Восхождение Черной Воды

Глава 6

Постороннему Кровавый квартал представляется жутковатым местечком, где на многочисленных аренах звероподобные полуголые мужики пыряют друг друга остро заточенными кусками стали. Везде кровища, скользкие кишки под ногами и размазанные мозги на стенках. Конечно же, ничего подобного нет. В квартале имеются тренировочные полигоны, в том числе предназначенные для занятий боевой магией, но их немного, и они скрыты в глубине. Что касается арены, то она всего одна и представляет собой стилизованный римский колизей. Называют её «Божьим полем», на ней проводятся различные соревнования, открытые собрания капитанов или, при необходимости, суды.

Насчет звероватых мужиков молва не лжет. В силу специфики предлагаемых услуг, их здесь много. Однако одеты они по большей части в цивильное и ведут себя прилично, неизбежных буянов скручивают быстро и незаметно для чужаков. То есть не нужно думать, будто все общаются друг с другом с соблюдением форм вежливости и после еды обтирают губы платочком, вовсе нет, наёмники — народ грубоватый. Просто там, где живёшь, гадить у них не принято.

В Кровавом квартале меня знали не только из-за фамилии. В один прекрасный день Финехас решил, что мне требуется разноплановая практика и начал водить сюда, нанимая подходящих, по его мнению, бойцов. Решение, поначалу слегка просадившее мне репутацию и немало её повысившее к настоящему времени. Именно то, что нужно. Среди наёмников я никогда не стану своим, да и намерения такого нет, но благодаря появившимся знакомствам и уважительному отношению есть понимание их внутренней кухни. Это очень своеобразные люди со своим кодексом чести, обманывать которых не рекомендуется. Даже Священным Домам.

Идя сюда, я обоснованно надеялся получить ответы на свои вопросы.

Ещё перед отъездом в Норвегию мы с Бобром попробовали выяснить, кем могли быть люди, напавшие на Атаульфа. По-настоящему хороших спецов мало, их круг ограничен и они между собой так или иначе сталкивались. Кто-то что-то слышал, видел коллегу за работой и смог оценить, проболтался по пьяни или иным путём запустил слушок — словом, информация расходится. Конечно, существуют закрытые организации, чьи представители действуют иногда очень эффективно, но их тоже реально опознать по свойственным конкретной школе приёмчикам или элементам снаряжения.

— Китайцы, — уверенно определил Эдди по чертам лица. — Из южных регионов. Они, сволочи, мелкие и резкие, мышцы сухие, крепкие. Татух на телах не было?

— Тела сгорели. Это нормально — кончать с собой при угрозе плена?

— Нет, конечно! Мистер Блэкуотер, мы же наёмники, а не сектанты какие.

— Вроде бы, у азиатов какие-то особые традиции на этот счет есть, — припомнил я.

— Да такие же, как и у нас, — скривился Бобёр. — Случается, в контракт вносится условие неразглашения и тогда исполнитель сам добровольно соглашается принять на тело печать, которая его сожжет в случае чего. Тогда и контракт дорогой, и семье, если погиб, очень крупная сумма полагается.

— Значит, либо сектанты, либо дорого взяли?

— Скорее всего, мистер Блэкуотер. Ну, понятно почему — нападения на дома волшебников без потерь не обходятся, участвовать в них соглашаются только при хорошей мотивации. Атаульф, небось, сильно разозлился, раз вас о помощи попросил?

— Дело не в Атаульфе. У меня возникли свои вопросы к заказчику.

— Понятно… — протянул Эдди. — Вот что, мистер Блэкуотер. Я поспрашиваю знакомых, но обещать ничего не могу. Может, отряд коротким путем из Китая шел, на границах не отмечаясь, или вовсе нигде прежде не светился. Если бы трупы остались, можно было бы хоть по шрамам и телосложению определить, чем люди занимались и в каком регионе деятельность вели. А так…

Он с сомнением покачал головой.

После откровенного признания Бобра стало понятно, что искать, скорее всего, придётся иными способами, и я зарылся в литературу. В обычных условиях, имея частицу плоти человека, найти его — проще простого. У нас, увы, труп, искать некого, поэтому в данном случае говорим об извлечении информации. Тоже, в общем-то, ничего сложного, если речь идёт о простом человеке, умершем недавно. У обладателей дара есть природная защита, с ними, даже с самыми слабыми и бесталанными, приходится возиться.

Покойник, чью голову я забрал у Атаульфа, был не самым худшим из магов и ушел на тот свет добровольно. То, что он погиб в бою, ничего не значит — он сознательно принял смерть, позволив поставить печать на тело. Обычная логика подсказывает, что перед тем, как отправиться в последний поход, весь отряд нападавших провели через процедуры, мешающие посмертному допросу. Учитывая перечисленное выше, можно быть уверенным: простые методы не помогут, а до сложных у меня нос не дорос.

Обращаться за помощью не хотелось. Священные Дома автономны, мы сами решаем свои проблемы. Как только я распишусь в своей неспособности справиться с трудностями, наш статус среди сородичей, и так-то не шибко высокий, рухнет окончательно. Оно мне надо? Совсем не надо.

В общем, что делать, я не понимал и на вторую встречу с Эдди шел с чувством легкой безысходности. Отсутствие идей раздражало, в то же время впадать в уныние мешало осознание простого факта — всё только начинается. Расследование далеко не всегда удаётся провести по горячим следам, часто приходится тратить года, если не десятилетия, для установления виновника. Возможно, и сейчас придется идти долгим путём. Количество врагов у Атаульфа ограничено, мои ресурсы позволят организовать наблюдение за каждым и рано ли, поздно ли, создатель медальона проколется. Наилучшей защитой тайны является неведение, а теперь, когда я знаю о существовании нарушителя Закона, его поимка является делом времени.

Тем не менее, Бобёр сумел удивить.

— Что это за ухари, мне подсказать не смогли, — сообщил он после обязательных приветствий. — Я оставил знакомым изображения, может, потом опознают кого. Однако поведали интересное. Оказывается, последний год в Китае и в южных королевствах вербуют бойцов. Боевых магов, желательно разбирающихся в тактике белых людей и прежде сталкивавшихся с ними.

— Полагаете, этот факт как-то связан с нашими покойниками?

— Так наймы-то проходят через одни конторы, — пожал плечами Эдди. — Только очень крупные отряды могут позволить себе напрямую искать клиентов, остальные работают через посредников. К тому же, азиаты наших школ не знают, через Атаульфовы ловушки не прошли бы. Нет, я не спорю, их могли провести, но хоть какие-то базовые знания у группы должны быть. Таким образом, мы имеем отряд довольно высокого уровня, разбирающийся в европейской магии и с денежными проблемами. Их немного — под все признаки подпадающих.

Рассуждения показались мне несколько натянутыми.

— Или нападавшие принадлежат к какому-нибудь тайному ордену. Что начальство приказало, то и выполняют.

— Ну, тут уж я не знаток, мистер Блэкуотер, — развел руками наёмник. — Не специалист я по всяким чудикам. И, если уж на то пошло, разные правительственные организации или чиновников тоже учитывайте. Атаульф много кому дорогу перешел. Вон, Церингены не последнее место в Империи занимают. Могли они на кровника покушение организовать? Запросто!

Вообще-то говоря, способностью вросшего в землю друида находить новых врагов остаётся только восхищаться. Причем он избрал себе не одну лишь пассивную роль, в смысле, идут не только к нему, чтобы ограбить или стрясти старые долги. Атаульф берет учеников и присматривает за ними; вмешивается в политику, когда считает нужным; не всегда успешно скрывается, проворачивая сомнительные делишки вроде краж артефактов или поджогов поместий конкурентов. Вот что называется активной жизненной позицией. При других обстоятельствах я бы с пониманием отнёсся к желанию неизвестного, или неизвестных, старичка замочить. Сейчас, увы, приходится самому искать организатора покушения.

— Вернемся к китайцам, — не желая спорить, приказал я. — Реально выяснить, кто нанимает боевиков, для чего и насколько успешно?

Никогда не знаешь, где и когда пригодятся сведения.

— Имперцы. Действуют они через третьих лиц, но шила в мешке не утаить. Народ же пытается выяснить, не кинет ли заказчик, вот и наводят справки. Для чего? Похоже, готовятся Индию поджигать. Если война начнётся, англичане захотят колониальные войска перебросить в Европу, а так им придётся восстания давить и поддержку метрополии они оказать не смогут.

— Французские владения ближе.

— Да, но войск там мало. Тысяч тридцать на весь Индокитай, — прикинул Эдди. — Местные, опять же, между собой постоянно собачатся, их на общий бунт раскачать сложно. В смысле, если им хорошо заплатить, они от работы не откажутся, потому что белых людей не любят, только надолго их не хватит — передерутся. А в Индии и бунтуют часто, и страна большая, да и пограбить можно…

Оставив Бобру пятьдесят фунтов «на расходы», я направился к выходу из квартала. То, что конкретных сведений не прозвучало, не означало, что движения нет вообще. Слабая надежда справиться «кавалерийским наскоком» умерла, оставив вместо себя намёк на необходимость найти толкового аналитика, способного строить десятки версий и кропотливо отбраковывать их одну за другой. Где его искать, совершенно непонятно. Разве что самому воспитать.

Сообщение о активности имперцев в Китае особого интереса не вызвало. Мы стараемся не участвовать в усобицах смертных, а проблемой возможного прекращения поставок из мятежных регионов пусть занимаются купцы. По возможности продам кому-нибудь информацию… честно говоря, с трудом представляю, кому. Сородичам она не нужна, с людьми я на подобные темы общаюсь редко, чтобы имидж отстраненного от политики существа не порушить. Так что — вряд ли.

Неподалеку полыхнуло силой и я, проходя через очередной перекресток, чуть задержался, глядя на завершение короткого конфликта. Вот, собственно, то, о чём я упоминал. Трое молодых парней что-то не поделили, и их мгновенно одернули старшие коллеги. Обошлись без стражников — здесь, в Кровавом, существует нечто вроде своего патруля. Избранный старостой капитан назначает заместителя, отвечающего за общественный порядок, и тот нарезает каждому хозяину магазина, лавки или смотрителю штаба отряда зону ответственности. Хозяева, в свою очередь, скидываются и нанимают людей. Работа считается легкой и престижной, поэтому туда охотно идут ветераны с серьёзным боевым опытом, способные без труда накостылять горячему молодняку.