Вождь

ГЛАВА 15 СЕМЯ

Вы же говорили, это всего лишь спора, семечко, зерно, — не понял шериф. — А тут такая громадина! — Эта и была спора, — улыбнулся правитель. — Такая крохотная, что влетев в атмосферу вместе с десятками других, она легко затормозилась еще в верхних слоях атмосферы, и потому не сгорела, а легко пустилась вниз, попав в вентиляционную систему небоскреба, и даже проскочив сквозь фильтры. Но ведь прошла почти тысяча лет, шериф. Она выросла.

— Но как? Здесь же нет ни воды, ни земли…

— Да, Семя голодало, — Посланник Богини никак не мог оторваться от своей находки. — Ему было плохо и трудно, оно не имело ничего, кроме солнца. Поэтому оно такое маленькое. Но оно живо!

— Чего нельзя сказать о нас, — хмуро добавил Поруз. — Вы сами заметили, мой господин, что муравьи теперь никогда не выпустят нас отсюда. Ас таким огромным Семенем нам уж не выйти и подавно.

— Нет, сегодня мы никуда не пойдем, — покачал головой правитель. — Хватит с нас приключений на сегодня. До завтра отдохнем здесь, а будущая Богиня залечит наши раны и придаст сил.

— А потом?

— Потом все будет намного проще, северянин, — покачал головой Найл, наконец-то отвернувшись от находки, хотя и продолжая удерживать на ней свою руку. — У нас, кажется, сохранились арбалеты?

— Да, мой господин, все четыре.

— Так вот, Поруз. Один залп вот в эту стену, — Посланник указал на уличное стекло, — и мы получим дорогу, на которой нет ни единого муравья. Вопросы есть? Тогда отдыхай.

— Слушаюсь, мой господин! — мгновенно повеселел шериф.

К утру у Найла наконец-то сошла с лица кровавая корка и перестало саднить плечо. Впрочем, старые и свежие раны и царапины затянулись у всех без исключения, полностью исчезла усталость — словно братья по плоти и не выдержали вчера тяжелой кровавой битвы. Хотя люди и ложились спать голодными, но все равно ощущали приток свежих сил.

— Ну что, попробуем? — Найл и Нефтис подняли мешающий Семени стол, перенесли его в приемную комнату, потом попробовали пошевелить сам зародыш Богини. Несмотря на размеры, он оказался относительно легким: вдвоем его удалось легко раскачать, а вчетвером и вовсе поднять. Теперь осталось всего лишь спустить его вниз и посадить.

— Шериф, готовь арбалетчиков к выстрелу. Только поставь их так, чтобы Семя не зацепить, если стекло выдержит, а стрелы отскочат.

— Арбалетный болт — отскочит? — в словах воина прозвучал ничем не прикрытый сарказм. — Навул!

— Шериф, я доверяю вашему опыту, — остановил его Найл, — но просил бы произвести залп всеми стрелками.

Посланник Богини знал, что в окнах небоскреба стояли каленые стекла. В первую очередь потому, что в жизни случается всякое — разбить можно и обычное стекло, и бронированное, и многослойное. Но только каленое стекло в случае любого повреждения рассыпается на мельчайшие гранулы, которые при падении с огромной высоты не причинят вреда даже коже случайного человека. Однако каленые стекла помимо всего прочего еще и прочны — и лучше пожертвовать четыре стрелы и разбить окно, чем выпустить одну с риском того, что она отскочит и поранит Семя.

— Кавина, Навул, Калла, Аполия, — не стал оспаривать прямого приказа северянин. — Взвести арбалеты. В левый верхний угол стекла залпом… Стреляй!

Синхронно тренькнули четыре тетивы, в верхнем углу появилось сразу четыре сквозные пробоины. Стекло продолжало стоять на месте еще какую-то долю секунды, но в следующий миг с легким хлопком превратилось в белесое облако и, постепенно расширяясь, полетело вниз. В лица людей ударил порыв свежего воздуха.

Северянин первым подошел к краю кабинета, обрывающегося в бездну, посмотрел вниз и невольно поежился:

— Высота какая! Сорок этажей. Как же мы его будем спускать?

— Я думаю, на паутине, — не очень уверенно ответил Найл.

На самом деле, пока он совершенно не представлял, как это сделать. Самый простой способ — дать Семя смертоносцу, который без труда домчал бы его до самой земли, не годился. Такую тяжесть пауку в лапах не удержать.

Можно было бы, конечно, попросить восьмилапого выпустить длинную нить, обвязать будущую Богиню и попытаться спустить ее, удерживая от падения руками людей — но паучья нить слишком липкая. Она неизбежно приклеится к углу, образованному полом и наружной стеной вместо того, чтобы по нему скользить. Следовало придумать способ, каким удастся доставить находку до основания стены без использования слабых сил двуногих или пауков.

Посланник Богини выглянул наружу.

Далеко внизу четко прорисовывались ровные линии улиц, груды развалин, местами проступали четкие прямоугольники фундаментов. На миг Найлу показалось, что он потерял равновесие и клонится вперед, уже падая и набирая скорость. Правитель отпрянул, перевел дух. Потом снова подступил к краю.

Итак, вниз уводила ровная стена высотой в полторы сотни метров. Стеклянные листы поставлены стык в стык, не образуя никаких зазоров или выступов. Стена настолько гладкая, что даже смертоносцам не удается по ней бегать, и приходится короткими подскоками проклеивать себе паутинные дорожки. Если столкнуть Семя, оно проскользит вниз без единой царапины. Если бы только можно было поймать его внизу…

Некоторое время Найл прикидывал, каким образом натянуть под небоскребом сеть. Одной стороной ее можно приклеить прямо к стене, а другой… Способов надежно закрепить ловушку среди развалин правитель придумать не мог. Да и, к тому же, любая паутина эластична. Порвать ее невозможно — но, упав с такой огромной высоты, Семя может промять ее и удариться о землю. Не имея опыта в подобных экспериментах Посланник Богини рисковать не хотел. Но если находку нельзя сбросить, значит, нужно сделать так, чтобы Семя скользило не торопясь…

— Трасик, — оглянулся Найл на пауков. — Ты сможешь закрепиться на стене шагах в сорока правее нашего окна?

Восьмилапый, пришлепнув кончиком брюшка по полу, бесстрашно кинулся вниз, выпуская за собой тонкую белую нить. Спустившись метров на двадцать, он, раскачиваясь, начал бегать из стороны в сторону. Добравшись до уровня Семени, он второй раз четко шлепнул кончиком брюшка, и пробежался по повисшей вдоль стены еле заметной простому глазу дорожке. — Ты хотел этого, Посланник?

— Да, почти, — кивнул Найл.

Он вспомнил сухие факты, вкачанные ему в память Белой Башней. Среди информации, известной предкам о пауках, имелся такой пример: «Прочность обычной паутины такова, что нить толщиной в один миллиметр способна остановить летящий „Боинг“».

Посланник Богини не знал, что такое «Боинг» — эти данные не носили общеобразовательного характера и в голову к нему не попали. Однако он подозревал, что Семя все-таки заметно легче. А нить, которую выпускают смертоносцы, имела в диаметре никак не меньше трех миллиметров. Значит, должна выдержать.

— Трасик, — Найл послал восьмилапому мысленную команду. — Давай!

Паук подпрыгнул к Семени, прилепил нить к его вытянутому кончику, выскочил наружу, и второй конец нашлепнул на стекло в двадцати метрах в стороне.

— Начинаем, — правитель мысленно призвал Великую Богиню себе в помощь и навалился плечом на Семя. Поначалу оно не поддалось, но тут к нему присоединилась Нефтис, Поруз, Юлук, Калла, и оно дрогнуло, шевельнулось, заскользило и, наконец, качнулась через край кабинета.

Братья, затаив дыхание, следили за начавшимся полетом. Коричневый овал заскользил по стене, постепенно набирая скорость и закручиваясь вокруг своей оси, проскочил под Трасиком, качнулся в другую сторону, потом назад, еще раз туда-обратно, пока, наконец, на замерло под сидящим на стекле смертоносцем.

Все с облегчением вздохнули.

— Любопытный, — мысленно послал вниз восьмилапого Найл.

Паук, пришлепнув у края брюшком, устремился по стене, пока не оказался на уровне Семени, закрепился, начал раскачиваться. С нескольких попыток он добрался до цели, закрепил новую нить и решительно перекусил старую.

Зародыш Богини вместе с сидящим на нем смертоносцем опять скользнул вниз, несколько раз качнулся и снова замер, уже на двадцать метров ниже. Настала очередь Трасика спускаться до уровня Семени и начинать раскачиваться.

— Получается, — поежился Найл. Поежился потому, что понимал: такую драгоценность нельзя ни на мгновение оставлять без охраны. А значит, его придется встречать внизу. — Лоруз, поставь меня на землю.

Посланник Богини замер на самом краю пропасти, а смертоносец, забежавший ему за спину, внезапно прыгнул вперед, сбивая правителя с ног, и тут же плотно обхватил лапами.

Найл еле сдержался, чтобы не закричать, когда мир вокруг качнулся, и раскинувшиеся далеко под ногами развалины внезапно рванулись к нему. Напор воздуха ударил по лицу, растрепал волосы, заставил тунику вздуться тугим пузырем. Земля стремительно приближалась — на ней все яснее пропечатывались отдельные камушки, комки грунта, беспорядочно рассыпанная галька. Вот до нее осталось десять метров, пять — правитель наконец-то ощутил плотно обхватывающие тело лапы, болезненно впившиеся в бока. Три метра, два — он уже почти не двигался. Один — лапы разжались и Посланник Богини ступил на твердую красноватую глину.

За то время, пока братья по плоти бродили по этажам, кто-то перетаскал немало грунта, часть которого рассыпал и втоптал в старое дорожное покрытие.

Вместо разбитого окна возвышалась новая насыпь, неподалеку лежал скелет какого-то крупного животного. Судя по белым костяным ребрам — не насекомого. Скорее всего, зверь утонул и был выброшен сюда течением.

— Если тут и так такие крупные твари бегают, то что станет, когда вырастет и наберется сил новая Богиня?

Сверху уже падали прямо на голову правителя Нефтис и Юлук. Подвешенное на невидимую с земли паутинку Семя слегка покачивалось, уже преодолев половину пути из разбитого окна к основанию дома. К тому времени, когда оно добралось до конца пути, все братья уже ожидали его, готовые принять в свои руки.

— Что теперь? — деловито поинтересовался шериф, не испытывающий перед Семенем особого трепета. — Закопаем его здесь?

— Нет, — покачал головой правитель. — Разве ты не видишь, что вокруг нет никакой травы? Здесь ничего не растет! Либо земля плохая, либо постоянные наводнения все побеги сносят. Мы не для того потратили столько сил, чтобы погубить будущую Богиню, посадив его в неудачном месте.

— Тогда где?

— Пожалуй, что на берегу, — решил Найл. — Там небольшое возвышение, растет хоть чахлый, но лесок, значит и Богиня не погибнет.

— Вода морская сквозь грунт просачиваться станет, — предупредил северянин. — Растительность этого не любит.

— Морская вода здесь не соленая, — покачал головой правитель. — Вон какая полноводная река впадает! Наверняка в радиусе нескольких километров вода почти пресная.

— Как пожелаете, мой господин, — не стал спорить шериф.

Облепив Семя со всех сторон, братья по плоти оторвали его от земли и понесли по улицам разрушенного города.

Для десятка человек груз казался совсем не тяжелым. Разве только идти плотной толпой двуногим было неудобно. Смертоносцы, разбившись на пары, бежали впереди и по сторонам, охраняя находку.

Правда, добраться до моря за остаток дня они не успели, и были вынуждены остановиться лагерем посередине широкого проспекта.

— Поставь усиленные караулы, — попросил правитель северянина.

Получив в руки Семя, которое они разыскивали несколько месяцев, Посланник Богини сильно нервничал, боясь, что именно в эти часы случится нечто, способное разрушить все из старания. — Любопытный, Больной, — подозвал он смертоносцев. — Положите вокруг лагеря на землю паутину. Так будет надежнее.

Восьмилапые без лишних вопросов и сомнений выполнили просьбу правителя, и уже в сумерки стоянку окружило бледное кольцо почти трехметровой ширины.

Всю ночь воображение рисовало Найлу, как голодные смертоносцы из подземных гаражей штурмуют его лагерь, стремясь захватить и сожрать двуногих, или из люков выбираются тролли с отравленными стрелами, или муравьи, спохватившись, выхлестывают из дверей небоскреба нескончаемыми темными потоками и рвутся к Семени, впервые осознав, как сильно от него зависели. Однако утром на обширной ловушке обнаружилось только два рыжих муравья-разведчика.

Найл покачал головой и негромко выругался.

— Что случилось, мой господин? — услышала его слова Нефтис.

— Муравейник высылает муравьев-фуражиров, — указал на них правитель. — Это значит, что растений вокруг нет потому, что каждый росток немедленно обнаруживается и срезается.

А еще это означало то, что грибница листорезов уничтожена далеко не полностью… Впрочем, при, мягко выражаясь, скудной уличной растительности для грибницы может не хватать питательной массы.

Так и так, шестилапым пришлось выбирать между необходимостью пускать выращенные на этажах растения на размножение грибов, либо на откармливание людей. При обязательном условии, что и те, и другие в конце жизненного пути будут съедены…

Честно говоря, Найл совершенно не представлял, как бы сам поступил в подобной ситуации. Радикальный способ разрешения проблем — увеличение посевных площадей — никуда не годился по той простой причине, что на улице все посадки смоет водой.

Получалось или-или. Или муравьи идут по пути гуманизма, перестают пожирать людей и начинают есть грибы. Правда, при этом все двуногие в считанные дни вымирают от голода. Или листорезы продолжают кормить своих личинок двуногими — но при этом дают шанс на рождение и сытую жизнь нескольким тысячам людей.

Найл, при своем трепетном отношении к живым существам, обычно склонялся ко второму варианту — он считал, что человеческая жизнь ценна сама по себе, вне зависимости от того, как она заканчивается.

Разумеется, имелся еще один путь: захватить соседний небоскреб и дополнительные посадки сделать там. Правда, во имя гуманного отношения к людям, там придется полностью истребить два ни в чем неповинных племени и троллей, уничтожить маленькую местную Дельту и послать туда огромное количество рабочих… Которых тоже потребуется выращивать, а значит кормить — кормить грибами или мясом…

— Так что в этом страшного? — переспросила Нефтис, отвлекая правителя от грустных размышлений. — Это значит, что Семя придется тщательно охранять. По крайней мере до тех пор, пока оно само не сможет за себя постоять. Иначе листорезы тут же сожрут у Богини всю ботву, и оно неминуемо погибнет.

— Но ведь зелень в лесу они все-таки не обожрали?

— Да, — кивнул Найл и заметно повеселел: — Ты права, не обожрали. А все потому, что там живет племя вечно голодных смертоносцев, которые наверняка отлавливают шестилапых фуражиров еще на дальних подступах к своим владениям. Это ты вспомнила очень хорошо…

Благодаря близости от Семени братья чувствовали себя бодрыми и сильными даже без еды и воды, а потому сразу взялись за свою ношу и двинулись в сторону последнего перед морем здания. Еще до полудня они обогнули его фасад, и тут в людей ударил предупреждающий об опасности мысленный импульс.

Двуногие опустили Семя и схватились за мечи, но схватка покамест шла на дальних подступах: трое диких смертоносцев из прибрежного леса попытались прорваться мимо охранения братьев по плоти и напасть на двуногих, но были остановлены волевым ударом.

Двое туземцев развернулись и вступили в схватку, а третий помчался дальше.

Он и погиб самым первым: десять восьмилапых братьев сконцентрировали на нем свои ментальные усилия, и паука буквально размазало по земле. Получая парализующие импульсы, по мощности во много раз превышающие сигналы собственной нервной системы, его внутренние органы переставали выполнять свои функции, из железистых протоков выдавился яд, сердце не билось. Лапы в последний раз судорожно скребнули траву — и аура восьмилапого погасла.

Между тем ментальная схватка на опушке продолжалась. Смертоносцы обменивались ударами, каждый из которых способен изувечить человека, и от ответных толчков то приседали, то откачивались в стороны.

Никому из них не удавалось достичь подавляющего преимущества, чтобы уничтожить врага, и противники начали сближаться, собираясь разрешить спор одним ударом ядовитых хелицер.

— Арбалетчики готовы? — оглянулся на шерифа Найл.

— Тетивы нужно натягивать, — попытался оправдаться тот. — Их нельзя хранить взведенными, луки ослабевают. Заряжать следует только перед боем.

Убившие туземца смертоносцы тем временем переключились на одного из ведущих схватку дикарей. Тот начал боком, боком отступать к лесу, но уйти из опасной зоны не успел и шлепнулся на брюхо.

Последний дикий паук, в полной мере осознав свое будущее, резко оборвал поединок и кинулся бежать.

— Значит, вы собираетесь посадить Семя в этих зарослях, мой господин? — уточнил северянин. — Понятно…

К тому времени, когда братья по плоти дошли до полосы прибоя, от кораблей отвалили пироги и устремились к берегу. Моряки встречали надолго задержавшихся в походе путников с искренним восторгом, как встречают только близких друзей или кровных родственников. Даже Назия, командовавшая небольшой флотилией экспедиции, изменила своим привычкам и покинула борт флагмана.

— Я рада вас видеть, мой господин, — с почтением склонилась она перед Посланником Богини, ступив на сушу, и в мыслях явственно вспыхнула картинка того, как ей хотелось бы вознаградить повелителя за благополучное возвращение. — Как прошел ваш поход?

Как прошел поход? Как можно описать в двух словах полтора месяца непрерывных стычек, голода и движения?

— Нормально, — пожал плечами правитель. — А как ты? Как корабли выдержали шторм?

— Ничего страшного, — точно так же пожала плечами морячка. — Волн почти не было, только уровень воды поднялся, да ветер усилился. Мы просто немного отошли от берега и встали на якоря.

Взгляд женщины скользнул мимо правителя:

— Это оно?

— Да.

Хозяйка кораблей подошла к Семени, прикоснулась к нему кончиками пальцев, затем со всей силы прижала ладони. Ей тоже не верилось, что экспедиции наконец-то удалось добиться успеха.

— Теперь нужно предать его земле.

— Что вы сказали, мой господин? — оглянулась Назия.

— Его нужно посадить. Закопать в землю. У тебя на кораблях есть лопаты или заступы?

— Да, Посланник Богини, — кивнула она. — На каждое судно положено три кирки, на тот случай, если оно сядет на мель.

— Кирки? — удивился правитель.

— Да, — не поняла его удивления Назия. — Если под килем песок или рыхлый грунт, его и руками разгрести можно. А если твердый — без кирки никак не обойтись.

Некоторое время правитель размышлял: отправиться на разведку в лес немедленно, или отложить это до завтра, и в конце концов решил дать людям небольшой отдых в честь возвращения:

— Всем отмываться от муравьиной крови, благо море рядом, отъедаться копченой рыбой и отдыхать! — приказал он. — Ты ведь угостишь нас копченой рыбкой, Назия?

— Разумеется, мой господин, — склонила голову морячка.

Ей было жалко разорять заготовленные на обратную дорогу припасы, но спорить она не посмела. Тем более, что в путь отправляться не сегодня, и запасы еще успеют пополниться.