Вор Города. Невольник

Глава 15. Вербовщики

Несколько недель спустя, когда страсти чуть поутихли, Галент решил пройтись по Городу. Он желал воочию увидеть результат беспорядков — так он себя убеждал. А на самом деле ему просто опротивело сидеть в одной комнате. Книг у доброго домовладельца вор не допросился, так что занимался тем, что латал свой воровской костюм.

— Эх, я же завязал, — вздыхал вор, каждый раз берясь за иголку и ножницы.

Он сделал себе несколько скрытых карманов, перевязь для клинка и арбалета, наручи, к которым крепились метательные ножи. Даже в сапоге был потайной кармашек, в котором лежала небьющаяся колбочка, а в ней отравленная толстая игла.

С мешком для добычи Галент так ничего и не решил, лучше простого рюкзака он не мог ничего сделать.

— Пойдет, — успокоился вор.

Снаряжение стало выглядеть чуть более профессиональным, хотя Галент никогда не знал, чем пользуются настоящие воры. Полностью облачившись в обновленный костюм, он отправился испытывать его.

Взял с собой Галент все: и меч, и ножи, и бомбы-автоматы, и химические фонари, и арбалет с несколькими разными болтами. Общий вес экипировки подавлял и стеснял движение, но, пробежавшись по улицам, вор быстро привык к весу. Он даже успокаивал, создавал психологическую защиту, уверенность. Так же воины не могут чувствовать себя в лесу без кирасы и клинка.

Долго бежать Галент не мог, но для коротких пробежек его костюм годился. В нем можно было даже по крышам и карнизам бродить, если приноровиться. Ничего не гремело, не звякало, вор долго бился над тем, чтобы каждая сумка для инструментов была жестко закреплена, но не стесняла движения.

Бомбы висели в чехлах сбоку, их с легкостью можно было вытащить и бросить; фонари за спиной вдоль хребта — потянулся и вот он; меч как всегда на боку; мешок для добра — на горбу; сумка с мелочью вроде отмычек висела на поясе и не мешалась при беге. Ни одна деталь экипировки не выпирала, не мешалось под рукой. Галент понимал, что от удобства зависит его жизнь.

Только арбалет постоянно мешался, хоть через перевязь его вешай, хоть в чехол на бедро — неудобно и все! Даже такая маленькая машинка создавала слишком много неудобств. А если взять еще веревку, крюки, тьма знает, сколько другого барахла.

— Я не танк, — усмехнулся Галент, спрятавшись в проулке, ведущим к площади Доблести. — Придется жертвовать этим ради подвижности. Да, плевать, — он махнул рукой.

Самое главное, чем обладал вор, и чего нельзя было у него отнять — ловкость и умение скрываться в тенях. А остальное лишь необходимые в редких случаях и дорогие, что немаловажно, инструменты.

Из проулка прекрасно был виден разбитый фонтан, который выглядел так, словно по нему стреляли из пушки. На груде камней возвышался алый флаг с желтыми полосами, напоминающие ступицу колеса. Вокруг развалин фонтана дежурили военные, но они не делали попытки сорвать флаг. Не хотели, наверное, взбудоражить жителей Поля. Пусть люди поиграются в революционеров, да успокоятся.

Кровопускание полезно организму, как говорят доктора-аптекари.

Галент подошел к выходу из проулка и выглянул, оставаясь в тени. Солдаты его не могли заметить.

Подходы к площади были забаррикадированы, на самой широкой улице стояла разбитая пушка. Похоже, что он взорвалась сама, никто в нее не метал бомбы. Что поделать, пороховое оружие все еще оставалось ненадежным. Солдаты выглядели спокойными, сонными, так что вор сделал вывод, что основное веселье уже кончилось.

Трупов, к счастью, не было. Ратманы справедливо рассудили, что вид изуродованных тел снова пробудит в жителях жажду крови. Наверняка режиссер бунта собирался держать народ в напряжении, чтобы иметь возможность направлять толпу куда ему надо.

— Такого в Городе давненько не было, — прошептал Галент, осматривая площадь.

Кое-где были следы от взрывов, стена одного дома была повреждена пожаром, трамваи уцелели, только вместо пассажирских на рельсах стоял бронированный с пулеметными башнями. Галент кивнул, военным-то надо сюда добираться безопасно. Зато и повстанцам проще — подложил бомбу и привет.

Но такие мелочи уже не особо интересовали вора. Как и кто будет убивать ближнего своего, не все ли равно? Цели всегда одни — хапнуть себе денежку. В этом плане вор был честнее всех горожан.

Вдоволь насмотревшись Галент пошел прочь. Он еще некоторое время петлял по закоулкам, обходил нищих и убогих, пьяниц и проституток, которых не слишком пугала перспектива попасться в руки революционеров, всегда скорых на самосуд. Наверняка тысячи блудниц и нищих пали во время беспорядков, объявленными носителями зла!

Галент не страдал иллюзиями, представлял, какая судьба ждет всех отверженных.

— Ну, хоть меня не так просто поймать, — со вздохом сказал он.

Улица Цветов жила своей жизнью, которая стала чуть более нервозной, люди недоверчиво глазели по сторонам, ожидая подвоха. Вор некоторое время наблюдал за вялотекущим потоком людей, затем ушел. Люди как люди, пороки их те же. Никаких изменений в обществе не произойдет от лозунгов.

Все это обман, причем самообман, полагал Галент. Уж он-то знал, цену словам, мог отличить правду от лжи, потому и вступал порой не туда, да и проваливался в кучу по уши.

Галент пошел назад к гостинице, в которой жил, прошел несколько улиц от центра развлечений Поля, прежде чем заметил листовки, прилепленные к стенам зданий. В иное время он бы не подошел к ним, и так знал содержание газетных призывов. Но в этот раз Галент захотел посмотреть, от чьего имени писаны эти слова. Газета, ее редактор — могут вывести к заказчику всего мероприятия. Нет, Галент не хотел разоблачить заговор аристократии, спасти горожан от произвола богачей, просто ему было любопытно.

Опять же, неплохо было знать, что творится в Городе. Информация, пусть и ложная, могла пригодиться, чтобы спрогнозировать будущее.

Галент прошел еще немного вперед, чтобы найти место поспокойнее, где на него не будут пялиться забулдыги. Вор косился на листовки, которые были выполнены на высоком уровне, печать даже в такой темени выделялась качеством, слова напечатаны красивым, летящим и ветвящимся шрифтом, напоминающим рукописный. Такая провокация стоит огромных денег.

— Похоже, что аристократы опять делят власть, — подумав, сказал Галент и остановился возле здания суда.

Здание было облеплено листовками по всему периметру, газетчики не жалели средств и выполнили печать на прекрасной, дорогой бумаге. Люди падки на роскошь, она их привлекает. Но Галент счел это неверным ходом, беднота Поля быстрее поверила бы написанными мелом призывам, чем буржуазным бумажкам. Многие вообще читать не умели, зачем такие траты?

Галент отошел в тень, чтобы не попасться на глаза, дежурившим у ворот суда полицейским. Ребята выглядели помято, зато хорошо вооруженными — кроме дубинок и мечей их обрядили в стальные кирасы, напялили на головы старые глухие шлемы да выдали винтовки.

— Спасибо, что не латы, — с усмешкой сказал Галент, — танки в поле…

Он сорвал листовку со стены и выставил руку с ней на свет, сам оставался в тени. Обычный призыв к оружию, к борьбе за свободу и равенство. Газета, напечатавшая это чудо, называлась "Старый егерь".

— А я бы лучше название придумал, звучнее! — сказал вор.

Галент не стал читать весь этот бред, сплюнул и собрался скомкать бесполезную листовку, но не успел.

Буквы на бумаге засветились зеленоватым светом, Галент ойкнул и бросил листовку, которая тяжело, словно и не бумага вовсе, упала в снег. Галент смотрел, как буквы плавают по листку, то складываясь в новые слова, то разбегаясь. Мгновением позже они сложились в послание:

"Г., бывший монах, ждем тебя в таверне "Путь Изины", настоятельно требуем тебе явиться в ближайшее время. Алой"

Вор выругался, вот еще этих ублюдков ему не хватало. Только жизнь чуть устаканилась, так повылазили из всех щелей другие засранцы! Галент со злости ударил кулаком по стене, попал по другой листовке, на которой тут же проступило послание Алоя.

— Заказчик, — фыркнул Галент.

Ну, кто же еще? Язычники владеют магией, которая может смущать людские умы, низводить их до животного состояния. А что случилось во время казни Дука? Галент покачал головой — вот и ответ.

Галент от бессильной злобы сжал кулаки, понимая, что язычники не отстанут от его персоны. Вот уж повезло, так повезло. Вор сорвал магическую листовку со стены, поднял ту с земли и скомкал обе. Он направился куда глаза глядят, главное подальше от этих проклятых призывов. Но листовки "Егеря" были, казалось, везде. Административные здания были буквально облеплены ими, дома бедноты — одна, две листовки.

Выбросив листы в канаву, где влага и грязь уничтожат магию, Галент пошел на улицу Цветов. Если уж где и искать информацию про "Путь Изины", то там. Почему-то вор не сомневался, что язычники устроили свое логово рядом жилой разврата. Уж там они найдут много энергии для своей магии.

По пути вор немного успокоился, сорвав злость на дураках грабителях. Мечом он орудовал неплохо, особенно, когда враги ничего не смыслили в боевых искусствах.

Вор затратил немало времени, прежде чем смог узнать что-нибудь о таверне "Путь Изины". Как ни странно, она никак не была связана с газетой, либо горожане просто не знали об этой связи. Галенту пришлось постараться, чтобы вытрясти из лавочников улицы Цветов информацию. Те торопились сбыть ему свой товар как живой, так и не живой. Вору пришлось раскошелиться, чтобы направить мысли торговцев в нужную сторону.

— За информацию надо платить, это такой же товар, — гадливо ответил один.

Но он так и не получил денег, так как ничего не знал о "Изине". Лавочник не знал даже, что так звали святую, пожертвовавшую своей жизнью, чтобы спасти детей от чумы. Церковную святую, конечно. Галента позабавила наглость дикарей, но он оценил их тактический ход — спрятаться под прикрытием церковного имени.

Сама таверна располагалась на набережной, в восточной части Поля. Галент не мало удивился, что язычники избрали своим домом это место.

— Если мне не изменяет память, то там располагается районный собор, — сказал вор, почесывая подбородок. — Вот лисы!

Галент был восхищен наглостью язычников и хотел тут же отправиться в таверну, но раздумал. Следовало оценить свои возможности, ведь язычники недавно доказали, что могут весь Город поставить на уши своей магией.

Оптимизма Галенту боги этого мира не выдали при рождении.

Он скрылся на время в чужой квартире, чтобы поразмыслить. Дом был пуст, хозяева только что ушли, и Галент чувствовал себя в безопасности. Именно спокойствие ему и требовалось, чтобы пораскинуть мозгами.

— Наступить мне на мину! — ругнулся вор. — Вот тогда раскидаю.

Припомнив все события, которые произошли в подземельях, Галент пришел к пессимистичному выводу: ему хана. Церковники не достали, так язычники теперь принялись за него. Против магии вор не мог противостоять в открытом бою, но вот перехитрить врага — это можно. Галент рассчитывал немного осмотреться, выслушать Алоя, а уж затем принять решение. В зависимости от событий.

— Где же ты моя удача, — вор вздохнул и пошел на встречу.

Только это и оставалось. Скрыться в Городе можно, но агенты язычников рано или поздно его найдут. У него и так есть враг, который лишь на время забыл о нем. Два врага это в два раза больше проблем — воровская математика была проста.

Транспорта не было: трамваи стояли в депо, вместо них разъезжали бронированные машины; кучера так же решили переждать неспокойные времена. Самые отчаянные из них, быть может, продолжали работать, но лишь на хорошо освещенных улицах. А Галенту следовало преодолеть несколько десятков кварталов, чтобы добраться до реки.

Были бы эти кварталы богатыми, не было бы проблем. Но как назло, Поле разделяла полоса погоревших осенью кварталов. Многие дома восстановили, но часть из них так и осталась нетронутой. Только бездомные люди, животные и духи оккупировали их.

Вор до середины ночи бродил по грязным, холодным улочкам, постоянно рискуя нарваться на нож или голодного демона. Но удача его не оставила, Галент каждый раз замечал угрозу раньше, чем она его.

Из-за хаоса, который царил несколько недель в Городе, в центральные районы стали проникать такие твари, о которых давно никто не вспоминал. Паразиты — безмозглые черви, чьи колонии полностью порабощают живой организм, лишь меньшее из зол. Только в погоревшем квартале Галент увидал с десяток ковыляющих собак, похожих на живые куски мяса. Черви сваливались с их шкур и тут же умирали от холода, но попади они на живое тело — заражение не минуемо.

Колонии паразитов были старыми, отживающими свое, так что носитель — собака или даже человек, уже утратили восприятие и просто двигались в пространстве.

Такие твари выглядели жутко, но горожане давно привыкли к существам, облепленных червями. Некоторые даже шутили: костюмчик хорошо сидит, не жмет, а маску такую хоть театралам рекомендуй, ты глянь какая мимика!

С духами было сложнее — им-то зрение и нюх не нужен, но Галент ни одного призрака не встретил. Только в одном заколоченном доме нечто гремело железом, но то мог быть и механист и просто бродяга, собирающий днем мусор. Но у вора все равно спина покрылась холодным потом.

В общем, Галент не заметил, как пролетело время, потешился он на славу, бегая от чудовищ неживых и живых.

Добравшись до набережной, вор еще долго не мог отдышаться, а когда восстановил дыхание, то смог связно соображать. Многие чудовища, оставшиеся позади, теперь казались ему лишь плодом воображения, причудливыми тенями — служанками ночи, подгоняющих нерадивых горожан домой.

— Мне-то чего бояться? — принужденно произнес вор. — Я парень свой на этих улицах.

Успокоился и направился к собору, рядом с которым должен был располагаться банк, несколько гостиниц и таверна "Путь Изины".

Таверну вор нашел быстро, благо фасад здания был украшен скульптурами, отдаленно напоминающими женщину в монашеском одеянии. Вывески не было, всем и так было понятно, что это за заведение. Собор находился вниз по улице, Галент посмотрел в ту сторону и поежился. Ему на ум не могло прийти, что дикари так близко поселились к церковникам — своим заклятым врагам!

Взыграла у вора гордость, пусть и недолго, но он был частью монашеского сообщества, которое делало все, чтобы казаться сильным, могущественным, всевластным. А в итоге…

— Какая ирония, — проговорил Галент и поднялся по лестнице, ведущей в таверну.

Внутри заведение выглядело опрятно, но не слишком броско. Казалось, что все деньги хозяина ушли на дорогой фасад снаружи. Внутри стены были украшены мозаикой с изображением дичи, подбитых птиц, за которыми бросается гончая, лук и стрелы соседствовали с огромным блюдом жареного мяса. Кое-где были изображены кувшины, увитые виноградными лозами.

Мебель выглядела попроще: нарочито грубые столы и стулья с лавками, для некоторых посетителей таверна предлагала вместо стульев вырубленные из пней сидения. Выглядело все это красиво и неброско. Спокойная атмосфера, которая требуется для священнодействия с пищей.

Посетителей было немного, пара-тройка гостей, занятых беседой, греющих руки о кружки с пуншем. Перед ними стояли тарелки с легкой закуской. Если в других тавернах люди ели руками — не каждый таскает на поясе ложку, то тут господа пользовались и ложками, и вилками, и даже ножами.

— Я бы тут остановился, — пробормотал Галент, направляясь к столу, за которым сидел, очевидно хозяин. Вор обратился к нему: — Доброй ночи, я ищу вашего постояльца.

— Добрый, да много у нас постояльцев, приметы бы назвал гость.

Хозяин оценивающе оглядел вора и остался недоволен увиденным. Галент по простоте душевной заявился в этот ресторан во всем своем воровском великолепии. Разве что толпу городовых и инквизиторов не привел с собой. Охранник "Изины" направился было к Галенту, чтобы выгнать его, но хозяин остановил его жестом.

— Мой друг прибыл, — поторопился сказать Галент, — из внешних поселений.

— А, господин Фернанд, пожалуй?

— Да, он самый! — обрадовался вор и прикусил язык.

А если этот Фернанд не тот, кого он ищет? Вот уж конфуз.

— Мейрус, отведи этого, кхм, господина к Фернанду, — приказал хозяин "Изины" своему слуге и сказал Галенту: — вам повезло, что уважаемый торговец поздно ложится.

— Я вообще удачливый, — ответил Галент и направился следом за слугой.

Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору к угловой комнате, где и расположился Фернанд. Мейрус постучал, и ему тут же открыли, словно ждали этого момента. Галент тихонько выдохнул, на пороге стоял не Алой, но парень был явно язычником. Вор не знал почему, но буквально видел: этот человек — дикарь!

— Чего надо? — гнусаво спросил он.

Галент подтолкнул слугу, чтобы тот убрался подальше.

— Чего надо, я говорю! — повторил свой вопрос язычник.

Галент дождался, пока Мейрус уйдет в конец коридора — слуга не решался спуститься вниз, не удостоверившись, что ночной гость не начнет буянить, — и только после этого, вор ответил:

— К Алою, уберись с дороги, курчавый!

Сонные глаза язычника распахнулись, не успел ничего ответить, как Галент оттолкнул его в сторону и прошел в комнату. Язычники сняли трехкомнатные апартаменты, которые располагались в углу таверны. Галент оказался в гостевой комнате, в которой отдыхал слуга Алоя. Диван был сдвинут к стене, язычник постелил себе на полу. Галент усмехнулся, разглядывая смятое покрывало — хоть тут смог насолить, поднял этого остолопа.

— Где Алой? — спросил вор.

Язычник захлопнул с шумом дверь и кивнул на соседнюю комнату. Галент направился к двери, не снимая грязных сапог. Вор специально пошел через середину комнаты, чтобы отомстить язычнику. Дикарь завопил от возмущения, но вор не обратил внимания на него. Пусть этот гнусавый парень и не виноват, но он тоже член варварской шайки. Пусть теперь расплачивается.

Галент постучал кулаком в дверь, в комнате Алоя было странно тихо, словно там спал не живой человек, а оживший мертвец. Такой тишины в людском жилище не бывает.

"Магия, — подумал вор, — что ж еще?!"

Дверь открылась внезапно, Галент не почувствовал приближения шамана, того как он берется за ручку. Обычно интуиция подсказывала вору, какие действия совершает человек, за которым он следит. Тут же она молчала. Не было ни скрипа половиц, ни шлепанья ног по полу, никаких звуков.

За порогом стоял Алой собственной персоной. Галент несколько опешил, он-то ожидал увидеть еще сотню другую шаманов, для которых придется выполнить поручение, чтобы пробиться к Алою. А тут раз, и вот он — стоит и приветливо лыбится.

Только приветливость язычника была показной, глаза его были холодны. Галент невольно поежился — вспомнилось, как он встретился с язычниками.

Алой ничуть не изменился с последней встречи, разве что татуировки были замазаны кое-где пудрой, а некоторые перерисованы. Видать, чтобы шаман не бросался слишком в глаза. Одет он был просто, но не по городской моде. Типичный торговец из внешних поселений — серая одежда, грубая ткань, всклокоченные волосы.

Не знай Галент, что эта парочка язычники, ни за что бы не поверил.

— Как поживаете, господин начальник? — спросил вор, чтобы взять инициативу.

— Не жалуемся, — ответил Алой, недовольно разглядывая снаряжение Галента, — молодец, что пришел.

— Что не так? Я забыл штаны застегнуть? Бывает, бегаю часто и помногу.

— Ничего, но хорошо, что с пищеварением у тебя все в порядке, — Алой пожал плечами и вышел из комнаты.

Он оттеснил Галента в сторону, не дав ему заглянуть внутрь. Наверняка там лежали груды золота, нагие девственницы, черепа поверженных врагов и другие сказочные атрибуты дикарей. Галент хмыкнул. Ничего кроме книг, да растений в горшках там не будет.

— Пошли вниз, нечего нам тут делать, — позвал вора Алой.

— Чего тебе надо скажи, — потребовал Галент.

— Потом.

— "Потом"! — передразнил вор. — Потом можешь поцеловать меня в зад!

— Я не церковник и предпочитаю женщин. Иди за мной, не умничай.

Галент пожал плечами, прицельно сплюнул — попал прямо на подушку слуги, и пошел следом за шаманом. Слуга не решился подать голос, он согнулся в поклоне, отворив дверь перед Алоем.

— Служи, — наставительно прошептал Галент, глядя на темечко дикаря. — Потом повысят до старшего слуги.

Язычники сделали вид, что не расслышали слов вора. Алою было все равно, а его слуга не решился устраивать драку с важным гостем.

Шаман и вор спустились в общий зал и заняли столик возле камина. Алой заставил Галента сесть напротив огня, добавив:

— Вооружен ты больно хорошо, опасаться тебя надо.

Галент только довольно улыбнулся и безропотно уселся на предложенный стул.

В зале не прибавилось народу, да и хозяин уже позевывая обслуживал достопочтимого торговца и его посетителя, которому место в темнице. Шаману принесли большую тарелку с овощным супом, Галенту предложили удовлетвориться чаем. Вор и не требовал себе ничего, не доверял язычнику, который вполне мог сговориться с поварами, да подмешать чего-нибудь интересного в напиток. Галент не притронулся к кружке, делал вид, что пьет, и грел руки.

— Так чего тебе надо? — поторопил Галент, не выдержав.

Шаман уплетал свой суп за милую душу, поздний визит вора его, казалось, нисколько не удивил. Он не был ни сонным, ни бодрым, находился в постоянном трансовом состоянии. Так же выглядят некоторые жрецы, так что Галент заметил это.

"Забавно, — подумал он, — школы разные, а предметы одинаковые"

— Ты изменился с последней нашей встречи, — сказал немного погодя Алой, указав на Галента ложкой. — Похорошел, мог бы я сказать.

— Спасибо, ты тоже набрался мудрости, о светлейший, — Галент скривился.

— Ирония, — констатировал Алой и отвел взгляд в сторону. — Она полезна… иногда.

— Ты тратишь мое время.

— Разве? — удивился шаман. — Время это понятие сложное. Каждый понимает его по-своему.

— Короче. Ради этого ты меня звал? Поболтать?

— Нет, конечно, — Алой оскалился.

Теперь его лицо больше напоминало звериный череп, ничего человеческого и живого в нем не было. Галент моргнул, наваждение рассеялось.

— Ты изменился, — опять сказал шаман, взявшись за суп, — в глазах огонь! Ожил, мальчик. Это хорошо.

Галент почувствовал себя лошадью, которую рассматривает покупатель. Купить или не купить — этот вопрос так и крутился на языке Алоя. Вор поморщился, но не стал ничего говорить. Пусть шаман думает себе, что хочет, это Галента заботило мало. Так, просто интерес, любопытство.

— Сейчас доем, и мы пойдем, — сказал шаман, — мне нужны силы.

— Куда?

Шаман не ответил, Галент вздохнул и откинулся на спинку стула. Огонь в камине приятно согревал и напоминал о судьбе Дука. Это немного отрезвляло вора, напоминало ему о ничтожности человеческой жизни, попавшей в жернова магии. Даже церковники теперь казались не таким уж злом, они хотя бы действительно защищали Город от язычников, помогали военным, пресекая в их рядах панические настроения.

Даже от худшего была польза, ведь все горожане существовали ради Города.

Алой доел, довольно рыгнул и изящно утер рот. В нем одновременно сочетались и дикость, и цивилизованность. Галент искоса поглядывал на шамана, наблюдая за его движениями. Казалось, что Алой вынужден постоянно сдерживать себя, не давать своей энергии выхода. Это требовало от него огромных усилий, почему он и казался всегда задумчивым. Изящные движения, достойные танцора или музыканта, были следствием сдержанности. Порой Алой двигался слишком резко, тембр его голоса, как заметил вор, менялся.

"Чего доброго этот парень срывается, и давай резать и колоть всех" — подумал Галент невесело.

Чем дольше шаман сдерживается, тем сильнее будет безумие, когда прорвется сквозь заслоны. Галент не хотел бы оказаться в этот момент рядом с язычником.

Пальцы у Алоя уже подрагивали, что говорило о перенапряжении.

— Идем? — спросил Галент, когда шаман закончил трапезу.

Язычник кивнул, но поднялся лишь тогда, когда встал вор и дернул его за руку.

— Идем, идем, — пробормотал Алой.

— Не сходи с ума, пожалуйста, — сквозь зубы сказал Галент.

Они ушли, не заплатив, трактирщик не стал их задерживать, рассчитывая потом взыскать с постояльца. Алой некоторое время бесцельно блуждал по улицам, то приближаясь к собору, то отдаляясь. Галент заметил, что они ходили по кругу, центром которого был храм, но не похоже было, что Алой запутывал след.

Язычник просто блуждал некоторое время, пребывая в трансовом состоянии. Его разум из небытия не смог бы вырвать даже пушечный выстрел, так что Галент ворчал под нос, но следовал за шаманом.

"Зарезать его, да дело с концом" — эта мысль была очень соблазнительной.

Но Алой пришел в себя, как раз тогда, когда Галент набрался смелости и вынул клинок.

Шаман сурово поглядел на вора, а тот с невинной улыбкой убрал меч в ножны.

— Нам туда, — Алой указал на казарму, выстроенную за собором.

— Шутишь? — неуверенно спросил Галент.

Алой не ответил, но уверенной походкой направился к казарме, в которой должны были находиться боевые братья церкви. Не инквизиторы, но личная гвардия, служащая одним из столпов, удерживающих власть клириков. Галент не на шутку перепугался и похлопал себя по карманам, проверяя снаряжение.

— Это тебе не потребуется, доверься мне, — сказал шаман.

Галент послал его ловить рыбу в море.

— Не сезон, — пожав плечами, ответил Алой.

Он направился к стене, отгораживающей казармы от жилых домов. По стене змеился высохшая виноградная лоза, которая каким-то чудом укоренилась в бесплодной городской земле. Не обошлось тут без магии, как понял Галент и успокоился.

Вор не ошибся. Подойдя к стене, шаман что-то произнес и плющ тихонько зашуршал, влез в камни и раздвинул их в сторону. Галент открыв рот глазел на это явное проявление языческой магии. Куда уж тем еретикам, которых терзали в инквизиторских застенках. Вся их магия была способна лишь ускорить рост растениям, но такое.

Алой кивком указал на открывшийся проход.

— Нет, ты первый, — возразил Галент.

— Если я пойду первым, то проход закроется. Не спорь.

Вор засопел, но пошел вперед.

За стеной не было потайных комнат, скрытых иллюзиями пространств, порталов в мир демонов, язычники не стали тратить на это своих сил. Проход просто открывал путь к казарме. Галент оглядел строение, заметил свет, пробивающийся сквозь занавески окон мансарды. Казармы были трехэтажными, как прикинул Галент, человек эдак на двести. Немного, но достаточно, чтобы удержать толпу от вандализма.

— Почему вы тут спрятались? — спросил Галент, повернувшись к шаману.

Тот прошел сквозь проход и растительные стебли поставили камни на место. Изнутри стена ничем не выделялась: старая кладка, выветрившийся раствор, камни, казалось, держались под собственным весом. А если подойти, то были заметны торчащие из них кончики листьев.

— А где бы ты спрятался? — улыбнулся Алой. — Церковники были столь любезны, что сдали нам мансарду в аренду.

Вор только хмыкнул, ему стало обидно, за бывших начальников. Так глупо, сами же приспустили штанишки, да пригласили врага в свой дом. Нелепо.

Шаман направился к двери для слуг, открыл ее своим ключом и провел Галента наверх, до мансарды, возле дверей которой дежурила пара дюжих мужиков. Они больше походили на кабанов, чем на людей, того гляди, вобьют в пень нож, да…

— Кому волки, кому свиньи, — пробормотал Галент.

Алой покосился, но ничего не сказал. Охранники узнали шамана и не задали ему вопросов, по поводу гостя.

"Не последний человек, — подумал Галент. — Кем же я у них числюсь? Должна и у дикарей картотека быть. И зовусь я там — мастер по проникновению! Только так!"

Открыв дверь, Алой провел гостя в комнату, которая выглядела несколько непривычно для горожанина. Мебель была украшена витиеватой резьбой, полки ломились от странных и пугающих предметов — наверняка магических, куда ж без этого, — в комнате было прохладно, так как камин, расположенный слева от входа, давно не топили. Напротив входа висела серая, пышная драпировка без каких-либо символов, просто ткань. Галент предположил, что за ней располагается еще одна комната.

Алой присвистнул, призывая зеленых светлячков, прятавшихся где-то в щелях. Несколько сгустков света выпорхнуло из-за рамы картины, на миг осветив ее. Галент успел рассмотреть, что на картине изображены двое человек, стоящих друг против друга, как антагонисты. Их одеяния, позы, даже выражения лиц — все говорило о невозможности диалога. Так друг на друга смотрят только враги.

— Кто это? — спросил вор, указав на картины.

— Боги, кого еще ты ожидал увидеть в святилище, горожанин?

— Ну да, где ж еще богам быть.

Шаман проигнорировал сарказм вора и занялся камином. Вскоре огонь разгорелся, разгоняя мрак и холод. Галент, не дожидаясь разрешения, уселся в массивное кресло, стоящее напротив огня. Прогулка оказалась немного изматывающей, промерз вор до костей. Алой остался стоять, задумчиво разглядывая Галента.

Вор косился по сторонам, ничуть не удивляясь обилию растений, украшавших интерьер комнаты. Диковинные кустарники росли группами в кадках вдоль стен, вход охраняли два деревца, растущих, казалось, прямо из пола. Их корявые стволы были покрыты серебристой корой, а ветви напоминали пальцы с бесконечным числом фаланг. Премилое зрелище, как подумал Галент.

— Мне нравится блеск в твоих глазах, — сказал Алой, наконец.

— А мне нравится блеск золота в твоих карманах.

— Я золото не ношу с собой, — шаман слегка махнул рукой. — Знаешь, почему я привел тебя сюда? Не каждый смертный допускается в святилище, и редкий выходит отсюда.

— И от меня зависит, выйду ли я отсюда? — со вздохом спросил Галент и улыбнулся. — Знаю, знаю, зачем. Тут ты можешь говорить спокойно, нас никто не подслушает.

— Отчасти, до этого мы еще дойдем. Эта комната принадлежит мне, все эти вещи, — шаман обвел рукой полки, — мои.

— У тебя оригинальное чувство стиля. Я бы рекомендовал тебя аристократии, но, боюсь, не поймут…

— Благодарю, — без эмоций сказал Алой. — Иронизируя, ты прикрываешь свое незнание, словно нищий прикрывающий голый зад дерюгой. Иной бы давно поставил тебя на место, мальчик, но я не хочу лишать тебя воли. Ты ее недавно приобрел.

— Почем нынче воля, господин? Никогда не жаловался на ее отсутствие, — проворчал Галент, сцепив руки в замок.

— Не важно, ты слеп и не видишь очевидного. Привел я тебя сюда, потому что в этом месте могу изучить твою сущность. Приходится тщательно подбирать слуг, инквизиция в последнее десятилетие стала доставлять нам слишком много проблем. Вот и приходится, — шаман вздохнул, — отбирать, скажем, кандидатов тщательнее. Работа предстоит сложная, ее нельзя доверить… м-м, слабым личностям.

— Тогда согласен признать себя слабаком, слюнтяем и салагой. Я свободен?

Алой улыбнулся и покачал головой.

— Уже нет, я тебя так просто не отпущу из своего мира. Дверь без моей помощи ты не найдешь, так что спрячь свой нож.

Галент нахмурился, он-то думал, что незаметно достал метательное оружие.

— Это место является границей. За той дверью, откуда мы пришли, находится Город. Там, — шаман указал на серую драпировку, — находится вход в мир леса. Скоро мы пройдем туда, чтобы поговорить.

— А может, я не хочу!

— Мне напомнить о том, что ты должен нам жизнь? Свою жизнь, мальчик.

— Я никому ничего не должен, дедушка! Кто ты такой, чтобы требовать с меня платы?!

— Я тот, кто спас твою жизнь в подземельях. И это после нашей встречи ты обрел волю, иначе, так бы и остался рабом Города и его Владыки. Я не хочу тебя принуждать, так что прошу тебя, проследовать со мной по доброй воли. Рабы мне не нужны.

— В Городе полно воров, можешь их пучком брать, как редиску. А я с этим делом уже завязал, хватит с меня. Глупости все это!

— Церковники не отстанут от тебя, Галент.

— У них и без меня проблем, я уж пережду как-нибудь бурю в своей пещерке.

— Они найдут тебя везде, как и мы, впрочем. Приказ о твоем устранении не был отменен. Наоборот, твоя смерть является первейшей целью инквизиции. Охотники высшего ранга ищут тебя. Даже мои агенты не владеют полной информацией, церковники стали осторожней в последнее время.

— Я уж сам как-нибудь разберусь, поэтому идите-ка вы все…

— Глупо, — констатировал Алой.

— Попробуй переубеди, — Галент поднялся, демонстративно достал меч и встал напротив шамана, готовый в любой момент зарезать его.

Он не успел ничего сделать, Алой даже не размыкал губ, чтобы отдать приказ. Галента схватили сзади, выкрутили ему руки и вырвали меч. Нападавшие тут же принялись срывать с вора снаряжение и разбрасывать в разные стороны. Вор боролся, но молодчики шамана держали крепко.

— Как они сумели так тихо?! — поразился про себя Галент.

Даже половицы не скрипнули! Вот это он недооценил язычников. А ведь пол простой, дерево. Входя, Галент отметил, что половицы скрипят. Даже кот не подошел бы сзади неслышно! Что уж говорить о двух мужиках-язычниках, чьи габариты напоминали о мебели, изготовленной пьяным столяром.

Галент извернулся, высвободил руку и ударил локтем в бок державшему его язычнику. И тут же взвыл от боли — руку словно кипятком обдало. Кто-то вцепился в горло вора, сотни рук держали его ноги. Галента приподняли и направили лицом на потолок.

— Довольно, — сказал Алой.

Тут же Галента отпустили, и он повалился на пол, успев заметить, как два древа вернулись на свои места возле двери. Деревья и были теми, кто держал вора. Их костлявые ветви продолжали шевелиться, тянуться к Галенту, указывая на него своими когтистыми пальцами. Деревья замерли по обе стороны от входа, словно ничего не произошло. Галент не мог поверить, что эти тощие деревца обладают такой силой и вообще способны двигаться. Могущество лесной магии поражало ничуть не меньше, чем магия Сайленса.

Потирая шею, вор сел на полу, боясь оторвать взгляд от деревьев.

— Идем, — приказал Алой. — Время не ждет.

Из его голоса исчезли просительные нотки, ему перехотелось исполнять роль доброго мудреца.

Галент осторожно поднялся, все еще чувствуя неуверенность. Придушили его хорошо, странно, что кости не переломали. Руки и ноги болели, словно по ним долго и упорно били батогами.

Непутевый послушник Галент часто попадал под раздачу, так что присмирел, оценив силу Алоя.

Алой одернул драпировку, за которой оказались массивная двустворчатая дверь, больше похожая на ворота. Выпирающее каменное лицо, украшающее обе половины двери, взирало на вора с легкой иронией. Рогатая морда с козлиной бородкой казалось живой и всевидящей. Вместо глаз у нее были установлены рубины, но у вора даже мысли не возникло поживиться.

Молча, повинуясь воле шамана, Галент подошел к нему сзади. Алой никак не отреагировал, он был в своем мире, чего ему опасаться какого-то горожанина.

— Наконец-то я смогу вернуться домой, — прошептал он.

К шаману подлетели светлячки, оказавшиеся похожими на пух сгустками чистой энергии. Вблизи они шипели, словно рассерженные коты, наверняка они могли и поцарапать любопытного гостя. Галент не стал прикасаться к этим созданиям магии, хотя и была у него такая мыслишка.

Алой прикоснулся к двери, пробормотал что-то на незнакомом вору языке, и из его рук потекла в дверь зеленая энергия, осветившая каменное лицо. Рубины засветились, и двери начали открываться. Усмешка на лице стража стала более явной. Галента передернуло, ему казалось, что рубины пялятся на него.

Двери начали расходиться в стороны, и из закрытой комнаты пахнуло тленом. Вор дернулся и отступил, запах гнили стал ощутимее, к нему примешивался аромат цветов, влаги и сырой земли.

— Я не пойду туда! — нервно проговорил вор.

— Это единственное место, где Создатель не может услышать нас. Ты хочешь, чтобы он убил тебя за сношение с нами?

— Не знаю, что еще за создатель, но я не пойду туда!

— Жаль, но твое мнение меня нисколько не интересует. Родитель трав должен увидеть тебя.

Вора кольнули в спину, он дернулся и обернулся, чувствуя, как по спине течет кровь. Страж-древо, протянув ветвь через всю комнату, подталкивало Галента вперед. На ветви расцвел цветок, напившийся крови Галента. Ему хватило пары капель, чтобы ожить. Цветок раскрылся и выпустил облачко спор.

— Они давно не ели, — сказал Алой без эмоций.

Галент пятился от голодной ветки, тянущейся за ним. Дерево прекратило его преследовать только тогда, когда ворота в языческий храм захлопнулись. Вор вздрогнул и повернулся к шаману, стоявшему в окружении светляков. Его глаза светились, а лицо искажала гримаса удовольствия.

— Они такие же уроды, как и я, потерявшие связь с корнями, — проговорил он, очнулся и посмотрел на вора. — Располагайся, Галент. Стула тебе я не предложу, но можешь сесть на пол.

Вор глянул под ноги, он стоял на ковре, больше похожем на мох. Садиться на эту поверхность очень не хотелось. Мох пружинил и влажно чавкал, когда вор переступал с ноги на ногу.

Вдоль стен были устроены большие кадки, в которых росли всевозможные цветы и кустарники. Деревьев не было, со вздохом убедился Галент. Зато вместо них вдоль стеблей ползали многоножки, пауки, жуки, порой проносились светлячки. От кадок воняло трупным мясом, Галент поморщился, но ничего не сказал. Если уж язычникам нравится запах растений, то пусть наслаждаются им.

Некоторые цветы, похожие на бутыли приманивали насекомых и питались ими. Галент знал об этом, потому ничуть не удивился. Наверняка тут поддерживается баланс жизни и смерти, язычники тщательно следят за равновесием в природе. Сами даже не решаются срубать деревья, зато выращивают их, создавая, таким образом, дома.

Все это Галент почерпнул из книг. Он всегда скептически относился к той информации, которую писатель удосуживался изложить на бумаге. Приврать все любят.

— Ну, говори, — сквозь зубы проговорил Галент. — Долго мне еще тут находиться?

— К делу, — согласился Алой. — Мне требуется, чтобы ты проник в темницы Рачьего острова. Проник и спас моего агента.

— Ха, ха, ха, — Галент несколько раз громко хлопнул в ладоши, — твой юмор, как бы сказать, сродни целомудрию падшей женщины! Не знаю, как еще выразиться…

— Я серьезен.

— Да ну! Я, если ты не заметил, тоже. Может ты предложишь еще отправиться на поиски Ковчега? М? Почему нет?! После инквизиторской тюрьмы мне ничего не страшно будет!

— Я бы продолжил выслушивать твой сарказм, если бы видел необходимым убеждать тебя. Но, — Алой развел руками и грустно улыбнулся, — меня торопят. Так что я приказываю тебе.

— А не пошел бы ты, это ж самоубийство! Лучше уж сдохнуть тут…

— Как пожелаешь, — шаман указал на цветок, который только что слопал муху, — подойди и взгляни.

— Я не флорист или как это по-вашему зовется, — огрызнулся вор.

Но Алой настоял на своем, применив силу. Мох под ногами вора ожил, расступился в стороны, и на вора набросились корни, покрытые острыми шипами. Галент взвизгнул и попытался оторвать от себя этих кровопийц, но только зря поранил руки. Корни взлетели верх по ногам, заползли под одежду, царапая и раня кожу. Они были влажными, пульсирующими, словно и не корни, а щупальца моллюска.

— Отпусти меня магическое отродье! — орал вор.

Корни перетащили вора ближе к цветам, чтобы он мог на них полюбоваться. Галент отвернулся, зажал свободной рукой нос, опасаясь отравленной пыльцы, но шаман не собирался его травить. Алой хотел показать судьбу тех, кто приглянулся лесному богу.

От цветов нестерпимо несло гниющим мясом, одуряющий запах душил и лишал воли. Галент дернулся, но вскоре затих, обратив внимание на то, что находилось в земле.

Цветы и кустарники росли прямо на телах все еще живых людей, языческая магия не подпускала к ним смерть, поддерживала жизнь и питала растения. Галент отпрянул было, заметив белое страдальческое лицо, мелькнувшее между листов, но затем нагнулся, чтобы рассмотреть. Любопытство заставило его это сделать, естественная брезгливость не могла остановить вора. Ведь это был мир магии, ее чистое проявление в реальности.

Алой подошел к вору и раздвинул листья и ветви, чтобы вор мог увидеть все своими глазами.

Стебли росли прямо из тела похороненного в почве человека, на котором еще сохранились истлевшие храмовые одежды. Под кожей у живого мертвеца двигались корни, словно черви, они напоминали вены — по ним так же тек живительный сок. Насекомые нашли приют в складках кожи, в глазницах и рту, из ушей торчали белесые нити грибницы.

— Это наш старый друг, — пояснил Алой, — другие выглядят лучше. Могут даже разговаривать.

Шаман смотрел на вора, но ничего не мог прочитать по его окаменевшему лицу.

— Ужасно, не правда ли?

Вор не ответил, в этот момент он боролся с тошнотой, да и страшно было открывать рот в языческом капище. Того глядишь туда что-нибудь заберется, да устроит гнездо… как у этого священника.

— Творения Создателя лучше всего защищают нас от его внимания. Это вынужденная мера, просто мимикрия.

— Вижу, что не зря вас отправляли на костер, — ответил, наконец, Галент.

— Хочешь вернуться в лоно Церкви? Позднова-то одумался, мальчик.

— Шел бы ты, кормил червей.

— Я рассчитываю добиться этой милости с твоей помощи.

Галент вопросительно уставился на шамана, но тот только сказал:

— Помоги мне, и ты никогда не увидишь… подобного. Сделка.

— Это вы сожгли Дука, да? — неожиданно яростно спросил Галент.

— Кого? А, того механиста, — Алой усмехнулся и отвернулся.

— Так да?! Говори!

— Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? И не все ли равно, что я отвечу? В Городе довольно сил, способных сотворить подобное. А мы предпочитаем смотреть на все издалека и не вмешиваться. До поры.

Алой отошел обратно в центр зала и отвел вора от цветов трупоедов, но запах, казалось, последовал за ними. Мертвенный туман начал подниматься от цветов и приближаться к вору.

— У тебя мало времени, — заметил Алой. — Согласен на работу?

— Сто тысяч золотом! — проорал Галент, не в силах терпеть более этот смрад.

— Золото? А! Плата?! Ну, знаешь, вор, не кажется ли тебе верным, поработать на меня просто так. Ради идеалов?

— Да пошел ты!..

— Но-но, — шаман погрозил пальцем, — не следует ссориться со своим благодетелем, — он захихикал, — я ведь могу и расстроиться.

Галент приоткрыл глаза и заметил, что язычник изменился. Он не светился, не отрастил себе рогов, но шаман постоянно двигался, едва заметно, скорее дергался. Как те корни, под кожей вечноумирающего священника. Эти конвульсии казались порождением хаотичных сил, но таковыми не являлись. Они больше походили на танец, чей ритм вор не мог заметить.

Алой плотоядно улыбался и смотрел на вора исподлобья.

— Что от меня надо?! — спросил Галент.

Туман подбирался все ближе, воздуха не хватало — все занимал запах разложения. Вору казалось, что он слышит голос мучимого священника, скорее шепот, но то были нечеловеческие слова. На таком же языке говорил Алой, когда творил свою магию.

— Проникнуть в темницу инквизиции на Рачьем острове, монастырь Святого Антония, как ты понимаешь, — вор хихикнул, вот уж повезло. Алой продолжил: — Монастырь там один, не ошибешься дверью. Не знаю, где содержится мой друг, это ты должен разузнать сам.

— Имя?!

— У нас звали его Вериска, но не думаю, что он называл это имя палачам своим. Поймали его в начале осени, так что я не ведаю, жив он или мертв.

— Да шевели ж ты языком, хренов дикарь! — завопил Галент.

Туман щупальцем коснулся его ноги, прожег ткань и впился в ногу, как комар. Больно не было, даже приятно, словно из него не жизнь сосали, а наоборот наполняли пустую оболочку смыслом, целью и тому подобной духовной дребеденью. Но вор не позволял себе поддаваться, это такой же яд, как и наркотик — ослепляет, блокирует разум и поселяется внутри.

— Куда мне спешить, ведь дерзок ты, малыш!

Галент взвыл и прикусил губу. Алой расхохотался и продолжил будничным тоном:

— В начале осени, ага? Так вот поймали его в Демиусе, когда он пытался проникнуть на захваченную армией территорию. Собирал для меня кой-какую информацию, да не повезло, сгинул. Вот вернуть его надо, Галент, ты же понимаешь, куда я без своего друга? У нас, в отличии от горожан, еще крепки семейные узы, мы не бросаем своих детей в канавы, словно мусор. Да не мог я спасти Вериску, инквизиторы сильны, хитры. — Алой переменился в лице, — Несносные, заносчивые ублюдки!

— Что за сведения? — еле вороча, языком, спросил вор. — Что он искал?

— А, тебе это знать не надо, горожанин. Живи в своем выдуманном мире, жри, трахайся, да умирай в назначенный Создателем час. Вот твое право!

"Да что ты в самом деле, нашел время для морали, — мысленно стенал Галент, сил на разговоры уже не осталось, — Мне то чего это втирать?!"

— Сгинул Вериска в темницах каменных, да забыл о зелени, о синеве небесной. Только тьма, холод и церковные крысы. Спасти его, обязан ты! А теперь пшел вон и только посмей сбежать. Найду и брошу в кадку с фикусом, — Алой дико засмеялся, словно видел что-то смешное. — А видал ты когда-нибудь, как из мозгов растут цветы? Прекрасное удобрение, хочешь, покажу?..

Галент потерял сознание, а когда очнулся, он оказался на набережной, в компании бродячих псов. Тощие псины с интересом глазели на вора, думая: толи завтрак к нам пожаловал, толи пройти мимо… Вор вскочил на ноги, заметив голодный блеск в собачьих глазах, схватился за меч и зарычал. Стая скуля убежала. Галент сделал два шага вперед, словно собираясь их преследовать, да рухнул обратно лицом в грязь.

В голове у него шумело, как после выпивки, тело едва слушалось. Но он был жив и — Галент провел ладонью по голове, — не стал горшком для фиалки. Вор со стоном сделал выдох и громко, с чувством выругался.

Немного полегчало.

Поднявшись на ноги, Галент побрел домой. Отдохнуть, подумать, да взяться за это проклятущее дельце.

— Демон меня надоумил заняться этим воровством, — выругался вор. — Лезь теперь в пекло.

У него не было иллюзий на счет этой работы. Самоубийство! Но большим безумством было бы пойти против воли Алоя. Шаман, этот сумасшедший ублюдок, выкидыш леса — этот богопротивный червь смог внушить вору страх. Куда уж добрячку Сайленсу с его привычкой появляться внезапно и так же внезапно пропадать. Вот толи дело Алой — вот ужас во плоти!

Уж лучше принять смерть от рук бывших братьев, они хотя бы молятся за упокоение души еретика.