Волк в овечьей шкуре - 2

Глава вторая

Проснулся я от сильного жжения и зуда где-то между ног. Несколько секунд пытался понять, что это все значит. А потом почти бегом кинулся к унитазу. «Все не могу привыкнуть к сильным позывам мочеиспускания», — сидя на унитазе, подумал я.

Да что там говорить, я еще иногда пытаюсь стоя пристроиться, да и подтираться только начал, и то иногда забываю. Как хорошо было раньше: захотел на улице — уголок всегда найдешь, быстренько достал, сделал, встряхнул, и все дела. А что сейчас делать, если на улице захочу? Я еще как-то не сталкивался с такой ситуацией. Но Вера, наверное, знает. А что там знать — туалет искать. Да что там говорить, я еще саму киску-то не как свою воспринимаю: когда дотрагиваюсь до нее, сначала чувствую ее рукой, а потом уже чувствую руку там.

Выйдя в комнату, я посмотрел на часы — почти семь. Я чувствовал, что выспался, во всем теле была бодрость. Посмотрел на спящую Веру: она лежала на боку, обнаженная, горячая и желанная. Между ног опять возникло чувство эрекции.

— Вера, подъем!!! — закричал я и услышал, какой у меня высокий голос, аж сам испугался.

Вера вскочила как на пружинах и уставилась на меня. Это вызвало у меня смех.

— Ты чего? — спросила она жалобно.

— Ничего, у тебя сиськи смешно трясутся, — уже с улыбкой ответил я и пошел в душ.

— На свои посмотри, у тебя тоже, — обиженно пробурчала она мне вслед.

— Вставай, нужно ехать домой. Если хочешь, можешь здесь остаться.

— Нет, я с тобой, — укладываясь опять на кровать, произнесла она.

Помывшись и почистив зубки, я, обмотавшись полотенцем, вернулся в комнату. Вера опять спала. Я уже не стал кричать, а подошел, присел рядом, наклонился и прошептал в ухо:

— Верочка, девочка моя, просыпайся, нам пора ехать, — и поцеловал ее в ухо.

Она замурлыкала и начала потягиваться. А я тем временем пошел сушить волосы. «Вот, блин, столько с ними мороки», — опять подумал я, включая фен. Несмотря на работающий фен, Вера продолжала спать.

— Верка, подъем, я сказал.

— Нуууу, еще минутку!

— У нас нет этой минутки, даже секунды нет.

Вера нехотя встала и, шатаясь, пошла в туалет. Пока она мылась, я разобрался с волосами. Решил ничего не мудрить, а отпустить их в свободное плавание. «Нужно будет по пути заехать и обстричь их к чертовой матери».

Вера, в отличии от меня, не стала пользоваться феном и справилась быстрее, чем я. На сборы у нас ушло минут 30, и то благодаря тому, что я подгонял Верку. Дед к тому времени уже уехал, он вообще уехал, когда мы еще спали. Т. Маша напоила нас чаем, и наконец мы выехали за ворота…

На КПП дежурили те же охранники, что и в прошлый раз, но на этот раз вопросов не возникло. Ехали молча, Вера еще досыпала, а я был погружен в свои мысли. Сейчас я не думал о вчерашнем разговоре, хотя какой-то осадок оставался. Я думал о тех типах возле подъезда. Уже двигаясь в плотном потоке автомобилей по МКАДу, я увидел торговый центр и машинально свернул к нему. Поставив машину на стоянку, я откинулся и задумался.

— И где мы? — услышал я голос Веры.

— О проснулась, красавица, так все самое интересное проспишь. У торгового центра.

— Ты хочешь пройтись?

Я задумался…

— Пожалуй да, нам нужно взять пару париков.

— Зачем? Тебя что, свои волосы не устраивают? — удивилась Вера.

— О блин, хорошо, что напомнила. Да, не устраивают, нужно подстричь.

— Ты что, дура? Тебе так классно длинный волос.

— Он мне мешает и занимает много времени. Да и вообще, я не собираюсь красоваться перед мужиками! Главное, чтобы мне было удобно.

— А вот оно что! Так давай, я научу тебя быстро сушить и укладывать. Если ты обрежешь волос, я обижусь на тебя, мне так нравится.

— Вот своими и любуйся.

Вера хотела еще что-то сказать, но тут ожил телефон: позвонил Дед.

— Да!

— Проснулся уже?

— Мы уже на МКАДе.

— Вот что: ребята все проверили. Убойный пасет какого-то бандюка, они представились, показали ксиву.

— А ксиву проверили? У меня тоже ксива, и что?

— Ну вот что ты за человек? Везде ищешь подвох. Конечно, проверили, действующая.

— Ясно, спасибо.

— Не за что. Про гараж не забудь. Тебя ждут. Ну все, до связи!

Не успел я положить телефон, как он ожил снова.

— Блин, Егор, — произнес я с растерянностью. Не знаю, почему, но когда он звонил, внутри меня происходило что-то странное, ранее не знакомое. — Да! — ответил я, выждав пять гудков.

— Привет! Извини, если разбудил.

— Не разбудил. Что у тебя? — спросил я, тем самым давая понять, что не настроен к любезностям.

— Да вот, ночь дежурил. Нас отправляли к твоему дому «чероки» проверить.

Я не стал говорить ему, что я в курсе. Он ведь не знал, что я имею прямое отношение к их отделу, вот и пусть пока не знает. Он рассказал мне то, что я уже знал.

— Спасибо, Егор, что позвонил, развеял мои опасения.

— Не за что. Всегда готов помочь красивой девушке. Да! Ты сегодня приедешь домой?

— Не знаю еще, посмотрим. Все, отбой! — я отключил трубку.

— Алин, мне кажется, ты уже переигрываешь.

— Да ну? А мне не кажется. Знаешь, если я ему нравлюсь, он и не такое стерпит, а если нет, ну что тогда? Баба с возу, кобыле легче.

— А я и не знала, что ты, оказывается, стерва. Он что, тебе не нравится? — с улыбкой спросила она.

— Нет, Вера, я не стерва, — серьезно сказал я. — Я, скорее, хищница. По крайней мере, я вижу свое будущее именно так: брать от мужиков то, что мне надо и когда мне надо.

— Ну, стерва не далеко ушла.

Я посмотрел на Веру, хотел что-то ответить, но задумался:

— Знаешь, в постели мне с ним понравилось, это да, а так — не знаю. У меня нет такого как к женщинам: если я смотрю на красивую женщину, вот она мне нравится. Милая, красивая, стройная, я сразу к ней испытываю какие-то чувства, ну понимаешь. А вот к нему у меня такого нет, я не понимаю, на что смотреть. В чем, допустим, он милый или как? Красив? Не знаю. Понимаешь, вот тут… — я положил руку на левую грудь, показывая на сердце, и меня словно током ударило. Я быстро отдернул руку, посмотрел на грудь и продолжил: — …что-то иногда как-то защемит, когда разговариваю с ним.

— Ну, в постели же он тебе нравится?

— Нуу, да, но это другое, он доставляет мне удовольствие, то, какое я хочу. Даже признаюсь тебе: у него член больше, чем у меня был, — я смутился.

— Что, правда?

— Правда. Короче, закрыли тему. Не могу я видеть душу мужчины, как это делают женщины. Может, он и милый, красивый, но этого я не вижу. Я просто вижу то, что вижу. Поэтому, я буду брать то, что хочу и когда хочу. И все равно как меня будут называть — стервой или хищницей. Мне всегда нравились такие женщины, я их называл «хищницами». Думаешь, что ты снял телку, а потом понимаешь, что это тебя сняли и оттрахали.

Она вздохнула.

— Вот, Вер, скажи мне, как он тебе? Нравится?

Она закатила глазки.

— Мммда. Я вижу, что он милый, симпатичный. А ты ревновать не будешь? — с улыбкой спросила она.

— Буду, и глаза тебе выцарапаю. — смеясь ответил я.

— Попробуй только, — Вера легонько толкнула меня в плечо и тоже засмеялась.

— Все, закрыли тему, пойдем, — я посмотрел на Веру и перестал смеяться. — Вот ты мне нравишься, — серьезно сказал я и вышел из машины.

Когда уже пошли к входу, Вера обняла меня за талию:

— Ты мне тоже, как мужчина. Я вижу тебя, сердцем вижу твою душу. Ну и что, что у тебя был короче, все равно я бы выбрала тебя.

— Верка, я тебя сейчас прибью. — мы засмеялись.

— А зачем парики? — спросила Вера, когда мы поднимались на эскалаторе.

— Около дома ждут блондинку и брюнетку. Вот и поменяем цвет.

Она посмотрела на меня.

— И что? Теперь ты станешь брюнеткой, а я — блондинкой, и они нас не узнают. Короче, я поняла, запутаем врага, — она звонко засмеялась.

— Нет, мы возьмем какой-нибудь другой цвет.

— Ага, давай фиолетовый или, лучше, розовый. И тогда мы их точно запутаем.

— И что ты предлагаешь?

— Ерунда все это, наши волосы мы толком не спрячем. Да и к тому же там наверняка не дураки. Ну, увидят нас, допустим шатенку, а вторая все равно брюнетка или блондинка. Нет, ну конечно можно еще оттенков подобрать, но для мужиков они ничего не значат. Все женщины, у кого волос от темного до смолянисто-черного, — это брюнетки, а у кого от русого до платинного — это блондинки, но есть еще ша…

— Ладно все, хватит. Убедила. Дофига ты наговорила, вот теперь переварить надо, — мы прыснули смехом.

— А ты представь, если они увидят нас в розовых или еще в каких? — мы прыснули таким звонким смехом, что на нас даже обратили внимание прохожие.

Действительно, смысла сейчас они не имели. Парик можно использовать, когда тебя не ждут. Тогда, когда надо показаться на короткое время и исчезнуть. Допустим при слежке можно менять парики, во время операции по физ. устранению. «Надо же, как она сообразила», — думал я про Веру.

Увидев салон красоты, я, было, направился к нему, но остановился и прикинул: на все может уйти часа два, женская стрижка — это вам не мужская, Сергей Петрович. Одним словом, пока я отложил поход к цирюльнику, но идею не оставил. У нас было мало времени. Еще нужно было заехать в гараж, сменить машину. Я решил Маринину оставить там Михалычу, пусть поколдует над ней. Да и в безопасности будет, там ее точно никто не угонит.

Проходя мимо банкомата, я остановился, порылся в сумочке и достал карту, что вчера дал Дед, и направился к нему. Мне нужно было знать, какой суммой мы располагаем. Вера аж присвистнула, когда увидела сумму на экране.

— Ого, ты где взяла? Может, мне новый телефон купим?

— Ты уже купила, — я качнул пальчиком сережку и улыбнулся.

— Ну и что? Тебе что, не нравится?

— Честно?

— Да.

— Очень нравится, они как раз подходят под цвет моих глаз, и плюс — они такие прикольные, — с улыбкой ответил я. — Висюльки, мать их.

Эта фраза больше походила на ругательство. Но Вера не обратила внимания.

— Видишь, ты тоже заметила, что они подходят под цвет глаз, — радостно произнесла она.

— Да, заметила, — я не стал ей говорить, что повторил ее же слова, а только улыбнулся.

Возвращаясь назад, я вдруг направился в отдел электроники. Когда подошли к стенду с телефонами, у Веры загорелись глаза. Подозвав консультанта, я попросил подобрать хороший мощный смартфон.

— Держи, — передал я Вере коробочку, когда мы вышли из зала. — Это для работы, ноутбук с собой не натаскаешь, а иногда нужна срочно информация.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — Вера обняла меня за шею и поцеловала в губы, не обращая внимания на окружающих.

Выехав со стоянки, я направился в сторону ГРУшного гаража.

— Куда мы едем?

— Машину поменяем, Дед договорился.

— А на какую?

— Не знаю, какую Михалыч выделит.

— Я хочу «мерседес». Там есть такие?

Я засмеялся:

— Вер, конечно, есть, только не по нашу честь. Кстати, тебе нужно научиться водить машину.

— Ну это же время, экзамены, — грустно произнесла она. — Я немножко умею, меня еще папа учил на «девятке».

— Ладно, будем думать. Отдать тебя нашим спецам, через неделю будешь как Шумахер.

— А это кто? — искренне удивилась она.

— Спецы или Шумахер?

— Ну это, Шумахер?

— Уууу! Понятно, — с улыбкой произнес я. — Это, Вера, немецкий пилот в «Формуле-один», неоднократный чемпион мира.

— А что такое «Формула-один»?

— Ты издеваешься?

— Ага, — весело ответила она, разбираясь со смартфоном.

— Я прибью тебя, Верка. Ты что такая вредная?

— Вот такая я. Что, и такая нравлюсь? — игриво спросила она, глядя на меня со счастливой улыбкой.

— Ну, ей богу, как ребенок.

— Да! — сказала она, только вот кому, я не понял: или мне, или сама себе, разбираясь с телефоном.

Минут через сорок мы подъехали к воротам гаража. На КПП я показал свое удостоверение солдату, он открыл ворота, и мы въехали на территорию гаража. Подъехав к одному из боксов, мы остановились. Посидев пару минут, вышли из машины и осмотрелись. Михалыч появился как из-под земли.

— Ну наконец-то, я уже давно жду. Вы от Мурзина?

— От него.

— Ну что, пойдем посмотрим вашу лошадку, — спокойно произнес он и направился к одному из боксов. — А ты, значит, Алина?

— Да, я. А это Вера, — ответил я, пытаясь понять, знает ли он, кто такая Алина. Вроде нет. Генерал, видимо, ничего не сказал, это даже хорошо.

— Ну вот, — он открыл ворота. — Принимай аппарат, Алина, — сказал он голосом из одного известного фильма.

Я подошел и хлопнул по капоту, потом обошел его, ведя ладонью по крыше.

— Ну что, хороший аппарат. Мой любимый аппарат, мой любимый цвет, — я вздохнул и открыл дверь. — Какие навороты?

Он пожал плечами.

— Ничего особенного, все стандарт, двигатель 3,2, восьмерка, дизель, навигация, бортовой компьютер с выходом в интернет. Ну что еще? Да — глушилка радиоволн, противомаячковый детектор. Ну, коробка механика, усиленная подвеска, спинки кресел бронированные, стекла — тоже на первом уровне, как и двери. Выстрел в упор с ТТ держат. Для автомата, конечно, слабоваты, но зато спинки держат. Вес, естественно, больше, но и двигатель с увеличенной мощностью. Да, еще бак увеличен и прикрыт бронелистом. Ну, так, вроде, все. Давай, покажу, где что включается, — он быстро показал.

— Ну, прямо машина Джеймса Бонда, — произнесла молчавшая до этого Вера.

Он посмотрел на нее удивленно.

— Нет, девушка, обижаете, ему далеко до наших аппаратов. Да и к тому же она есть только в единственном экземпляре, а тут каждая вторая такая.

— Ого.

— Ну, что? Я так понимаю, Маринкину вы здесь оставите?

— Ну а куда ее?

— И хочешь, чтобы мы над ней поработали?

— Само собой.

Он вздохнул и похлопал по капоту.

— Ну, хорошо, только есть одна просьба.

— Какая?

— Постарайся хоть на этот раз вернуть не металлолом, а хотя бы своим ходом. И за Маринкину машинку как обычно причитается.

Я удивленно уставился на него.

— Ну, что так смотришь? — он широко заулыбался. — Все я знаю. Ну, давай хоть обнимемся, а то прям как не родная. — Он засмеялся и схватил меня в охапку так, что я просто повис в его объятиях.

— Хватит, Михалыч, раздавишь же, черт старый.

— А я для тебя уже старым стал? Ты посмотри на него.

— Тебя, Михалыч, хлебом не корми, дай только молодую девчонку потискать. Что-то я не припомню таких вот объятий раньше, — с улыбкой сказал я, когда он меня отпустил.

— Ну, дай хоть посмотрю на тебя, — он положил свои огромные, как мне теперь казалось, ладони на плечи и отодвинул, разглядывая меня, потом прокрутил, я даже ничего не мог сделать.

— Ну что? Нравлюсь? Под низ пойдет, да?

Я вдруг перестал стесняться своей внешности. Видимо, понял, что ничего не изменилось в их отношении ко мне, и им не важно, кто я теперь, и кем я стал. Они все воспринимают меня как старого боевого товарища, которого хорошо знают. Я вдруг понял, что все, что со мной произошло, это как боевое тяжелое ранение, при котором человек становится инвалидом. От него друзья не отворачиваются, его не начинают презирать, сочувствие — да. Я, видимо, боялся именно этого, что ко мне будут относиться как-то по другому.

— Кто сказал? Дед?

— Нет. У нас тут знаешь как? Еще не успело случиться, а у нас уже знают, что случилось. Сорока на хвосте принесла, — улыбнулся он. — Мы же разведка, а значит что?

— А значит тайн для нас не существует. Так кто сказал?

— Говорю же, сорока на хвосте. Я сначала не поверил, а потом Мурзин сам приехал, просит машину подготовить, желательно «поджеро». Вот тут я и задумался. Ну а когда увидел твои действия, все сомнения отпали: кто так еще знакомится с машиной, как ты?

— Да, Михалыч, вот так меня судьба на этот раз швырнула.

— Ладно, не переживай, все наладится, привыкнешь. Человек такая скотина — ко всему привыкает.

В бокс забежал солдат.

— Товарищ прапорщик, вас к зампотеху.

— Передай, скоро буду.

Солдат козырнул, окинул взглядом Веру и выбежал из бокса.

— Ну вот, даже чай не попили, — произнес он. — У нас на трассе ЧП небольшое, нужно ехать разбираться.

— Ничего, еще попьем и не только чаю. Вот теперь ты, возможно, меня и перепьешь, — засмеялся я.

— Да я и тогда тебя мог перепить.

— Ага, мордой в салате, — мы захохотали.

Однажды мы сидели у него в каморке; ну, естественно, водка, закуска. Ну и поспорили: кто кого перепьет. Вот Михалыч тогда и уснул, упав прямо мордой в салат. С тех пор мы со смехом вспоминаем этот случай. И сколько он не пытался перепить меня, ни разу так и не получилось, правда иногда я играл нечестно. Но он-то об этом не знает.

— А знаешь, Михалыч, все-таки ты несколько раз меня все же перепил. Просто я наливал себе воду.

Он несколько секунд смотрел на меня, а потом обрадовался как ребенок.

— Видишь как, Михалыч, ты не разведчик, раз такой ерунды узнать не смог. Так кто тебе про меня сказал?

— Да Андрюша Сокол, — он сплюнул. — Вот чертяка, раскрутил все же старика.

Мы с Верой звонко рассмеялись.

— А-аа, — я махнул рукой. — И агент из тебя плохой, купился на простой прием. А вот механик ты — от бога.

Мы поговорили еще минут пять, он спросил, где старый мой «поджерик». Я сказал, что погиб в бою, спасая хозяина.

— Держи, — он подал мне документы и ключи. — Тут все, что надо. Номера — наши, так что менты приставать не должны. Ну, все, вроде.

Я выехал из бокса, всем организмом почувствовав мощность 350-сильной V-образной восьмерки. Еще минут пять сидел и газовал — ровный и мощный гул двигателя. Вера тем временем перетащила все вещи из «опеля», и Михалыч загнал его в бокс.

— Ну что, нравится? — наклонившись к окну, спросил он.

— Михалыч, я в экстазе…

— Ты еще на трассе на ней не был. Только смотри, там экстаз не поймай, — он засмеялся. — Ну, давайте. Если что, заезжайте. А эту, — он кивнул головой на бокс, где стоял «опель», — мы прокачаем. Может, ей цвет сменить?

— Не знаю. Делай, что хочешь.

— Тогда сделаем, Маринке понравится. Ну, все. Я пошел, а то, вон, опять дневальный бежит.

— Товарищ прапорщик, — начал он…

— Иду уже, — рявкнул Михалыч и хлопнул ладонью по крыше.

Я тронулся, солдатик опять уставился на Веру.

— Ты ему, наверное, понравилась, смотри как на тебя смотрит, — улыбнулся я.

— Нет, я первый раз ему кое-что показала.

— И что же?

— А вот не скажу.

— Ну и не говори. Пристегнись. — я только сейчас заметил, что в машине два вида ремней: обычный гражданский и спортивный.

Отдав дежурному на КПП пропуск и показав ксиву, мы выехали на дорогу.

— Нравится? — спросил я у Веры.

— Классно! Только, правда, я ничего не поняла, о чем вы говорили.

— Я про машину.

— А я про что? — мы посмотрели друг на друга. Я испытывал машину на всех режимах. — Вера, я в зкстазе, — произнес я.

— Главное, оргазм не поймай, — засмеялась она.

Пока ехали до дому, я рассказал Вере о нашем с Дедом разговоре. Сказал, что есть подозрения, что ее хотят использовать. О том, что нас направляют на медкомиссию.