Вор

Глава 14

— Так… перья, да? — Джул посмотрела на Дестина.

Он съежился.

— Настоящим ты поклялась в абсолютной секретности, — говорю я, направляясь вперед вдоль скамеек. — Вы обе, — грозно смотря на Камиллу.

Она возвращает мне взгляд, ничуть не впечатленная.

Мы шли через лес между школой и имуществом Грэмов, по дороге, которая, я абсолютно уверен, вела в место, где можно получить ответы — руины старой лесопилки.

Чтобы ввести девушек в курс нашей стычки с женщиной, которую Тейлор назвал Эндер, потребовалось меньше времени, чем я ожидал. Они же рассказали нам о магическом семейном мече Тейлеров, который хочет прибрать к рукам Хайд, и картинах, который оказались в подвале. Ну, технически, говорила Джул, Камилла же только одобряюще хмыкала время от времени.

— Но почему перья? — Джул продолжала любопытствовать.

Дестин пожал плечами, краснея.

— Откуда я знаю? Силы одичавших непредсказуемы и не передаются по наследству.

— Это происходит только, когда он волнуется. Не такое уж и большое дело, — говорю я, запрыгивая на бревно.

— Я думала, что силы одичавших и фэйри не проявляются, пока им не исполнится шестнадцать, — говорит Джул.

— Где ты это слышала? — спрашиваю я.

— Я была… есть, — запинается она. — Библиотека в доме моей бабушки. Она… хм… не знает, что я ее нашла.

— Когда мы стали малолетними преступниками, — нервно спрашивает Дестин.

— С тех пор, как никто не говорит нам, что происходит, — объясняю я. — Итак, место, которое мы собираемся обследовать…

— Дом монстра? — сухо перебивает меня Камилла.

— Я не говорил, что это дом монстра. Я сказал, что видел, как он бежал в направлении старой лесопилки. Мы с Дес провели небольшое исследование и обнаружили отчет полиции сорокалетней давности, в котором говорится, что лесопилка была сожжена женщиной по имени Мередит, которую так и не поймали. Тейлор же сказал, что она бессмертна и создана из огня.

— И плюс ко всему безумна, — добавил Дестин.

— Трое людей когда-то проводили инвентаризацию там или что-то типа того. Один из них — парень по имени Омен Тафт — умер. Из тех двух, что остались, есть твоя бабушка, Джул. В смысле, сколько еще в Хейвенвуде есть людей по имени Беатрикс Беа?

На ее лице отразилась замешательство.

— Что это значит?

— Не знаю. Вот поему мы проверяем это место. Ну, еще и чтобы проверить следы демона. Да уж, я даже не могу передать насколько это здорово, иметь название для такой глупости.

— Кто другой? — подала голос Камилла.

— Что?

— Третий? В огне?

— О, некая женщина — Уальд. Зельда или Зена, как-то так. Я ничего не нашел ни про нее, ни про Тафта. Даже свидетельство о его смерти. Будто протокол полиции — единственное доказательство их существования.

Споткнувшись, я посмотрел вниз — в зарослях травы виднелись гнилые доски и кирпичи.

— Вот, — говорю я. — Мы уже на месте.

Камилла саркастично приподнимает бровь, не впечатленная. Джул же более тактична.

— И это выглядит… жутко? — иронично предполагает она.

— Ночью, весьма, — говорю я в свою защиту.

Но сейчас середина дня, и заброшенная лесопилка выглядит почти живописно. Деревья выросли вокруг здания, а виноградные лозы поднимаются до самых окон.

— Это место под запретом, — говорю я настолько грозно, как могу. — Так что, это почти хардкор. Все говорят о том, что следует снести это здание, но никто так и не удосужился это сделать. К тому же, необходимо расчистить дорогу, чтобы добраться сюда.

Джул толкает ногой пустую бутылку.

— Никто не живет здесь, ведь так?

Я пожимаю плечами.

— Иногда люди приходят сюда на Хэллоуин. Вот так вот. Это место находится между тремя частными собственностями — кто-нибудь да заметит.

Камилла чересчур усердно оттолкнула стебли гортензии.

— Просто смотри, чтобы не было пауков, — предупреждаю ее я.

— Пауков? — переспрашивает Джул.

— И ядовитого плюща. В остальном всё в порядке. Наверное.

Камилла пожимает плечами, и делает шаг по направлению к двери.

— Она что ничего не боится? — спрашиваю я, но никто не слушает.

Внутри лесопилки на широкой площадке находились поржавевшие остатки пилорам, дверь гаражного типа широко открыта, позволяла проникать солнцу. Не полностью сгоревшая крыша прогнулась вокруг металлических стропил. Только части здания, сделанные из кирпича и металла, остались в рабочем состоянии. На кирпичных стенах осела сажа, а некоторые металлические детали деформировались в огне. Десятилетиями не трогаемые листья хвои и дубов покрывали бетонный пол. На первом этаже находился офис, с широким обзорным окном, которое сейчас покрыто паутиной. Меня интересовала другая дверь, находящаяся дальше.

Я прошел мимо ржавых пил, краем глаза отметив расплавленную цепь, все еще свисающую со стены. Дестин указывает Джул на ядовитый плющ, растущий на одном из окон, объясняя как определить его по лощеным листьям.

Камилла резко оборачивается, поднимая голову, ее ноздри раздуваются.

— Вы чувствуете этот запах?

Джул останавливается в центре лесопилки, смотрит на Камиллу и хмурится, пытаясь сконцентрироваться.

— Только сосна и ржавчина, — говорит она.

Дестин бродит в офисных помещениях, уклоняясь от паутины.

Половицы скрипят.

— Что это? — спрашиваю я у нее.

Она выглядит разочаровано.

— Shimetta[19]. Tsumetai[20]. Вода, — отвечает она.

— Вода не имеет запаха, — протестую.

— Еще как имеет, — поддерживает ее Джул. — Вы знаете, как своеобразно меняется запах вещей, когда они намокают?

Камилла указывает на Джул.

— Точно. Именно это. Спасибо, — говорит она.

— Так что здесь протекающие трубы, — предполагаю. — Хотя тут вовсе не должно быть труб. Что это означает?

— Не знаю, — отрывисто произносит Камилла.

— Думаю, Мак просто завидует, что не имеет суперсилы, — говорит ей Джул.

— Я бы выбрал себе что-то другое, а не супер нюх. Вот и всё, — ворчу я.

— Будто я выбирала, — огрызается Камилла.

— Ребята, прекратите, — просит Джул.

— Давайте поступим так, — говорю я, пытаясь быть дипломатичным. — Вы идете наверх в поисках мистических дырявых труб, а мы с Джул проверяем кладовую.

Камилла смотрит на меня взглядом, говорящим: попробуй что-либо учудить, и я побью тебя на следующем уроке. Она проходит вдоль станков к открытому пролету, всматриваясь вдаль далеко за пределы леса.

Будто бы я когда-либо вел себя не по-джентельменски. За кого она меня принимает? За Кея?

Джул следует за мной к металлической двери с окошком, стекло которого, как и всё остальное, разбито.

— Ты мог бы проявить больше веры в ее способности, — говорит она. — Камилла здесь, чтобы помочь. Она замечает вещи, которые никто не смог бы.

— Поэтому я должен оставить ее в покое, даже не имея возможности пошутить над тем, что она делает, — говорю я, открывая дверь.

В этой комнате большая часть потолка осталась нетронутой, за исключением зияющей дыры. В углу находится заплесневевший старый матрас и коробки, старая мебель свалена возле стены. Пустые бутылки из-под ликера ровной линией выстроены на полке, но на них толстый слой пыли — скорее всего, это остатки после Хэллоуина. Пол деревянный, не бетонный, как в остальных комнатах. И никаких признаков демона. Но опять же, я не совсем уверен, что следует искать. Гнездо из моих украденных комиксов?

Я делаю шаг вперед. Под ногами хрустит стекло.

— Стекло только на одной стороне, — размышляю я. — Думаешь, что-то с пола было отброшено сюда? Если бы это упало сверху, то осколки были бы с обеих сторон.

Пол скрипит, когда Джул осторожно пересекает комнату.

— Это не то, о чем я могла бы подумать, — в ее голосе звучит удивление.

Она с интересом осматривает деревянный стол, начиная открывать ящики.

— Физика, мой дорогой Ватсон, — ухмыляюсь я. — Хотя я и не знаю, насколько лакомый это кусочек.

Я смотрю на лепное украшение на обоях. Кажется, в этой комнате собраны картины и вещи, которые пережили пожар. Большое, гладкое зеркало с запятнанной от времени поверхностью. На нескольких фото под трещинами стекла изображены пара десятков людей, выстроенных перед заводом. Расстояние достаточно большое, чтобы было возможно рассмотреть лица, но интересно узнать, как выглядела лесопилка на рассвете, не заросшая лесом.

Слышится треск, ящик внезапно резко поддается, и Джул теряет равновесие. Она падает, и кусочки блокнота и скрепок обрушиваются на нее. Она вскакивает так же быстро, как и проводит руками по одежде.

— О Боже, на мне есть пауки? Ты видишь пауков? — спрашивает она, нехарактерным ей высоким голосом. — Они в моих волосах?

— Эй, эй, успокойся, — обращаюсь я к ней. — Наклонись, я проверю.

— Я всё время забываю, что я чуть выше тебя, — нервно смеясь, замечает она.

Ее волосы еще мягче на ощупь, чем кажутся. Это не такое уж большое дело, но мое сердце, кажется, думает иначе. Я запускаю пальцы в черные волосы, отдаленно мелькает мысль, есть ли у меня повод продлить эту проверку.

— Мак? — нервничает Джул.

— Ты чиста, — отвечаю, отступая от нее. Надеюсь, я не покраснел.

— Хорошо, — выдыхает она, насторожено осматривая стропила. — Это место меня пугает. Никогда не думала, что подобное будет вызывать мурашки по телу.

— В Нью-Йорке нет насекомых?

— Мак, это место создано для съемок фильмов ужасов. Не хватает только пилы. Мы уже пали жертвами, совершив первые ошибки, как в ужасах.

— А как же ужасный злодей? — спрашиваю я, опускаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть блокноты.

— Никогда не оставайся в одиночестве, — зловеще говорит она.

— Мы не одни, — указываю я.

— Или не разделяйся. Ты знаешь, что я имею в виду.

— К сожалению, да, — усмехаюсь я. — Я и не догадывался, что ты столько почерпнула из фильмов ужасов.

— Ничего подобного. Мне просто не нравится быть одной.

Мои пальцы натыкаются на что-то твердое под клочьями бумаги.

— Слишком поздно, Дафна. Фред нашел ключ, — говорю я, поднимаясь с коробкой в руках.

— Я думала, что я Вельма?

Маленькая прямоугольная коробка, обитая синим бархатом. Полагаю, в нее могло бы поместиться ожерелье или диадема. Я открываю крышку, но ничего не нахожу внутри. На подушке отпечаток, соответствующий зеркалу в ручном стиле.

— Я надеялся обнаружить что-то более драматическое, — признаю я.

— Смотри, здесь записка, — говорит Джул, вытягивая клочок бумаги между подушкой и ободком.

Она разворачивает ее, и мы впиваемся взглядами в извилистый почерк.

— Хорошо, — говорю я. — Мне кажется, или этот парень действительно запал на твою бабушку?

Я смотрю на Джул, ожидая, что она смутиться, но она ужасно побледнела, продолжая смотреть на листок.

— В смысле, это гадко, или наподобие того.

В дверном проеме мелькает тень, я оглядываюсь, ожидая увидеть Дестина.

— Чувак, где ты…

Но это не мой лучший друг. Это Мередит, так называемая Эндер.

Высокая татуированная женщина лениво склоняется к дверному косяку, в ее руке зажата бутылка. Она моргает, словно не уверена, что мы здесь, и делает последний глоток из бутылки. Видимо, удостоверившись, что мы реальны, она подозрительно нас осматривает.

В этот раз я действительно хорошо ее рассмотрел. Красные татуировки в виде огня охватывают ее горло и спускаются вниз по руке. У нее широкое лицо, серые глаза, которые кажутся огромными. Она одного роста с Джул, но не настолько стройна. На ней рубашка без рукавов и коричневые кожаные штаны.

Указывая на нас пальцем, она говорит:

— Вы не должны быть здесь.

Она бросает бутылку в стену, об которую та разбивается, и начинает надвигаться на нас. Мы оба делаем шаг назад, слыша, как громко скрипит пол. Древесина под нами изгибается и проваливается. Что-то в моем желудке обрывается, когда мы начинаем падать. Затем я чувствую сильный рывок, рука почти выходит из сустава. Женщина крепко держит за руку меня и Джул, которая в шоке смотрит на нее. Поджигательница спасла нас?

— Именно поэтому вас не должно быть здесь, — говорит она, посмеиваясь. — Вы ведь знаете, что эта крысиная яма под запретом, ведь так?

Я чувствую, как мое запястье начинает жечь.

— Ой, ой, ой, — повизгиваю я, почти желая, чтобы она меня отпустила, хотя я и не могу видеть, что в темноте подо мной.

— Незначительные ожоги или быстрая смерть, твой выбор. Не веди себя как женщина, и помоги себе, — невнятно произносит Мередит. — У меня ведь нет суперсилы, чтобы держать вас.

Вздрагивая, я подтягиваюсь свободной рукой и хватаюсь за пол. Я поднимаюсь, чтобы помочь Джул, но Мередит уже вытащила ее.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда она поднимается на ноги. Но Джул продолжает ошеломленно смотреть на ожог в форме ладоней на моем запястье. Ее руки чисты.

Мередит этим заинтересована, она пытливо вглядывается в Джул.

— Что-то новенькое, — говорит она, проводя пальцем по подбородку Джул.

Я беру Джул за руку и оттаскиваю ее подальше. Ее пальцы дрожат всё сильнее. Мы отходим до стены.

Мередит рассматривает, кажется, каждую черту Джул.

— Ты мне кажешься знакомой. Это ты? Несколько оттенков слишком красивы для волка, как по мне. Но что я знаю?

Она смеется шутке, понятной лишь ей. Она хватает Джул за руку, всё еще широко улыбаясь.

Я слышу вопль, и в следующее мгновение хвостатая тень скользит со стропил и запутывается в волосах Мередит. Бесенок оставляет длинные царапины на ее лице. Она крутится и размахивает руками, пытаясь освободиться от него, при этом из ее уст льется длинная насыщенная ненормативная речь, некоторые слова из которой на языках, которые я никогда не слышал. Она спотыкается, теряя равновесие, и падает в пропасть. Бес же отрывается от нее и приземляется на края воронки.

Он мигает своими большими желтыми глаза, выглядя весьма самодовольным. Всё еще не отойдя от шока, я осторожно придвигаюсь к краю пропасти, чтобы заглянуть в неё. Слабое освещение исходит из пропасти, которая кажется размером в два этажа. Своего рода пещера под этим местом? Не удивительно, что лесопилка под запретом.

В желтоватом свечении я могу разобрать очертания тела Мередит, насаженного на сталагмит, известковый булыжник проходит сквозь ее грудь. Она стонет, приподняв голову, осматривая свои раны.

— Сукин сын, — ругается она раздраженным голосом.

В этом момент я замечаю, что свечение исходит от ее ран. Магма сочится из ран в ее груди, расплавляя булыжник. Она со стоном и шипением отбрасывает камень.

— Это была моя последняя рубашка! — кричит она, указывая на рваную ткань в области груди, раны на которой уже затягиваются.

Святое. Дерьмо.

Я оборачиваюсь на Джул.

— Нужно сделать перерыв, — говорю я ей.

Она отчаянно кивает и подхватывает упавшую бархатную коробочку.

— После попытки убить бессмертную, можешь, хотя бы бросить вниз мою вторую бутылку? — слышится раздражительный голос Мередит, когда мы уже спешим, чтобы найти Камиллу и Дестина.

— Я не слышала ее, — печально говорит Камилла. — Что со мной не так?

— Но есть и хорошая новость. Видели, каким испуганным был Дес? И ни единого перышка! — говорю я, хлопая его по спине. — Разум над материей, ведь так, приятель?

— Что? Я об этом вообще не думал, — признает он.

Мы решили, что нам следует убраться отсюда, пока Мередит не выбралась, и дом Джул для этого идеально подходил: был расположен ближе всех, и к тому же пуст. Миссис Беа сегодня работает в библиотеке, к тому же Джул настаивала на том, чтобы перевязать мою руку.

Легкий шорох опавшей листвы заставляет меня оглянуться, и впервые, я чувствую облегчение, видя эти неестественные желтые глаза.

— Почему он следует за нами? — спрашивает Дестин, растерянно оглядываясь через плечо на беса.

Он шмыгает по деревьям, в основном, оставаясь вне поля зрения, на расстоянии около двадцати футов, но он определенно следует за нами.

— Не знаю, возможно, он проверяет, не натолкнемся ли мы еще на какого-нибудь огнедышащего бессмертного по пути к бабушкиному дому. Кстати, что она имела в виду, когда говорила о волке?

— Волк? — повторяет Камилла.

— Да, она хотела узнать, не волчица ли Джул. Это что-то вроде метафоры, или…?

— Монстр, — говорит Камилла.

Я поднимаю брови на ее слова, моё удивление почти заглушает жгучую боль в запястье.

— Ага. Что ты знаешь об этом?

— Истории, которые рассказывал Габриэль. Однажды, — она говорит медленно, словно пытаясь вспомнить слова, — жило семеро героев. Они сражались с монстрами и спасали королевства. Они заработали себе славу, сокровища, любовь, даже несколько королевств. Но со временем они стали высокомерными. Ленивыми. Эгоистичными. Это было… nan no itta, — бормочет она про себя. — Да, они купились на собственный обман. Так что боги прокляли их, превратив в монстров, которых они когда-то поклялись уничтожать. Прокляли навеки, чтобы они служили напоминанием всем смертным, — ее взгляд обращается вдаль, к крыше дома Джул, виднеющейся поверх деревьев.

— Напоминанием чего? — подсказывает Дестин.

Она смотрит на него.

— Того, что происходит, когда ты теряешь дар, — говорит она.

Я снимаю ботинки на коврике возле задней двери, уверенный, что если я наслежу в доме, миссис Беа убьет меня. Свою грязную куртку оставляю тут же по той же причине. Обстановка дома такая же как и до приезда Джул — те же цветастые обои и декоративный фарфор на стенах. Тот же легкий запах старой леди, пыли и регулярной выпечки.

— Здесь где-то должна быть аптечка, — говорит Джул, открывая шкафчики на кухне. — Уверена, найдется что-то для твоей руки.

— Я в полном порядке, не волнуйся об этом, — нагло вру я.

Отпечаток руки Мередит вокруг моего запястья взялся волдырями и стал багрово-красного цвета. Я стараюсь лишний раз не беспокоить руку и не морщиться.

— Здесь ничего, — хмурится Джул. — Только прихватки и ковши.

— Ванная комната? — предполагает Дестин.

— В ванной на первом этаже нет никаких шкафчиков, — говорит Джул нерешительно. — Но есть ванная смежная с комнатой Беа.

Она настороженно смотрит в коридор, будто ее идея — чистое святотатство.

— Серьезно, я в порядке, — еще раз повторяю я.

— Нет, ты не в порядке, — настаивает она. — Я… я сейчас вернусь.

Я осматриваю кухню, поднимаю крышку какой-то баночки.

— Как думаете, здесь где-то спрятаны печенюшки?

— Нас не должно быть здесь, — говорит Дестин. — А это значит, следует оставить всё на своих местах.

Я закрываю крышку и отхожу к окну, через которое видно беса, сидящего на перилах крыльца.

— Это все невозможно. Эй, золотой рейнджер, как добрался?

— Baka[21] no ebi, — ворчит Камилла из коридора. — Просто смотри.

— О, пожалуйста, скажи мне, что ты не в чайной комнате, — говорю я, направляясь к двери. Дестин следует за мной по пятам.

Естественно, она в единственной комнате в доме, где абсолютно всё ужасно хрупкое. Старинные стулья и столы выглядят так, будто сделаны из зубочисток, обитых бархатной тканью; в стеклянных шкафах полно фарфоровых чашек, по виду в которые не стоит наливать ничего горячее чая. Каждые блюдца и чашки единственные в своем роде. К моему удивлению Камилла казалась совершенно очарованной ими. Она рассматривала чашки в форме разных цветов, стоящие в шкафу.

— Я бы никогда не подумал связать тебя с чаепитием, — говорю я.

— Связал? — спрашивает она без интонации. — Я просто люблю чай.

На ее лице появляется красноватое пятно. При мне она впервые настолько смущена.

Дестин стоит посередине комнаты, прижав руки по швам, как будто боится, что одно его прикосновение вызовет цепную реакцию, и весь фарфор разобьется.

Если честно, я бы даже заплатил за такое зрелище.

— Ребята! — окликает нас Джул, стоя в дверях и держа в руках бинт. — Пожалуйста, выйдите, вдруг вы что-то разобьете.

— Ты говоришь так, будто мы какие-то мега невезучие, — отвечаю ей я.

— Хорошо, твоя взяла.

Взглядом я натыкаюсь на серию кадров, висящих на стене. Я всегда знал про существование этой комнаты, но никогда не заходил в нее, по понятным причинам, и, соответственно, не мог видеть эту стену. На большинстве черно-белых фотографии изображены две широко улыбающихся девушки: одна бледная с черными волосами, вторая — темнокожая с волосами, выглядящими белыми, несмотря на ее возраст. Пикники, дни на пляже в устаревших купальниках.

— Это не может быть миссис Беа, — говорю я, указывая на фотографию, на которой девочка сидит в кузове пикапа с болтающимися ногами и улыбается в камеру.

— Ты же не думал, что она всегда была старой? — спрашивает Дестин.

— Я просто не думал, что она может быть такой маленькой, — отвечаю я. — Это просто странно.

Дестин рассматривает фото, где эти девушки с двумя парнями в каком-то офисе. Дестин поворачивается и удивленно восклицает:

— Я думаю, это мой дед.

— Что? Серьезно?

— Да, я узнал полицейскую форму, которую он носил. Не знал, что он дружил с миссис Беа. Кто второй парень? Он выглядит весьма молодо, наверное, нашего возраста.

Несмотря на Джул, издавшую тихий протестующий звук, я снимаю фотографию со стены и отодвигаю заднюю крышку. «Первый рабочий день Омена», — нацарапано на обратной стороне фото. Беа, Цинния, Омен, Марко — 1976.

— Это он, — говорю я, поворачивая фотографию, чтобы все могли увидеть. — Это тот парень, умерший при пожаре. Фото, наверное, было сделано на лесопилке. Он сгорел в следующем году.

Дестин прав, он был моложе остальных. Возможно, пятнадцать, в то время как остальные выглядели на двадцать.

— Он выглядит достаточно нормальным для меня, — говорю я.

— Он напоминает мне тебя, — говорит Дестин. Волосы и одежда Омена настолько же темная, насколько бледна моя, но он примерно моего роста — дед Дестина возвышается над ним словно башня. Омен широко улыбается в камеру, не догадываясь, что где-то через год его настигнет смерть.

— Психически нездоровый парень, — говорю я ему. — Что? Он выглядит, как человек, который попадает в неприятности и тащит за собой своих друзей.

Джул, однако, словно приковал к одному месту небольшой портрет на столике. Это рисунок, а не фотография, как всё остальное. Очертание лица почти знакомо, за исключением выражения и волос. Мысленно, я меняю цвет волос со светлого на темно-коричневый, а улыбку на неодобрительную гримасу.

— Почти что Рис, только со светлыми волосами, — говорю я, стоя за плечом Джул.

— Не думаю, что это он, — отвечает Джул со странным выражением лица.

— Дальний родственник, — слышится холодный голос возле двери. В проходе стоит Миссис Беа, скрестив руки на груди. — Что вы делаете в моей комнате?

— Хм… Охотимся на мусор, — выдвигаю предположение я.