Восхождение к власти: день гнева

Глава двадцать вторая. Кулак Рейха

Ближе к вечеру.

Возле Маритона со свистом пролетает сноп пуль, но они ударяются в мощное каменное укрытие – бывшая статуя одного из «апостолов», опрокинутая на дорогу. Мужчина не испытывает никакого повреждения, продолжаясь целиться из своего удивительного ружья. Курок перед глазами, ведомый механизмом смахивающего на оружейный замок, бьёт по месту, где храниться батарейка и из длинного ствола вырывается трещащий яркий желтоватый луч и его силы хватает, чтобы зажарить электронный мозг ликвидатору.

Грузная махина рухнула наземь, лишившись глаза и части затылка, разбив часть дороги своим металлическим телом. Но павшего товарища обступили ещё две машины, залив укрепление Маритона мощнейшим вихрем пуль, стрекочущих из крупнокалиберного пулемёта. Бетон стал буквально литься на землю от интенсивной пальбы, разрушая укрытие мужчины, но нуккер, вставший сзади поддержал союзника разрывным огнём из тяжолого вооружения. Подавив наступление одной технотвари, разорвав её голову на куски, боец Орды дал шанс Маритону дать залп – стук курка по новой батарейке и машина рухнула наземь с выжженным глазом и мозгами.

Энергетический мушкет выдал отработанную батарейку – цилиндрическое устройство, размером с мизинец блеснуло в руках, и в батарейную камеру помещается новый источник энергии.

Ближе к вечеру ситуация «стабилизировалась», если можно, так сказать. Имперские войска, задействовав все возможные резервы и боеприпасы фронта держат столицу в кольце, отсекая подкрепления Информакратии. Пункты боепитания, предназначенные, чтобы снабжать целые армии, практически истощились. За всё это время войска Канцлера заняли старую Флоренцию и окраины нового города, увязнув в квартальных боях и непреодолимой обороне. Но всё это только для того, чтобы дать Рейху шанс захватить Дворец и поставить конец в этой всей компании одним хирургическим ударом.

Противник не перестаёт наступать, только это не Гвардия «Антивирус», которая укрепились во Дворце и не остатки самых ревнивых почитателей Макшины – киберарии, а дроны и ликвидаторы, продолжающие бессмысленное наступление до полного уничтожения. Сквозь руины многоэтажных домов и растерзанные пейзажи города, представленные полотнами почерневших развалин, устремляются огненной линией трассирующие пули и энергетические лучи. С высоты дороги, которая широченным мостом уходит едва ли не в небо, нависая над остальным городом лестницей в «божественный мир», Маритон видит горькие последствия этой войны.Артиллерия Империи выжгла артузлы Информакратии, в ответ же ракетчики Флоренции потрепали гаубичные батареи Рейха. Авиация Канцлера выбросила дожди бомб, оплачивая это собственными жизнями, уходя от ПВО и от немногочисленных самолётов врага.

Руководить всем должен был командующий фронтом, но он предпочёл решать проблемы войны по старинке. Сквозь ряды нуккеров прорывается могучий воитель в почерневших и исцарапанных, помятых доспехах, которые давно потеряли былой блеск и лоск, но всё так же придают владельцу сил и несут его к победе на крыльях механики и технологии. Пистолет в его руке дрогнул, сотрясся пространство от жуткого хлопка и один из ликвидаторов лишается правой части груди, отзвенев ею на кучи раскуроченного асфальта. Однако даже такое ранение не сбило его наступления. Маритон увидел это и метким выстрелом добил механизм.

Нуккеры попытались встать стеной и расстреливать врага плотным огнём, но тут же прилетел массированный ответ вражеской артиллерии, который мгновенно рассеял их, заставил остановиться. Позади Маритона на головы бедолаг рухнул снаряд миномёта, испепелив трёх человек высвободившейся горячей плазмой, залив солдат ею с ног до головы. Три сожжённых трупа калачиком свернулись, прожарившись до хруста, в небольшой яме, проделанной ранее артиллерией Империи.

В поднебесье самолёты кружат как хищные птицы, пикируя на наиболее лакомые и важные цели, сметая их ракетным ударом или бомбовым налётом. Истребители Рейха схлестнулись в жаркой схватке с асами Информократии, усеяв оранжево-лиловое небо вечернего заката множеством мелькающих фигурок, преследующих друг друга и усыпающих яркими вспышками. Штурмовики и бомбардировщики Империи без устали утюжат столицу, методично и хладнокровно превращая крепостные кварталы, узлы сопротивления в объятые огнём руины.

Маритон отвлёкся от неба, лениво пригнувшись, чтобы не быть застреленным. Над его шлемом просвистела очередь едва не сделавшая из его головы скворечник.

- О-ох.

Мужчина рухнул наземь от усталости и долгого боя, почувствовав спиной холодные изгибы статуи, на которую он опёрся. Все мысли спутаны и уступают место обычной пустоте в голове, которая бывает только перед сном после тяжёлого дня. Он пододвинул себя, смог взглянуть на поле брани. Люди престали серыми пятнами в смешанной картине движения.

Первоначальный крестоносец ведёт остатки ударно-штурмовой группы и личной гвардии в последний бой, усеивая свой путь горами механических трупов, отплясывая смертельные танцы с клинком. Нуккеры же заслоняют воинов тяжёлой пехоты и стрелков, монохромно одетых воинов. Воинство останавливается только за тем, чтобы получить пополнение, оставить раненных и убитых, перевести дух и продолжить самозабвенное наступление.

Имперские войска платили кровью, жизнями за каждый метр продвижения, используя каждое укрытие, выбоины или воронку. Но для бывшего аккамулярия всё погрязло в одной бойне, превратившейся в однотонную череду уже неважных событий на фоне всеобъемлющей боли и усталости.

- Маритон! – на всё поле боя раздаётся знакомый возглас. – Ты ранен?!

Возле тела парня склоняется высокая статная фигура, доставая ошмётками балахона до обнажённого лица, слегка его щекоча. Мужчина невольно вспомнил, как так же над ним склонялись, только тогда лил страшный дождь, и воля к жизни практически покинула его.

- Флорентин, - устало выдохнул парень, потерев алый механический глаз. – Как же я устал… - говорит мужчина, чувствуя, как лёгкое поветрие ласкает его лик малыми порывами воздушных масс.

- Все мы устали, - механично без эмоций вымолвил священник. – Но продолжаем сражаться. Так что нечего филонить, вставай.

Маритон хватается за руку Флорентина и позволяет себя подтащить. Мужчина едва не рухнул от того, что его с силой потянули вперёд, но всё же устоял на ногах. Где-то, в одном из карманов, у него валяются боевые стимуляторы, но Маритон пока отказывается их использовать.

Нуккерам всё же удалось подавить роботов. Воины тяжёлой пехоты грузными чёрными фигурами следовали за элитой, разрывая из лазпушек дронов. Мотопехота «Когтя Орла» расчехлила миномёты, навелась и единым залпом «залила» тылы противника дождём мин, которые взвизги и опустившись, подняли тучи пыли и осколков. Стрелки Орды завершили начатое – автоматами и пулемётами скосили фланги, превратив их в кучи дымящегося металлолома.

Бой подошёл к концу. С последним в этой волне контрнаступления Ликвидатором расправился лично Аурон. То ли слишком разошёлся в нём фанатизм, или же его дух сковала злоба. «Крестоносец» подлетел к несчастному роботу и вместе с руками вырвал у него оружие, отбросив в сторону. Затем ударом ногой в грудь опрокинул конструкцию и мощным ударом подошвы сапога размозжил голову ликвидатору, расплющив лицо, превратив в металлический диск.

На этом участке главной дороги бой прекратился окончательно, дав небольшую передышку. Маритон озирается по сторонам и усталым взглядом наблюдает за окружившим его пейзажем. Его сердце сжали образы выгоревших невысоких построек по бокам у дороги. Некоторые из них не выдержали напряжение битвы, рухнув на другие дома, обратив и их в груду строительного мусора. Главная «артерия» превратилась в подобие пути в ад – горы трупов тут и там усеяли асфальтовое покрытие плотными коврами, оросив холодный камень горячей кровью, маслом и другими жидкостями. Само покрытие во многих местах слетело к чёрту от постоянных бомбёжек. Она вся в ухабинах и ямах, с осколками зданий, ставших временными укрытиями… былая красота развеялась, как морок. Запах бьёт ужасающими нотками смерти прямо по носу и душе – тошнотворные ароматы горелой человеческой плоти, смешались с душком плавленого металла и проводов, перемешавшись с душистым «ароматом» стойкой гари.

«Это истинный запах настоящей войны», - печально подумал Маритон. – «Это её лик, неприкрытый, не овеянный романтикой».

Прекрасно только одно – небо. Оно практически полностью отчистилось от облаков, и представляет собой живописную картину прекрасного заката, как с востока наступает тёмно-лиловый мрак, а на западе золотистый небесный огонь противостоит ему, медленно уходя за горизонт, позволяя руке тьмы накрыть Флоренцию и опрокинуть её в ласковые объятия ночи, до которых остаётся ещё пара-тройка часов.

На фоне вечного неба и догорающего дня Дворец «Неоспоримой Воли» окрасился в чёрные тона, словно сделан из угля. Но даже в паре километров отсюда он выглядит слишком величественно и гордо, чтобы быть похожим на нечто потрёпанное военными действами. Полтора километра в высоту и триста этажей каскадом причудливых конструкций устремляются в поднебесье, зависнув над всей столицей подобно строгому надзирателю, жестокому судье, готовому покарать непокорного раба в любой момент.

- Маритон, - ложиться почерневшая от сажи рука священника на плечо. – Ты как? В порядке?

Взгляд уставшего глаза и красным свечением второго мужчина окинул своего друга. Он увидел в нём такую же усталость, только скрашенную рвением и лёгкой улыбкой на грязном лице, выдавленной сквозь слабость.

- В относительном… в относительном, - тяжело выдаёт парень и его слова едва не тонут, когда рядом ложиться снаряд лёгкого миномёта, не принёсший вреда. – Слишком трудный и насыщенный сегодня день выдался, - сказал мужчина, оглядевшись на только что проделанную дымящуюся воронку.

- Я слышал, что стало с твоими друзьями. Мне жаль. Надеюсь, их Господь помилует и примет во Царствии Своем.

«Ирония», - Маритон усмехнулся, вспомнив, в какого бога информации и её процессов верили его товарищи и явно не задумывались о древнем Господе. Они бы тоже посмеялись, услышав это, но вместо речи старых друзей остался один лишь напев войны.

- Господин Первоначальный Крестоносец! – звучит обращение к механическому воину от одного из нуккеров, полное покорности и уважения, выбившее и Маритона из его размышлений. – Что будем делать дальше?

- Сколько осталось у нас сил? – занеся меч в ножны, грубым голосом вопрошает Аурон.

- По последним данным в составе ударно-штурмовой группы осталось три десятка нуккеров, около пятидесяти бронепехотинцев и сотня тяжёлых пехотинцев. Их поддерживают остатки батальона мотопехоты и мотострелков, общим числом около пятиста. Ну и стрелки из Орды числом в пару сотен, - отчеканил механическим голосом воитель в помятой броне, еле удерживающий автопушку.

- Не густо,… а остальные?

- Оставлены на ключевых позициях с целью не допустить глубокого продвижения контратаки. Большую часть мы потеряли.

- Что с обстановкой вообще? – загоняя новую обойму в пистолет вопросил Аурон.

- Под нашим контролем только «Старая Флоренция» и та часть дороги, сквозь которую мы прорвались. Первый и второй сегмент города по большей части в руках сил Информократии.

Когда Аурон растерзал «апостола» войны, оборона города пошатнулась, ибо лишилась главного командира со всеми его директивами. Апостолы в своё время завязали всё управление страной на себе, вместе со всеми законами, чтобы внушить в мятежников страх – если падёт власть, падёт и всё общество, дабы удержать неразумных бунтовщиков от действий под предлогом тотального разрушения.

Однако остальные «побратимы» взяли управление на себя, делегировав часть полномочий администраторам и верховным модераторам. Перераспределение и реорганизация позволили усилить оборону, но всё равно силы Рейха продолжают давление, сковывая колоссальные силы Информакратии. Если бы не штурм города, прорыв в области дороги давно бы окружили и уничтожили.

- Хорошо, нам нужно как можно быстрее закончить с этим, - заключил Аурон и подозвал связного. – Передай сто пятнадцатому полку и тридцать шестой аэромобильной бригаде, чтобы выступали за нами. Если командование собрало воинства из бывших програманн, то пусть отправят их на поддержку штурмующих город.

- Командир! – раздался крик.

Маритон через пару мгновений ощутил работу гусениц и тяжёлых моторов, что сотрясли землю под ногами. Парень резко обернулся и увидел, как позади по широкой дороге тащится на всём ходу колонна чёрной бронетехники. Приплюснутые танки скрежещущим приливом подобрались к позициям имперцев, вызвав всеобщее ликование и радость. Солдаты устало улыбались, отрадно взирали на скрипящие громыхающие махины.

- Восемьдесят первая энерготанковая бригада! – крикнул офицер в сером кителе, высунувшись из люка. – Мы отправлены генералом Гастоном вам на помощь!

- Что ж, хвала Тебе Господи, что вселил благую мысль в ум генерала, - обрадовался Флорентин.

Спустя считанные минуты танки уже практически стояли рядом с остатками наступательного воинства, что позволило Маритону рассмотреть их получше, вглядываясь в каждую деталь. Чёрный окрас боевых машин придаёт им мрачный и устрашающий вид, но хорошо укрывает на фоне городских пейзажей. Приплюснутая ромбовидная башня со спаренной лазерной пушкой, поставленной взамен гладкоствольного орудия, ранее тут стоявшего. Корпус так же чуть приземлён и плоский, увенчан дополнительным орудием вроде пулемётов или лазпушек.

- Что они мне сильно напоминают, - произнёс священник, потирая подранный бронежилет. – Видел их в книгах.

- Это очень старые танки, - проговаривает Маритон. – Видимо Т-90 или что-то похожее. Это из очень далёких и забытых времён. Я удивляюсь, как они ещё на ходу и не рассыпались в ржавый песок.

- Это же техника, - бодро говорит Флорентин. – Улучшенная и модифицированная. Помощь Бога да должный уход всё что нужно, чтобы она работала.

- Ага, а как же боеприпасы, экипажи, ГСМ и всё в этом роде, - усмехнулся мужчина.

- Я же говорю – уход.

Разговор двух человек прерывает ярый приказ командующего, разнёсшийся средь развалин гулким эхом, устремлённый к союзникам с небывалым рвением:

- Собраться! Собраться! – после громогласного воззвания оставшиеся командиры стали пробираться к могучему великану, укутанному в металл и алые ткани. – Нуккеры занимайте позиции между танками. Моя гвардия встанет рядом со мной, а остальная пехота пусть расступиться по флангам колонны и в тылу, - и, лязгнув сверкнувшим в лучах уходящего солнца клином, Аурон Лефорт обратил ревностную речь в динамики рыцарского шлема, что усилили её многократно. – Этим «Кулаком Рейха» мы пробьём себе дорогу вплоть до ворот Дворца! Братья, остался последний рывок. Там – меч уткнулся дальше в дорогу, - остались последние враги человечества. Враги Бога! Уничтожьте их, уничтожьте, чтобы Рейх победил и человечество облегчённо выдохнуло!

Нужно было всего несколько минут, чтобы приказание Аурона исполнилось в точности. Между рядами танков встали нуккеры, а пехота практически разбрелась по флангам, в виде вспомогательных частей, готовых прикрыть основное наступление от засад, укрывшихся у боков дороги.

- Останься жив, - Маритон по-старинному жмёт руку Флорентину практически у самого локтя. – Надеюсь, мы ещё встретимся.

- Ничего, - так же прощается священник. – Если Бог помилует – выживу, если же нет,… то встретимся на том свете. Ты главное себя береги.

Маритон разжал пальцы, отпуская Флорентина… своего последнего друга. Бывший аккамулярий поспешил занять место на острие атаки, рядом со своим командиром. Теперь он один. Флорентин где-то там далеко, за стеной металла и оружия, а остальные друзья давно смотрят на него из другого мира, из лучшего.

Рейх, Аурон, война идей – всё это несущественно перед стремлением уничтожить виновных в тысячах горестях. И не подозревая того Маритон сам стал оружием в руках Канцлера, кулаком Империи, который уже уничтожил Легата и сокрушил оборону перед столицей.

- В атаку! – звучит приказ и устремлённый в сторону Дворца меч становится указателем направления атаки Рейха.

Колонна двинулась вперёд став тем тараном, который проделает себе путь до логова «апостолов». Но как только масса плоти и стали сделала шаг, им попытались преградить дорогу – отряд киберариев доселе скрывающийся под сенью маскировочных плащей явил себя на вид в надежде хоть на мгновение остановить наступление. Но вихрь орудийных залпов превратил их в жалкое напоминание о дерзкой выходке, испепелив в жарком огне.

- Танки! Впереди танки! – кричит один из бойцов, смотрящий на дорогу, но ударный отряд не может остановить.

Грубые машины войны дали выстрел из лазерных пушек и красные лучи за секунду накрыли вражеские позиции огненным валом, разорвав на куски бронетанковую оборону Информократии. Плазменные снаряды упали пред техникой Рейха, оставшиеся пара машин противника попытались отступить, но тут же были настигнуты противотанковыми командами.

Гвардия «Антивирус», киберарии и ликвидаторы снова идут в отчаянную атаку, но тщетно – шквал энергии, вздёрнув пространство адским хоралом десятков тяжёлых орудий, разметал волну контрнаступления. Гвардейцы умиряют под напором лазеров и штормом автоматических пушек, не успевая даже сделать выстрела, а тела ликвидаторов плавятся за секунду под мощнейшим орудийным напором. Рассеянная оборона ничего не могла противопоставить стремительному напору, а посему стала медленно откатываться назад.

Маритон старается бежать, чтобы держать темп наступления. Они покинули часть дороги, полную разрушения и повреждений, выйдя на гладкий участок, который начинает медленно всё круче уходить вверх. Но, несмотря на относительную пустоту, она усеяна наспех возведёнными полевыми укреплениями – постройки из металопластика, вроде временных дзотов, и пунктов командования, мобильные баррикады для защиты воинов, и как же не обошлось без старых добрых мешков с песком вместе с колючей проволокой, за которыми собрались последние силы обороны перед Дворцом.

Мушкет в руках Маритона слегка дрогнул, пуская луч в сторону противника, но тот упирается в крепление из чёрного металлопластика, оставляя маленькую выбоину. Рядом громкий хлопок ознаменовал стрельбу пистолета Аурона, но та проходит мимо целей за укреплением.

В бой поспешили вступить танки. Вновь яростью наполнился дух древних машин, идущим неумолимым маршем на Дворец и их оружия засверкали алым сиянием, вспышки лазерного забвенья ударили по первым рядам. Металлопластик стал плавиться, а песок в мешках обратился стеклом. За техникой своими орудиями разразились нуккеры, добивая вражескую пехоту. Под гусеницами застонали металлические скелеты ликвидаторов и тела Гвардейцев, недооценивших мощь нового вооружения.

Воины Информократии оценили всю зловещую силу техники Рейха и всего наступления, и не стали дальше играть в безумную игру «пусть подойдут поближе». К тому же тяжёлая бронетехника Информакратии, способная сдерживать ударный кулак Империи, сейчас сражается в кварталах, удерживает врага. Имперские ряды столкнулись с плотным валом из плазмы, пуль, ракет и смертоносных лучей. Ликвидаторы становятся разрозненной стеной, но схватывают свою порцию огня, с разорванными телами ложась на землю.

Броня танков, сверкая голубоватыми всполохами, странным образом выдерживает напор смертоносного огня, а пушки всё продолжают выжигать оборонительные структуры. Укрытые мерцанием странных высокотехнологичных щитов они стали неуязвимы для энергетического и плазменного оружия.

Тем временем сам «Крестоносец» ворвался в битву, размахивая клинком средь укреплений, разбивая, как и тела врагов, так и элементы убогой фортификации. Идущие за ним нуккеры, тяжёлая пехота и танки сминают сопротивление в волне бури шторма, вминая в асфальт, оставляя от вражеских частей обороны только память. Солдаты армии Информакратии испе6пелялись, воины из стали плавились или разлетались в стальные клочья.

Маритон видел это, зрел картину тотального уничтожения. Он двигался прямо за нуккерами и танками, спины коих стали надежнейшим прикрытием. Те же лицом к лицу взирали на то, как утопает в огне и гибели противник. В то же время под ногами он с ужасом видел и цену всего этого – тяжёлые пехотинцы и бронепехотинцы с дырами в груди ложились на асфальт, техника гудела и дымилась так, словно ещё пару секунд, и она рванёт.

- Продолжаем сражаться! – рассекая надвое Гвардейца, с фанатизмом вскричал Аурон. – Ни шагу назад!

- Вертолёты Информократии! – предупреждает Маритон сквозь вопли битвы, и луч из мушкета устремляется в летательный аппарат. – Они пытаются обрушить столбы моста!

Неудивительно было, что враг поднял в воздух Дворцовую авиацию – последнимй аргумент поднебесной войны. Над головами зависли злые рои вертолётов, открывшие интенсивный обстрел, пытаясь обрушить дорогу. Другая часть звеньями направилась к пехоте.

Нуккеры замедлили ход, целясь из автоматических пушек в поднебесье. Машины, облитые белоснежной краской с крыльями внизу, на одном винте и реактивными двигателями на «горбу» приблизились практически так же стремительно, словно это самолёты. Ракеты, выпущенные из-под днища, и крыльев ударили по столбам, сотрясая всю дорогу. Маритону эти машины напомнили очень древние устройства Сикорский S-72, которые он ещё в детстве видел в одном журнале.

- Уничтожьте их! – приказывает «Крестоносец», рассекая клинком белый панцирь ещё одного Гвардейца, оставляя его лежать на мешках. – Скорее!

Автопушки нуккеров грянули плотным огнём, посылая очередь за очередью, так же поступили и пулемётчики на Т-90, разрезая воздух роями крупных пуль, разрывающих металл на своём пути. Машина за машиной попадали под плотный шквал снарядов, ревущий напор отрывал целые куски от себя от обшивки.

Другая часть вертушек сблизилась с «кулаком Империи» и залила его концентрированным ракетными ударом. Один танк не выдержал и рванул, вспыхнув с яркостью маленького солнца. Группу пехоты позади проредили, кровавые пятна заиграли посреди серости дороги.

Но Рейх нашёл, чем парировать этот выпад. На помощь Рейху поспешили массивные и грузные машины, давшие о себе знать шквалом ракет, разорвавшим летательные аппараты Информакратии.

- Говорит авиакапитан боевой группы двести третьего вертолётного полка. Мы поддержим вас и займёмся «птахами». Продолжайте движение, - услышал «Крестоносец».

Аурон и его избранные воины продолжили путь, отрываясь от основного ударного кулака, который занялся вертолётами, завязнув в рукопашной и скоротечных штурмах отдельных укреплений.

- В атаку воины! – отсекая голову очередному ликвидатору, призывает Первоначальный крестоносец. – В бой! Во имя будущего!

Воины рассеялись по возможным укрытиям, столкнувшись с вертолётами, чем воспользовались информакркатцы. Это был их шанс вклиниться в боевые порядки и разорвать их изнутри.

Мушкет с треском выдохнул яркий луч, живущий меньше секунды, и Гвардеец лишился единственного ока, но не ослеп, ибо сенсорные датчики продолжил считывать информацию. Ещё залп и температура «света» сожгла оружие врага. Воин двинулся на него.

«Проклятье», - вздрогнул Маритн.

Новая батарейка в стволе и сверкнул ещё один выстрел, заставивший тварь пошатнуться, но не упасть. Противник настолько близко, что Маритон, подавив страх и превозмогая боль, бросается на Гвардейца с клинком в руках. Сильным напором в прыжке смог его опрокинуть и со всей силы ударить мечом, но панцирь закалён настолько, что острие даже не пробило его, отдав снопом искр. Мужчина почувствовал, как его ударили в грудь и через секунду прикладывается спиной о металлопластик – Гвардеец отшвырнул его.

Но злобы практически нет на душе, на неё нет сил. Маритон сквозь кряхтение поднимается на обе ноги, держа в руках уже пистолет. Его мушка постоянно пляшет и срывается вместе с рукой, не давая владельцу прицелиться.

«Стреляй!» кричит себе парень. Спусковой крючок сжимается и насыщенный плотный луч энергии оранжевой расцветки ударяет в грудь врагу, прожигая доспех, но не до конца. Оружие от мощного напора превратилось в кучу металлолома, который зазвенел по улице.

Гвардеец обнажил короткий ручной клинок и было уже приготовился к броску, как его буквально обдало валом свинца. Подоспевший нуккер разорвал из тяжёлого орудия киборга, направив очередь прямо в то место, куда пальнули ранее.

Маритон облегчённо выдохнул, но тут же напрягся и пригнулся. Рядом с собой он чувствует месть одного из Гвардейцев за напарника – белый луч жарким напором проходит мимо него и разогревает экипировку, обжигая тело, и заставляя парня кинуться в ближайшее укрытие, проскользнув по грязному, заляпанному кровью и маслами асфальту.

«Вот бы просидеть тут весь остальной бой».

За куском расплавленного металлопластика, бывшим дзотом, за мгновение обратившимся в лужу, ему показалось, что он в полной безопасности, что может тут пролежать сколько угодно и пропустить остальную бойню. Он не ожидал, что пройдёт столько после свершения мести и воочию увидит Дворец, его ворота и может погибнуть под его сводами. Усталость всё же взяла своё – всё тело словно парализовало, мужчина лежит в луже непонятной жиже и ему хорошо, плевать, что там за укрытием. Всё же, ещё пара секунд и он встанет…

Сидящего приметил воин Информакратии и приготовился атаковать. Оружие Гвардейца уже начинало сиять, готовясь испустить смертельный луч, чтобы решить судьбу Маритона раз и навсегда. Моментом позже место, где он стоял стало черно и покрылось пузырями от сумасшедших температур – Т-90 спаренной пушкой решило судьбу Гвардейца, обратив его в пепел. Ударная колонна вместе с вертолётным звеном расправилась с вертолётами и присоединилась к неудержимой атаке, разметая с моста шваль Информократии.

Маритон пытается встать, но его сил хватает, чтобы усесться и понять, что у него не осталось оружия. Личный отряд Аурона ведёт битву на пределе сил, вливая в кровь стимуляторы, поддерживая силы, рассеявшись среди обширных частей фортификации.

Мужчина смог усмотреть, как к нему подобралась грузная фигура, оторвавшаяся от кровавой пляски, и силой механических мышц смогла его поднять, цепляя за шиворот. Парень чувствует себя, как полутруп, вокруг которого кипит страшная битва.

- Ты-ы, - прозрел воин; пелена с глаз пропадает, и парень видит перед собой статную фигуру, в почерневшем, помятом, но не потерявшим могущества доспехе.

- Давай Маритон! – подбадривает бойца «Крестоносец». – Нам остался последний шаг. Вспомни тех, кто умер за тебя, вспомни тех, кто погиб, чтобы ты жил! Вспомни за кого ты сражаешься! – Аурон словно швыряет своего бойца в битву, с силой толкая его вперёд, в сторону атаки.

Имперец находит свой мушкет в луже крови и нащупывает в кармане горсть батареек, оставшихся для последнего рывка. Позади, за спинами Первоначального крестоносца и его избранного отряда из нуккеров и бронепехоты, загрохотали сотни орудий, а впереди им ответили «бурей» из всего, что осталось. Фронтальные преддворцовые пушки окатили захватчиков лавиной плазмы, а турели застрекотали пулемётными очередями. У огромных врат, шестьдесят метров высотой выстроилась последняя линия обороны – автоматизированные системы защиты вместе с остатками Гвардии и Киберариями, что кроятся средь бункеров и дзотов.

Поток огня с двух сторон стал такой импульсивный, что над дорогой ещё немного и образуется ещё одна широкая слепящая глаз полоса, состоящая из выпущенных боеприпасов. Один из Т-90 не выдержал и вспыхивает фонтаном пламени, раскидав куски металла и запчастей повсюду. Его место занимает другой и выстрелом из спаренной пушки разносить на клочья одну из пушек, похожих на мортиру.

- Нам нужен ракетный удар! – пытается воззвать по рации к штабу Аурон, но получает отказ со ссылкой, что огромный мост может рухнуть и похоронить под собой все надежды на победу.

Маритон щемится к краю моста, чтобы не быть обращённым в пыль под напором инфернального огня, но и тут его почти достаёт. Его мушкет сейчас бесполезен, ибо весь противник собрался за крепкими укреплениями в пятистах метрах от его позиции.

«Кулак Рейха» продолжает наступление, оставляя лежать поверженных нуккеров с пробитыми доспехами и выжженными телами и изорванные от орудийного напора танки. Даже Первоначальный крестоносец не может выглянуть из укрытия, чтобы метнуть гранаты – такова напористость обороны, от действия которой асфальт стал превращаться в жижу.

Помощь пришла совершенно неожиданно – с запада, заходя на фоне угасающего солнца, в сторону врат направились три штурмовика. Освобождённые от вражеской авиации, выудив момент, они пришли на подмогу в самый трудный момент. Маритон смог усмотреть только блистание корпусов машин и как оборонительные части Информократии исчезают в огне ракетного беглого удара, внёсшего моментную суматоху в стан врага, чего и хватило для прорыва.

Как только прозвучал шум гиперзвуковых двигателей на системы автоматической обороны опустилась коса смерти – лазерные пушки Т-90 за секунды выжгли перенапряжённую вражескую позиционную артиллерию, а автопушки нуккеров последними боеприпасами засыпали пехоту разрывными снарядами. Аурон Лефорт поднялся во весь рост и четырьмя гранатами, метко посаженными средь позиций супротивника, залил всё морем жаркого и неестественного огня, что укутало «тёплым» приловом всё перед вратами, опалив их подножье.

Танки и бронепехота, вместе с Ауроном и его отрядом только что стали истинным кулаком Империи, который одним стремительным ударом пробился к обиталищу последнего врага, всей мощью и вложенной силой, разбив защиту Информократии, обнажив её сердце для финального удара.

Танки медленно подъезжают к вратам, громыхая гусеницами сквозь установившуюся пустоту, а пехота устраивается как можно удобнее, чтобы отразить все возможные попытки пробиться к осаждённой крепости. Маритон, покачиваясь и держась за мушкет как за посох ковыляет к командиру, что стоит перед воротами и заворожённо смотрит на них, любуясь серебристо-синим блеском начищенных «дверей», на которых выгравирован герб Информократии – микросхема внутри шестерни. Вокруг только обожжённые остова пушек и расплавленные укрепления, покрытие чёрным налётом. В воздухе витает сажа и пепел, словно на землю обрушился чёрный снег.

- Господин, каков следующий шаг? – устало вопросил Маритон и, окинув усталым взглядом, увидел, как боевые колонны останавливаются перед вратами и ждут одного-единственного приказа, как танки тормозят, а между ними громоздятся нуккеры и пехотинцы, голодным взглядом изгрызают могучего воителя в прожжено-алом балахоне и технодоспехе.

На фоне исполинских ворот возвышаются целые мириады построек и гротескных гряд надстроек, которые образуют дворец «апостолов», устремляясь нечестивыми образами и проклятыми горами стройматериалов к небесам. Все они – воины и техника, ворота и город кажутся ничтожными перед этим Дворцом. Воители императора чувствуют, как к их сердцам крадётся страх и трепет перед мощью Информакратии, но отгоняют его.

- Господин, - на этот раз усталое обращение нисходит с уст Флорентина, вставшего среди разбитых тел врагов, - воины. Они ждут вашего приказа.

Аурон Лефорт пихнул сапогом один из кусков изжаренной синтезированной кожи, которая некогда обтягивала дрона. Обгоревшая, слабо горевшая одежда ниспала с «трупа», обнажая обугленный корпус, и сапог «Крестоносца» почернел от сажи.

Враги сгорели. Цепи огоньков доедают тела противников, немного возвышаясь и отражаясь слабым отсветом на монументальном серебристом покрытии ворот.

Механические руки и ноги потрескались, пылая неуверенным слабым жаром. Ковёр из полыхающих тел усеял пространство перед воротами, нашедших свой зеркальный ответ в поле бликов, походивших на слабое холодное свечение звёзд, отразившись в серебре. Здесь, в этом месте император доказал силу праведного воинства и неукротимость крестового похода, в этих огнях, которые расчертили поверженную в пыль оборону, виднеется неугасаемая слава воинов Канцлера.

Аурон Лефорт тяжело поднял голову и увидел ряды воителей, которые толпятся среди великанов в стилизованной восточной броне и средь танков. Их лица такие же усталые и меланхоличные, но души выточены на долгой службе Рейху, а смелость и отвага такие же смертоносные, как и оружие, которые они держат в руках. Крестоносец видит в них решимость идти за ним до самого конца и если он им прикажет сокрушить врата голыми руками, они сделают это, будут впиваться пальцами в металл, пока не сотрут его.

Величественный воитель, чья броня ловит на себе слабые мерцания огоньков, делает уверенный шаг вперёд и становится в поле огней, поднимая глаза на своих воинов. Ветер ударил по нагруднику и слабо всколыхнул то, что осталось от алого балахона, прикованный к броне золотистый крестик слабо лязгнул по металлическим пластинам, напоминая о том, кому он служит. Канцлер? А он?

- Воины императора! – динамики шлема выдали бодрый, полный торжества голос, разнесённый по воздуху до ушей практически всех солдат. – Вы свершили великие подвиги сегодня, об этом дне сложат песни и праздничные гимны! Вы и только вы заставили прогнившие разумы проклятых архиеретиков понять, что их вера в лживые божества – тщетна! Воинство Рейха, вы его кулак, который загнал в гроб врагов человечества!

Голова Аурона припустилась. С далёкого севера донеслись потоки холодного ледяного ветра, вновь заставшие развеется опалённые остатки ткани. За пределами ворот не видно дворца, не видно обороны, выстроенной силами Информакратии. Лефорт обратил закованный в металл лик к небесам и увидел, как в космических далях зажигаются первые звёзды, ставшие проблесками света на кроваво-мрачном небе, что похоже на символ, будто сама небесная твердь кивает тому, что он делает.

- За веру, Канцлера и человечество, воины! Остальное не важно, остальное – прах, который обманчивой сущностью будоражит сердца, развращая и сбивая с истинного пути! Наши победные гимны и кличи устрашат врагов, ибо они предтечи конца их мерзкого правления, а тела враговустелет коврами наш кровавый путь! Нам не должно быть дело до признания, ибо оно прах, который унесут ветра перемен! Нам не должно быть дела до народной славы или его ненависти, ибо мы служим только Императору!

Он поднял руку, ладонь которой сжалось в кулак.

- Корона победителя не для нас! Плоды мимолётной славы, которые так сладки другим – не для нас! Сам Канцлер сделал мстительными ангелами, которые несут знамёна его крестового похода во тьму мира, отчищая его святым пламенем, а посему единственное вознаграждение для нас – победные штандарты Империи, гордо реющие над поверженными вражьими уделами!

Нуккеры в ответ вздели своё оружие к небу, а затем и целое войско отозвалось одобрительными криками и выкликами. Аурон провёл взглядом по рядам торжествующих воинов и увидел в каждом из них решимость и готовность сражаться до победного конца или смерти.

- Немного, воины! Ещё немного и развращённое царство падёт! Победа – она почти у нас в руках, осталось её только вырвать из лап раненного зверя, который скрылся в своём поганом логове! – Лезвие клинка Аурона серебристой стрелой взметнулось вверх, и секундой позже уткнулась в образы дворца, с которого за ними наверняка наблюдали враги, разрабатывающие холодным и бесчеловечным рассудком стратегии и тактики, готовящихся вступить в последнюю битву. – Победу только предстоит выковать в кровавом горниле тяжёлой битвы! «Апостолы» не сдадутся, и будут драться, как крысы, загнанные в угол! Я и вы отчистим это место от дьявольского зла и освободим миллионы людских душ! За Веру, за Императора, за человечество!

Воины Канцлера, его ратники мести и рыцари нового порядка громогласно откликнулись многоосным кличем тысячей голосов, в унисон обозначивших рвение воинства.

- Покончим со всем этим! – обратился к воинам Аурон и отдал приказ, который все ждали. – Навстречу смерти! На смерть воины! – и указав кончиком меча на технику, холодно приказал. – Танки, сокрушите ворота!