Война (СИ)

Глава 12. Неделя под мостом

Спросонья, плохо понимая, что происходит, я вскочил с постели, схватил Артура за шкирку и чуть не оторвал от земли.

— Как ускакал? Куда? А ты куда смотрел?

Мальчишка забился в моем захвате.

Кира, которая тоже поспешно встала, потянула меня за локоть.

— Отпусти — задушишь…

Но я уже пришел в себя и разжал пальцы. Артур отпрянул от меня с перекошенным от ужаса лицом, задыхаясь и хватаясь за горло.

Я поспешно натянул штаны и рубаху, обулся в сапоги из мягкой кожи, побежал следом за Артуром в шатер бывших наложниц. За мной следовали, не отставая, Ива и Кира.

У шатра стояли Катерина и Азалия — обе испуганные, растерянные. Быстрый опрос показал: все они проспали побег Витьки. Наложницы встали рано, но в шатер не заглядывали, полагая, что мальчишки спят. Витька накануне никаких идей относительно того, чтобы куда-то уехать, не высказывал, вел себя нормально, если не считать постоянно болевшей головы.

— Он сказал, что у него болела голова? — вскричал я.

— Не сказал, — пролепетал Артур. — Но я видел… он лоб тер… и затылок.

Я растерянно огляделся вокруг, словно надеясь вдруг увидеть Витьку. Жители становища ходили по своим делам, всем плевать было на исчезновение одного малолетнего симпла.

Я и сам вчера заметил, что у него проблемы со здоровьем. Но был слишком занят другими делами, чтобы расспросить его как следует.

— Может, он где-то здесь? — с надеждой спросила Кира.

— Я его не чую, — признался я. — Нет его в становище. Ускакал. А куда — без понятия.

Еще ни разу на моей памяти меня не охватывала такая беспомощность. Разве что в тот незабвенный день, когда я очнулся в квест-камере.

Я не понимал, куда Витька мог умчаться. И зачем? Что стряслось-то? Такое поведение — не в манере Витьки Смольянинова.

— Проверьте, взял ли он с собой провизию, — велел я Катерине и Азалии, и они поспешно нырнули в шатер.

— Что думаешь, Ива? — напряженным тоном спросил я. Мне требовалось логическое мышление. А в моем черепе сейчас вообще никаким мышлением не пахло.

— Очень странно. Такой поступок не вписывается в шаблоны поведения мальчика.

— Я и сам это понимаю!

Ива невозмутимо продолжила:

— Также необычен другой момент. Я не говорила об этом, памятуя о человеческой непредсказуемости и эмоциональности.

— Ты о чем?

— О том, что Витька был против северян, несмотря на отсутствие рациональных обоснований этого неприятия.

— Рациональное обоснование есть! У него видения были постоянно, и в этих видениях был их Знак!

Я умолк, задумавшись. А я ведь совсем позабыл о видениях… Что, если ему опять что-то привиделось, и он срочно ускакал под их действием?

— Я о том, — сказала Ива, — что он, вероятно, действовал не по своей воле. Как разумный человек он должен был понимать, что доверять видениям не стоит. Раз этого не произошло, значит, видения напрямую воздействовали на его волю — пусть и в фоновом режиме.

— Его кто-то выманил? Тот, кто наводил видения?

Кира мрачно сказала:

— Я подумала о Борисе…

Я уставился на нее. Много недель мы ничего не слышали о ее бешеном братце. Сейчас я был уверен, что он умер тогда во время сражения со мной, после того, как я проломил ему череп, но воскрес, обретя чудесные силы… Совсем как Витька и я.

Катерина и Азалия вернулись с докладом, что провизия не тронута. Собственно, я ожидал этого. Если Витькой овладели чары, вряд ли бы он методично готовился к исходу. Он просто встал, как лунатик, сел на коня, на котором научился ездить, и ускакал в неизвестном направлении.

— Тут есть ведуны-следопыты? — спросил я бывших наложниц, но те переглядывались и мотали головами.

Подал голос немного оправившийся после моей хватки Артур (мне было за нее немного неудобно):

— Я подумал про следы… Утром пастухи выгнали скот на пастбища во все три стороны… Если следы и были, их затоптали…

Я выругался.

— И где его искать теперь?

— Ты знаешь, где, — спокойно сказала Ива.

Я покусал губу и кивнул. Да, я знал. И ответ мне очень не нравился.

— В Оке Ведьмы, — сказал я. — За болотами к югу от Танаиса. Он отправился туда вслед за всей Поганью Поганого поля. Видения у него начались после прогулки в Скучный мир. После воскрешения, если говорить проще. Скучный мир — это мир, созданный Единым, а значит, видения наводились Единым. Единый же и призвал Витьку к себе.

— Ты тоже был в Скучном мире и не раз, — сказала Кира. Она стояла в одном халате практически на голое тело, босиком, с распущенными, взлохмаченными густыми волосами. — Но у тебя нет видений.

— Меня не хоронили в Ведьмином круге, — пробормотал я. — И я Единому не нужен так, как Витька…

— Зачем ему мальчик?

— А зачем ему Погань? Зачем было и меня возвращать из мертвых? Кто поймет эту нечеловеческую тварь?

Меня осенило.

— А что, если… мы с Витькой тоже Погань?

Кира насупилась едва ли не раздраженно.

— Не говори ерунды…

Я помотал головой. Размышлять о том, насколько нас опоганил Единый, когда воскрешал, будем позже. Сейчас пора решительных действий.

— Вот что. Я возьму вездеход и поеду туда… к Оку Ведьмы. А вы останетесь здесь, подождете, пока вернусь.

— Это глупо, — сказала Ива. — У тебя не выйдет догнать его быстро, учитывая его фору и то, что южный берег Танаиса болотистый.

Я рявкнул:

— И что делать?!!

— Мы должны ехать туда все, — твердо сказала Ива. И посмотрела на Киру, та кивнула.

— Чтобы утонуть в болотах скопом? — горько хмыкнул я. — Мне придется рисковать не только собой, но и вами обеими?

Я ожидал, что Ива сейчас возразит: мол, она, как умбот, возникший благодаря мне, все равно будет со мной, хочу я этого или нет, а Кира не бросит своего возлюбленного. Но заговорила Кира, которая меня удивила:

— Все — это не только мы с Ивой. Все — это все становище.

Ива кивнула.

“Что? — подумал я ошарашенно. — Бабы нашли общий язык?”

— Они ведь еще не решили, куда кочевать? — уточнила Ива. — Ты сам рассказывал. Предложи, как старейшина, отправить туда отряд разведчиков, возглавь его — якобы для того, чтобы понять, подходит ли местность для кочевок. А заодно узнаешь, куда пропал Витька и где Око Ведьмы.

В этом предельно рациональном предложении мне почудилось некоторое равнодушие к судьбе Витьки. Иву больше заботили глобальные вопросы. Но на то она и умбот. У меня в кои-то веки хватило мозгов не сердиться на нее за эту холодную рассудительность. Я кратко сказал:

— Это долго.

Кира уверенно предложила:

— Поедем на вездеходе прямо сейчас до моста. Если не догоним, вернемся и уговорим Отщепенцев снарядить отряд. Ты используешь свое чутье и постараешься не пропустить Витьку.

Я молча кивнул. Добавить было нечего.

***

Мы собрались в путь в бешеном темпе. Мост, со слов Отщепенцев, находился в двух днях пути ниже по течению, если “скакать быстро на свежих лошадях”. Как скоро мы туда доберемся на вездеходе, никто сказать не мог.

Я прикинул, что если Витька скакал во весь опор хотя бы первое время, пока у коня были силы, то мы его вряд ли настигнем до моста. По бездорожью вездеход перемещается медленнее лошадей, а у Витьки была фора часов в семь, если он покинул становище сразу после полуночи. До полуночи он был в шатре — Артур вставал по нужде в это время и видел спящего Витьку. Артур — ведун и чует более-менее точное время.

А после полуночи в какой-то момент видения или еще что заставили Витьку подняться и уехать.

Если честно, мне не хотелось брать с собой Киру и Иву, но я отдавал себе отчет, что они помогут. Ни Кира, ни тем более Ива не лишний балласт, а полезные и опытные путешественницы и даже бойцы. Наверное, я просто хотел остаться какое-то время один, чтобы переварить происшедшее…

Никто из Отщепенцев и симплов, видевших наш отъезд, не поинтересовался, куда мы едем. Вероятно, никто и не думал, что мы можем не вернуться. Как бы то ни было, бывшие наложницы в курсе и в случае чего известят старейшин.

Я ехал на максимальной скорости, какую можно было развить на пересеченной местности, вездеход трясло вместе с нами. Яростно крутя руль, я размышлял о том, что у Витьки нет еды, а наловить рыбу или поймать зверя у него нет возможности. И конь рано или поздно выдохнется. Что пацан будет делать тогда?

И что будет — тут меня передернуло, — если до него доберется Погань? Здесь ее нет даже по ночам, но вся эта нечисть собралась к югу от Танаиса!

Я старался не давать волю фантазии раньше времени, но настроение все равно было поганое. Давно надо было разобраться со всеми этими видениями и мистическими явлениями! Надоело бродить вслепую, не понимая, что вокруг творится. Зря я вознамерился сбежать в Вечную Сиберию, не расправившись с этими проблемами. Проблемы сами себя не решат.

С Республикой Росс со временем тоже надо будет разобраться… И с Вечной Сиберией… Сплошные разборки мне предстоят…

В ближайшее время о спокойной жизни можно забыть.

Я вовсю сканил пространство так далеко, как только мог. Ощущал шестым ведунским чувством неровности ландшафта слева, движение водных масс справа, шевеление разнообразных животных в норах, полет птиц сверху, — но признаков Витьки не было нигде.

Через некоторое время мы достигли того места, где останавливались прошлый раз под крутым обрывом с промоиной. Эта промоина еще больше расширилась после недавней сильной грозы.

Повинуясь непонятному желанию, я остановился и вышел из машины. Вместе с Кирой и Ивой спустился к берегу по промоине и увидел выложенный белыми камушками на темной гальке Знак Лапы Дьявола. На Знаке совсем рядом от воды лежал деревянный лакированный оберег, похожий на бесконечный узел. Его когда-то Витьке подарила Виталина Михайловна, шаманка северян.

Я застыл, глядя на эту инсталляцию.

— Что он хотел сказать? — произнесла Ива, грациозно наклонившись и подняв оберег. Она протянула его мне, и я сжал его в кулаке.

— То, что он здесь был… — сказал я хрипло и откашлялся. — И то, что он по-прежнему… против северян и их дара мне?

Мои женщины промолчали. Нам всем не хватало информации для выводов.

Мы поехали дальше на восток вдоль широкой и могучей реки. Берега понизились, стали пологими и песчаными. Иногда встречались места былых стоянок становищ с вытоптанной травой и объеденными кустами, ямами и сильным В-фоном.

Ехали до самого вечера без остановок и обеда, а потом окончательно сдохла батарея. Зато далеко впереди, в вечерней дымке над ровной поверхностью огромной реки прорисовался тонкой колеблющейся в мареве линией многокилометровый мост.

На последних крохах энергии я подкатил поближе к воде и остановился в том месте, где покрытая травой и кустами почва переходила в речной песок. В зеркалах заднего вида кроваво блеснуло заходящее солнце.

— Не догоним, — сказал я и облизнул пересохшие губы. — Он уже на той стороне.

Кира, которая сидела рядом со мной, кивнула. Времени на лишние слова она не тратила.

Получается, придется возвращаться, организовывать разведотряд и снова ехать сюда… На все это уйдет минимум три-четыре дня. Все это время пацан без волшбы, еды и свежего коня будет находиться в болотах со всеми болотными прелестями и Поганью, что приперлась туда со всех сторон света… Шансы спасти Витьку практически нулевые.

Но я не отступлю. Я не спас тетю Веру, но вернул Киру. И Витьку верну. А если не верну, переверну болото вверх дном.

Кира и Ива ловко накрыли на “стол” — расстеленную на песке скатерть. Я почувствовал, что после целого дня тряски на ухабах сильно проголодался. А как же Витька — без еды? Питьевой-то воды хватает — по берегам всюду бьют кристально чистые родники.

— Это слишком долго, — сказал я, когда мы разместились вокруг “стола”.

— Что — долго? — уточнила Кира.

— Возвращаться, уговаривать Отщепенцев и снова ехать сюда. Безопасно, да, но долго. У Витьки с каждым часом все меньше шансов выжить там. Ехать нужно мне. Выеду, пожалуй, сразу же после того, как зарядится батарея.

Ива проговорила:

— Я боялась, что ты придешь к такому выводу. Тебе нельзя ехать. Если Витьку выманил Единый, то сделал это определенно для того, чтобы выманить тебя.

Кира повернулась к умботу и нахмурилась.

— Зачем Единому Олесь?

— Есть ненулевая вероятность, что именно Олесь — Единая Ипостась, — отчеканила Ива.

Мы с Кирой потрясенно переглянулись. Эта простая мысль никогда не приходила мне в голову.

— Я? Но как же… — забормотал я и замолчал.

Перед мысленным взором нарисовалась яркая картинка из давнишнего сна.

Худой седой и неопрятный старик с глубокими морщинами… Сгорбленная старуха злобно глядит исподлобья… Смутно знакомая женщина, красивая и стройная… Взрослый мужик, чье лицо скрыто капюшоном. И парнишка лет четырнадцати, востроносый, худенький, с растрепанными волосами.

И я знал, что человек в капюшоне — это я. Я один из Пяти!

Ива немного занудно продолжила:

— Есть ненулевая вероятность, что Единый следит за тобой. Когда ты передумал ехать к Оку Ведьмы, он призвал Витьку как наживку.

— И что теперь? — спросила Кира встревоженно. — Ему не ехать?

— Ему нельзя ехать. Иначе Единый обретет плоть, и Поганое поле уничтожит человечество.

Мне подумалось, что намерения Единого никому не известны, кроме него самого. Но вслух я сказал иное:

— Я не оставлю Витьку.

— И не надо, — мягко улыбнулась Ива. — Я поеду за ним сама.

— Ты? — потрясенно выдавил я.

— Утонуть мне в пепле… — прошептала Кира.

Ива приподняла идеально очерченную соболиную бровь.

— Неужели ты во мне сомневаешься? Ива-3 не подвела ведь. Совершила теракт и вынудила пойти россов на переговоры. Очевидно, она погибла во время взрыва. И я, Ива-2, без раздумий пожертвую собой ради общего дела. Олесь и Кира, вы останетесь здесь, а я поеду завтра на вездеходе на тот берег. Вам придется меня немного подождать. Как бы то ни было, Олесю нельзя пересекать Танаис. Это в интересах Единого.

У нее получилось произнести эту речь дружелюбно, спокойно и обыденно, словно речь и не шла о жизни и смерти. Возможно, Ива и не воспринимала смерть так, как мы, живые люди, но я давно воспринимал Иву, как живую женщину с очень высоким интеллектом и превосходным характером.

Но сейчас Ива как бы мягко напомнила, что она — умбот. И в этом было что-то несправедливое и горькое.

Я покосился на Киру. Она смотрела на Иву, и на лице ее читалась та же гамма чувств, что обуяла и меня.

— Других вариантов нет? — отрывисто спросила она.

— Этот — самый лучший. Есть вариант бросить Витьку.

— Это не вариант, — сразу обрубил я.

Ненадолго задумался и понял, что Ива права. Самый лучший вариант — это если на поиски Витьки отправится она, Ива. У нее самые высокие шансы выжить в неизвестной обстановке. У нее сверхсила, и ей не нужно питаться и даже дышать.

И все же во мне что-то противилось тому, чтобы просто отпустить ее. В глубине души мне было стыдно отправлять ее в это путешествие. Будто расходный материал. Нет, я не воспринимал ее как робота, причем очень давно — наверное, еще до того, как она обрела тело биобота. Ведь долгое время она жила в моем нейроимпланте, и я общался с ней через интерфейс.

Я достал из кармана деревянный оберег Витьки, повертел в пальцах.

— Если Витьку вел Единый, то к чему было послание на берегу?

Ива тотчас ответила:

— Я вижу два объяснения. Первое: Витька очнулся на короткое время, вышел из транса и попытался нас о чем-то предупредить. Второй: послание нам оставил сам Единый. Если послание от Витьки, то, возможно, это просьба вызвать северян… которых он всегда ненавидел с подачи Единого. Если же это сам Единый, то… — Ива наклонила голову и выпятила нижнюю губу, виртуозно имитируя работу мысли. — То ему тоже нужно, чтобы ты вызвал северян.

— А что, если это Единый, но он, наоборот, предупреждает не звать северян? — спросила Кира.

— Вряд ли. Знак Лапы Дьявола и оберег подталкивают к позитивному разрешению вопроса. Это как аффирмации — в них всегда что-то утверждается, а не отрицается. Так устроена человеческая психика. Если бы Единый предупреждал, что вызывать северян нельзя, Витька сломал бы оберег или нарисовал Знак перечеркнутым.

И то верно, подумал я.

Кира невесело хмыкнула:

— Выходит, неважно, Единый или сам Витька оставил послание. Оба они хотят, чтобы Олесь вызвал северян.

Я кивнул ей.

“Когда найдешь Единую Ипостась, зови меня через Знак, — услышу, как бывший Хранитель, приду с помощью”, — сказала мне шаманка Виталина под проливным дождем на берегу городской реки.

— Вызову их, — решительно сказал я.

— Уверен? — спросила Кира.

— Почти. Не время рефлексировать.

Поскольку ни Кира, ни Ива больше ничего не говорили, я прикрыл веки, включил Знак Лапы Дьявола и мысленно потянулся в пространство перед собой.

“Придите!” — крикнул я, не раскрывая рта и не издавая ни звука.

На миг почудилось, что кто-то глянул на меня из мутной мглы далеко отсюда. Глянул и отвернулся, потеряв интерес.

“Северяне! Взываю!” — снова “прокричал” я и немного устыдился собственной формулировке. Взываю я, блин! Почему-то когда дело касается магии, мозг сам собой настраивается на какой-то напыщенно-эпический лад.

“Виталина Михайловна! Ну вы где там?” — сбавил я градус пафоса.

На интерфейсе Знак горел кровавым цветом и чуть пульсировал. Мой призыв рассеялся в пространстве вокруг и заглох в пустоте.

Я открыл глаза и обнаружил, что кожа на руках покрылась трехцветными линиями магической татуировки. То ли от напряжения, то ли потому, что магия сработала.

— Ну что? — осторожно спросила Кира.

Пока она сидела в плену у россов, я здорово прокачал скиллы, так сказать. Пришлось многое ей рассказать о наших с Витькой и Ивой приключениях. Кира приняла все эти невероятные события как должное. В ее мире волшба всегда была частью бытия. То, что я иногда покрывался с головы до ног цветными росписями, ее ничуть не смущало и не пугало. Разве что вызывало благоговение.

— Позвал, — кратко сообщил я. — Но услыхали ли меня — не понять.

— Будем считать, что услышали, — рассудила Ива. — А сейчас мы выложим из машины все припасы, инструменты, вещи и оружие. С собой возьму только один автомат с несколькими магазинами. И провизию для Витьки. Остальное мне без надобности. Завтра я поеду через мост.

***

Этой ночью я плохо спал. То и дело просыпался не пойми от чего и долго лежал без сна. Кире тоже не спалось, судя по дыханию, но лежала она тихо.

Ива сидела в кабине вездехода. Я видел ее силуэт, когда выглядывал из палатки.

Что она думает? Когда-то она сказала, что обязана мне своим существованием, поэтому будет служить мне всю жизнь. Но как бы она поступила, если бы я умер? Или прогнал бы ее? Какой смысл жизни она бы нашла тогда? И нашла бы?

У нее слишком развитый интеллект, чтобы не задаваться вечными вопросами, что терзают людей испокон веков. Даже безумная Первая пытается понять, как защитить подопечных, не ограничивая их свобод. И испытывает ко мне сложные чувства, замешанные на ревности, ненависти и шизофрении.

Кстати, да, у умботов, видимо, бывает и такое. Чем сложнее интеллект, тем больше у него возможностей поймать баг. Или “глюк”, который способен полностью изменить жизнь. Как в случае со мной, обычным мусорщиком из Западного 37-го Посада.

Но если у умботов бывает шиза, значит, в Республике Росс есть ИИ-психотерапевты? Вспомнилась героиня ряда произведений Айзека Азимова по имени Сьюзан Келвин. Она была роботопсихологом и занималась именно такими вот проблемами.

Мысли перекочевали на древних программистов, придумавших Катехизис Умботов, чьи песни-программы распевают северяне. Предвидели ли они такой вот расклад, который мы имеем сегодня? Зачем они оставили эту песню диким северным племенам, превращающим людей в марионеток?

На другой день батарея, как и ожидалось, зарядилась ближе к обеду. Мы все вместе доехали до моста. Вблизи он смотрелся не так круто и монументально, как издали. Асфальтовое полотно полно дыр с торчащей арматурой, от ограждения не осталось и следа, кое-где разрушены опоры, и мост опасно свисал над волнами реки. Все же проехать по мосту было возможно, пусть и с максимальными предосторожностями.

Дорога же, ведущая к мосту, шла с севера, виляя между приземистыми холмами, но разрушилась настолько, что едва различалась за покрывающими ее колючими кустами и травой.

Берег здесь был пологий, глинистый, покрытый густой растительностью. Мы выгрузили весь свой скарб из вездехода и сложили его в тени моста. Я оставил пару больших баклажек воды и десяток банок консервов. Этого должно хватить Витьке на обратный путь. Оставили также аптечку, заготовленную для нас когда-то Головановым. Витька может быть ранен или болен. Ива окажет ему медицинскую помощь.

Затем наступила пора прощаться. Это была странная ситуация, и мы с Кирой чувствовали себя одинаково некомфортно. Но Ива как обычно чуть улыбалась и казалась совершенно невозмутимой.

На прощание сказала:

— Как и те древние программисты, я не верю в постоянную личность — что у людей, что у умботов. Не нужно за нее цепляться — там ничего нет. Мы постоянно меняемся…

Она поглядела на собственные тонкие руки. Когда-то у нее были совсем другие руки. И ушки как у эльфа… А потом не было тела. А теперь вот это.

— Мы обязательно встретимся снова, — пообещала Ива. — Ждите меня неделю. Это максимальный срок. Если мы не вернемся, то ждать дольше не имеет смысла.

— Возвращайтесь поскорей, — сказала Кира.

И Ива, сев за руль, поехала на вездеходе по полуразрушенному мосту, аккуратно объезжая дыры и неровности. Мы с Кирой наблюдали, как она проехала половину моста, затем три четверти и наконец благополучно оказалась на том берегу. Некоторое время вездеход маячил вдали. Потом исчез за возвышенностью.

Я провожал его еще некоторое время с помощью чутья, но в какой-то момент вездеход покинул сферу моего магического восприятия.

Мы с Кирой принялись обустраиваться прямо под мостом, как семейка троллей. Я впервые оказался в Поганом поле без транспорта и испытывал довольно странное чувство. Словно меня насильно привязали к одному-единственному месту, и мне больше никогда его не покинуть. Конечно, это было не так. Мы могли пойти пешком — правда, пришлось бы тащить на себе массу всего, включая кастрюли, палатку, спальники, провизию и оружие. Я очень надеялся, что ждать придется недолго — максимум до завтрашнего дня.

Но ни к вечеру, ни на завтрашний день Ива не вернулась. Танаис беззаботно и успокаивающе шумел, дни были солнечные и жаркие, а вокруг на много-много километров не появлялась ни одна живая душа.

На третий день меня охватила гадкая уверенность, что Ива и Витька не вернутся никогда. Берег по ту сторону моста — гиблое место.

В этом долгом и напряженном ожидании были и плюсы. Впервые за долгое время мы с Кирой остались наедине. Жили как муж с женой — мистер и миссис Робинзон, если угодно. Я ловил рыбу, сидя на берегу, вооруженный одной лишь волшбой, а Кира занималась нехитрым хозяйством — натянула бельевые веревки между палаткой и опорой моста, устроила постоянный очаг.

Благодаря Кире — немногословной, сдержанной, неприхотливой — я убедился, что не свихнусь в ожидании. Пока она рядом, со мной все будет в порядке — даже без Витьки Смольянинова, моего лучшего друга.

Кира вообще не сидела на месте. Бывшая Огнепоклонница приготовила “шампунь” из золы, и мы привели свои гривы в порядок. Мои волосы отросли уже до лопаток, а борода — до солнечного сплетения. Я собрал и волосы, и бороду в пучок — так удобнее и не жарко. Зато активировался старый допарт блокировки магии. Сейчас он был мне не особо нужен, у меня имелась Лапа Дьявола, и вовсе блокирующая волшбу, но перестраховаться не мешало.

Я шутливо сказал Кире, что жить здесь хорошо, и я начинаю ощущать вкус ко всему этому. Вода рядом, от моста тень, проблем с едой нет. И мы есть друг у друга.

Кира охотно соглашалась. Я видел, что она вовсе не притворяется. Ей тоже хорошо тут со мной. Единственное, что напрягает, это ожидание.

Ни о Витьке, ни об Иве мы не разговаривали. Беседовали об истории человечества — Кира делилась обширными знаниями, почерпнутыми из книг, реальных и виртуальных. Обсуждали улов и методы готовки, учитывая небольшой выбор ингредиентов. Вспоминали наши жизни друг без друга.

На четвертый день я почуял всадников — трех человек на быстрых и свежих скакунах. Они проскакали мимо в вечерних сумерках далеко от берега и нашего жилища. Кажется, это были Отщепенцы из каких-то чужих становищ. Не северяне и не какие-нибудь иные племена.

Мы не дали о себе знать. Не захотели. Я сказал о них Кире, которая не услышала даже топота копыт — слишком далеко всадники пронеслись мимо. Кира пожала плечами — она тоже не хотела никого видеть.

Неделя ожидания пронеслась и растаяла в тумане прошлого. Наступил последний день. И этот последний день мы не говорили об Иве и Витьке. И так все ясно.

Вечером мы легли спать, как обычно. Мой В-радар не улавливал Погань даже ночами — вся она откочевала на юг. Туда, где пропали Ива с Витькой.

На утро восьмого дня я проснулся и, разлепив глаза, увидел Киру, которая смотрела на меня, подперев щеку ладонью.

— Привет, — сказал я.

— Они не вернулись, — ответила она.

— Да.

— Ты понимаешь, что это значит.

— Это значит, что они погибли.

Я и сам удивился тому, до чего обыденно это прозвучало. Наверное, я свыкся с этой мыслью намного раньше. Еще когда мы прощались с Ивой. Поэтому нас и терзало то некомфортное чувство, замешанное на вине…

— Если хочешь еще подождать, я не против, — сказала Кира.

Я протянул к ней руку и погладил по обгоревшей на солнце щеке, завел локон за ухо. Кира прикрыла глаза на секунду.

— Смысла нет, Кира.

Я выбрался из палатки. Все это время мы с Кирой ходили едва одетые, в одном нижнем белье, а часто и вовсе раздетые, особенно когда ныряли в реку, чтобы освежиться. Было раннее утро, но воздух оставался теплым. В небе на западе тускло светил узкий серп старой луны. Кира выбралась следом.

Противоположный берег протянулся туманной желто-зеленой линией. Где-то там навсегда остались Ива и Витька.

До меня еще не дошла мысль об окончательности и непоправимости гибели двух моих друзей. Представлялось, что еще не все потеряно и все понарошку. Произошло недоразумение, и оно со временем рассосется само собой. Я — тугодум в эмоциональном плане; у меня быстрая, как понос, реакция только в плане попсиховать.

— Один раз я его уже вернул… — начал я, но Кира перебила:

— Если ты пойдешь туда, дашь Единому то, чего он желает.

Я и сам это понимал.

Я указал на полозья, связанные из веток. Это сооружение я слепил вчера.

— Соберем шмотки и пойдем вдоль берега назад, в становище. За недельку доберемся.

Кира зашла по колено в воду, чтобы умыться, и посмотрела через реку.

— Так и поступим.

“Сейчас нет смысла далеко заглядывать в будущее, — подумал я. — Переживать о завтрашнем дне — зарабатывать лишнюю головную боль, от которой пользы никакой”.

А потом — кто знает? — убедим старейшин кочевать на юг. С армией тренированных бойцов-ведунов у меня больше шансов спасти Витьку и Иву.

Если только ведуны — и я — не обязаны своей магией Единому. В этом случае у нас никаких шансов на победу.

День мы потратили на неспешные сборы. Вещи надо было привязать к волокуше так, чтобы ничего не отвалилось по пути и не приходилось останавливаться лишний раз. У меня была идея соорудить плот и тащить его против течения, как бурлак на Волге, но идею пришлось отбросить. Берег слишком неровный, порой вдоль воды не пройдешь из-за обрывов или зарослей камыша. Да и течение будет мешать, вышвыривать плот на берег. Проще воспользоваться волокушей.

Не спешили мы еще и в наивной надежде дождаться-таки Иву с Витькой. Вдруг они явятся на восьмой день?

Но после обеда В-сканер доложил о приближении с запада большого количества людей и животных. Спустя полчаса слух уловил блеяние, ржание, крики людей, грохот повозок.

Накинув на себя одежду и повесив автоматы на грудь, мы с Кирой вышли из-под моста на возвышенность.

С запада на восток вдоль реки в облаке пыли двигалась орда. Судя по количеству всадников и размеру обоза, там было не одно становище. Впереди скакали разведчики. Среди них я различил знакомых старейшин.

Отщепенцы почуяли и нас с Кирой еще до того, как мы возникли в поле зрения.

— Тебе не кажется, что их больше, чем было? — спросила Кира.

— Кажется.

— Тут несколько становищ.

— Ага. В любом случае не придется плестись к ним.

Незнакомые всадники из чужих становищ галопом поскакали вверх на возвышенность, где расположились мы с Кирой, но на полпути нерешительно остановились. Почуяли действие Лапы Дьявола, которая лишает волшбы. Небось вознамерились с криками “Хурр” носиться вокруг нас, как это заведено у этих воинственных кочевников, но Знак отбил это желание напрочь.

Зато с улыбками приблизились Викентий, Франсуа и Люция. Остальные не спешили на встречу.

— Хурр! — крикнул-таки рыжий и здоровенный Викентий. — Олесь! Кира!

— Привет, Викентий! — отозвался я. — Куда собрались?

— Был Совет старейшин становищ, — почтительно понизив голос, сказал Отщепенец. — Ты уехал, совещались без тебя. Надумали идти все-таки на восток.

— Совет старейшин становищ? Они ж вроде только во время войны заседают?

— Так и есть. — Он оглянулся на орду и нахмурился. — Война началась.