Война (СИ)

Глава 8. Стрим месяца

Очнулся я оттого, что кто-то энергично, но неумело делал мне искусственное дыхание. От него было больше вреда, чем пользы — я начал задыхаться из-за облепивших меня губ. И без искусственного дыхания пришел бы в себя, никакой необходимости в нем нет.

Плохо понимая, что происходит, я вывернулся, и горе-реаниматор оторвался от меня. Оказалось, это Люция Отщепенка. Я валялся на травке, а Люция сидела рядом и приводила меня в сознание.

— Очнулся? — обрадовалась она.

— Где она? — просипел я, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Кто?

— Габриэлла, блядь!

Я рывком сел и огляделся. Битва закончилась, россы пропали из виду, Отщепенцы приводили себя в порядок, помогали раненым усесться на лошадей, укладывали бездыханные тела на легкие волокуши, которые притащили симплы.

— Она тебе представилась? — удивилась Люция. — Надо же! Наверное, ей понравилось биться с тобой… Но в конце она ударила тебя запрещенным в Прикордонье орудием и скрылась на своей повозке.

Ударила запрещенным орудием?

Габриэлла струсила и нарушила закон Секции, в которой сама трудится на должности Спикера? А где хваленая росская законопослушность? Или Кураторам закон не писан? Будет о чем рассказать Секулярам, когда связь с ними наладит Третья Ива.

Люция заулыбалась и твердыми мозолистыми пальцами погладила меня по груди. Выяснилось, что она сняла с меня грудной доспех — сочла, что он мешает мне дышать.

— Я испугалась, что ты погиб, — своим низким хрипловатым голосом протянула она. — Было бы жаль терять такого бро…

— Абьюз и харрасмент, — пробормотал я.

— А? Здесь больше никого нет…

На самом деле вокруг суетилась куча людей. Но на нас мало кто обращал внимание.

Я увернулся от тянущихся ко мне губ — Люция снова возжелала сделать мне искусственное дыхание рот в рот, хотя я окончательно пришел в себя.

— Где мой конь? И где пленник?

Силы ко мне вернулись, и я вскочил на ноги — к разочарованию могучей Отщепенки. Видимо, у Люции после битвы усилилось либидо, бес ее поймет. Но мне миловаться прямо сейчас тянуло меньше всего. Встреча с преображенным Габриэлем меня потрясла.

Конь пасся неподалеку, и я приманил его Знаком. Пленный эльф валялся на прежнем месте — все так же без сознания. Хорошо же я его угостил!

Мои соратники — оставшиеся в целости и раненые — оживленно обсуждали сегодняшнюю битву, словно это был увлекательный поход в горы. К моему удивлению, убитых среди наших не было совсем, несмотря на то, что я видел бездыханные тела. Кого-то вырубили — как меня, но дозволенным оружием, кого-то сильно ранили, но все эти раны лечились волшбой с применением крови Урода и прочих малоприятных ингредиентов. Викентий сказал, что даже тяжелых раненых поднимут на ноги меньше, чем за неделю.

Среди россов тоже никто не погиб. Многих ранило, но для росской медицины эти раны — сущий пустяк.

От всех этих новостей ощущение, что договорная война — сущий фарс, только усилилось.

Когда я верхом, ведя эльфа на поводке со связанными руками, прибыл в обществе других Отщепенцев в становище, на меня накинулись радостные наложницы и Витька. Ива эмоций не проявляла, спокойно стояла у входа в шатер. Со стороны выглядело так, будто бывалый вояка вернулся домой, но я себя таковым не чувствовал.

На меня накатило раздражение. И от смехотворной битвы, на которой куча людей мается дурью, и от появления Габриэллы. Эта небинарная во всех смыслах личность использовала запрещенное оружие и открытым текстом заявила, что не намерена отдавать Киру! Тварь желтоглазая!

Я чуть ли не грубо отмахнулся от причитаний наложниц, выражающих свою радость немного экспрессивным образом, буркнул что-то в ответ на вопросы улыбающегося до ушей Витьки и поехал к большому шатру.

Туда же двинулись Люция, Алихан и прочие старейшины. В ха-ку не поехали. Мне не пришлось объяснять, что там симботы, глядишь, и не позволят как следует допросить росса с острыми ушами. Старейшины это понимали.

Правда, чуть позже, когда эльфа ловко привязали к опорному столбу в шатре, оказалось, что никто, кроме меня, не представляет, зачем мне понадобился пленный.

— Никто из наших в плен не попадал, обменивать не на кого, — сказал Алихан, хмуря единственную бровь. — Ты взял его на будущее?

— Хочешь предать его пыткам и убить? — кровожадно сверкнула очами Люция в полумраке шатра. — Боюсь, Секуляры не позволят…

— Ну и где их черти носят? — спросил я.

— Явятся, не переживай, — усмехнулся Мухаммед.

— Я собираюсь выяснить кое-что, — объяснил я.

Никто особо не возражал против того, чтобы мы “поговорили”. По факту взятие в плен и допрос с пристрастием в Прикордонье не запрещены. В прежние времена, по словам Старейшин, среди нас уже болтались бы Секуляры, но с некоторых пор воцарился бардак. Это когда Кураторы взяли власть в свои поганые ручки, догадался я.

Ну что же, используем этот бардак в свою пользу.

Эльф к тому времени очухался, но притворялся, что все еще в отключке. Мы вылили на него ведро воды, и притворяться дальше стало невозможно. Эльф вытаращил зенки, захватал губами воздух, сидя на земле у столба, с завернутыми назад руками.

Сначала все мы по-очереди, а потом и скопом попытались его зачаровать. Без толку. На россе стояла защита, природу которой мы не распознали.

— Но-но! — выдавив кислую улыбку, сказал эльф на отщепенском наречии. — Ваши трюки на меня не подействуют, и не пытайтесь!

— Предлагаешь перейти к более классическим методам? — спросил я его по-росски, вытягивая из ножен саблю и хлопая клинком по штанине.

Он испугался — на мгновение. Но тотчас снова напялил наглую ухмылку.

— Несторию сказать вам нечего. Скоро прибудут Секуляры, и мы распрощаемся на минорной ноте.

— Секуляры не торопятся, согласен? Пока они приволокут сюда свои тушки, мы уже успеем наговориться всласть! Как думаешь, Несторий?

Я взмахнул клинком перед его носом.

Начал немного издалека:

— Что за магию вы используете?

Никогда прежде не допрашивал людей и не мог бы сказать внятно, достанет ли мне уверенности и сил начать его резать, если он заупрямится. Бро и сис с интересом наблюдали за нашим диалогом. Никто не мешал, но и не помогал. Мой пленник — мне и корячиться с ним.

Но Несторий охотно ответил:

— Магию Поганого поля!

— Почему вы деретесь сильнее, чем раньше?

— Потому что драться вполсилы скучно, — скривил губы эльф.

У входа в шатер завозились, кто-то заговорил высоким голосом, и у меня неприятно сжалось в груди. Кураторы приперлись? Мы не успеем поговорить с Несторием?

Но это был Витька — он боролся с одним молодым симплом.

— Да уйди ты! — выкрикнул пацан. — Я с Олесем! Вон тем великим колдуном!

Я спрятал саблю в ножны и поспешно прошел ко входу. Завидев “великого колдуна”, симпл сразу выпустил Витьку, которого не пускал в шатер, и испарился.

— Ты чего пришел?

— Ты его пытать будешь? — задыхаясь спросил Витька. Он моргал после яркого дня. — Или обменивать на Киру?

— Разберемся. Но на Киру вряд ли его обменяют.

— Хочу участвовать, — выпалил пацан.

— На фига?

— Ему надо правильные вопросы задавать. А ты его прибьешь раньше времени.

— Не прибью. А какие такие правильные вопросы ему надо задать?

— Заранее не могу сказать. Нужно ориентироваться по ходу дела.

— А я не могу пустить в шатер, — прямо сказал я. — Тут только ведуны присутствуют, заметил? Мне еще придется объяснять, почему мой симпл мешает проводить допрос. У Отщепенцев с этим строго: если бро не управляет своими симплами, то это не бро, а чмо, которое надобно выгнать ссаными тряпками в Поганое поле.

Витька сморщился.

— Ладно, пойду отсюда. Ты только держи себя в руках, Олесь!

— Ха, ха, — кисло сказал я. И вернулся к остальным.

Никто не поинтересовался, чего от меня понадобилось симплу.

Я снова приблизился к эльфу, встал над ним, вынув саблю — демонстративно, больше для дорогих бро и сис. К этому Несторию я не испытывал ни малейшей злобы, зря Витька переживает, что я эльфа прибью раньше времени. Знай эльф мои мысли, не изображал бы так старательно вызывающий пофигизм а ля: “Убивайте меня, пытайте, все равно мне на вас всех плевать”.

— Обмен пленными практикуете? — лениво спросил я.

— Только равноценный, — вмешался Алихан.

Люция зашипела:

— Они Джерома убили в плену! Убьем и Нестория! С пытками!

Ее глазищи кровожадно сверкнули, пальцы скрючились как когти хищной птицы.

— Он жив, — равнодушно сказал эльф, отвернувшись. — Джером ваш.

— Что? — взревела Люция.

— Его не убили, — повторил Несторий. — Он в лаборатории БуфСпика, над ним опыты делают — извлекают магию.

Я отступил на шаг ошарашенно.

“Россы делают опыты по извлечению магии? Как такое возможно? Тренируются перед тем, как достать мои допарты?”

Я присел перед пленником на корточки и ткнул саблей ему в живот. Эльф вздрогнул.

— Власть в Прикордонье как-то ухитрились захватить Кураторы, верно? Ты тоже из их числа, Несторий? И правит вами Спикер Габриэль!

— Нами никто не правит! — фыркнул Несторий, тряхнув мокрыми после купания лохмами. — Правители нужны баранам вроде вас. А Габриэль теперь Габриэлла.

— Да насрать, хоть Габриэлло!

— Мы продавили свой законопроект, — внезапно разоткровенничался Несторий. — Сейчас у нас есть право экспериментировать над Отщепенцами. Россам давно пора разобраться, как работает эта поганая магия… Большинство Сюзеренов и Спикеров проголосовало “за”. Ну, а их, в свою очередь, поддержали Последователи. То есть большинство россов не против нашей инициативы.

— У вас, россов, есть все, кроме магии, да? — спросил я.

А сам подумал:

“Многие годы, если не века, россы были самыми продвинутыми в Поганом поле. Но не владели магией. Экспериментировать над живыми ведунами им не позволял закон, но теперь Кураторы пересилили бюрократию. А это значит, что настроения в Республике изменились”.

Люция склонилась и взяла эльфа за ошейник. Потянула на себя.

— Где Джером, ползучая ты гадина?

— Я… же… сказал… в лаборатории БуфСпика… — прохрипел тот.

Я почуял, как Люция давит на пленника волшбой — но безрезультатно. Я тоже подключил все Знаки.

Мухаммед, равнодушно наблюдая за всем этим безобразием, предложил своим вкрадчивым мягким голосом:

— Его что-то защищает от нашей волшбы. Поскольку россы не прирожденные ведуны, полагаю, что его защищает одежда. Разденем его донага и продолжим допрос.

Люция отпустила ошейник, и эльф перевел дух. Его вытянутая рожа покраснела.

— Не выйдет! Экранирующие фракталы внедрены нам в организм! И вы не имеете права меня пытать! Секуляры…

— Мне нужно поговорить с Габриэллой, — перебил я.

— А я хочу обменять Джерома! — встряла Люция.

Я оглянулся на нее, поднялся и встал перед ней. Мы были почти одного роста. Отщепенка излучала лютую ярость.

Лучше б она не знала, что Джером жив…

То, что старый Отщепенец жив, путало мне карты и мешало торговаться с Несторием.

А не ушатать ли Люцию волшбой? Со мной она не справиться. Не справятся и остальные, пусть даже скопом нападают.

Но я вовремя вспомнил совет Витьки: остыть и сначала думать головой.

— Люция, — начал я максимально спокойным голосом. — Мы должны действовать вместе. Мы спасем Джерома и мою Киру… Вместе!

Люция перевела дух, едва заметно кивнула и отступила.

Несторий хохотнул. Несмотря на потрепанный вид, вел он себя до невозможности вызывающе. Вероятно, не сомневался, что с минуты на минуту его вызволят Секуляры. Но, даже учитывая это, нельзя было не восхититься его отчаянной наглостью.

— Никого вы не спасете! — сказал он. — Вы все — сборище бродяг и балбесов, которым повезло родиться с магическим даром…

Про меня он, кажется, ничего не знал. Иначе не приравнял бы к Отщепенцам, природным магам.

— Когда-то давно, — продолжал эльф, вдохновленный нашим молчанием, — мир делился на страны, где больше всего ценились полезные ископаемые… Некоторые страны были населены ленивыми балбесами вроде вас, но им повезло родиться на богатой земле. Они ничем не заслужили этого богатства, но с радостью продавали его более развитым странам. У себя же устроили жуткую коррупцию, грабя не только природу, но и собственных соотечественников. А соотечественники были слишком тупы, ленивы и инертны, чтобы что-то с этим делать. Тех же инициативных, кто пытался бороться, правители этих стран просто-напросто подавляли или подкупали, и с тех пор борцы служили той же власти, делая вид, что противостоят ей. Захватившие власть балбесы подкупали также правителей более достойных, трудолюбивых стран, распространяя заразу коррупции…

— Хорош трындеть, — перебил я на тру-ру. Перешел на росский: — Какое-то у тебя примитивное и однобокое ви́дение времен Скучного мира… То есть мира до появления Поганого поля. Все было гораздо сложнее. Мир не делился на балбесов и не-балбесов.

Эльф пожал узкими плечиками.

— Неважно, на что он делился. Так его запомнили, таким он и остался в истории. История — великий фильтр, отсеивает все ненужное и неважное, оставляя только то, что нужно помнить, как уроки прошлого… Я к чему? К тому, что сейчас, в наше время, основная ценность цивилизации — не ископаемые, а способности человеческого организма и разума. И снова, как встарь, этот дар оказался в распоряжении ленивых балбесов…

— А может, мы этого достойны? — спокойно поинтересовался Мухаммед на правильном росском. — Все происходит по воле Вселенной, и ничего не случается зря.

— Волю Вселенной нам никто не сообщал, — сказал эльф язвительно. — Поэтому будем исходить из принципа случайности. Случайность несправедлива, и ее надо исправлять.

Я опустился перед эльфом Несторием на корточки и дал ему чувствительную пощечину.

Язвительность и надменность как рукой сняло. Несторий перестал мерзко лыбиться и испуганно уставился на меня.

— Мне, — раздельно, словно вбивая слова молотком, отчеканил я. — Нужен. Габриэль БуфСпик! Или ты придумываешь, как нам угодить, или в ближайшее время гостишь у нас на правах очень особенного гостя!

Несторий облизнул губы бледным языком. Взгляд его глаз метнулся к выходу из шатра. Ждет Секуляров, а те не торопятся…

— А нужен ли ты ей? — выпалил он.

— Клянусь непересыхающим Танаисом, мне надоела эта наглость! — взревела Люция.

Молниеносно выхватив саблю, взмахнула клинком — возле моего лица свистнул воздух. А на физиономии Нестория проступила длинная рана, из нее обильно потекла кровь.

— А-а-а! — заорал росс, задергался, но руки у него оставались связанными за спиной.

— Мы тебя по частям вернем! — рычала Люция. Ее удерживали Мухаммед и Алишер.

Несторий мотнул головой — капли крови брызнули по глиняному полу шатра. Рана пересекала щеку и располовинивала нижнюю губу. Я смотрел на рану и удивлялся, что россы внутри, оказывается, сделаны из мяса и крови, а не гламура и понтов. А еще думал, что зря Витька боится за меня — Люция куда темпераментнее.

Тяжело дыша, мокрый и окровавленный Несторий прошипел:

— Джерома тоже по частям вам пришлем!

При этих словах Люция перестала вырываться и поникла. Джером для нее дорог, а чертов росс сразу вник, куда бить.

— Не видать вам ни Габриэллу, ни Джерома, тупые вы животные…

— Прошу прощения, — прозвучал рядом голос Ивы. Она изъяснялась по-отщепенски.

Когда она успела войти? Мы были слишком увлечены допросом, поэтому перестали контролировать окружающее. И симплы ее впустили…

Поскольку никто не возражал, Ива в своих обтягивающих синих штанах и желтом топике, с гривой распущенных волос, подошла ко мне и Несторию, обливающемуся кровью, но по-прежнему наглому.

Наклонилась и вцепилась в ошейник росса.

— Ива… — начал я, решив, что она хочет его задушить или свернуть шею.

— Нет-нет-нет! — на росском забормотал Несторий. За все время я впервые увидел, что он реально испуган. — Только не это, проклятый биобот!

— Я не биобот, — ласково сказала Ива. Ее пальцы надавили на определенные места на ошейнике. — Я Ива, умбот и Либерахьюм, созданный во времена, когда Республика Росс была совсем молода. И я участвовала в разработке этого прибора.

Щелкнуло, и ошейник развалился на две половины, соединенные шарниром. Ива выпрямилась держа в руке разомкнутый ошейник, а Несторий с голой тонкой шеей зажмурил глаза и бормотал что-то жалкое и невнятное.

— Что это такое? — спросил я, показав на ошейник. — Его защита от волшбы?

— Намного лучше, — сказала Ива. — По крайней мере, с точки зрения этого росса. Это интерактивный ошейник, через который за ним наблюдают его Последователи. Он Изъявитель и вел стрим все это время. То, что он терпит пытки и при этом проявляет чудеса храбрости, повышает его рейтинг. И не только рейтинг, но и положение в иерархии Росс. Война в Прикордонье — отличный способ для амбициозных россов быстро вырасти от Солаги до Спикера.

— Так он экстремальный блогер? — понял я и изумленно поглядел на Нестория.

Тот орал, брызгая кровавой слюной:

— Сука! Я до тебя доберусь! Сожгу все твои нейроны!

Люция пнула его по ляжке, и он заткнулся.

— Снять ошейник непросто, — сказала Ива, — если не знать, как. И возвращать его мы не обязаны даже по правилам Секулярной этики. Неодушевленные предметы — байки, экипировка, оружие и стрим-ошейники — могут быть повреждены в ходе боевых действий, и возмещение за них не предусмотрено.

— Для этого дурня рейтинг важнее здоровья? — поразился я.

— Здоровье поправить в Республике не проблема. Рейтинг действительно важнее. От него зависит слишком многое.

— Как и в Вечной Сиберии, — кивнул я. — Иерархия — наше все… Ты молодец, Ива! Ты выключила ошейник? Стрим прервался?

— Да.

Я обратился к Несторию:

— Теперь у тебя нет Последователей, и ты будешь страдать впустую, без накрутки рейтинга.

Неожиданно для меня и всех присутствующих — за исключением, разве что, Ивы — Несторий заплакал.

— Сволочи, — выдавил он. — Звери!

— Будешь сотрудничать? Если да, мы вернем тебе ошейник. Мне нужен Габриэлло.

— А мне Джером! — встряла Люция.

Сдерживая раздражение, я сказал Люции:

— Габриэлла — одна из главных Кураторов, ключевая фигура во всей этой бодяге! Сначала надо поговорить с БуфСпиком! Спасете Джерома — Кураторы все равно с вас шкуру спустят и продолжат опыты! Им нужна наша волшба! Мы обязательно спасем Джерома, Люция, но Габриэлла в приоритете!

Люция упрямо поджала губы, глаза ее забегали. Дикая Отщепенка плохо понимала стратегию. Для нее спасение Джерома — первостепенная задача, а что будет дальше — начхать.

Шмыгая носом, заговорил Несторий. Кровь на ее роже быстро сворачивалась — быстрее, чем у обычного человека. Но рана все равно выглядела отвратительно.

— Габриэлла просто так не появится, — сказал эльф. — И не пойдет у вас на поводу! У нее тоже есть Последователи, и они ценят силу! Если Габриэлла хоть в чем-то уступит, она уже не Спикер.

Я раскрыл рот, но так ничего и не сказал.

Мерзкий росс тысячу раз прав. Будь у Габриэля (или Габриэллы) хоть какое-то представление о чести, он бы пошел на переговоры, чтобы вернуть Нестория в целости и сохранности (хотя сейчас он уже не вполне цел). Но речь о небинарной морали, чтоб ее…

У меня нет шансов выторговать себе даже мимолетную встречу с Габриэллой, не говоря уже о возвращении Киры.

Мои мысли подтвердил уравновешенный Алихан:

— Россы смотрят на рейтинг и касту. Этого Солагу на Спикера не выменять ни за что на свете!

— Речь о переговорах, — сказала Нэнси, которая сидела в сторонке на подушках со скрещенными ногами и пускала сладковатый дым из тонкой трубки.

Алихан отмахнулся от нее:

— Неважно. Спикер не снизойдет, хоть мы этого парня будем на куски кромсать.

Несторий поежился.

Итак, подумал я, от моего пленника никакой пользы. Для моих целей, во всяком случае. Но он пригодится для освобождения Джерома, если от старика хоть что-то оставили в лаборатории.

Ничего не остается, кроме как отступить.

Я напустил на себя выражение скуки и равнодушия, ибо проигрывать надо достойно, щелкнул ногтем по ошейнику, который держала Ива.

— И что ты предлагаешь в обмен на это? Подумай хорошенько!

Он и вправду задумался на секунду.

— На Джерома вы меня не обменяете, — наконец сказал он. — Он старейшина и сильный маг, обмен будет неравноценным. Если над ним не завершили эксперименты, вообще никаких разговоров о его возвращении быть не может. Но…

Его глаза сверкнули, и он улыбнулся. Улыбка вышла зловещей — учитывая кровавую рану на пол лица.

— Но я проведу одного из вас в то место, где его держат. И вы освободите его самостоятельно. И ошейник мне вернете немедленно. Мои Последователи не будут ждать и перейдут к другому Изъявителю. Это будет стрим месяца!

Я посмотрел на молчаливых Отщепенцев вокруг. Неизвестно, понимали ли они, что такое стрим, и почему злополучный блогер так переживает из-за потери “камеры”, на которую писал стрим. Но одно они поняли хорошо — у Нестория есть болевая точка, нажимая на которую мы добьемся своего.

— Всего лишь стрим месяца? — сказал я эльфу. — Раньше было принято говорить: стрим столетия! Видно, времена реально поменялись, раз Последователей так трудно удивить. Но то, что ты предлагаешь, фуфло чистой воды. Один из нас пойдет с тобой, а ты заманишь его в ловушку.

— Как хотите. Лаборатория совсем рядом, и у меня есть в нее доступ. Работают там в основном симботы под управлением слабенького умбота. Мне стоит туда зайти и приказать вывести Джерома — и все дела! Ваша задача — отвести его на свою сторону или хотя бы на нейтральную территорию.

Он посмотрел на ошейник в руках Ивы.

Я подумал, что хитрюга Несторий так говорит, пока “камера” выключена. Когда ошейник снова начнет стрим, Несторий запоет для своих Последователей другую песню: мол, миссия по освобождению Джерома опасна и ужасна, но он, Несторий, не побоялся на нее пойти…

— В Прикордонье нет по-настоящему нейтральных зон, — перебила его Ива. — Вся Секция — часть Республики Росс. По-моему, это очевидно.

Я вспомнил “аутентичную” коновязь и навес из шестиугольников, ха-ку в стиле хай-тек и специально оборудованную площадку для отщепенских шатров. Да, россы ничуть не пытаются скрыть, что вся эта земля — их собственность.

— Этот ошейник, — сказал я Иве. — Если его сломать, что произойдет? Как это отразиться на рейтинге?

— Пленник потеряет большую часть накопленного рейтинга. Останется лишь базовый уровень той касты, к которой он в данный момент принадлежит.

Ива ответила на тру-ру, мало заботясь о том, чтобы остальные ее поняли.

Я заметил, что Старейшины помалкивают, включая Люцию. Ждут действий с моей стороны. Видимо, то, что я свободно говорю по-росски и мне служит биобот, который не биобот, поднимало в их глазах мой собственный рейтинг. Для Отщепенцев я — вроде спеца по россам, мне и микрофон в руки.

Люция с надеждой и ожиданием смотрела то на меня, то на Нестория.

Что ж, от эльфа в плане спасения Киры и переговоров с Габриэллой пользы мало. Зато я узнал, что Кураторы тренируются извлекать магию из ведунов. Поглядим, в каком состоянии Джером… Если в порядке, почему бы мне просто не согласиться на экзекуцию, отдать эти долбанные допарты и вернуть Киру? Магическая власть — штука удобная, но я за нее особо никогда не держался.

— Люция, — сказал я. — Кажется, ты не против отправиться с Несторием освобождать Джерома?

— Я готова! — Она выпятила и без того выпуклую грудь под кожаными доспехами.

— Этот ошейник побудет у нас, — сказал я. — Чтобы ты, Несторий, случайно не попытался нас вероломно надурить. Может, твои подписчики… то есть Последователи от тебя и отпишутся, но как по мне, лучше так, чем потерять накопленный рейтинг. Если что-то пойдет не так, твой ошейник превратится в кучу обломков. Как тебе такой вариант?

Несторий ответил не сразу — прикидывал в уме все шансы.

— Я не обману… Хорошо, согласен! А теперь отпустите!

Люция обошла столб, к которому был привязан эльф, и филигранным ударом сабли обрубила веревки. Морщась от боли, эльф согнул затекшие руки в локтях, помассировал кисти, осторожно дотронулся до раны на лице. Зашипел.

— Не сломайте, пока меня не будет, — злобно покосившись на Иву, сказал он.

— Хороший обмен, — невозмутимо отметил Алихан. — Рабский ошейник росса на свободолюбивого Отщепенца.

***

— Ты стал очень трезво мыслить, — одобрил мое решение Витька.

Мы сидели в моем шатре за столом. День клонился к закату. Полчаса назад еще раз брызнул дождик, но тучи, как и в первый раз, быстро смело за вершины гор. Здесь погода менялась несколько раз на дню. Зато стало намного свежее.

— А ты ждал, что я начну психовать и отрывать эльфу уши, чтобы он прямо тут же, не сходя с места, рожал мне Габриэллу?

— Что-то вроде того, — не смутился пацан. — На этого Нестория ни Киру не выменять, ни с Габриэллой стрелку забить. Зато ты сделал огромное одолжение Отщепенцам — это ведь ты взял Нестория в плен и выручил Джерома…

— Еще не выручил. Люция с россом уйдут на территорию врага под утро, когда большинство россов-полуночников идут баиньки.

— Неважно. Все равно это хорошие отношения. Мудрый правитель окружает себя друзьями, а не врагами.

— Хорош умничать! Никакой я не мудрый и не правитель. Я хочу вернуть Киру. Дождемся, когда Люция и Несторий вернутся с Джеромом, посмотрим на Джерома — и если он не показывает воробьям фиги, я лягу на операционный стол добровольно. Пусть вырезают из меня допарты.

— Ты серьезно? — подскочил Витька.

— Или Кира, или допарты.

— Без допартов ты будешь беззащитен в Поганом поле!

— Я вообще-то выживал в первое время без допартов! Мы вместе с тобой выживали!

— Зато у тебя был нейрочип и боевой режим!

— И что?

— А то, что Габриэль… то есть Габриэлла и его вырежет!

Я пожевал губами. О такой перспективе я как-то не подумал.

— Зачем ему мой нейрочип, если это росская технология? Им нужна магия, а не собственные старые разработки.

— Твой нейрочип вступил в необычный симбиоз с магическими допартами, верно? И это единичный случай. Кураторы давно экспериментируют, но с тобой получилось впервые. Твой нейрочип уникален и, по идее, им тоже нужен.

— Ну и хрен с ним! — горячо сказал я. — Отдам и его! Думаешь, Кира откажется от меня, если у меня не будет апгрейда в башке? Я ей что, только из-за нейрочипа и допартов нравлюсь?

— Я не знаю, из-за чего ты ей нравишься. Наверняка не из-за нейрочипа. Дело не в нем. Просто живой и здоровый Джером — не гарантия, что из тебя не сделают инвалида и дурачка, понимаешь? У Джерома-то нейрочипа нет, так что ему такая операция не грозит. Он для тебя не пример.

Витька изрекал резонные вещи. Как, впрочем, и всегда. Толковый шкет, как ни крути!

— И что теперь делать? — мрачно спросил я после паузы.

Ива сидела за столом рядом с нами, но участия в разговоре не принимала. Она по-прежнему держала в руке разомкнутый ошейник — гарантия того, что Несторий не подставит Люцию. Гарантия не стопроцентная, но другой у нас нет.

— Не отдавай допарты и нейрочип, — твердо сказал Витька. — Не вариант вот вообще, понимаешь? Может, тебе они и не нужны, но, мне кажется, ты просто плохо представляешь свою будущую жизнь… У тебя нет четкой цели и плана.

— Слышал я уже эту песню!

— Ну так послушай еще раз! — повысил голос Витька, и я замолк. — Знаешь, кто ты?

Он огляделся в поисках нужного сравнения. Схватил из вазочки яблоко и покрутил перед моим носом. Затем взял широкий нож и положил на стол острием вверх, придерживая, чтобы он не повалился на бок.

— Вот здесь правое… А вот тут левое.

Он показал рукой с яблоком сначала на одну сторону стола от ножа, потом на другую.

— И неважно, где добро и зло. Правое и левое — это просто Инь и Ян, две стороны бытия. Кто-то выбирает правое…

С этими словами Витька выронил яблоко, и оно упало справа от ножа.

— …а некоторые левое…

Подхватил яблоко и снова бросил — на левую сторону.

— …А ты — ни туда, ни сюда… Ни цели у тебя, ни направления!

Он выронил злосчастное яблоко прямо над ножом, оно ударилось об острие и развалилось на ровные половинки. Спелое яблоко — прямо мгновенно лопнуло, налитое соком.

Я неожиданно для самого себя вздрогнул.

— Это судьба тех, кто хочет отсидеться на двух стульях, когда надо выбирать сторону, — злорадно проговорил Витька.

— У меня есть цель, — ровным голосом сказал я. — Спасти Киру. Уничтожить Единого. Вернуться в Вечную Сиберию и навести там шороху.

— И как ты это провернешь без допартов и нейрочипа?

Оба — Витька и Ива — посмотрели на меня выжидательно.

— Никак, — признал я, не найдя контраргументов.

— Вот! — взликовал Витька. — Наконец-то дошло! Это судьба, карма! Ты до сих пор не действовал, а просто реагировал. Ушел из Вечной Сиберии, потому что там тебя ущемляли. Пошел к Отщепенцам, потому что моя первая версия предложила… Спас тетю, потому что тебе в Росс сказали, что она в опасности…

— Разве это плохо — идти на помощь?

— Это хорошо. Но это не жизненная стратегия. Единственный раз, когда ты начал действовать от себя, это… это когда пошел спасать меня из загробного мира…

Он замолчал, немного смущенный. Вероятно, вспомнил этот мой поступок, а он идет вразрез с тем, что описывает сам Витька.

— И если бы не спас меня, мы бы не вернулись через дольмен, — задумчиво добавил он.

— Видишь, не все так просто.

— Слушай, а почему ты ко мне так привязался? — вдруг спросил Витька. — Почему рисковал жизнью и рассудком ради меня?

— Не понял, а ты против?

— Да не в этом дело!

— Он тебя любит, — вмешалась Ива.

Мы с Витькой одновременно смутились.

— Так, — сказал я, — если что, я не гей-педофил, ясно вам? Люблю я женщин и пожрать. А к Витьке отношусь по-дружески. У нас крепкая мужская дружба без всяких гомосексуальных подтекстов!

Витька смотрел на меня широко открытыми глазами. Потом запрокинул голову и заржал. Через секунду-другую я присоединился к нему, и даже Ива заулыбалась.

Катерина выглянула было из сераля, убедилась, что все в порядке, и исчезла. Они в Азалией переоделись в легкие просторные штаны и накидки и занялись стиркой за шатром. Оттуда был отдельный вход в сераль. Артур ушел ухаживать за скотиной.

— Не понимаю, почему вас так пугает мысль об однополой любви, — сказала Ива, когда мы поутихли. — Тут не обязательно должен быть секс, просто любовь. А она всегда больше, чем просто дружба.

— Так, хватит! — рявкнул я, тыкнув в сторону умбота пальцем. — Хорош мусолить эту тему. Никакой любви между мной и Витькой не может быть — ни гомо, ни гетеро, ни еще какой. Просто дружба! Что за манера все опошлять?

— Я с тобой спать в одной палатке и постели не буду! — хихикнул Витька, с хрустом откусывая от половинки яблока. — И купаться без труханов! Вдруг подкрадешься?

Я замахнулся на него ложкой.

— Вот ты засранец…

— А все-таки тебе пора определиться, — заговорил Витька серьезнее. — Выбрать сторону.

— Между Россом и Отщепенцами?

— Между судьбой стать большой шишкой с магическими способностями и участью обычного человечка, болтающегося по Поганому полю без цели.

— Я определился! Я стану Председателем Вечной Сиберии, когда все устаканится.

— А вот и ни фига! Если б определился, не завел бы разговор о том, чтобы отдать допарты. Прирожденный лидер и монарх просто так державу и скипетр не отдает.

Да, я до сих пор не осознавал себя едва ли не сильнейшим магом Поганого поля. Подумать только, бывший эникейщик (неважно, что Скучный мир нереален) стал Царем Горы! Причем без особых усилий. Я до сих пор чувствую себя эникейщиком-попаданцем, а не ответственным ведуном с большими планами на будущее.

— Если не отдавать допарты, — медленно произнес я, — Кира может пострадать.

Витька не отвел глаз. Твердо сказал:

— К сожалению, да.

И я понял, что он вполне себе отдает отчет, что Кира пострадает или даже погибнет, если я упрусь рогом и не отдам допарты.

Он продолжил тихим голосом:

— И я могу пострадать, Олесь. И Ива. И твои наложницы. Это ведь война, ты разве не понял? Победа над Единым — это уничтожение Поганого поля. После этого ты должен умерить пыл Республики Росс, восстановить Вечную Сиберию и основать новую цивилизацию. И ничто — даже смерть близких — не должна тебя остановить. Потому что настоящий Монарх на мелочи не разменивается. Ты должен вернуть людям смысл жизни. Он не в выживании и преклонении перед властью, как это принято у сиберийцев. И не в удовольствиях и острых ощущениях, как у россов.

— А в чем? — спросил я отчего-то робко. До сих пор я и не представлял масштаб витькиного мышления. Ну и кто из нас взрослый могучий ведун, а кто мальчишка?

— А вот на это должен ответить сам монарх. И так, чтобы люди поверили. А для этого в свою идею должен поверить сам монарх.