Волк который правит (неоф. перевод)

Глава 16: МАЛЕНЬКИЕ ОБЕЗЬЯНЬИ МОЗГИ

После долгого, долгого теплого, как вата, сна, Тинкер смогла более здраво взглянуть на события последних нескольких дней. Мысли о Натане угрожали опять опустить ее в мучительную пустоту горя, поэтому она обдумала последний сон с участием Эсме и Черной женщины. Очевидно, что у ее матери были очень серьезные проблемы, но как ей могла помочь Тинкер? Эсме была в космосе… где-то в другой вселенной… в общем очень далеко. И кто была Черная женщина? Женщина-тенгу явно раньше жила на Земле и встречалась с ее отцом, но где она сейчас? Почему Тинкер видела сны о ней, связанные с Эсме? Может быть потому, что Черная была одним из колонистов-тенгу и находилась на одном из кораблей, с которыми столкнулась Эсме?

Сны об Алисе и Дороти — маленьких девочках потерявшихся вдали от дома — несли в себе некую грустную иронию; Эсме считала, что Дороти должна остаться в стране Оз, но сейчас, очевидно, она для себя этого точно не хотела. Чего же она хотела от Тинкер? Даже если с кораблем Эсме произошла катастрофа, это случилось восемнадцать лет назад, незадолго до того, как родилась Тинкер.

В фильме дорога из желтого кирпича началась когда домик Дороти упал в стране Оз — став черно-белым пятном в мире ярких цветов. Разрыв пространства возник, как пятно голубого цвета. Кошмары Тинкер вышли из-под контроля в тот же день, когда образовались Призрачные земли, хотя первый сон с участием Эсме и Черной женщины она увидела два дня спустя. Первый сон был связан с Алисой в Стране Чудес, второй — Волшебника из страны Оз, а последний был об Эсме, проходящей через гиперфазные врата; маленькие девочки, попавшие в другие миры.

Тинкер растянулась в саду анклава, наблюдая, как солнце пробивается через крону деревьев. Как обычно, рядом стояла полная Рука секаша, не делая ничего, только наблюдая за ее размышлениями. Когда кто-то прошел через калитку в это уединенное место, они переключились в режим боевой готовности. Это оказалась Лимонное Семечко, несшая поднос с чаем и пирожными — эдакий утренний перекус. Тинкер начала садиться, но Лимонное Семечко цыкнула на нее и присела рядом, чтобы устроить мини-пикник. Изящные фарфоровые пиалы с бледным чаем. Маленькие вкусные пирожные. Поднос из палисандрового дерева. Небольшой квадрат шелка, как скатерть.

Эсме не была единственной девочкой, попавшей в другой мир.

— Ты не могла бы упаковать нам обед? — Тинкер знала, что персонал анклава наверняка еще только начал готовить еду. — Нам нужно идти.

— Да, доми, — поклонилась Семечко и оставила их, чтобы исполнить просьбу.

— Куда мы идем? — спросила Штормовая Песня.

Мы? Как вообще случилось, что она чувствовала себя так удобно с таким количеством людей в ее жизни? Пожалуй, нет, настолько свободно она себя не чувствовала — но постепенно, острота дискомфорта все же снижалась. Взять, к примеру, тот факт, что она, уже не думая, раздевалась перед Пони. Потребовался приход Лимонного Семечка, чтобы напомнить ей, что весь персонал анклава, примерно сотня эльфов, находятся в готовности рядом с ней, ожидая, что она сделает что-то. Хоть что-нибудь. Будет настоящей доми. Опять спасет мир.

— На мою свалку, — сказала она Песне, но про себя подумала «домой».

Она из вежливости выпила чай, собрала пирожные и пошла переодеваться.

На въезде на свалку лежали две газеты, все еще аккуратно сложенные и запаянные в полиэтилен. Она подняла их, пока они шли, гадая, почему их не занес Масленка. Тинкер ожидала найти своего кузена за работой и почувствовала одновременно и облегчение и разочарование, что его не было. Она не знала, как он воспримет смерть Натана. Для нее это событие было темным колодцем вины и горя, причем с растрескавшимся краем. Нужно держаться от него подальше, чтобы нормально мыслить. Странно, но она была уверена, что она лучше справится с гневом Масленки, чем сможет помочь ему справиться с его горем.

— Знаешь — я просто не понимаю, — сказала Штормовая Песня, когда Тинкер, выйдя из офиса, начала бесцельно ходить вокруг своей мастерской, пытаясь прийти в себя.

— Что именно? — спросила Тинкер.

— Это место, ты, Ветроволк… все просто… просто не имеет смысла.

— Ага, я тоже никогда не понимала, почему он влюбился в такую, как я.

— Это я понимаю. Ты способна и достойна шагать с ним рука об руку. Именно это место не имеет смысла для меня. Вы двое слишком большие для чего-то, вроде него.

— Большие?

— С твоими способностями… почему ты заперла себя в этом крошечном уголке мира?

Это было похоже на слова Лейн, которая всегда настаивала, чтобы она поступила в колледж, покинула Питтсбург, занялась в жизни чем-то большим. Сама Тинкер считала, что ее жизненные планы были достаточно велики, однако внезапно до нее дошло, что это были планы, которые она придумала, когда ей было тринадцать лет. Они казались огромными, когда она была ребенком, в принципе, они были больше, чем планировали другие люди… но да, она выросла и пределы, которые она установила для себя, не соответствовали ее возможностям. Неужели Лейн видела правду, которую сама она не замечала?

Тинкер решила сменить тему для размышлений. Она отвлекала себя, размышляя о своих недостатках. — Я думаю, вполне очевидно, что привлекло Ветроволка во мне — я похожа на Драгоценную Слезу. Она — его совершенная женщина. А я не могу соответствовать такой… элегантности.

— Нет. Ты думаешь так только потому, что никогда не встречала Пляску Выдры.

— Мать Пони?

— Никогда не обращала внимание, что Пони — самый низкий из наших секаша? Один из родителей Пляски Выдры — секаша из клана Камня.

Тинкер обернулась, чтобы посмотреть на Пони, стоявшего рядом с Идущим По Облаку; он был на полголовы ниже, но шире в плечах, и имел более широкую грудную клетку, чем Идущий По Облаку. Пони имел наиболее плотное телосложение из всех эльфов, кого она встречала, пока не прибыл клан Камня. Его глаза были карими, а у остальных секаша — голубые. Даже овал лица был другим.

— Ты имеешь в виду, что мы — Драгоценная Слеза и я — похожи на Пляску Выдры?

— Каждый, кто знает Пляску Выдры — любит ее. Как личность, ты намного больше похожа на Пляску Выдры, чем когда-либо сможет быть Драгоценная Слеза — а она пыталась стать похожей.

Тинкер точно не знала, что должна чувствовать по этому поводу. Она очистила свою электронную чертежную доску. Ей нужен проект — что-то большое и сложное — чтобы не думать о Натане и обо всех проблемах в жизни. Что-то, что сможет помочь избавить Питтсбург от эльфов, от Они… и от дракона. О боги, во всем этом хаосе она совсем забыла про дракона. Он был вполне стоящим проектом, особенно в связи с тем, что она пока не собрала достаточно информации о Призрачных землях.

Она вызвала программу анимации и быстро создала грубую модель дракона, использовав тело хорька, голову льва, и покрыв все змеиной чешуей. Переместив модель дракона на чертежную доску, она пустила его скакать по белому фону. У дракона, который на нее напал, на боку было нарисовано заклинание. Что оно делало, она не знала. Было ли оно способом вызова щитов, или способом контроля Они над ним? Ей показалось, что заклинание щитов активировалось движением гривы — очень похоже на жесты руками, используемые домана для активации их щитов.

— Как ты думаешь? — спросила она Пони. — Как он активировал щит?

Пони поднес руки к голове и пошевелил пальцами. — Это грива.

Штормовая Песня и остальные, кто был с ней в долине в то утро, согласно кивнули.

Окей, значит, грива работала, как пальцы домана. Она остановила дракона, добавила модели эффект «щита», и вновь запустила анимацию. — Второй вопрос — может ли что-нибудь пробить щит?

— Наши щиты не останавливают свет и воздух, поскольку нам нужно видеть и дышать, — ответил Пони. — У них также есть предел силы, которую они могут поглотить единовременно. Они могут выдержать сто выстрелов за сто биений сердца, но не сотню за одно биение.

— Итак, свет и воздух. — Тинкер открыла окно комментариев в углу доски и сделала запись.

— Зачарованные стрелы не могут воздействовать на дракона, — напомнил ей Идущий По Облаку.

Тинкер добавила запись: «Различная частота света?» Затем, вспомнив, как Пони толкал острие меча через щит, добавила, «Скорость кинетического оружия?»

— Пони, могу я взглянуть на твой меч?

Он вытащил меч и протянул ей. — Осторожно, доми, он очень острый.

Она знала, что клинки ejae делались из магически укрепленного железного дерева, но она никогда раньше не видела их вблизи. Он был изготовлен из цельного куска дерева густо-вишневого цвета с костяной гардой. Конец лезвия плавно переходил к острию. Поскольку никаких признаков заклинания, создавшего клинок не было видно, она предположила, что это было необходимо потому, что секаша использовали свои мечи, когда их заклинания щита были активны. Площадь поверхности конца лезвия была меньше чем у пули; если удар наносился с той же скоростью, ejae имел бы большую энергию удара. Однако медленное проникновение меча Пони через щит означало, что причина не в этом.

Она точно не знала, как они могут использовать против дракона «медленное» оружие. Вряд ли тварь опять когда-либо замрет так, как это произошло тогда. Она рассмотрела возможности применения огромной клейкой ловушки, усыпляющего газа, огромного электрошокера. Все они имели недостатки, от такого, как «а что ты используешь в качестве приманки?» до такого «а чего ты добьешься, кроме как разозлить дракона?» Это навело ее на мысль о том, что может подействовать на дракона, даже если они проникнут через его щиты. Где находились его жизненно важные органы? Убьет ли его яд? Эльфы, к примеру, не переносили некоторые виды пищи, которую с удовольствием ели люди. Вполне могло быть верным обратное — то, что было ядовитым для животных Эльфдома, могло не причинить вреда дракону.

Может, этот глупый сон указывал ей, что ей надо растворить дракона в ведре с водой. Водяные пушки могли выбрасывать воду со скоростью около 3 Махов[54] и могли разрезать несколько дюймов стали. На свалке у нее такой штуки не было, но, возможно, она сможет найти одну и доработать ее…

Похоже, ей передался образ мыслей секаша. Очень уж ей понравилась простое решение «врезать ему из большой пушки». Жаль, что они не могут просто снять с дракона щит, чтобы без опасности применить вариант с «большой пушкой».

Ее желудок заворчал. Она поняла, что уже несколько часов провела у чертежной доски.

— Который час? — может, пора сделать перерыв и съесть принесенную еду.

— Не знаю. Эти часы сломаны. — Штормовая Песня показала на старые часы-будильник, которые Тинкер давно разобрала, чтобы использовать в своем очередном «проекте».

«Мы убили время и теперь всегда шесть часов»

Подожди-ка… разве эта фраза не из книги «Алиса в стране чудес»? Разве во время чаепития они не говорили о том, что время для них не существует? Она осмотрела все, что принесла из анклава, нашла книгу и быстро ее пролистала. Под изображением Спятившего Шляпника была сноска, которая привлекла ее внимание.

«Артур Стенли Эддингтон, так же как и менее выдающиеся последователи теории относительности, сравнил вечеринку у Спятившего Шляпника, когда всегда шесть часов, с моделью космоса Де Ситтера, в которой время остановилось. (См. главу 10 «Пространство, время и гравитация» А.С. Эддингтон)»

— Вот дерьмо. — Тинкер вытащила свой миникомпьютер и вывела запись плана ее отца по строительству врат.

— Дерьмо? — спросил Пони.

— Испражнения, — перевела Штормовая Песня. — Это ругательство.

— Дерьмо, — эхом повторил Пони.

— Хватит об этом, что ты выяснила? — спросила Штормовая Песня.

— Я допустиля огромную ошибку в переменной в отношении времени, производя расчеты для постройки врат. И если ее допустила я, держу пари, что это же сделали и Они. Судя по этим планам… все корабли должны прибыть в один и тот же момент. Именно поэтому они столкнулись.

— И в какой момент они прибыли? — спросил Пони.

— Я думаю… что для них остановилось время… пока не были уничтожены врата. Они закончили путешествие — все пять кораблей — три дня назад.

— Твоя мать обнаружила, что она в большой опасности и ты ее единственная связь с домом, — пробормотала Штормовая Песня.

— Ага, именно поэтому она начала меня преследовать ночными кошмарами. — Тинкер дернула себя за волосы. — Но что, черт возьми, я, предполагается, могу сделать? Я имею в виду, это хорошо, что она жива — хотя бы пока. Но только боги знают — где она. Она может быть на другой стороне галактики. И которой из них? Этой? Из вселенной Земли? Или Онихиды? Это все равно, что искать иголку в огромном стогу сена. Даже если она в космосе над Эльфдомом, что мне делать? Что я вообще могу сделать?

— Забудь эту эгоистичную змею, — заявила Штормовая Песня. — У тебя есть неотложные дела здесь. Ее проблемы тебя не касаются.

— Но почему тогда продолжают случаться все эти вещи? Вроде жемчужного ожерелья, черной ивы, «Рейнольдса»? Эти сны каким-то образом относятся ко мне и моему миру. Разве не так?

Тинкер увидела беспокойство на лице Песни, прежде чем секаша отвернулась, пряча его.

— Ох, не делай этого! — Тинкер подхватила утреннюю газету, все еще туго свернутую в обертку, и нацелилась шлепнуть секаша по спине.

Штормовая Песня поймала газету до удара и мрачно посмотрела на Тинкер.

— Мне нужна помощь в этом, — Тинкер выдернула газету. — Это часть совместной работы. Мне нужно знать, что ты знаешь о снах и их значении.

Песня вздохнула. — Это рана, в которой я не люблю копаться. Все предполагали, что у моей матери было какое-то великое видение, когда она зачала меня — и никто не ставил на этот миф больше, чем я. Но у меня нет ни таланта, ни терпения для этого. Я слишком похожа на моего отца. Я предпочитаю решать проблемы с помощью меча. И мне не нравится чувствовать, что я подвожу тебя.

Тинкер запротестовала, вытаскивая газету из обертки, чтобы не видеть боль на лице Штормовой Песни:

— Ты меня не подводишь.

Словно в ответ на эту тему, в газете был заголовок, гласивший «Убит полицейский».

Тело Натана, укрытое белой материей, казалось островком света на темной реке магистрали. «Натан Черновский, 28 лет, найден обезглавленным на Проспекте Огайо». Она стояла, сжимая в руках газету, борясь с навалившейся на нее слабостью. Каким образом напечатанный в газете текст сделал смерть Натана более реальной, чем увиденное ее собственными глазами его тело, лежавшее перед ней?

Песня продолжила:

— Как ты уже смогла понять на собственном опыте, несколько провидцев могут объединиться для того, чтобы увидеть целостную картину, но если они не делят точку фокуса, конечное видение получается противоречивым.

Тинкер заставила себя отвлечься от газеты. — Что?

— Сны — это карты будущего. — Штормовая Песня вытянула свою правую руку. — Если провидцы делят точку фокуса… — Песня прижала свои ладони друг к другу, совместив пальцы. — Тогда две перекрытые карты становится легче истолковывать. Но если провидцы не делят точку фокуса… — Песня передвинула ладони так, что ее пальцы скрестились. — Тогда возникает конфликт. Становится трудным, если не невозможным, сказать, какой элемент к какой точке фокуса принадлежит. Жемчужное ожерелье из твоего фокуса. Волшебник из страны Оз, как я полагаю, из видения твоей матери.

— А фокус — это…?

— Штормовая Песня сжала губы. — Точка фокуса отражает цели и желания. У эльфов они относятся к клану и Дому. Я не знаю, могут ли люди разделять точки фокуса, как эльфы. Люди более… эгоцентричны.

Газета прямо кричала, насколько эгоцентричной была Тинкер.

— То есть, Эсме, Черная женщина, и я имеем противоположные цели. — Тинкер порвала обвиняющий заголовок и пошла в сторону мусорной корзины, чтобы выбросить обрывки. — И мои сны могут быть, а могут и не быть связаны с нашими проблемами.

— Да, это трудно сказать. По крайней мере, я не могу, не с моими способностями. Волк послал за помощью к людям моей матери. Возможно, они смогут что-то понять, поскольку они разделяют нашу точку фокуса по отношению к Они.

— Которая совершенно не имеет значения для моей матери.

— Точно.

Тинкер бросила бумагу в корзину, однако верхняя газета обратила на себя ее внимание. Заголовок гласил: «Охрана Вице-короля убила пять снайперов. Убит госсамер» Она подняла лист.

«Когда это случилось?»

Газета была датирована вторником. Вторник? Разве во вторник она не была на ногах? Да, была… она провела вторник у «Рейнольдса» — почему никто ей не сказал? Газета также сообщала, что ЗМА объявила военное положение, что действие договора временно продлялось до воскресенья, и упоминала о планах проверить всех жителей Китайского квартала. Как получилось, что она пропустила все это? Она зарылась в кучу бумаг, открывая все возрастающий хаос, который она не замечала. Газета за среду содержала статьи о блокировании города королевскими войсками эльфов, о волне арестов людей, подозреваемых в сочувствии Они, о казнях замаскированных Они, о введении карточной системы продажи продуктов, из опасения, что коллапс доллара в Питтсбурге вызовет масштабное накопление запасов. Над заголовком был дополнительная строка, гласившая: «Четыре дня до конца Договора».

Четыре дня? А какой день был сегодня?

Другие непрочитанные газеты были датированы пятницей. Она потеряла как минимум один день, находясь в наркотическом сне. Заголовок гласил: «Два дня до конца Договора». В газете было также указано, что Питтсбургская полиция объявила забастовку «синего гриппа»,[55] когда ЗМА закрыла дело об убийстве Натана.

О боги, ну и бардак.

— Какой сегодня день недели? — спросила она Штормовую Песню. — Я проспала и субботу тоже?

— Сегодня пятница. — Ответила Песня.

— Доми, — позвал Пони от двери. — Пришла одиночка.

Одиночка?

Сопровождаемая секаша, в помещение зашла Тулу, видимо пришедшая из своего магазина. Тинкер смотрела на нее новыми глазами. Не то, чтобы женщина изменилась; Тулу была такой же, какой она была в течение всей жизни Тинкер. На ее лице не было новых морщин. Волосы все так же достигали лодыжек. Тинкер даже узнала это выгоревшее пурпурное шелковое платье, и старые теннисные туфли — Тулу носила эту одежду, когда Тинкер и Пони помогали ей доить ее коров два месяца назад.

Однако только сейчас Тинкер осознала, как странно для эльфа жить одному в мире эльфов. В каком клане и в какой касте родилась Тулу? Почему она не была частью какого-либо Дома? Было ли это, потому, что она эльфийка наполовину? Если она была наполовину человеком, родившимся и выросшим на Земле, откуда она так хорошо знала Высокий эльфийский язык, знала все скрытые от людей вещи? А если она была чистокровной эльфийкой, запертой на Земле, когда были уничтожены проходы, почему она не вернулась к своему народу? Три столетия — не срок для эльфов.

Тинкер сомневалась, что Тулу скажет ей, если даже она спросит. Тулу всегда отказывалась рассказывать о себе. Она откликалась на прозвище, не человеческое и не эльфийское по происхождению. Ни разу за те восемнадцать лет, которые Тинкер ее знала, она не упоминала своих родителей. Она не говорила ни свой возраст, ни время, которое она жила на Земле, ни даже свой любимый цвет.

Тулу дергалась в хватке Идущего По Облаку. — Ах ты, кровожадная маленькая дрянь! Ну что, твои маленькие обезьяньи мозги довольны? Я тебе говорила, придержи свое любопытство — но неееет, тебе захотелось поиграть с Черновским, а сейчас ты его убила.

Тинкер почувствовала грусть, когда поняла, что потеряла еще одну часть своей старой жизни. — Я не хотела, чтобы Натан погиб.

— Ах, ты не хотела! Ты думаешь, эти банальности утешат его семью, горюющую над его обезглавленным телом?

— Мне очень жаль, что это случилось. — Тинкер сглотнула, почувствовав боль, которую вызвали слова Тулу. — Я-я… не обратила внимания, когда это следовало сделать… и мне жаль… но я ничего не могу сделать. Я была неправа. Мне следовало послушать тебя с самого начала, но я не знала, к чему это может привести.

— Пффф, это вина Ветроволка… он убил мою маленькую светлую девочку и превратил ее в грязное дерьмо клана Кожи. — Тулу сплюнула.

— Это не имеет никакого отношения к тому, что Ветроволк сделал меня эльфом.

— Неужели? Моя малышка никогда не обладала таким высокомерием во власти.

— Чего?

Тулу покосилась на Пони, стоявшего рядом с Тинкер. — Давать тебе секаша — это все равно, что давать коньки слону — глупо, нелепо и опасно.

Тулу могла сказать, что она хотела от нее, но сейчас она зашла слишком далеко, трогая ее секаша.

— Да, я убила Натана, — сказала Тинкер, — но виновата не только я. Да, я глупая недогадливая девчонка, но ты жила с людьми больше двухсот лет — ты точно знала, как отреагирует Натан, если… — затем ее осенило, и она задохнулась от ужаса. — О боги, ты хотела, чтобы он думал, что я шлюха! Ты умышленно ввела его в заблуждение! Ах ты, злобная коза!

Тулу сильно ударила ее по лицу, так, что в глазах вспыхнули звезды.

Тинкер услышала, как секаша вытащили свои мечи, и махнула руками, чтобы предотвратить то же самое, что случилось с Натаном. — Нет! Нет! Не смейте ее трогать! — Когда она была уверена, что они повиновались, она повернулась к незнакомому теперь человеку, который вырастил ее. — Почему? Почему ты сделала это с Натаном? Ты знала, к чему это приведет!

— Потому, что ничего больше не вытащило бы тебя из лужи собственной мочи. В городе вот-вот прольется кровь, если ты не ничего не сделаешь. Черновский был жертвенным агнцем, чтобы спасти весь этот город.

— Я пытаюсь! Но я не знаю, как!

— Используй свои обезьяньи мозги! Эльфы готовы промаршировать по этому городу в военных сапогах. Я сотни лет жила с людьми. Они добрый и сострадательный народ. Я жила во время Американской Революционной войны, Гражданской войны, борьбы за право голоса для женщин, за гражданские права… и все эти достижения, равенство между людьми почти готовы быть слитыми в сортир. Это уже началось — они обыскивают Китайский квартал, вытаскивают людей из их домов, проверяют их, и убивают их на месте.

Тинкер быстро глянула на Штормовую Песню, поскольку кричала Тулу по-английски. Та кивнула, подтверждая. — Почему никто мне не сказал?

— Ты была слишком хрупкой.

Она не доверяла версии Тулу; «одиночка» всегда держала правду при себе. Однако она также не рассчитывала, что те эльфы, которых она знала, понимают, что такое быть человеком, как бы она их не любила. Тинкер подобрала газеты; ей нужен человеческий взгляд на факты. И ей нужен Мейнард — поговорить.

В Питтсбурге стал преобладать красный цвет, как будто наступала осень. Они насчитали пять блокпостов на пути к офисам ЗМА; все укомплектованы солдатами клана Огня из касты лаэдин.

— Если у Истинного Пламени так много воинов, зачем нам нужен клан Камня? — Тинкер позволила управлять автомобилем Пони, но сама уселась на переднее сиденье вместе со Штормовой Песней, чтобы иметь возможность говорить. Заднее сиденье было заполнено тремя остальными секаша.

— Магия клана Камня может найти людей в пустыне и вещи, спрятанные в земле, — ответил ей Пони.

— Их вызвали в качестве ищеек, — сказала Песня на английском.

Тинкер вспомнила заклинание, похожее на сонар, которое использовала Драгоценная Слеза. Да, это должно облегчить возможность найти Они, спрятавшихся в лесу. Однако как, интересно, клан Камня, преуспеет в изобилующем металлом городе.

— И если ты не сможешь решить проблему с Призрачными землями, — добавил Идущий По Облаку. — То они смогут. Они закрыли естественные проходы после первого вторжения.

Штормовая Песня презрительно фыркнула. — Есть разница между обрушением пещер и устранением того, что связано с Призрачными землями.

— Призрачные земли должны исчезнуть сами по себе, — Однако Тинкер теряла в этом уверенность — она ожидала, что скорость истощения будет выше. Это утро означало четвертый день, с того момента, когда она ввергла в хаос Черепаший ручей. Да уж, это не каждый мог о себе заявить: «я превратил квадратную милю земли в чистый хаос». Звучит как маленькая атомная боеголовка — кто-то сбросил на нас Тинкер!

Служащие ЗМА направили ее обратно, через реку Аллегейни в Китайский квартал. Там они нашли Мейнарда, наблюдавшего за проверкой китайского населения. Виверны, совместно с солдатами из касты лаэдин, систематически очищали дома, строя в линию их жителей, которых проверяли люди ЗМА. К моменту ее появления стало ясно, что процесс затруднялся тем обстоятельством, что большинство эльфов и многие китайцы не говорят по-английски. Южная Огайо Стрит превратилась в какофонию выкрикиваемых приказов, плача и просьб. Фургон следователя, который можно было узнать по надписи, сделанной крупными буквами, стоял в дальнем конце улицы. В теплом летнем воздухе ощущался запах крови. И на один головокружительный момент, она словно вернулась на проспект Огайо, обрызганная кровью Натана.

— Доми, с вами все в порядке? — прошептал ей на ухо Пони, поддержав ее за руку. Он уже активировал свои щиты, и сейчас они перетекли на нее.

Тинкер кивнула.

— Чисто! — крикнул на Высоком эльфийском один из Виверн, выйдя из близлежащего дома.

Она ощутила пульсацию магии, затем она почувствовала дом, от канализационных труб до концов дымовых труб. Внутри никого не было. Видимо, это и было целью заклинания. По какой-то невнятной команде Виверны двинулись к следующему зданию. Что раздражало, из-за своего роста Тинкер не могла разглядеть за толпой домана, направлявшего поиск.

— Здесь Драгоценная Слеза? — спросила она Штормовую Песню, которая могла смотреть выше голов большинства людей.

Песня покачала головой. — Это безумец, Лесной Мох.

— Вот, здорово, — пробормотала Тинкер. — Где Мейнард?

— Туда. — Пони продолжал придерживать ее за локоть.

Она думала, что им придется пробиваться через толпу, но, когда они достигли скопления людей и эльфов, толпа разошлась, как будто раздвинутая невидимым клином. На лицах людей была смесь страха и надежды. Они хотели бы, чтобы она была одной из них, но боялись, что она полностью стала эльфом.

Толпа избегала одного места на тротуаре. Когда Тинкер поравнялась с ним, она увидела, что оно было покрыто свернувшейся кровью, кишащей черными мухами. Когда подошли секаша, некоторые мухи взлетели с тяжелым жужжанием. Остальные продолжали питаться.

— Я хочу, чтобы это прекратилось, — прошептала Тинкер Пони, боясь его ответа.

— Это делается по приказу короны, — ответил Пони. — Ты никак не сможешь прекратить это.

Мейнард увидел Штормовую Песню первым, затем опустил взгляд и обнаружил Тинкер. — Что вы здесь делаете?

— Я хочу поговорить с вами об этой фигне. — Тинкер махнула газетой в сторону Мейнарда.

— Я сейчас занят. Почему бы вашему мужу не объяснить вам все?

— Потому, что вы здесь. У меня есть власть припереть вас к стене и заставить объяснить мне. И вы будете использовать слова, которые я понимаю.

Мейнард быстро взглянул на газеты. — Что вам непонятно? Статья вполне ясна.

— Что я могу сделать?

Он долго смотрел на нее с непонятным выражением лица, затем сказал:

— Я не знаю. Ветроволк купил нам немного времени, но без доказательства, что врата еще на орбите и могут быть отремонтированы, это время истечет в воскресенье.

Забавно, после всего, через что она прошла, чтобы уничтожить врата, сейчас ей надо их спасать.

— Итак, — сказала Тинкер. — Если я смогу доказать, что эта чертова штука все еще на орбите, это поможет?

Глаза Мейнарда расширились от удивления. — Вы думаете, что сможете это сделать?

Было искушение ответить утвердительно, но она решила быть честной. — Я не знаю. Я могу попробовать. Этот ебаный разрыв пространства на месте Черепашьего ручья включает в себя две или три вселенных.[56] Если одна из них — Земля, возможно, получится использовать Призрачные земли для связи

— Эльфы никого к ним не подпускают, — сказал Мейнард. — Ученые в коммуне уже готовы штурмовать это место, чтобы иметь шанс изучить его.

— Держите их подальше от него, — сказала Тинкер. — По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем уверены, что кланы Огня и Камня не убьют их при появлении.

Мейнард отвел взгляд, как бы стараясь скрыть то, о чем подумал. Когда он повернулся обратно, его лицо превратилось в бесстрастную — почти эльфийскую — маску.

— Что вы, блядь, хотите от меня?[57] — крикнула Тинкер. — Я выросла на свалке!

— Вы единственная, кто способен полностью понять — что такое быть человеком, — сказал Мейнард, — и, кто, тем не менее, способен сделать что-то с этой ситуацией.

— Но я не знаю, что делать.

— Я знаю, что вы не знаете, — сказал Мейнард, но не добавил ничего больше, что могло бы помочь.

От Лесного Мха последовал импульс магии, и на этот раз здание не было пустым. Она — и Лесной Мох — ощутили двух людей, все еще находившихся на втором этаже. Послышалась команда. Тинкер обернулась и увидела, как Виверны хлынули через двери небольшого магазина подержанной одежды. Затем она почувствовала, словно вспышки сгорающих лампочек, как в помещении, одно за другим, были активированы заклинания. Виверны добрались до комнат со спрятавшейся парой.

— О, нет. — Тинкер двинулась к магазину.

Штормовая Песня потянула ее за рубашку. — Они всего лишь убивают Они.

Это что, должно было заставить ее почувствовать себя лучше? Насколько бы она не ненавидела кицунэ, она не хотела бы увидеть Чио обезглавленной. Она не больше хотела увидеть мертвым Рики, чем хотела, чтобы пострадал Натан.

— Мы не можем пойти туда — это приведет к драке, — Штормовая Песня продолжала удерживать ее, — которую мы не сможем выиграть. Подожди. Пожалуйста.

Как бы она не хотела защитить незнакомых ей людей, она не могла жертвовать своими секаша.

Тинкер деревянно кивнула и вывернулась из хватки Штормовой Песни. — Подойдем поближе.

Вход в магазин был закрыт стеной из спин зрителей. На этот раз секаша пришлось очищать дорогу, отодвигая людей в стороны, чтобы сделать проход, достаточно широкий, по их мнению, для нее. Получился проход, в который прошел бы слон.

Виверны силой вытащили одного. Они подтащили его к беловолосому эльфу, доложив:

— Мы убили одного внутри — он пытался бежать. Этот прошел проверку, но он был с Они.

Это был Томми Чанг.

— Убейте его, — приказал домана.

— Нет! — Тинкер прыгнула вперед, пробившись к Томми через возвышавшихся Виверн. — Не трогайте его!

Беловолосый эльф повернулся и Тинкер судорожно вздохнула, увидев его изуродованное лицо.

— О, этот честный ужас! — сказал одноглазый эльф. — Ты, должно быть, та дитя-невеста. Ты не слишком впечатляешь — как ты смогла уйти от Они живой?

— Они меня недооценили. — Тинкер дернула руку Томми из захвата Виверн. — Смотрите, его проверяли. Он не Они.

— Он может быть помесью, — заявил одноглазый домана.

— Какая, нахуй разница?[58] — проворчала Тинкер по-английски.

— Доми, — пробормотала Песня позади нее.

— Он не один из них. — Тинкер переключилась на Высокий эльфийский.

— Откуда ты знаешь? — спросил Лесной Мох. — Как я слышал, тенгу удалось тебя обмануть.

Она не собиралась позволить им убить кого-либо, кого она знала. Она посмотрела на Томми, пытаясь вспомнить что-либо, что позволит доказать себе и другим, что он был тем, кем она думала, он был. К ее раздражению, они ничего не сказал в свою защиту, просто стоял, сохраняя свою, прямо таки, пуленепробиваемую холодность. Он что, не понимал, что от меча она его не спасет?

Это правда, она слепо поверила Рики, но она тогда не знала, что существуют Они, и оказала ему доверие, которое оказывала всем незнакомцам. Не так давно ее собственный мир был совсем другим.

— Я знаю это потому, что… — начала она, чтобы хоть что-то сказать. Потому, что она знала Томми половину своей жизни. Его семья владела рестораном в Окленде еще до Включения. Он занимался организацией гонок на ховербайках, и летом она видела его почти каждую неделю. Он не был незнакомым человеком. Едва ли можно с уверенностью сказать, что он был «хорошим» человеком. Он имел крутой характер и репутацию безжалостного бизнесмена; но это не делало его более «злым» чем она сама. Однако она подозревала, что эльфы вряд ли приняли бы эти обстоятельства, как достаточное подтверждение его человечности. Рики доказал, что ее суждение ошибочно.

Что же ей сказать, чтобы этот ответ был принят этими эльфами в качестве доказательства? Они уже явно теряли терпения, ожидая ее ответ.

— …Потому… — и затем, неожиданно, именно Рики помог ей сформулировать ответ. — Потому, что когда тенгу искал меня, он не знал, где меня найти.

Это их озадачило, что было хорошо, поскольку ей необходимо многое вместить в это доказательство, чтобы оно звучало убедительно.

— Два года назад Томми купил у меня сделанный на заказ ховербайк «дельта». Ему нужно было подписать чек и оформить «розовый листок» — документ удостоверяющий переход собственности, для отчета по налогам. Я сказала ему мое человеческое имя, Александер Грэхем Белл. — Что, конечно, привело к тому, что Томми начал ее поддразнивать и, время от времени, называл ее «Тинкер Белл». — Я даже сказала ему, почему меня так назвали, — по правде говоря, она тогда попыталась прекратить поддразнивание, сыграв на сочувствии, поскольку мать Томми тоже была убита. — И то, что мой отец был тем, кто изобрел орбитальные врата. Я ему сказала — и он не сказал об этом Они.

Похоже, Виверн это убедило. Они отпустили Томми.

Внезапно по ее чувствам ударила магия, как будто к луже бензина поднесли пламя. Тинкер крутанулась, осматриваясь, но ничего не было видно. Лесной Мох сделал движение, она обернулась, и увидела, что он позвал магические камни клана Камна и вызвал щиты. Виверны и ее Рука пришли в боевую готовность.

— Что это было? Ты это почувствовал? — спросила она Лесного Мха.

— Это было разрушение заклинания. — Мох выпрямил пальцы левой руки и поднес их ко рту. — Сссссстада.

Заклинание, которое вызвал Лесной Мох, было неким вариантом наземного радара. От эльфа сформировался длинный, узкий клин энергии, направленный в сторону реки. Лесной мох двинул правой рукой, и клин полетел на север через Китайский квартал. В центре квартала, он ударился в мощный клубок силы.

— Как странно, — сказал Лесной Мох.

— Что это? — Тинкер обратила внимание, что Томми проявив благоразумие, исчез, когда они все отвлеклись.

Лесной Мох странно на нее посмотрел. — Это заклинание сканирования веховых линий. Оно позволяет мне увидеть недавние, либо действующие возмущения линий. Я не знаю, что должно было делать то заклинание, но его только что резко изменили, и сейчас оно работает как помпа на fiutana.

— Вот, дерьмо. Черная ива.

Огромные двери в морозильный склад были открыты навстречу летней жаре. По погрузочной эстакаде струилась магия пульсирующим туманом потенциала. Тинкер из предосторожности объехала на автомобиле вокруг, пытаясь расположить машину таким образом, чтобы они могли заглянуть внутрь темного склада, но эстакада была слишком высокой и дверной проем, несмотря на ясный день, казался темным, как пещера. Тинкер зажгла фары, но даже дальний свет не смог осветить внутреннюю часть морозильника.

— Мне нужно посмотреть поближе. — Тинкер поставила автомобиль на стоянку. Она хотела бы оставить двигатель работающим, но при наличии такого количества свободной магии вокруг это было бы ошибкой.

Она вышла, за ней последовали секаша. Магия бурлила вокруг нее, горячая и быстрая. Жара подбрасывала колокольчики на молельне, заставляя их тревожно звякать. В воздухе чувствовался странный запах, похожий на жженую корицу, смешанную со вкусом подогретого меда. Невидимое сияние фиолетового цвета заставляло слезиться глаза.

— Осторожнее. — Тинкер сморгнула слезы. — Магия вокруг нас.

— Даже мы можем это видеть. — Щиты Штормовой Песни четко очерчивали синевой ее силуэт. — Твои щиты, доми.

Да, пожалуй, сейчас для них было самое время.

Тинкер установила резонанс с магическими камнями и вызвала заклинание щита. Когда вокруг нее свернулись ветра, она осторожно двинулась вперед, позаботившись, чтобы не сбить заклинание, изменив положение рук.

Навесной замок был срезан дисковой пилой. Ее заклинание не подвело ее; кто-то проник внутрь и испортил его.

В темноте склада сверкала и переливалась фиолетовым светом магия, вызывая причудливую игру теней и сумрака. Тинкер не увидела внутри ничего похожего на черную иву. Штормовая Песня щелкнула выключателем, но результата не было.

— Наверняка магия взорвала все лампочки, — но в темноте Тинкер оставаться не собиралась. — У нас есть освещение?

— Есть. — Пони вытащил магический фонарь, крепко обхватил стеклянный шар левой рукой и активировал его. Затем он обвел помещение тонким лучом.

Они оставляли черную иву привязанной к грузовым поддонам. Сейчас от привязей остались лишь клочья. Разбросанные деревянные щепки отмечали разрушение поддонов. Вильчатый подъемник был перевернут, как детская игрушка. Опавшие листья двигались по конвективным потокам, с тихим шелестом танцуя на цементном полу.

— Где она? — прошептала Тинкер.

— Я не вижу. — Пони опять обвел помещение фонарем.

— Я тоже. — Тинкер оглянулась на улицу. Где Лесной Мох? Эта штука с наземным радаром сейчас бы им очень пригодилась. — Давай выключим компрессор и, по крайней мере, остановим этот поток магии.

Они пошли через склад к задней комнате. В маленькой комнате без окон тоже никаких деревьев не оказалось, только гудящий компрессор, который вызвал весь этот хаос. Поперек ее заклинания лежал лом, весь обугленный. Воздух вокруг компрессора странно колебался.

Выругавшись, она взялась за рубильник.

— Доми, нет! — Штормовая Песня поймала ее за руку и заставила замереть. — Стой здесь, у двери. Пусть это сделает Идущий По Облаку.

— Ивы здесь нет. — Тем не менее, Тинкер осталась у двери, как просила Штормовая Песня, а Идущий По Облаку подошел к рубильнику и вырубил питание компрессора. — Видишь, никакой опас…-

Единственным предупреждением об опасности стал зловещий хруст листьев, а сзади в ее щит врезался погрузчик. Она взвизгнула, резко развернулась и увидела, как он отлетает назад, через весь склад.

— Щиты! — крикнула Штормовая Песня.

В удивлении Тинкер позволила щитам упасть. Она еле-еле установила резонанс, когда фонарь Пони высветил неожиданно близкое высохшее «лицо» черной ивы. Они, похоже, просто прошли мимо нее, каким-то образом не увидев. Сейчас она заполняла собой весь склад, преграждая путь к двери. Ива подняла свою ногу-корневище и переставила ее с глухим звуком, сотрясшим пол. Ее ветви трещали, когда она слепо нащупывала границы помещения. Дюжина «рук» ивы обхватила перевернутый подъемник, снова его подняла и швырнула в нее.

Тинкер резко произнесла словесную часть заклинания, задрожав, когда в нее полетел подъемник. В последнюю секунду ее окружили ветра, и подъемник врезался в границу искажения.

— Дерьмо! — выругалась Тинкер, когда подъемник отлетел обратно, врезавшись в дальнюю дверь. — Другой двери нет, так?

— Да, доми, — ответил Пони.

Тинкер не знала, удивляться ей или раздражаться, что Пони был настолько спокоен, можно подумать, что она могла вытащить дверь прямо из задницы.[59] — Вот черт, вот черт, вот черт. Ладно, я знаю, что я умнее этого дерева.

Черная ива подняла другое корневище, и сотрясла все вокруг, когда она опустила ее несколькими ярдами ближе к ним, мгновенно раскрошив бетонный пол, воткнув корни прямо в фундамент здания.

— Однако сейчас у меня есть некоторые сомнения, — признала Тинкер, — что на этот раз мозги одержат победу над мускулами.

С чем ей работать? Она оглядела комнату из бетонных блоков, а ива, тем временем, тяжеловесно придвигалась ближе. Лом. «Бум!» Компрессор. Пять секаша. Пять ejae. «Бум!» Рубильник.

— Штормовая Песня, что ты знаешь об электричестве? — спросила Тинкер наиболее технически продвинутого члена ее Руки.

— Ничего полезного, — ответила Песня.

«Бум!»

— Ничего? — пискнула Тинкер.

— Оно живет в ящике в стене, — добросовестно изложила свои знания Штормовая Песня. — Оно уходит, если ты за него не платишь.

«Бум!»

Это точно — ничего полезного. Не стоит даже думать о том, чтобы дать Штормовой Песне провод под напряжением в качестве оружия. С тем же успехом они могли бы просто оглушить себя током сами.

Черная ива вытянула сотни хлещущих, как кнут, ветвей и вцепилась в ее щит. Тинкер заставила себя снова оглядеть комнату, игнорируя огромное существо, пытающееся добраться до нее.

— Крыша! Там только фанера и резина. Посмотрите, не сможете ли вы пробиться наружу.

Дерево нашло щель между высоким дверным проемом и ее щитом. Тонкие ветви вошли в это пространство, вцепились в косяк и начали тянуть.

— Вот, дерьмо! — крикнула Тинкер. — Если она сделает проход больше, я не смогу удержать ее! Она прорывается!

Затем она ощутила импульс магии от Лесного Мха, мгновенно обозначивший и домана клана Камня и Виверны, вышедших из Роллс-Ройса, и их самих, прижатых внутри черной ивой.

— Лесной Мох! — закричала Тинкер. — Убери ее от нас!

Бетонные стены уступали под рывками, раскалывались, оставляя зубчатые трещины, в которые проглядывала скрученная и разорванная арматура. Ветви, как спятившие землекопы, швыряли осколки бетона в заднюю стену склада.

— Лесной Мох, убери…-

Внезапно ветви обвились вокруг нее, заключив ее щит в кокон, и подняли с земли.

— Доми! — закричал Пони.

Черная ива вздернула ее вверх. Ветви трещали, пытаясь сокрушить щит.

«О, только держись! Только держись!»

В изгибе ствола, откуда отходили главные ветки-конечности, открылось темное отверстие. Когда дерево попыталось засунуть ее в эту мясистую щель, она поняла, чем было это отверстие.

«У нее есть пасть! Интересно, знает ли об этом Лейн. Вот дерьмо, она пытается меня сожрать!»

К счастью, диаметр ее щита был больше, чем размер пасти. Это было все равно, что пытаться засунуть мячик для гольфа в пивную бутылку. Тинкер застыла неподвижно, боясь разрушить щит. Запах жженой корицы и меда заполнил ее чувства, и ее зрение затуманилось — дерево слегка поблекло — даже когда оно снова попыталось запихнуть ее себе в пасть.

«Это какой-то галлюциноген — вот почему мы его не заметили» — подумала она.

А затем дерево швырнуло ее в стену.

Улица за стеной мелькнула вспышкой света, затем она врезалась в неразбериху маленьких, темных и пыльных комнат в брошенном офисном здании через дорогу. Она ощущала, что Лесной Мох прослеживает ее перемещение. Его сила мелькнула перед ней, просочилась сквозь здание на пути ее полета и сконцентрировалась на несущих конструкциях.

Эта беловолосая скотина пыталась обрушить на нее здание! Ее похоронит заживо — независимо от щитов!

Сбросив щиты, она сделала отчаянную попытку схватиться за исцарапанную стальную стойку, когда она пролетала над ней. Она промахнулась и лишь оставила пять полос на ее пыльной крышке. За стойкой оказалось окно. Тинкер вылетела сквозь него в воздух.

«Я умру».

А затем ее поймал Рики, обхватил сильными руками и стал с усилием подниматься вверх в громком хлопанье черных крыльев.

— Рики! — она вцепилась в тенгу, сердце стучало так, как будто вот-вот вылетит из груди. Да, да, она все еще на него злилась. Она скажет ему об этом — когда он опустит ее на землю.