Вожак младшей стаи

Глава 32 Брожения

Всё ещё продолжается утро, и зной пока не начал давить на Прерию. Через Плесецкий пролив выходит в море шхуна знакомых обводов. Но это не «Ассоль», а «Пуночка» — её систершип. Несрочные грузы перевозят парусниками. Экипаж такого судна обычно состоит из капитана и юнги. Впрочем, без юнги легко обойтись — механизация и автоматизация тут практически полная.

С востока, со стороны восходящего солнца приближается большой теплоход, однотипный «Перкалю», на котором Нинка и Федька ходили в круиз вокруг половины материка ещё после шестого класса. И ещё тут на набережной на краю мостовой неподалеку от спуска к пляжу серферов стоит на задних лапах знакомый мегакот и придерживается передней лапой за мачту с полосатым чулком наверху.

— Знаю тебя, Хлястик, — обратился Нах-Нах к почти родственнику.

— Ещё бы тебе не знать меня, скотина! — этот молодой кот, как и Клотик, молочный брат двойняшек Алинки и Димки. Кроме того — они сосали кошку Анфису вместе, потому что родились почти в одно и то же время. Но Хлястик в те же восемь лет уже не ребёнок, а юноша. Этот вид разумных растёт быстрее людей. Старое знакомство давно перешло в дружбу между ребятами, хотя встречаются они лишь изредка — мегакот часто исчезает надолго, чтобы потом снова появиться в поле зрения на несколько дней или недель. — Как думаешь, возьмут меня юнгой на шхуну?

Речь этого «животного», хоть и создаётся синтезатором, но далеко не так формализована, как обычный перевод с моргалуса. Он вырос среди людей и многого от них нахватался. Как уж этот кот умудряется заставить программу переводчика «произносить» столь не характерные для своих соплеменников фразы — кто его поймёт?

Достав из футлярчика на поясе разводной ключик, Федька запустил им в своего «братишку», а тот его ловко поймал за рукоятку — то есть кисть передней лапы разработана у него почти также хорошо, как человеческая.

— Определённо — примут тебя в юнги. Ты ведь не разучился перемножать в уме двухзначные числа.

— Обижаешь! Последний год я провёл в Ремнёво — у самого Батона сидел на всех уроках, которые он вёл. Знаю и закон Архимеда и правило Буравчика. И еще могу программировать расчёты на Бэйсике, — как Хлястику удалось произнести слово Буравчик с заглавной буквы — трудно сказать. Но удалось.

— А ну, отпусти столб!

Мегакот послушно убрал переднюю лапу от столба и тут же обрел потерянную третью точку, опустившись на землю пятой.

— Хм! В общем-то приемлемо, — кивнул своим мыслям Фёдор. — Думаю, возьмут тебя в юнги.

Хлястик вернулся на четыре лапы и припустил в сторону порта — он не привык откладывать реализацию принятых решений в долгий ящик. А Федька двинулся вдоль набережной мимо готовящихся к открытию кафе, где буквально минут через двадцать начнут собираться на завтрак студенты и научные работники — Белый Город, бывший до войны фешенебельным районом, в котором проживали чиновники и состоятельные люди, постепенно превращался в подобие университетского городка. В бывших отелях теперь были общежития а в виллах разместились аудитории и лаборатории. Только «третья линия», состоявшая из коттеджей, оставалась по-прежнему чисто жилым районом. Там, собственно, и находился дом Федькиного папеньки. Ещё от старых времён сохранился торговый центр, уцелевший при орбитальной бомбардировке, да административные здания: мэрии, Представительства Президента, банка и… всё, пожалуй. Собственно, снесено ничего не было, просто учебные и научные учреждения заполонили все постройки. Даже торговый центр был ими частично занят.

Пока же «мученики науки» досматривали самые сладкие утренние сны, а Нах-Нах неторопливо прогуливался вдоль берега в том самом направлении, куда девять лет тому назад уходили из города беженцы. Справа через весь пляж от самого полотна набережной тянулся деревянный настил пирса, а у его начала топталась молодая женщина одетая в военную форму. Создавалось впечатление, словно что-то мешало ей пройти на причал.

Невольно ускорив шаги, Федор вскоре подошёл совсем близко. Тут, в проходе через ограждение прямо на настиле покоилось тело махайрода — саблезубый тигр изволили почивать, непринуждённо перегородив дорогу. Женщина не решалась через него переступить, но при этом даже не думала хвататься за кобуру с пистолетом… большим пистолетом. На красивом лице незнакомки была нарисована нерешительность.

— Боитесь наступить ему на вымя? — полюбопытствовал Федька. — Кстати, позвольте отрекомендоваться, Нах-Нах.

— Рысь, — машинально ответила женщина. И в это мгновение в голове у Фёдора басовито заржал саблезубый тигр. Парня здорово тряхнуло. Похоже, «зверь» от хохота не вполне чётко сфокусировал мыслепередачу, отчего новая знакомка схватилась за причёску и непроизвольно присела. Парень, внутри головы которого когда-то вздыхал Цуцик, справился с собой достаточно быстро и подхватив падающую фигурку на руки, замер в нерешительности.

— Так, Мешок! Ты что, нарочно над человеком издеваешься?

— В правом движке на её истребителе покрытие дюзы с дефектом, — ответил тигр мысленно. Похоже, на этот раз прицельно, так, что услышал его только один человек.

— Ну и чего спрашивается, перегораживать дорогу. Она, чай поймёт.

— Нет. Я с тобой и Ниной через «Дипломаты» общаюсь. А она, Рысь эта, если и воспринимает что-то, то только или шум, или давление. У меня же нет мыслепередатчика.

— Ты долго собираешься меня тискать? — «ожила», наконец женщина. — Оно, конечно, вливает в меня положительные эмоции, но как-то несвоевременно.

— Извини. Увлёкся, — поставив даму на землю, Фёдор на секунду задумался, а потом брякнул: — Правая дюза на твоём истребителе медным тазом накроется.

— С чего ты взял?

— Это секретная информация.

— Не, ну я понимаю, что ты вхож в высокие круги. Но движки после прошлого вылета проверили от и до.

— И покрытия?

— Я, всё-таки, не инженер. Просто — пилот-испытатель. Так что про покрытия не знаю. Там какая-то новинка вроде сплава какого-то хитрого.

С юга из-за скалистого мыса показался быстроходный катер. А с суши появилась стайка мегакотят, бегущих в детский садик в сопровождении мамки-кошки.

— Терпеть не могу малышню, — пробормотал в Федькиной голове Мешок и, вскочив, пустился наутёк.

— Что произойдёт, если в полёте разрушится покрытие дюзы? — проводив взглядом улепётывающего махайрода, спросил Нах-Нах.

— Девяносто процентов, что я не спасусь, — Рысь явно призадумалась.

— Стёп, — вызов через визоры, наконец дошёл до монарха. — Мне Делла нужна срочно.

— Чего тебе так приспичило ни свет ни заря? — послышался недовольный голос супруги всепланетного правителя.

— Получил сигнал, что в правом двигателе испытываемого истребителя есть угроза выхода из строя покрытия дюзы.

— Когда старт?

— Через три часа, — отозвалась Рысь.

— Старт отменить. Дюзы демонтировать и доставить в ростовую к Ярну. Стёпка! Вставай, лежебока! Звони на космодром.

Тревога за Ниночку и их будущее чадо гнала Федьку путями… не сиделось ему — словно что-то подбрасывало и толкало. А это неправильно. Не унимающееся беспокойство вынуждало хоть куда-нибудь брести и не подходить к людям, чтобы не отколоть какую-нибудь… он боялся сорваться в истерику и выплеснуть её на ни в чём неповинного человека. Шёл вдоль окружной дороги мимо аэродрома — тут как раз взлетали самолёты, развозящие утреннюю почту.

Письма на бумаге нынче пишут крайне редко разве что какие-то документы отправляют. Проще переговорить или по электронке месадж бросить. А вот посылки или бандероли — этого много. Дело в том, что промышленность на Прерии «размазана» по огромной территории. И множество фирмочек, нередко семейных, разбросанных по хуторам, нуждается в материалах и расходниках. Да и готовую продукцию нужно вывозить. А ведь зачастую объём подобных отправлений невелик — коробочка пуговиц, например. Или ящичек узлов контроллера для бесколлекторников.

Конечно, колёса или выращенный урожай перевозят иначе, но мелочёвка каждый день составляет изрядный поток почтовых отправлений. Отсюда и целая флотилия легкомоторников, разлетающихся по утрам и собирающаяся тут к вечеру, заполняя стоянки аэродрома. Одно- и двухмоторные бипланы и монопланы шести типов.

Федькин с Нинкой двухмоторный двухтонник тоже тут стоит, но на отшибе, заставленный «младшими братьями» По-2, которых большинство в почтовом авиапарке. А рядом с въездом на лётное поле в новенький пузатый пятитонный грузовой самолёт завозят стальной бочонок газово-графитового реактора. Справа старенький дизельный бульдозер выравнивает грунт под новую стоянку, а рядом смешанная бригада мегакотов и людей копошится под навесом, устанавливая бетономешалку.

На бурление жизни здесь можно смотреть часами. На взлёты и посадки, следующие одна за другой, на суету тягачей, тянущих тележки с грузами, на неспешность техников, выполняющих свои таинственные ритуалы под капотами или за крышками лючков.

— Восьмой — на пятую, — проходит сообщение по громкой связи. С тех пор, как в авиации перешли с двигателей внутреннего сгорания на бесколлекторники, аэродромы избавились от обычного для них рёва и грохота. А восьмой — это кот в полосатом жилете, несущийся со всех лап к выезду с пятой стоянки.

Жалко отсюда уходить, но желудок уведомляет о необходимости перекусить. Ноги разворачивают тело в сторону города и несут в сторону кафе дяди Фомы. С той стороны прямо от Сити на окружную дорогу выруливает автобус. «Нифонтовка — Плавневый Куст — Верхняя Эолка», — начертано на его борту крупными буквами. Точно! Дорогу же вымостили и пустили по ней рейсовый транспорт. На остановке у своротки в салон вошёл целый прайд мегакотов, и машина покатила дальше в сторону Клыков.