенно бессильна. Это происходит в конце каждой земной жизни и не зависит ни в малейшей степени от того, умер ли человек в постели вследствие преклонного возраста или погиб в результате насилия в самом расцвете сил. После завершения каждой инкарнации следует короткий период времени, когда астрал ничего не чувствует, находясь в полной темноте, и вот в этот момент, если дело связано с Черным Магом, могут появиться Воины Света и заковать его. Сэр Пеллиниор провел ладонью по своим прекрасным седым волосам.

— Это все вне пределов понимания такого человека как я, и все же я не сомневаюсь, что вы знаете, о чем говорите?. Как я понимаю, вы собираетесь расправиться с типом, который устраивает все эти тревоги, и захватить… э… душу, кажется, так вы это называете — ради всего хорошего. А что с ним происходит потом? Это не значит; что меня волнует судьба этого типа, просто мне интересно. Душу его тоже убить можно?

— Нет, — с улыбкой ответил герцог, — но ее можно посадить в заключение. Каким бы плохим не был человек, адепты Черной Магии — это люди, которые только несколько отклонились от прямого пути в результате ряда своих инкарнаций. Можно провести аналогию — сравнить их с теми, которые в своей жизни стали случайными преступниками. Большинство мошенников начинает свою преступную карьеру еще молокососами, которые или имеют перед собой плохой пример или случайно, под действием порыва, залезают в чей-то карман или грабят кассу, а затем смываются. Они прекрасно сознают, что подвергаются риску, что рано или поздно их поймают и накажут, но они испытывают искушение, вызванное ленью, амбицией, а чаше всего — ложной гордостью, когда им приятно сознавать, насколько умны они были и догадались, как раздобыть деньги нечестным путем вместо того, чтобы заработать их. Иногда потрясения испытанного при поимке или легкого тюремного заключения вполне достаточно, чтобы привести их в чувство, и они меняют свои образ жизни. В других же случаях они будут получать один срок за другим, пока в конце концов не приходят к выводу, что преступление не стоит того.

— Не может быть! — запротестовал сэр Пеллинор. — А как же тогда преступники-рецидивисты? Настоящие тертые калачи никогда не отказываются от своей профессии, даже если их постоянно сажают в тюрьму.

— Минутку. Средней человеческой жизни примерно в семьдесят лет недостаточно, чтобы излечить самые тяжелые случаи, но если человек живет семь тысяч лет, думаю, вы согласитесь, что даже наиболее закоренелый преступник устанет от тюрьмы, в которой провел, допустим, не менее двух тысяч лет, учитывая, что каждое новое заключение было длиннее предыдущего.

— Ха, ха, — захохотал сэр Пеллинор. — Неплохо. А вы, пожалуй, правы.

— Вот именно это и происходит на астральном уровне. Каждый из нас когда-то в одной из своих жизней баловался черной магией. Одно время я, также как и многие, занимался колдовством, но большинство из нас отказываются от всего подобного после того, как их поймали и предупредили, в то время как наиболее закоренелые могут прожить не один десяток жизней, прежде чем их накажут на действительно значительный срок. Если и этого недостаточно, в следующий раз при поимке они получают еще более строгое наказание, при этом каждое заключение отбрасывает их назад в их движении по пути совершенствования, которое, желаем мы этого или нет, мы все равно рано или поздно должны достигнуть.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— А то, что душа, попавшая в заключение за то, что пошла по Левому Пути, автоматически лишается любой возможности нового жизненного воплощения в течение всего срока своего заключения. Причем на астральном уровне эти сроки значительно длиннее, чем здесь, на Земле, так что Черный Маг может легко заполучить тысячу лет. Это отбросит его на три или четыре жизни назад с длительными промежутками между ними, когда мы все находимся вне инкарнации. И поскольку затем он все-таки обязан прожить эти промежутки времени, он поднимается на более высокую сферу своего развития значительно позднее. Таким образом, потерянное время является серьезной помехой.

Однако, поскольку вам надо возвращаться в Лондон, думаю, не стоит вдаваться в дальнейшие подробности. Как я понял, вы утрясли вопрос о поездке на Гаити?

— Конечно, — с готовностью ответил сэр Пеллинор. — Вы сперва полетите в Лиссабон, там сможете пересесть на другое воздушное судно — «Клиппер», следующее в Нью-Йорк. Оттуда-то на самолете кампании Пан-Амэрикэн вы долетите до Кубы, а затем — морем. Хотя подождите. Если вы поступите подобным образом, вы можете задержаться на Кубе на неделю, а то и больше. Торговли с республикой негров практически нет, поэтому суда из Гаваны ходят туда достаточно редко. Будет лучше, если вы из Нью-Йорка вылетите на самолете в Майами, там наймете частный самолет и полетите к месту назначения. О деньгах, конечно, не беспокойтесь.

Главное — скорость.

— Выходит, положение страны достаточно серьезное? — осмелился спросить Саймон.

— Серьезное?! — эхом отозвался сэр Пеллинор, устремив свои глаза к небу. — Господи, если б вы только знали! Контрразведка вся сбилась с ног, а наша «тайная» служба просто вынуждена признать, что зашла в тупик и не знает, что делать. До настоящего момента премьер-министр был терпелив, несмотря на все трудности, но я чувствую, скоро его терпение лопнет. Вот тогда-то я не позавидую Гитлеру!

— Но ведь потери наших грузов за последнюю неделю значительно сократились, так ведь? — заметил Ричард.

— Да, но только благодаря мастерству наших моряков, а также, безусловно, тому факту, что де Ришло поставил палку в нацистское колесо, и это дало возможность одному нашему конвою пройти маршрут беспрепятственно и избежать нападения. Однако опасность все еще достаточно велика. Британия вошла в войну с морскими судами общим водоизмещением в двадцать один миллион тонн, разбросанными по всему свету, и ежемесячно, начиная с сентября, мы теряем только в одной Атлантике множество судов в несколько сот тысяч тонн. Так не может больше продолжаться. Дело не только в кораблях, но и в сотнях великолепных моряков, которых вообще ничем не заменишь. Это соль нашей островной нации. А многие из них — молодые люди, не оставившие даже сыновей, чтобы передать кровь тех, кто в течение столетий делал Англию Владычицей морей. Кроме того, нужно учитывать и потери грузов. Сокращение экспорта ведет к потере свободной валюты, а это очень важно, мы и так уже чуть ли не наполовину сократили импорт из Америки таких жизненно необходимых товаров, как продовольствие. пулеметы и самолеты, благодаря которым мы рассчитываем одолеть немцев.

— Ну что ж, можете на нас полностью рассчитывать. Мы сделаем все, что в наших силах, — серьезно заявил герцог.

— Знаю. Я не буду говорить о том, что поставлено сейчас на карту, но все потрясающие успехи нашего флота в Средиземном море, превосходная работа в Ливийской пустыне нашей армии, наконец-то восстановив шей доверие нации, — ничто по сравнению с теми потерями, которые мы несем на Атлантике. Западный район военных действий в Атлантике стал центральной точкой всей войны, а по мере приближения весны Гитлер безусловно усилит свои атаки. Я прекрасно понимаю, на какое дело вы отправляетесь, но вы в этом разбираетесь и являетесь в Британии единственными людьми, способными на такое, поэтому умоляю вас не жалеть себя. Если вы одержите победу, мы, конечно, никогда не сможем рассказать обществу, как была сломана фашистская блокада, но вы все-равно будете испытывать удовлетворение от сознания того, что впятером принесли нашей стране такую же победу, как любой командующий со всеми своими армиями на поле боя. Саймон хихикнул в кулак.

— Это приравнивает нас чуть ли не к десяти дивизиям. Неплохо, да?

— Именно это я и имел в виду, — с серьезным видом сказал сэр Пеллинор. — Ну а теперь, когда вы можете отправиться в путь?

— Как только вы закончите все приготовления к нашему путешествию, — сказал герцог, бросив взгляд на своих друзей, которые в молчаливом согласии закивали головами.

— Прекрасно. Значит, тогда послезавтра. «Клиппер» отправляется из Лиссабона по пятницам. Думаю, вам нет смысла целые сутки торчать там, ожидая времени отлета. Вы с большей пользой можете подождать здесь.

— А вы сумеете за такое короткое время раздобыть нам места? — поинтересовался Рекс. — Насколько мне известно, «Клиппер» в эти дни просто переполнен.

Сэр Пеллинор протестующе замахал руками.

— Слава Богу, ваши земляки, Ван Райн, в этом деле с нами заодно. Мне будет достаточно обратиться к одному из официальных лиц в Военном Кабинете и попросить связаться с американским посольством, а они уж проследят, чтобы у вас были места в самолете.

Вскоре, искренне пожелав им всяческих успехов в их странной миссии, сэр Пеллинор отбыл в Лондон. Герцог заявил другим, что собирается заняться изгнанием из дома полтергейстов.

Мари-Лу стала разубеждать его, заявив, что у него повреждена нога и ему следует отдохнуть. Он же обратил ее внимание на то, что перед отъездом — а предстоит еще многое сделать, учитывая, что они покидают Кардиналз-Фолли на следующий день ранним утром — он хотел бы убедиться в том, что дом вновь стал обитаем и слуги вернулись в него.

Видя разумность его слов, она ему уступила, но попросила ответить на вопрос, который тревожил ее уже не один день.

— Объясни, почему, когда мы находимся вне наших тел, нас не видно и не слышно, а с полтергейстами этого не происходит?

— Потому что это не люди, а элементалы, стихийные духи, — ответил он. — Они отличаются от духов людей так же, как медуза от человеческого существа. Все эти низшие формы неприятны и лишены разума Они могут дать о себе знать, хотя уничтожить их не представляет труда.

Последующие два часа герцог в сопровождении своих друзей ходил из комнаты в комнату с колокольчиком, библией и кропилом. В каждом помещении он произносил экзорсизмы заклинания по изгнанию духов, а затем кропил углы комнаты, дверь и очаг. И всюду, как только завершалась эта церемония, появлялся отвратительный зловонный запах, и они были вынуждены, открывая окна и впуская свежий морозный воздух, проветривать комнаты. В одном месте западного крыла ужасный запах гниющего мяса был настолько силен, что Мари-Лу чуть не стало дурно, пока де Ришло не сказал ей, что, если б она была в своей астральной форме, при виде происходящего она не смогла бы сдержаться от смеха. Полтергейсты — «небольшие злючки», по форме напоминающие шары типа футбольных мячей. Каждый раз, как на них попадает святая вода, они взрываются, превращаясь в клубы астрального дыма, издающего ужасный запах земных непристойностей, из которых они извлекают свою силу.

В ту ночь они снова спали в пентакле, дежуря по очереди. Астралы спящих тоже не покидали его пределы, в итоге они провели спокойную ночь, а за пределами библиотеки царила тишина, подтверждавшая, что изгнание духов прошло успешно. На следующее утро они встали очень, оделись, собрались. Пока Мари-Лу укладывала вещи Ричарда, он разговаривал с Малином, дворецким, дав ему несколько чеков, чтобы он мог управлять домом в отсутствие его хозяев. Малин также должен был убедить слуг, желающих вернуться, что никакие неприятности им больше не угрожают.

В девять часов дворецкий почтительно попрощался с ними и пожевал удачи. Они сели в автомобиль Ричарда и направились в Лондон.

Для всех это был очень хлопотливый день. По просьбе герцога Саймон позвонил сэру Пеллинору и попросил предоставить им специальное финансовое разрешение позволяющее им перевести значительные фонды в банк Порто-Пренса, столицы Гаити.

Мари-Лу днем быстренько пробежалась по магазинам и накупила самых очаровательных легких ярких платьев, как нельзя более подходящих к жаркому климату, какие она и не надеялась надеть до окончания войны. Рекс позвонил в штаб-квартиру ВВС и убедился, что ему действительно предоставили бессрочный отпуск. Де Ришло закупил дополнительную партию редких трав в Калперал-Хаус, а Ричард, самый практичный из всех, позаботился о вооружении пятерки. У них остались еще после прежних приключений револьверы, на ношение которых у них были разрешения. Ими, правда, давно уже не пользовались, и нужно было купить еще запас патронов.

Вечером они встретились в квартире герцога, выпили по коктейлю и решили пообедать в Дорчестере, чтобы так отметить свой последний вечер пребывания в дорогом, но израненном Лондоне.

Убедившись, что ничего не забыто и все приготовления завершены, они уже были готовы выехать в Дорчестер, как раздался телефонный звонок. Де Ришло взял трубку и услышал могучий голос сэра Пеллинора:

— Де Ришло, это вы? Послушайте, могу ли я попросить вас об одной любезности?

— Конечно. А в чем дело? — спросил герцог.

— Это касается одной молодой женщины, дочери одного моего знакомого. Ее имя Филиппа Рикарди. Так вот, мой знакомый очень беспокоится за нее и хочет вывезти ее из Англии. У него имение на Ямайке Выращивает сахар или что-то в этом роде. Хозяйничает там его сестра. Он уже договорился отправить ее туда в пятницу на «Клиппере». Паспорт и все документы в порядке. Однако, она путешествует одна, и я подумал, может быть миссис Итон возьмет ее под свою опеку до Майами? Это было бы очень любезно с ее стороны.

— Минуточку, не вешайте трубку — Де Ришло обернулся и повторил просьбу Мари-Лу.

— Конечно, конечно, — согласилась она, а герцог передал сэру Пеллинору, что все в порядке.

— Прекрасно, — ответил баронет. — Передайте миссис Итон мою искреннюю благодарность. Мисс Рикарди встретит вас завтра утром на вокзале Ватерлоо. О, я, правда, вам забыл сказать еще кое-что. Извините, меня зовут к другому телефон. В общем, бедная девушка немая. Глухонемая.