Вожак младшей стаи

Глава 23 Встреча

Упущенное время наверстывали легкой пробежкой. Пока их проводник не вывалил язык. Буквально.

Потом Зяблик шумно лакал воду, пытаясь восстановить натриево-калиевый баланс организма, а ребята недоуменно переглядывались — чего это он?

— Вы слишком не радуйтесь, сила и выносливость у вас, конечно, подросли, но это, скорее, за счет дублирования команды мышцам на сокращение со стороны экзоскелета, — мохнатик свернулся шерстяным клубком, полуприкрыв глаза, и только не знающие покоя уши говорили о том, что мониторинг окружающего пространства не ослабевает ни на секунду. — Основная работа все равно идет за счет внутренних резервов организма. Так что увлекаться… не советую.

Миг — и вместо расслабленной тушки перед ними снова скачущий мячик. Правда теперь двигались неспешным шагом, перебрасываясь вопросами на ходу.

— Зяблик, ты говорил, что надо знать — кто из личностей царицы перед тобой, ну… а…? — за время, пока Нина пыталась сформулировать вопрос, собеседник успел, не прекращая движения, развернутся спиной вперед, оценить вопрошающего, мысленно ответить, найти вопрос тривиальным, придумать свой гораздо более интересный. Ну, или знакомство с правилами вежливости имел весьма отдаленное.

— У мамочки, верхняя пара конечностей — боевая. Память о бурной молодости, она у меня, ээээ… боец виртуального фронта. Вот тело и отреагировало на, так сказать, «основную функцию».

— В смысле, «виртуального»? Ты же говорил что она ученый… ученая…

— Ага. Психолог. Или как там ещё называют этих мозгоедов. Изучала поведение разумных разных видов в виртуальных играх, — какой-то червячок сомнения у Федора при этом зашевелился, но собеседник вёл дальше: — Ну и сама, естественно, была игрок не последний. Так что в её личном мозговом зоопарке Защитник тоже не последняя тень, Парень что надо, жалко — слишком любит прикидываться тупым воякой.

И тут, видимо заметив вытянутые физиономии собеседников, поспешил уточнить:

— У фермиков не только тело меняется в зависимости от выполняемой функции. Они же опыт, так сказать, общественный, перерабатывают в персональный. Постепенно формируя вполне самостоятельную личностную матрицу. То есть вначале — робот роботом, а потом постепенно появляются собственные предпочтения, эмоции, мотивация. А там дело доходит и до творчества, увлеченности…

— …одержимости, — в тон ему съехидничала Нина. — А они там, в мозгах между собой не дерутся за право находиться «у руля»?

Зяблик в ответ помрачнел:

— Бывает. На это у них внутри есть встроенные программы контроля приоритетов личности, — мохнатик аж передернулся. — У Терм он тоже персонифицированный — Арбитр называется. Сверяет так сказать личностные приоритеты с межличностными и видовыми. Страх и ужас. Словом — инквизиция и палач в одном флаконе. Если какая-то из личностей начинает… вести себя неадекватно он ее…

— Убивает? — ахнула девушка.

Зяблика опять передернуло:

— Расчленяет. Отделяя то, что может быть использовано, от бреда.

— Но как они управляют одним телом? — Федя решил отвлечь собеседника от не слишком веселых мыслей, заодно отметив верность утверждения о «единстве формы и содержания» — тараканы оказались монстрами не только внешне.

— Ну, тут всё, как раз, логично — рулит кто-то один. Точнее не так — под нужную задачу формируется Центральная личность путем комбинации нужных качеств и навыков субличностей.

— То есть, если на профессора психологии нападёт тигр…

— То наружу тут же выпрыгнет Защитник! Он возьмет на себя управление телом и большую часть «процессорных мощностей» разума. Тут не то что тигре — чертям в аду и Ктулху в океане тошно станет!

— Ээээ…

— Что происходит когда личность меняется? Остальные модули возвращаются к исходным матрицам обогащая их новым опытом и впечатлениями. То есть тот, кто рулит — тот больше и развивается. Но и остальные не обделены — там где они… хм, наверно в подсознании… Словом, они тоже анализируют входную информацию и перерабатывают её параллельно — каждый по своему заведованию. И подсказывают «центральной», если что-то срочное, или просто поумничать там, или пошутить захотелось.

— И много у неё их там… в черепушке? — пока Федор переживал футуристический шок от знакомства с внеземной психологией, Нину, как представительницу женского племени, более интересовали вопросы конкретики.

— Исследователь — ну это понятно, Хранитель кладки — тоже… хм, женщина все-таки. Арбитр, Защитник — это я говорил, Доктор — болел я в детстве многовато… — тут мохнатик смутился, видимо кое-что припомнив, и поспешил свернуть тему. — Вроде всё, новый кто-то прибавился вряд ли. Вот только у неё далеко не все мозги…

Зяблик споткнулся, и поднял на Нину горящие азартом глаза:

— Слушай. А ведь, похоже, это новое открытие! — Ушки первооткрывателя закона «всемирного тяготения» слегка провисли, видимо, подумал о конкурентах и заранее расстроился. — Хм, надо будет потом заглянуть в справочник рас. Так вот, мозги у мамули не в голове, точнее далеко не все в голове. Надглоточный ганглий он конечно крупный, но… словом большая часть мозгов у неё в грудном сегменте. Так что ей если башку откусить — не только выживет, но и даже не слишком потеряет в боеспособности, тут скорее утрата глаз будет важнее, чем мозгов. Да и в каждом сегменте есть весьма крупные узлы…

— Ну, и что придумал?

— А… — уже потеряв интерес к только что начатой теме, этот живчик переключился явно на что-то свое. — Надо будет проверить, но рупь за сто, что такая структура личности напрямую связана с заковыристым строением нервной системы.

— Погоди, — до Федора дошло явное упущение в рассказе. — Ты ведь говорил, что к тебе на сеанс связи заявилась Мать.

— Хм. Было дело. Но она ещё только формируется… Нет, не так — перебил сам себя собеседник и принялся выкручивать ухо, видимо, в поисках нужных мыслей. — Мать это не только личность, это как бы новое качественно состояние.

— Лэвэл ап?

— Приблизительно. У обычного фермика активна только одна личность, остальные пребывают в минимальном режиме, а вот на Матери завязана вся жизнь Улья разом. То есть роскоши заниматься чем-то одним она себе позволить не может. А значит…

— Все личности работают параллельно! — повезло все же Федьке со сговоренной, аж гордость берет.

— Ага. И Малый Совет ей в этом в помощь, и кое-какие особенности самого Улья. Но… — Зяблик безнадежно махнул лапой, — тут я вам не помощник. Там и Академия Наук в полном составе полысеет, пытаясь разобраться.

Ребята понимающе кивнули и бочком протиснулись мимо замершего в задумчивости лектора когда им в спину прозвучало совсем не похожее по тону на ранее сказанное:

— Кстати о птичках… Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не то чтобы секретная… но и количество разумных, владеющих ею хотя бы в таком объёме, весьма ограничено. Во Вселенной.

Аж мурашки по спине пробежали. Как там — «от любопытства кошка сдохла»? Очень похоже.

А идти, оказывается, оставалось совсем недалеко. Прошли несколько поворотов небольшого оврага-промоины, и на уши обрушился тигриный рык. Точнее не так, Цуцик орал почти человеческим голосом, или жалобно мяукал, как котенок, которому наступили на хвост, но с мощностью пароходного гудка. М-да, слов для описания картины происходящего, Федьке явно не хватало. А уж когда озвучка пополнилась еще и видеорядом…

Словом, выскочившие на бугорок участники спасательной операции, имели перед глазами классическую картинку из фильмов ужасов — инопланетный монстр ухватил за шкирку… ну, пусть будет любимого котика главного героя, и теперь мучительным образом его уничтожал удовлетворяя свою монстрячую тягу к мучительству. Монстр, к слову, художнику по костюмам удался. Даже для немало пообщавшихся за последнее время с альдебаранскими тараканами ребят, иссиня-черная тушка Царицы впечатляла размером и бросающимся в глаза головным украшением в виде короны. Да и была она крупнее самого большого из знакомцев раза в полтора.

Сцена режиссёру-постановщику тоже удалась. Особенно — характерный наклон вперед, так что хвост «скорпионьим» жестом вознесен верх. Сомкнувшиеся на загривке жвала, прижатые к телу пилы костяных мечей «боевых» конечностей и, делающая непонятные, но явно ужасные движения вторая, «рабочая» пара, так сказать, — «руки».

Немного смущало только то, что жертва не сопротивлялась (а «посопротивляться» почти тонный саблезубый тигр мог о-го-го как), а только орала. Видимо, зрители пропустили момент впрыскивания паралитического яда.

Вторым сбивающим моментом был… огромный шелковый красный бант, повязанный на шее жертвы, а теперь сбившийся набок и, оттого, прекрасно видимый. Деталь придавала ситуации ощущение полного сюрреализма. И особенно зловеще она смотрелась на фоне предыдущего разговора — разом вспомнилось, что у Её Величества с головой по жизни…

— Что она делает? — выдохнула Ниночка, переводя умоляющий взгляд с Феди на мохнатика и назад.

— Массаж… — буркнул Зяблик и шмыгнул носом, Федька раньше не замечал за собой такого дара как у сговоренной, но исходящую от него странную волну смеси сочувствия и ревности почувствовал даже он.

— Что?! — кажется, вопрошать хором у них с Ниной получается всё лучше — сказываются тренировки.

— Ну… Цуцик, видимо, ленился и зарядку не делал. Вот она ему и разминает каждую мышцу. Она это умеет… Чувствуешь себя потом — как заново родился, хорошо… — смутившийся под сдвоенным напором Зяблик явно не понимал, чего от него хотят, и говорил все тише.

— Ну и?

— А-а-а! — до этого мохнатого тормоза, похоже, дошло наконец что остальные на «кошачьем» не понимают, и его натурально передернуло от воспоминания. — Так и ощущения в процессе тоже… Как при рождении.

Тут их прервали. Терм подхватила Цуцика подмышки и закружила будто танцуя — свихнувшийся режиссёр-постановщик, видимо, не решил что снимает — фильм ужасов или «милую» сцену «девочка и кот» в инопланетном антураже. Как говорится — «если вам плохо — прижмите к себе покрепче кота. Теперь плохо не только вам, но и коту».

Как ни крути, но сходство было просто изумительное — пятилетняя девочка тискает замученного её вниманием старого кота, а тот с тоскливым пофигизмом дожидается — «ну когда ж это наконец закончится?». Картину дополняли волочащиеся по земле задние лапы, дурацкий розовый бантик и сам Цуцик, обречённо, «тряпочкой», висящий в объятиях.

Федька с отвисшей челюстью наблюдал за этим феерическим действом. Ему было удивительно смотреть, как царица умудряется столь лихо двигаться с практически вдвое превосходящим её грузом.

— Торжество гидравлики над электромеханикой, — прокомментировал невысказанную мысль их проводник. — У неё для обычного движения служат мышцы, а вот если нужно большое усилие, то параллельно мускулам используется давление, которое нагнетают жаберные сердца в каждом сегменте… Ну, вы с принципом работы гидроусилителя знакомы? — и, нервно дернув ухом:

— У мамочки явная слабость к меховым… игрушкам, — с тоскливым вздохом прокомментировал происходящее Зяблик и снова вздрогнул, но всё же продолжил решительно: — Так! Я её отвлекаю, а вы хватайте кошака — и дёру!

— А что это она делает? — поинтересовалась Ниночка, а Федор решил что женское любопытство это хорошо… но порой чрезмерно и обычно не вовремя.

Зяблик на секунду замер, наблюдая происходящее, теперь Терм делала «ножнички» боевыми конечностями, а махайрод сопровождал каждое движение отрывистым мявом.

— Забыл… как по-вашему… грумминг… тримменг… Это чтобы шерсть… Ладно я побежал — и, махнув на прощанье лапой, новая жертва двинулась навстречу своей судьбе.

Обмен прошел, как в фильме про шпионов. Сначала два тела рванулись навстречу, потом, видимо вспомнили что-то вроде: «на вас смотрят два мира — сохраняйте достоинство», так что друг друга они миновали степенно, даже обменявшись многозначительными взглядами, но потом терпение им изменило, и каждый рванул к своей цели с разгоном.

Хорошо хоть махайрод, как и многие кошачьи, умеет останавливается без пробега, а то у Феди были сомнения что помог бы и «Дипломат», если б его снесла такая туша. Так что, пока Ниночка успокаивающе обнимала и гладила по голове «бедного котеночка», безуспешно пытаясь увернутся от благодарного языка шириной в малую саперную лопатку, парень аккуратно развязывал бантик и наблюдал за милой семейной сценой в которой похожая на богомола мамаша выворачивала наизнанку уши прибывшего на побывку сына.

— Что она делает? — поинтересовался парень у окружающего пространства.

— «Ушки смотрит, — прозвучал в голове голос. — Чистые или нужно почистить», — продолжил Цуцик и мысленно всхлипнул.

— Не плачь маленький, — засюсюкала с ним как с котенком, видимо потерявшая берега от количества впечатлений, Ниночка, — мы не отдадим тебя злой тётеньке.

«Ребята, вы не понимаете, — жалобно мяукнуло в голове в ответ: — она такая… такая… добрая! У нее такие ласковые руки… А как когти подрезает — богиня!»

Слов больше не было — остался только эмоциональный фон, в котором присутствовало все — и светлая тоска, и горечь расставания, и опасения что там, где его ждут, все будет гораздо неприятнее. И светлая надежда на новую встречу. Федька подумал, да и завязал уже почти распущенный бантик покрасивее — однозначно есть что-то общее между женщинами и кошачьими.

И те и другие гуляют сами по себе, вызывают приятные чувства одним своим видом и являются одной из вечных загадок мироздания.

Прошла радость встречи, и в полный рост встал вопрос — а что собственно дальше? Как советовал Зяблик — «хватать тигру и деру», так были большие сомнения, что это реализуемо даже теоретически. Проще, наверно, убежать от танка — для него хоть какие-то преграды существуют: горы там, океаны. Да и невежливо как-то.

А с другой стороны нарушать семейную идиллию встречи сына с матерью тоже не хотелось.

— Надо бы, что ли, подойти. Представиться… — неуверенно начал Федор.

— Федь, я её боюсь, — к немалому его облегчению ответила Нина. Приятно, все же, когда твои опасения высказывает кто-то другой. Но у девушки, оказывается, были ещё и свои резоны: — Она так властью давит — просто колени подгибаются.

Федор тоже смотрел на гигантского богомола, расчёсывающего шерстку котёнка, со странным чувством, когда просто кожей ощутил ответный взгляд. А в следующий миг он оказался совсем в другом месте и, как бы, вне времени.

За спиной раздался судорожный полувздох-полувсхлип, и стройная Нинкина фигурка рванула вперёд по изумрудному лугу, поднимая в воздух радугу из разноцветных бабочек. Парень же с полным разумением полюбовался этот невероятный ковер из цветов, живых и крылатых, выдернул травинку повкуснее на вид и прилег наслаждаться происходящим. Говорят, в мире есть три вещи, естественная красота которых несомненна: чайный клипер под всеми парусами, скачущая лошадь и танцующая женщина. Скачущая женщина…

Мелкая носилась по лугу, как резвящийся жеребенок, с таким же фырканьем и взбрыкиваниями. Бабочки радужным смерчем вились вокруг, не даваясь в протянутые руки, что составляло изумительный контраст со спокойной аквамариновой бездной небес и ползущими по ней розовыми облаками.

— Федь, а Федь! — толчок острой коленкой прервал медитацию… или он умудрился задремать среди всей этой красоты? Оставалось только выплюнуть прожеванную до колоска травинку и приподняться на локте. — Это рай или эльфийские луга?

— Скорее, последнее. Это рекреационная зона Игры. Ну, я тебе рассказывал, — на лицо благоверной набежала тень. Его предпоследнее посещение виртуальной реальности закончилось реанимационными процедурами, да и следующее доставило немало волнений.

Суровым взглядом девушка обвела раскинувшуюся вокруг невозможную красоту. Под конец обзора суровость в её взоре пропала, оставив лишь легкую грусть.

— И все равно — краси-и-во… — и, заметив аккуратно переставляющую лапки, серо-полосатого окраса тень, подбирающуюся на дистанцию броска к самой крупной бабочке и вовсе сменила грусть на умиление. — Ой, котеночек!

Охота, разумеется, была безнадежно сорвана, а сам увлекшийся охотник превратился в жертву — его выхватили из травяных джунглей, прижали к сердцу, погладили и даже поцеловали в носик. Выпускать коготки или звать на помощь маму (чего Федор сильно заопасался, опытным взглядом заметив значительные отличия данного экземпляра от обычного кошачьего племени), лишенный свободы и добычи не стал. В место этого он в ответ лизнул девушку в шею, слегка прихватил зубками за мочку ушка и шепнул туда: — «Я же в самоволке», — после чего воспользовался секундой растерянности, вывернувшись из ослабевших хваталок и канув в море цветов, как камень в воду.

Запоздалая погоня, как и: «кис-кис, поймаю — придушу!», — успеха не имели. Лишь совсем в противоположной стороне от того места, где прочесывала разнотравье Ниночка, выглянула на миг ехидная мордочка, подмигнула одним глазом да развела сокрушенно лапками, чтобы пропасть теперь уже с концами. Только в голове прозвучало, — «прикрытие на самом верхнем уровне, понимаш?!»

— Здравствуйте, ребята! А чего так редко заходите? — знакомый грудной голос прозвучал неожиданно.

Федька вскочил, как ужаленный, и отвлекая внимание от замершей в растерянности Ниночки, изобразил что-то вроде поклона не слишком высокой, но зато крепко сбитой женщине в серо-черном танкистском комбинезоне.

— Хранительница… — слова оправдания вроде, — «а меня Нинка не пускает!» остались благополучно проглоченными. Хоть и правда, но звучит как-то… не очень.

— Да ты присаживайся, «мой рыцарь» какие церемонии между равными? — Широкое веснушчатое лицо с курносым носом озарила улыбка.

— Хранительница… — Ниночка попробовала изобразить некое подобие книксена, что в её «змеином наряде» без всяких следов одежды смотрелось несколько забавно.

— Хранительница кладки, — улыбчивое лицо повернулось к Нине, а Федор порадовался, что в этом раю даже задницу себе не отобьешь. Слишком трава мягкая. Рядом плюхнулась благоверная и тут же ухватилась за руку. Пришлось соответствовать и убрать с физиономии появившееся там выражение.

Хранительница в ответ на их эволюции только рассмеялась, присела и прижала к себе, обняв за плечи. Нинку, кажется, ещё и в макушку чмокнули.

— Вижу, Зяблик вам успел всяких ужасов наговорить с три короба, — взгляд, вдруг ставший орлиным побежал по траве, явно ничего хорошего не суля объекту поиска.

— А он сказал неправду? — Федор отметил, что его вопрос прозвучал как-то не солидно — с дрожью и не слишком потаенной надеждой.

В ответ ему взъерошили чуб, а вот лицо женщины стало серьезным и спокойным:

— Да нет. Не соврал, засранец. Он у меня вообще не врет, — в голосе отчетливо прозвучала нотка гордости и любви.

— Значит не договорил. А что именно? — вот чего у сговоренной не отнять, так это способности задавать вопросы по сути. Ей бы ещё и держать их при себе научится!

Хранительница посерьезнела еще больше:

— Да так… мелочь… Всего лишь про общее свойство всего живого — про свободу он забыл.

— А мы значит свободны?

— Да, вот только может объясните мне — что есть свобода?

Ребята переглянулись:

— Ну… свобода значит возможность делать то, что нужно…

— … и когда в этом тебе ничто не мешает!

— Молодцы! — кажется, Хранительница хотела погладить их по головам, но в последний миг сдержалась — руки сошлись в замок под немалого размера грудью. — Очень чётко выделили две составляющих свободы: «свободу от..» и «свободу для…». И не смотрите на меня так — это как раз из вашей культуры мысль. Что свобода не единое понятие.

Обычно, человек в ответ на вопрос о свободе дает длинный перечень «несвобод», того от чего он бы хотел освободится, но совершенно забывает о главном — зачем ему нужна эта свобода. На какие такие свершения он готов потратить силы, если ему не надо будет бороться со всеми этими преградами.

Так вот. Человек неспособный ответить на второй вопрос — свободен не будет никогда. Да и не заслуживает он этого. Избавить его от тягот несложно, более того он вполне может сделать это и сам, но не имея цели, он просто найдет новые ограничения. Неудивительно — «борьба» с этими неодолимыми препятствиями составляет суть его жизни.

— А уж бессмертие для такого человека… — Нина задумчиво выкручивает косичку, будто в попытке оторвать.

— Долгая жизнь — худшее проклятие для того, кто не знает для чего живет.

— То есть — для кого угодно? И вы решили, так сказать…

— Да, решить наши «мелкие» вопросы и посмотреть, для чего мы употребим полученную свободу? То есть — делаем что хотим…

— Да.

— И даже, если я захочу стать, например, единоличной правительницей Земли?

— Становись. Если знаешь зачем это тебе нужно.

— Ну, как же, это такая власть!

— Хм. Как думаешь — где заканчивается МОЯ свобода? — Хранительница выпрямилась и за её позой вдруг проглянуло нечто совсем иное. Но Нину было не сбить:

— Сами сказали — там, где начинается свобода другого человека. Наша…

Хранительница засмеялась и таки погладила две склоненные головки.

— Ну, самое главное, я думаю, вы поняли. А всё остальное… — отбросив все политесы Мелкую с Федькой обстоятельства неодолимой силы прижали к богатырской груди, — остальное, ребятки, поймете по дороге. Она впереди дли-и-и-нная. И это… заходите почаще. Можно и просто так — поболтать. Без поиска ответов на вопросы коренной перестройки мироздания.

Когда вернулись к самолёту, уже смеркалось. Не такие уж они с Нинкой искусные пилоты и не настолько спешат, чтобы взлетать с неподготовленной площадки в условиях, когда длинные вечерние тени «сбивают» всю картинку. А, тем более, чтобы сажать машину уже в темноте.

Раскатали по грузовому отсеку чехлы и заночевали, полагая вернуться в школу ещё до начала уроков. А за крупой в Чёрное они слетают позднее, в день, когда, как и сегодня, занятия закончатся пораньше.