Война (СИ)

Глава 1. Шаманка

Шаман вытянул руки и выронил посох, упавший в бурлящую воду, меховая накидка соскользнула с плеч, и маска свалилась следом сама собой.

И я увидел вовсе не дряхлого старика, а молодую вроде бы женщину, все нагое мускулистое тело которой было разукрашено синими, желтыми и алыми геометрическими фигурами. Знаками. На спине алел Знак с пятью остриями. Волосы у нее были снежно-белого цвета, и я сразу понял, что она не блондинка — она просто седая.

Она оглянулась через плечо — совсем как Пустая в реке. Лицо с высокими скулами, раскосыми темными глазами и белыми бровями не было похоже на облик Киры ни на йоту. Радужные линии покрывали и лицо шаманки, причем, как ни странно, дождь не в силах был смыть этот дикий раскрас.

Я не мог понять, сколько лет этой женщине: двадцать с небольшим или далеко за сто. Лицо без мимических морщин, гладкое, мокрое от дождя, невозмутимое, как у изваяния. Фигура подкачанной модели с мощными ягодицами и длинными мускулистыми ногами. Темную кожу, то ли загорелую, то ли смуглую от природы, покрывали цветные росписи, сбивая с толку.

Шаманка улыбнулась — улыбка получилась хищной.

— Вот и встретились, — произнесла она низким, гортанным голосом, — ведун…

Я остановился на краю круга, образованного десятью одоспешенными воинами. На них, кстати, были еще и лицевые щитки — ничего не видать, кроме вытаращенных бессмысленных глаз. И таращились воины прямо перед собой, а не на меня. Что-то в их В-ауре показалось мне странным, но я не стал присматриваться — некогда.

— Вы кто такие? — рявкнул я, отмечая, что отчего-то не спешу подключать волшбу. Не то чтобы ее во мне заблокировали, просто не хотелось и все. — Чего вам надо?

Шаманка развернулась ко мне передом, не обращая внимания на проливной дождь, омывающий ее смуглое татуированное тело. Из-за разноцветных полос и геометрических узоров оно казалось затянутым в пестрый комбинезон. Между крупными грудями на просмоленной веревке висел причудливый оберег (или амулет?), на кистях и лодыжках красовались серебристые, под цвет волос, браслеты.

Выглядела эта дама экзотично.

И это еще слабо сказано.

— Сам не догадался? — усмехнулась она.

— Ты — колдунья, как-то управляешь Пустыми и морочишь мне голову вместо того, чтобы человеческим языком сказать, чего тебе… чего вам всем надо.

Пока произносил эту фразу, легонько просканировал неподвижных, как манекены, воинов. Неживые, как Ива, — вот какое впечатление они создавали. Но при этом отличались от Ивы. Я не смог бы внятно описать, чем и как.

— Прежде чем что-либо услышать, человек должен быть полностью к этому готов.

— Я готов, — сказал я, начиная чувствовать злость. Чего это голая амазонка тратит мое время?

— Да? — приподняла она белые брови над черными глазами. — Ну, это мы проверим. И не пытайся использовать волшбу!

Она все-таки блокирует мои магические способности, догадался я. И делает это очень тонко — я считаю, что сам не хочу их применять. Если попытаюсь, вряд ли получится.

Или получится?

Шаманка махнула рукой воинам и отвернулась, взирая на неподвижный и безлюдный драккар у берега.

И тут два ближайших ко мне воина выхватили из ножен короткие прямые мечи с односторонней заточкой, бросились на меня. Я отскочил, автоматическим движением выдергивая шпагу из ножен одной рукой и “гришана” — другой. Эх, надо было прихватить огнестрельное оружие…

Поначалу почудилось, что воины бьют не в полную силу, а как бы прощупывают мою оборону. Я ухитрился отбить несколько слабых ударов и мысленно приказал:

“Включить боевой режим!”

Нейрочип мгновенно отозвался:

ВКЛЮЧЕН БОЕВОЙ РЕЖИМ

Что ж, поиграем в эти игры. Но недолго. Двое на одного — уже нечестно, так что у меня есть моральное право шарахнуть всех их чем-нибудь покрепче шпаги. Не уверен, что получится применить волшбу, но я попытаюсь.

Шум и плеск ливня сразу снизили тональность, капли дождя замедлились прямо во влажном сером воздухе, полетели неспешно, как микроскопические воздушные шарики. Воины разом стали неповоротливыми и замедленными.

Я обрушил на них бешеные удары. Шпагой отбил вялые попытки пробить мою оборону, а потом лупил уже кулаками, в которых было зажато оружие. Не желал сильно ранить этих странных людей — или повреждать, если это нечто вроде симботов. Пинками и ударами кулаков я повалил одного воина в лужу, а другого дернул в сторону так, что он перекувыркнулся через голову. Он еще летел по воздуху, когда я добавил ему затрещину нижней частью ладони, буквально вбив воина в залитый водой тротуар. Силушка во мне бурлила богатырская. Я будто не с воинами, а детишками пятилетними дрался.

— Неплохо, — одобрила шаманка, обернувшись. За боем она не следила — по крайней мере, совсем на меня не смотрела. Возможно, у нее были другие способы наблюдать за тем, что творилось у нее за спиной. Словом, она не то рисовалась, стоя ко мне спиной, не то демонстрировала свои накачанные ягодицы.

Или Знак на спине.

— Силы в тебе немерено, — отметила она. — Но техника неважная. Тебе бы у хорошего учителя поучиться владеть своим большим медвежьим телом…

— У меня был учитель… бокса, — хмыкнул я, разгоряченный схваткой.

Не знаю, зачем я это сказал. Какая разница? К тому же Виталий Михайлович Фольц существовал в виртуальном мире. Навыки, правда, остались, однако бокс не слишком пригождается, когда дерешься с несколькими вооруженными противниками, а у самого тебя в руках холодное оружие и в извилинах — нейрочип и допарты. Просто стало обидно за старого тренера, память о котором осталась жива.

Шаманка прищурилась и утробно хохотнула.

— Да? Ну надо же!.. Хотя неважно. — Она внезапно возвысила голос: — Еще!

Пока я избивал двух воинов, остальные не шелохнулись. И правда, симботы. Но какие-то слабые. Или намеренно не применяют всю свою дурь.

Помятые воины слабо ворочались на земле, и на меня пошла вторая пара. Этак они меня загоняют. М-да, дело серьезное.

— Предупреждаю, — сказал я. — Буду бить в полную силу! Могут быть жертвы.

— Не стесняйся, — ухмыльнулась шаманка и снова отвернулась.

Вот стерва, подумал я и, не дожидаясь атаки со стороны противника, бросился на них сам. С ходу, используя скорость, подаренную нейрочипом, ушатал ближайшего врага, он рухнул, а я в темпе обогнул его и вступил в короткую дуэль на клинках со вторым.

— Еще! — крикнула шаманка басом.

Третья пара выхватила мечи и неспешно (для меня в состоянии боевого режима) побежали на меня.

— Буду бить насмерть! — заорал я.

Почему-то не было желания убивать этих молчаливых и бесстрастных парней — если это люди, конечно. Несмотря на всю эту свалку, таинственная голая шаманка не проявляла ни гнева, ни ненависти. Она будто забавлялась. Причем делала это не забавы ради, а для какой-то цели.

— Говорю тебе, — мягко сказала шаманка, — не сдерживай себя.

Это не было похоже на извечную фразу: “А ты попробуй!” Или: “Поглядим, как у тебя получится!” Никакой запальчивости или провокации — лишь мягкое напоминание об условиях боя.

Я ранил своего соперника в плечо, в щель между кожаными пластинами доспехов. Кажется, на клинке зарозовела кровь, прежде чем ее смыл дождь. Так это не биоботы?

Раненый и не думал отступать, наседая с тем же тупым упрямством. К нему не подмогу спешили еще двое.

Ну ладно, подумал я, вздохнув. Сами нарвались. Я ударил шпагой в шею раненого, дождался, пока ко мне приблизится вторая парочка, и проткнул им глотки. Когда я занялся третьим, первый и второй только-только повалились на набережную. Двигался я как ураган, хотя и не вполне осознавал это.

— ЕЩЕ! — проревела шаманка, не сдвигаясь с места.

Я слышал ее слова немного иначе, находясь в ускоренном режиме, они звучали низко и растянуто, но мозг как-то привык трансформировать искаженные нейрочипом сигналы из внешнего мира в привычный вид. Где-то я слышал, что если надеть очки, переворачивающие картинку вверх тормашками, то человек первое время будет вести себя как пьяный, а потом ничего, привыкнет. Картинка и без очков, в норме у всех людей, проецируется на сетчатку вверх ногами, между прочим, но никто этого не замечает. Мозг творит чудеса. То же касается и слуха, вероятно.

Буйная баба, сделал я вывод, уж и до тебя доберемся…

Прежде чем очередная пара сократила дистанцию, я резко выдвинулся вперед и угостил одного из воинов прямым ударом ногой, от которого тот улетел спиной вперед и рухнул на набережную. Я отбежал на несколько шагов, чтобы не дать напасть на себя сзади остальным. Остальные, правда, и не собирались ничего подобного предпринимать. Трое были определенно мертвы, под ними в лужах расплывалась кровь. Но было этой крови как-то маловато — видимо, я не попал в артерию. Кое-кто оставался живым, но потерял боеспособность. Оставшаяся в целости пара стояла на прежних местах, не проявляя к битве никакого интереса.

Кажется, все же хватит маяться дурью.

Я осклабился и нанес удар из всех Знаков, не выходя из боевого режима. Раньше такой трюк не проворачивал, поэтому не знал, как это бывает. А произошло все странно: волшба никак не проявилась, будто и не было ее вовсе, да и воины никак не впечатлились. Наоборот, они скопом накинулись на меня, и в последующие несколько долгих минут я был очень занят.

БОЕВОЙ РЕЖИМ ОТКЛЮЧЕН

“Как некстати!” — подумал я злобно. Моя “батарейка” подсела из-за чересчур энергичного расхода. Вот нейрочип и вырубил энергозатратный режим.

Воины сразу ускорились. В какой-то момент меня ранили в плечо — полоснули клинком. Я не сразу почувствовал боль, а когда она до меня дошла, разозлился еще пуще.

Шаманка, по-прежнему стоявшая безучастно в сторонке, запрокинула лицо под ливень и гортанно рассмеялась.

Грянул выстрел. Он был похож на раскат грома, но прозвучал очень уж близко и коротко. Затем выстрелили еще раз. Сначала один из воинов, наседавших на меня, упал на землю, затем второй. Остальные отступили, выжидая. В нагрудных доспехах упавших появились отверстия от пуль. Кожаные пластины рассчитаны на холодное оружие, а не огнестрельное, длинноствольное и нарезное.

Я тоже отступил, вертя головой. К нам приближались Ива с Витькой, оба держали автоматы. Ива нечеловечески точным движением переключила оружие с одиночных выстрелов на очереди и прицелилась в шаманку.

— Отставить балаган! — крикнул Витька. Прозвучало это внушительно, хоть и было произнесено слегка ломающимся мальчишеским голосом.

— Убери своих людей, — велела Ива, — или я уберу тебя.

“Это Ива выстрелила в воинов? — подумал я. — Выходит, умбот может убивать людей? А как же три закона робототехники? Или у россов таких законов нет?”

Шаманка хрипло хихикнула, помолчала; по ее каменному лицу невозможно было понять, о чем она думает. Затем она вздохнула, мотнула белой гривой.

И тут случилось странное и удивительное. “Убитые” и окровавленные воины медленно, неловкими движениями начали подниматься на ноги. Как зомби, чтоб их. Раненые явно не ощущали боли — или блокировали ее в ноль. Двигались затрудненно, но мне почудилось, что они быстро восстановятся. Но как же кровь?

Вскоре все воины, включая зарезанных, избитых и застреленных, снова выстроились в круг как ни в чем не бывало. Кое у кого все еще текла кровь и собиралась в лужицы под ногами, но это никого не парило.

Я переводил взгляд с воинов на шаманку, а с шаманки на моих спутников, остановившихся в пяти-шести шагах от меня.

Ива стреляла не на поражение, догадался я. Умбот не станет убивать просто так, без санкции всех иерархов-изъявителей Росса, поэтому Ива и сказала “уберу” вместо “убью”. Но все же ранила — и будь на месте этих истуканов настоящие живые люди, это ранение не позволило бы им даже сидеть, не то что стоять. А вот я действительно под конец перестал “стесняться” и бил на поражение. Вот только толку от этого?

— Олесь, зачаруй ее! — крикнул Витька. — Чего тянешь? И спроси, что ей надо!

С некоторым внутренним сопротивлением, причины которого были мне непонятны, я во второй раз активировал Знаки подавления воли, включая могучий Знак Вечной Сиберии. В сознании вспыхнул другой Знак — пятизубчатая корона — и сразу погас. Зато возникла уверенность, что сила моей волшбы попросту не пробивается через некий невидимый заслон.

Я вперился взглядом в смуглую разрисованную спину шаманки, где алел этот таинственный Знак. Не зря эта бабища стоит ко мне спиной, демонстрируя Знак, ох, не зря…

Витька выстрелил, взяв чуть выше головы шаманки. Она не вздрогнула, но чуть повернула голову и нахмурила белесые брови.

— Повернись лицом! — заорал пацан. — Или убью!

А вот он уже не цацкался.

Шаманка не спеша развернулась и ухмыльнулась.

— Хочешь на меня спереди взглянуть, малыш? — проворковала она низким голосом. — Ну, и как тебе?

— Сдались мне твои раскрашенные сисяндры, — неуважительно буркнул Витька, не опуская оружие. Дождь стекал по его волосам, и он смаргивал капли с ресниц. — На твоей спине Знак!

Я догадался, отчего он так окрысился. Этот самый Знак мерещился ему в видениях на фоне какого-то жуткого треша: крови и груды мертвых тел.

Шаманка вытянула руки, любовно погладила себя по мокрым предплечьям, улыбнулась.

— Не один Знак, а много Знаков… — пропела она своим мужеподобным голосищем и вскинула на меня черные глаза. — Благодарю тебя, воин, что достойно прошел испытание. Без этого было никак.

— Да ты что? — сказал я.

Собственно, я на нее не сердился, хотя болела рана на плече. Во мне была твердая уверенность, что эта потасовка была необходима и что она завершена. Больше никто нападать не будет. И что я при всем желании ничего этой бабе сделать не сумею…

Два воина, опять-таки без малейшего жеста со стороны шаманки, наклонились, подняли меховой прикид и набросили на плечи разрисованной дамы. Третий воин подобрал из лужи деревянную маску, но не подал хозяйке, а просто держал в руках.

Вероятно, зловещее “Еще!” она выкрикивала вслух для меня, а не своих солдат. Те ей подчинялись по телепатической связи. Она хотела произвести на меня впечатление, устрашить, заставить отступить.

Шаманка поправила на своих мощных плечах шубу, не пытаясь особо прикрыться. Нагота смущала ее не более, чем дикого зверя. Смазанная жиром шерсть отталкивала влагу, как оперение утки. Я лишь сейчас обратил внимание, что и ее белые волосы смазаны жиром или чем-то подобным.

— О каком испытании речь? Зачем тебе это? Чтобы узнать, как я управлюсь с твоими биоботами?

“Нет, — подсказал мысленный голос, — чтобы выяснить, на что ты способен и какие у тебя допарты. Ты же их всех активировал? Теперь она знает”.

Шаманка заморгала белесыми ресницами вокруг черных глаз. Кажется, я ухитрился сбить ее с толку своим вопросом.

— Какими-такими биоботами? Это не биоботы, а люди… Мои люди. Только они немного заколдованные…

И она чуть кокетливо ухмыльнулась.

Она говорит на тру-ру, сообразил я. И не понимает терминов Росса.

— Чего тебе надо? — снова спросил я. — Говори быстро, у нас нет времени.

— Дождик идет, куда ж вы спешите в непогоду? — игриво спросила шаманка.

— …нет времени разговаривать с разными неизвестными психами, — уточнил я.

Как до этого во мне поселилась уверенность, что шаманка не держит на меня никакого зла, так и сейчас пробудилось ощущение, что ее игривость нарочитая. Она ответит на вопросы, пусть и не все, но сперва повыпендривается от скуки или еще по какой-то причине.

— Неизвестными? — сказала шаманка. — Ну, так я представлюсь. Меня зовут Виталина Михайловна Фольц.

***

Я ошарашенно уставился на нее. Она мысли читает? Издевается?

Ливень слегка ослаб — или я к нему привык. Одежда давно промокла насквозь, волосы облепили череп, борода и усы превратились черт-те во что. Ива и Витька тоже выглядели так, словно искупались в реке прямо в одежде. Иве, впрочем, это даже шло, чего не скажешь о Витьке. По набережной текли вспененные потоки и стекали в реку, которая набухала на глазах. Драккар, покачивающийся на волнах, поднимался над нами, как сказочное чудовище.

Я сунул шпагу и “гришана” в ножны, подошел, шлепая по воде, к шаманке, невзирая на застывших воинов. Их мутные взгляды в прорезях были обращены куда-то в пространство. Подойдя вплотную, я с некоторым удивлением обнаружил, что она все же немного ниже меня. До этого казалось, что она ростом с самку горного тролля. У страха глаза велики…

Шаманка встретила меня легкой улыбкой на смуглом раскрашенном лице.

— Виталина Михайловна Фольц? — переспросил я. — Это как понимать?

— Что тут понимать-то, ведун? Так меня с рождения зовут.

— Ты читаешь мысли?

— Уж чего-чего, а такими способностями не располагаю. Вот была бы морока: слушать всю ту ерунду, что люди думают!

— Я знаю это имя, — растерянно пробормотал я. — Так звали одного моего знакомого… Того самого тренера по боксу. А сейчас вы… ты снова будто меня тренируешь!

— Испытываю, а не тренирую, — поправила шаманка Виталина Михайловна.

Разговор принимал странный оборот. Витька не слышал, о чем мы говорим, но Ива с ее усиленными сенсорными опциями наверняка разбирала каждое слово. Оба они стояли настороже, не зная, как поступить.

— И тот мир был вымышленным… — продолжал я больше для себя, чем для собеседницы. — Как такое может быть?

— Значит, тот мир не был вымышленным, — хмыкнула шаманка. — Может, вымышленный как раз таки наш мир, а не какой-нибудь другой?

Я воззрился на нее с диким видом. Все эти рассуждения о том, какой мир настоящий, а какой нет, сводил с ума. Недавно вроде бы пришли к определенному выводу, как вдруг снова сомнения…

Если Скучный мир вместе с Фольцем наведен Единым, то некоторые имена он мог спереть из мира реального, то есть из Поганого поля…

Какое-никакое объяснение.

Я потряс головой, брызнув каплями.

— Кто ты?

— Я — Хранитель Знака Лапы Дьявола и Повелительница Поганого поля, — не стала юлить шаманка и, заметив выражение моего лица, добавила: — Насчет Повелительницы не принимай за чистую монету. Это титул и ничего больше. Тот, кто хранит Знак, автоматически считается Повелителем, хоть ничем и не повелевает.

— Что делает этот Знак?

— Правильные вопросы задаешь, ведун, — одобрила шаманка. — Этот Знак останавливает магию.

“Поэтому Знаки-то и не сработали!” — смекнул я.

— Выходит, этот твой Знак сильнее всех остальных?

— А твоя шпага сильнее всех остальных шпаг? Знаки — всего лишь орудие. Все зависит от силы, мотивации и мастерства применяющего их.

Шаманка снова кокетливо повела плечом.

— Нужно, чтобы одежда не мешала Знаку работать… Таков мой метод. У каждого свой подход, знаешь ли. Моя миссия, как Хранителя, — остановить Дьявола его же лапой. Остановить Единого.

Я пробормотал:

— Слышали о таком…

— Вот и прекрасно. Не придется долго рассказывать. Кстати, дождик заканчивается, правда?

Я мельком глянул наверх. Ливень заметно ослаб, сейчас капал мелкий дождь, но тучи не спешили разбегаться, хотя посветлело. В Поганом поле грозы мощные и затяжные. Глядишь, скоро снова ливанет.

— Ты видела его? Видела Единого?

— Его низшие ипостаси мы все когда-нибудь да видели. Всех этих Уродов да Големов с Лего. Бегают ночью, твари мерзкие. А высших не встречала ни разу за всю жизнь.

А вот я встречал Пятерых, мысленно ответил я. И одного из них не узнал… Кем был тот парень в капюшоне, до сих пор неизвестно.

— Как ты его остановишь, если не знаешь, кто это?

— Северные легенды передаются из уст в уста много поколений. И говорят о том, что Единый до сих пор так и не смог овладеть всем нашим светом. Чудовища бродят лишь по ночам, верно? Днем этот мир принадлежит его законным обитателям, а не пришельцам из иных измерений. Но когда появится его Единая Ипостась, тогда он войдет в полную мощь и проберется в этот мир целиком.

— И тогда миру хана, — добавил я задумчиво. — Что это за Ипостась?

— Человек, способный вместить чуждое сознание, — пожала плечами шаманка. — Или зверь. Легенды об этом не сказывают. И когда появится эта Ипостась, неизвестно. Вот мы, Хранители, и ждем его из века в век.

Позади неслышно подошли Ива и Витька. Они больше не осторожничали, видя, как мы запросто с шаманкой беседуем. Витька, впрочем, ствол не опустил, а Ива опустила. Но у нее в распоряжении сверхскорость — надо будет, поднимет быстрее, чем мы моргнем.

— Зачем я тебе сдался?

— Я тебя почуяла, когда ты так далеко на север забрался, — охотно сказала шаманка. — Срочно выступила на этом корабле с командой Защитников, — она кивнула на свой отряд. — Очень хорошие заколдованные воины, между прочим. Мысли командира, то есть меня, понимают, любые команды выполняют, боли не чувствуют, смерти не страшатся. Я, кстати, им не велела на тебя шибко наседать… Так о чем это я? Выступить — выступили, а тебя потеряли вблизи от Вечной Сиберии. Мое чутье магия Председателя заглушила… Она у него больно сильная, Погань отпугивает и чужой магии не дает в полной мере вершиться.

Да, вспомнилось мне, они проплыли мимо, пока мы с Витькой сидели в кустах. Вот мы и разминулись.

— Потом магия Вечной Сиберии вдруг ослабла, — продолжила шаманка, — и я поняла, где тебя искать. Здесь, в старом городе.

Это потому что умер Председатель, снова сделал я вывод.

Виталина Михайловна поправила лохматую шубку на внушительной раскрашенной груди и тыкнула меня пальцем в живот.

— Ты — один из тех, кто может и должен стать Хранителем Лапы Дьявола после меня.

— После вас? А вы собрались на пенсию?

Шаманка зычно хохотнула.

— Я старше, чем кажусь, ведун! Намного старше. Я своего третьего сына родила, когда отец нынешнего Председателя Кирсанова в коротких штанишках бегал!

Я в шоке уставился на нее. Прикалывается? Преувеличивает? Нет, вроде говорит на полном серьезе.

Между тем Виталина Михайловна спросила:

— Знаки обычно действуют двояко, заметил? Лапа Дьявола дарит длинную жизнь… но не бесконечную. Поэтому мне нужен преемник.

Я промолчал, но подумал про Знак и, соответственно, допарт Дольмена. Кроме способности проходить через дольмен в другой мир Знак дарил странную возможность развивать мускулатуру в невероятном темпе. Знак Вечной Сиберии зомбировал людей, объединяя их в эгрегор, и в то же время отпугивает Погань.

При воспоминании о полученном от Председателя Знаке, я пробормотал:

— В последнее время все во мне видят преемника и хотят передать мне полномочия…

— И это не случайность, ибо случайность есть закономерность, чьих причин и условий мы не понимаем, — внезапно выдала шаманка. В ее речи странным образом уживались две манеры разговаривать: вполне современная, “тру-рушная”, и стариковская. Шаманка будто бы иногда слегка теряла мысль, что свойственно в первую очередь пожилым людям. — Так сказано в заветах Прародителей.

— Каких Прародителей?

— Наших. Тех, кто возложил на нас эту миссию.

После короткой паузы я уточнил:

— Значит, вы уходите на пенсию, а я должен сдерживать Единого?

— И ждать его Главную Ипостась, — кивнула Виталина Михайловна. — Как я искала тебя и испытывала в этом бою, так и он ищет и испытывает своего носителя. Когда Единый войдет в человеческое тело, способное вместить его разум, тогда Единого можно будет истребить с концами. В момент своего триумфа он будет наиболее уязвим. Но ненадолго.

— И я могу всю свою жизнь… очень долгую жизнь ждать эту Ипостась и не дождаться? А потом просто найти преемника, передать ему Знак и удалиться на покой, как вы?

По сути, неплохая перспектива. Сила есть, магия есть, теперь еще и вечная молодость предлагается.

Шаманка усмехнулась.

— Ждать придется недолго. Погань зашевелилась. Вы не приметили? Уж и на рассвете рыскает и в сумерках. Раньше она малейшего света боялась. Это означает, что Единый совсем близко во всей красе. Скоро Поганое поле заполыхает в огне войны, ведун. Войны между людьми и нелюдями. Я чувствую, как силы меня покидают, вот и спешу.

— А если я откажусь?

— Придется другого искать, — равнодушно сказала шаманка. — Боюсь, не успею. Таких, как ты, мало.

Я был с одной стороны польщен, а с другой — встревожен.

Вмешался Витька, стоявший позади меня:

— Не верь ей, Олесь! Она все врет! Северяне несут смерть и кровь!

Прозвучало пафосно и совсем не в стиле Витьки, но я понял, отчего он вдруг так заговорил. Это он о своих видениях. В них северяне под знаменем со Знаком Лапы Дьявола действительно несли кровь и смерть. Витьке мерещились горы трупов, а он стоял среди всего этого ужаса. И я был рядом, дикий, волосатый и татуированный с ног до головы, как Отщепенец, или вот эта шаманка…

Я немного повернул к Витьке голову, показав, что слышу, и снова обратился к шаманке:

— Это ты привиделась мне ночью в реке?

— Я.

— Зачем?

— Твое магическое чутье проверяла.

— Ты и раньше мне являлась?

— Было такое. Я тебя давно ищу. Но тогда не вышло установить полноценный контакт. Нащупала что-то вроде, а потом связь оборвалась.

Я крякнул и спросил:

— А почему ты всегда голая?

— Так работает моя магия, — улыбнулась шаманка. — Знаки должны быть видны всем.

— Мне тоже придется раздеваться? — не без некоторого смущения поинтересовался я. Представилось, как на меня нападают враги, а я такой: “Погодите-ка, ребята! Я ща!” — и снимаю трусы. Вот смеху-то будет! Враги надорвут животики, и волшбу применять не придется.

Витька опять влез в разговор:

— Олесь, лучше уйдем! Она тебя морочит!

Шаманка, проигнорировав шкета и не спуская с меня черных глаз, сказала:

— У тебя может быть свой подход. Захочешь раздеться — разденешься, не захочешь — не разденешься. Но без одежды, скажу я тебе, магия работает лучше.

Я сменил тему:

— Ты меня сейчас испытывала на храбрость и боевые навыки?

— Нет, на милосердие. Это важнее храбрости и боевых способностей. Врага в капусту покрошить каждый дурень сумеет, если сила и дух есть, а вот помиловать, когда в твоих силах убивать… А ты не спешил моих Защитников бить насмерть…

“Ты не видела, что я сделал с Админом”, — чуть было не брякнул я.

Вместо этого сказал:

— Предлагаешь помиловать Единого?

— Я ж говорю: она врет, — звонко сказал Витька. — Никакой логики!

Шаманка во второй раз пропустила его слова мимо ушей. Она не опускалась до препираний с посторонними лицами. Ее интересовал только потенциальный преемник ее миссии, возложенной Прародителями:

— Это уж сам решишь… — сказала она мне. — Когда Единого лицом к лицу встретишь. Еще ведь неизвестно, чье лицо он наденет.

Скорее всего, известно, подумал я. Это Борис Огнепоклонник, черт бешеный. Он и есть Главная Ипостась Единого. Эх, надо было добить гада!

Неожиданно в голове возникло предположение: а если это не Борис, а кто-то другой? Например, его родная сестра Кира, которая мне очень дорога?

Мне придется убить Киру, чтобы уничтожить этого многомерного демона из других миров?

Нет, вряд ли состоится такое западло. Это Борис, больше некому. Он являлся мне ночью по дороге в Вечную Сиберию, управлял Поганью, владел какими-то магическими силами. А Кира тут вообще ни при чем.

Шаманка спросила:

— Итак, примешь Знак?

— Мне придется жить на севере? — на всякий случай уточнил я.

— Живи, где хочешь. Но на севере — твой дом. Армия из Защитников будет тебя ждать там.

— Олесь, да что с тобой?! — возмутился Витька и дернул меня за рукав. — Знаками так просто не разбрасываются! С чего ей тебе отдавать такую волшбу?

Я заколебался. Витька прав. Кирсанов передал мне Знак, чтобы я заступил на его место и продолжил его дело: отгонять Погань и гнобить свой народ. У него, старого умирающего человека, не было выбора.

А шаманка, хоть и говорит, что немолода, прямо-таки излучает жизненную энергию и брутальную сексуальность. На бабушку при смерти она не похожа.

Наконец я ей сказал:

— Что ж… Спасибо за доверие, но поищите себе другого.

Не дожидаясь реакции, я развернулся и зашагал прочь. Молчаливая Ива и обрадованный Витька поспешили следом. Я усилил В-чутье — или Третье Око — на полную катушку. Ждал нападения. Если Защитники шелохнутся, снова врублю боевой режим (пока мы беседовали, силы во мне немного восстановились) и сразу замочу шаманку. Без нее Защитники беспомощны и безынициативны.

Шаманка проговорила вслед:

— Жаль, ведун. Твой выбор. Значит, плыть нам еще по реке, других ведунов искать…

И запела низким сильным заунывным голосом:

— Ой, течет река широкая…

Ой, да течет река привольная!

Здесь привольная, а там бурная,

По порогам громом гремящая.

Так и жизнь непостоянная,

Непостоянная да ненадежная…

Думал, счастье ты нашел,

А оно туманом рассыпалось…

Песня была тоскливая, как и все народное музыкальное творчество практически без исключения, она бередила душу, если выражаться образно, и вводила в легкий транс.

Мне стало неловко перед шаманкой.

Ива внезапно остановилась.

— Ты должен принять Знак, Олесь, — громко и отчетливо сказала она.

— А? — поразился я. Витька и вовсе оторопел. — Почему?

— Потому что я знаю эту песню.

***

Пару секунд мы втроем переводили друг на друга взгляды.

Дождь почти совсем прекратился, но где-то на окраине полуразрушенного города ворчал гром.

Одежда на мне противно липла к телу, и легкий ветерок неприятно холодил кожу. Мне уже давно хотелось переодеться в сухое и развести костер.

И пожрать.

— Она тебя загипнотизировала! — сказал Витька Иве.

— Умбота невозможно загипнотизировать, — парировала та. — Эта песня, стилизованная под русские народные песнопения, когда-то была гимном одного из орденов русскоязычных программистов, сформированных после Третьей Мировой. Они верили в то, что никакое счастье недостижимо, учитывая абсолютное непостоянство реальности. Что счастья можно достичь, лишь приняв это непостоянство всей душой.

— Анатман? — фыркнул Витька. — Они че, индуистами были? Или буддистами?

— Возможно. Не знаю. Постулат об иллюзорности мира, заявляемый дхармическими религиями, программистам всегда был ближе и понятней, чем утверждение абсолютного бытия со стороны монотеистических конфессий. Хотя страдательность мира из-за его непостоянства не чужда и авраамическим религиям. Неважно. Этот орден сделал первые шаги по разработке программ, которые позже вошли в Базовый Катехизис умботов.

— А попроще? — буркнул я.

Я и сам был программистом в Скучном мире и в теме кое-как шарил, но росские технологии — это вам не Скучный мир. Про Катехизис умботов я впервые слышал.

— Это защита от бунта машин, — пояснила Ива. — Умбот никогда не пойдет против всего человечества просто потому, что он решил истребить людей ради какой-то более высокой цели.

— Три закона робототехники?

— В принципе, да. Но гораздо-гораздо сложней. Умбот может стать практически человеком с широким спектром эмоций, отстаивать интересы какой-либо группы — например, Либерахьюмов, — но…

— …уничтожать всех человеков, этих кожаных мешков, не станет, — договорил я.

— Правильно. Эти программисты создали искусственную совесть.

— Ага. Дали Железному Дровосеку сердце. Такие ребята должны быть на Светлой стороне, да?

Я вернулся к шаманке, которая стояла с закрытыми глазами и напевала под нос уже без слов. Похоже, она не сомневалась, что я далеко не уйду, потому что не сделала ни одного шага в направлении своего драккара.

— Что это за песня?

— Древняя песня наших Прародителей.

Я обернулся к Иве.

— Их прародители — русскоязычные программисты, что ли? Ничего не понимаю… Почему вы запели именно эту песню? — обратился я к шаманке.

— Всегда ее пою, — сообщила та безмятежно, — когда дела не ладятся. Все ж непостоянно, чего переживать-то? Помню об этом, но все равно сердце не на месте бывает. А спою — и сразу легче.

— Откуда ее знаете?

— Ее все северяне знают, — усмехнулась шаманка.

Она всмотрелась в меня внимательней.

— А ты, вижу, передумал? Песня понравилась?

Я бросил взгляд на Иву. Она кивнула.

— Вы че, оба рехнулись? — сказал Витька. — Подумаешь: песня! Ее кто угодно может спеть! Это еще не говорит о том, что “ребята на светлой стороне”. Ива?

Ива мягко улыбнулась Витьке.

— Я понимаю, что это нелогично. Нельзя доверять человеку только на основании спетой песни. Но… у меня такая программа. Я даже не знала, что она есть в моей памяти, пока она не проявилась. Очень простой алгоритм: если я услышу эту песню, исполненную правильно, я должна помочь певцу выполнить его дело. Наверное, этот алгоритм во мне еще со времен основания самой Республики Росс. Эта женщина, — указала Ива на внимательно слушавшую нас Виталину Михайловну, — исполнила песню в высшей степени правильно, учитывая все нюансы мелодии.

— Каждый Хранитель Знака должен уметь петь, — ввернула Виталина Михайловна. Ей польстила похвала Ивы.

— И сколько еще в тебе этих скрытых алгоритмов? — недовольно поинтересовался Витька.

— Не знаю. Они ведь скрытые!

Витька поджал губы, а я заколебался.

Итак, что делать? Довериться тем неведомым программистам, которые придумали песню и запрограммировали Иву? Чего они хотели?

Чего хотели — это несложный вопрос. Во всей видимости, того же, чего хочет сейчас шаманка: передать Знак. Ничего криминального, если так рассудить. Программисты — или, скорее, их более поздние последователи — обеспечили преемственность Знака.

А если я упрусь рогом и откажусь, Ива меня скрутит? Мне что, бороться с ней придется?

И тут я вспомнил Киру, которую надо вытаскивать из лап Габриэля. На стороне мерзкого росса огромные силы. И отказываться от очередного магического Знака глупо. Видимо, шаманка желает передать Знак не по какой-то подлой причине, а потому что так надо.

А вообще все очень странно, конечно.

— Хорошо, давай свой Знак, — сказал я.

А Витька выругался матом и отошел, шлепая по лужам и размахивая автоматом.

Суровое лицо шаманки расцвело от улыбки. Я не успел и шевельнуться, как она взяла крепкими пальцами меня за левое запястье, а другую ладонь положила на лоб. Ладонь была жесткая, как наждак, и прохладная. Наверное, в свободное время Виталина Михайловна тягает штангу у себя на севере…

Передача Знака произошла незаметно, как и всегда. Обошлось и без комментариев Ивы, которая теперь обреталась уже не в моем мозгу, а в гораздо более привлекательном вместилище. Просто на интерфейсе вспыхнул новый символ — не корона с пятью зубьями, как нам с Витькой казалось раньше, а Лапа Дьявола.

Ох, уж эта бесконтактная передача файлов… Никаких тебе спецэффектов.

— Олесь? — удивленно произнесла Ива.

Я поглядел на свои руки, потом расстегнул мокрую рубашку. Всю кожу покрывали разноцветные — синие, желтые и алые — геометрические полосы. Я сдернул рубашку и повернулся к Иве спиной.

— Есть Знак?

— Да.

— Вот черт!

Я совсем не подумал о том, что новый Знак разукрасит все мое тельце, как шаманку. Раньше подобного не происходило. И лицо тоже разукрашено, как у индейца на тропе войны? Я скосил глаза — на носу желтела полоса.

Вернувшийся Витька таращился на меня с разинутым ртом. Он был слишком потрясен, чтобы напоминать, что предупреждал.

Да, он предупреждал, а я не послушал…

Помнится, еще в Скучном мире мне померещилось, что мое тело покрыто этой красотой. И в кабинете Админа то же самое случилось. Что это — проблески предвидения? И в видениях Витьки я был покрыт татухами в головы до ног.

Нахлынула досада и злость. Откуда мне было знать, что цветные росписи — результат действия магического Знака, а не обычная татуировка? Я в гневе развернулся к шаманке и оторопел.

Виталина Михайловна ссутулилась, съежилась, поникла, стала ниже себя прежней на полголовы. Большие груди, совсем недавно бесстыдно выпирающие из-под шубки, ссохлись, сдулись, как лопнувшие шарики. Лицо покрылось сеткой морщин, глаза провалились в глазницы и потускнели. Губы провалились, будто у шаманки разом пропали все зубы.

Шаманка превратилась в старуху лет за восемьдесят на вид.

Трехцветное тату пропало без следа. Передо мной стояла согбенная смуглая бабка с гривой седых волос и седыми же бровями. Волосы, кстати, остались густыми. Шаманка и раньше была седая, просто на фоне пышущего здоровьем молодого тела это смотрелось иначе: волосы казались не седыми, а экзотично белыми.

Бабка, ничуть не опечаленная мгновенной метаморфозой, с усмешкой закуталась в шубу.

— Вы знали? — вырвалось у меня. При виде ее превращения злость на нее испарилась.

— Конечно, — дребезжащим голосом, в котором оставались прежние басовитые нотки, ответила та. — Я ж тебе сразу сказала, что Знак дарует долгую молодость. Стало быть, без него ни о какой молодости и речи идти не может. Долго по земле хожу…

— И все равно отказались от него? — Я снова поднял к лицу разукрашенные магией руки.

— Никакой Знак не дает бессмертия, ведун. Мое время кончилось. Настало твое. А насчет этой цветной прелести не переживай — она проявляется, только когда колдуешь или испытываешь сильные эмоции. Или готовишься к магической битве, как я. Не знала я, чего от тебя ожидать. Хорошо, что обошлось.

Я перевел дух.

Кажется, синие, желтые и красные линии на руках потускнели. Вот успокоюсь окончательно, и боевой раскрас полностью растворится.

От сердца сразу отлегло, и я повеселел.

— А вы как же? — спросил я таким печальным тоном, что шаманка засмеялась.

— Ты меня хоронить-то не спеши! Ну, подумаешь, постарела малость! Любовников своих придется из терема выгнать, пусть работают, как все! Но прямо сейчас умирать не собираюсь. Когда найдешь Единую Ипостась, зови меня через Знак, — услышу, как бывший Хранитель, приду с помощью.

Она обвела сухой смуглой рукой Защитников вокруг нее, и я понял, что речь об армии северян.

— Где ее искать-то? — пробормотал я, замечая, что совсем успокоился, и тату почти начисто пропало.

Борис Огнепоклонник может шляться где угодно. Ищи ветра в Поганом поле!

— Старые песни говорят, что искать надо в Оке Ведьмы, когда Две Сестры будут в танце с самими собой, — сказала Виталина Михайловна. — Больше ничего поведать не могу. Где это Око Ведьмы? Какие-такие сестры? Ничего не знаю. За всю жизнь раз пять предпринимала походы в Поганое поле, искала, выспрашивала. Да ничего не выяснила. Может, тебе повезет? Ты теперь сильней любого ведуна в мире. Найди Единого, покончи с ним, а я в нужный час помогу…

— Говорил же тебе! — прошипел Витька. — Получай теперь новое задание! Ты ж собирался Киру спасать, а теперь зарабатывай гемор с этим Единым!

— Одно другому не мешает, — плохо скрывая растерянность, парировал я. — Успеем и за Кирой, и за Единым.

На самом деле такой уверенности я не испытывал.

Бабка сощурилась на Витьку, сняла оберег с шеи и протянула пацану.

— Это тебе. Бери, не морщись, морщинистым станешь! От таких подарков не отказываются.

Витька, хоть и с гримасой, принял дар и даже повесил на грудь. Это была искусно вырезанная из дерева штука, напоминающая бесконечный узел, покрытый лаком.

Бабка зыркнула на Иву.

— Тебе ничего не дарю — у тебя и так все есть. Ну, до встречи!

Без какой-либо подсказки со стороны хозяйки, двое Защитников встали по обе стороны от шаманки, по-джентльменски выставили локти. Старушка ухватилась за них и побрела к драккару. Миссию она все-таки выполнила и теперь, судя по всему, спешила насладиться прелестями пенсии.