Восхождение Черной Воды

Глава 19

Ни на что не рассчитывая, письмо имперским родичам я отослал. Всего лишь соблюл политес. В высокопарных выражениях уведомил главу Священного Дома Скалы Трепета о имеющем место на его территории нарушении Закона и перечислил все известные факты, добавив полученные от Атаульфа имена. Большего, на данный момент, сделать нельзя.

Это не значит, что я опустил руки. Просто взял небольшую паузу на обдумывание. Черная Вода известна злопамятностью и коварством, и я не вижу причин в данном случае опровергать стереотипы. Тем более что в отношении меня они справедливы. Я ведь не забыл тех торговцев ингредиентами, которые обманывали меня в детстве и благодаря которым в конечном итоге познакомился с Купером. Имена людей, пытавшихся нажиться на ребенке, попали в своеобразный черный список — специально не мщу, но при случае гадость сделаю.

Событием недели, если не месяца, ожидается аукцион у «Бейкера». Уже сейчас понятно, что гвоздем программы станет моя добыча из леса Влажных Костей. Первую тушу ящера я сразу продал гоблинам за десять тысяч фунтов и продешевил, потому как вторую эксперты выставили на торги с начальной стоимостью в двенадцать. Покупатель, вероятно, заплатит вдвое дороже. За сколько уйдут кристаллы из ожерелья вождя, даже гадать не берусь — из пяти штук я отдал аукциону два самых маленьких, мгновенно вызвавших ажиотаж среди артефакторов. Третий, тоже мелкий, хочу предложить Старому Джо. Мастер его уровня многое даст за возможность поработать с уникальным материалом. Вопрос в том, что бы такого стрясти со старика полезного и нужного.

Хороших мастеров на Перекрестке много. Ларри-Ленивец, известный тем, что не покидал дом уже восемнадцать лет. Филипп де Суаз, создающий уникальные женские защитные комплекты, подлинные произведения искусства. Социофоб Джулиан Оуэнс, избегающий общения с заказчиками, а при невозможности скинуть переговоры на помощника запрещающий подходить к нему ближе, чем на пять метров. Его противоположность Джонни «Торгаш» Сакс, едва не убедивший меня заказать в подарок сестре розовый пистолет, украшенный блестками и рисунками котиков. Все они знамениты, обладают хорошими связями и не жалеют денег на качественный материал.

Моё свободное время естественным образом разделилось между Кровавым кварталом и Малхом. Финехас, считав у меня из памяти схватку с ящерами, недовольно заявил, что перебить дикарей можно было в двенадцать раз быстрее и мне не хватает практики. Так что теперь каждый день у меня либо тренировка скорости и ловкости против группы, либо поединки со взрослым сородичем, с детства натасканным на боевку. Тот факт, что Малху я проигрывал примерно столько же боёв, в скольких побеждал, наполнял меня гордостью, а его — удивлением. И раздражением. Он более чем в два раза старше, с такой форой по срокам подготовки, подростка нужно класть на обе лопатки, не напрягаясь. Что поделать! Финехас сам по себе опытнейший наставник, а уж если он сконцентрирован на занятиях с одним конкретным учеником, то результат поразителен.

Ну и я не дурак, безусловно.

Сегодня день группового занятия, проводимого в школе Джастина. Мы только что закончили обсуждать с Гленом кое-какие проблемы Перекрестка, и он ушел, попрощавшись. Дел у мэра хватало. Торговцы давно просили выделить им территорию под полигон для демонстрации современного тяжелого вооружения, наёмники Кровавого квартала хотели того же, однако напрочь отказывались поступиться хоть пядью площади. Со свободной землей в домене проблема, её всегда не хватает. Зарываться вниз некуда — сеть складов и подвальных помещений образует причудливые катакомбы, причем владельцы зданий к своим подземельям относятся очень трепетно. Глена снимут с должности, попробуй он поднять тему о строительстве подземного яруса. Единственным реальным вариантом видится расширение домена, но это сложнейшая задача, которая мне ещё долго будет не по силам. Вот и ходит Глен, чертыхается, ищет способ кого-нибудь подвинуть, не слишком обидев.

Видя, что я освободился, Джастин хлопнул в ладоши.

— Собрались, ребятки! Занятие начинается!

Группа «инструкторов» состояла из трёх настоящих инструкторов, работающих в школе, и той самой шестерки, которую я как-то раскидал по стенкам. На Джастина работают спецы разного уровня — есть настоящие мастера, есть обычные профессионалы, честно отрабатывающие свой хлеб. Окружившая меня троица относилась ко второй категории. Один на один я справлялся с каждым, нагло пользуясь преимуществом в физических кондициях, вместе они имели неплохие шансы меня завалить. Вдобавок на их стороне играл молодняк, разместившийся за пределами ринга. Джастин вручил всем шестерым жезлы, стреляющие парализующим заклинанием, причем запретил их атаковать. Правда, отбивать обратно собственные заклинания можно.

— Готовы? — Скрюченный оглядел всех со своего кресла, предусмотрительно укрытого сразу тремя слоями защит. — Начали!

Сознание распахивается, впитывая обстановку. Я чувствую, как поднимаются жезлы, нацеливаясь на меня; стоящий за спиной инструктор тянется к метательному ножу на рукаве; справа готовится заклятье, быстрое и простое, всего из трёх узлов; стоящий слева делает шаг вперед, поднимая деревянный меч над головой. Делаю шаг вперед и вправо, ухожу с линии атаки, одновременно чистой силой сбивая концентрацию. Мимо проносится нож. Ещё шаг, вокруг тела возникает первая, слабенькая защита. Она выдерживает одно из заклятий паралича, остальные проносятся мимо. Неприятно поворачиваться спиной сразу к двум противникам, но мне надо выйти из окружения. Прыгать нельзя — потеря контакта с землей неизбежно приведет к потере мобильности.

Снова чуть смещаюсь в сторону, снова ухожу от чужого заклинания. Два длинных шага позволяют подойти на дистанцию атаки ко второму инструктору, и я бью деревянным мечом снизу вверх, заставляя принимать удар на жесткий блок. Продолжая давить, обхожу по кругу противника, по сути меняясь с ним местами. Всё, первая задача выполнена. Теперь все трое — передо мной.

Отскакиваю назад, опуская голову и крепко зажмуривая глаза. Яркая вспышка всё равно бьёт сквозь веки. Амулеты на инструкторах уберегут их от тяжелых последствий моего заклинания, но хотя бы притормозят бегущих. Хочу превратить песок у них под ногами в липкую грязь и тут же вынужденно отшатываюсь вправо — сзади готовится очередной паралич. Успеваю принять заклинание на ладонь и метнуть его обратно, выводя первого внешнего помощника из строя. Снова сдвигаюсь. Простейшей тактикой действий одного против группы является выстраивание оппонентов в линию, чем я сейчас и занимаюсь. Останавливаться нельзя, статика в бою заканчивается поражением.

Чувствую создание нового заклинания и вместо атаки выставляю перед собой щит. Вовремя. Плотно спрессованный шар воздуха рассыпается выстреливающими в стороны протуберанцами, снимая защиту. Отметив, что теряю инициативу, я быстро сплел новое заклинание и бросил его под ноги ближайшему инструктору, заставляя того рефлекторно подпрыгнуть. Как и ожидалось, противник не пострадал. Неважно — расчет был на то, что поднявшийся от взрыва песок скроет меня от чужих взглядов. Троица, конечно, почует, но хотя бы на время оставшиеся пятеро из вспомогательного состава перестанут кидаться параличом.

Вдох. Выдох. Концентрация. Вылетающего на меня мечника просто сносит ударом «Золотого посоха». Как это он так ошибся? На инструкторах надеты амулеты отражающего типа, вроде моих, только качеством похуже. Боевые проклятья прямого действия они отражают; чтобы обмануть «зеркальники», требуются заклинания со сложной структурой, не ниже десяти узлов. Потому я долго готовился нанести удар — не мог создать нужное заклинание быстро.

Снова вешаю на себя защиту, снова ухожу в сторону, кончиком клинка отводя рушащийся на левое плечо меч. Оставшиеся двое противников подобрались слишком близко. Сейчас их задача — задержать меня, заставить остановиться, чтобы помощники совместными выстрелами продавили мои щиты и достали хотя бы одним параличом. Потому я верчусь, как бешеный, загораживаясь одним инструктором от другого. Меня спасают нечеловеческие гибкость и скорость восприятия, позволяющие уходить от чужих ударов, да поставленные на рефлекс заклятья вроде брошенной в песок заморозки. Небольшая потеря равновесия стоит текущему противнику отсушенной правой руки, следующий удар выбивает у него оружие. Его товарищ атакует, пытаясь помочь, но сам подставляется под тычок острием в грудь.

— Ну хватит, хватит! — заорал с судейского места Скрюченный. — Позориться хватит! Вы что творите, криворукие!?

Один из внешних помощников не понимает, что бой закончился, и в азарте бросает очередное парализующее. Поскольку инструктора больше не заставляли сосредотачивать на себе внимание, паралич я поймал и вернул отправителю. Остальные, вроде, слова Джастина услышали и больше не атакуют.

Останавливаюсь. Выхожу из транса. Конец.

— Лукас, какого хера ты творишь?! — продолжал разоряться старикан. — Сколько раз можно повторять?! Не бычься! Нет у тебя рогов, чтобы буром переть! Башка твоя не крепкая, а просто тупая!

Следующие минут десять Скрюченный уделил анализу действий обеих сторон. Многочисленные ранения и проклятья на мозгах не отразились, так что ругался дед по делу. Слушали его внимательно, привычно пропуская мимо ушей высказывания о родственниках и личных качествах. Меня он тоже не забыл, с той только разницей, что обошелся без нецензурщины и образных сравнений.

Накачка помогла, потому что следующий раунд продолжался дольше и окончился ничьей. Так и пошло. То меня потреплют, то я останусь единственным, стоящим на ногах. Справедливости ради — постепенно команда срабатывалась и доставалось мне чаще. Примерно через час после начала занятия Джастин остановил бой в последний раз:

— Хорош! Устали, ошибаться начали. Расходимся.

Я без спешки пошел к нему, попутно переводя амулеты в боевой режим и очищая себя с помощью заклинаний. Эффект от них сомнительный, но хотя бы большую грязь вместе с запахом пота уберут. Жаль, что в школе нет душевой, желающие освежиться после тренировки обливаются в закутке водой из бочки. По меркам Перекрестка — роскошь.

— Растете, юный лорд, растете, — прохрипел Скрюченный, останавливаясь рядом. — Только, как бы сказать… Для чего растете-то? По вам видно, что к чему-то готовитесь. Мне понять надо, как вас тренировать, чтобы наилучшим образом вышло.

Он ни разу в общении со мной не употребил слово «учить». Потому что учит меня Финехас, Джастин всего лишь тренирует по мере необходимости.

— Мне предстоит ритуальный поединок, мастер. Я готовлюсь к нему в поместье, так что не нужно ничего менять. Меня всё устраивает.

— Ага, — жестом, похожим на кивок, дернул головой Скрюченный. — Понятно. Видел я по молодости, как древняя кровь промеж собой дерется. Ничего не разглядел. Эн Сагил, он тогда тоже моложе был, вышел в круг с таким же, только из другого Дома. Вроде бы выиграл, только почему-то рабыню ту, из-за которой они закусились, проигравшему отдал и отряд наш оттуда увел.

От старика исходили эмоции настороженности, опаски и любопытства. Последнее преобладало. Для смертных небезопасно вмешиваться в дела потомков Старейших, разумные люди стараются держаться от нас подальше. Джастин — стар, ему немного осталось. Он готов рискнуть жизнью и остатками здоровья, чтобы получить ответ на больше века мучающий его вопрос. Почему Сагил, несмотря на выигрыш в бою, проиграл?

— Мастер. У нас нет того, что смертные называют дуэлями. Древняя кровь не дерется между собой — мы проводим Божий суд, чьи форма и правила установлены нашими прародителями. Всякий раз, назначая суд, мы привлекаем их внимание. Дальше объяснять?

Ему хватило.

— Вот, значит, как, — он нервно дернулся, покрутил головой и предпочел перевести тему. — Спасибо, юный лорд, буду знать теперь. А насчет ваших умений сказать хочу, что надо бы вам с обычным огнестрелом потренироваться. С ним поневоле научишься от выстрелов уходить и правильно маятник качать, хе-хе.

Я слушал, кивал, но сосредоточиться на его словах не мог. Упоминание о Сагиле породило идею, которая по мере обдумывания казалась всё более и более привлекательной.

Энн Сагил, если вдуматься, столкнулся с проблемой, идентичной моей. Мы оба имеем дело с нарушениями Закона, ответственные за которые лица находятся в другой стране и принадлежат к кругам, облеченным официальной властью. Напрямую трогать их мы не имеем права. Точнее, с чиновниками можно сделать многое, включая казнь семей и домашних животных, но потом придется разбираться с последствиями неизвестной силы. Чего не хотелось бы. Поэтому Сагил с моей подсказки пошел длинным путём, используя смертных, чтобы покарать других смертных.

Я, в отличие от старшего коллеги, не могу приехать в Империю и покрошить исполнителей. Но в целом-то повторить алгоритм ничто не мешает? Он ведь рабочий?

— Хорошо, Джастин, я учту твои рекомендации. Сейчас исполнить их не смогу, но потом, когда время освободится, обязательно попробую. Хотел бы узнать насчет эна Сагила — ты сделал, что ему нужно?

— Конечно, юный лорд, будьте уверены! Самых лучших исполнителей нашел! Ирландцы, да ещё и с личными счетами к семье того лорда.

— Понятно. А в Империи кого-то такого же найти сможешь?

— Ну, — замялся старик. — С Империей сложнее, хотя поискать можно. Вы, юный лорд, с конкретной целью интересуетесь или как?

— У имперцев есть организация под названием «Эвиденцбюро». Слышал о ней?

— Не доводилось. Судя по названию, разведка какая-то. Или тайнюки, с запретной магией дело имеющие.

— Они совмещают. То есть по профилю они шпионов ловят, а с недавних пор полезли в области магии, лезть куда даже нам нельзя. Плохо будет. Поэтому их надо остановить. Как минимум — убрать волшебников, проводящих запрещенные обряды.

— Надо подумать, — Джастин почесал покрытую ожогами голову. — Знаете, юный лорд, давайте я поговорю с главным той шестерки, что сегодня по вам параличом пуляла. Сами-то они ничего особенного из себя не представляют, да вы видели, а вот тот господин, что их ко мне пристроил — он непрост.

— Ты говорил, они вроде бы социалисты? — припомнил я.

— За ликвидацию идейных врагов тоже берутся, — уверил Скрюченный. — «Империя — тюрьма народов», «чиновники служат прогнившему режиму, душащему свободу» и всё такое. Особенно, если денег заплатить.

— Раз так, то попробуй. Моё имя желательно не упоминать — впрочем, не мне тебя учить.

— Не волнуйтесь, юный лорд! Не первый век посредничаю, хе-хе!

О японских, китайских или других школах боевых искусств здесь слышали. Отдельные энтузиасты даже практикуют, в Лондоне занимаются несколько групп, поддерживаемых японским посольством. В целом, отношение публики к дзюдо или другим азиатским стилям пренебрежительное — репутацию им подпортило Гармоническое восстание, когда современное оружие и магия выкашивали китайских сектантов. С тех пор считается, что на востоке лучше метко стрелять из пистолета, чем умело фехтовать.

А вот лично мне философия использования силы агрессора против него самого очень импонирует. Не знаю только, получится ли её применять на практике. Наверное, в зависимости от обстоятельств.

В философские дебри меня толкнул Рашуорт. Вчера он приехал на третий корабль, который я очищал от проклятий, любезно интересовался успехами и окольными путями пытался выведать, что Черной Воде нужно. Не от Флота или смежных структур, а вообще. Чего нам в принципе не хватает. Перспектива получить-таки объединённый Королевский госпиталь казалась Адмиралтейству заманчивой, теперь морские лорды думали, чем можно купить наше согласие.

Ничем. Нам от смертных, по большому счету, ничего не надо. И это, в определенном смысле, плохо. Потому что, скажем, есть такая страна — Китай. В начале прошлого века они продавали западным варварам шелк, фарфор, чай и многое другое. Даже декоративных собачек продавал, в высшем свете на них тогда особая мода распространилась. А покупали китайские купцы у европейцев ровным счетом ничего, если вычесть итальянское стекло и русские меха, популярные у знати. Рынок был не просто закрыт — он был самодостаточен. Примерно, как Черная Вода с нашим Перекрестком.

Результатом желания европейских стран продавать больше товаров в Китай послужила серия войн, получивших название Опиумных. Да, сначала целую страну подсадили на наркоту, а потом развалили её на две части, северную и южную. Причем южная тоже на грани развала. На севере правит династия Цин, на юге англичане водрузили на трон чудом уцелевшего наследника Мин и без особых успехов рулят от его имени. В общем, в Китае сейчас весело и поток беженцев оттуда идёт стабильный.

Нехорошие ассоциации возникают.

Однако у медали, как известно, всегда две стороны. Перекресток возник в Англии и веками был к ней привязан, торговцы на нём тоже в большинстве английские. Тем не менее, вот перенесли мы один из главных переходов из Лондона в Норвегию — и особых возражений нет. Народ поворчал и быстро перестроился. Можно, конечно, возразить, что на территории островов остались ещё два основных перехода и половина второстепенных. Можно. Но даже в самые напряженные времена шотландцы не стремились сотрудничать с центральной властью в вопросе удушения нас, а Ирландия всегда подчинялась Короне неохотно. Англичанами они себя не считают. В самом крайнем случае, шотландский переход можно перенести куда-нибудь в Данию, на побережье Франции или в Лихтенштейн. И тогда, возможно, Перекресток превратится в некий аналог нейтральной Швейцарии.

При таком раскладе Черная Вода перестанет быть английским Священным Домом, что, в принципе, абсолютно неважно. Ну, останется у нас поместье в Британии, и что? Кусок земли, налогом не облагаемый; крепость, способная существовать автономно. Зато вмешиваться в наши дела другим Священным Домам станет сложнее.

Другое дело, что описанная мной комбинация неимоверно сложна для исполнения во всех смыслах. Множество магических расчетов, тяжелые дипломатические переговоры, окончательный разрыв с британскими структурами, начиная от Совета Мудрых и заканчивая поставщиками овощей в рыночные кафешки. У нас работает ресторанчик, чьи хозяева триста лет закупают молоко и творог у представителей одной семьи — это уже не бизнес, это история. Будет ли стоить овчинка выделки? Не знаю.

Вот и сидел я, думал, как поступить правильнее. Какую выбрать стратегию. Позволить вытащить Черную Воду из добровольной изоляции или, наоборот, отдалиться от английских сородичей ещё сильнее. Мы пришли на острова вместе с римскими легионами. Не пора ли уходить?

— Какая только чушь в голову не приходит.

Независимость, конечно, привлекательна. И вряд ли достижима. Наш Дом долго не трогали, позволяли зализать раны — не от доброты душевной, но всё же. Сейчас, очевидно, коллектив решил, что Черной Воде пора поработать на общее благо и перестать отсиживаться в уютной норке.

— Кажется, это здесь, милорд.

Синклер остановился возле небольшого одноэтажного домика за низеньким забором. Мы находились в предместье Лондона, в не самом престижном и богатом его районе. Впрочем, и не трущобы. Обиталище ремесленников, мастеровых, успешных матросов с кораблей и тому подобной публики, условно относимой к нижнему слою среднего класса. Один из младших коллег Синклера сообщил ему о странном случае смерти роженицы, сопровождавшемся полным истощением магии, целитель подумал и высказал предположение, заинтересовавшее меня. Поэтому мы здесь.

— Вижу. Причем нас опередили, — я кивнул на бричку, стоявшую во дворе. — Оперативно действуют.

Не стесняя себя условностями, мы распахнули калитку и прошли на землю частного владения. Небольшое отвлекающее заклинание, всегда используемое мной в людных местах, на парочку перед крыльцом не подействовало. Двое крепких мужчин в одеждах монастырских послушников замерли, явно не понимая, что им делать. Не ожидали они встретить несущего старую кровь в рядовой поездке.

Будучи в душе существом добрым, я избавил их от колебаний.

— ЛЕЖАТЬ.

Зачем изобретать что-то новое, если старое и так прекрасно работает?

Проходя мимо двух одаренных, вдобавок принадлежащих к церкви и защищённых отблеском совокупной веры миллионов людей, неподвижно уткнувшихся носами в грязную землю… Мне вдруг пришла в голову любопытная мысль. Я никогда прежде не пытался приказать человеку «убей себя» или придумать нечто похожее. Интересно, пересилит инстинкт самосохранения отданный Голосом Власти приказ или нет? Надо бы проверить.

Внутри дома ощущалось присутствие четверых. Двое обычных смертных, священник довольно высокого посвящения и ребенок. Ради последнего мы сюда и пришли. Пройдя через небольшую аккуратную прихожую, я, не скрываясь, открыл двери в гостиную, сразу же оказавшись в перекрестье удивленных взглядов. Люди сидели вокруг обеденного стола, на котором стояли чашки с чаем и тарелка с домашним печеньем.

Один из хозяев, полноватый мужчина лет пятидесяти, начал подниматься со стула. Прежде, чем он что-либо сказал, я слегка приоткрылся — снял защиту, позволяя присутствующим оказаться в зоне моей ауры. Сидевшая спиной ко мне женщина вздрогнула и вжала голову в плечи, её муж рухнул обратно на своё сиденье, у священника выпала печенюшка из руки. Я не эн Сагил, мне далеко до его мощи, да и смысла нет демонстрировать все возможности. Но, с другой стороны, из одаренных тут один священник. Ему тоже хватило.

— Проверьте ребенка, Синклер, — распорядился я, кивая на колыбель. — Я пока поговорю с хозяевами.

Впрочем, даже без проверки видно, что не зря пришли. Младенчик выглядел слишком необычно, видом вызывая подозрения о наследии сидхе или, более вероятно, Старейших. Строение костей черепа, необычайно чистая кожа без родинок, миндалевидный разрез глаз и прочие мелкие признаки очень выразительно намекали.

Взяв четвертый стул, стоящий в сторонке, я уселся за стол.

— Меня зовут Майрон Черной Воды, второй из носящих это имя, — помолчал, позволяя людям проникнуться. Хозяева, похоже, были на грани обморока. — До меня дошли сведения, что в вашей семье рожден ребенок кого-то из моих сородичей. Сейчас мой вассал проверит, действительно ли в мальчике течет кровь Старейших, но я сразу могу сказать, что результат будет положительным. В связи с чем у меня есть несколько вопросов — вы знаете, от кого понесла ваша дочь? Отвечайте.

В последнюю фразу пришлось добавить немного силы, иначе человек бы не смог заговорить. Надо бы с ними помягче.

Дети у представителей Священных Домов и обычных смертных рождаются редко. Физиология слишком разная. Тем не менее, изредка они появляются на свет, вызывая ажиотаж среди посвященных. Мы всё же люди (более-менее) и ничто человеческое нам не чуждо, то есть и за женщинами волочимся, и по борделям ходим, иногда наши девушки сбегают с приглянувшимися им парнями — ситуации случаются самые разные. Результатом становится рождение вот такого комочка плоти, мирно сопящего в колыбельке, игнорируя действия целителя.

— Мы не знаем, милорд, — не с первой попытки выдавил ответ мужчина. — Анна не говорила об отце ребенка. Сказала только, что совершила ошибку.

— Насчет ошибки — это очевидно. То есть совсем ничего? Внешность, он отвергший путь или принадлежит к Священному Дому, хоть какие-то привычки?

— Ничего, милорд, — чуть съёжился человек.

Я непроизвольно поджал губы. Раз девушка говорила о своей ошибке, скорее всего, насилия не было. Нет, союз был добровольным — для изменения энергетики, позволяющего волшебнице зачать от одного из нас, требуется время. Правда, непонятно, какое. Больше месяца точно. Потом беременность и неизбежная смерть, потому что без правильной подпитки с помощью ритуалов плод высасывает материнский организм досуха. Должно быть, девушка была очень выносливой физически и магически одаренной, раз продержалась девять месяцев, успев перед смертью родить. А ведь если бы избавилась от ребенка на ранних стадиях, осталась бы жива.

— Приношу свои извинения, что прерываю размышления могущественного сына Черной Воды, — не вовремя подал голос священник. — Моё имя Стефан Пинс, преподобный Пинс, настоятель церкви Святой Анны. Мы тоже получили уведомление о несчастье, постигшее семью Гринеров. Они — добрые христиане и верные подданные Его Величества, поэтому я сразу поспешил принести им пастырское утешение.

Пинс едва ли не прямым текстом сказал, что изъять ребенка не получится. Не имею права. Сиди перед ним дитя любого министерского Священного Дома, напоминания о рождении в семье, приносившей присягу или иную клятву верности королю, было бы достаточно. Мы и ряд других английских Домов менее скованны рамками людских законов.

— Синклер?

— Он, безусловно, носитель старой крови, милорд, — откликнулся целитель. — Пока не могу сказать, к какому Священному Дому принадлежал его отец. Признаки слишком слабы.

— Значит, выясним позже, когда он подрастет, — я повернулся к мужчине-хозяину дома. — Я забираю ребенка. Вы не сможете о нём позаботиться должным образом.

— Но, лорд Блэкуотер! — снова влез Пинс. — Церковь первой предъявила права на это дитя!

— Вы представить себе не можете, насколько мало меня волнуют желания Церкви.

— Только прямые родственники могут решать судьбу несовершеннолетнего!

Спорить не хотелось, к тому же, Пинс мне не нравился. Очень уж он гладкий. Плюс те два амбала во дворе намекали, что святоша непрост. Поэтому я проклял его на молчание — ведь нельзя говорить, если нет рта, верно же? Люди дружно дернулись, когда губы священника исчезли прямо на глазах, оставив после себя ровную, гладкую кожу. Женщина еле слышно молилась, её муж обильно потел.

Они заслуживают объяснения. Всё-таки речь идет о их внуке. Которого они приняли — несмотря на то, что он послужил причиной смерти любимой дочери. Они ведь не выгнали её, несмотря на пересуды соседей и просевшую репутацию семьи.

— Если отдать вашего внука Церкви, они отправят его в какой-нибудь монастырь, где он вырастет сумасшедшим фанатиком. Сумасшедшим в прямом смысле — нас, потомков древней крови, требуется воспитывать определенным образом. Безумие будет медленно подтачивать его разум, пока он не сорвется и тогда смерти неизбежны. Оставлять его у вас тоже бессмысленно. Его похитят. Захотят в жертву принести, или попробуют забрать часть способностей, или исследуют, введут в род — причин может быть множество.

Не надеясь на память находящегося на грани шока человека, я менталистикой помогал ему запомнить мои слова. Да, сейчас он их не осознает. Но потом, когда успокоится и придёт в себя, вспомнит и осмыслит. Ну а чтобы ему было легче договориться с совестью и не держать зла, я вытащил из кармана чековую книжку и принялся её заполнять. Кнут и пряник, пряник и кнут…

— Возьмите. Будем считать это выкупом за жизнь родственника.

Кивнув Синклеру, магией подхватил колыбель и покинул дом, не обращая внимания на недоверчиво ощупывавшего нижнюю часть лица Пинса. Теперь следует ожидать неприятностей. Я мало того, что королевского подданного похитил — ребенок не крещен и в бумагах не фигурирует, то есть насчет его юрисдикции можно спорить, если вдруг возникнет желание посутяжничать — так ещё и Церкви дорогу перешел. Это куда серьёзнее.

Плевать. Приз того стоит. Полукровка Священного Дома в определенном смысле ценнее чистокровного младенца, потому что представляет собой чистый лист. Его легко ввести в другой Дом, а потом ритуалами привести энергетику к нужному виду. Не до конца — стать главой ему не светит, однако для побочной ветви вполне подойдёт.

Или другой вариант, к которому я склоняюсь. Выяснить имя отца или хотя бы его Дом, а дальше действовать, исходя из ситуации. В нашем положении было бы неплохо отдать дитя родичам и тем самым получить должников. Влиятельных, способных предоставить воинов и ресурсы в случае гипотетического столкновения с той же Кровавой Яростью. Просто, надежно, эффективно.

Иногда полукровки служили наградой. Сородичи в особых случаях награждали вассалов или оказавших им невероятную услугу магов, отдавая детей на усыновление. Для родов смертных — невероятная удача и везение, гарантия того, что следующее поколение вырастет сильным, обладающим нестандартными полезными качествами. Вариант, неактуальный для Черной Воды, да и сам по себе редкий.

Короче говоря, укутанный в одеяла сопящий комочек плоти стоил испорченных отношений с одной из самых влиятельных организаций Англии.

Занятия с учителями у Мерри проходят в первую половину дня. Теоретически всю вторую половину она свободна, на практике же время уходит на выполнение домашних заданий и обязанности по присмотру за поместьем. Она — старшая женщина Дома; есть ритуалы, которые только она способна провести, и помещения, куда только она может войти. Поэтому занимается сестра не тем, чем хочется, а тем, чем надо. Сейчас она привыкла и в определенной степени смирилась со своим положением. Этап с капризами, соплями и слезами мы прошли, и не скажу, что он доставил мне удовольствие или легко дался.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, Мария, но вынужден прервать ваш урок, — я вошел в переделанную под учебный класс комнату, где мисс Хилл читала очередную мини-лекцию Мерри и Фебе. Пыталась читать. Сложно учить кого-то, когда ученицы постоянно спорят и комментируют услышанное. — Забираю у вас учениц, мне требуется небольшая женская помощь.

— У тебя что-то случилось? — немедленно заблестела глазками Мередит.

— Ничего особенного, просто хочу вас кое с кем познакомить.

— А, у нас гости! — по-своему поняла сестра. — Кого ждём?

— Увидишь. Мисс Хилл?

Девушка с разноцветными, переливающимися от серого к зеленому глазами кивнула, встряхнув отливающей синевой гривой длинных волос.

— Конечно, юный лорд, мы всё равно почти закончили. Следующее занятие по расписанию?

— Да, у нас ничего не изменится.

Распрощавшись с учительницей, мы втроём вошли в мою бывшую спальню, откуда я съехал четыре года назад. Лары по инерции продолжали за ней присматривать, проветривали, вытирали пыль, поэтому ребенка я временно отнес туда. По пути сделал небольшое замечание сестре:

— Мерри, в следующий раз не спрашивай меня, случилось у нас что-то или не случилось. Я хорошо отношусь к Марии и даже, можно сказать, доверяю ей. Просто не стоит постороннему знать о внутренних делах нашей семьи.

— Но я же ничего такого не сказала!

— Дело не в нынешней ситуации. Я предупреждаю, чтобы ты в будущем учитывала.

Сестренка слегка надулась и заложила руки за спину — она всегда так делала, если была чем-то недовольна. Впрочем, всю её нахмуренность смыло, стоило нам войти в комнату. При виде колыбельки женщины оживились, подошли поближе, заглядывая внутрь и засыпая меня вопросами:

— Ой, кто это? Откуда он взялся?

— Господин Майрон, это ведь ребенок кого-то из потомков богов?

— Ты его не украл ведь? Нет?

— Какой милый!

— Ага! Хорошенький!

Дитё ожидаемо проснулось и, немного подумав, предпочло заплакать. Обстановка незнакомая, люди новые, чего ждать, непонятно. Хорошо, вовремя вмешался лар, умело сунув бутылочку с подогретым козьим молоком в открытый ротик. Воцарилась умиленная тишина — дамы с глупыми лицами смотрели на обедающего ребенка.

— Да, Феба, ты права — это ребенок кого-то из несущих кровь Старейших. Его матерью была волшебница из смертных, она умерла. Я забрал мальчика у её родителей.

— То есть кто его отец, ты не знаешь, — сделала логичный вывод Мерри. — Что хочешь с ним сделать? Мы его себе оставим?

— Для начала следует разобраться с его родными из числа наших сородичей. Будет очень плохо, если мы примем его в Дом, а потом нас обвинят в краже наследия. Мы не потянем сейчас войну.

— Хочешь узнать, к какому Священному Дому он принадлежит, — поняла Мерри. — В смысле, его отец принадлежит. Когда устроишь проверку? Мы сегодня не успеем подготовиться.

Я задумчиво сложил пальцы домиком. Появилась недавно вредная привычка, надо бы от неё избавиться. Непроизвольные жесты опытному человеку многое расскажут о наблюдаемом объекте, а за мной уже присматривают внимательно.

Мерри уже семь, восьмой год идёт. Она очень настойчиво просит провести её через первую инициацию и, положа руку на сердце, сестра готова. Конечно, тому жуткому истязанию, через которое проходил я, её подвергать нельзя, но призвать кого-то дружелюбного она сумеет точно. Особенно под присмотром старшего брата. Тем более что спешки нет, ребенок уже у нас, и мы его не вернем, о чем Церковь прекрасно знает.

Всё равно страшновато. Маленькая она, как бы ни утверждала обратное.

— Могу предложить два варианта, — наконец решился я. — Сегодня и завтра спокойно подготовлюсь, и призову нужную сущность, которая посмотрит мальчика и даст ответ. Или, если хочешь, можешь призвать её сама.

— Правда?! — сестра чуть не подпрыгнула, разворачиваясь ко мне корпусом. — Можно?!

Её энтузиазм слегка пугал, поэтому я начал готовить пути отступления.

— Вот что я предлагаю. Ты сама ищешь в библиотеке имя нужной сущности. Приносишь мне вместе с набросками ритуала призыва, рассчитанного под себя. Если ты выбрала правильно и предварительно ритуал верный, я разрешу тебе самой составить окончательный вариант и провести призыв. Но! Если ошибок будет много или они серьёзные, грубые, я запрещаю ритуал, и мы целый год к этой теме не возвращаемся. Не готова — значит, не готова. Согласна?

— Согласна!

Тихо слушавшая наш разговор Феба еле заметно улыбнулась. Возражать женщина не собиралась — в её времена лет в семь-восемь первую инициацию и проходили. К тому же подвергать сомнению решения наследника она до сих пор не научилась.

Сомневался ли я? Конечно. Общение с духами, даже лояльно настроенными, всегда риск, и неважно, сколько лет призывающему и насколько он опытен. В то же время очевидно, что от судьбы не убежать и рано или поздно Мерри свой первый ритуал проведет. Сейчас складываются слишком благоприятные условия, чтобы их упускать. Под нужные критерии прекрасно подпадает Трехглавый Ткач, а он — дух на редкость спокойный и, насколько применим к ним данный термин, милосердный. То есть за ошибки не убивает и даже наказывает не особо сильно. Самое то для начинающего.

Спустя минут десять, наполненных радостью и обещаниями, женщины с колыбелью направились на вторую половину поместья. Туда, где на Изнанке расположились основные строения, в том числе гинекей, посещать который мужчины не имели права. Маленьким детям лучше находиться в специально обустроенном помещении, где излучение Изнанки слабое, щадящее, позволяющее организму адаптироваться. Как бы ни сложилась дальнейшая судьба приёмыша, мы позаботимся о нём должным образом.