Восхождение язычника 4

Глава 8

Глава 8

Выйдя на опушку, я оглянулся, у моих бойцов лица серьезные, сосредоточенные, каждый понимает, что не на прогулке.

Люди рассредоточены и ждут только моей команды. Люрк пока не начал бой, и я тяну время, давая ему на всякий случай еще пару мгновений.

— Уа, — где-то слева в стороне Люрка раздался удивленный или испуганный крик гоблина, и все твари одновременно посмотрели туда.

— Бой, — закричал я и, наметив себе цель, с коротким замахом запустил в гоблина дротик. Короткий полет, свист рассекаемого воздуха — и жало дротика вошло в грудь гоблина, пробивая его насквозь. Следом за мной, немного замешкавшись, и остальные пустили дротики.

По округе понеслись крики, полные боли, от раненых гоблинов.

Быстрым движением я выхватил из петли топор. Но вперед я не рвусь, оглядываю строй, смотрю и дожидаюсь, чтобы все швырнули дротики во врагов, дабы не подставиться под дружественный огонь.

По бокам от меня находятся Гостивит с Даленом, также рядом Могута и Путята с родичами, которые не спешат и не рвутся вперед, ожидая меня, готовые в случае чего прикрыть и прийти на помощь.

Некоторые бойцы с ревом понеслись вперед, да и нам не стоит отставать.

— Бей, — взревел я и рванул вперед, увлекая оставшихся бойцов за собой.

И вот передо мной первый противник, он смотрит на меня со страхом. А из его уродливой пасти летит какой-то хрип.

Замах и удар топором в плечо, я его развалил от плеча до таза, разбрызгивая по сторонам кровь и кишки. Следующего встретившегося на моем пути я бью прямым ударом ноги в грудь, роняя на землю, а после просто и незамысловато стаптываю сапогами, чувствуя, как под моей ногой ломаются сначала его ребра, а после и кости черепа.

Я рвусь дальше в сторону темных нор, чуть правее новый враг, но я не успеваю до него дотянуться, ведь Дален вырвался чуть вперед и мощным ударом щита отправляет гоблина на землю. А я его стаптываю.

Быстрый взгляд по сторонам, и я понимаю, что идет простое избиение. В данный момент гоблины нам не могут ничего противопоставить, они умирают один за одним. Победа в наших руках.

Смотреть по сторонам неудобно, ведь может прилететь. Отсюда и невозможность нормально командовать посреди круговерти боя. Ведь у нас принято, что командир чуть ли не первым начинает бой, и в этом есть свой минус. Для небольшой схватки это мелочь, а вот если сталкивается большое количество бойцов, то этот минус очень уж заметен. Нет возможности направить людей или самому вмешаться там, где надо, ты просто не видишь этого, когда повсюду происходит схватка и льется кровь, да и крики и стоны умирающих гоблинов очень уж мешают сосредоточиться. Все-таки мой дар жизни весьма чувствительный к чужим смертям.

Неожиданно меня накрыло концентрированным ощущением гнили, что заставляет сбиться с шага и осмотреться.

Я увидел, как из одной из нор вылезает пятерка гоблинов, отличающихся от соплеменников. Их кожа темнее, да и уродливее они были, чем остальные гоблины, а главное, одетые получше, в тканевые вещи, грубоватые и местами грязные. Видимо, с людей сняли и на себя напялили. В лапах каждый из них держал небольшую прямую палку, и, если приглядеться, на каждой из этих палок были видны узоры. Вот от них-то и исходило это концентрированное ощущение гнили и мерзости, мне сразу вспомнился колдун, которого я смог одолеть во время своего вояжа по Византии.

— Сука, — только и вырвалось из меня. А тем временем эти гоблины подняли свои палки вверх и что-то заорали рычащими голосами.

Странно и непонятно, а значит, и опасно. Они находились метрах в пятидесяти от меня на склоне холма, и я прекрасно понял, что ни бегом, ни своей силой быстро до них добраться не смогу.

— Ровка, — взревел я, пытаясь привлечь внимание своих лучников, и махнул рукой в сторону вылезшей пятерки странных гоблинов. То ли меня не услышал и не увидел, то ли еще что, но от моего крика не было никакого толку.

В трех метрах впереди валялось тело гоблина, пробитого одним из дротиков. Три размашистых шага вперед, и я вырываю дротик, мгновение на наполнение его силой ветра, и он срывается с моей руки, пробивая и откидывая одного из странных гоблинов в темный зев норы.

Шаг. Еще один шаг, я начинаю разбег в их сторону, продолжающих что-то кричать и размахивать своими палками.

Над ними быстро появилось будто облако, состоящее из серой хмари, оно лопается и расходится волной, накрывая нас всех. Меня словно в помои окунули, и ощущение гнили усилилось.

«Черт, не успел, — промелькнуло у меня в голове, а следующей мыслью было: — Это что, их магия?»

Остановившись, я начал оглядываться, пытаясь понять, что принесла эта серая хмарь, и в следующий миг меня затопил страх!

С каждым мгновением этот страх меня поглощал все сильнее, доставая из моего нутра самое ужасное. Я не мог пошевелиться, и дышать было сложно, будто воздух отказывался проходить в легкие. А из рук выпали щит и топор, но мне на это было плевать, я пытался справиться со своими внутренними демонами как из этой жизни, так и из прошлой.

Картинки менялись перед моим взором как калейдоскоп, и вот очередная встала перед глазами.

«Да кому ты нужен, инвалид. Я была с тобой только из жалости. Какой из тебя мужик», — милое и любимое лицо миниатюрной брюнетки, так похожей на хитрую лисичку, скривилось от презрения. Оно стало будто чужим, а каждое слово бьет меня словно молотом по голове и причиняет боль.

— Забудь меня, — слышу я очередной крик. Катюха подхватывает спортивную сумку с вещами, разворачивается и покидает мою квартиру. Хлопая со всей силы металлической дверью, выкрашенной в серый цвет.

— Нет, нет, нет! Это все прошло, это было давно, это неправда. У меня новая жизнь, — и я начал вспоминать своих близких, и у меня перед глазами появились их лица. Матушка смотрит участливо на меня, отец с неодобрением, прадедушка Рознег с ожиданием, Варна качает головой.

Бешенство и злость на этих мерзких гоблинов начала меня захлестывать, наваждение с неохотой начало отступать, я вновь увидел холм.

Мышцы были деревянные, я просто не мог контролировать свое тело. Даже мигнуть и пошевелить глазами не получалось, и дышалось тяжело. Я попробовал дернуться, но не смог! Мое тело стало для меня клеткой.

Тем временем гоблины, что пару мгновений назад гибли от наших рук и разбегались в разные стороны, сейчас очухались и медленно двигались к нам, орали и визжали, тыкая в нашу сторону своими лапами и дубинами.

Первая пятерка самых смелых тварей приблизилась к Провиту, одному из моих бойцов, что вырвался вперед на целый десяток метров.

А-а-а-а, я попытался дернуться, в очередной раз заставив свое тело шевелиться, но нет, ни черта не вышло, даже палец на руке не дернулся. Бесполезно, ничего не получалось.

«Чертовы маги, чертовы гоблины, твари, собаки сутулые, ненавижу», — билось у меня в голове. Сколько бы я ни ярился, это было без толку, и мое тело и тела моих бойцов были обездвижены магией гоблинов.

Тем временем гоблины, что приблизились к Провиту, с каждой секундой становились все смелее.

— Агрх, рыгхе, грах, — доносилось до меня рычание этих зеленокожих ублюдков. Один из них, что, видать, был посмелее, вплотную подскочил к Провиту, дотронулся до него своей лапой и тут же отскочил обратно. Не прошло и секунды, как к моему бойцу подскочил следующий гоблин с дубиной в руках и, как следует размахнувшись, ударил Провита в самую грудь, и тот рухнул на землю.

Мне хотелось завыть при виде этой картины, но, к сожалению, я ничего сделать был не способен.

— Грах, — раздался радостный рык, и гоблины накинулись на лежащего Провита, нанося по нему удары, и по земле потекла людская кровь.

Пара секунд, и расправа была закончена, тело Провита превратилось в кровавую отбивную.

Сука, он даже ни защититься, ни закричать не был способен.

— Ауа, — победно взвыла пятерка гоблинов, потрясая своим окровавленным оружием, к ним присоединились и остальные, подхватывая их победный клич.

Одна из тварей нагнулась к телу Провита, оторвала от него окровавленный шмат мяса и тут же засунула его себе в пасть, зачавкав, что-то урча. Вслед за ней и остальные не преминули оторвать себе по куску, начав тут же поедать.

Остальные гоблины, что не принимали участия в убийстве моего бойца, начали сбиваться в кучки по пять-семь особей и уже смело двинули вперед, к следующей жертве.

Да что это за проклятая магия такая, взвыл я про себя, не должна она так долго держаться, а если ее действие недолгое, надо только продержаться.

Я глянул на четверку колдунов, что так же стояли возле своей норы и молча взирали на происходящее, не опуская палки, и, судя по всему, торопить своих соплеменников они не намерены, значит, время у них есть, и его хватит, чтобы эти зеленокожие уродцы со всеми смогли разобраться. Что же делать? Должен же быть выход, я начал лихорадочно думать.

Голова начала побаливать от вариантов, которые я перебирал и откидывал за невозможностью.

Применить силу воздуха? Ага, два раза, рунной магией ведь я не владею, а мои руки смотрят куда угодно, только не на гоблинов, чтоб они все провалились, чтоб их разорвало, чтоб их черти сношали в аду без передыха. Говорил мне Венетий, учись, а я только и отвечал: некогда, потом. Вот и настало это самое «потом», дурак гребаный я. Самым сильным себя возомнил, вот и все.

«А если просто выпустить из себя силу ветра?» — мелькнула очередная мысль. А толку, что это даст? Да ни хрена, гоблины все равно меня забьют. Ладно бы только меня, но и остальных, в том числе и моих друзей, которых я привел на смерть.

Думай, думай давай.

Пока я размышлял, гоблины забили еще одного из моих людей, Вичку, молодого парня моего возраста, и поедали его.

Чем больше проходило времени, тем больше вариантов я откидывал. Ни одного способа спастись я не находил, готовый погрузиться в пучину отчаянья.

Эх, Триглав, твоя помощь мне сейчас впору бы пришлась, взмолился я.

Неожиданно я ощутил подобие зова, и по моему поясу разлилось тепло, исходящее от кинжала, висевшего там, подаренного мне Триглавом. Клинок словно звал меня и сам просился в мою руку. Казалось, стоит прикоснуться к нему, и оцепенение спадет. Тогда у меня будет шанс!

Вот только в этом-то и проблема, я не мог пошевелиться.

А, была не была, все равно других вариантов не вижу, и, почувствовав свой источник силы, я внутренне потянулся к нему, начав черпать оттуда магию жизни, разгонять по телу и пытаясь концентрировать в своей руке, одномоментно стараясь ей пошевелить и сдвинуть в сторону рукоять кинжала.

Солнце припекало, и шлем нагрелся уже, над ухом жужжал противный комар, а по носу ползала муха, ветер шевелил листву, а осмелевшие гоблины забивали очередного моего бойца.

От напряжения пот лился изо всех щелей, волосы прилипли ко лбу, а новая капля пота потекла по виску, руку прострелило болью, будто я окунул ее в кипящее железо, и она сдвинулась и стала ближе к кинжалу на один миллиметр.

Ура! Получилось, я смогу!

С утроенной силой я продолжил преодолевать сопротивление собственного тела, несмотря на боль. Создавалось впечатление, что я сам рву свои мышцы и жилы, оттуда и была боль, но плевать. На все плевать, главное, что я становился ближе к кинжалу, ближе к возможности спасти себя и своих людей.

Сила жизни утекала быстро, как вода сквозь пальцы.

Казалось, пара мгновений еще, и я смогу прикоснуться к кинжалу, но вот мой источник опустел, и сила жизни перестала растекаться по телу, сколько ни тужился и ни концентрировался, я больше так и не смог сдвинуть руку.

А рукоять кинжала была рядом. Я чувствовал его тепло, еще немного, еще чутка, и мы будем спасены, но это было бесполезно.

Я выл внутри собственного тела, я матерился, вспоминая все маты, которые слышал, я вспоминал всех богов, о которых знал, но ничего не помогало.

Пришло понимание, что это конец, что смерть близко. А за ним и опустошение, что я подвел своих людей, подвел свой род, и в скором времени все мои родичи будут блуждать тенями по этому миру, все-таки слова Триглава нельзя было просто забыть и откинуть.

Мое же время уходило, и гоблины все приближались.

Хер вам, твари, отсосите. Я в прошлой жизни бился до конца и в этой буду, мелькали у меня мысли.

Когда будут бить, хоть бы я смог на одну тварь свалиться, быть может, смогу придавить, и она сдохнет под моим весом.

У-у-у, твари, ненавижу. Ненавижу!

Начала полыхать во мне ярость и застилать мой взор. На меня накатывали разные эмоции, а потом в одно мгновение пришло ощущение, что я не один в собственном теле.

Я вспомнил, такое уже происходило, и не раз, впервые, когда я встретился с Триглавом, это было настолько эфемерно и почти незаметно, что я не обратил внимания, да и мне не до того было, чтобы в себе копаться.

Второй раз в Византии, когда мы на смерть шли и я почти погиб, когда потерял над собой контроль, мне казалось, что тогда Триглав пришел мне на помощь, и я попытался забыть произошедшее. Вот только Триглава там и рядом не было. Это было что-то иное, будто во мне есть, помимо Яромира и Александра Кащапова, которые слились, третья личность, другая! Какая-то странная и неполноценная, но все же есть.

Все мысли у меня вымыло, как будто их и не бывало, ведь от этой непонятной личности, от этого чужака я ощущал просто звериную ярость и ненависть, направленную на гоблинов и их магов. Эти чувства меня захлестнули, они были многократно сильнее, чем мои, которые я испытывал до этого, будто моя ненависть к гоблинам — словно детская, ничего не стоящая обида по сравнению с ненавистью, которой исходил чужак, появившийся в моем теле.

Я почувствовал себя наблюдателем, будто меня раз, и отодвинули, а еще я ощутил силу, силу, так похожую на мою магию жизни, но все же другую.

Она мне показалась знакомой, как старый и добрый друг, которого ты не видел много лет, и вот вы наконец вновь встретились. Странно, откуда? Ведь мой источник пуст.

Тем временем плеснуло этой силой, и она шла в землю нескончаемым потоком, словно небольшой ручеек.

Она начала прокладывать себе путь в земле в сторону магов-гоблинов, и когда спустя пару десятков удара сердца она до них добралась, все и началось.

Если до этого концентрация ее легко ощущалась, то сейчас она будто тратилась, ее становилось сложнее ощущать, несмотря на то что в землю она по-прежнему вливалась.

Раз, и из земли полезли корни и травы и устремились к гоблинам, что находились возле этой тропы из силы.

— А-а, ур-р, — разнеслись над округой испуганные голоса этих тварей, когда корни и травы начали их сжимать. Секунда-другая, и гоблины, попавшие в объятья корней, стали лопаться, как перезрелые плоды, разбрызгивая вокруг кровь, кишки и осколки костей. Их смерть была быстрая, в отличие от гибели тех, кого оплела трава. Она лезла во все отверстия: рот, нос и задницу. После того как опутывала, появлялись ее белесые корни, которые впивались в тела гоблинов и выпивали все их жизненные соки, проходила пара мгновений, как тела гоблинов превращались в иссохшие трупы.

Жуткая смерть и болезненная. Гоблины, попавшие в объятья корней и трав, не прекращали вопить ни на секунду. Все, кто оказался рядом с дорожкой из силы, были мертвы, а те гоблины, что далеко стояли и не попали под удар корней и трав, замерли, выпучив свои глазенки, что-то крича, главное, они перестали нападать и убивать людей.

Прошло не больше пары ударов сердца, прежде чем были убиты маги этих тварей, и оцепенение с нас спало.

— А-а-а-а, — тут же вырвался из меня рев, и я свалился на землю.