Воины света. Меч ненависти

Два сердца

Асла смотрела вниз, в глубокую яму, вырытую в мерзлой земле. Полночи она слушала звуки мотыг, которые сражались с твердой, словно камень, почвой. Ислейф, высокий темноволосый крестьянин-одиночка, в густой шевелюре которого поселилась первая седина, принес тело Оле из длинного дома. Ислейф был другом ее отца Эрека и единственным, кто вызвался помочь Оле проделать последний путь. Никто из деревни не пришел, чтобы проводить собаковода. Только Асла, дети и Эрек стояли у открытой могилы.

Тело Оле исхудало. Ислейфу было нетяжело нести его. Ярко светился кол, торчавший из груди мертвеца. Они пришли на рассвете… Обеспокоенные тем, что Оле не найдет покоя из-за своей страшной смерти. Они и кол притащили. Он был вырезан из светлого ясеня. Не слушая доводов Эрека, они вонзили деревянный кол в грудь его брата. Туда, где когда-то билось его сердце, если оно у него вообще было. В тот миг, когда они сделали это, Кровь пронзительно взвыла. Асла была уверена, что об этом будут шептаться всю зиму.

Ислейф осторожно спустился в могилу. Он прижимал к себе труп, словно мать, несущая на руках большого ребенка. Даже в смерти лицо Оле выражало муку. Никогда не узнают, что он сделал, подумала Асла. За что боги так жестоко покарали его и деревню. Все были едины во мнении, что именно он призвал призрачного пса. После того как его, изувеченного, нашли в лесу, и начались убийства.

Асла несла Кадлин на руках. Девочка играла с ее волосами. Поверх теплых шерстяных вещей на крошке было тонкое голубое льняное платье, которое так любил ее отец. Асла с тоской подумала о теплых летних днях, когда она с Альфадасом ходила на галечный пляж и они оба наблюдали за малышкой… А та, покачиваясь, бегала по гальке. Что принесет следующее лето? Женщина взглянула на Ульрика. Мальчик сжал губы так, что они превратились в узкую полоску. Он казался очень серьезным, совсем не по-детски.

Ислейф осторожно положил тело Оле на дно могилы, покрытое тонким, словно мука, слоем снега. Высокий крестьянин перевернул тело лицом в грязь. Извиняясь, он посмотрел наверх.

— Они требовали, чтоб я сделал так, — негромко произнес он.

— Я знаю, — прохрипел Эрек.

Асла вздохнула. Так хоронили мертвых, насчет которых опасались, что они могут восстать из гроба. Если они проснутся в могиле и попытаются проложить себе путь в мир живых, то станут только зарываться глубже в землю. Хотя и считалось, что ясеневого кола в сердце достаточно, чтобы навеки удержать мертвого в могиле, старейшины деревни хотели, чтобы уж наверняка.

Асла подумала о том, как Оле, когда она была еще маленькой девочкой, подарил ей бело-коричневого щенка. В детстве она любила дядю. Он не всегда был таким, как последние годы. Может быть, если бы он нашел себе жену… Одиночество выедает сердце, с горечью подумала она. Это ей слишком хорошо известно! Она уже столько ночей провела одна в постели. Запах Альфадаса, который, когда она закутывалась в одеяло, заставлял верить, что муж рядом с ней, постепенно уходил. Скоро он совсем исчезнет из ее жизни.

Ислейф выбрался из могилы и стал опускать в яму тяжелые валуны, которые подкатили туда. Несмотря на то что он пытался действовать осторожно, Асла услышала, как хрустнули кости Оле, когда камни посыпались на труп. В деревне действительно хотели быть уверены, что ее дядя никогда не покинет эту яму, подумала молодая женщина. Она посмотрела на отца. Эрек не пролил ни слезинки по своему младшему брату, но губы старого рыбака дрожали, когда он наблюдал за тем, как товарищ его детства исчезает под камнями. Отец всегда чувствовал себя ответственным за Оле. Он вступался за младшего брата, когда в деревне начинались ссоры. Он защищал его, даже когда точно знал, что Оле не прав. Асла провела рукой по золотистым волосам Ульрика. Будет ли он столь же безусловно вступаться за свою маленькую сестру?

Взгляд ее зацепился за камень, торчавший рядом со свежим земляным холмом. Вчера Эрек едва не надорвал себе спину, чтобы принести его от берега к длинному дому. Полночи царапал он старым гвоздем камень, чтобы изобразить на нем собачью голову. Он не хотел, чтобы забыли, в каком месте покоится его брат.

— Мама, когда мы пойдем к Гундару? — смущенно спросил Ульрик.

Асла посмотрела на Эрека. Отец коротко кивнул. Он отпускал ее, ведь она отдала последний долг Оле.

Опечаленная Асла отправилась вместе с детьми к могиле священнослужителя. Она была глубоко обязана Гундару, и никогда больше не будет у нее возможности отблагодарить его. Он спас Ульрика. Мальчик рассказал, как Гундар нес его на руках весь долгий путь до деревни. Асла знала, что это было выше сил старого человека.

Плоский могильный холм священнослужителя был окружен тонкими прутьями. Выбирали прямые ветки и украшали их полосками ткани, негромко шелестевшими на зимнем ветру. Те, кто приходил на могилу Гундара, чтобы почтить его память, привязывали к пруту лоскуток. Камня здесь еще не было. Может быть, он не хотел камень? Или кто-то старается выбрать для последнего приюта Гундара очень красивый камень и еще не закончил работу.

Асла опустилась на колени, чтобы помолиться про себя и поблагодарить старика. Вчера, когда его хоронили, она не смогла прийти. С такими людьми, как Оле, когда не было уверенности, что они действительно останутся в могиле, очень строго соблюдалась традиция караула. И никто не захотел снять с нее этот груз. Даже отец. Эрек был слишком потрясен, чтобы быть надежным караульщиком. Сомнительных мертвецов клали на носилки посреди жилой комнаты. Меж сложенных рук вставляли свечу и не спускали с них глаз целый день и целую ночь. Нужно было убедиться, что они уже не шевелятся. Поэтому Асла не смогла прийти на похороны Гундара.

Единственным утешением ей служило то, что она помогла собрать его для похорон, поскольку тело старика лежало в ее доме. Женщина стянула со священника тяжелую кольчугу, затем обрядила его в лучшие одежды и старательно расчесала волосы и бороду.

Ульрик взял полоску ткани, повязанную вокруг пояса. Она была в два пальца шириной. Украшение его лучшей туники. Он настоял на том, чтобы преподнести Гундару этот подарок. По щекам его текли слезы, когда он привязывал ткань к одному из длинных прутьев. Но мальчик ни разу не всхлипнул.

Кадлин играла в снегу, когда Асла от имени дочери привязала к ветке полосу от ее тонкого летнего платья. Зябко поеживаясь, молодая женщина завернулась в просторный красный плащ. Альфадас привез его из одного из походов. Он утверждал, что когда-то он принадлежал королевской дочери. Плащ был сшит из тяжелой, выкрашенной в красный цвет шерсти. На ткани не было ни катышка. Асла часто спрашивала себя, как можно спрясть настолько тонкую нить. Свой дар Гундару Асла отрезала от этого плаща.

— Надеюсь, ты нашел свое место за богато накрытым столом, — удрученно произнесла она. — Я столько всего хотела тебе еще сказать. Ты вернул мне сына. Этого я не забуду до конца своих дней.

Внезапно рядом с Аслой оказался кто-то в светло-коричневых сапогах. Женщина не слышала шагов по снегу. Неужели настолько глубоко погрузилась в свои мысли? Асла подняла голову. Рядом с ней стояла Йильвина.

— Как думаешь, мне тоже можно украсить его могилу? — спросила она со странным акцентом, постоянно придававшим ее словам певучесть. — Он спас мне жизнь. — Она говорила, но лицо ее не выражало ничего.

«Интересно, что она чувствует?» — спросила себя Асла. Стыд оттого, что сын человеческий защитил ее и королеву от чудовища? Или благодарность?

— Думаю, Гундар порадовался бы, если бы знал, что ты тоже будешь вспоминать о нем с приязнью.

— Я знаю, — ответила эльфийка.

Такой самоуверенный ответ рассердил Аслу.

— Меня беспокоит, не отнесутся ли жители деревни плохо к тому, что я тоже почту умершего по их обычаю.

— За других говорить не могу, — холодно ответила Асла. — Но меня ты не обидишь тем, что выкажешь уважение Гундару.

Эльфийка опустила голову. Некоторое время она задумчиво смотрела на могилу. Наконец вынула из ножен кинжал, отрезала полоску ткани от плаща и привязала ее к одной из веток.

— Я была очень близко к нему, когда он умер.

Асла вспомнила о поцелуе, который даровала эльфийка умирающему священнослужителю. Поведение Йильвины показалось ей странным, но не неправильным. Женщина не поняла, что произошло, но почувствовала, что эльфийка сражается за жизнь Гундара.

— Стенки его сердца были тонки, словно пергамент. Должно быть, его бог защищал его. Вообще-то старец давно уже должен был погибнуть. Обильная пища, прогулки у фьорда… Всего этого должно было быть достаточно, чтобы убить его. Он очень любил твоего мальчика. То, что он нес Ульрика, не стало причиной его смерти. И не укус призрачного пса. Его время пришло. Он ушел с миром.

Асла закусила губу. Хотела что-то сказать, но комок в горле задушил ее голос. Откуда знала Йильвина об упреках, которыми она себя осыпала? До сих пор она думала, что эльфийскую воительницу не волнует ничего, кроме благополучия ее королевы. Она всегда казалась такой холодной и безучастной. И тем не менее своими зоркими глазами разглядела, что тревожит сердце Аслы.

Йильвина взяла Ульрика за руку.

— Пойдем в дом. Гундару скорее придется по душе, если его почтут за хорошей трапезой, чем если кто-то будет мерзнуть на его могиле.