Волшебница для короля

Глава 4

— Достопочтимая леди Просто-Мария, — старец протянул ко мне руки, вкладывая в ладонь монету, затем отвесил поклон, придержав шапочку. — Прошу меня простить за эту унизительную процедуру, не смог вас узнать. Надеюсь, Его величество не разгневается? — старец внимательнее заглянул мне в глаза. Я неопределенно пожала плечами. В глазах его мелькнул испуг, тон голоса стал еще слаще. — Не будете ли вы так великодушны проследовать во дворец с нашим кортежем?

— Я…

Великодушна сделать… чего? Это он мне так транспорт до дворца предлагает? Я закусила губу. Судя по тому, что все происходящее не торопится развеяться туманной дымкой, оно мне не мерещится. Или глюк настолько качественный, что его со спокойной совестью можно объявить реальностью.

И тут меня осенила догадка. Может, я сейчас лежу в коме после того, как меня сбила машина? Это многое бы объяснило. Особенно то, что я хорошо вижу, хотя очки, как моя одежда и украшения, странным образом исчезли.

— У меня дети, — слезливо проговорил старец, так и не дождавшись ответа. — Внуки! И еще пес! Одноногий… Если Его величество разгневается… — он замолчал, выдерживая многозначительную паузу, внимательно и испытующе глядя на меня.

— Я… да, хорошо.

Если это моя галлюцинация и я действительно сейчас в коме, то — наверное, мне нечего бояться? Я ведь рано или поздно проснусь? Или не проснусь? Я слышала, люди в таком состоянии могут лежать годами.

А как же мама? Сердце заныло от одной мысли о том, как она наверняка сходит сейчас с ума. Интересно, я могу как-то приблизить свое возвращение домой?

— Леди? — заискивающе спросил старец.

— Да, пожалуйста, — пробормотала я, не зная толком, на что соглашаюсь.

Старец тут же развел бурную деятельность.

Оказывается, что согласилась я на карету из черного дерева, украшенную золотистыми финтифлюшками, с грифонами на дверях, и на флегматичного кучера. Появилась карета примерно через полчаса после того, как старец отправил куда-то гонца — тощего мальчишку, ошивавшегося поблизости.

Внутри карета была обита яркой тканью, вся целиком, даже пол, так что секунду мне было неловко садится внутрь — после того, как я прошла несколько километров босиком по грязной дороге. Но старец был полон такого яростного желания запихнуть меня в карету — и, видимо, сбыть с рук, — что пришлось подчиниться.

Ехали мы совсем недолго, а когда кучер открыл передо мною двери, я оказалась уже не в городе, а во внутреннем дворе замка — на квадратной мощеной площади, в центре которой плитка лилового цвета образовывала силуэт агрессивно настроенного грифона.

На высоких ступенях у входа внутрь замка меня встречали двое мужчин и девушка в одежде дороже, чем я носила за всю жизнь. Смотрели на меня все трое весьма красноречиво. Моя мама, описывая такой взгляд, обычно говорила: «Смотрит, как Ленин на буржуазию». Но что-то мне подсказывает, что Ленин у этой троицы мог бы поучиться.

Если это все — моя галлюцинация, пока я в коме, то, черт возьми, почему она такая враждебная?

Пока я поднималась к ним по каменным ступеням, колени дрожали.

Отбросив ненужные мысли, я протянула золотую монету и выданную мне у ворот бумагу одному из встречающих, тому, который стоял в центре, — высокому темноволосому мужчине с длинным носом и c мечом, болтающимся на поясе. К лиловому камзолу на груди у мужчины была прикреплена брошь — маленький грифон.

Мужчина изучил бумагу, взвесил в руке монету и, поморщившись, процедил:

— Леди Просто-Мария. Старший советник Кроу к вашим услугам. — При этом он не сдвинулся с места, чтобы дать мне пройти.

— Да ладно! Все-таки привел! — второй мужчина, невысокий и смуглый, разодетый в пух и прах, вырвал у Кроу бумагу с монетой и ахнул. — Грифонья матерь, отец и прабабка! Брешка, да ты посмотри!

Девушка привстала на носочки, чтобы заглянуть ему за плечо и воскликнула короткое «О!», прикрыв рот ладошкой. Мужчина ухмыльнулся, а мне хотелось прищуриться от того, как ярко он одет.

Бирюзовый камзол, лакированные туфли, кольца на каждом пальце и припудеренные волосы. Версаль отдыхает!

А вот глаза у мужчины, когда он посмотрел на меня, были цепкими и умными. Что-то подсказывало: с ним нужно быть осторожнее.

— Леди Просто-Мария, камергер Этен к вашим услугам, — он отвесил поклон. Брешка хихикнула, а затем, спохватившись, изобразила что-то вроде книксена. — А это мизель Брешка, ваша камеристка. Прошу, проходите. Вы, верно, устали с дороги. — Он пропустил меня вперед. — Где, говорите, вы встретили его величество?

— Я не говорила, — ответила я, ступая на ковровое покрытие. От обилия позолоты, лепнины, картин и ваз, которые украшали дворец изнутри, зарябило в глазах.

— Так, может, расскажете? — нашелся Этен, беря меня под руку. — Клянусь, вы — самое интересное происшествие в этом дворце за всю его историю. О, и не обращайте внимания на лицо Кроу, он ничего не понимает в настоящем веселье.

Я услышала, как Кроу за нашими спинами споткнулся, об пол звякнул меч.

— Этен, ты…

— Уже ухожу, — пропел Этен, утаскивая меня дальше по коридору. Брешка семенила рядом, пытаясь не упустить ни слова из нашей беседы. — Его величество сейчас на заседании Совета, так что, если услышите грохот или крики, — не обращайте внимания. Государственные дела, — проговорил он многозначительно. — Но это все скука смертная. Пойдемте, я прикажу приготовить для вас ванну.

— Но…

— А потом его величество вас примет и все расскажет. А потом Кроу хватит удар, и мы наконец закатим пир.

— Этен! — раздался сзади взбешенный голос Кроу, но мы уже успели свернуть за угол.

Под болтовню Этена мы поднялись по лестнице на третий этаж и вошли в покои, которые выглядели как филиал исторического музея.

— Брешка, приготовь все, что нужно, в ванной, — бросил Этен, усаживая меня на низкий диванчик. Сам он ушел куда-то мне за спину и зарылся в шкаф. — А мы пока с леди Просто-Марией поболтаем. Как дорога до замка? Надеюсь, не слишком вас утомила?

— Нет. Не слишком.

— Чудно! А как вы встретились с его величеством? — не дожидаясь ответа, Этен забормотал. — Что бы вам такое предложить. Лазурный будет вам к лицу, именно так. Или лучше изумрудный? Но в это время суток — лучше все-таки лазурный, как вы считаете? На закате он выгодно оттенит глаза. Так как давно вы знакомы с его величеством? Или для вас он Илар?

— Илар?

— Чудно, значит вы уже перешли на «ты»! Давно знакомы?

— Вряд ли дольше пары часов, — пробормотала я.

Я решительно ничего не понимала. Кажется, меня здесь приняли за кого-то, кого давно ждали. Хорошо это или плохо, я пока затруднялась решить.

Этен замер.

— Блеск! Леди Просто-Мария, вы невероятны! Брешка! — заорал он без перехода. — Там у тебя все готово?

— Да!

Меня втолкнули в ванную комнату, где с множеством пушистых полотенец и батареей флакончиков ожидала Брешка.

— Прошу вас, — она кивнула на наполненную ванную, с поверхности которой поднимался пар. — Позвольте ваш… ваше платье.

— Это камзол, — со всем возможным достоинством откликнулась я.

В глазах Брешки зажглось кошачье любопытство, но от вопросов она воздержалась.

Стоило выяснить, что здесь происходит, но горячая ванна после скитаний по лесу голышом была такой соблазнительной… Чистая я и соображаю лучше, и приятнее выгляжу это факт.

Когда пауза затянулась, я спросила:

— Вы не выйдете?

— Зачем?

— Чтобы я могла снять камзол.

Брешка похлопала глазами, и я пояснила, как маленькому ребенку:

— Не могу же я раздеться при вас. Мы же не в бане.

— А что такое баня?

Я замешкалась.

— Это такое место, где люди ходят голые, но им на это плевать.

Брешку, лицо которой стало пунцовым, как ветром сдуло, и я с наслаждением погрузилась в горячую ароматную воду. За дверью возбужденно зашептались, но я не стала обращать на это внимание. Пожалуй, в следующий раз стоит объясняться яснее, но ничего уже не поделаешь, слово не воробей.

Видимо, монета, которую дал мне «черный», очень ценная. Может, это аналог наших «корочек», которые открывают любую дверь? Или ценных бумаг на предъявителя? Но почему «черный» отдал ее мне? Ошибся? Хотел кинуть милостыню, а нашарил в кармане ценную вещь? В любом случае, мне это на руку. До тех пор, пока я не встречусь с королем и не окажется, что я не та, кого они ждут. От этой мысли скрутило живот, но я заставила себя успокоиться. В любом случае, во всем виноват «черный», а не я.

Когда я вышла из ванной, закутанная в уютный халат, на кровати меня ждало лазурное платье и сорочка из тончайшего шелка, которую, вероятно, следовало надевать под него. Та самая исподняя рубаха с аккуратным кармашком сбоку.

— Его величество у себя в кабинете, — улыбнулся Этен. — Брешка вас проводит.

— А может, сначала ужин? — пискнула я. — На сытый желудок и беседа легче идет.

Мало ли как все дальше обернется. Вдруг придется сидеть в мрачных казематах и делить краюшку хлеба с крысами, так хоть поем на прощанье. Кстати о казематах, вернее, о том, как я могу туда попасть или не попасть.

— Может, — непринужденно продолжила я, — может, у вас найдутся ножи?