Война (СИ)

Глава 3. Свободные лесные люди и Огнепоклонники

Утром я проснулся от того, что где-то совсем рядом разоралась горластая пичуга. Ближе и ненамного тише разговаривал Витька. Солнце поднялось, в палатке становилось жарковато и душновато.

Произошедшее ночью казалось наваждением, невероятным и несказанно приятным сном.

Витьке ответил ровный и нежный голос Ивы, и я полностью проснулся.

Итак, я потрахался с биоботом. С роботом, похожим на молодую и крайне привлекательную женщину. И почему? Потому что робот проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что секс мне не повредит для поднятия духа.

Собственно, не повредил. В теле разливалась блаженная нега, гомункул не особо давал о себе знать, а воспоминания о ночных упражнениях в кабине вездехода пробуждали в памяти обрывочные воспоминания о студенческом прошлом в Скучном мире.

Скучный мир — иллюзия, но мне с некоторых пор на это начхать. Ложные воспоминания не отличить от реальных — так какая разница?

Это событие я воспринял бы как занятное приключение, если бы не Кира. Ива назвала себя “неодушевленным предметом”, с которым невозможно изменить живому человеку, но, хоть убей, я не в состоянии воспринимать ее как робота. А если иллюзия ничем не отличается от реальности, то…

Мда.

Повалявшись пару минут и поразмышляв на эту тему, я разозлился на самого себя из-за излишней саморефлексии и соплежуйства. Кира мне, в конце концов, не жена.

“И еще неизвестно, чем занимается в Республике Росс”, — вдруг ехидно подсказал внутренний циничный голосок.

“Заткнись”, — велел я голоску. Еще не хватало предаваться идиотским ревнивым предположениям о том, что может происходить в Росс, а что не может. Этак я до полного маразма докачусь. А докатываться до маразма мне не с руки — у нас с Витькой и Ивой много дел впереди.

Что касается секса вообще, то я, наверное, тормоз. Постельной акробатикой я занимался считанные разы, и всегда инициатива исходила от моих партнерш, включая наложниц Катерину и Азалию, которые сделали все сами, а я только закатывал глаза и улыбался как идиот. Поганое поле — царство анархии, делай, что хочешь, но я предпочитаю вечно куда-то нестись и убегаю от таких “няшек”, как Люция Отщепенка.

Я вспомнил мускулистую широкоплечую фигуру этой фурии и вздрогнул.

Видимо, я все-таки однолюб.

Все же смущал аналитический подход Ивы в этом деликатном деле. В сущности, другого ожидать от умбота глупо, но если она удовлетворяет сексуальные потребности мужчин с расчетом на оздоровление эмоционального климата, то по идее теперь должна взяться за Витьку. Так, получается?

И что это будет? Растление малолетнего неодушевленным предметом?

А еще потом должна состояться групповушка с участием несовершеннолетнего, ведуна и робота?

С ума сойти.

Все же зря я беспокоюсь и даю волю фантазии. Вчера Ива подчеркнула, что помогает именно мне, потому что обязана моему нейрочипу своим существованием. Витька тут ни при чем.

Несмотря ни на что, я испытал облегчение. В этом мире больше морально-этических проблем, чем в Скучном. Неудивительно, что россы создали свою небинарную мораль — чтобы головы себе лишний раз не морочить.

“Сначала Ива жила в тебе, а теперь и ты побывал в ней, — снова заговорил циничный голосок. — Надеюсь, помощь Ивы будет на регулярной основе”.

Я выбрался из палатки, как медведь из берлоги, буркнул приветствие Витьке и Иве, сидевшим возле походного столика, и, пряча глаза, пошел к реке умываться.

Как бы долго я с фырканьем не умывался, пришло время возвращаться. Все оказалось не так страшно и неловко, как мне представлялось. Ива вела себя совершенно естественно, а Витька был весел и, вопреки моим опасениям, ночью ничего не слышал и не видел.

Мы позавтракали и поехали дальше по равнине.

Впервые за последние ненастные деньки небо очистилось от туч и было словно умытое. Солнце сияло и жарило, и наша солнечная панель на крыше вездехода заряжала батарею прямо во время движения. Расход энергии все же превышал приход, но садилась батарея намного медленнее обычного.

Мы добрались до края равнины и начали взбираться по горным отрогам. Растительность заметно изменилась, приобретя тропические черты. Всюду журчали мутные ручейки, но каменистая дорога быстро высыхала.

Несмотря на яркий солнечный день, в глубине леса на склонах и в лощинах шмыгала Погань. Я воспринимал ее В-чутьем, но иногда твари попадались на глаза моим спутникам. Раза два в глубоких оврагах я уловил шевеление металлических Лего, собранных из чего попало — в основном, из кусков автомобилей. Один раз “увидел” Третьим оком неподвижного голема под сенью густых деревьев. Его было трудно отличить от каменного валуна.

Днем вся эта шушера передвигалась в тени, короткими перебежками, а ночью совершала более длинные марш-броски.

Куда они все спешили?

Не к Оку ли Ведьмы?

Меня посетила блестящая идея, и я сразу поделился с Ивой и Витькой.

— Если все эти Уроды и Лего — низшие ипостаси Единого, то прутся они, очевидно, как раз таки к Оку Ведьмы, где должна проявиться Главная Ипостась… — начал я, но Витька перебил:

— Предлагаешь идти за ними? Они и так на юг мигрируют.

— В какой-то момент мы их потеряем, — сказала Ива.

— А что, если поймать Урода и держать его… здесь, в машине? — предложил я. — Он будет рваться в нужном направлении, как стрелка компаса.

Витька уставился на меня.

— И как ты себе это представляешь?

— Сделаем что-то вроде клетки и…

— Слишком опасно, — сказала Ива. — К тому же, на него будет действовать Знак Вечной Сиберии. То есть “рваться” Урод будет не к Оку Ведьмы, а от тебя, Олесь.

От звука моего имени у меня по загривку пробежал электрический ток. Мне и раньше нравилось, как Ива произносит это слово, а сейчас, после нашей близости, оно приобрело новые интонации…

“Близость, сказал тоже! — подумал я. — Все-таки в том, что биобот настолько похож на настоящего человека, есть определенная проблема. Лучше бы Ива загрузилась в симбота вроде тех безликих солдат, что охраняли поместье Габриэля. Меньше бы отождествлялась с человеком”.

***

Из-за быстро подсевшей батарея (в горах расход энергии всегда выше) заночевали мы в ложбине между двумя горами. До избушки бабы Марины оставалось километров пятнадцать, как услужливо сообщил мой СКН.

Солнце за целый день успело высушить хворост, и мы в кои-то веки развели костер.

Далеко на фоне звездного неба носились Вампиры, которые тоже мигрировали на юг, хотя по их беспорядочным метаниям этого не понять. К нам никто из ночных существ близко не подходил.

Все это слишком расслабляло: постоянно бдительная Ива, мои Знаки, знакомая дорога. Мы и не подумали, что свет костра привлечет кое-кого иного, далеко не Погань.

Ива разбудила меня спустя час после того, как мы с Витькой завалились в палатку. Тронула за ногу, которая вылезла наружу, и я сразу проснулся. На мгновение я обрадовался: Ива снова хочет улучшить психологический климат! Но нет, дело было в другом.

— Кто-то приближается, — тихонько шепнула она.

— Уроды? — спросил я.

— Вероятно, люди. С двух сторон: вот с этого склона и с той стороны лощины.

— Окружают? Видно, наш костер заметили.

Я напряг магический сканер. Да, к нам подкрадывалось человек пять. Профессиональные воины или следопыты — судя по тому, что они не производили ни малейшего шума. Если бы не сверхчувствительные детекторы Ивы и мое В-чутье, об их приближении мы бы узнали в последний момент.

Луна пряталась за черным склоном, и наш лагерь находился в непроницаемой тени, в которой краснели уголья в кострище.

Я прихватил автомат, проверил “гришана” в ножнах на ремне, поправил шпагу. Затем дождался, когда самый шустрый следопыт приблизится на расстояние примерно двадцати шагов и громко сказал:

— Добрый вечер, гости дорогие!

— А? — донеслось из палатки.

Оттуда выбрался Витька в одних трусах и майке. Я старался на ночь не снимать штанов и не расставаться с оружием. В горах малость прохладнее, чем на равнине, и ночевать можно в полном облачении.

Витьке никто не ответил, зато на ближайшем склоне затрещали сучья. Подкрадывающийся человек больше не шифровался. Он широким шагом вышел из-за кустов и спустился к нам.

Вспыхнул свет сильного фонаря, и я сощурился.

— Вы кто такие? — раздался слегка ломающийся юношеский голос.

— Сперва сам назовись, — усмехнулся я.

Не спешил я его бить волшбой, пусть сперва проявит себя. Этот малец умеет подкрадываться; поглядим, умеет ли он вести переговоры. Наверняка и не догадывается, что мы знаем о близости других “следопытов”.

Человек направил свет фонаря на себя, осветив деревянную маску с прорезями для глаз и маскировку из зеленых нитей и прядей, имитирующих траву.

Мы с Витькой переглянулись. Знакомы нам эти ребята…

— Меня зовут Прохор, я из племени Свободных Лесных Людей!

— Серьезно? — Я так удивился, что почти не ехидничал. — Вы же себя Детьми Морока называли!

Прохор оцепенел на секунду.

— То в прошлом! — крикнул он и выхватил внушительных размеров саблю из складок маскировки. — Защищайся!

— Этакий Д’Артаньян, — добродушно буркнул я.

Очевидно, он рисовался перед дружками, показывая свою разухабистость. Или поспорил, что морально или физически раздавит чужаков. Нападал он только на меня, не сочтя Витьку и Иву за достойных противников. Короче, молодой балбес с избытком дури и недостатком ума.

Я выхватил шпагу и отбил саблю, не включая боевой режим. Чуть позже, правда, пришлось все же прибегнуть к услугам нейрочипа, ускоряющего реакцию, поскольку Прохор владел сабельным боем. Был он довольно бестолковый, этот его стиль, но у меня и такого не было, и я мог попасть под клинок.

Прохор не заметил в полумраке автомата на моем плече, который я повесил дулом вниз, или тупо проигнорировал, посчитав, что настоящий мужик должен сражаться тем же оружием, что и соперник. Очевидно, все же не приметил или вовсе не понял, что это такое. Так или иначе, я придерживал локтем левой руки автомат, чтобы не упал, а правой фехтовал.

Боевой режим и силушка богатырская позволяли без особых хлопот отбивать удары кривого клинка. Лезвие у моей шпаги у́же, но толще, в поперечном разрезе в виде ромба. В целом шпага легче сабли, а центр тяжести сильно смещен к рукояти, что делает оружие удобным для скоростных атак. Отбивать же более тяжелую саблю сложнее, но если у тебя сила хлещет из всех пор, никаких сложностей не возникает.

Некоторое время я игрался с Прохором. Представилось несколько шансов проткнуть его, но я, разумеется, воздержался. Не такой я кровожадный маньяк-убийца, как может показаться…

Дружки изрядно вспотевшего и напряженно наскакивающего на меня Прохора весь наш короткий бой не давали о себе знать. Сдержанные ребята!..

Витька и Ива тоже молча и довольно расслабленно наблюдали за сражением. Вряд ли они беспокоились за меня. Скорее, за Прохора…

Ночь не мешала им насладиться зрелищем. У Ивы инфракрасное зрение, а Витьке хватало луны, выплывшей из-за горной вершины. Черная тень сползла с места нашего временной остановки, сжавшись под склоном.

Вскоре мне надоело это развлечение, и я вознамерился как-нибудь аккуратно долбануть Прохора, чтобы он тоже соскучился, но Ива меня опередила.

— Олесь, те, другие, достают стрелы! — негромко сказала она, потянув за собой Витьку под прикрытие вездехода.

Я мигом посерьезнел и насторожился, ругая себя за дешевые понты. Пока развлекался, Витьку запросто ранили бы, а то и убили… Снова.

Я поспешно выбил саблю из рук Прохора, невольно вспомнив бой с Кирой при нашем первом знакомстве, и долбанул кулаком по деревянной маске, отчего та с треском развалилась надвое и свалилась куда-то в траву. Из-под маски выпали какие-то комочки, но мне было недосуг их рассматривать. Схватив потрясенного Прохора, я прикрылся им, как живым щитом. Витька и Ива к тому времени благополучно укрылись в вездеходе.

— Стоять! — заорал я.

Я держал свободной рукой Прохора так, что тату Глаза Урода глядело с предплечья аккурат на четверых оставшихся следопытов, затаившихся в темноте.

— Ко мне!

Сразу появилась уверенность: волшба действует не так, как обычно. Слишком слабо. Опять ее что-то блокировало, как в случае с шаманкой.

Неужели маски?

Все четверо, не пытаясь больше прятаться, вышли из кустов и темноты. В руках у них были зажаты огромные луки, за спинами торчали колчаны со стрелами. Мое В-чутье не различало мелочей, я “определял” лишь живых существ и — примерно — их настроение. Чтобы опознать оружие, одежду и украшения, потребовалось бы обычное зрение и хорошее освещение.

Четверо в нас не целились. И то хорошо.

Ослепительно вспыхнули фары нашей машины, осветив четверых следопытов в одинаковых мохнатых маскировках и деревянных масках. На пальцах самого ближнего блеснули перстни. Ива или Витька догадались включить освещение.

Я перехватил левой рукой автомат. Если не работает волшба, сработает пуля.

— Что-то вы от рук отбились, товарищи Замороченные, — прорычал я. — На всех встречных нападаете от нечего делать, получается? Силушку молодецкую девать некуда? Разве мы вам жить мешаем?

— Это наши земли, — глухо произнесла одна и масок. Кажется, тот самый, с перстнями.

Прохор дрожал в моих объятиях, хлюпал разбитым носом, не пытаясь вырваться. Видимо, сражение с чужаком зародило в его тупой башке сомнение в собственных бойцовских качествах и вреде понтов.

— Ну, так мы их у вас не отбираем. Переночуем и поедем себе дальше. Стоит ли на всех гостей по ночам нападать?

— Стоит, — уверенно сказал ближний масочник. Его голос показался знакомым. — В Поганом поле или ты, или тебя.

— У меня автомат, — сообщил я. — А у вас стрелы. Значит, я должен сегодня перестрелять вас, чтобы вы отвалили? По-другому никак, да?

Масочники переглянулись. Прохор тяжело дышал, но когда я высказался про “перестрелять”, на минуту затаил дыхание.

На свет фар налетела мошкара, у меня возле уха противно зазвенел комар. После дождей их расплодилось в округе сверх всякой меры. Ночь оставалась тихой и мирной, тишину нарушали лишь далекие крики ночной птицы, а на фоне полной луны и звезд носились крылатые тени.

Наконец ближайший следопыт убрал в сторону колчан и медленно снял маску. У него было бледное худое лицо, покрытое испариной.

Я узнал этого белобрысого парня.

— Игорь?

Игорь, судя по всему, собирался сдаваться, услышав об автомате, или идти на переговоры. Когда я позвал его по имени, он прищурился — фары светили ему прямо в лицо.

— Олесь? Ты?

— Я! И Витька. Витьку помнишь?

— Как же вас обоих не помнить? Братцы, — обратился Игорь к спутникам, — уберите оружие, а ты, Прохор не дури… Этот балбес поспорил, что победит в дуэли чужака, — сказал он мне. — Дескать, на таких машинах только россы разъезжают, а они, мол, слабаки все. Хотя никто из нас россов не видал, только по слухам…

Я отпустил Прохора, и тот поспешил к своим.

Игорь и остальные, наоборот, зашагали ко мне. Я закинул автомат на плечо, но не расслабляться не спешил.

Впрочем, Игорь сам остановился, словно ударившись о невидимую стену.

— А ты изменился, — сказал он, всматриваясь в меня. — Бороду и волосья отрастил, как Отщепенец. И весь в рисунках. А шпага воеводы Влада, узнаю́…

Я опустил на миг взгляд. Руки покрывали геометрические фигуры трех разных цветов, при свете луны выглядящие как полосы грязи разного оттенка. Вероятно, попытки применить волшбу каждый раз вызывали к жизни этот боевой раскрас. В бою это окажет на противника деморализующее воздействие, что само по себе хорошо. Или подскажет, когда я намерен атаковать, — и это плохо.

— Вы тоже изменились, — сказал я. — Дети Морока. Воинственные стали не в меру.

Игорь бесцеремонно отпихнул Прохора с дороги.

— Маску с ведьмовскими мешочками посеял, да? — отчитал Игорь подчиненного. — Давно надо бы все эти идиотские дуэли отменить. Придумали тоже! Вроде как посвящение в рыцари, а на самом деле петушиный азарт. Без маски любой ведун тебя одурманит.

Его слова натолкнули меня на идею. Я как бы невзначай направил на Прохора предплечье со Знаком Урода.

“Чихай!”

Прохор закатил глаза, зажал нос и беззвучно чихнул, как и следует каждому уважающему себя следопыту. Интересно, а пердят они тоже беззвучно? И как этому научиться?

Я переключился на Игоря:

“Вели остальным снять маски!”

— Снимите маски, братцы, — проговорил Игорь. — Это друзья, а не враги. Именно Олесь убил Морока, и после этого наша жизнь изменилась.

Он широко улыбнулся мне.

— Своим умом живем! — радостно провозгласил он. — Хватит с нас Мороков. У нас сейчас Совет Старейшин, и я в него вхожу, хоть и не стар… Название такое. А эти мои спутники — из других деревень, они о вас только от других слыхали.

Дверь вездехода раскрылась, и оттуда вылез Витька.

— Проблемы решаете голосованием? — уточнил он.

— Ага!

— А как насчет мнения тех, кто в Совет не входит?

— Их тоже слушаем, но не всех. Некоторые… э-э-э… туповатые, чтоб их слушать… Как вот Прохор, например! — Игорь хохотнул. — Ему лишь бы подраться!

— А как вы определяете уровень интеллекта?

Игорь озадаченно нахмурился.

— На глазок, как я понимаю, — вместо него ответил я.

Следом за Витькой из кабины грациозно выбралась Ива, и все бывшие Замороченные и нынешние Свободные Лесные Люди вылупились на нее.

Не обращая на это внимания, Ива спокойно сказала:

— Вряд ли у этого примитивного сообщества есть четкие критерии по определению уровня интеллекта. Кроме этого, уровень интеллекта — понятие очень расплывчатое и неоднозначное. Чтобы решать проблемы социума, нужен еще и опыт многих поколений и умение прогнозировать, учитывая множество факторов.

— А с этим даже умбот на сто процентов не справится, — подхватил я, припомнив наш разговор об ИИ Республике Росс.

Игорь недовольно уточнил у Ивы:

— Кого ты назвала примитивными? Ты кто такая, а?!

Он выглядел крайне возмущенным в своей маскировке из зеленых лохмотьев, похожих на траву, с луком и стрелами и деревянной маской в свободной руке. Ива слегка повернулась к нему. Игорь запнулся и договорил:

— …красавица?

И глупо заулыбался.

Я поджал губы совсем как Витька.

— Мы тут кое-кого ищем, — перешел я к делу. — Дикое племя, поклоняющееся луне. Слыхали о таком?

— А как же? Слыхали. Кочуют в предгорьях к югу отсюда. Они леса не любят — из-за деревьев их любимую луну не видать.

— Нельзя ли поточнее? Как их найти?

Игорь почесал белобрысый затылок. Его соратники таращились то на меня, то на Иву и Витькой, то на Игоря. Это были совсем молодые ребята, салаги чуть старше Витьки.

— Поточнее? Наверное, о том знают другие…

— Какие другие? Ваши деревни?

— Не. Это другое племя, Вечному Огню поклоняются. Дурное племя, надо сказать, любят сжигать все подряд… Если б наши леса не были столь сырыми, сгорело бы все дотла… Это они так жертву своему богу приносят.

— Огнепоклонники? — уточнил я, хотя и так было понятно, о ком речь. — Вот же ж зараза…

***

Той ночью мы с Витькой спали мало. На рассвете, пока было прохладно, я сел за руль, и мы тронулись в путь в поисках агрессивной родни Киры.

Дети Морока — точнее, Свободные Лесные Люди — накануне ночью постарались объяснить дорогу настолько тщательно, насколько это возможно. Игорь приглашал в деревню погостить, но мы отказались, сославшись на занятость. Как-нибудь потом…

Тогда Игорь предложил волосяные узелки, которые его соплеменники прятали под масками для защиты от волшбы и Погани. Мы не отказались, хотя у меня имелось в арсенале оружие поэффективнее. Посторонним, пусть и дружественным людям, знать об этом не обязательно.

Я полюбопытствовал, откуда у Игоря кольца. Он ответил, что снял их со скелетов, регулярно материализовывающихся в Ведьминых Кругах. Об этих скелетах толковала покойная Настя. Я задумался: выходит, волшба сохраняется на артефактах, которые можно передавать людям без магических способностей? И откуда берутся эти скелеты?

С Лесными людьми мы попрощались по-дружески. Я поймал себя на мысли, что доволен присутствием в здешних лесах дружелюбного к нам племени. С ними можно будет организовать дипломатические отношения, когда…

Но об этом рано думать.

…Мы медленно ехали по пересеченной горной местности на восток. Я постоянно сканил окружающее пространство, чтобы не прозевать Огнепоклонников. Это не такие товарищи, чтобы церемониться с незваными гостями: они на дуэль вызывать не станут — тупо закидают стрелами, и все. Я прикинул, что у них в стойбище должен гореть Вечный Огонь, а дымок от него должен быть виден издалека.

Пока я старательно крутил баранку и вовсю прощупывал В-сканером местность, Витька завел разговор о реформах в племени Игоря.

— Они всю жизнь были замороченными, — говорил Витька, повернувшись на переднем сидении задом наперед. Ива по обыкновению сидела позади. — Ну, не всю жизнь, но долго. Способность принимать самостоятельные решения у них должна атрофироваться. Отсюда все эти ночные дуэли со всеми встречными-поперечными.

— Просто напомню, — вмешался я в этот монолог, — что они и раньше были воинственными. Даже в замороченном состоянии. Помнишь, как Отец Морок их призывал на войну с Отщепенцами?

Витька помолчал, подумал.

— А как ты думаешь, Игорь их сейчас сам не морочит? На правах нового Отца Морока?

Я не ответил, старательно объезжая глубокую рытвину на каменистой дороге. Вездеход плавно покачивался на огромных колесах, как корабль. Было еще раннее утро, но солнце жарило нешуточно.

— Кольца-то только у него были, заметил? — добавил Витька.

Я кивнул немного с мрачным видом. Кольца я заметил. Но то, что они были только у Игоря, — нет. Игорь при нашей первой встрече показал себя не с самой лучшей стороны. Задиристый был, противный, властолюбивый. Смерть Насти и Морока его вроде бы изменила, и я увидел его человеческое лицо. Но ведь люди так просто не меняются. Если Игорь занял престол Морока, а это очень похоже на правду, то плохо дело.

Почему плохо? Я затруднялся объяснить это самому себе.

Зато на незаданный вопрос ответил Витька:

— Народ не может стать внезапно свободным, если ему так долго засерали мозги. Нет у них никакого Совета Старейшин. А если и есть, то фиктивный, для галочки. Всем наверняка заправляет этот Игорек.

У меня вдруг нашелся контраргумент:

— Игорю тоже засерали мозги всю жизнь! Но он ведь остался самостоятельным, не так ли?

— Это исключение, — отмахнулся Витька. — В любом обществе всегда найдется лидер. Что-то в его жизни такое случилось, что он научился брать на себя ответственность за важные решения. Например, сиротой остался, безотцовщина какая-нибудь, а мама старенькая и сестренка маленькая…

— Если лидерство — качество не врожденное, значит, лидеров можно воспитывать…

— Конечно. Если есть соответствующий социальный институт. Сомневаюсь, что в деревнях Замороченных он есть.

— В любом случае у них произошли реформы, — сказал я. — И болото зашевелилось. А реформы не произошли бы, если б я не завалил того гада.

— Ты молодец, — усмехнулся Витька.

— Я не себя хвалю! — рассердился я. — Неважно, кто кого завалил. Главное: без пертурбаций не было бы реформ.

Позади раздался нежный голос Ивы:

— Ты прав, Олесь. Стабильное общество всегда приводит к кризисам, поскольку жизнь не стоит на месте, и между вызовами времени и возможностями общества увеличивается разрыв. В Республике Росс реформы и изменения являются частью ее стабильности.

— Ты уже об этом говорила, — вспомнил я. — Это как?

— Очень просто. В обществе россов налажен механизм реформ и изменений. А самое важное, к этому привык народ. Ты должен помнить, что в Скучном мире в некоторых странах президента избирали через короткие промежутки времени. И смена правительства никого не потрясала. Тогда как в странах, где правили пожизненные правители, смерть владыки или насильственное отстранение всегда потрясали страну до самого основания.

— Было такое… Кажется.

— Истинная стабильность кроется в динамичности и изменчивости, ага, — поддакнул Иве Витька.

После этого все замолчали. Дорога стала настолько отвратительной, что даже разговаривать пропала охота. Я крутил руль и думал, что править — просто запредельно сложно. Смастеришь “стабильное” общество — рано или поздно “рванет”. Допустишь общество динамичное — перестанешь контролировать ситуацию. Что делать? Легче всего, конечно, вот так сидеть и критиковать правителей, а им-то реально несладко порой. И об этом почему-то никто не думает.

Мы сильно отклонились на восток. Когда мы с Кирой ездили на росском гравитационном поезде, то выяснили, что Попо тянется на восток на многие тысячи километров и непонятно, где заканчивается. И населено редкими дикими “карго-племенами”.

Мой В-сканер пока помалкивал, а дыма от Вечного огня нигде не было заметно.

“Можно ли прятать Вечный огонь? — задался я вопросом. — Есть бездымные костры, но реально ли смастерить вечный бездымный костер?”

В конце концов постоянный дым привлекает внимание, а у Огнепоклонников полным-полно врагов. Или сородичи Киры и Бориса настолько уверенны и сильны, что не страшатся врагов?

Зато В-сканер улавливал поток внимания сверху, с орбиты. Ива-1 следила за нами, это как пить дать. Сейчас небо чистое, никаких облаков. Но она не пыталась выйти на связь, мой допарт Умбота на внутреннем экране был неактивен. Значило ли это, что я делаю все, как выгодно Габриэлю и прочим Кураторам, несмотря на отклонение от маршрута? Вполне.

Влажные тропические леса малость поредели. Стало больше открытых пространств, горы встречались низкие и пологие. Ландшафт тем не менее был красочный и живописный. Наверное, не в последнюю очередь из-за полного отсутствия Человека Разумного.

У Огнепоклонников есть лошади и прочий скот, продолжал я раскидывать умишком. Этакие воинственные горцы-скотоводы. Вблизи от их горных кишлаков должны пастись стада. Но стада нам не встречались.

В первый день мы так никого и не обнаружили: ни Огнепоклонников, ни Аннитчиков, ни прочих людей. Край вокруг расстилался совершенно безлюдный и дикий. Заночевали мы в горах, в живописнейшем местечке с видом на зеленую долину, возле ручья, стекавшего со скалы и впадавшего в небольшую речку. Вечером здесь поддувал свежий ветерок.

Ночью попрыскал дождик, но быстро закончился.

Весь второй день мы упорно ехали дальше на восток. Несколько раз приходилось возвращаться и искать другую дорогу, не обрывающуюся над пропастью или крутыми берегами реки.

А на третий день горы вдруг закончились, и перед нами распростерлась бескрайняя желто-зеленая равнина. Степи Отщепенцев…

За эти три дня с Витькой пару раз приключились видения. Без какой-либо конкретики: ни крови, ни Знака, только невнятное ощущение близящейся катастрофы.

К вечеру третьего дня мы нашли стойбище Огнепоклонников на пологом склоне долины у реки. Сначала я уловил наличие искусственных построек В-сканером, затем кибитки увидела Ива, а потом высмотрел и Витька.

Склоны долины иссекали многочисленные узкие тропинки, протоптанные скотом. Издали они казались извилистыми морщинами на зеленом фоне. Колеса вездехода несколько раз наехали на здоровенные кучи коровьего дерьма.

Чтобы не попасть в засаду, мы остановились за хребтом. Я пошел, вооруженный автоматом, на разведку в одиночестве. Витька, в отличие от киношных подростков, которые вечно лезут, куда не просят, без всякого препирания остался в кабине вместе с Ивой.

Я прокрался вдоль верхнего края склона так, чтобы меня не спалили из стойбища, но уже на половине пути убедился с помощью чутья, что в селении нет ни движения, ни ощущения живых существ.

Все же рисковать зря не стал. Огнепоклонники тоже могут иметь защиту от волшбы и чутья, как бывшие Замороченные товарищи. Я спустился вдоль ручья, заросшего густым кустарником, и в самом низу наткнулся на дохлую лошадь. Она пролежала много дней, от трупа остались торчащие ребра и куски шкуры, по которой ползали зеленые мухи. Ее капитально обглодали Уроды и обклевали стервятники.

Стойбище состояло из нескольких десятков кибиток на колесах и с оглоблями. Когда-то на таких конных фургонах покоряли Дикий Запад брутальные переселенцы со своими семьями и кочевали по всему свету цыгане. Фургоны были сколочены из арматуры, досок и крепкой ткани. Многие кибитки были сожжены дотла. Кое-где валялись лошадиные скелеты — тоже изрядно сгоревшие.

Я перестал красться и зашагал не таясь. Стойбище было разрушено, а его обитатели убиты — человеческие трупы валялись то здесь, то там, вперемешку с лошадиными. От них остались только кости, обрывки одежды и волосы. Мелкий и крупный рогатый скот, очевидно, угнали, а лошадей убивали только тех, на которых сражались Огнепоклонники, и не убить которых в пылу схватки было сложно.

По обрывкам одежды в виде плащей красноватого цвета было ясно, что это именно Огнепоклонники.

В центре стойбища в окружении кольца из валунов чернело пепелище — потухший Вечный Огонь. Огнепоклонники поддерживали в нем пламя днем и ночью, подбрасывая дрова. Вся дровница сгорели подчистую. У Вечного огня валялся шест с флагом, на котором красовался Знак огня, похожий на трезубец.

Я походил туда-сюда, поглядел на трупы мужчин, женщин и детей. При этом испытывал довольно сложные и противоречивые чувства.

Если судить по Борису и тому, что рассказывала Кира, Огнепоклонники получили привет от кармы. Жестокое племя, обожающее сжигать заживо своих врагов, в итоге само было сожжено. Неведомые убийцы не пожалели никого.

С другой стороны, если мы с Кирой поженимся, то я сейчас разгуливаю среди останков своей родни! Лежат ли здесь близкие родственники Киры? Неизвестно.

Я лишний раз поразился тому, в какой среде приходилось жить Кире. Сколько ей понадобилось сил, чтобы убежать отсюда и жить одной в заброшенном Князьграде-1? Раньше я как-то не задумывался о том, что Кире по-настоящему пришлось пережить. Постоянно занимался своими делами, а Кира прошлое вспоминать не любила и не жаловалась.

Благодаря стараниям Уродов на трупах почти не осталось плоти, и гниением почти не пахло — одной гарью.

Я обошел все стойбище и вернулся к Вечному Огню. Делать здесь нечего, а ниточка, ведущая к лунопоклонникам, обрывается. Мы, по сути, зря проделали весь этот путь.

В голову пришла мысль, что придется рассказать об этом Кире. Потом явилась еще мысль: у Огнепоклонников может быть не одно селение, и не факт, что вот это пепелище — то, что осталось именно от родственников Киры. На всякий случай я решил прихватить с собой флаг — вдруг Кира определит, какому именно роду-племени принадлежит это полотнище? Что-то подсказывало, что Кира не будет слишком скорбеть. Она давно порвала со своими корнями.

Я оторвал флаг от древка и свернул в рулон. Пока занимался этим, на глаза попалась картинка, нацарапанная, судя по всему, ножом на древке. Я пригляделся и приподнял брови. Знак Вечной Сиберии?

Сунув рулон подмышку, я пригляделся внимательнее. Так и есть, Знак Вечной Сиберии, нарисованный хоть и плохо, но вполне отчетливо. Спутать с чем-то другим затруднительно.

Это как понимать? Здесь побывали сиберийцы и сожгли Огнепоклонников? Или у Голованова есть секретные подразделения, которые выполняют спецпоручения в Поганом поле? А убить они хотели — чем черт не шутит? — нашу команду, поскольку Голованов отошел от моего гипноза, но солдаты столкнулись с агрессивными Огнепоклонниками и убили всех?

Так, стоп, Олесь, не гони лошадей. Зачем тогда секретным подразделениям выдавать себя, рисуя этот Знак?

“Всегда найдется какой-нибудь балбес, который захочет написать на заборе или древке свое имя”, — подсказал внутренний голосок.

У меня волосы на загривке встали дыбом от всех этих соображений. От Вечной Сиберии я никаких подлостей не ожидал, но удар может быть нанесен откуда не ждали.

Но что делали сиберийцы (если это они) так далеко на востоке от дороги на юг?

Я усилил действие В-сканера до максимума, выжимая из него весь потенциал. И уловил шевеление жизни у самой реки. Человеческой…

Я спустился к каменистому берегу, пролез сквозь жидкие заросли камыша и опустился на корточки перед лежащим в прибрежной грязи человеком.

Это была женщина средних лет, еле живая. Рана на ее боку загнила и смердела, вокруг нее носились мухи. Лицо измазано грязью и кровью настолько, что не различить отдельных черт внешности. Одежда превратилась в лохмотья. Она смотрела на меня равнодушно и безучастно.

Жизнь в ней была упряма и слаба, и я бы ее не почуял, если бы не сделал усилие.

— Кто это сделал? — спросил я. — Кто? Кто всех убил?

— Уб… — выдавила женщина, еле шевеля запекшимися губами. Я сомневался, что она меня видит своими заплывшими глазами. — Уб… уб…

— Убили? Кто убил?

Она издала шипящий звук, словно из нее выпустили воздух. А еще это было похоже на смех: “Хххааааа…” Отекшее, синее от ушибов лицо расслабилось, но мой В-сканер сообщил, что жизнь из нее не ушла, упорно цепляясь за плоть. Сколько дней она тут прячется, мучаясь от ран? И почему ее не тронула Погань?

Была еще баба Марина, в девичестве заплутавшая в лесу и забеременевшая от Урода. Погань ее не сожрала, потому что попользовалась. Волки, говорят, тоже не убивают сучек, если встретят в чистом поле, тогда как кобелей разрывают на куски без церемоний. Сколько раз попользовались этой умирающей беднягой?

— Уб… — снова сказала женщина. — Убей!

Я постоял мгновение. Потом взял шпагу, тщательно прицелился и проткнул горло.

Спустя минут десять я вернулся к вездеходу с оформившимся решением. Но сначала надо известить спутников.

— Допрыгались, получается, наши Огнепоклоннички-то, — пробормотал Витька. Он не злорадствовал, просто констатировал факт. При этом усиленно размышлял о чем-то. Я рассказал обо всем, что увидел, кроме той выжившей, которую я самолично укокошил. — Теперь неизвестно, где искать этих Аннитчиков… Никто их не видел…

— Кое-кто видит все, — сказал я, показав пальцев вверх.

Витька вздернул светлые брови. Наверняка подумал, что я имею в виду всевышнего. Но Ива сразу сообразила, о ком речь.

— Это опасно, — сказала она.

— А что для нас сейчас не опасно? — заворчал я. — Раз уж жизнь рисковая, надо рисковать. Пора поговорить с нашим заклятым другом, Ивой-1.

Я мысленно сосредоточился на интерфейсе и “нажал” на иконку Знака Умбота.