Волчья стая

Глава 57

Под стрельбу-то просыпаться ладно — моментально вспомнил, что уже воссоединился со взводом, что они готовы к набегу охотников и накручены палить во все подозрительное.

Только это ж было не единственным, о чем стоило беспокоиться.

Вот, например, проблемы с дыханием. Грудь в огне, в рот вползла гибкая трубочка — а на другом конце этой трубочки губы Марты, которая попутно копается в моей груди. Вот уж без понятия, чем именно занималась, но выглядело страшновато. Во мне же ковырялась.

И ковырялась болезненно. Очень такое неприятное ощущение, когда в легкое тычут пальцами и прокалывают иглой, ага.

Вывод из происходящего был до смешного прост — наркоз плохо подействовал, вот и очнулся.

Дойти до вывода легко, но дальше… Прошло с десяток-другой секунд с моего пробуждения, как я в полной мере прочувствовал, как себя ощущают утопленники. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, в груди поселилось нечто острое, разрывая ее изнутри. А пошевелиться не мог. Вообще. Даже глазами вертеть.

Марта же, не замечая, продолжала свою работу. С улицы доносилась редкая стрельба одиночными. Тонкая нотка дыма щекотала ноздри, не торопясь вплывать внутрь. Ну прямо…

В общем, я запаниковал. Раньше просто пугался, а сейчас в голове возник просто дичайший страх. Ослепляющий — единственное, что я видел, это идеальные губки автоматона, сжимающие гибкую трубку. Оглушающий — единственное, что слышал, это работу над собственной плотью. Ну и возбуждающий — хотелось вскочить, вырвать из собственной груди руки Марты, отпихнуть ее подальше и раздолбать череп. Но не мог.

Оставалось только лежать и ждать. Чего не так-то и просто сделать, когда все тело кричит «а ну давай в наступление! Вперед, вперед, размажь ее по камням! Это все она, это из-за нее ты сейчас не можешь ни пошевелиться, ни вздохнуть!».

В общем, зашибись операция.

Такое состояние продлилось… Да уж понятия не имею, сколько продлилось. Не до подсчета секунд в голове было, да и все равно все внимание было сосредоточено на Марте. Она, казалось, вообще меня потрошила — вот подняла окровавленный скальпель с которого падали темные капельки, вот сунула в потроха сверкающий серебром зажим, чего-то сжала, зажигая внутри меня крохотное солнце, провернула…

В общем, наркоз — это еще и психологически полезная штука. Работал бы еще.

А Марте что? Она работала. Она, наверно, точно так же сшивала там в своем госпитале трупы, создавая разнообразную стремную херобору. И сейчас будто над мертвым трудилась. Хотя, казалось бы — сердце у меня по ощущениям колотилось так, что вот-вот пробьет кости и на улицу вылетит.

Хорошо, в общем, время провел. Задыхаюсь — а никак не задохнусь. Страшно — а никак не успокоюсь. Закрыть бы глаза и хотя б не смотреть — не могу, и отвести взгляд тоже никак.

Но всякая пытка кончается, закончилась и эта. В смысле, с легким. Чего-то сделала, откачала полстакана крови, зашила все. Ополоснула легкие в спирту и полезла в простреленные кишки.

Хорошо, все-таки, что у меня с самого утра весь живот пустой. Иначе б поймал уже этот, как его… Перитонит, или вроде того. Как когда аппендицит случается.

Тут она возилась меньше. А у меня стало получаться дышать! Порциями воздуха словно у котенка размером с ладонь, но все же! Не слишком-то хорошее перекрытие боли от ворошения пары метров кишок и штопанья проделанных пулей дырок, если честно.

Уже и стрельба стихла. И во входе в землянку промелькнула ушастая морда — выглянула из белесой занавески, повешенной, видимо, автоматоном.

А я лежал. Терпел. Терпел. Терпел. И дождался. Все с тем же ничего не выражающим идеальным лицом Марта достала шприц, набрала чутка жидкости из колбочки, выпустила воздух. Укол вот поставила безболезненно.

Пробуждающая жижа подействовала быстро. Ну, конечно — я и так уже не сплю. Сперва пальцы поддались на руках, затем на ногах, затем все остальное стало потихоньку шевелиться. Но дышал я все так же миниатюрными глотками. Да еще и трубка в горле оставалась, все так же другим концом уходя в рот автоматону.

Тут и рефлекс сработал в моем горле. До того как-то не чувствовал, а сейчас… Ощущение, словно легкие собственные в кашле выблевываю, вот честное слово. Можно сказать, прочувствовал, каково под химическим оружием оказаться.

У автоматона чего-то там щелкнуло, видимо, в мозгах — моргнула, осмотрела меня, в парочку быстрых, но аккуратных движений выдернула трубочку. Стало ли легче дышать? Ага, размечтался. Стало больнее. Вроде бы и влезает теперь больше воздуха в грудь, хватит уже котят на пять — но казалось, что разорвет сейчас.

— Отзыв… поставлю… отрицательный… — в десяток выдохов сумел выдать я.

— Как вы себя чувствуете, хозяин? — в ответ спросила Марта, словно ни в чем ни бывало.

— Пиздец.

Автоматон выудила из своего баула тряпочку, смочила в спирте и принялась мягко и осторожно стирать кровь с моей тушки. Той было на удивление немного — ну да, все тело-то бледное, да еще и голова кружится. Там хоть пара литров осталось-то вообще?

— Операция прошла успешно и без затруднений, хозяин, — доложила Марта. — Потребовалось поддержание кровяного давления, на что был израсходован весь запас физраствора, но дальнейших проблем я не встретила. Вашему легкому больше не грозит схлопнуться. Кроме того, я зашила простреленные и поврежденные участки кишок.

— С-супер, — выдавил я.

— Я настоятельно рекомендую вам отдых, хозяин. Несмотря на ваши поразительные способности выдерживать ранения и продолжать действовать, вам необходима как минимум неделя отдыха и спокойствия.

— Отдохнешь здесь, — слова потихоньку давались полегче. — Я проснулся в процессе. Было неприятно.

Марта зависла на добрый десяток секунд. Я даже попытался услышать скрип ее механических мозгов — но таким страдали только автоматоны-солдаты, а не она. В любом случае, у нее аж глаза расфокусировались.

— Я не зафиксировала вашего пробуждения, — сказала она.

— Заметил. Работала как над тем трупом, когда мы тебя нашли.

— Простите, хозяин, но вам это приснилось. Я не зафиксировала подобного режима работы.

Это вот меня сейчас автоматон, клявшийся в готовности служить «хозяину», будет в лицо обманывать? Приснилось, ага. Больно уж подробный и детализированный сон, да еще и так плавно перешедший в реальность.

Я аж подняться попытался. Это было… больно. Так что, для начала, ограничился просто тем, что сел, опираясь спиной о стену землянки. Не, ну а чего, я живучий — вот мой собственный врач мне заявила! Нормально, я уже практически отошел от операции!

— Потом разберемся, — сказал я, отдышавшись. — Командирские обязанности спихнуть не на кого, а у нас тут обстановка.

Марта отвела руки от моего пуза — оно как раз было уже вымыто. Затем слегка поклонилась, прикрыв глаза.

— Мне нравится наблюдать, как быстро вы восстанавливаетесь, — сказала она.

И, как ни в чем не бывало, принялась отмывать в спирту инструменты. М-да. Ну, я и удивляться не стану — машина-медик, ей как бы дважды плевать. Наблюдать ей нравится. Пусть наблюдает, будто я денусь куда-то. Лишь бы, в случае чего, подлатала — а ее великолепные методы я потерплю, уже как-то привык.

Ладно, пора заняться делом.

— Всех поздравляю — я живой и дышу, — сказал я в гарнитуру. Которую автоматон снять с моей головы не удосужилась. — Доложите обстановку, я слышал стрельбу.

— Они кого-то заметили, — ответила Эльза. — Но, мне кажется, ни в кого не попали. Рычали недовольно.

— Сойдет. Благодарю за бдительность. Так, Астер, отведи девок шесть на отдых, будем потихоньку сменяться.

Гарнитура утвердительно фыркнула мне в ухо. Ну вот и хорошо.

А мне все-таки надо было еще посидеть. Может, на самом деле, и полежать, но я чувствовал себя достаточно уверенно в собственных силах. Посидим, вспомним как дышать безболезненно, все такое. Потом еще и придется вспоминать, как безболезненно есть и пить — но нужда заставит.

Пока же я просто сидел и смотрел, как Марта протирала инструменты. Тщательно и сосредоточенно, как же еще. На всю землянку спиртом воняло. Я бы даже сам этого спирта глотнул сейчас, немного, чтобы успокоиться от всего и, не знаю, пойти вздремнуть минут шестьсот.

Но пока рано. Надо удостовериться, что все в порядке, что пересменки идут, что Холли вернули на положенное место — а там уже на правах раненого и поспать. Да и нечего медицинские запасы расходовать впустую.

Так что просто набирался сил, пока автоматон укладывала вещи. Как закончила, я ей сказал:

— Тащи больную сюда. Нечего ей на улице валяться.

— Как прикажете, хозяин. Желаете, чтобы я взяла на себя заботу о больной?

— Присматривай за ней.

Отвесив полупоклон, Марта отправилась на улицу. Отодвинула занавеску, выпуская наружу свет, с легким наклоном вышла. Шаг, другой…

И ей прямиком в шею прилетела стрела. Четко, ровно между искусственными позвонками — я даже сумел примерно разглядеть, откуда.

Стрела с легкостью прошибла полупрозрачную кожу. И чего-то оч-чень сильно повредила. Делая очередной шаг, автоматон вдруг застыла целиком и полностью, и рухнула — словно модель персонажа с застывшей посредине анимацией. Довольно… странно видеть такое вживую.

— Лучник, справа от входа в землянку! — торопливо сказал я в гарнитуру, игнорируя боль в груди. — Подстрелили медика, никому в свет не лезть! И новеньких придержите, чтобы не дергались!

Ответа сперва не последовало, никто даже фыркнуть или рыкнуть в эфир не удосужился. Вот через пяток долгих секунд понеслась стрельба — неуверенная и вразнобой, как мне показалось.

Похоже, волчицы сами стрелка-то не видели. Неудивительно. Там темнота, а шлемов на голове девок-то не наблюдалось. Так что смотрели они без ночника и тепловизора, полагаясь лишь на свой дальтонизм да несколько улучшенное родное ночное зрение. Чего они там разглядят в густой растительности, где полно места для пряток — вопрос открытый.

Оставалось только ждать. Пока жду — дотянуться до фонарика, подвешенного на потолке, и вырубить к чертям свет.

Не так уж и сложно. Всего-то, что сесть на колени, перекладками подобраться ближе, неторопливо приподняться и сесть уже на одно колено… И растянуть кожу на груди, стараясь достать фонарь, ага, прямо поперек швов. Тут даже не боль беспокоила — а что будет, если швы разойдутся? Марту-то вывели из строя, из меня самого швея сомнительная. Довериться волчицам, чтобы зализали? Сомневаюсь, что сработает.

Щелчок. Свет потух, оставив меня в абсолютной темноте. Даже автоматона не видно, хотя она тут в паре метров всего. Ну, это не страшно — зрачки сейчас расширятся.

— Есть успехи? Засекли? — спросил я по радио.

Астер коротко проскулила нечто извинительное. Ну и пальба прекратилась.

Хреново. Надо срочно разбираться с вопросом ночного зрения — ну не могли же они все и разом куда-то свои шлемы растерять, а? Ну что-то ведь должно остаться, и с достаточным зарядом. Там батареи хоть год могут продержаться и сохранить приличный заряд.

И с Мартой чего-то делать придется. Но это вопрос будущего. Были ж у нас гиноиды, одна даже самоходная — с залитыми технарскими базами и программами. Может, починят? Это ведь не имплант, соединяющий разрыв в спинном мозге, автоматон выглядит попроще.

Прямо сейчас выяснить, как дела с ночниками и ремонтным гиноидом помешает такая нелепая вещь как языковой барьер. В плане, нихера мне девки сказать не могли. Астер рычит да скулит, Холли без сознания… А, погодите-ка!

Одна из тех, что меня подстрелила, а затем притащила в лагерь — она-то болтовню более-менее разработала, отвечала словами и фразами! А то, что я не имел ни малейшего понятия, как ее зовут — не проблема.

— Обращаюсь к той, кто меня принесла, — сказал я. — Тащи свою задницу сюда, будешь на вопросы отвечать. Раз остальные не способны.

— Е-есть! — ответил знакомый голос, хрипло и неуверенно.

Сойдет. Будем разбираться, чего тут у взвода вообще осталось. Правда, в обстановке «вокруг шарят особо меткие партизаны и прибудет еще, самого квалифицированного медика подстрелили» — но это уж извините, надо собственные косяки разгребать.

Пока сидел, ждал и думал, как бы Марту со входа в землянку убрать, на связь вышла Эльза:

— Разбудили! Что случилось? Тебя уже зализали?

— Лежите на месте и не вставайте, у нас лучник завелся. И мелочь на поводке держите, ради всего, блять, святого!

В ответ, секунд через пять, я получил отрывок сонно-недовольного ворчания. Видимо, опять лапой не смогла тангенту нажать.

А тут уже и разговорчивая волчица появилась в проходе. Ну, как появилась — заползла. Прямо по ногам застывшей автоматона, подползла под накидкой на дверной проход. Заметил я это лишь по тому, как в черном пошевелились чуть более черные оттенки черного — свет-то вырубил, снаружи сплошные кроны и вообще ночь безлунная.

— Вуф!

— Фыркать и скулить запрещаю, — сказал я. — Вспоминай, как нормально разговаривать.

— Есть! — ответила она. Все равно походило на фырканье, но тут хоть какое-никакое слово в наличии.

— Как я вижу, вы ночниками не пользуетесь. Почему? Куда дели?

Я почувствовал, как она замялась. И с ноги на ногу переступила.

— А… Забыли… — и вины в голосе столько, будто прямо сейчас в ноги бросится и носом уткнется.

В принципе, ничего совсем уж неожиданного. Пушками пользовались, приборы с касками без нужды…

— И куда вы их дели?

— Сложили. С остальным. Что с собой таскали.

— Оно хоть в лагере, или прикопали где-то? — спросил я.

— В другой норе. Там склад, — сказала девка уже повеселее. — Там и это. Большие трубы. Которые «БАХ!».

Я, блять, чуть на месте не подпрыгнул — и это сидя, с все еще болезненной после операции грудью. Не от радости от того, что и противотанковые гранатометы сохранить сумели, в придачу к электронике. А от того, что «БАХ!» этот прозвучал громко, внезапно и близко к лицу. Достаточно близко, чтобы я очертания морды сумел разглядеть.

— Тогда пошли, будем…

Меня прервал голос Эльзы, зазвучавший в гарнитуре. Сонный и не особо-то довольный:

— Тут твоя больная проснулась. Бесится и пытается подняться, но мы ее держим. Рука у нее тяжелая.

Несколько раз моргнул в темноту. Темнота моргнула в ответ, намеками на янтарные глаза с вертикальными зрачками.

— Держите, но скажите ей, что мы под атакой, и про меня тоже. Сейчас подойдем.

Ну, если есть силы на подраться — может, и на что-то полезное силы у Холли найдутся? Например, своим ходом приползти в землянку и спать здесь. Ну и мелочь в объятиях держать, ага, как плюшевую игрушку.

— Затащи пока гиноида сюда. Только стрелу из шеи не выдергивай. Как, кстати, с ремонтниками?

— Они спят. Давно. Положили туда же.

Это несколько усложняет дело. У них расход энергии, конечно, куда как побольше — да еще и хрен знает, чего там влияние Суки с ними сделало, но и запас должен быть приличный. Может, и ночники в хлам пустые.

Волчица отошла, подвинула занавеску на входе, впустив пару-тройку случайных фотонов. Фотоны эти помогли обрисовать силуэт, ну а по легкому пыхтению было слышно, что она взялась за раненую. Или убитую. Э… Выведенную из строя. А уж временно или нет — разберемся потом.

Если ремонтники разряжены, то поправить-то я это могу. Ценой разряда молнии в паху, но потерпим.

— Положи тут у стены, — сказал я. Затем нажал тангенту. — Как там со стрелком?

— Не… — извинилась Астер. Сумев коротеньким скулежом выдать кусочек слова. Ну, это уже прогресс. Не в том направлении прогресс, правда.

— Готовимся выходить из санпункта. Двинемся к складу, где вы все барахло сложили. Как дойдем и проверим работу ночников — дам сигнал, тогда отправляй по одной на выдачу. Ясно?

— Аф!

Тем временем, разговорчивая перетащила автоматона. Стоило, все-таки, сразу взглянуть на повреждения — а для этого надо включить фонарь.

— Внимание, включаю свет, — передал я. — Враг может заинтересоваться.

Дотянулся до фонаря, включил. Грудь опять болью прострелило, но уже, вроде, и не так сильно.

Едва щелкнул выключателем и землянку залило ровным электрическим светом, первым делом я увидел волчицу. Она недовольно зашипела и заморгала. Неудивительно, там зрачки распахнуты настолько, что от янтаря радужки остался только тоненький круг. Мне-то самому дико неприятно, а уж ей…

Так, что там с Мартой? Повернулся, наклонился, проморгался.

Признаков жизни она не подавала. Кто бы мог подумать, ага. Но если более серьезно, то и признаков работы механизмов не наблюдалось. Глаза на идеальном лице застыли в одной позиции, зрачки одинаково широки. Все суставы тоже встали, ровно в момент шага — застывшая анимация, ну серьезно. Ладно хоть не в Т-позе свалилась, иначе я б на месте тут и помер. От смеха.

Но и сейчас смешка даванул. Не время и не место… А и похер.

И все из-за одной стрелы, вошедшей глубоко в шею, четко поперек. Лезвие скрылось под полупрозрачной кожей, только древко торчало. На вид — с половину позвоночника прорубило. Аккурат там, где ее искусственные нервы проходили. Неважно, из чего именно — медная проволока, какая-нибудь хитрожопая система из сотен мелких шестеренок или, не знаю, беспроводной передатчик по Эфиру. Важно, что соединение повреждено или уничтожено.

А с ним, наверно, и питание. Голова-то тоже застыла.

— Ну, если повезет — разберутся и починят, — сказал я, почесывая затылок. — Это, все-таки, наш лучший медик. Спасла три жизни, из которых две мои.

На удивление быстрым и отточенным движением волчица отдала Марте салют. Вот уж нашла, чего не забыть!

— Наверно, тебе все-таки придется меня отнести, — сказал я. — Ходить я какое-то время еще не смогу.

— Не в первый раз, — весело фыркнула девка. Вполне себе уверенно и четко произнеся все слова.

Я с этого чуть воздухом не поперхнулся. Ну в конец охренели тут без меня! Как по делу общаться — так они все позабыли и рычат да фырчат, как их генетические первоисточники. Как меня подъебать — ну так пожалуйста!

— Если найдем арахисовую пасту — ты ее не получишь, — ответил я.

И сразу она раскаявшуюся морду скорчила, сжалась, ушки опустила. До мелочи далеко, но все равно — долго злиться на нее не получится.

— Хватит из себя невинную строить. Пошли.

Передал остальным, что мы все-таки уже выходим на улицу, потушил фонарик, снял его с потолка и повесил на шею.

Вновь оказаться на спине волчицы оказалось до идиотского привычно. Даже уютно, в каком-то смысле. Правда, когда она вставала — я головой врезался в деревянный потолок землянки, но это уже мелочи. Главное, что можно было передвигаться более-менее нормально.

Снова на улице, и сразу завернули в сторону, к девчатам, которые за землянкой обустроились. Никакой возни и кряхтения не слышал, так что, наверно, хорошо — Холли успокоилась, образумилась. Или просто уснула. Сойдут оба варианта.

Ночь темная, так что сразу я никого не разглядел. Даже звезды, и те за тучами спрятались, чего уж о луне говорить. Завидно, на самом деле, девкам и девчатам. Да, дальтоники, но видят-то в темноте получше моего.

А с оборудованием станут видеть еще лучше. Особенно с тепловым режимом. Хрена с два тут кто из местных ожидает, что его выдаст тепло собственного тела.

Волчица остановилась, присела. Я сумел рассмотреть несколько темных силуэтов на фоне темной земли.

— Она уснула? — спросил я негромко.

— Не, просто дергаться перестала, — ответила Альфа. — А почему ты верхом на этой бесхвостой?

— Ему не привыкать, — усмехнулась Холли. — Он любит на других кататься.

О, все-таки пришла в себя. Великолепно!

— Скорее, умею находить приключения на задницу. Опять ранило, — я кое-как сумел высмотреть капрала. — Рад, что хоть ты не одичала.

— Одичала? Ты о чем? Я, как тебя из-под носа стащили, поймала какую-то сраную болезнь и брежу с температурой. Даже не знаю, сколько времени прошло.

— Достаточно, чтобы все остальные решили на серьезе поиграть в волчиц. Которые шерстяные и на четырех лапах.

Удивленно хмыкнув, Холли помолчала. Ну а я продолжил. Быстренько объяснил, куда пропала ее гарнитура, чего вообще происходит вокруг и чего мы собираемся делать прямо сейчас.

— Если думаешь, что сможешь помочь и не упадешь — добро пожаловать, пригодишься. А так лежи и отдыхай, мы тебя потихоньку подлатаем. Как медика починим.

— Мне стало лучше только от того, что ты вернулся, — сказала она. — Только пусть эти малыши меня отпустят.

— Малыш тут одна. Так, вы ее слышали.

Эльза и Альфа недовольно фыркнули, но все-таки слезли. Холли вскочила на ноги — ее силуэт вскочил на ноги, приблизился ко мне так, что мы практически носом к носу оказались. От нее все еще пыхало жаром. Ну и жаром давно не чищенных зубов тоже, ага.

Посмотрели друг другу в глаза. Затем она меня обняла. Достаточно быстро, чтобы я не успел отреагировать, достаточно сильно, чтобы я чуть не взвизгнул от боли.

— Ребра, бля! — прохрипел я.

— Ой!

Она отцепилась, я отдышался. Еще и слезы чуть выступили в глазах. И тут я даже не уверен был, от боли и потуг нормально задышать, или просто от радости встретиться. В любом случае, слезы я быстренько смахнул к чертям. Не до этого.

После этого мы втроем пошли к складу, ко второй землянке. Я, Холли и моя носительница. Остальным я приказал оставаться на месте и не отсвечивать — и самолично проверил, что Эльза сжимает в руках сопящую во сне мелочь, чтобы та не убежала.

Сейчас разберемся со снаряжением, и хрен чего охотники нам сделают. И та огненная женщина, и лисица с охотником, которые, похоже, друг друга приручили, и все остальные.

Всех постреляем.