Волшебники Гора

Глава 4 В Аре

— Оскорбите Домашний Камень Форпоста Ара, пока еще Вы можете это сделать, — предложил стражник торговцу. — Теперь мы уже не знаем, что нас самих ждет в будущем.

— Нет, пожалуй, — покачал головой торговец, настороженно озираясь.

Откуда ему было знать, кто мог находиться в толпе, и на чьей стороне было их сочувствие. Так что, мужчина благоразумно не стал входить в коридор между двух бархатными веревок, приводивший к площадке на которой был выставлен камень.

— Я не побоюсь сделать это даже теперь, — громогласно заявил мускулистый парень в одежде касты кузнецов.

— Держи себя в руках, — прошипел я в прямо в ухо Марку, стоявшему рядом со мной.

— И я не боюсь, — продолжил кузнец, — ни легионов Коса, ни его сторонников или шпионов! Я из Ара!

И он зашагал между веревками к камню, который лежал на доске, водруженной огромные керамические чаны того вида, в который обычно опрокидывают горшки с помоями в инсулах. Такие чаны обычно вывозят по нескольку раз за неделю, опустошая в тот или иной карнариум за стенами города, а потом, немного сполоснув, возвращают обратно в инсулы. Этим занимаются специально организованные компании.

— Будь проклят Форпост Ара, — выкрикнул парень, — город предателей, город без чести, прибежище негодяев, дом трусов за деньги предавших родину! Долой Форпост Ара. Проклятия на него!

Закончив браниться, он плюнул на камень.

— Спокойно, — прошептал я Марку. — Держи себя в руках.

Тем временем, кузнец, не оглядываясь, пошел по коридору из бархатных веревок тянущихся в другую сторону.

Еще вчера здесь стояла очередь, хотя и меньшая, чем в те дни, когда, мы только прибыли в Ар. Сегодня к камню почти никто не решался приближаться.

Площадка находилась в пределах видимости Центральной Башни на проспекте Центрального Башни. Я крепко держал рукой запястье Марка, не давая ему вытянуть меч.

— Помни, — сказал я. — Они думают, что Форпост Ара сам открыл свои ворота перед Косом.

— Проклятая ложь! — прорычал молодой воин.

— Да, Ты прав, — нарочито громко поддержал его я, заметив, что кое-кто из присутствующих подозрительно посмотрели на Марка, — это — проклятая ложь, заявлять, что мужчины Ара может не хватать храбрости. Конечно, они одни из самых смелых на всем Горе!

— Правильно, верно, — послышалось со всех сторон, и люди перестали обращать на нас внимание, вернувшись к своим собственным делам.

— Уходим отсюда, — приказал я Марку.

Фебы на этот раз с нами не было. Завернув на одну из стоянок наемных экипажей на Фургонной улице в юго-восточной части Ара, мы заперли ее в рабский шкаф. Для этого надо было провести рабыню по мостку на четвереньках, вставить монету в прорезь, всего бит-тарск, повернуть и забрать ключ. Это — простое устройство, мало чем отличалось от рабских ячеек, используемых в других зонах хранения. Разница лишь в том, что здесь не требовалось постоянное присутствие дежурного надсмотрщика, да шкафы открывались вбок, а не вверх. Последнее кстати, можно отнести к преимуществам, поскольку шкафы, как и рабские клетки, можно разместить ярусами, экономя место. Дверца шкафа, как и крышка ячейки, имеет сверления для доступа воздуха, обычно, расположенные в форме курсивного «Кефа», первой буквы в слове «Кейджера», самом распространенном гореанском слове используемом для описания рабыни. Обычно для временного оставления рабыни на улице используется почти универсальное для всех городов устройство — простое рабское кольцо, вмурованное в стену. Их можно легко найти в большинстве общественных мест любого гореанского города. Рабынь просто приковывают к ним цепью. Однако в этот раз Марк решил запереть свою Фебу в ячейке или шкафу, а не на улице.

— На четвереньки, — скомандовал юноша стройной красотке, — заползай внутрь задом!

Феба повиновалась, не медля ни мгновения. Гореанская рабыня быстро узнает, что медлить, а тем более оспаривать приказы рабовладельцев себе дороже. Я запомнил, каким было лицо девушки, смотревшей на Марка, перед тем как захлопнулась дверца.

— Пусть это поможет тебе помнить о том, что Ты — рабыня, — бросил он.

— Да, Господин, — всхлипнула Феба, и дверца закрылась.

Марк повернул ключ, вытащил из замочной скважины и убрал в свой кошель. Я ничего не имел против запирания его хорошенькой рабыни. Помимо того, что это полезно с точки зрения дисциплины и ее превосходного эффекта на Фебу, это казалось мне превосходной идеей. Если наша безумная попытка заполучить Домашний Камень его города окажется успешной, то Марка, несомненно, немедленно объявят в розыск. Обязательно найдется кто-нибудь, кто вспомнит, что Феба была его рабыней, и тогда через нее стража может попытаться выследить ее хозяина. Будучи же внутри шкафа Фебу опознать уже не так легко, как если бы она стояла на коленях у стены, прикованная за наручники к кольцу. Кроме того, хранение невольницы в ячейке или шкафу казалось мне предпочтительным даже по сравнению с арендой комнаты в доходном доме, даже притом, что цены на аренду теперь сильно упали по сравнению с тем, каковы они были, когда я был в Аре в прошлый раз. Виной тому снова были беженцы, но только теперь из самого Ара. Дело в том, что в случае с комнатой, нас могли бы вспомнить домовладелец или другие арендаторы. Но реши мы использовать такую комнату, то, скорее всего, оставили бы Фебу там, опять же приковав ее цепью к рабскому кольцу. В любой такой комнате, если конечно в здании разрешают появляться с рабынями, обычно имеется пара колец, одно в стене, второе в ногах набитого соломой тюфяка.

Стоянка повозок, кстати, была переполнена, хотя и не наемными экипажами, как это можно было предположить. Большинство фургонов, повозок, экипажей и даже просто телег исчезло. Уже никто не придерживался графиков вывешенных на щитах внутри и за пределами города. Говорят, что теперь тарларион и просто возможность его нанять, стоит на вес золота. Я слышал, что один богач обменял целых пятнадцать высоких рабынь, отборных «цветков» из его сада удовольствий, обученных и выдрессированных по курулеанскому стандарту, на одного единственного тарлариона и фургон. Честно говоря, я не знал, как далеко он смог добраться, учитывая потребность в таких повозках, совсем распоясавшихся дорожных разбойников, рейдовые группы косианцев и прочие опасности связанные с войной. Ходят слухи, что кое-кого поймали и вернули в город стражники. Честно говоря, я с трудом мог понять смысл этого. В любом случае у тех, кто еще оставался в городе, а таких конечно было большинство, не было никакого иного возможного способа покинуть город, кроме как пешком. Впрочем, даже захоти они это сделать, большинству из них, просто некуда было податься или спрятаться. К тому же, кто мог сказать, какие опасности могли ожидать их вне стен? Все же многие понимали, что на открытой местности они становятся легкой добычей всадников на тарларионах или косианских тарнсмэнов. Население Ара, по большей части, оказалось в ловушке городских стен. Вообще, по городу ходили упорные слухи, что скоро все ворота города будут, не просто закрыты, но даже запечатаны и укреплены, чтобы выдержать удары осадных орудий. Конечно, было много разговоров и о защите города. На самом деле, именно ради этого, сегодня утром я и вошел в город. Была идея предоставить мой меч, каплю наемной стали, для его обороны. Хотя я не мог не признать, что даже попытка этого была обречена на провал. Нет, я нисколько не сомневался, что граждане Ара, если бы нашелся тот, кто сплотит и поведет их за собой, смогут оказать мужественное и жестокое сопротивление, просто в отличие от многих других, в том числе и моего друга Марка, у меня было некоторое понятие арифметики войны. При любом нормальном раскладе боя, приняв равными подготовленность бойцов, качество вооружения, компетентность командующих и прочие параметры, Ар был обречен. Армия Коса была самым крупным войсковым соединением из всех когда-либо выведенных на поле боя за всю историю Гора, особенно теперь, после падения Форпоста Ара, получив многочисленные подкрепления с севера. Кроме того у них была спокойная зима, которой хватило на восстановление осадных машин и продуктового обоза, сожженных в Торкадино Дитрихом их Тарнбурга. Далее благодаря своему недавнему успеху на поле боя к западу от Ара, они получили под свой контроль регион в тысячи квадратных пасангов, который теперь мог использоваться для тыловой поддержки. Линии коммуникаций между дворцом в Тельнусе на Косе и шатром Мирона Полемаркоса были быстры и надежны. Меня брало сомнение, что в такой ситуации, Ар, даже сплоченный под рукой Марленуса из Ара, мог бы продержаться больше нескольких недель. А ведь был и еще один фактор, который следовало добавить на доску этой мрачной игры, фактор предательства в Аре. О том, что верховный генерал Ара, Серемидий с Тироса, изменил своим клятвам, я узнал еще в Хольмеске, что на север от Ара. Так что, я был уверен что город обречен.

— Смотрите! — воскликнул мужчина, указывая вверх. — Тарнсмэны!

— Они одеты в синее, — заметил другой.

— Косианские тарнсмэны над городом! — в голосе кричавшего послышались панические нотки.

— Нас защитит противотанрновая проволока! — поспешил успокоить его кто-то.

— А где же наши парни? — возмущенно спросил еще кто-то.

— Они же не могут быть повсюду, — сердито осалили его.

Появление косианских тарнсмэнов над Аром ясно давало понять, что теперь Кос контролирует небеса, как это имело место на севере.

— Противотанрновая проволока защитит нас, — повторил тот же голос.

— Ее тоже можно срезать, — проворчал кто-то.

— Никому нельзя позволить еще раз оскорбить Домашний Камень Форпоста Ара! — заявил Марк.

— Уходим отсюда, — потащил я парня за собой прочь от собравшейся на проспекте толпы.

Отойдя подальше, я оглянулся назад, чтобы внимательно оценить обстановку вокруг ограждения, внутри которого на доске, опиравшейся на два керамических чана, лежал Домашний Камень Форпоста Ара. Здесь было как минимум десять стражников и еще от пятидесяти до ста гражданских.

— Не думаю, что сейчас у тебя есть шанс, — заметил я, — захватить Домашний Камень силой. Даже если бы Ты смог прорваться туда и взять его, то Ты не успел бы сделать и нескольких шагов с ним в руках, как тебя бы уже нашпиговали копьями или болтами.

— Я готов умереть в попытке его спасения, — мрачно заявил Марк.

— Я даже и не сомневаюсь в этом, — поспешил заверить его я, — как и в том, что сделаешь Ты это не задумываясь. Однако, если в твои намерения входит его спасение, а не твоя смерть при попытке его спасения, то сейчас не самое подходящее время для удара. У тебя, как у Воина, есть множество достоинств, но все же остается одно, которому Ты должен научиться. Я имею в виду — терпение.

— Тебе легко говорить, — возмутился мой друг, — ведь это не твой Домашний Камень.

— Конечно, — признал я, — и именно почему мне легче рассмотреть этот вопрос с большей объективностью, чем тебе.

— Камень можно унести или спрятать, — сказал он.

— Можно, — согласился я.

— И мы должны это сделать немедленно, — горячился Марк.

— Мы должны ждать, — стоял я на своем.

— Я не хочу ждать, — уперся молодой воин.

— Зато у меня есть идея, — сказал я.

Она пришла мне в голову, когда я изучил расположение Камня, стражников и всего остального.

— В чем состоит твоя идея? — заинтересовался Марк.

— Ты такое не одобришь, — усмехнулся я, — ведь это подразумевает кое-что отличное от простой кровавой лобовой атаки.

— Что Ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил он.

— В действительности, это только возможность, — ответил я. — Я обсужу это с тобой позже.

Сказав это, я развернулся и направился к Фургонной улице. Марк, пусть и неохотно, но присоединился ко мне.

— Наши разрешения на нахождение в городе истекают на закате, — напомнил он. — Лагерь под стенами практически разогнан. Подозреваю, что этой ночью под стенами могут появиться разведчики и передовые отряды Коса. Ворота запечатают, а мы останемся снаружи. Мы, скорее всего, больше не сможем войти в город.

— В мои намерения входит остаться в городе, — объяснил я, — я собираюсь предложить свой меч его службе.

— Ты ничего не должен Ару, — удивленно заметил юноша.

— Верно, — признал я.

— Город обречен, — добавил он.

— Возможно, — не стал спорить я.

— Тогда почему Ты хочешь остаться здесь? — осведомился Марк.

— У меня есть на то веская причина, — пожал я плечами.

— Будем ли мы обсуждать эту причину, — усмехнулся юноша, — и ее рациональность со всей возможной объективностью?

— Конечно, нет, — отрезал я.

— Почему-то я так и подумал, — кивнул он.

Мы пожали друг другу руки, и вместе направились за Фебой.