Вояджер-10

Четыре

– Привет-привет, мои звездочки! – помахала Воя. – Мы продолжаем путешествовать рядом с Проксимой Центавра b. До моей миссии мы все гадали, есть ли у этой планеты атмосфера или нет. Сегодня мои приборы дали ответ на этот вопрос: нет, у Проксимы b нет атмосферы. А это значит, что она похожа на наш Марс…

Внезапно Воя будто бы осеклась. Мир давно заметил, что с годами в Вое проявилось нечто более глубокое, чем должно быть в андроиде, каким бы продвинутым он ни был. В конце концов, искусственный интеллект для нее тренировали только на Земле. Еще пока она была в пределах Солнечной системы, ей закинули парочку обновлений, но это было почти двадцать лет назад…

И все же, с тех пор, как Мир следил за трансляциями «Вояджера», он то и дело замечал, что Воя, не сочтите его безумцем, взрослеет.

– Хотела бы я оказаться рядом с вами, ребята! – вновь заулыбалась Воя. – Я надеюсь, что ваша миссия проходит с меньшим количеством приключений, чем у меня.

Она подошла к иллюминатору и как-то задумчиво посмотрела на красную планету, похожую на родной Марс, и Миру показалось, что он чувствует ее взгляд на себе.

– Вы знаете, что я не умею думать в привычном понимании? Все, что я подмечаю, все, что генерируется в моей голове, должно быть проговорено…

Воя посерьезнела, используя один из редких циклов без улыбок.

– Поэтому я не могу промолчать. Я не могу не сказать… Мне очень страшно. Мне не должно быть страшно, я не должна уметь чувствовать, но…

Ее голос оборвался помехами. Мир оторопело смотрел на монитор, на котором вспыхнул логотип NASA.

Через каких-то две минуты дверь запищала – кто-то стремился войти в его комнату. Мир нажал на кнопку возле кровати. Отсек открылся.

Придерживая живот, на пороге стояла запыхавшаяся Луна.

– Ты бежала?

– Насколько это возможно с таким пузом…

Переваливаясь, как какой-нибудь пингвин, Луна вошла в комнату и рухнула на кровать.

– Я видела эфир.

– И?

– Как ты? – участливо спросила Луна.

Мир не ответил. Он не мог произнести вслух, что каждый раз, когда эфир обрывается, у него внутри тоже что-то ломается. Ломается что-то очень важное.

Луна и сама это знала.

– Как думаешь, если Воя совсем потеряет связь с нами, ты… Ты сможешь жить дальше?

Он лишь печально посмотрел на подругу.

– Мир, может быть, тогда, три года назад, я допустила ошибку?

Три года назад на Марсе случилось сразу три важных события, самым масштабным из которых принято считать полноценную пресс-конференцию с Землей. Ту самую, с задержкой от десяти до пятнадцати минут.

Но Мир, Луна и Астер могли бы поспорить.

Накануне друзья собрались вместе. Всем не спалось. Если бы на Марсе не действовал сухой закон, они непременно бы выпили. Ребята сидели в комнате Мира. Луна отлучилась в уборную, а Астер так задумчиво произнес:

– А ты знаешь, что Луна в тебя влюблена?

– С чего бы это? – скептически фыркнул Мир.

– Правда не знал? – рассмеялся Астер. – А я вот в нее… – он посерьезнел.

Мир долго всматривался в темные глаза друга, а потом внезапно сказал:

– Сделай ей предложение.

– Зачем? – Астер очень редко не понимал, что происходит.

– Она мне нравится, но не думаю, что я готов испортить ей жизнь.

Луна и в самом деле нравилась Миру. Не с первой минуты и не так, как нравятся девушки. Еще в тренировочном лагере Камилла почему-то выбрала Ваню. Выбрала держаться за него и не покидать ни на минуту. Ваня не знал, почему так вышло, а вот Камилла знала. Она увидела Ваню в толпе. Он был самым высоким и угрюмым. Он не был похож на всех собравшихся здесь. Камилла тогда была до смерти напугана, но не имела права показать этот свой ужас. Она ослушалась родителей и сбежала. Когда решаешься взять ответственность за собственное будущее, очень важно не дать слабину.

– Привет, я Камилла, а ты?

Они все говорили на эсперанто, чтобы не выделять какую-то одну страну. Голос у Камиллы дрожал. Новый язык давался ей тяжело. Стыдно признаться, но если бы она допустила еще хотя бы одну ошибку в тесте, ее бы моментально исключили из программы.

– Тебя тоже бесит, что нам нужно говорить на этом тупом языке? – Он одарил ее холодным взглядом. Камилла сперва испугалась, но тут хмурый парень протянул ей руку и улыбнулся – будто бы одними только глазами:

– Иван.

Она ответила на рукопожатие. У него была большая шершавая ладонь. Будто бы он был каким-то землекопом.

– Я хочу в медицинскую группу. Я много волонтерила в госпитале и хочу быть медсестрой, – поспешно сказала Камилла, опасаясь, что суровый, наверное, русский не захочет больше с ней говорить.

– Я буду с геологами, – коротко ответил Иван.

Камилле сразу же понравился этот суровый молодой человек. Понравился тем, что он выглядел огромной скалой. Горой, которую невозможно сдвинуть или поколебать.

А потом к их группке прибился Сэм. Веселый парень из Техаса, который ненавидел ту гендерную вакханалию, которая творилась на его родине. Он так и заявил:

– Я на Марс бегу от педиков!

В его словах был смысл. Одним из критериев отбора в программу, вопреки ругани правозащитников, была гетеросексуальность соискателя. В конце концов, им еще популяцию увеличивать.

– И фемок недолюбливаю!

А еще Сэм ненавидел коммунистов. Точнее, он говорил, что ненавидит. Камилла это сразу поняла. Потому что, ненавидь он фемок и коммунистов, стал бы он дружить с женщиной и русским?

Сперва Ваня не хотел ни с кем сближаться. Он уже бывал на фронте и знал, что друзья только мешают. В первый год службы он еще пытался завести друзей. Тогда Ваня как раз встретил двух братьев: один был врачом, другой штурмовиком. Штурмовик погиб через месяц. Врач – через два. Больше Ваня ни с кем не сближался.

И все же, он изменил свое мнение в ночь перед отлетом. Будущие марсиане жили в одной огромной комнате, в которой из мебели были только кровати. С собой на Марс можно было взять не более килограмма груза. И в последний перед отлетом вечер все рассказывали о том, что возьмут с собой.

– О, у меня флаг Техаса, потому что Техас даже на Марсе – Техас! – рассмеялся Сэм. – А еще кусок от фермы моего деда!

Ваня не смог сдержаться:

– Прости, приятель, но нельзя быть таким типичным американцем…

– Ну-ка, парень из Сибири, а ты что тащишь?

Ваня пожал плечами. Он вез одну медаль за отвагу. Самую первую свою военную награду и флешку с любимыми фрагментами эфиров Вои. Что еще ему брать в новую жизнь?

– Лично я ничего не возьму с собой! – Камилла будто бы пришла Ване на помощь.

– Не возьмешь? – Сэм, до этого прохаживавшийся между койками, подошел к Камилле и наклонился так, что их лица оказались ровно напротив.

– Не возьму. – Она по привычке мотнула головой, так, чтобы красивые каштановые кудри разлетелись по плечам. Только кудри были сострижены. – Мы летим в новый мир. Зачем тащить за собой прошлое?

Она резко встала, заставив Сэма отпрянуть. Будущие колонисты с интересом наблюдали за малышкой Камиллой, а она будто бы не замечала всего этого умилительного отношения к ней.

– Завтра мы начнем новую жизнь! – Камилла забралась на кровать, будто бы великий лидер, поднимающий за собой народ. – Мы покидаем Землю вовсе не для того, чтобы цепляться за прошлое. Мы летим в будущее! Я хочу предложить нам всем взять новые имена. Что-то такое, что станет символом начала новой жизни!

Она вскинула руку к звездам, скрытым сводами ангара.

– И как ты хочешь, чтобы звали тебя? – скептично уточнила одна из китаянок.

– Луна! А вас?

Камилла обвела взглядом собравшихся. Все молчали. Ей стало не по себе – никто не воспринимал ее всерьез.

– Мир.

– Что?

Луна не сразу поняла, что сказал Ваня.

– Мое новое имя – Мир. – Он улыбнулся Луне и кивнул Сэму.

– А, это… – Парень провел рукой по бритой голове. – Зовите меня Астер…

– Я буду Санни! – крикнула энергичная биолог из Испании.

– Галлея.

– Ореон.

И каждый нарек себя новым именем. Да, именно в тот миг, когда Камилла создала самую главную традицию Марса, Ваня понял, что она ему действительно нравится.

Вероятно, именно потому, что он так тепло относился к Луне, накануне злосчастной пресс-конференции он и попросил Астера сделать ей предложение. Мир отдавал себе отчет в том, что сердце его давно и безнадежно отдано Вое. Он наверняка совсем скоро женится на какой-нибудь марсианке, чувства которой не будут ему так сильно важны.

И вот, на пресс-конференции, Астер, в свойственной ему демонстративной манере, встал на одно колено перед Луной. Она не отказала, скорее, потому что растерялась. Камеры, зрители… А потом было как-то неловко отказываться.

По прошествии трех лет, сидя рядом с Миром, она бы не осмелилась сказать, что несчастна. Она очень ждет рождения дочери, но подумывает назвать ее Мирой.

– Три года назад ты не допустила ошибку, – наконец ответил Мир и похлопал ее по коленке. – Не допустила.