Вождь

ГЛАВА 19 ВО ИМЯ ВЫСШЕЙ ЦЕЛИ

Погрузка трофеев продолжалась четыре дня — и то только благодаря тому, что северянин заставил участвовать в работе пленных женщин. И теперь на всех судах экспедиции вместо балласта в трюмах над килем лежали ящики с автоматами и пулеметами, по сторонам от них — патронные коробки. Сверху все это покрывал толстый слой позеленевших стрелянных гильз и коробочек с кристаллами памяти. Корабли просели в воду заметно глубже, чем раньше, но Назия особо не беспокоилась: благодаря правильному размещению груза заметно улучшилась остойчивость, что в море зачастую оказывается самым важным качеством.

Разбойничающие в ближних землях хранители к этому времени вернуться не успели, а потому утром пятого дня братья по плоти отправили на борт маленьких детей с матерьми, распрощались с моряками, а сами начали готовить остальных пленников к переходу в основной лагерь. Мужчин разделили на две группы: тех, кто стрелял в братьев, и тех, кто отсиживался внизу. Первых, включая уже парализованных ядом и легко раненых, оказалось семнадцать человек, вторых — всего трое вместе с говорливым Арохоном.

Женщин трое пауков погнали первыми, участвовавших в сражении мужчин чуть позже повели четыре девушки и пара смертоносцев. А последних ожидающих своей участи двуногих Найл приказал освободить.

Мужчины в возрасте от сорока до пятидесяти лет, еще сильные, но успевшие нажить себе солидный животик, они считались вождями своего племени: один заведовал припасами и распределял собираемую дань, второй определял общие обязанности — кому ехать в покоренные племена за новой добычей, кому оставаться охранять крепость, кому заниматься сложными ремонтными работами: обеспечивать свет и следить за исправностью механизмов.

Для более простых дел существовали общие наложницы, иногда привозимые из племен. Официальные жены терпели существование этих общедоступных женщин только потому, что те выполняли всю черную работу, в том числе прислуживая и им самим. А худощавый Арохон, сверкающий большими залысинами, считался главным хранителем древних знаний — то есть, кем-то вроде жреца.

— Я честный правитель, — на прощание сказал им Посланник Богини. — Я обещал, что те, кто поднимет руку на меня и моих воинов, будут сурово наказаны, и они будут наказаны! Никто из вас не произвел в нашу сторону ни единого выстрела — и вы получаете жизнь и свободу!

— Это несправедливо, — еле слышно прошептал шериф. — Наказывать честных воинов и поощрять трусов.

— Ничего не поделаешь, — так же тихо ответил Найл. — Чувство справедливости всегда диктуется обстоятельствами. Окажись здесь шестнадцать трусов и три храбреца, я обязательно вознаградил бы смелость.

Отпущенные вожди, разминая затекшие руки, переглядывались.

— А для тебя, Арохон, у меня есть особая награда, которая тебя наверняка обрадует, — подозвал главного хранителя Посланник Богини. — Идем со мной.

Недоумевающий мужчина, подталкиваемый Нефтис и Трасиком, двинулся за Найлом вглубь подземелий. Спустя несколько минут они вошли в камеру, в которой хранились запасы взрывчатых веществ. Там из ящиков было сложено некое подобие ниши высотой в полтора человеческих роста высотой, и шириной в один ящик.

— Становись туда, — предложил правитель.

Арохон встал, все еще недоумевая по поводу задуманного победителем, вошел в нишу, повернулся спиной к стене и лицом к Найлу. Трасик тут же приклеил его ноги паутиной, потом прихватил на уровне пояса и груди.

— Подними руки.

Хранитель поднял руки над головой, и смертоносец их тоже приклеил. — Нефтис, помоги, — Найл и стражница стали подтаскивать ящики со взрывчаткой и закладывать ими вход в нишу. Одновременно Посланник Богини объяснял: — Понимаешь, Арохон, я нашел в вашей крепости невероятное количество самого смертоносного оружия. Сейчас им невозможно пользоваться, но это легко поправимо. Слишком легко. Мне довелось побывать в Золотом Мире, где люди выжили среди песков только благодаря электричеству, я знаю умельцев в северных странах, умеющих пускать искры, знаю слуг жуков, имеющих представление об электричестве по книгам, у меня союзнический договор с Демоном Света, который это самое электричество и есть. Восстановить аккумуляторы всех этих излучателей и жнецов можно в любой момент. Ты способен себе представить сколько бед причинит местным племенам и дальним странам негодяй, сумевший отремонтировать любое из этих орудий смерти? Я не хочу, чтобы через год, через десять или двадцать лет, или даже через двести в мою страну приплыли бандиты с импульсными излучателями. Я не имею права этого допустить. Ты согласен со мной, Арохон?

— Наверное, ты прав, — поежился хранитель. — Под ногами что-то катается, неудобно.

— Это гранаты, — кивнул правитель. — Но ты согласен, что избавление человечества от подобной угрозы можно считать Высшей Целью?

— Это большая угроза, — осторожно согласился Арохон.

— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся Найл. — Держи…

Он вложил в руки хранителя две гранаты — по одной в каждую ладонь, крепко сжал ему пальцы и нажал кнопки активации.

— Что ты делаешь? — дернулся мужчина, пытаясь освободиться.

— Все в порядке, — успокоил его Посланник Богини. — Когда ты устанешь, гранаты упадут вниз и взорвутся, взрывчатка сдетонирует и уничтожит все это подземелье со всем оружием. Высшая цель будет выполнена.

— Но я…

— А ты погибнешь, — кивнул правитель. — Ты должен быть горд, ты погибнешь во имя Высшей цели.

— Но почему?.. Причем здесь я?! — Арохон начал биться в своей нише так, что ящики заходили ходуном.

— Как причем? — удивился Найл. — Ты ведь сам говорил, что человек должен гордиться, если он умирает во имя Высшей цели. Когда мне понадобилось уничтожить подземелье, я сразу вспомнил про тебя, и решил сделать тебе приятное.

— Отпустите! У меня руки затекают!

— Ты не волнуйся так сильно, Арохон. Сразу не затекут. Тебя, пожалуй, хватит еще на несколько часов.

— Постой, не уходи! Я не имел в виду себя! Я говорил в общем…

— А вот этого я уже не понимаю, — покачал головой правитель. — Все, к чему человек призывает других, он должен быть готов в первую очередь выполнить сам. Прощай, Арохон. Я сделал для тебя все, что мог: нашел Высшую Цель и помог умереть во имя нее. Радуйся и гордись.

— Не-е-е-т!!!

Посланник Богини закрыл тяжелую створку бункера и кивнул Трасику:

— Заклей. Жаль, главного хранителя сейчас не слышат те, кто погибал из-за его проповедей. Но ничего. Может быть, сейчас он слышит их голоса. Древние легенды рассказывали про такую возможность.

Выходя из арсенала, Найл приказал заклеить выход из нее в особняк, а затем и люк на крыше. Он очень рассчитывал, что больше они уже никогда никому не понадобятся. Они спустились вниз, где правителя дожидались шериф, Лоруз и Навул.

— Теперь можно возвращаться…

Маленький отряд не спеша направился в сторону приморского леса. Пожалуй, на этом острове им уже точно больше некого опасаться.

Через пару часов ходьбы они поравнялись с небоскребами. Посланник Богини невольно ускорил шаг, и вдруг поймал себя на мысли, что ведет себя подобно жрецам Семнадцати Богов, призывающим к гуманности и непротивлению, к уважению жизни в самой никчемной букашке — и старательно не понимающим, откуда берется мясо и колбаса в приношениях верующих, откуда берутся кроличьи лапки, которыми они обметают свои алтари и резные хитиновые подсвечники перед алтарями. Нет, раз уж он принял жестокое, но необходимое решение, нечего теперь отворачиваться и делать вид, что он тут ни при чем.

— Лоруз, раз уж ты договаривался с местными дикарями, спроси: теперь они нам верят?

— Они нам все равно не верят, Посланник, — почти сразу ответил паук. — Но, заполучив сегодня обещанных хранителей, они готовы рискнуть, и завтра вечером часть племени отправится в лес.

— Хоть что-то, — кивнул Найл. — Шериф, когда мы вернемся, прикажи снять паутину со стороны острова.

— Зачем? — удивился северянин. — Ведь муравьи…

— Сегодня придут только разведчики, — перебил его правитель. — Завтра они приведут несколько фуражиров, а послезавтра уже несколько десятков листорезов. Пусть подвальные туземцы убедятся, что в лесу и помимо дармовых хранителей дичь просто кишмя кишит. Пока еще установится новый баланс! Без еды сидящий на месте смертоносец может обходиться почти год. Если мы хорошо накормим дикарей сейчас, да время от времени им будет попадаться добыча в течение года, пройдет довольно много времени, прежде чем они поймут, что тут такая же голодуха, как и везде на острове. К тому же — рядом Семя, которое уже начнет расти и подпитывать их жизненной энергией. Нет, Поруз, если мы удержим их на месте хотя бы пару недель, они останутся в лесу навсегда.

— Да, мой господин, — понуро кивнул северянин.

— Не огорчайся ты так, — улыбнулся Найл, поймав его последнюю мысль. — Ты отнюдь не дурак. Просто ты вырос среди людей, а я среди насекомых. Поэтому ты лучше понимаешь первых, а я — вторых. Когда мы в очередной раз поедем в княжество, в гости к тестю, то я стану беспрекословно слушаться только тебя, обещаю.

— Много вы меня в последний раз слушались, — буркнул Поруз, но огорчения в его голосе больше не чувствовалось.

Через несколько часов маленький отряд вышел к лагерю. Их тут же провели к костру, вручили по крупной запеченной рыбине, от рыхлой плоти которой, похожей на мясо черной мухи, поднимался горячий пар, рассказали что-то про появившееся у берега новое чудовище, напоминающее пойманное в первые дни.

Взятые в плен женщины, сидящие в центре широкого, обложенного паутиной круга, общей радости не разделяли. Иногда они начинали тихонько переговариваться — в основном удивляясь тому, что их никто не насилует и не раздевает. Можно подумать, что они ждали этого чуть ли не с нетерпением. Теперь, немного разобравшись в устройстве общества хранителей, Найл смог различить законных жен и наложниц: рабыни отличались смуглым цветом кожи. Но сейчас женщины вели себя так, словно всю жизнь были лучшими подругами.

Утро началось с купания. Посланник Богини не касался воды уже довольно давно, и его не могли остановить никакие чудовища. Впрочем, морского страшилища даже ждали: не берегу собралось больше десятка смертоносцев и еще больше двуногих воинов, которые не отказались бы несколько разнообразить свой рацион. Увы, никто на правителя не напал, и он, мокрый и повеселевший, направился к пленным:

— Развяжите дикаря.

Трасик подбежал к завизжавшему от страха двуногому. Затем, подтягивая к себе передними лапами паутину, быстро объел ее и отскочил назад. Земледелец из ближнего дома смолк, тяжело дыша. На лбу у него проступили крупные капельки пота.

— От тебя я узнал, — подойдя к нему, начал торжественную речь Найл, — что вас гнетут злобные хранители, отнимая плоды труда рук ваших, надругаясь над женщинами вашими, и не ценя жизни вашей. Я, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, одитор ночного мира, правитель Южных песком и Серебряного озера, постановил, что положение такое противоречит законам общечеловеческой морали, устоям нашего мира и понятию справедливости. С нынешнего для я отменяю власть хранителей и простираю свою руку над этими землями. Ты меня понимаешь?

— Да… Э-э…

— Посланник Богини! — выстрелил ему в сознание Трасик коротким ментальным импульсом.

— Посланник Богини, — послушно произнес дикарь на своем языке. Пока что он понимал только то, что есть его, кажется, не станут.

— Снисходя к мукам, которые вы перенесли под пятой хранителей я постановляю: снять с вас все подати и налоги на десять лет! Вменить в обязанность встречать пришедшие от моего имени корабли, давать приют морякам и помогать им в торговле с местными племенами. Ты меня понимаешь?

— Да, Посланник Богини, — дикарь уже начал соображать, что теперь ему очень долго никому ничего платить не надо, и об этом неплохо бы рассказать всем.

— А в награду за перенесенные у меня в заточении муки постановляю дать тебе из числа хранителей в услужение двух женщин по твоему выбору! Ты меня понял?

На самом деле, отдать земледельцу рабынь было скорее в интересах Найла, а не дикаря: правитель хотел, чтобы слова, которые передаст паренек другим членам племени, имели очень весомое подтверждение. А что может стать весомее раба из числа бывших господ?

— Зачем мне эти женщины? — и вправду не понял дикарь, для которого они в первую очередь представляли собой лишние рты.

— Они будут вскапывать тебе грядки, рожать детей и согревать тебя ночью, дурачок, — приободрил его Найл. — Выбирай!

Туземец недоверчиво посмотрел на правителя, затем на женщин. Его глазки загорелись, и он опять, не очень веря такому шансу, покосился на Найла:

— Вот эту и вот эту!

Дикарь, как понял правитель, предпочел из общего числа самых толстых теток. Его племя жило впроголодь, про избыточный вес в нем никогда не знали, и самые упитанные хранительницы показались ему самыми красивыми.

— Забирай, — небрежно махнул рукой Найл.

Паренек, полностью входя в роль рабовладельца, цапнул за плечо одну, вытолкнул вперед, потом за шею вытащил другую. Указал им в сторону дома.

Тут не выдержала Нефтис, и с силой ударила его тупым концом копья промеж лопаток:

— Поклонись правителю, мужчина!

— А-а! — испуганно заметался паренек, не понявший ни слова.

Но кто-то из восьмилапых любезно перевел, и к дикарю вернулось спокойствие.

— Благодарю тебя, Посланник Богини, — неуклюже поклонился он, и тут же радостно потрусил вслед за подарком.

Нефтис презрительно сплюнула:

— Самцы безмозглые.

— Забудь, — положил Найл руку ей на плечо. — Главное, что он расскажет про нас и про хранителей всем, кого только встретит.

Послышался совсем негромкий хлопок — но земля под ногами мелко-мелко задрожала, словно чего-то сильно испугалась, а дома заметно глазу качнулись из стороны в сторону. Но устояли — разве только превратилось в белое облачко и полетело вниз стекло примерно посередине одного из небоскребов.

— Да, наши предки умели крепко строить, когда была такая потребность, — уважительно кивнул Найл и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел на небо: — Хранитель тоже выдержал намного дольше, чем я ожидал.

Посланник Богини попытался себе представить, во что превратился здешний арсенал. Раз громкого взрыва и огненного столба не наблюдалось, значит все осталось внутри. Наверное, сейчас вместо трех подземных этажей осталась только одна полость с оплавленными стенками. Неважно. Главное — никаких жнецов, излучателей и гранат отсюда в мир больше не придет. Хоть за это можно больше не беспокоиться.

— Ну, и где ваше чудовище? — повернулся он к братьям по плоти.

— Сейчас будут… — Моряки закинули на пироги сеть, столкнули лодки с берега и взялись за весла. Они отошли на пару сотен метров от берега, там пироги разошлись в разные стороны, выбрасывая в воду снасть, повернули к берегу. Люди все вместе взялись за концы и принялись вытягивать бредень на берег.

Улов получился неплохой — но никого крупнее круглоглазого каменщика в сверкающей серебристой чешуей каше не оказалось.

Посланник Богини потребовал повторить ловлю в другом месте — но и там водилась только рыба. На третий заход не хватило дня: тянуть концы пришлось бы уже в темноте. Часть последнего улова — живую, трепещущую рыбу расхватали пауки, а все остальное братья выпотрошили на берегу и отнесли к огню. Поели сами, остатки запеченной над огнем рыбы отдали пленницам.

Смеркалось.

Найл немного отошел от лагеря в направлении леса, остановился.

— Куда вы, мой господин? — немедленно появилась рядом Нефтис.

— Смертоносец Мокрый сказал, что они оставили хранителей вокруг поляны. Приклеили за руки к деревьям. — Правитель прикусил губу. — Интересно, придут или нет?

На небе, оставшимся на эту ночь без туч, зажигались звезды, скромно приподнялась над горизонтом почти полная Луна.

— Идемте спать, мой господин. Узнаем обо всем утром.

Из зарослей донесся истошный крик.

— Пришли, — с облегчением вздохнул правитель.

Крик повторился, к нему присоединился другой.

— Какой же я все-таки выродок, — на этот раз Найл вздохнул уже без всякого облегчения.

— Что вы говорите, мой господин?!

— Говорю, что выродок и подлец, — повторил правитель.

— Это неправда!

— Это сущая правда, Нефтис. Ведь все это — Найл указал на лес, — все это делать было необязательно. Я мог поступить честно и благородно. Я мог никуда не ходить, никого не штурмовать и никого не захватывать, а просто охранять растущую Богиню сам. Вместе с вами, естественно. Думаю, за пару лет она поднялась бы достаточно большой, чтобы вырастить вокруг себя широкий тенистый и оживленный лес, заманить туда хищников, приручить и постоять за себя сама. Можно было бы сделать это самому… Но ведь всем хочется домой, и я предпочел оставить в лесу хранителей. Такая вот получается штука, Нефтис. Я один — выродок и подлец, зато домой отправятся все.

— Мы отплываем домой?

— Вот видишь, — усмехнулся правитель. — И тебе хочется… Нет, Нефтис, мы не отправляемся домой. Мы останемся еще на несколько дней, и проверим, насколько удался наш план с переселением восьмилапых. Начатое дело нужно доводить до конца. Даже если это подлость.