Вожак младшей стаи

Глава 20 Растрёпанный день

Свободный день Стебелек решила использовать продуктивно. А о вчерашнем вечере забыть, как о страшном сне. Ну, подумаешь, увидел её голой — она его тоже видела, так что квиты. Вот запись о ночном купании с визоров удалила зря. Хотя и так отлично помнит всё… на свою бедную голову.

Итак, первым делом требовалось основательно подкрепиться, а после разыскать Мелкую, да попытать по поводу зеркала. Ну да, они-то с Федькой тут всё ещё ученики — как раз сейчас на занятии у директора по общей физической. А что, хороший повод, поторчать около стадиона и понаблюдать за преподавательскими приёмами Егора Олеговича.

Директор стоял метрах в двадцати от неё, молча смотрел на поле, где носились старшеклассники, но Фёклу приметил и кивнул.

Тоже глянула в его сторону, чтобы вернуть внимание этому «доброму» человеку.

Однако так увлеклась, глядя как Нах-Нах с Мелкой выполняют задание по прохождению препятствий (и когда только успели их понастроить!), что ощутимо вздрогнула, услышав знакомый голос:

— Как самочувствие?

Развернулась резко, чуть не уткнувшись директору в грудь, и сконфуженно отступила:

— Мелкую жду. Дело есть, — о Господи! С чего это вдруг она оправдывается? Идиотина!

— Не буду мешать, — кивнул вежливо, и пошел обратно, на свой наблюдательный пункт.

Опять не то сморозила? Да сколько можно!

Догнала — пусть, что хочет думает.

— Егор Олегович! Да подождите!

— Что такое? — притормозил, так что она смогла пойти рядом.

— Да вот, насчет просьбы. Обещали ведь сегодня сказать.

— Ну, раз обещал, скажу.

А взгляд направлен на учеников — опять ему не до неё. Как у него так получается, выставить тебя лишней и… несвоевременной?

— И когда? — упорствовала зачем-то. Вообще последнее время Фёкла сама себя узнать не могла.

— Э-э, что? А, так приходите ко мне в кабинет… скажем, в шесть. — И тут же отвлекся, чтобы крикнуть: — Мотылёк, десять отжиманий, быстро!

— Но Егор Олегович… — рыжий пацан, решивший схитрить и обойти препятствие сбоку, вызвал у Стебелька лишь раздражение. Хотя в другое время могла бы посочувствовать этому доходяге.

— Двадцать отжиманий! Фёдор, проследи!

И снова директор обернулся к ней:

— Ещё что-то?

— Шнурки у вас измялись, погладить бы! — сверкнула она глазами, да и пошла прочь.

Ну и пусть смеется ей вслед. Не обернется!

Мелкую поджидала после этого в столовке, послав сообщение.

Вскоре дождалась, и не только её — как обычно, появились оба, сели с Нах-Нахом с двух сторон, почти одинаково приготовившись слушать. Ага, собрались решать проблему мирового значения!

— Зеркало нужно. И всё.

— Ты чего такая? — Нах-Нах нагло отхлебнул молока из её нетронутого стакана. — Не будешь?

— Да пей уже. А я нормальная.

— Ну и где мы тебе его возьмем? Что, так срочно нужно? — Мелкая смотрит как-то хитро.

— Синяк на заднице рассмотреть не смогла.

Эти дураки фыркнули.

— И не смешно!

— Кто поставил? — спрятала улыбку Нинка. — Не тот ли препод по физике, симпатичный и со шрамом?

— Он просто друг, — возмутилась Фёкла, — так бы я и позволила!

— Друг? С каких пор?

— Вернемся к нашим тараканам, — благородно спас её Нах-Нах. — Так где ты предлагаешь тебе зеркало раздобыть?

— Ну, — смутилась Стебель, — если целый интернат с Земли раздобыли, то чего ж одно зеркало-то не найти?

— А что? — мечтательно произнес Фёдор. — Кстати, Нинуль, завхоз просил слетать в Чёрное за крупами для столовки. Может, там в лавке и посмотрим?

Нинка постучала по его голове кулачком, а Фёдор вдруг замер с открытым ртом. Переглянулся с подругой, да только их и видели — рванули, не объясняясь, куда-то к ограде.

— Вот и поговорили, — вздохнула всеми покинутая Фёкла и приступила к запасному плану. А что, у каждого нормального шпиона должен быть план «Бэ». Хотя причем тут шпионы, она не подумала. Не важно. Суть в том, что не надо ей от директора никаких одолжений, то есть она сама себе в комнате дверь сделает. Ну как — не совсем сама, разумеется. Благо есть одна гениальная мысль.

Идти тут не так чтобы далеко, часа три — спешить в выходной надобности не было. Шла в охотку по широкому прокосиву — газону, подстриженному фермиками. Приятно и легко, когда округа прекрасно просматривается и не путается под ногами начинающая жухнуть трава.

Термитник обнаружила там, где и ожидала. Постояла немного поодаль — страшновато было. Пройти последние двадцать метров никак не смогла — смелость улетучилась окончательно.

— Прораб! — позвала негромко.

Некоторое время ничего не происходило. Есть ли там, в этом термитнике, кто живой, и не скажешь. А вокруг красота — река рядом, так и тянет искупаться. Небо голубое, птички поют… то бишь ни одной злобной твари в округе. Словно полоса отчуждения опоясывает жилище инопланетных монстров — светло-серого окраса перевёрнутое ведро высотой с четырёхэтажный дом.

Появилось чудовище совсем бесшумно. В груди разом застучало. Икры налились тяжестью, коленки словно размякли, а по спине побежали мурашки. Ну не дура ли она, просить этих тварей о том, без чего не так уж сложно обойтись. Да могла бы кусок фольги попросить у поварихи и растянуть на стене — пусть и не идеально, но пользоваться можно.

Но не отступать же теперь, когда уже столько прошла!

— Вот, смотрите, — вызвала на визоры фото дверцы в комнату директора. — Мне к моей комнате такая же нужна. Не поможете? Ой, а как же я вам это покажу, ведь у вас глаза расположены не так, как у нас? И проекция изображения на глазное дно как-то по-другому должна происходить? — Фёкла в растерянности замерла со снятыми со лба визорами в руке.

— Я вижу, — скрипнул Прораб. — Это вход в кабинет главного школьника. Какие надо внести изменения?

Стебелёк поспешно напялила свою аппаратуру обратно на голову и добавила, сменив фотку — теперь на экране был вход в её пещерку.

— Вот здесь нужно также сделать. Пожалуйста!

— Это всё? — проскрипел вдруг голос таракана, едва не сделав её заикой. Не голос, а интонация — очень уж резко прозвучал вопрос.

Стебелёк неуверенно кивнула. Хотя это было далеко не всё, чего хотелось, но наглеть резко расхотелось. И вздрогнула, когда к визорам прикоснулся усик. Что уж там делалось — не ясно, но происходило это недолго. Стало неудобно, что фермик мог увидеть и другие фотки. Её маленького окна и большого, в комнате Батона. Зеркало в умывальне и голую стену в пещерке.

Успела покрыться липким потом, когда таракан важно кивнул огромной блестящей головой, и проскрипел:

— Одобрено, соседка. Приступаем.

— Вот план еще, — Стебелек полезла в карман за бумагой, страшно боясь, что с планом разбираться будет сложнее. Сама рисовала, и удалось ей это… не то, чтобы слишком хорошо. Но подняв голову, никого перед собой не увидела а, краем глаза уловив движение, обернулась в сторону интерната.

Во как! Две крупных особи в сопровождении табунчика насекомых размером с овцу удалялись на приличной скорости, буквально на глазах истаивая в размерах и приближаясь к горизонту. К школе побежали.

Связаться! Предупредить! И напороться на самого Егора Олеговича!

— Там эта… Сейчас два таракана придут, ненадолго. С маленькими. Не напугали бы кого.

— А вы собственно где, Фёкла Максимовна?

— Неподалеку, — буркнула она, обрывая связь.

Невольно обвела взором окружающее пространство — посреди ровно подстриженной равнины по-прежнему одиноко возвышается термитник. И никого. Только птички поют. А ей пора возвращаться.

Развернулась и пошла. Послеполуденный Гаучо прокалил землю и от газона ощутимо поднимался тёплый воздух, образуя лёгкое марево. Шагалось по-прежнему легко, но на душе было тревожно — не поднялась ли в школе паника от появления немаленькой толпы членистоногих. Наверное, из-за этого невольно торопилась.

Примерно на полдороге встретила возвращающуюся «бригаду» — колонна по два приняла вправо и просвистела мимо, подняв пыль. Один из «больших» остановился. На его лбу между усиками выше жетона была сделана надпись белой краской: «Бригадир».

— Комната — ключ, — сказал он. И в ладонь легла круглая монета с непонятными закорючками.

Вот и всё, а дальше оставалось любоваться столбом зеленой пыли, вздымаемой этими метеорами. Траву что ли на бегу стригут?

Стебелёк взбодрилась, поудобнее перехватив Драгуновку, и потопала дальше. И тут увидела несущийся навстречу знакомый грузовичок.

Первая мысль была спрятаться и отлежаться в траве. Да только её уже явно заметили. Дорога-то от интерната до тараканьего дома ровнёхонько подстрижена, так что видно далеко.

Ну и ладно, она как раз уже подустала, так что с удовольствием прокатится, хоть бы и рядом с директором. Быть гордой не с руки, опять же решительный настрой из неё до сих пор не выветрился. Пофиг ей все директорские непонятки. Пусть хоть на голове ходит!

Грузовичок резко затормозил, не доезжая метров сорок, развернулся в один прием — ширина газончика это позволяла. Ничего — бежать к нему она не собирается, подождёт. Хотя, если честно, мог и поближе подъехать.

Но вот потом просто глазам не поверила. Директора, спрыгнувшего с пассажирского места, конечно, узнала, да и предположить, кто явился по её душу, было нетрудно. А вот то, что грузовик помчится обратно, никак не входило в её новые планы.

Было желание пальнуть в колесо от злости, такое ребяческое, что Стебелек сама себе поразилась. Оставалось только сделать вид, что другого она и не ждала. Дошла до директора, легко держащего в руке слонобой — одолжил у кого-то? Да и прошла мимо, не взглянув, не притормозив.

Ну догнал, конечно сразу, пошел рядом.

— Ну и дел вы натворили, Фёкла Максимовна, — насмешливо начал он, приноравливаясь к её шагу. — Как только в голову вам такое взбрело?

— А вам-то что? — спросила безразлично. — Тараканы что — разрушили школу?

На самом деле, она этого опасалась, не то что бы всерьез, а так — немножечко.

— По счастью нет, — усмехнулся он. — Никто ничего и понять-то не успел. Только теперь расположение вашего жилище больше ни для кого не секрет.

— Ну и что — вы для этого приехали? Сообщить мне эту новость? — еще более равнодушно спросила Стебелек, вся внутри похолодев. Но что-то мешало спросить, насколько страшны разрушения пещерки. Слишком это было личное, что ли. Да и страшно сделалось.

— Не только для этого. Просто, если на время глянете, то поймёте.

Фёкла послушно глянула в визоры и издала возглас удивления:

— Ой, правда уже шесть?

— Правда — правда. И, раз гора не идёт к Магомету, то собственно я и решил пойти к горе.

— Ага, — искоса глянув на спутника, Стебелёк продолжила чутко следить за округой. — А заодно, господин директор, неплохо бы вам наблюдать за своим сектором, коль скоро мы, по вашей милости, теперь вдвоём топаем.

— Пытаюсь, — признался он. — Буду благодарен, если подскажете тонкости этого нелегкого дела, милая барышня.

Вот зачем он таким тоном? Чтобы она тут вся размякла и совсем потеряла бдительность? Нашел время! И уж милой её никогда не называли. Оскорбиться, что ли для порядка?

— Ладно, — ответила как можно жестче, — слушайте, и старайтесь выполнять. И хватит разговоров, а то мы сейчас всю округу на уши поставим.

— Молчать и выполнять, — пробормотал он негромко. — Слушаюсь.

— Ага, вот сейчас ныряем в траву направо и отлёживаемся. Живо!

Вовремя. Не успели скрыться, как семейка слоносвинов показалась на поперечном курсе. Довольно далеко, и всё же во вполне обозримом пространстве. В просветы травы наблюдали как за огромным папашей переваливается менее крупная самка, а следом детишки, размером с полкоровы. И все равно забавные, пока маленькие. Стебелёк невольно заулыбалась, глядя на последнего, порывающегося всех догнать и перегнать, на что его силёнок явно не хватало.

Директор спокойно лежал рядом, держа ружьё наготове, смотрел вроде вперед, но всё время казалось, что наблюдает он именно за ней. И взгляд такой, очень уж на аборигенский похож. Спокойный, собранный, жесткий, и чуточку лукавый.

Впрочем, спутник её нежданный понимал далеко не всё, но схватывал её советы на лету, пока бок о бок проделывали дальнейший путь. Повезло и на живность, носорогов увидели только издали, а на полосатого амфициона-таки напоролись. И кто из них первый выстрелил еще вопрос. Так Фёкла до конца и не поняла, кто из них кого защищал.

Под конец уже меньше командовала — и подустала, и видела, что до многого Егор Олегович уже дошёл сам. Ведёт себя почти грамотно. Не верится, что никто до сих пор его не учил ходить по дикой местности.

Едва миновали караульного, Стебелёк, не извиняясь, рванула к дому. К лешему уже дурацкую гордость и вежливость — немедленно требовалось увидеть, что стало с её любимой пещеркой.

На одном дыхании взлетела по всем проходам-переходам. И замерла перед дверью. Не точно такая же, как у директора, но не хуже. Только неясно, в какую сторону открывается. На месте ручки лишь круглая пластинка с закорючками. Благо, вспомнила про странную монету и слова таракана: «Комната — ключ». Приложила монету к пластине — подошла идеально. И под её поражённым взглядом слегка выпуклая пластина просто уехала в левую стенку.

Однако, долго предаваться восхищению не смогла, рванула внутрь, и растеряно зависла посередке. Ну кто бы знал, что её настолько неправильно поймут!

Пещерка превратилась в Пещеру — именно с большой буквы. Можно даже сказать, в Пещеру Али-бабы, ага.

Её не просто расширили — вот-вот, наружу. Эдакий прыщ на стене многострадального школьного здания. Зато теперь у неё была личная умывальня. С зеркалом во всю стену, сетью дырок в потолке и поддоном внизу. А уж как в эту душевую поступала вода, сказать трудно, только стоило встать на поддон, как мигом оказалась мокрой с головы до ног.

Взвизгнув, выскочила, врезавшись-таки в директора. Видать, из любопытства забрел — ну так сам виноват. Впрочем, налёт выдержал с честью, даже придержал аккуратно за талию. И взгляд был… Еще один в её копилку.

Жаль, что не он один полюбопытствовал. Сзади маячило лицо Батона, да еще одного учителя нелегкая принесла, из городских. И пара старшеклассников нарисовалась, а это уже точно перебор.

Пришлось всех выдворить, под предлогом, что нужно переодеться.

Впрочем, и впрямь следовало. Только оставалось разобраться, как теперь закрыть дверь. Помог директор, ткнув в кружок метала внутри комнаты на стене.

Стебелёк благодарно кивнула и подняла бровь.

— Ах да, переодевайтесь, уважаемая Фёкла Максимовна, но будьте добры, как освободитесь, загляните ко мне на два слова.

Кивнула нетерпеливо и, едва он вышел, приложила монету к стене — и дверь затворилась.

Вот бы её теперь не потерять, а то ни войти, ни выйти. Словно в ответ пришло сообщение на мокрые визоры. Голосовое:

— Комната — ключ, — скрипучий голос резал по нервам, — активация. Пальцы — ключ. Пальцы — комната.

О-па! Стебелек честно приложила каждый из десяти пальцев к монете, потрясла зачем-то руками на манер фокусника, и прижала к металлическому кружку в стене мизинец. Сработало сразу. Дверь, почти бесшумно, но невероятно медленно стала отползать. Стоило мизинец убрать, вообще остановилась.

— Умереть — не встать, — потрясенно пробормотала девушка.

Пальцы были все испробованы, и на все дверь срабатывала одинаково охотно — с разной скоростью, но без помех — достаточно одного касания.

Пришло время переодеться и оглядеться. Кроме чудо-душевой, увеличилась площадь перед кроватью, тоже за счет внешней стены. Сама кровать, как ни странно, стала вдвое шире, что не повлияло на её мягкость — ведь ещё и застелили тем же солдатским шерстяным одеялом. Ну а окно — отдельная песня. Мало того, что значительно расширилось и в высоту, и в ширину, так и подоконник теперь шириной своей напоминал хорошую скамейку, а само стекло поведением походило на дверь — неосторожное касание пальцев к неприметной пластине в углу подоконника, где привольно устроилась Стебелёк, и она едва не улетела вниз, утратив к этому препятствие.

Вот так подарочек!

Переодеваясь, девушка с унынием думала, что теперь с неё потребуют взамен? И ведь никакого строительного мусора не оставили, и просьбу перевыполнили на триста процентов. И чем отдавать будем?

Решила подумать об этом завтра, и поплелась к директору. Два слова, так два слова. Хотя какие, к лешему, разговоры — отбой уже был.

В кабинете было тихо и пусто. Фёкла нахмурилась. Сказал же зайти! И где его теперь искать? В спальне, что ли? Не помнила, чтобы речь шла о ней. Но позвал же! Снова двинулась наверх к жилым помещениям. Подошла ко входу в комнату Егора Олеговича, прислушалась.

Внутри было тихо.

Стебелёк еще потопталась для вида у директорского порога, радуясь, что звукоизоляция тут на хорошем уровне. Впрочем, решительность в ней самой сегодня тоже радовала. Так что сейчас и обозначит все свои мысли, а неопределенности больше не потерпит. Не ученица какая-то, в конце концов!

Нелегко всё так сразу одним махом решить, а вот как получится…

Быстрый стук в дверь, пока окончательно не струсила. И опять ожидание, почти минуту. Долгих семьдесят шесть ударов сердца. И, наконец, дверь распахнулась, явив слегка заспанного и не слишком довольного обитателя.

— А, Стебелёк! Что случилось, — и он демонстративно взглянул на старомодные наручные часы, подавив зевок.

Заспанный директор неожиданно вызвал такое сильное желание приласкать, что Фёкла даже отступила на шаг. А кто виноват, что в футболке и шортах он такой соблазнительный? Не каждому, вообще-то, к лицу будет подобный наряд.

— Так вы же звали, Егор Олегович, — выпалила громче чем нужно. И видя на любимом лице удивление, поспешно добавила: — И про просьбу свою так и не сказали! А ведь обещали.

Наконец добилась улыбки, пусть слегка насмешливой, но хоть что-то.

— Так ты уже её выполнила. То есть вы… Вы молодец, Фёкла Максимовна. Попросить я хотел, чтобы прошлись со мной по степи. И вы это сделали, спасибо большое. А теперь… не пора ли спать? Сегодня у вас выходной, но завтра-то никто занятия не отменял.

— Ах вот как? — понятливо закивала девушка, — сами значит взяли, что хотели?

— Что? С вами всё в порядке?

«Ну конечно, нет!» — хотелось выкрикнуть ему в лицо. Но раз уж Стебелёк решила быть взрослой, она ей и будет.

— Егор Олегович! Я вам нужна? — и прямой взгляд — глаза в глаза. Чтоб сомнений у него никаких не осталось, о чем спросила.

Взгляд он выдержал, чуть выпрямился, вскинул голову, а уж тут таким холодом повеяло, что хоть сразу беги. Но Стебелёк держалась, ждала, стиснув кулаки, и спрятав их за спину.

— Как преподаватель, вы неоценимы, уважаемая Фёкла Максимовна. Такой инструктор нужен школе безо всяких сомнений. Так что да, как директору, вы мне жизненно необходимы.

И уже собрался закрыть дверь. Типа — разговор окончен.

Но не будь она Стебельком, если так и оставит этот вопрос неразрешённым! Вцепилась в дверь, даже ногой подперла и радостно заметила волнение на его лице.

— А как мужчине? — вопрос прозвучал хрипло, но достаточно внятно.

Директор вздрогнул, отвел взгляд.

И она уже думала, что не ответит, просто скажет что-то уничижительное, да уйдет спать. Слёзы навернулись, но она даже не заметила, как они потекли по лицу, оставляя две мокрых дорожки.

А он ответил, да так серьёзно — как взрослой. Усталым голосом, с ноткой досады и сожаления.

— Знаете, Фёкла, в моем возрасте об этом уже как-то поздно… Я холостяк до мозга костей. И совсем не подарок, поверьте. Привычки сложились, и не самые лучшие порой. Меняться не захочу уже, да и не смогу. Для меня всегда на первом месте будет школа, а семья… хорошо, если на пятом. А вы молоды. Слишком. Красивы, не спорьте. Умница, да и просто — человек хороший. Я может с радостью ответил бы на ваши чувства, но мимолетная связь не для вас, и точно уж не для меня. То, что вы хотите, я не смогу вам дать. Вам ведь нет и шестнадцати?

Она и не заметила, как он оказался совсем близко, и вот уже осторожно вытирает пальцами слёзы с её щёк.

— Как же я надеялся, что до этого не дойдет! — пробормотал он расстроено. — Ну не дурак?

Голос к Фёкле наконец вернулся, и она резко отстранилась. Отступила на шаг, вздохнула полной грудью.

— Я вам не нравлюсь, как женщина?

— Ну вот, — жалостливо всплеснул он руками. — Вы меня слушали, Стебелёк?

Ему уже её просто жалко!

— И что, отвечать будете?

Директор помедлил, глядя куда-то в сторону, кивнул:

— Нравитесь.

— Но шанса у меня нет, так?

— Какой шанс вам нужен? — теперь его голос стал угрюмым. Но жалеть сейчас она его не будет.

— Стать вашей — навсегда.

Несколько секунд противостояния взглядов. Когда от напряжения, казалось, может вспыхнуть воздух. Ещё немножко, и она бросится на него и попросту изнасилует. Удержаться бы, уйти с гордо поднятой головой, ведь и так уже всё понятно.

— Не сейчас, — наконец проговорил он. Голос звучал глухо, но беспощадно. — Будь тебе хотя бы двадцать… И не будь ты моей подчиненной… Прости, Стебелёк. Давай останемся друзьями. Ты очень славная, а вокруг столько хороших парней!

— Стоп! — девушка вдруг шагнула вперед, судорожно вздохнула, и, потянувшись, поцеловала его в щёку. Не ожидающий этого директор дернулся, и их губы соприкоснулись. Кто продолжил поцелуй — он, или она — так и осталось неясно, но первой опомнилась девчонка. Слишком больно было внутри, чтобы поверить сейчас, что всё ещё возможно. Отстранилась резко, улыбнулась во весь рот:

— Спасибо, Егор Олегович, за науку и за мой первый в жизни поцелуй. Будьте счастливы, и спокойной вам ночи.

Сказать ему она уже ничего не дала, да он и не пытался вроде бы. Через минуту была у себя в пещерке, да это уже и не пещерка, а самый настоящий номер-люкс для новобрачных.

Включила визоры, начиная заново укладывать рюкзак. Колобок ответил сразу.

— Поздравляю, у тебя есть шанс попасть в новую школу, — сразу перешла к делу. — Ну да, в верховьях Ярновки. Ага. Инструктором по ходьбе. А ты что — в директоры метил? Ну вот то-то. Прилетай, лучше прямо к утру. Сможешь? А вот обо мне не беспокойся, есть одно дело.

До Рустамки оказалось дозвониться сложнее. И когда сонный голос ответил, Фёкла так же сразу перешла к делу.

— Место юнги ещё свободно? Угу. Не спрашивай. В Ново-Плесецке? Ах, к Лесопилке идёшь! Это даже ближе. Буду к вечеру.

Третий звонок Нах-Наху. Но парень не отвечал, так что оставила сообщение. Не такой и плохой подарок к их свадьбе — её пещерка. Пусть пользуются. А уж им-то тараканы ключ запросто перепрограммируют. Так что всё к лучшему.

Сборы завершены. Жалко, что не получается попрощаться с Батоном. Но до утра тянуть с уходом нельзя. Это сейчас она застала директора врасплох, а вообще мужик он очень умный, даже слишком. Ведь уговорит, оставит подле себя. А она что? Страдай? Или притворяйся, будто всё нормально?

Она — не сможет. Факт. Да, говорят люди, что у неё все написано на лице. Поэтому и вынуждена говорить всегда всё прямо, потому что ничего не в состоянии скрыть.

Так что надо убираться отсюда подальше.

Прокрасться по спящему дому оказалось проще, чем ожидала. Дойти до ограды тоже проблем не составило, даже двух караульных обошла бесшумно — дрыхли, оба. Нда, надо будет Колобку намекнуть. Отошла в сторону термитника метров на триста — благо спутник уже во второй четверти и на «газоне» далеко видно в любую сторону. Обстоятельно приладила сбрую параплана и приготовилась выпустить из ранца купол, чтобы ветер его растянул… А вот дальше её ждал сюрприз.

Фермик покачивался в темноте, напугав её внезапным появлением до дрожи.

— Садись, выше хвоста. Удобно, — и голос не такой скрипучий.

— Куда вы меня? — только и уточнила. Дура что ли она, отказываться от такой необычной оказии?

— До тракта. Успеем к маршрутному транспорту. Держись крепко.

Тракт — это накатанная колёсами грузовиков грунтовая дорога от боен до Лесопилки. До неё отсюда чуть меньше сотни километров.

Фермик бежал со скоростью мотоцикла, несущегося по пустынной дороге. Фёклу при этом ничуточки не трясло и не качало — бег насекомого не походил на аллюр лошади. А короткие полеты через речки оказались фантастическими… в ночи, при свете Спутника в полной тишине. Нет, не так уж удобно восседать на спине монстра, но скорость… Стебелёк бы даже и покричала от восторга, но боялась реакции таракана.

— До свидания, соседка Фёкла, — проскрипел фермик на прощание.

— До свидания, — она почти вплотную приблизила голову к ужасным жвалам инсекта, чтобы разобрать надпись белой краской у него между усиков, — Мастер.

А потом глядела на приближающиеся фары грузовика — привезли её точно вовремя. Вот и окончилась, едва начавшись, преподавательская карьера. Неказисто складывается взрослая жизнь. Для начала к Рустамке, а там видно будет. А перед директором обязательно извинится. Письменно. Лет через пять. Она ведь теперь не просто так, а отвергнутая женщина.