Восход Сириуса, часть 1 - Восток-Запад

Глава 3. Бич божий

Наклонил Он небеса и сошёл, – и мрак под ногами Его. И воссел на херувимов и полетел, и понёсся на крыльях ветра. И мрак сделал покровом Своим, сению вокруг себя мрак вод, облаков воздушных. От блистания пред Ним бежали облака Его, град и угли огненные.

Псалтирь 17, 10-13

Северное побережье Чили

– По курсу большой облачный фронт. Ветер норд-норд-вест, усилился с четырёх до шести баллов, – сообщил метеоразведчик бразильской эскадры, которая шла через Тихий океан. – Прошу сводку со спутников. Объявляю штормовое предупреждение всем кораблям.

В штабе ВМФ это вызвало недоумение и замешательство. Прогноз даже не намекал на зарождение тайфуна.

Патрульный дирижабль эскадры начал набор высоты, чтобы оценить масштабы надвигающейся непогоды. Внешние телекамеры передавали что-то смутное и устрашающее – впереди грозно клубилась стена тёмных облаков, с каждой секундой наливавшаяся чернотой. Изображение дрожало и колебалось.

– Встречный ветер от семи до восьми баллов. С трудом удерживаю курс! – докладывал командир дирижабля. – Скорость минимальная. Попытаюсь уйти от бури вверх. Приготовиться к сбросу балласта! Экипажу – надеть кислородные маски.

– Что вы наблюдаете? – запрашивали с флагмана.

– Огромная туча. Поперечник… не определяется. Очень высокая. Не уверен, что смогу над ней подняться.

– Полуподводным кораблям – экстренное погружение!

Связь с эскадрой быстро превратилась в тщетные попытки докричаться сквозь помехи, а вскоре совсем пропала. Гражданские, рыболовные суда – все панические голоса заглохли в трескучем хаосе разрядов и давящем гуле. Над побережьем понеслись сигналы о близящемся урагане, каких Южная Америка ещё не видела.

Пока власти и люди суматошно готовились к удару стихии, на уровне правительств и военных министерств потекла другая информация.

– Радиопрозрачный объект колоссальных размеров.

– Скорость около шестисот километров в час.

– Мы пытаемся рассчитать его массу по искривлению гравитационного поля, – сказал эксперт, обращаясь к маршалу аэрокосмических войск. – Это не астероид. Он идёт параллельно поверхности океана, по нижней границе стратосферы. Видимая туча – только турбуленции, вызванные его движением.

– Не пытайтесь спасать население на его пути. – Госсекретарь Восточных США убеждал тем временем шефа аргентинского МЧС. – Спасайте тех, кто по краям полосы движения.

– Вам хорошо говорить, вы-то в другом полушарии!..

– Совет Обороны примет все необходимые меры, – решительно заверил адмирал О’Хара из Северного альянса, на что президент Великой Бразилии буквально возопил:

– Вы что – хотите, чтоб ЭТО упало на нас?!

– Боже сохрани! Тогда Земле конец. Попробуем отогнать. Славяне и американы уже в пути, стартовали немцы и китайцы.

– В зоне бразильских интересов вы должны строго координироваться с нашими вооружёнными силами. И между собой! У коалиционных войск всегда бардак!

– Может, всё-таки… – маршал пристально смотрел, как овальная зона тьмы ползёт над океаном, оставляя расширяющийся дымчатый след. – Скорость объекта небольшая. Согласованный залп двух-трёх десятков главных установок… Уверен, Москва даст «добро». За час уломаем О’Хару, Му Чаньгуна и остальных. Что скажете?

– Это будет Судный День, – покачал головой эксперт. – Полторы тысячи триллионов тонн, представляете? Такое «шмяк» мы не переживём.

Между тем тьма достигла побережья. Кривизна поля нажала на дно океана; чилийские острова Сан-Феликс и Сан-Амбросио взорвались, выбросив навстречу буре столбы раскалённого пепла и вязкие языки магмы. Чёрная стена туч грохотала непрерывными извилистыми молниями и безудержно катилась над морем к населённой суше.

Там длился, не смолкая, стон сотен и сотен тысяч обезумевших людей. Они потоками ехали и толпами бежали на возвышенности, не разбирая дороги, словно муравьи из залитого муравейника.

Самые отчаянные, выбрав места, откуда толпа не могла их смести, снимали приближение смерти на видео и пытались отправить его в Сеть. Другие орали и плакали в телефоны, стараясь услышать родной голос, попрощаться или дать какой-нибудь бессмысленный совет.

Одинокий мужчина, привязавшись ремнём к ограждению на крыше многоэтажного дома, спокойно вещал по телефону:

– Кажется, что наступила ночь. Я уже не различаю неба и моря, передо мной сплошная темнота. При этом пейзаж освещается множеством молний, тени мечутся, словно город ожил и бьётся в судорогах. Появилась какая-то пыльная масса, она летит над домами. Интересное наблюдение – я вижу свечение неба, как бы сияние на закате, но оно занимает весь небосвод. Если меня кто-нибудь слышит…

В этот миг пыльная мгла сдула и его, и крышу, и весь дом. Обломки зданий понеслись над землёй, сметая всё и вся, а следом поднялась громадная волна, чтобы изгладить всякие следы человеческой жизни. Вода взметалась, её пенные гребни дымились от жара снизившегося сияния.

Город Антофагаста исчез в одно мгновение, а крылатая ночь огня двинулась дальше, к Андам, заливая штормовой волной пустыню Атакаму.

Кривизна поля продолжала свою неизбежную работу, пробуждая вулканический район. Вспыхнули все огненные горы в зоне полёта – и активные, и давно спящие. Их вершины разверзлись, испуская жидкий адский пламень; их склоны треснули, и жар полился к подножиям, испепеляя всё, что могло гореть. Горы колебались, как проснувшийся дракон, а их оледеневшие гребни опаляло свечение воздуха, перегретого полётом. Последние на континенте льды вскипали, плавились и рушились, в облаках пара и грохоте селевых потоков устремляясь в низины по ту сторону Анд.

Истоки Пилькомайо, Рио-Бермехо и Рио-Саладо стремительно переполнялись. Сель громоздил рыхлые плотины из камней и грязи, сам же свирепым натиском нетерпеливо разрушал их, и мутные воды со скоростью магнитного экспресса неслись дальше, в плодородную Ла-Платскую низменность. Пятно грозовой ночи накрывало новые пространства – и улетало, оставляя за собой трясущуюся землю и стёртые города.

Четверть часа ревущей тьмы, пляска молний, бешеный ураган и горячий ливень – вот всё, что запомнили уцелевшие.

Невидимый в буре объект стал понемногу сдвигаться ввысь. Он был уже над Гран-Чако и приближался к месту слияния Параны и Парагвая, когда первые истребители Совета Обороны начали пикировать на него с орбиты. На защитном поле летучего гиганта стали вспыхивать взрывы.

Но, как всегда, военные ударили не там, где следует.

Когда мрачное солнце сквозь марево испарений осветило опустошённый берег Чили, когда люди на краях зоны истребления начали выбираться из убежищ и озираться, потрясенные видом разрушений, в небе над океаном возник строй тёмных летящих тел – странный, словно решётка кристалла.

Кое-кто, решив, что это спасатели, принялся махать им руками, кричать: «Сюда! мы здесь!»

Строй-кристалл раскрылся, как веер, приняв новую замысловатую форму, резко замедлил полёт и стал стремительно снижаться. Ряд за рядом проходили низко над водой, будто зачёрпывая её, и рывком бросались к суше.

Лужи, только лужи оставались там, где проскользнули тени летучих тел.

Сотни лет созидания были начисто уничтожены за четверть часа – без единого выстрела, водой и ветром, – а остатки людей вымело ещё быстрее. На побережье воцарились голая пустота и немота, словно история закончилась, и предстояло всё начать снова, с первого дня бытия.

* * *

Ла-Плата, южная Бразилия и Атлантика

– Самое жуткое нападение сириан за последние сорок лет!

– Работают только нейрональные системы связи. Сильные помехи в широтном поясе от Гуаякиля до Сантьяго. Между Асунсьоном и Санта-Фе – полное молчание! Видео поступает с камер истребителей и спутников. Эксклюзивный показ для северного полушария на платном канале…

– Съемка низменности Ла-Плата идёт с высоты семьдесят километров. Так выглядит наводнение. Сирианский колоссаль – в туманной зоне, скрыт защитным полем. Абрис показан условно.

– На цель заходит эскадрилья из полка «Мэнь-Шэнь». Эти ребята уже дважды отстрелялись, пусть им повезёт сейчас!

Туманный серый купол поблёскивает искрами попаданий. Внизу, в мутном бурлении атмосферы, среди облачных разрывов проступает затемнённая земля, видно движение грязно-белой каймы – воды потопа катятся по течению Парагвая.

– Дистанция до границы поля – пятнадцать километров.

– Полная мощность. Огонь!

Импульсы из орудий вонзаются в колышущийся силовой туман – и словно растворяются в нём. Лишь расходятся кругами радужные волны.

– Я попытаюсь зайти снизу, где он выпускает десант. Прошу разрешения.

– Действуйте. Второму звену – прикрыть третье! Всем вести съёмку.

Чёрные точки боевых машин ныряют под облако, скрывающее колоссаль.

– Докладываю – поле открывается в виде овальных окон. Вижу подлёт и отход малых кораблей. В обзоре около двухсот аппаратов.

– Огонь не открывать. Подойти ближе.

– Нас заметили! Вступаем в бой.

Один за другим погасли экраны, передающие видео от звеньев.

– Эксперты из Дублина определили корабль по типичному строю его эскадрилий. Это так называемый Сэр Пятый, один из самых боеспособных гран-линкоров сирианского флота. На его счету – нашумевший рейд на Центавру Голд и налёт на Нью-Индиану.

– Адмирал О’Хара держит славянский легион в резерве над Каатингой. Немцы заняли позицию у острова Фернанду-ди-Норонья.

– Шлейф Сэра Пятого атакуют янки. Схватки над Чако – одна за другой, без передышки.

– Киднепперов защищают истребители нового типа «зеркальная линза», но наши парни готовы им хорошенько всыпать. Два десятка сириан уже нашли свою могилу. Задача – отрезать шлейф!

Передышка у выживших обитателей Ла-Платы была недолгой, всего несколько минут. Оглушённые громовыми раскатами, полуослепшие от блеска молний, ошарашенные, перепуганные, чудом спасшиеся на холмах и крышах от горячих илистых потоков, они едва успели оглядеться и понять, что их привычный мир исчез, родные и знакомые пропали – быть может, навсегда, – а вокруг простирается море мутной воды, несущее бутылки, мебель, трупы и бурую пену. Небо не успело просветлеть, когда на горизонте появился кристаллически правильный рой. Тени ныряли, почти касаясь зыбкой глади, и на бреющем полёте неслись к скопищам уцелевших. Сотни, иногда тысячи трепещущих людей – насквозь мокрых, оцепеневших от шока. Лёгкая добыча!

Не везде киднепперы успевали завершить работу. Подоспели американы. Как и просили местные власти, термоядерных зарядов они не применяли. В ход пошёл нант – нанотехническое ВВ без всякой радиоактивности. Только вспышка и ударная волна. Зависший киднеппер – отличная цель. Один выстрел, и даже холмика не остаётся, только грязная кипящая вода.

А с востока спешили «зеркальные линзы», выдвигая на лету стволы и бом-блоки, напоминающие соты. Во взволнованном гигантском одеяле испарений, накрывшем затопленную Ла-Плату, засверкали взрывы, стали скрещиваться пучки плазмы и лучи сжигающего света.

– Волна наводнения приближается к дамбе Санта-Фе. Если это сооружение рухнет, низменность на триста километров будет покрыта морем.

– Сэр Пятый достиг низовьев Параны. По данным орбитального слежения, город Асунсьон смыт. Колоссаль постепенно поднимается в стратосферу, местный нагрев воздуха и гравитационное влияние линкора уменьшаются. Расчёты показывают, что он пройдёт над берегом примерно по 30-му градусу южной широты.

– Вы полагаете, Сэр Пятый среагировал на ваши атаки? – Ньюсмейкеры назойливо пробивались по связи к адмиралу О’Харе. – Как вы объясните сведения о том, что янки расстреливают сирианские десантники вместе с захваченными людьми? Собираетесь ли вы дать бой гран-линкору, когда он удалится от Земли?

– Совет Обороны отвечает лишь за совместные действия войск, – огрызался О’Хара. – Обратитесь к командованию янки. Да, мы постоянно поддерживаем огневой контакт с гран-линкором. У него серьёзная защита полями – по земным меркам, – и около дюжины истребительных полков в работе. Мы тесним его шлейф с флангов, но у нас большие потери. Дайте время – мы расквитаемся с ним.

– Когда? каковы ваши планы?

– Не торопите события. Мы наготове.

В Бразилии с жаром молились, плясали, хохотали и рыдали, жадно слушая радио. Сэр V уходил вверх на зюйд-ост-ост, далеко минуя густо населённое побережье Владычицы Южного Полушария, а следом бушевал и мало-помалу стихал взбаламученый воздух. Самые неразборчивые, с хрипом и скрипом помех, новости встречались на «ура».

Это длилось, пока не прозвучало неуверенное сообщение:

– По некоторым данным, Сэр Пятый изменяет траекторию.

Держава – а с ней вся планета, – замерла.

Паника началась со слов, исчезающих в треске атмосферных разрядов:

– Сэр Пятый повернул на северо-восток. Он движется в сторону Сьерра-Жерал, по направлению к Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро.

Бразилиа, до которой гран-линкору было далеко, принялась срочно рассылать распоряжения по линиям нейросвязи – срочно эвакуировать города; транспорт пропускать только от моря к возвышенностям.

– Где сейчас находится шлейф? – пробился к О’Харе президент, вчера грезивший кругосветной властью над всеми землями, где в древности ступали португальцы, а теперь гадавший, не придётся ли просить международной помощи.

– Снимает пенки в среднем течении Параны и Уругвая, – с цинизмом бесконечно усталого человека ответил ирландец. – Господин президент, примите его как нечто неизбежное. За время пролёта вы потеряете миллион-полтора похищенными и столько же за счёт катастрофических эффектов. Это горько, но ничего не поделаешь. Вспомните – Великая Чума унесла жизней в тысячу раз больше.

У президента взыграло ретивое.

– Уверяю вас, адмирал, жизни моих соотечественников будут отмщены самой суровой местью, на какую способна держава.

– Я просил бы вас воздержаться от необдуманных шагов. – О’Хара слегка встревожился, представив себе военный потенциал Великой Бразилии.

– А я прошу вас не мешать моим пилотам.

– Этот чёртов Сэр всех свёл с ума, – сказал О’Хара адъютанту. – Причём начал с президентов. Вы религиозный человек? тогда молитесь – в бой вступает Владычица Юга. И похоже, с нами она совещаться не намерена…

Президент размышлял минуту или около того. Затем он связался с Генштабом и распорядился поднять в воздух штурмовой отряд с ангольской базы Лобиту.

– Боеголовки – с нантом или… – вопросительно оборвал фразу генерал по ту сторону Атлантического океана.

– Никакого нанта. Термояд! Поджарьте сирианина как следует.

* * *

– Махина взяла курс на север! – Страх молниями разлетелся по Сети; вот уже взвыли сирены в Византии и Египте, зашевелилась Сахара у моря Чад и озёр верхнего Нигера, закричал и заметался весь гвинейский берег. В аэрокосмические части и батареи плазменной артиллерии понеслись новые приказы. Кишащая людьми южная Бразилия в ужасе завопила и, сколько было сил в моторах и ногах, хлынула прочь от океана. Только бы успеть и ускользнуть из-под покрова смертной тени!

Вдали, над вершинами Сьерра-Жерал, поднималась великая чёрная туча – с глухим могучим рёвом, в венце бесчисленных молний, выше гор, выше солнца, выше, чем может вообразить человек.

– Вы можете скрыться от ветра за надёжным прикрытием, – советовали репродукторы гражданской обороны. – Выберите железобетонное строение с толщиной стен не менее…

Ливень, грохот и тьма, пронизанная молниями, летели со скоростью самолёта. Ураган подбрасывал автомобили, вращал их и нёс по воздуху; облицовка срывалась со стен, как луковая шелуха, а следом трескались и разрушались сами стены. Мрак охватывал город за городом, с давящим свистом сдувая вагоны с рельсов, деревья, сшибая телебашни и срывая грунт со склонов гор. Адскими светлячками мелькали шаровые молнии, сотнями зарождаясь и взрываясь.

В Рио часть отчаявшихся бросилась на гору Корковадо, к статуе Спасителя, одиннадцать веков простиравшей руки над городом. Если есть надежда избежать смерти – то лишь под Его защитой! Фуникулёры не справлялись; люди карабкались по склонам, словно хотели уйти в небо. Все лестницы, все площадки у постамента были запружены людьми.

Падре проповедовал через усилитель:

– Избранные будут спасены! Веруете ли вы Господу?

– Да-а-а!! – Всеобщий клич звучал сильнее гула близящейся бури.

– Вверяете ли Ему свои души?

– О-о-о!! – Топча друг друга, люди лезли, чтобы преклонить колени как можно ближе к подножию статуи.

– Кайтесь! Кайтесь последним покаянием!

Тьма шла непроглядной стеной, возвышаясь до зенита. Впереди неё буря поднимала мутный вал, стирающий кварталы, заливающий берег волной невероятной высоты. Содрогалась земля, но каменный Христос стоял непоколебимо.

– С нами Бог! – восклицал падре, вместе с паствой всей душой веруя в чудо.

Накатил мрак с голубыми вспышками разрядов, но ураган словно облетал вершину со статуей, похожей на крест. Люди простирались ниц, кричали молитвы и бессвязные мольбы. Падре почти потерял рассудок, но обрел ранее неведомую силу духа и обратился к тьме:

– Именем Господа повелеваю тебе – изыди из мира сего!

В вышине вспыхнул трескучий и шипящий бело-голубой пламень. Нимб шаровых молний вращался, заливая толпу слепящим неровным сиянием. В их свете неясно виднелась словно бы круглая стеклянная стена или купол, накрывший гору, статую и сгрудившихся вокруг неё людей, а над прозрачной преградой висела выпуклая грязно-зелёная тень, похожая на сгусток тины. Луч, мерцая серебряной пылью, заскользил по лицам и спинам, пробежал по статуе и озарил её голову. Будто слепой ощупывал лицо, запоминая черты.

Порыв надежды длился какой-то миг – затем молнии лопнули, луч угас; извиваясь, вниз рухнули тёмные водяные смерчи.

Близ склонов Сьерра-Жерал, над Куритибой, которую тьма только задела краем, свежие силы янки настигли строй киднепперов, уходивших с трофеями вдогонку за Сэром V. «Зеркальные линзы» перестроились для отражения атаки, но американы ловко использовали численное преимущество, чтобы взять сириан под плотный колпак. Воздух разрывало ударами нантовых боеголовок, огненные импульсы пронзали «линзы» на лету, тучи дыма затмевали солнце. На землю в языках пламени рушились останки боевых машин – гром, над кратером взлетает куст земли, а следом столб огня и чёрной гари.

На прицел паре истребителей попал киднеппер, прижимавшийся к земле. Блеснули огнистые следы ракет, возник палящий шар – готово. Но второй похититель, усилив защитное поле ценой потери скорости, зашёл на пару сзади и выпустил по ней содержимое бом-блоков.

Битва крутилась в небе, роняя наземь убитых и удаляясь к северо-востоку. Вскоре люди стали выглядывать из укрытий – вроде, всё стихло?..

Их глазам открылось кошмарное зрелище.

Вокруг воронок от вонзившихся ракет, оплавленных лучевых язв и кратеров, где в землю врезались сирианские и земные машины, среди грязи и луж валялись клочья множества человеческих тел.

Раздробленные, измочаленные взрывными волнами, опалённые нантовым пламенем кисти рук, ноги, смятые головы, куски торсов и дряблые ошмётки внутренностей были перемешаны с осколками слоистой сирианской брони, обрывками одежды и тягучей желтоватой слизью.

Кое-где останки покрывали землю сплошным слоем или громоздились, словно холмики. Среди этих груд встречались почти целые тела – раздавленные и изломанные, с вывернутыми конечностями и шеями. Тонны и тонны истерзанной, ещё теплой плоти.

А с неба лилась кровь.

Красный дождь пал на Куритибу. Люди смотрели, как алые капли – одна за другой, всё больше и больше, – расплывались по их рукам, по одежде. Кто-то крикнул и бросился к луже, принялся неистово смывать с себя кровь мертвецов, за ним другой, третий, десятки; иные вновь кинулись в убежища или срывали платье – и разнеслось вширь роковое слово: «Мы помечены. Дьявол вернётся». Многие лишались разума и убивали себя.

Дождь крови лился далеко, до Теофилу-Отони, куда тьма и янки не дошли, но долетел ураган и подобные кристаллам стаи киднепперов.

Ряды быстрых теней проходили низко, зависали, опускали вьющиеся смерчи – и взмывали к облакам, поднимая вихри тумана, а вместе с кровавым ливнем вниз сыпались судорожно шевелящиеся точки.

Чем ближе к земле, тем заметнее беспорядочные взмахи рук и ног, иногда слышен крик. Затем тело с мокрым шлепком ударяет о грунт – и тотчас замолкает в неподвижности, расплющенное всмятку, а кругом множатся красные лужи, земля темнеет от крови.

Как теперь жить на земле, сплошь осквернённой смертью?!..

* * *

Враги уходили; рой за роем они покидали континент, по которому Сэр V провёл полосу исчезновения. С запада за ними спешили стаи истребителей. На малой высоте скользили разведчики, определяя точки падения машин противника. Там, где упал сирианин, вскоре садились летательные аппараты спецслужб – и бразильских, и Совета Обороны. Они устанавливали оцепление.

Сэр V поднимался вверх – так высоко, что ветер на его пути ослаб до восьми баллов. Колоссаль нагоняли отставшие отряды киднепперов в сопровождении «зеркальных линз», чтобы нырнуть в днище гиганта.

Корабль-великан игнорировал отряд, упрямо приближавшийся со стороны Анголы. Зачем ему, затмившему полнеба, придавать значение какой-то мелкой группировке? До сих пор Сэр V не удостоил вниманием атаковавших его лилипутов; защитный кокон колоссаля был закрыт для огня его собственных орудий – все заботы по охране громады-хозяина брала на себя орда «линз» сопровождения.

– Китайцы успели передать, что поле открывается на днище, – обратился к ведомым майор Суарес Баркович. – Обеспечьте мне подход, ребята; я угощу его по-настоящему.

– Кажется, мы уже покойники. – Правый ведомый поделился впечатлением от вида фантастического, зыбко колеблющегося облака, в котором гравиметр угадывал титаническую массу. – Подходим квадратом по прямой, не отклоняясь, пока не собьют.

– Всем включить автопилоты. Прощайте, парни. Больше никаких разговоров, кроме рабочих.

Группой Барковича владели чувство неизбежности и упоение, как перед свадьбой. Необъятное величие врага манило, соблазняло. Увидеть – и убить, а дальше будь что будет!

– Прощайте, сеу майор.

– У нас получится, будьте уверены.

– Не сомневаюсь. Полный вперёд.

Отряд ринулся к цели. «Линзы» быстро заметили атаку и встретили пилотов из Лобиту шквальным огнём. Пучки плазмы расплескались по сферам защитных полей. Сплочённый отряд шёл уверенно, с каждой секундой приближаясь к рубежу обороны.

Тем временем от невидимого побережья подходил рой киднепперов, почти без прикрытия – сириане не сочли нужным обеспечить десантников плотной охраной.

– Доминго, они твои.

– Есть, сеу майор.

Доминго открылся и высадил по рою половину боезапаса. Ему хватило времени полюбоваться, как горят киднепперы, а потом он загорелся сам и отправился в океан, зеркально блестевший далеко внизу. Сириане поняли намёк и поспешили открыть окна в поле, закрывавшем днище гран-линкора – надо скорее впустить ловцов, пока всех не спалили.

– Начали.

Ведомые сбросили защиту и уничтожили передний слой обороны колоссаля. Окно доступа затрепетало, но не сомкнулось – Сэр V дорожил добычей и спешил принять её на борт.

Ведомые вспыхивали один за другим; скоро перед майором Барковичем был лишь дым, а за ним – стража колоссаля. Но гибель ведомых дала ему подойти к Сэру V почти вплотную. Окно оставалось открытым.

– Боже мой! – воскликнул Суарес от счастья, пуская одновременно все ракеты в окно, и на этом его жизнь закончилась.

Слитный взрыв нескольких термоядерных зарядов заставил Сэра V вздрогнуть. Поле разорвалось; пространство под днищем колоссаля залило солнечным огнём, ближайшие «линзы» и десантники испарились, а дальних отбросило в стороны. С почти неслышным в разреженном воздухе скрежетом от днища громадного корабля отделился кусок и понёсся вниз с высоты сорок километров.

Падение обломка в океан причинило гораздо меньше вреда, чем удар астероида такой же массы. Хотя вызванная им волна обрушилась на острова и побережья, причинив серьёзный ущерб недвижимости, число жертв было сравнительно невелико – многие успели эвакуироваться с берегов.

Настал час адмирала О’Хара. Он пристально наблюдал за тем, как дымящий Сэр V изо всех сил выбирается на орбиту, принимая на борт отставших. За ними угловым строем шли славяне и немцы, методично добивая тех, кто прикрывал тыл хозяина.

– Подбит. – Наконец О’Хара признал успех бразильцев. – Для линкоров, наземных, лунных и станционных батарей – нулевая готовность. Сейчас он сбросит поле, чтобы войти в тоннель, и подставится всей тушей.

* * *

Околоземная область, пояс астероидов и Юпитер

Раскрылась земля, и выдвинулись из шахт стволы главных установок стратегической артиллерии.

Едва озвучилось, что риск падения гиганта на Землю исчез, над шахтами заполыхали вспышки. Вздувались огненные облака, раскалывался воздух; косо прорезая атмосферу, разряд за разрядом уходил в пылающее небо, чтобы чудовищным цветком расплыться по защитной оболочке колоссаля. Словно маленькое солнце, пульсируя, плыло в вышине; волны от улетавших пучков порождали нагромождения туч, но их рассеивали и вновь били в прозрачные окна.

Линкоры на орбитах выждали, пока Сэр V отойдёт подальше – и едва контур сирианина перешёл край земного диска, их орудия заработали. Вначале врага обожгли одиночные пучки, затем посыпались десятки импульсов. Артиллеристы не давали врагу и двух секунд передышки.

Вот он открылся! Бугристый колосс отражал плазменные удары выбросами силовых зонтов, но стрельба участилась, и камеры фиксировали попадания одно за другим. Из ячеек вылетели ракеты – три поразили цель, и тут Сэр V исчез в безинерционном тоннеле.

– Доложите характеристики прыжка, – скрывая волнение, запросил О’Хара.

Голос шефа телеметристов звучал злой радостью:

– Дальше двух астрономических единиц он не уйдёт!

– Нулевая готовность базам Солнечной системы. Ожидается выход гран-линкора в двух а-е от Земли.

– Выход отмечен! Он в поясе астероидов. Мы атакуем.

– Беглый огонь без перерыва! Задействуйте все ресурсы.

– Помехи за счёт астероидов. Похоже, сирианин их перемещает дальними гравиполями. В обзоре до тридцати движущихся объектов.

– Не дайте ему времени на изготовку к длинному прыжку. Крошите всё, что движется в обзоре.

– По оценкам – шесть импульсных попаданий. Тоннель открывается!

– Ушёл максимум на два с половиной а-е.

– Возник в области Юпитера, – передала база на Ганимеде.

У О’Хары отлегло от сердца. Юпитерианский узел обороны, стоивший головокружительных затрат, был лучшим в системе после земного. Дальнобойные лучевые орудия стояли на пяти главных спутниках и вместе со вспомогательными на меньших лунах обеспечивали полный сферический обстрел.

Если мозг, управлявший Сэром V, рассчитывал укрыться за громадой Юпитера и выгадать время для накачки тоннеля, он допустил фатальную ошибку.

– Убейте его, – приказал адмирал.

– Охотно, сэр. Мы ведём бой. Что… смотрите! Кажется, он…

– Я посмотрю, когда вы дадите изображение, – вежливо намекнул О’Хара.

– Секунду, сэр. Сейчас наладим. У нас магнитная буря… кое-какие сложности… Вам видно?

– Теперь – да. – Адмирал и штабные Совета впились в экран. Схема-указатель и поля разного масштаба позволяли хорошо различать полосатое тело гигантской планеты, точечную отметку сирианина, его траекторию и линии лучевых ударов с Ганимеда, Каллисто и линкоров.

Сэр V неудержимо стремился к Юпитеру, он проецировался на фоне облачных зон и полос. Отметки моргали, показывая предположительные и точные попадания, скорость цели и высоту над видимой поверхностью облаков.

– Не вырвется, – выдохнул кто-то. – Тяготение – два и шестьдесят четыре сотых.

7000. 6500. 5500. 4000, – докладывал счётчик расстояние между колоссалем (таким мизерным, что смотреть смешно!) и водородно-гелиевыми облаками Царя Планет. Белёсые зоны с лёгким желтоватым оттенком, ржаво-коричневые полосы, где бурлят пар, метан и аммиак, а под ними – тысячекилометровые бездны жидкого водорода.

– Сколько на нём людей… – произнёс другой, болезненно сдавленный голос.

О’Хара обернулся.

– Мы на войне, молодой человек. Они навсегда потеряны. Чем стать биомассой, пищей сириан, лучше исчезнуть. Почтим их память минутой молчания, а затем отпразднуем победу над этим хищником. И подумаем о том, сколько людей спасено.

1500. 500. 200. – Сэр V подошёл к самой границе облачного покрова. Он уже не снижался, а падал на безжалостную жидкую планету.

Ржавая зона всплеснулась и поглотила вражеский корабль. Ни звука не раздалось среди стоявших у экрана. В печальном безмолвии, словно немой шёпот, витала общая мысль – о том, как колоссаль тонет во тьме, как летит камнем сквозь зону вечных молний, как трещит корпус под напором внешнего давления, как он разрушается и дробится в полной черноте газового океана.

– Сообщите Совету Обороны, – нарушил молчание О’Хара. – Нами уничтожен сирианский гран-линкор. Ни одно вторжение на Землю не останется безнаказанным.

* * *

В то же время

Северное море, Фрисландская банка

Акватанк полз по насыпи древнего шоссе, проверяя контуры дороги курсовым сонаром. Низкий центр тяжести и широкие траки позволяли танку пренебрегать заиленными рытвинами дна, но где-то слева шёл глубокий Принсес-Маргрит-канал… Ухнуть в эту судоходную канаву пилоту совсем не улыбалось. Лучше идти малой скоростью и тщательно осматривать путь.

Коридор в танке узкий, потолок навис над головой. В химическом свете ламп всё выглядело, будто присыпанное голубой пылью. За переборками журчали и булькали трубопроводы, внизу монотонно гудели моторы. Время здесь отмечал звонок, оповещавший о смене вахт. Тёмная толща воды над панцирем. В иллюминаторах мгла, беззвучно клубящийся ил, иногда – мутное свечение прожектора.

Люди казались гибкими придатками, живыми механизмами в теле грузной гусеничной машины. Разговоры короткие, в два-три слова. Часто хватало жеста, чтобы мысль дошла до собеседника.

Вторые сутки акватанк без остановок двигался по дну. Время – деньги. Надо много денег, чтобы содержать эту махину и обученный персонал, а кроме того – базовое судно и всех, кто на нём.

Проверяя скафандры для подводных работ, Сотерель как раз подумал о деньгах. Он уже получил аванс, пятьдесят тысяч дойчмарок, и сто должен получить в конце экспедиции. Плюс премия, если удача улыбнётся.

«Интересно, что мы ищем? Какая страна здесь была?.. Вроде, Дар аль-Голанд… В таких местах копать нечего – всё разворовано задолго до потопа. Или на карте госпожи отмечен склад изотопов? Несколько тонн – и дельце окупится с лихвой».

В отличие от дряхлого и латаного танка, арендованного по дешёвке, скафандры были новенькие. Придирчиво изучив их и убедившись в исправности, Сотерель выбрался в коридор.

Навстречу, от рубки на корму, шагал худой связист по кличке Пёс. Горд своим прозвищем. Смотрит в упор: «Я – Пёс!»

Вот с кем не хочется встречаться. Но такая теснота, поневоле столкнёшься.

«Следит за мной. Терпеть не выношу идейных фанатиков… Что, псина, решил проверить, чем я занимаюсь? Продуваю свой костюмчик… Я – бригадир искателей, пора усвоить».

– Какие новости?

Костистый, прямой Пёс недоверчиво оглядел Сотереля, словно определял взглядом – надёжен ли он?.. Глаза Пса блестели, крылья носа нервно шевелились.

– Базовое судно ушло на восток. Приближается волна.

– Какая волна?..

– Бразильцы подстрелили колоссаль. Откололся кусок, упал в море.

– А!.. далеко, волна ослабнет.

– Дай-то Бог. По сводкам, она будет шесть метров высотой.

– Ты даже не заметишь, как она пройдёт. Мы глубоко.

На правой руке, над запястьем, у связиста чернел орденский герб – голова овчарки, несущей в зубах факел. И надпись: «Domini canis». Вы только полюбуйтесь – доминиканец, Пёс Господень! Хлеще только русский черносотенец.

То-то псы спелись со славянами. Вместе шли «воевать Константинополь и Святую Землю»; кости их перемешались там. Крестоносная закваска ещё бродит в некоторых головах, никак не уймётся. Вера – страшнее любви.

Хозяйкин пёс. Стоит ей свистнуть, у пса тотчас глаза засияют от рвения.

Сотерель постучал в каютку госпожи Аафье. Она всё колдовала над картой – молодая, рослая, роскошная. Розово-белая кожа её буквально светилась в тусклом иззелена-сером техногенном интерьере. В шортах и топе, как летом. При её виде Сотерель забыл, что на поверхности – стылый морской февраль, сириане, грозная волна. Аафье давила его своим жарким видом, её длинная тяжкая грива струилась как вода.

– У вас порядок, Сотерель? – спокойно обратилась к нему чудо-женщина. Он внимательно обозревал её. Хороша. Крепкая, как налитая, с милым шоколадным пятнышком посередине груди. Пока такие дамочки родятся, у мира есть шанс.

– Да. Всё готово к выходу за борт. Осталось узнать, что искать.

– Пора ознакомить вас с фронтом работ, – властно поманила Аафье. – Смотрите – здесь раньше находился город Льоут. Схема его известна, долго рыскать не придётся. Область поиска – примерно десять тысяч квадратных метров. Сначала пустим роботов со сканерами, затем пойдёте вы.

– Значит, объект небольшой.

– Даже очень, – она показала руками что-то шириной с полметра, словно держала перед собой невидимый шар. Госпожа Аафье умела красиво позировать и привлекать внимание мужчин. Как нарочно для этого создана. Глаза и чувства – на себя, на спелую грудь и родинку по центру.

– Если вы – лично вы, Сотерель, – найдёте объект, то получите двадцать процентов надбавки.

«Хо! Есть смысл поднапрячься».

– Ступайте. Вскоре мы будем на месте.

Выходя, он тронул кнопку на поясном блоке и поправил телефон в ухе. Как там на свете, шумят?

– Агрессор не ушёл от расплаты! Отныне Сириус и Процион знают – смерть ожидает каждого, дерзнувшего приблизиться к Земле.

– Это заставит противника задуматься – стоит ли входить в Солнечную систему? Мы отразили налёт гран-линкора – схема защиты сработала успешно, враг ликвидирован.

– Ла-Плата и Бразилия в глубоком трауре. Полностью разрушены жилища и инфраструктуры на огромной территории.

– Потери составляют пять-семь миллионов погибших и пропавших без вести, но их число возрастёт при тщательных подсчётах. Затонули многие суда. К счастью, устояла дамба Санта-Фе – это сберегло миллионы жизней.

– Гибель урожая, водная эрозия земель, угроза эпидемий…

Сотерель сменил новости на станцию, передающую из Еврозоны танцевальные мелодии. Радиопиратам было наплевать, что сколько-то гяуров провалилось в джаханнам, к огненным шайтанам.

«И мне тоже. Сто восемьдесят тысяч, неплохой кусок! Главное – найти ту штуку».

* * *

Германия, Большой Дрезден, район Пирна

– Герр профессор, совсем недавно – когда Эльба вышла из берегов, – вы сделали в новостях Лиги Наций тревожное заявление: «Нас ждут испытания в сто раз страшнее». Теперь, после атаки Сэра Пятого, ваши слова воспринимаются, как настоящее пророчество. Скажите, вас посетило озарение?

Франц Хонка – высокий, седой, не по годам осанистый и лёгкий в движениях, – внимательно слушал репортёра, разглядывая его поверх стальной оправы очков. Казалось, он экзаменует этого парня и вот-вот со снисходительной улыбкой молвит: «Вы, голубчик, не готовы отвечать!»

– Никаких озарений. Мой вывод основан на точных исторических данных, следовательно, является строго научным.

– Почему вы не предупредили Совет и Лигу о грядущей катастрофе?

– Милый друг, три поколения учёных твердили вождям планеты, что роковой час близок. Открытые письма, петиции, декларации – всё испробовали. Кое-кто погубил свою карьеру, стал объектом для насмешек. Нас не слушали. Обзывали халдейскими астрологами. Не было выделено ни пфеннига на целевые исследования. Зато сотни миллиардов, биллионы марок ушли на оборону! Это сыграло определённую роль. Военные вправе гордиться собой, хотя угроза ничуть не уменьшилась, а Сэр Пятый – сущая чепуха в сравнении с тем, что будет потом.

– Вы намекаете, что вам известна некая тайна. Ваша последняя фраза – заявка на очередное пророчество?

– Отнюдь нет! – Старый Франц посуровел. – Информация объективна и доступна, но чтобы применить её, нужен развитый, мыслящий мозг. Далеко не все обладают таким инструментом.

– У вас есть отличная возможность поделиться информацией. – Репортёр чуть придвинулся с доверительным видом. – Мы гарантируем огромную аудиторию. Сейчас внимание к авторитетам выросло. Вашего мнения ждут…

– Вы преувеличиваете влияние масс-медиа, друг мой. Передать – как вы говорите, – инфу – одно, а воспринять – совсем другое… Так вот, – Франц расположился поудобнее, – дело не в сирианах и не в наводнениях; они – лишь детали более масштабного процесса.

– За агрессорами стоит кто-то другой? Иная, высшая цивилизация?

– Ход времени, – ответил герр профессор веско и туманно. – Мы привыкли измерять его своими короткими жизнями; даже война с сирианами кажется нам бесконечной. По историческим же меркам она длится какой-то миг. Но есть звёздное время, и на его часах – без пяти минут полночь.

– Всё-таки вы говорите о мистическом откровении…

– Не спешите с выводами. Нам с вами – а заодно моей горничной, моей собаке, моим соседям, бродягам, адмиралам и всем прочим, – довелось жить в то время, когда совпадают первый восход Сириуса и первый день тота – это Праздник Вечности, который наступает раз в пятнадцать веков. Предыдущий был так давно, что нынешние люди и не вспомнят – тогда изобрели подзорную трубу и основали британскую Ост-Индскую компанию, в Европе пылала охота на ведьм, а в Соединённых Штатах собирали первый урожай пшеницы…

Репортёр хотел что-то ввернуть, но промолчал. Голос старого Франца обволакивал его, манил и затягивал в прошлое, столь далёкое, что оно казалось сказкой.

– Сириус, у греков Сотис, а у древних египтян Сопдет, что значит «Острая» – богиня разливов Нила. Она отождествлялась с Исидой, женой Осириса, богиней колдовства, воды и плодородия. Острая! самая яркая звезда на небосводе, отворяющая путь великим водам… Слеза Исиды, пролитая по убитому Осирису, начинала наводнение. До наших дней в Египте ночь перед разливом Нила назвают Лейлет-эн-Нуктах, Ночь Слезы. А в Праздник Вечности она означает потоп. Ныне сравнялся сотический год! и не нашим слабым рукам остановить воды.

– Стоп. – Репортёр очнулся. – Выходит, это случается периодически?

– Да, с ужасающей регулярностью. Просто мы совпали с восходом Сотис в нужный день, и станем свидетелями катаклизма. Горе или везение нам выпало – кто знает?..

– Какие меры вы рекомендуете принять?

– Думать. Надо осмыслить происходящее, прежде чем тратить миллиарды на малоэффективную оборону и громоздить непрочные плотины.

– А что делали древние – эти, египтяне, – когда наступал такой год?

– Представьте себе – праздновали! Ликовали и пировали! Вступить в новый сотический год означало великое счастье. Фараон Джосер, основатель третьей династии, нарочно отложил коронацию, чтобы начать правление день в день с восходом Сириуса. Правда, он же – впервые! – велел сделать свою гробницу из камня, попрочнее. Его архитектор Имхотеп постарался на славу – пирамида Джосера стоит до сих пор.

– О, Имхотеп! – Репортёр был рад услышать имя, знакомое телезрителям. – Тот лысый жрец, который оживил мумию своей подружки…

– Я требую при монтаже вырезать реплику со слов «О, Имхотеп!» вместе с моим ответом. – Хонка взглянул так гневно, что репортёр осёкся. – В беседе с историком упоминания об эротических блокбастерах неуместны.

– Итак, они сооружали каменные укрепления. Вроде хранилищ для папирусов и прочей инфы, чтобы после потопа не остаться безграмотными троглодитами. Капсулы связи поколений!

– Пирамиды служили для других целей. Прежде всего для консервации тел фараонов; так обеспечивалось их бессмертие. Даже больше – Геродот сообщал, что по прошествии трёх тысяч лет душа возвращается и оживляет мёртвое тело. Египтяне иначе относились к смерти. По ту сторону их ждала новая жизнь, затем – возвращение, и так вечно.

– Нам трудно понять древних. – Репортёр перешёл к другой теме, чтобы избежать новых ссылок на Геродотов, Джосеров и прочих неизвестных зрителю персон. – Мы ценим жизнь во всех её проявлениях. Поэтому потери мы воспринимаем остро и болезненно. Что вы хотите сказать пострадавшим и родственникам погибших?

– Люди смертны, а катастрофы неизбежны. Я желаю всем утешиться и жить до глубокой старости, а то, что грядёт – принять как волю звёзд. Могло быть и хуже – скажем, если бы Сэр Пятый прошёл над Китаем. Там бы он окучил миллионов сто или полтораста, но и это бы не повлияло на вращение Земли. Более того, людские потери обернутся благом для цивилизации. Тела, которые всё равно сгниют, улучшат истощённую почву; вдобавок, снизится антропогенная нагрузка на земельные угодья, освободятся территории. Численность уменьшится, а значит, возрастёт количество еды на потребителя. Для Ла-Платы и Бразилии трагедия, в конечном счёте, приведёт к экономическому рывку – инвестиции, рост строительства, оживление рынка.

Старый Франц излагал это твёрдым, уверенным тоном, как с лекционной кафедры. Репортёр искал в его глазах огонь цинизма, но не нашёл.

– Возможно, часть зрителей поймёт вас неправильно…

– Честно сказать, я пренебрегаю теми, кто не умеет понимать. Зачем врать и выражать сочувствие там, где нужны экстренные меры по захоронению гор трупов и расчистке дорог? Отправьте в Бразилию части гражданской обороны – вот и будет деятельное сочувствие! Слишком много погибших, чтобы рыдать. Надо мыслить о будущем – оно у нас мрачное, впереди потоп.

– Когда же он настанет?

– Девятнадцатого июля. Но не ждите библейских ужасов, не торопитесь ладить ковчег. Всё произойдёт медленно и всюду, так что рук не хватит. Не рвите на себе волосы – это минует, как проходит всё на свете. Каких-нибудь триста, пятьсот лет – плач Исиды кончится; тогда заплачем мы.

– Всё-таки будущее у нас светлое – сириан мы победим, вода отступит. – Репортёр завершил интервью мажорной нотой. Сэр Пятый уничтожен, все празднуют!

– Может быть, – отозвался старый Франц, не заметив, что его речь больше не записывают. – Есть вещи страшнее потопа – скажем, засуха…

– Большое спасибо, герр профессор! Через час вы – в эфире.

Прошёл час, потом другой. К началу третьего на улице, у ограды профессорского особняка, начала собираться толпа. Законопослушные граждане правового государства уважают заборы, но они могут принести мегафон, изготовить плакаты и запастись гнилыми овощами.

Франц Хонка слушал соотечественников, стоя у прочного пластикового окна, выглядевшего снаружи как зеркало.

– Позор! Вон из Дрездена! Старая сволочь! Расист! Фашист! Чёрная сотня! Под суд! Лишить германского гражданства!

Наконец, нагрев толпы достиг кипения, и в окно влепился первый тухлый помидор. Здоровенный гибридный овощ – дитя преступной генной инженерии, – хлюпнул, распластался алыми соплями и потёк по пластику. Бац! бац! шмяк! – прибывали следом его братья по оранжерее.

Бледная овечка-горничная пряталась в углу и чуть слышно хныкала от страха.

– Невежество… дремучее невежество… – бормотал Франц себе под нос, оставаясь внешне сдержанным.