Восхождение к власти: день гнева

Глава девятнадцатая. Пешка Бога и ферзь дьявола

Спустя два часа. Роэй-129.

Меч лихой и сиятельной дугой прошёл перед могущественным воином в продвинутом высокотехнологичном доспехе и оросил красную юбку непонятной жидкостью, испачкав белоснежный крест на ней. Ещё удар и киберарий был разорван надвое давлением заточенного прочнейшего клинка, овеянного светом начищенного серебра. Пинок сапогом и мёртвый боец отлетел в сторону, с лязгом грохнулся на стекло-плитку, пополнив ковёр трупов, усеявших площадь.

- Господин Аурон! – затрещало в ухе. – Третий и пятый батальоны окружены. К востоку у города противник начал контратаку!

- Господин Аурон! Союзные подразделены танковой бригады и стрелковые дивизии Орды задержаны алами[1] и когортами ликвидаторов, и киберарями, которые поддерживаются артиллерией и их танками.

- Пусть командуют мои заместители! – фыркнул латник, не желая отрываться от песни битвы, найдя себе нового врага.

Лезвие игриво заплясало, сталкиваясь с изумительным посохом, выбивая при каждом ударе сноп ярких искр. Человек в балахоне, с сияющим вкраплением неоновых ниток, и сверкающим медными проволоками, отчаянно атакует могучего исполина, но что его оружие и умение против неудержимой мощи костюма и мастерства воина? Внезапно откуда-то из-за угла высокого здания выскакивает отделение бойцов-дронов, покрашенных в чёрный цвет и общим залпом пытается подавить могучего воина в высокотехнологичных доспехах рыцарской тематики. Но пистолет-пулемёт ничего не может сделать могучей броне, поэтому этот обстрел не более чем жужжание мошки перед слоном. Гудящий от напряжения меч пришёлся инфо-священнику в голову, разорвав и капюшон. По мечу обильно потекла кровь вместе с жидкостью для смазки гортанных механизмов, смешавшись в единую бурую зловонную смесь.

Оторвавшись от очередного противника, дав ему спокойно пасть, воин сделал шаг назад и оглянулся, быстро осмотревшись. Вся сердцевина города утопает в бесконечных боях – тут и там рвутся снаряды, пули и плазма визжат средь зданий, и раздаётся ярый голос вражеских командиров.

Латник вспомнил, что часа два тому назад ракетные бригады отработали по маячкам и смели часть укреплений, а ствольная артиллерия превратила в пыль укрепления на границе. После этого на территорию Информакратии хлынул вал брони и плоти, ужасающий прилив войск Рейха. Имперские войска быстро достигли Роея, но увязли в жесточайшем сопротивлении и противодействии. Оперативно-штурмовая группа Аурона прорвалась к центру, пока полк мотопехоты сжимал кольцо вокруг, а солдаты вассальной этронтийской гвардии удерживали бодрое контрнаступление.

Ныне центр Роея представляет собой широкую площадь, возле которой возведено большинство высоких зданий, в том числе и главный шпиль. Украшения её, вроде клумб, лавочек и статуй служат отличными укрытиями от вражеских снарядов.

- Господин Аурон! – кричит голос по рации, разрывая эфир, пробиваясь через звуки войны. – Господин…

Сражаясь на самом краю площади, вдали от остальных солдат Аурон не в силах оперативно ответить, ибо вынужден вести интенсивный бой. Снова из подворотен на него вылетают конструкции, созданные безумными ваятелями из металла и резины, управляемые сумасшедшей волей своих хозяев-операторов. Клинок с мучительным скрипом и треском переполнявшей энергии высек искры о врагов. Он прошёлся по стальному корпусу накинувшейся твари, но это малоэффективно. Большой, двухметровый робот взмахивает интегрированным в его тело молотом, пытаясь размозжить череп Аурона, но промахивается.

Удар за ударом, но бочковидное тело двуногого существа разрывается под истязаниями воителя. Первоначальный крестоносец цепкими пальцами хватается за необычную деталь внутри и сжимает на ней ладонь, мгновенно вырывая. Сумасшедший механизм остановился, потеряв жизненно важное устройство. Покачнувшись, он с грохотом рухнул на стекло-плитку, разбив её грузным телом.

Лишь убив монстра Аурон смог узреть несуразные черты безумной конструкции – бочковидный и раздутый металлический корпус, короткие, но толстые ноги и два молота венчают конечности.

Осмотр прервался ярким плевком плазмы, который пронёсся перед шлемом Аурона, едва не спалив ему глаза. Мужчина оторвался и направил взор в сторону выстрела и видит вражескую пехоту в мерцающих плащах, что растворяются в пространстве, являя боле-менее чётко лишь белые длинные винтовки, откуда с рёвом вырывается голубой жгучий сгусток, вновь пролетающий мимо.

- Будь вы прокляты киберарии! – прорычал Аурон, его голос динамиком усилился троекратно.

Ратник из-за пазухи сорвал пистолет, выполненный в стиле обреза, только с одним стволом и сделал громоподобный залп. Попав в грудь киберарию, пуля пробила все слои брони и прошила грудь в области сердца, разорвав бюст и отбросив на метр назад. Секунда и раздаётся ещё один выстрел, прикончивший ещё одного киберария, разнеся голову, как гнилой арбуз.

Всё же Аурон понимает, что не может тут стоять как в тире, поэтому срывается с места и уходит прочь, пробиваясь к своим. Перед ним открывается изумительный вид площади – на стекло-плитке выросли причудливые узоры из мраморных клумб и статуй, с сине-ядовитым свечением изнутри. К тому же площадь имеет устроение, как у зикурата – три ступени, что возвышаются друг над дружкой на целый метр, соединяясь лестницами и только с самого последнего яруса можно войти в главный шпиль через главный вход. Каждый ярус простёрся на добрую сотню метров, утыканный орудиями и усеянный отродьем Информократии.

Вновь по технолатнику ударил «град», переместившийся к укрытиям воинов Рейха. Выстрелы разрывают пространство – каждое попадание со стекольным хрустом отзывается, сказывается на стекло-плитке и откалывает от статуй куски. Плазма, горячая, как огонь ада, плавит баррикады и бронежилеты имперцев. Аурон поднимается вверх, пробиваясь через сопротивление вражеских солдат – он отстреливается из пистолета и машет клинком, снимая разбивая тела будто бы это куклы.

- Остановить его! – призывают командиры пехотинцев и дронов, стекающиеся к центру поселения.

Предводитель Империи продолжил движение, но нет того, кто бы ему помог расчистить путь, лишь воля и храбрость. На поле боя полно врагов, чтобы лишь замедлить пробиться ему к своим, но едва ли механические дроны, и полиция остановят «крестоносца».

- Макшина обрекает, - выли девиз информакратцы.

- Никто не сможет противостоять воинам, коих ведёт сам Бог! – отвечал им Аурон.

Взирая через линзы шлема на поле брани он чувствует омерзение, губы сжимаются от злобы. Он видит перед собой лишь извращённые механизмы или осквернивших себя союзом с металлом и неестественной механикой людей.

- Командир! – затрещало в ухе. – Военный совет докладывает, что мы подавили шестьдесят процентов прифронтовых ПВО!

- Начинайте авианалёт.

Отдав приказ, он вернулся в бой. Вот за кучей мусора и побитой бронемашиной прячется отряд дронов из пяти бойцов – худые тела и тонкие конечности, но их тела крепки, как броня лёгкого БТРа. Аурон сиганул к ним и первым ударом плеча опрокинул робота, отшвырнув его и расшибив затылок об стекло-плитку. Остальные стали обстреливать исполина, купая его в шквале из горячего свинца. Но едва ли силовое поле и толщина брони подведут, воин в полном молчании продолжаил жуткий путь войны. С поворота он разит мечом дрона и разрубает того ниже пояса, переходя в атаку и рубящим взмахом плашмя сносит часть груди второму роботу, и искры электроники обливают землю обильным дождём ярких «капель». Вскинув руку и выстрелив, он буквально разорвал вытянутую голову механизму и ударом стального кулака сокрушил ещё одного.

Пять вражеских солдат уничтожены, пять дронов изрубленные и разбитые лежат под ногами Аурона, но он не чувствует, что свершил нечто славное. Имперские СМИ провозгласили бы, что «крестоносец» как слуга Божий уничтожил то, чем осквернялся человек на протяжении всего Великого кризиса, утопая в «машинном грехе», как говорит об этом Канцлер. Однако ведь это окупается кровью его братьев, умирают люди, страдание вопиет к небу. Это сдерживает радость.

Но на размышление и чувствовании себя дланью Бога нет времени, и он вновь устремляется по площади, осыпаемый ливнем пуль и жужжащей плазмы. Снова перед ним возникает враг – поодаль расположился расчёт тяжёлого орудия. Группа со станковым плазмомётом направила дуло в сторону третьего яруса, захваченного Рейхом.

«Одного залпа хватит, чтобы десяток человек превратить в пыль».

«Рыцарь» берётся за гранату на поясе и кидает её в сторону на сотню метров, попав прямо под ноги расчёту. Моментом позже пространство озаряется ярким столбом пламени, которое захлестнуло всё на расстоянии десять метров. Дроны и солдаты превратились в кучу плавленого шлака, а корпус не выдержал и лопнув, разметав останки.

Однако враг не оставляет технолатника. Из домов на поле боя вышла боевая группа, численностью около взвода. Сверкающие отряды пехоты открыли шквальный огонь из автоматов и энерговинтовок, синий щит у брони замерцал десятком вспышек.

В ответ Аурон выхватил пистолет и насквозь простреливает одного из инфо-священников, который выперся на поле битвы читать молитвенные гимны и стихи. Пуля входит ему в спину перебивает позвоночник и раздирает грудь, оставляя лежать бездыханное тело на холодном покрытии площади.

Как только воины увидели смерть духовного командира, их души взял ступор и шок, на долю секунды их наступление прекратилось. Имперский командующий воспользовался волной ропота и скинул оставшиеся две термо-гранаты. Более трёх десятков солдат пехоты Информакратии исчезли в буре адского шторма. Яркая и невыносимо горячая волна пламени залила огромные пространства, без жалости обращая в прах каждого несчастного, словно сам гнев небес обрушился на грешную землю. На фоне стены пожара Аурон выглядит как посланник божьего рока.

- Командир! – вновь завопило устройство. – Полковник Бернард докладывает, что механизированные и роботизированные части противника начали охват его мотопехотного полка! Северная коса может рухнуть, резервов нет.

- Какие есть свободные резервы из шестнадцатого авиационного полка? – спокойно спросил воин, взирая на агонизирующее поле боя.

- Да, господин!

- Отправьте группу вертолётов. Если у них нет машин с возможностью ПВО, то этот манёвр станет фатальным. А перед этим пусть артиллеристы отработают по северным позициям врага.

- Есть! Когда вы вернётесь к нам!?

Этот вопрос он оставил без ответа, не зная, что сказать. Воины ударно-штурмовой группы, ведущие бой на самом последнем ярусе, в шоке от такого поступка командира – они не ожидали, что «крестоносец» явится в огне и пламени, пустится в самое горнило побоища, разметая вражеские ряды.

- Командир, враг снова начал наступление на наши позиции. Пока сдерживаем его.

- Иду к вам.

Имперцы с безжизненным видом лица – противогазы да капюшоны, отстреливаются от напирающей волны «разумного» железа. Сотни дронов и роботов веером подступают к рубежам людей. Позади них прекрасного вида здание – высочайший шпиль, сияющий сотнями оттенками ядовито-синего с подсветкой, а вход в него представлен довольно огромной лестницей и двором, прикрытым рядом прозрачных колонн, за которым скрыты массивные ворота, облицованные латунью.

- Во имя Рейха! – радостно кричали имперцы, чёрными точками рассеявшиеся среди городского ландшафта. – Во имя Господа и во имя старых порядков!

Между врагами и роботизированными звеньями завязалась жесточайшая перестрелка. Плаза, мелкие пульки и яркие лучи обливали укрытия, заставляли стекло, камень и мрамор буквально чернеть, дерево сыпаться углём, а металл распадаться шлаком. Воины Рейха отвечали сметающим огнём пулемётов, миномётов и гранатомётов. Целые тройки роботов попадали под смертоносный шквал, рассыпались кусками металлолома и с бренчанием гибли. Имперцы же, прикрываясь и перемещаясь, создавая заполненные мерцающими трассами и огнём, пристреленные зоны поражения, отсекали волну за волной. Пред героями Рейха собрались кучи распоротой стали, перебитых корпусов и разбитых тел, по которым с хрустом продолжают наступать воины без души.

Воители, уже было приготовились сражаться в одиночестве, как явился из владыка, то отразилось радостными воплями:

- Аурон! Наш командир вступил в бой!

Он явился словно красное и серебряно-блестящее пятно, вихрь, который невозможно удержать. Его технолаты истошно взвыли, а силовой поле замерцало голубыми всполохами, когда враг направил на него оружие и стал заливать огнём. Пущенная пред «Крестоносцем» пулемётная очередь скосила наступающих дронов, вспоров им металлические груди. Мгновением позже наступающий с ужасающей скоростью был отряд разбит стремительным нападением Аурона, что клинком и кулаком искромсал роботов, превратившись в настоящую лавину из гнева и стали.

Тем временем прячущиеся за мешками с песком, за каменными перегородками, статуями и искусственными укреплениями, бойцы Рейха продолжают сдерживать роботопехоту, что не желала отступать, не знала, что такое страх. Прямо посреди их «лагеря» реет воздвигнутое знамя Рейха, которое поставлено, чтобы утвердить, чья это земля. Двуглавый чёрный орёл на багровом, как яркая живая кровь, полотнище, колыхается на ветру и одним видом грозной чёрной птицы внушает в сердца воинов уверенность и храбрость.

Аурон пронёсся подобно косе смерти, выкашивая каждого противника, что попадётся ему на пути, не жалея никого. Его длинный меч только и сверкает в тусклом свете и отражая лики пламени, гудит от переполняющей энергии. Дроны разлетаются на запчасти, немногочисленные пехотинцы раскидываются, будто куклы, размазывая стекло плитку в противно-тошнотворном багрянце.

Наступление захлебнулось. В небесах раздался страшный гул, «хлопанье» лопастей и спустя пару мгновений над площадью устрашающей чёрной дланью зависли массивные вертолёты. Звено боевых машин аккуратно нависло над группой врагов, выбрали цели и изрыгли фонтан раскалённого свинца. Стекло-плитка поднялась стрекочущими гейзерами блистающих осколков, целые роботизированные отделения в один миг сгинули, а люди стали кровавой вспышкой.

«Отходим» - пронеслась команда операторов, отводящая когорты и манипулы из неживых воинов.

Окружившие отряд войска попятились назад, не в силах совладать с такой огневой мощью. Их оружие оказалось ничем перед напором и верой Аурона. Отступающих противников спешат проводить очереди из автоматов и пулемётов, плазменных винтовок и энергетических ружей, что яркими лучами и светоносными вспышками разрезают пространство, озаряя неестественным сиянием истерзанное поле боя, неся страшную смерть жертвам.

- Рубин-1, - зазвучало в ухе Аурона. – Говорит стрела-141, помогли чем смогли. Мы залетели к вам на пару секунд. Далее приступаем к выполнению текущих задач.

- Добро, стрела-141. Спасибо за помощь.

Интенсивность битвы спадает, и враг отходит, чтобы перегруппироваться и снова хлынуть в битву и вцепиться клыками бессильной злобы в бойцов Рейха. Меч «крестоносца» опущен к плитке, которая залита кровью и покрыта странным маслом, образуя липкое покрытие. Через мерцание визоров на исцарапанном и обожжённом шлеме невозможно увидеть печали и скорби, поселившихся в серебряных глазах, которые с тяжестью смотрят на умирающий город. Отсюда он видит, как здания рушатся, а дворы становятся могилами, он видит, как буйным пожарищем горят фермы и там гибнут его войска… но что ещё хуже – его ухо ловит крики и вопли простых програманн, которые стали жертвами спора двух стран.

- Командир, - воззвали к нему его люди.

Могучая фигура с механическим скрипом оборачивается в сторону подчинённых, с опаской и восхищением посматривающих на него. Грузный человек, лязгая сапогом по плитке на площади устало зашагал к своим и, минуя первые ряды витиеватых укреплений он прошёл в самый центр обороны, где объединились почти все диверсионные группы и ударно-штурмовой отряд «крестоносца».

- Господин, - звучит обращение, полное покорности. – Нужно было ли?

Вопрос прозвучал посреди самых приближённых соратников Аурона, он каждого одарил взглядом безжизненных визоров, но всякий понимает, что за ними таится взор, наполненный тяжестью, решимостью нести правосудие Канцлера.

Отряд находятся в небольшом искусственном амфитеатре, глубиной два метра. В нем расположился основной пункт командования всей наступления, который пару часов назад был центром обороны двора «шпиля», но молниеносным нападением горстки бойцов вражьи силы были выбиты и отброшены.

- Господин, - снова один из бойцов молвит слово обращения. – Зачем вы покинули наш строй? Зачем вы ринулись в пекло войны?

В ответ Аурон лишь вынимает детонатор, блеснувший крошечной коробочкой в его руках, и жмёт кнопку. Где-то вдали раздаётся звучание ревущего взрыва и стона камня с металлом, а затем до амфитеатра доносится звук хруста стекло-плитки, на которую пришлось несколько тон строительного мусора.

- Проклятье! – закричала рация у плеча солдата, спросившего Аурона. – Два здания только что обрушились прямиком на головы противника. Они похоронили под собой как минимум три группы пехоты, отряд киберариев и танки! Как слышите?!

- Слышу вас хорошо, - отвечает ему боец, не видящий жутковатой оскомины на губах Аурона, и тут же снова обращает к нему вопрос. – Зачем? Там же могли быть люди?

- Воин, - загромыхали динамки шлема, разнося басовитый голос по всему амфитеатру. – Мы действуем в условиях острой необходимости, а значит любой метод, принятый нами полезен, да и как ты знаешь, армия живёт одной только необходимостью.

- То есть, те люди не более чем жертва для победы? Их жизни были отданы, чтобы остановить врага в секторе?

- Ох, слава Господу, там не было гражданских людей, - латник указал на клубы пыли, поднявшиеся у края Роея. – Это здания военного назначения.

Несмотря на уважение к командиру, солдаты его боятся и местами презирают. Его былая сущность безжалостного наёмника, которая не знает ничего кроме необходимости и исполнения её, постоянно даёт о себе знать. Душа «крестоносца», выкованная на улицах нищих городов, закалённая в безжалостном наёмничьем разбое и перекованная идеалами Рейха и Канцлера, слишком очерствела и груба, чтобы чувствовать во время войны какое-либо сожаление. Иногда его героизм, пылкая вера и жажда справедливости удивительно перемежаются с хладнокровием и редкой жесткостью.

- Солдаты, - уже мягче взвывает к подчинённым Аурон. – Мы воители Рейха и самого Господа, а посему, всякая нами пущенная кровь — это шаг к торжеству победы над нечестивым противником. Поэтому не бойтесь кровавой битвы и жертв, которых вы несёте, ибо они будут прощены.

И думая, что он подбодрил солдат, технолатник направился к своему заместителю, скрипя бронёй, которого от остальных солдат отличает только красная лента, повязанная на руке у плеча.

- Анджей, - воззвал к солдату мужчина. – Что ты можешь сказать об обстановке? Что нас ждёт?

- Господин Первоначальный крестоносец, нас окружают. Мы выбили противника из центра города, да, но он контратакует. Мы отбили вот уже три атаки. Пока что нам пришлось биться против обычных солдат, дронов и с малым количеством киберариев, но боюсь, что враг хочет подтянуть технику.

- А что там в полях?

- Попытка отрезать врага от города не увенчалась успехом. Мы взяли в мешок и артиллерийское окружение, но вот наши мотопехотные полки и стрелковые батальоны были остановлены бодрой контратакой. Танковые бригады столкнулись с противотанковыми командами и лазпушками, а также вражеской техникой. И пробиться к городу они не могут, в городе закрепились киберарии, и элитная пехота с ауксиляриями. Они сдерживают наступление. Мы остались одни.

- Сколько личного состава в строю?

- Девяносто процентов до сих пор в строю, а остальные десять выведены тяжёлыми ранениями. Если враг пустит в бой тяжёлую технику, будет тяжко.

- Но не невозможно, - тяжелым, как чугун, голосом вымолвил Аурон. – Нам нельзя отступать, ибо за нами Рейх и его победа. Если не сможем мы – никто не сможет, ибо с этой миссией совладать только нам одним возможно.

- Враг наступает! – кричит кто-то из солдат.

Аурон, взяв новые гранаты, снова направляется в горнило битвы, на наковальню войны, проскрежетав технодоспехами среди строя. Его тяжёлая, массивная фигура внушает чувство уверенности и храбрости от того, что сам великий «крестоносец» срежется рядом с ними.

Средь руин и укрытий к бою готовятся оставшиеся выжившие девяносто бойцов, а впереди ширятся вражьи орды. Сотни обычных солдат и дронов, зализав раны, сверкающей волной шагнули в новое наступление, под богопротивные распевы поганых гимнов Информократии, доносящихся изо ртов инфо-священников, идущих на острие атаки. Серое и хмурое небо, похожее на олицетворение всех печалей и скорбей, отливающее бетонной безликостью, разразилось дождём. Капли воды забили барабанной дробью по доспеху Аурона, а юбка с изображением белоснежного креста затрепеталась подобно боевому знамени.

Мужчина поднимает клинок над собой, взывая к подготовке, и тот сверкнул начищенным до зеркального блеска лезвием.

- Миномётчики, открыть огонь! – яро отдал приказ Аурон.

Миномётные расчёты ждали этого распоряжения. Три команы по одному орудию в шестьдесят миллиметров, в унисон дали залп. Через секунду с диким пронзительным свистом на плотный строй наступления, упали снаряды, разорвавшиеся в толпе с безумным рёвом войны. Щитовые силовые полям, сгенерированными посохами инфо-священников, бесполезно взвыли, пропустив мины. Кроваво-красные всполохи и трезвонящий металл наполнил пространство, тела разлетались в безумном налёте, детали осколками осели среди рядов. Сомкнутый строй тут же рассеялся и дал возможность для огня. Бойцы Рейха начали стрельбу, густым огнём терзая пространство и скашивая целые ряды противника. Вся площадь перерезалась яркими лучами, трассирующими дорожками и плевками горячей плазмы.

Аурон вытянул левую руку в которой сомкнут пистолет и первым выстрелом разорвал инфо-священника, разбросав его останки по стекло-плитке. Второй выстрел прикончил какого-то офицера. Но несмотря на потери противник, ведомый безумной волей, под религиозные вопли иерархов и хрипы умирающих, продолжает идти вперёд, ступая по плоти товарищей, переступая через корпуса дронов.

Неожиданно на поле боя появляется техника – лёгкие приполюсного вида танки, подъехавшие к площади и давшие совместный выстрел. Два ярких луча выжгли мешки с песком и прикончили слуг Рейха, попросту поджарив их до такой степени, что форма практически испарилась, а оружие стало оплавленным куском металла. В ответ на «банки» обрушился огневой удар – гранатомётчики «шаркнули» и три снаряда угодили прямиком в под башню. Машина разразилась салютом из огня и кусков рваного металла, которые разнесло в разные стороны. Второй танк попытался дать назад, но спустя пару секунд по нему ударила трофейная лазпушка – ослепительно-синий луч беззвучно вспыхнул и угас. «Машина» остановилась с колоссальным плавленым отверстием, а от самого корпуса повалил густой чёрный дым.

Внимание «крестоносца» отвлёк странный силуэт, и судьба танка его боле не интересует. Сквозь толпу врагов проходит фигура высотой в два с половиной метра, и по форме больше напоминающая худого атлетического человека. Под пеленой дождевой завесы его черты трудно различимы, но он стремительно приближается. В его руках сверкает нечто широкое и длинное, похожее на клинок. Аурон наугад делает выстрел, но неведомый противник лишь на секунду остановился и снова продолжил путь, обтекаемый шквалом снарядов и пуль.

Ещё мгновение и «крестоносец» видит его в полной красе. Худые механические ноги, похожие по пропорциям на человеческие конечности, прикреплённые к металлическому торсу, выкрашенному в ядовито-синий цвет, и форма туловища и груди смахивает на худущие атлетические. То, что можно назвать головой, смотрит на Аурона жутким сиянием единственного огромного ока, откуда льётся устрашающий синий цвет. В тонких руках, в шести пальцах на каждой, сжат большой двуручный меч, с волнистым широченным лезвием.

Они остались одни посреди гремящей битвы, словно на арене, пристально всматриваясь друг в друга. Две стороны продолжают вести интенсивный бой, несмотря на командиров, продолжая взаимное уничтожение.

Аурон пошёл навстречу к противнику, опустив меч к плитке на площади. «Крестоносец» не может понять замыслов этого механического существа – оно идёт ровно к нему, не обращая внимания, на обстрел, который для него, как стенке горох. Динамики «рта» зазвучали и оттуда донёсся холодный «металлический» голос, наполненный язвительностью и едкостью:

- Вот он, вчерашний убийца и распутник, а сегодня неудержимый боец Рейха, рыцарь вышедший из адской бури и суд Канцлера, сущая пешка в руках тех сил, которые стремятся переделать мир. Скажи, причиной рабства для скольких детей ты стал? Для скольких женщин проводником в бордели? – слова стеганули по сердцу горечью воспоминаний и стыда. – Твоё служение всего лишь лицемерие!

- Кто ты такой!? – обращается к врагу Аурон.

Но в ответ молчание. «Крестоносец», если бы не предыдущие слова, подумал бы, что это обычный кусок металла с искусственным интеллектом, который должен ликвидировать запрограммированную цель. Однако это существо более чем просто боевой робот.

- Кто ты!?

Он не дождётся от него ответа, а поэтому решается взять инициативу на себя. Обхватив рукоять двумя руками, словно он двуручный, сын Рейха начинает медленно идти, чеканя по стекло-плитке и шёпотом читая молитву:

- Господи, пойду дорогой смертной тени и не убоюсь я зла, ибо Ты со мной. Помоги мне сокрушить беззаконных, поправших Завет Твой. Ты – Заступник мой, и Прибежище моё. Увижу же возмездие нечестивым!

Меч Аурона касается фламберга у самой головы и снова, ведомый стремлением хозяина, атакует, но на этот раз проходит в миллиметре от тела. Механизм молнией уходит от ударов и переходит в атаку – тяжёлый и сокрушительный удар клинком приходится по стекло-плитке в то место, где мановением ранее стоял «крестоносец» и разносит её на стёклышки. Ещё взмах и стремительное лезвие со смачным хрустом крушит покрытие площади, пробив его острием, и снова устремляется к Аурону, переходя в дугу, пытаясь обезглавить имперца.

- Машина против человека! – с боевым задором выкрикнул мужчина, что делает шаг назад и видит, как перед глазами пролетает массивное лезвие. – Просмотрим кто кого!

«Крестоносец» делает выпад, но тварь совершает поворот, пропуская меч у самого бока, и с разворота делает вихревой удар, позволяя весу оружия сделать всю работу и производя разворот на триста шестьдесят градусов.

Аурон не ожидал такого напора, но успел нагнуться, чтобы не лишиться головы, однако тут же получает тычковый удар рукоятью в тело и пятится назад, ощущая ползающую по груди боль. Следующий выпад направлен для того, чтобы разрубить ключицу, но «крестоносец» уходит в бок, позволяя вражескому мечу разбить стекло-плитку и направляет лезвие своего клинка под дых робота. Механизм рукой отбивается и второй бьёт Аурона металлическим кулаком. Сила удара такова, что шлем едва ли не треснул с визорами, а внутри черепа встал необычный гул, голова страшно болит, но всё же Крестоносец поднимается на две ноги и успевает заметить только несущийся фламберг.

Меч остался лежать в стороне, когда Аурон отпрыгнул, чтобы не быть убитым и оружие противника со звуком рассекаемого воздуха врезается в плитки, круша их со стекольным перезвоном.

Пальцы в перчатках смыкаются на рукояти пистолета и тащат его вперёд. Рука вытягивается, и указательный палец жмёт на спусковой крючок. Через доли секунды дуло озаряется светом и исторгает клубы дыма, сотрясая пространство громким хлопком. Пуля, выпущенная практически в упор, попадает в шею, пролетая насквозь, пробивая один из приводов, и механойд со звоном металла роняет тяжелейший фламберг. Руки монстра устремляются к шее, нащупывая ранения, будто бы оно было живым или помнило рефлексы тела из плоти.

Аурон резко делает кувырок, все системы брони истошно застонали от такой нагрузки, но всё же «крестоносец» хватается за меч и следующим взмахом со всей силы отрубает кисти противнику. Дождь искр под шипение воды вылетел из обрубков, знатно обливая землю ещё и странными жидкостями. Технорыцарь ударил ногой по голову твари, послышался звук лопания стекла – глаз взорвался от удара и механический воин, не в силах стоять на ногах, полетел вниз кубарем.

Сын Империи отвлёкся на общевойсковой бой. Он смотрит вниз и видит, как воины Информакратии пятятся назад, завидя, как могучий механизм войны едва не был уничтожен и без ладоней ковыляет обратно. Всеобщий ступор охватил вражеский стан, и части противника стали медленно отступать, не в силах продолжить кровавое наступление или совладать с имперцами.

Рыцарь Рейха видит смущение у информакратцев, но его сейчас взволновал иной нюанс операции, что потерялся в вихре битвы. Он поворачивается и взирает на шпиль, который сияет ядовито-синим светом и выполненный в стиле «новый хай-тек», что придаёт ему атмосферного вида оплота технологичности, а гравировка в стиле линий на микросхеме меж квадратных окон только утверждает подобный образ. Он стоит в полнейшей тишине, никто оттуда не выходит на помощь собратьям, словно здание умерло, но Аурон знает, что это не так. Мужчина активирует рацию и речью, переполненной тяжестью и требовательностью, говорит злобные слова, пронёсшиеся быстрой молнией до другой рации:

- Маритон, проклятье, что там с вами!? Вы все в ад провалились!?

Но слова пропали в суматохе боя, не были слышимы бывшим аккаумулярием, или быть может он счёл их недостаточно важными для ответа прямо сейчас. Воздух раскалился прежде чем его накрыло жуткое голубое сияние, адской рукой выжегшее половину комнаты. Но отряд засел в укрытии, поэтому распылённая плазма не нанесла вреда группе сорвиголов, которая ворвалась в Административный шпиль.

Маритон высунулся и дал залп – пространство в комнатке наполнилось жаркой картечью, ударившей по корпусу, перебив приводы и провода. Дрон, несущий тяжёлый распылитель, с грохотом упал на один бок. Ещё выстрел, озаривший комнату яркой пороховой вспышкой, и часть головы робота разлетелась на куски, испачкав пол лужами масла и охлаждающей жидкости.

Виотин так же подался из укрытия и перешёл в наступление. Его ружьё разразилось синими сгустками, от близости к которым бросает в нестерпимый жар. Снаряды попали точно в цель – солдат информократии упал на пол, держась за лицо, которое испарилось от ласкового соприкосновения с плазмой.

Ещё один враг решился выровнять ситуацию. На поле боя явился двухметровый воин, чьи силуэты размываются в комнате, становясь попросту невидимыми и из его образов чётко различим алый механический глаз. Он влетел сюда за секунду, как был убит солдат и ему мгновение понадобилось, чтобы оценить ситуацию и начать действовать. Первым ударом прикладом энергетического мушкета он отбросил Маритона в сторону, чем обеспечил себе подход к более опасной цели. Металлической ногой он опёрся на чёрный каркас сожжённого дивана и сделал прыжок, пытаясь подошвой сапога опрокинуть Виотина. Но подобное было предсказано и откуда-то из угла слышится громыхающий залп, отбросивший воина в стену, где раньше стоял бар, а теперь догорает алкоголь. Послышался звук хрустящих стёкол и перезвон металлических элементов. Противник пытается встать и снова перейти в бой, но предательский выстрел сзади по ноге ставит его на колени – картечь перебила связующие механизмы. Маритон подбегает вплотную и интуитивно стреляет туда, где могла быть голова, об этом можно было догадываться только по размытым и практически невидимым силуэтам. Дуло дробовика озарилось сиянием пламени, и стремглав вылетевшая картечь разнесла голову воина, испачкав обгоревшие стены голубоватым головным маслом, облегчающим работу внедрённым механизмам.

- Проклятый киберарий! – Выругался Виотин, сплевывая на пол. – Он едва всё не испортил!

Маритон осмотрелся по сторонам и позволил себе на секунду расчувствоваться. Как же долго он сюда шёл – через канализации и подвалы и до первой схватки в огромном холле Шпиля, а затем по лифтам и лестницам, отбиваясь от орд врагов. Всё для того, чтобы прибить не просто Легата, а убийцу надежд. Столько пролито крови и масел, чтобы добраться до одного не-человека, который по статусу подобен ферзю, которому отдали под командование армий сего города и его окрестностей. Столько пройдено, чтобы свершить обычную месть, но банальное возмездие неведомой рукой было включено в великую войну за будущее славного полуострова и возможно всего континента.

Маритон видит перед собой сожжённые остова мебели, догорающая выпивка и чёрные от сажи и гари стены, а ведь некогда, минутами ранее, тут был прекрасный бар с дорогущим алкоголем, роскошная меблировка, поражающая глаз и стены с позолотой. Теперь всё это исчезло в вихре бешеного огня войны, как и исчезнет Аурэлянская Информократия.

«Что ж, во истину говорили древние - всё злато и богатство, заработанное грехом, до которого дотронется Святой Дух, обернётся прахом, будет сожжено», - подумал мститель. – «Не много ли я сегодня взял на себя?».

Однако из мыслей его вырвал настойчивый звук рации:

- Маритон, разрази тебя гром, что у тебя!

Мужчина приложился пальцем к бусинке у шее, чтобы активировать передатчик и ответил:

- Продолжаем выполнение операции.

- Почему так медленно?! – импульсивное возмущение ударило по уху. – Неприятель продолжает наступать, и если мы ничего не сделаем, нас опрокинут. Мы не сможем долго удерживать его перед Шпилем.

- Я знаю, господин Первоначальный крестоносец, - с неким пониманием вымолвил Маритон. – Мы столкнулись с ожесточённым сопротивлением врага в Шпиле и продвигаемся по мере возможностей.

- Сколько времени вам нужно для ликвидации цели?

- В пределах получаса мы подойдём к пункту назначения.

- Хорошо, через сорок минут мы снимаем оборону, и вы остаётесь сами по себе, ясно Маритон? Не потому что я злой, а потому что примерно столько времени продержаться танковые бригады Рима и генерала Бранда. Пехоту и десантников уже начинают теснить, а контрбатарейный огонь связал руки артиллерии.

- А где стрелковые дивизии Орды?

- Они столкнулись с ожесточённым сопротивлением. Если мы не сдюжим, придётся отходить на перегруппировку. Ты всё понял?

- Так точно.

Сквозь шум статики и звуки боя послышался выдох и речь с нотками напутственной интонации:

- Храни тебя Господь, Маритон, тебе Его помощь понадобится как никогда.

Связь прекратилась, и мужчина обернулся к друзьям. Тут Виотин со своим ружьём наперевес и из угла выходит худощавый Изор, который едва не тонет в великоватой броне, сжимая в руках длинную винтовку. Откуда-то появляется и Аркус, положив на плечо белый автомат, отдалённо напоминающий АК старой модели – белый корпус с таким же дизайном, но вот магазин длинный и короткий.

Все трое посмотрели на Маритона, готовые идти до конца ради победы, но не Рейха и Канцлера. Их старый друг рассказал им о преступлениях власти, да и все информирующие системы города запестрели полотнищем данных о том, какие святотатства творила интеллектуальная элита. Так же смерть девушки, которая выручила каждого из ситуации, казавшейся концом жизни, привела мужчин на путь отступничества от безумных идей. Глазами, полными решимости они взирают на друга, который привёл их на бой. Они не знают, кем он стал, в объятиях Империи, но они понимают, что он скорее похож на пешку тех непостижимых сил, которые вознамерились опрокинуть царство власти информации и её процессов. И ему придётся вступить в бой с главным ставленником режима – обезумевшим Легатом, что заперся у себя в кабинете и не стремиться выйти на битву.

- Ну что, друзья, - хриплым голосом обращается к мужчинам воин. – Готовы?

Вопрос был сказан, чтобы разбавить неловкую тишину между друзьями и Маритон знает, что они готовы с тех пор, как он рассказал им про смерть Анны.

- Что говорят новые союзники? – вопросил Виотин, оставив тот риторический вопрос. – Совсем всё плохо?

- Нужно спешить. Иначе мы рискуем остаться одни против всех войск в городе, - сухо ответил мужчина и тут же его голос сделался более мягким и чуть задорным. – Эх, сколько же мы с вами прошли… сколько пережили в бесконечных расследованиях… сколько преодолели тяжб службы и теперь тут… воюем вместе против тех, кому служили, – С философской тяжестью проговорил Маритон. – Я рад и горд, что служил и бьюсь рядом с вами, друзья.

Виотин скинул с туфли ошмёток догоревшей ткани и окинул взглядом Маритона, подойдя к нему и положив руку на плечо, похлопав.

- Я… мы рады, что с нами такой человек как ты, открывший нам глаза на действительность, которую… я считал верной. Мне до сих пор тяжело всё принять… тяжело… что вся моя жизнь была тотальной ложью.

- Может, вернёмся к операции? – потребовал Аркус, оборвав Виотина, просматривая через прицел автомата комнату.

- Да, я это и хотел сказать, - последний раз бывший начальник шлёпнул по плечу Маритона. – Нам нужно вернуться к битве. Нас ещё ждёт свидание с Легатом.

- Пойдёмте, - проронил Маритон и пошёл вперёд, выйдя из разорённой комнаты.

Перед ним открылся прекрасный коридор, облачённый в золото, серебро и драгоценные камни, положенные в форме линии на компьютерных деталях на мраморе, как и драгоценные металлы. Под ногами стелился мягкий алый махровый ковёр.

Маритон выставил дробовик вперёд и пошёл впереди звена, аккуратно ступая по полу, ожидая в любой момент нападения. Слишком тихо для места, где недавно шёл интенсивный бой, и мужчина решил проверить пространство. Первый выстрел отпечатался на окне Шпиля, что в ста метрах от входа, выбив его картечью на улицу. Второй залп ожидаемое отдал салютом искр и мерцанием в пустоте, словно столкнулся с невидимой преградой.

- Киберарий! – выкрикнул Изор и с лёту дал выстрел.

Его длинная и массивная винтовка дико дрогнула в руках, сотрясся коридор оглушительным залпом и наполнив дымом. Пуля, на бешенной скорости, ударила прямиком в грудь механического воина в клочья разорвав куски плоти и разметав по коридору останки существа, обогрев белоснежный мрамор кровью и очернив маслами.

Тут же, будто из подпространства, вылетает ещё один воин, скидывая плащ, а за ним и третий, открывая густой огонь по группе. Горячая плазма слегка коснулась костюма Маритона агрессивно зашипела, попытавшись его расплавить, но вольфрамовые нити, вшитые в броню, и специальное покрытие не позволили ей глубоко разъесть куртку, что позволило мужчине продолжить бой. Его дробовик дёрнулся и выпустил последний заряд картечи. Сноп раскалённого металла со звоном попала в грудь, но броня противника выдержала. Тварь в ответ подняла плазменную винтовку на Маритона, ещё секунда и его прикончат.

- Не сегодня, сука! – Аркус обратил дуло на противника и мгновенно выпустил всю обойму, расщепляя горячим ионизированным газом тело киберария, пытаясь оставить от него кучу дымящегося расплавленного мусора.

Тем временем Виотин дуплетом выстрелил в третьего врага и отстрелил ему ладонь, но тварь продолжала держать оружие и уже наставила мушкет в лицо Виотину. Вновь звучит оглушительный залп, и голова киберария исчезает за мгновение в шторме огня и крови.

Ещё двое киборгов оказалось на полу, валяясь в собственной крови и испачкав прекрасную залу. Засада заранее раскрыта и уничтожена.

- Чего же они ждали? – спросил Аркус.

- Хотели, чтобы мы подошли ближе… думали, что наша броня не выдержит, если выстрелить в упор. – Ответил Маритон и продолжил путь быстрым шагом, загоняя в дробовик новые патроны.

На пути к заветной цели появилось новое механическое существо, вышедшее практически из выхода коридора – худые, как у скелета, ноги и руки, крепятся к торсу, который сильно напоминает таз и рёбра, только обшитые листами металла, чтобы не быть повреждёнными. Голова представлена странным гипертрофированным черепом, с четырьмя сеющими синим цветом очами под высоким лбом. В руках тварь держит крупнокалиберный пулемёт, которым можно без затруднений вскрыть лёгкую технику.

- Ликвидатор! – закричал Виотин. – Прячьтесь!

Маритон рухнул на пол за секунду до того, как место, где он стоял накрыла очередь, прошедшая по стенам коридорчика. Мрамор и драгоценные камни, золото и серебро - всё сначала вздыбилось фонтанами, а затем посыпалось на землю, не в состоянии удержаться на месте. Куски мрамора и мраморная пыль накрыли отряд плотным дождём.

Выстрел за выстрелом Маритон пытается пробить нагрудную броню Ликвидатора, но картечь, раз за разом отлетает в сторону и сыпется стальным дождём на ковёр. Механизм тяжело, медлительно поворачивается в его сторону и сжимает спусковой крючок. Пол, там, где лежал мужчина, за пару-тройку секунд практически исчез, а вместо него образовалась дыра и переворошенная куча строительного материала с рваными кусками махрового ковра. Плазма Виотина и Аркуса так же наносит существу никого урона, яркими вспышками стучась о броню.

Ликвидатор сжал крючок и залил огнём место, где лежало трое мужчин, но те успели отступить, пока медлительный робот целился. У Маритона закончились патроны для дробовика, остаётся только пистолет.

«Сейчас или никогда» - подумал бывший аккамулярий и рванул с места, пытаясь переиграть Ликвидатора за счёт его медлительности. Мужчина рухнул всем корпусом на существо, пытаясь выбить пулемёт, но робот лишь едва пошатнулся, сделал шаг назад и занёс оружие, как дубину с программной целью раскроить голову. Маритон резким движением обнажил клинок, смахивающий на римский меч, сверкнувший стальным сиянием. Тут же пулемётная лента содрогается от удара лезвием, но не рассоединяется. Секундой позже он ударом приклада разбивает пол в щепки в том месте, где стоял Маритон. Мужчина отскакивает и тут же приближается, вбивая клинок в ленту, пробивая коробку за спиной существа и уткнувшись кончиком в спину Ликвидатора, и отходит назад.

Существо поднимает оружие, но сделав единственный выстрел, лента с визгом натягивается и пулемёт заклинило. Программное обеспечение посчитало это поломкой оружия и отдаёт команду избавиться от него. Коробка с боезапасом и само оружие падают на пол, а через пять пальцев на левой руке пробивается энергетическое вооружение. Из тонкого ствола пространство разрезает красный луч, от которого Маритон вовремя уходит ещё на стадии прицела.

Сзади слышится крик, но воин Рейха его не наделает достаточно важностью и снова вступает в бой. Три выстрела, три ярких вспышки из пистолета не оставляют на теле Ликвидатора ничего, кроме безжизненной усмешки над убогостью оружия.

- Отойди! – кричит Аркус с винтовкой Изора.

Как только Маритон делает шаг он выдаёт залп, заставляя оружие с огнём и грохотом «выплюнуть» тяжёлую пулю, пробившую грудь конструкции, оставив лишь небольшое отверстие.

Ликвидатор пошатнулся. Угасающая программа призвала протоколы безопасности, корпус судорожно дёрнулся, но в этом всём нет смысла… главный процессор критически повреждён. Он попытался опереться на левую ногу, однако она внезапно мякнет, как и всё тело. Энтропия достигла ярких глаз, заставляя их потухнуть, и металлический воин с грохотом плюхнулся на пол.

Маритон на секунду замешкался, увидев Аркуса с винтовкой друга, но потом осознание причины колкой стрелой дошло до сердца мужчины. Алый луч растерзал бронежилет Изора и, расплавив металл жуткими температурами, насквозь прожёг тело парня, повалив на ковёр того.

- Изор! – волнительно закричать во все горло Маритон. – Проклятье, Изор!

- Кхе-кхам, - сплюнув рядом с собой, прохрипел парень. – Что ты раскричался, нормально со мной всё, жить буду.

Виотин встаёт с корточек и махом руки подзывает Маритона, который тут же бросился к другу и убедился, что тот в относительном порядке – жизненно важные органы не задеты.

- Нужно, чтобы кто-то с ним остался, - мрачно молвит Маритон.

- Можете идти, - слышится хрип раненного бойца. – Я один тут управлюсь, всё будет в порядке.

- Не неси ерунды, друг, - грозно заговорил Аркус. – Я с ним останусь здесь, и мы попытаемся удержать врага, если тот пойдёт здесь. Уходите. Думаю, вдвоём мы сможем оттеснить скотин подальше от вас. Идите. Живее!

Маритон и Виотин лишь кивнули и пошли дальше, забежав за поворот, оставив двух соратников и братьев по оружию сторожить проход. Они понимают, что у них вдвоём больше шансов, чем у одного раненного воина, но если пойдёт тяжёлая пехота, долго они не выдержат. Но никто их не отговаривал, никто не умалял пойти, ибо право на подвиг должно быть у каждого, нужен лишь момент… для них он наступил.

За порогом коридора их уже ждут. Большое пространство, утопающее в роскоши и блеске древних буржуазных ресторанов стало местом укреплённого сопротивления. В банкетном зале, опрокинув столы и образовав баррикады, закрепились остатки Тизской ауксилии, поздоровавшиеся с непрошенными гостями коллективным залпом из сорока стволов. Небольшой балкончик, облицованный начищенной латунью, где вышли Маритон и Виотин, за секунды утонул в сумасшедшем огне, коконе света, и сам воздух стало невозможно вдыхать из-за того, что он раскалился от гнетущего жара плазмы и энерго-лучей.

- Вот зараза! – выругался упавший Маритон. – Это тупик!

- Ещё нет! – пытаясь перекричать вакханалию огня, бодро заорал Виотин и ткнул дулами в бок.

Там, по правую сторону, где они вошли виднеются створчатые дверцы лифта, окантованные блестящим золотом.

- Это твой шанс! – снова дал о себе знать Виотин, тормоша Маритона за плечо. – Он ведёт прямиком на самый верх! Это твой шанс поквитаться и выиграть битву! Не упусти его!

- А как же ты!?

- Я тут сам управлюсь… управлюсь. – Слова Виотина утонули в балагане выстрелов и шипения.

Маритон делает единственное, что может – мужчина срывает оставшуюся зажигательную гранату, вручённую лично Ауроном, и отдаёт её напарнику. Пальцы собрата смыкаются на большом баллончике, покрашенном в оранжевый цвет.

- Я рад, что знаю тебя, Маритон из Варси. И горд, что пошёл с тобой в этот бой.

- Я тоже горжусь, что отслужил под твоим началом, Виотин, - и, указав на боеприпас разменом с литровую банку, договорил, прежде чем ринуться. – Она очень мощная, используй её мудро.

- Понял! А теперь беги!

Маритон поднялся с места и со всех ног побежал к лифту. Над его головой истошно звучат пули и шипит подобно змее плазма. Ауксилия пытается его отстрелить, но всё тщетно –выпущенные снаряды, которые подобно рою жужжащих мух, пролетают мимо или утыкаются в крепкую броню.

Мужчина падает рядом с лифом и жмёт кнопку вызова, тут же створки раскрываются, позволяя Маритону заползти вовнутрь и укрыться от жуткого напора вражеского огня. Ещё мгновение парень размышлял, грызся сомнениями – пойти помочь другу в битве или ехать наверх, но необходимость, из которой состоит война, победила и Маритон жмёт кнопку «на последний сегмент».

Выстрелы остались где-то позади, когда лифт стал стремительно набирать высоту, давая знать, что он теперь один, сам по себе со своим проклятым врагом. Роскошная отделка его не привлекает, в сознании парня она такая же серая, как и вечное небо над Информократией.

Минута мучительно растягивалась, угрызения, сомнения, смешанные с гневом вгрызались в измученный рассудок. Встреча с Легатом представлялась волнительной, он уже смаковал, как разнесёт ему голову. Гнев полностью застлал глаза.

Звон и двери открываются, давая Маритону вышмыгнуть. Проверив коридорное пространство - ткнув пистолетом в обе стороны, убедившись, что опасности нет, он подошёл к единственному кабинету, удивившись, что вместо сенсорных замков тут старый механизм. Дёрнув за ручку, открыл его.

- Поклонись ставленнику святейших и информационно-праведных! – отовсюду зазвучал голос. – Поклонись тому, кому служат епископы, священники и нейромонахи. Поклонись длани апостольской!

Всё волнение и дрожь от предвкушения встречи с самим ставленником «апостолов», рвущаяся наружу ярость, не позволили удивлению возобладать. А поражаться тут было чему, ибо за дверью самые настоящие хоромы. Белый шикарный пол, выложенный из плит керамогранита, с серебряным напылением, отчего в него можно смотреться как в зеркало.

По правую руку от входа стоит гряда сидений, которые сильно похожи на троны – вытянутые, вырезанные из редкого в этих краях дерева, а спинка и место для сидения обиты шёлковыми ультрамариновыми тканями. И вся гряда роскошной мебели тянется на долгие сто пятьдесят метров, укрытая гобеленами и полотнищами, на которых изображены фигуры «апостолов» и их свершений.

По левую руку прозрачные окна, на всю стену, что высотой в десять метров, окна через которую отлично просматривается город и те далёкие дали, простирающиеся за ними.

А в самом конце трёхступенчатое трёхметровое возвышение из базальта, резко контрастирующее с белым антуражем, на вершине которого, средь широких и огромных мониторов и системных блоков суперкомпьютеров расположился на высоком троне сидит он. Столы с механическими устройствами расступаются перед ним, создавая единую линию между троном и центральной лестницей. Человек с перекошенным от шрамов лицом и монохромной белой одежде – пальто, рубашка, сапоги и штаны, чуть подался вперёд, не отвлекаясь от управления военной машиной Информократии. Его седой волос на левой стороне чуть колышется от ветерка вентиляторов, левая сторона лишена всякой растительности, сменившись на блеск металлической пластины.

- Вот я до тебя и добрался, поскуда! – яро кричит Маритон.

Человек чуть приподнимается и его зелёное око на левой стороне лица утрачивает сияние, превращаясь в слабо полыхающий огонёк.

- Ты кто такой? – заговорил мужчина безжизненным, сухим как лёд голосом, смешанным с механическим звучанием его гортанных приборов. – Имперский слуга Канцлера? Это не важно, ибо на конечном результате это никак не скажется – вы все падёте.

- Скажи, - голос Маритона дрожит от переполняющего его вихря эмоций. – Кто ты?

- Я Легат из «Апостолис Директорис», - спокойно отвечает «человек». – Я их правая рука.

Мужчина, медленно подходя к трону, и сокращая метр за метром пространства, срывает маску противогаза с себя, отбрасывая её в сторону ряда тронов. Следующим движением он скинул капюшон, позволяя себя получше разглядеть. Легат подался ещё сильнее вперёд и подверг анализу изображение лица – шрамы, волосы, перекошенные губы и неживой глаз, собранный по старым технологиям, а в другом оке горит яркая злоба.

- Ты… ты… - в голосе Легата мужчина услышал нотки человеческого удивления, словно ставленник «апостолов» живой, а не биомеханизм и у него душа есть, а не системно-социальные директивы; слуга верховных владык отдал один лишь приказ. – Операторы, модераторы и администраторы, покиньте помещение.

Люди, сидящие за компьютерами, уткнувшиеся в мониторы, поднялись как один. Дисциплинировано и стройными бело-серебристыми колоннами они потянулись к выходом и спустя минуту в гигантской зале остались только двое.

- Ты тот парень из Тиз-141.

- Да! – громогласно заявил о себе парень, разостлав в разные стороны руки. – Я Маритон из Варси.

- Ты… ты ведь явно пришёл мстить за тот суд, который мы над тобой учинили. Не за ту девушку же.

- Именно за неё, - скорбно прохрипел сын Империи.

- Ты должен быть мёртв, - всё не может поверить в действительность Легат. – Тебя должен был накрыть авиаудар. Я… я… не понимаю, как такое возможно. – Голос правой руки «апостолов» стал вновь холодеть.

- Но я выжил, как ты видишь.

Легат взял паузу, чуть примолкнув. Он явно не ожидал такого возвращения, и не готов ко встречи с призраками прошлого, но всё же статус ставленника «королей» Информократии и её режима взывают к быстрому ответу на проблему. Сухие и изуродованные шрамами губы Легата разверзлись, неся стальной холодок безжизненного языка:

- И ты пришёл сюда, чтобы сокрушить тот идеальный мир, который мы построили, чтобы сослужить верную службу своим хозяевам? Ты стремишься принести «новый порядок», считая его гуманным и человечным, не понимая, что стоишь на стороне сил разрушения. Ты пришёл взять плату за свои страдания, не осознавая, что они камень фундамента нашей совершенной системы. Твои действия приведут к краху филигранной пирамиды социального сообщества, построенного на справедливости и царстве умнейших и достойнейших людей. Ты пришёл крушить ненавистное тебе общество, не понимая, что твои действия приведут к всеобщей социальной энтропии.

В словах Легата Маритон нашёл только верную приверженность Информократии и полное срастание с её идеалами, вытеснившими всё человеческое.

- Хах, - усмехнулся Маритон. – Если такое общество, кричащие о справедливости и «власти достойных», уничтожает слабых, если оно выжигает из души само человечность, подменяя его холодом и сладкой похотью, то такому обществу лучше быть сокрушённым, ибо оно не достойно существования! – кричит мужчина, пытаясь оспорить слово Легата, и тут же переходит к тихой речи. – Да и не рушить я пришёл…

- А зачем?

- За одной душой, - яро выпаливает Маритон. – За одной-единственной душой, которая для меня была всем. Я пришёл, чтобы отомстить за неё. Тебе. Как я и обещал. Ты же помнишь, говорил, что будешь ждать меня? А? – издевательски напомнил Маритон врагу о своих страданиях на площади. – Так вот он я!

Легат понял, что дело тут в обычной мести, но ситуация по истине страшная и пытается её исправить:

- Ты же говоришь об Анне? Да? – безжизненно вынул имя человека из памяти ставленник «Апостолис Директрис», продолжив жонглировать фрагментами прошлого. – Чёрный волос, оливковые глаза, осиная талия, певучий голос? Она? – Легат понял, что прав по живому глазу Маритона, в котором промелькнула нота печали. – Мы можем вернуть её, поверь нам. Наши хирургические системы биологическо-психической корректировки из любой женщины сделают тебе Анну, только сдайся на милость силам прогресса.

- Нет, - качает головой Маритон, подходя к лестнице. – Никогда.

- Что ж, - Легат опускает руку на стол, поднявшись во весь рост. – Раз Информократия для тебя пустой звук, тогда ты не более чем системная ошибка, вирус, который должен быть удалён.

В руках сына Информакратии, как только последнее слово слетело с сухих губ, сверкнул ярким синим светом небольшой ножик, устремившийся яркой размытой линией в Маритона, но мужчина увернулся и оружие с металлическим лязгом оцарапало пол.

Когда воин Империи обернулся, он лишь успел поставить блок, и лезвие гладия выдало сноп искр при соприкосновении с катаной Легата, отразившихся в зеркале пола яркими огоньками. Огнестрела под рукой Легата не оказалось, поэтому он решил выступить с холодным оружием, как воины древности. Маритон отступил, вытянул свой пистолет, но острие сверхострого меча в сей же миг попало по оружию опрокинув его на пол и безнадёжно испортив.

- Не стой на пути Информакратии, - отпихнул Легат мстителя, крепко сжав катану. – Не стой на пути прогресса. И что же твой Рейх? Не более чем архаисты, мечтающие о возрождении тоталитарных порядков древности.

- Лучше так, чем бесчеловечность! – вновь бросается воин в атаку.

Кончик гладиуса едва повредил пальто Легата, когда боец Рейха резко атаковал, но тут же лезвие кроткого клинка переместилось в защиту, отражая удар за ударом. В ответ Маритон рванул вперёд и пихнул ненавистного врага со всей силы и обрушил рубящим ударом гладий, но Легат отступил назад, затем ещё шаг отошёл и забежал на лестницу. Оттуда он прыгнул на мстящего, заведя катану над собой и стремясь располовинить противника, но мужчина отошёл назад, и по большому залу раздалось эхо металлического перезвона. Тут же он свершает дугу и разрезает берец Маритона, доходя до кости. Серебро окропилось алыми каплями крови, но имперец словно одержимый бросается в бой. Он отсекает выпад катаны, парирует ещё один финт у груди, и бьёт наотмашь, сталкиваясь лезвие об лезвие противника, к которому подведён небольшой заряд.

Удар подошвой в грудь заставляет Легата отступить назад, но не сломиться и он, ведомый долгом перед властью и Апостолами, бросается в атаку, пытаясь пронзить Маритона. Парень лихо уклоняется от ударов, всё приближая дистанцию и снова загоняя врага на лестницу, с которой он вновь делает прыжок, переходящий в колющий удар на лету.

- «Апостолы» ведут меня, - запел Легат. – Системы информациона, системы святые и инфо-духи дадут мне силу и направят меня в праведный бой.

- Твои духи – ложь, - гладий лязгнул о катану. – Макшина – идол.

Маритон хочет уйти, но оступается и падает, кубарем покатившись по лестнице, что и спасает его – Легат промахивается в пируете, но пытается наверстать упущенное и бьёт острием по ступеням, пытаясь порубить противника в салат. Слуга императора еле как сполз в самый низ и позволил себе встать, прихрамывая на раненную правую ногу.

- Я не оставлю тебя, - гнев и воспоминания придали сил имперцу – он вновь со всей силой и яростью кидается вперёд, гладиус летал как пёрышко, но боевые навыки Легата кажутся безупречными – он с игривой лёгкостью отбивает каждый укол.

Легат переходит на ступени и градом быстрых ударов заставляет отступить Маритона вниз к подножью лестницы и перехватив инициативу гонит того обратно. Мужчина держится стойко, отбивая выпады тут и там, слушая, как певучие лезвие катаны носится у его головы, едва не задевая.

- Когда ж ты успокоишься, - спокойно говорит сын «апостолов», отбивая гладиус у самой груди.

- Я успокоюсь, когда последний камень ваших храмов Макшины падёт на голову последнего жреца Информократии! – саданул горячим словом Маритон.

Свистящие звуки не были услышаны, но двое полностью прочувствовали «ласковый поцелуй» артиллерии. Незнамо откуда прилетевший гаубичный снаряд разорвался прямо у самого верха и сотряс Шпиль, опрокинув дерущихся воителей на пол, оглушив их на пару секунд ужасным и громоподобным рокотом. Верхушка здания окуталась в чёрный горький смог и застонала со звуком рвущегося металла и хруста бетона. Стёкла вылетели из опалённых окон и осыпали Маритона будто звенящий дождь, заиграв по посеребрённому полу. Часть залы мигом исчезла в страшном взрыве, осыпавшись грудами мусора на площадь перед зданием.

«Проклятье», - Маритон открыл глаза. Перед ним всё горело и трещало, часть здания буквально пропала, а на месте окон зияет огромная дыра, пол уходит в пустоту.

Холодный ветер ударил сбоку, вид погибающего в военной агонии города завораживал. Поля перед ним обволоклись в простыню из дыма, всюду мерцают всполохи и вспышки, а орудийные залпы, крики и взрывы доносятся даже сюда жестокой песней бойни.

«У меня нет на это времени, нет времени смотреть», - подумал воин. Маритон тяжело поднялся на две ноги. В его ушах страшный звон, в глазах пульсирует темнота, тело словно из ваты – слабо подчиняется воле. Покачиваясь, мужчина продолжает идти вперёд. Он не видит, как загорелись гобелены и полотнища, не чувствует железобетонного хруста конструкций здания и не может узреть панораму разразившегося боя у самой площади. Даже стопа не чувствует крошки и осколков, а ухо не слышит их треска.

«Легат… Легат… я завершу начатое», - стонал про себя сын Рейха, судорожно водя глазами и сквозь пелену и пульсирующую тьму ища цель последних дней, будто бы он стал его смыслом жизни.

«Вот ты где!»

Сейчас Маритона интересует только Легат, единственное, что достойно гневливого и уставшего взора мужчины, погребённое под стеклом и обломками Шпиля. Медленно подступающий он видит, как его противник тяжело поднимается и отбрасывает от себя мусор, снова готовясь сражаться.

- Закончим это, - покачнулась правая рука «апостолов», белое пальто стало красным, осколки впивались в живую плоть, кровь сочилась всюду, заметно ослабляя противника.

- Да. Пора.

Маритон сблизился и шаркнул ногой по полу. Пыль и стекло ударили по лицу, забрались в глаза, дезориентировав врага. Слуга «апостолов», потёршись, подошёл к нажитому врагу и одним мощным ударом сверху-вниз, словно орудует топором, пытается перерубить ключицу Маритону, но мстящий перехватывает лезвие катаны механической рукой и направляет со всей силы острие гладиуса в грудь, прямиком в область сердца. Меч, мелькнув стальной лентой, с жадностью впивается в тело, проступая с кровью из спины.

- Я… я не увидел… его, - словно не веря в произошедшее, выдавил Легат. – Ты свершил… свою местью. Та-ак з-за ч-чт-о ты с-с-сражаешься?! – прошипел в предсмертных муках Легат.

- Во имя живых и в отмщение за мёртвых[2], - отчеканил Маритон и отпустил тело, позволив тому упасть на занесённую стеклом плитку, расплатившись по всё ещё прекрасному полу.

- Хах, - губы впервые за долгие десятилетия скрасила кривая неумелая улыбка. – Вот так… умирает система. Но ты подумай, - грудь по живому вздыбилась, пытаясь набрать побольше воздуха. – Подумай, что придёт… на смену?

- Мне нет дела.

- Ты обменял… Рейх, он ведь… тоже тоталит… кхе, - кровь хлынула горлом, но губы сверкали в улыбке, в глазах имперец увидел отблески давно разрушенной души. – Старый Бог… вот такова твоя… шутка. Все мы… хотим добра… все мы… думаем, что вершим… доброе. Я… ты… «апостолы»… твой Канцлер. Все.

Легат выдохнул, плоть лишилась жизни, и враг отдал душу. Свершилось. Ради чего Маритон последние дни жил, ради чего он поступил на службу императору, ради чего мужчина вернулся в «ад-на-земле», ради чего там внизу сражался Аурон, свершилось. Его враг лежит поверженный у ног. Но легче от этого, почему-то не становится – внутри всё так же тихо что-то постанывает.

«Она была бы счастлива?».

Анну никто не вернёт, она всё так же останется только в памяти выживших, а битва до сих продолжается. Он кинул горестный взгляд на компьютеры, поставленные на возвышении, и понял, что может сделать ещё что-то помимо обычной мести.

Маритон поднялся наверх и осмотрелся. Четыре монитора и одна клавиатура, а позади всё уставлено блоками суперкомпьютеров. Он видел такие системы и поэтому быстро от имени Легата зашёл в систему с его ПК и полазив по структурным программам нашёл мессенджеры, нашёл операторов приёма данных и узлы связи. Вильнув взглядом, он нашёл вкладку «Директивы и программы действий» и быстро обнаружил то, что ему нужно:

«Директива-отход. Ситуация-смерть Легата.

Он вчитался и увидел небольшую неприятность:

После отправки требуется подтверждение наместника Легата. В ином случае Шпиль будет ликвидирован в течении десяти минут по процедуре Х-1 из-за подозрения проникновения вирусов в систему».

Маритон кипвнул и без тени сомнений дал знать всем подчинённым в округе, что их предводитель пал. Единственным ударом по клавише он разослал во все военные части и узлы связи под управлением ставленника «апостолов», информацию, что их предводитель мёртв, и оборона прорвана. Как только информация стрелой рока отправилась к администраторам и модераторам войск, Маритон свернул все окна и запустил процесс дефрагментации системы, чтобы полностью оторвать командования и части друг от друга.

Мужчина устало занял трон на пару секунд, посчитав задание выполненным и уже продумывал план побега, но неожиданно наушник в ухе разразился грозным голосом:

- Маритон, вызывает Аурон Лефорт!

[1] Ала – боевая группа Ликвдидаторов, численностью в пять сотен боевых машин.Вся Общая Армия Информакратии разделена на три ветви – технологическую, кибернетическую и человеческую. Технологические подразделения состоят из дронов и ликвидаторов, кибернетические из киберарием и ауксиларием и человеческие из обычных воинов «во-плоти».

[2] «Во имя живых и в отмщение за мёртвых» - цитата из вселенной Warhammer 40000.