Военкор 2

Глава 19

Мы остановились на подходе к найденному проходу. Нависающий каменный выступ позволял укрыться от лишних глаз и ветра. Сюда мы и забились, чтобы осмотреться и не попасться на глаза, если кто-то из духов решит проверить подступы.

— Мда… — потянул Глебов, глядя на темнеющий провал в скале. — Интересное расположение. Отсюда они могут спокойно перемещаться, минуя основные позиции наших.

— Красота для них и геморрой для нас, — пошутил Лапшин.

Я лишь молча кивнул — именно это и приходило мне в голову, когда мы нашли этот ход по карте, отобранной у убитого душмана в кишлаке.

— Напомни, как тебя зовут? — спросил Глебов у Лапшина, снимая кепку.

Ефрейтора звали Семёном, и мне с трудом верилось в то, что этого не знал Глебов. Было бы не профессионально с его стороны.

— Товарищ майор, ну вы же знаете как меня зовут, верно? — улыбнулся Лапшин.

— Ну а вдруг запамятовал, товарищ Семэн.

Я посмотрел на вход в горный проход. Это была буквально чёрная «дыра», за которой скрывался тоннель.

— Будем надеяться, что духи ещё не поняли, что мы их нашли, — добавил Глебов после паузы, ёжась от пронизывающего ветра.

Мы устроились на позициях, держа вход в Тора-Бора под наблюдением. Лапшин присел чуть сбоку, чтобы контролировать фланг, и одновременно слушал эфир.

В тишине, нарушаемой лишь редкими выстрелами далеко в горах, радиостанция периодически оживала голосами командиров, участвующих в операции. Особо выделялся голос комбрига Шлыкова — спокойный, даже в чём-то самоуверенный.

— Что-то подозрительно тихо, не нравится мне это, — вздохнул Глебов, прислушиваясь к радиоэфиру. — Даже странно. — Возможно, духи уже ушли горными тропами.

— Или до сих пор прячутся в пещерах, — предположил я.

Глебов только внушительно пожал плечами. Мол, хрен их этих душманов знает.

— «Тополь-2», подошли к позициям, противника пока не обнаружили. Двигаемся дальше, — докладывал очередной офицер в эфире.

Я вновь прислушался к переговорам наших.

— «Тополь-4», докладывайте, — потребовал комбриг Шлыков у другого подразделения.

Прокуренный голос командира повторял точь-в-точь, что врага нигде не видно.

— Принято, продолжайте продвижение, — скомандовал Шлыков.

Честно? Ожидание, которое происходило сейчас, отнимало сил куда больше, чем реальный бой.

Глебов сел прямо на камень, вытянул ноги и, взявшись за носки ботинок, потянул их на себя — растягивался. Хоть и опыт боевых действий у офицера явно имелся, но физика у Глебова оставляла желать лучшего.

Лапшин же решив немного сбросить напряжение, закурил, спрятав кропаль в кулак.

Я не курил, но поймал себя на мысли, что в этот момент не прочь начать. Шутка, конечно, но в каждой шутке…

Мысль оборвалась.

— Сёма, связь с Сергеевым давай, — сказал Сергей Павлович, показывая, чтобы ему дали гарнитуру с тангентой.

Лапшин молча снял радиостанцию. Присев спиной к холодному камню, я начал контролировать проход, пока Глебов свяжется с первой группой.

— «Кедр-1», «Кедр-1», это «Кедр-3». Как слышите? Приём, — сказал Сергей Павлович, прикрывая тангенту рукой от задувающего ветра.

В динамике потрескивало, потом пошли помехи.

— «Кедр-3», это «Кедр-1». Слышу вас нормально, — наконец, послышался хриплый голос Сергеева. — Что у вас?

— Мы на позиции, проход нашли. Готовы работать, — доложил Глебов.

Повисла небольшая пауза. Но достаточная, чтобы я расслышал обрывки переговоров Шлыкова с его командирами. Там докладывали, что продвижение идёт без сопротивления. Все встречаемые по пути кишлаки брошены.

— «Кедр-3», две минуты, — дал команду Сергеев.

— Понял. Ждём, — заверил его Глебов, озираясь по сторонам.

Теперь я уже мог сказать, что «протирать штаны» в штабе — это не про Глебова. Он уверенно себя чувствовал на боевом выходе.

— «Кедр-3», ответь «Кедру-1», — из наушников послышался голос Сергеева.

Глебов тотчас подошёл к Лапшину и взял тангенты с гарнитурой.

— Вас слышу «Кедр-1», — сказал майор.

Секундный треск и Сергеев снова заговорил.

— «Кедр-3», мы на исходной, начинаем по моему сигналу. Ждите команды, — сказал командир основной группы.

— Понял вас, ждём команду.

Связь оборвалась, и я окинул взглядом Глебова и Лапшина.

— Всё, мужики. Сейчас начнётся самое интересное.

Мы замерли, наблюдая за входом в тоннель и напряжённо ожидая сигнала к началу штурма. Тишина была тяжёлой, давила на нервы. А тем временем таяли драгоценные минуты до авиаудара. Ведь его никто не отменял ещё.

— Час и пять минут осталось. Можно зайти и не выйти. А есть информация, чем будет авиация работать? — сказал Лапшин, подтянув ремень на чехле радиостанции.

Глебов сделал вид, что не услышал, но сейчас не тот момент, когда надо в «шпионов» играть.

— Уже поздно, что-то рассказывать. Да и нам нужно найти пленного. Он… короче, слишком важен.

— Как говорил мой дед — рассказать никогда не поздно, а если поздно, то можно включить лампу. Сергей Павлович, говори уже, — настоял я.

Майор покачал головой, но решил не молчать.

— На цель зайдут бомбардировщики с бомбами калибра… до хрена, короче. Ну а дальше Су-25 отработают объёмно-детонирующими бомбами. Сейчас продвижение бригады Шлыкова остановится, и они отойдут из опасной зоны. Так что и нам нужно торопиться, — ответил Глебов.

— Серьёзная заявка, — присвистнул Лапшин, поглядывая на часы.

Через несколько секунд из динамика донёсся голос Сергеева.

— «Кедр-3», заходим.

— Поняли, «Кедр-1», — быстро подтвердил Сергеев и отдал тангенту Лапшину.

Семён ничего не сказал, только проверил автомат и показал большой палец в знак готовности.

Мы двинулись в темноту прохода. Продвигались осторожно, ступая по каменистой почве. Узкий проход постепенно расширялся, и перед нами выросли стены, отвесные и совершенно неприступные.

— Ничего себе укрепления, — прошептал Лапшин, останавливаясь на секунду и запрокидывая голову вверх. — Вот это махина… тут блин хрен чем пробьёшь.

Я тоже поднял взгляд. В полумраке возвышались громадные каменные выступы. С неба прохода не было видно, а значит неудивительно, что он не попал на карты наших генералов. Что сказать, природа щедро одарила духов. Кроме как штурмовыми действиями, сюда было попросту не пробраться.

— Да уж, — негромко ответил я. — С таких позиций они могли бы выдержать не одну неделю штурма. Ни авиация, ни артиллерия особо не помогут, пока сюда не зайдёт пехота.

— И пехоте тут придётся ой как тяжело, — высказался Лапшин. — Если нас засекут, то одним броском гранаты всё закончится.

Я кивнул, понимая всю опасность положения. Любое наше движение могло стать последним. Остроты добавлял и тот факт, что душманы в этих каменных проходах чувствовали себя, как дома. Мы же, как бы ни хотели обратного, были как слепые котята, продвигаясь вперёд разве что не на ощупь.

Мы продолжили путь, стараясь идти так, чтобы даже камешек не хрустнул под ногой. Укрепления духов впечатляли своей масштабностью. Тут и там виднелись пулемётные гнёзда, узкие амбразуры и площадки для наблюдения.

— Кто бы мог подумать, что эти пастухи могут построить такую оборону… — с удивлением в голосе прошептал Глебов.

— В том то и дело, что они не пастухи, — также шёпотом ответил я. — Строили тут и пакистанцы, и британцы, и другие представители стран НАТО. Очень грамотная планировка.

— Хорошее знание… материала, Алексей Владимирович, — шепнул Глебов.

Мы вновь замолчали, продолжая внимательно осматривать местность. Внутри горного массива стало прохладно и сыро. Холодом веяло от каменных стен, а иногда откуда-то доносился отдалённый шум, словно чьё-то эхо шагов.

Прошли ещё несколько метров, и я остановился, всматриваясь вглубь каменного коридора. Присев на колено, я начал вслушиваться в тишину. Акустика здесь была такой, что слышно было даже, как по стенам ползают насекомые.

Мы стояли неподвижно ещё с полминуты вслушиваясь. Но тишина снова стала гробовой.

Я приподнялся и показал всем двигаться дальше.

Не прошло и двух минут, как впереди, за небольшим поворотом, мелькнуло едва заметное движение. Я резко присел и вскинул автомат. Глебов и Лапшин замерли, вглядываясь в темноту.

И там были слышны людские шаги и тяжёлое дыхание.

— Вижу двоих, — шепнул я.

— Как действуем? — уточнил Глебов.

— Глебов, прикрывай слева, Лапшин — справа. Я пойду вперёд.

Оба коротко кивнули, расходясь по сторонам, словно призраки. Я медленно, почти неслышно двинулся к позиции духов.

Душманы остановились и встали расслабленно. Тихо переговаривались на пушту. Один стоял, опершись на камень, второй присел и что-то вертел в руках.

Я максимально приблизился…

Ещё шаг — и в руке оказался нож.

Рывок — душман даже вскрикнуть не успел, лишь тихо охнул, обмякнув в моих руках.

Второй моментально вскинул автомат, но я одним прыжком оказался рядом, поразив его ножом. Афганец свалился на землю без сознания.

Через пару секунд мои товарищи двинулись за мной.

— Владимирович, а ты опасный человек, — хмыкнул Глебов, выходя из темноты.

— Быстро проверяем тела и дальше, — коротко сказал Глебов.

— Есть, — ответил Лапшин, сразу же приступив к осмотру.

Осмотрев тело, Лапшин поднял карту, показав Сергею Паловичу.

— Ещё одна.

— Отлично, забирай. В штабе пригодится, — буркнул Глебов.

— Пошлите, времени нет, — я махнул рукой, увлекая за собой товарищей.

Мы осторожно пробирались дальше по узкому коридору, огибая каменные глыбы, выступающие из стен. В тишине, где-то далеко слева, послышалась серия приглушённых автоматных очередей. Я замер.

— Слышите? — шепнул я.

— Да, где-то слева, — подтвердил Глебов. — Судя по всему, Сергеев с парнями наткнулся на духов.

Мы ускорили шаг, также беззвучно скользя по неровной каменистой поверхности. Впрочем, теперь, когда Сергеев «засветился», рассчитывать на эффект неожиданности не приходилось.

Выстрелы начали звучать практически без перерыва, то становясь громче, то снова затихая.

Коридор, по которому мы двигались, резко расширился и перешёл в огромный грот. Здесь уже было слабое, но освещение. Фонари располагались на стенах, благодаря чему отчётливо просматривались ниши и узкие проходы в соседние помещения. Тут явно были склады и укрытия духов.

— Ни хрена себе… — выдохнул Лапшин, внимательно оглядываясь. — Да тут настоящая крепость. Смотри-ка, ящики с боеприпасами, «Стрелы», «Стингеры», миномёты…

Я подошёл ближе и открыл один из ящиков. Внутри аккуратно лежали гранаты и патроны к автоматам. Рядом, на деревянных подставках, были аккуратно сложены тубусы от РПГ и несколько пулемётов английского и китайского производства.

— И склад, и арсенал одновременно, — пробормотал я осматриваясь.

— Неужели наше командование даже не подозревало о таких запасах? — поделился сомнением Лапшин, пока я быстро произвёл съёмку столь богатой находки.

Куда только эти кадры применить, надо ещё определиться.

— Знали далеко не всё. Семэн, справишься с минированием? — предположил Глебов, осторожно двигаясь между ящиками.

— Так точно.

Лапшин остался, а мы с майором прошли чуть дальше и заглянули в соседние помещения, оборудованные явно для отдыха. На полу лежали матрасы, на стенах висели лампы на керосине. Видны были остатки еды и посуда.

— Да, хорошо они тут устроились. Целый санаторий, мать их! — заметил Глебов.

— Сколько ещё таких помещений, интересно, — задался я вопросом.

Ни у меня, ни у Глебов не было ответа на этот вопрос, но очевидно, что таких помещений здесь явно было не одно. Укрепления были рассчитаны на длительную оборону.

— Ладно, пошли дальше, некогда осматривать тут всё, — сказал я.

Не успели мы выйти из грота, и двинуться по узкому переходу, как за поворотом послышались голоса и шаги. Мы занимая позицию у стены.

Из-за угла вышла группа из четверых душманов. И они весьма сильно торопились.

С ними, пошатываясь, двигался человек в грязной и потрёпанной «афганке». У него руки были связаны за спиной, на голове была надета какая-то грязная тряпка, из-за которой было не разглядеть его лица. Один из духов держал в руке дипломат.

Я жестом указал Глебову цели. Он кивнул, взяв противников на мушку. Мы дождались, когда враги приблизятся достаточно близко.

— Работаем! — прошипел я.

Раздались выстрелы. Два духа упали сразу, ещё один попытался вскинуть автомат, но был сражён очередью Глебова. Последний метнулся в сторону, но я оказался быстрее — короткий выстрел, и дух рухнул навзничь.

Человек с руками за спиной, стоявший на коленях, медленно поднял голову. Глебов стянул с его головы подобие мешка, и в тусклом свете мы наконец-то смогли разглядеть его лицо. Я на мгновение замер от удивления.

— Дорохин? — выдал я, едва веря глазам.

— Живой… — хрипло ответил он, едва слышно, и тяжело закашлялся.

Глебов поспешил вперёд и помог ему подняться.

— Давайте-ка снимем эти путы, товарищ подполковник, — быстро сказал он, вынимая нож, но Николай Васильевич как-то уж быстро отдёрнул руки.

— Да уже не стоит. Связали меня слабо. Так что сам выбрался.

Дорохин выглядел уставшим, но не слишком избитым. На лице даже и синяка не было.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Глебов.

— Да не очень, прямо скажем. Но вы вовремя появились, ребята. Спасибо, — с горькой усмешкой ответил Дорохин, потирая руки.

Глядя на Васильевича, можно сказать, что ему весьма повезло. Наверняка его берегли для возможного вывоза в Пакистан. Там бы им занялись представители ЦРУ.

— Как вы тут оказались? Мы думали, вы погибли, — спросил я оглядываясь.

— Хотели, чтобы так и думали. Засаду нам устроили, кто-то явно слил информацию духам. Меня захватили почти сразу, а остальные ребята погибли. Я уже решил, что тоже не выберусь, — ответил Дорохин, потирая плечо.

— Допросы были? — осторожно уточнил Глебов.

У меня в этот момент в голове окончательно сложилось картинка. Вот что за задание было у Глебова — как можно быстрее вытащить Дорохина. Всё же, подполковник КГБ СССР — ценнейший пленник.

— Допрашивали, разумеется, — оборвал мои мысли Дорохин. — Хотели выведать, что знаю о наших планах, но я молчал. Хорошо, что вы меня вытащили. Но боюсь, что их тут ещё много, и мы не всё знаем.

Я присел на колено рядом с убитым душманом, сдвинув в сторону его автомат. Потянул на себя чемодан, который он до последнего держал в руке. Щёлкнули замки, и я быстро раскрыл его. Глебов встал рядом и осветил содержимое фонариком.

— Ну-ка, что там, Лёха? — спросил он.

— Карты какие-то, бумаги… сейчас посмотрим, — пробормотал я, перебирая пачку бумаг и денежные купюры с изображением американских президентов. Также много пачек с пакистанскими рупиями. А ещё паспорта.

В глазах мелькали знакомые контуры местности, маршруты движения войск, точки сбора и указания на манёвры наших подразделений. Чем дальше я смотрел, тем холоднее становилось внутри.

— Твою мать. Это же план всей операции, — вырвалось у меня. — Смотри, тут маршруты выхода наших колонн, время выдвижения, направления ударов. Здесь и афганские части указаны.

Глебов тихо выругался, заглядывая мне через плечо.

— Вот это номер. Получается, что, у духов была вся раскладка заранее? Теперь понятно, почему нас тут так грамотно встречали.

Я кивнул и достал ещё один лист с пометками на полях. Шрифт был кириллический, словно кто-то писал пометки от руки.

— Смотри-ка, русским почерком дописано. «Колонна на юго-восток, вывести афганцев в район перевала, затем удар в обход через ущелье», — прочитал я. — Кто-то из наших имел доступ к штабу и слил это духам.

— Вот сволочи! — выпалил Глебов, стиснув зубы.

— Что там такое? — догнал нас Лапшин.

— Кто-то продал духам информацию о наших перемещениях и планах операции, — пояснил я вставая. — И этот кто-то явно нерядовой связист, а кто-то повыше. Он явно напрямую общается со штабом.

В голове всплыла фигура полковника Шлыкова, его холодный взгляд и пренебрежительные ухмылки. Пазл начал складываться. Сначала странное нападение на меня ночью в модуле, затем безуспешные попытки не дать мне участвовать в операции, исчезновение и пленение подполковника Дорохина.

— Тут ещё и паспорта есть, — сказал я, но ко мне сзади подошёл Дорохин и присел рядом.

Я уже перебирал паспорта Пакистана, которые были различных цветов.

— Эти душманы бросили своих и решили уйти через границу. Как видишь, не с пустыми руками, — произнёс Дорохин, взяв в руки стопку паспортов.

— Тут и дипломатические, и официальные паспорта есть. Достаточно много для четырёх человек, — заметил я.

— Запасливые, — ответил Дорохин, раскрыв один из документов, заполненный от руки.

В эти годы это было нормой в Пакистане, когда данные заполнялись не машинописно.

Дорохин закрыл чемодан, но его решил взять Глебов.

— Есть идеи, кто сдал? — спросил Сергей Павлович, показывая всем на обратный путь.

Дорохин промолчал и пошёл к выходу в сопровождении Лапшина.

— Кажется, я начинаю понимать, кто за всем этим стоит, — прошептал я, косясь на Глебова.

— О чём ты, Лёх? — удивлённо спросил он.

— Кое-кто перед операцией пытался отговорить меня идти сюда. И вообще… слишком нервничал. А тут у нас пленённый подполковник, слитая информация.

Глебов задумчиво потёр подбородок и покачал головой.

— Ты на Шлыкова намекаешь… но зачем ему это надо?

Дорохин, услышав наш разговор, поднял глаза.

— Похоже, ты прав, Лёша. Меня как раз выманили под видом важного задания, а потом передали духам. Я уж было совсем отчаялся. Ладно, надо автомат взять, — прокряхтел Николай Васильевич, забрав у одного из духов АКС-74У.

Наверняка достался тому в качестве трофея.

Мы двинулись назад тем же путём, которым пришли, прикрывая друг друга. Обратный путь преодолели уже быстрее, зная куда идти.

У самого выхода заработала радиостанция.

— «Кедр-3» ответь «Кедру-1». Приём, — послышался голос Сергеева.

Динамик зашипел.

— На связи! — взял тангенту Глебов.

— Коридор проверили. Всё зачищено. У вас?

Пауза длилась несколько секунд.

— Мы выходим. Нашли, что искали, — ответил Сергей Павлович.

— Понял тебя, «Кедр-3». Выходим в точку, куда отправили заложников, — ответил Сергеев.

Глебов и Лапшин внимательно смотрели на меня. Будто бы от меня ожидают команду.

Дорохин же выпрямился и всем своим видом пытался показать, что сил у него ещё хватает.

— Вперёд, — сказал я, махнув рукой Лапшину и Глебову.

Нам оставалось преодолеть небольшой подъём, чтобы выйти из катакомб Тора-Бора. Наконец-то проход остался за нашими спинами.

— Ну вот и солнышко! — сощурился от света Лапшин, помогая Дорохину выбраться.

Дневной свет слепил глаза. Ноги слегка забились от быстрой ходьбы вверх и вниз. Я посмотрел на часы.

— У нас есть 35 минут. Надо идти.

— Погоди, Лёша. Минутный перекур, — выдохнул Сергей Павлович.

Глебов тяжело дышал, упираясь руками в колени. Его лицо было мокрым от пота, в глазах застыла усталость. Но в то же время что-то в его взгляде насторожило меня. Он слишком пристально смотрел по сторонам.

Николай Васильевич Дорохин тоже вышел на свет и остановился, вытирая лоб рукавом грязной афганки.

Я внимательно посмотрел на Дорохина. Что-то не вязалось в его облике с образом человека, несколько дней пробывшего в плену у духов. Лицо хоть и грязное, но без синяков и следов побоев, которыми обычно награждали пленных. И худобой он не отличался.

Я нахмурился и перевёл взгляд на Глебова. Майор положил ладонь на автомат и пристально следил за каждым движением Дорохина.

— Ну что, подполковник, как самочувствие? — спросил Глебов неожиданно холодно.

Руку с автомата он не убирал. Дорохин удивлённо посмотрел на майора, усмехнулся.

— Нормально, майор. Жить буду. Спасибо за заботу, — ответил Дорохин.

— Это я заметил, — с неприкрытым сарказмом ответил Глебов. — Как-то уж слишком хорошо для человека, только что освобождённого из плена.

— Ты что имеешь в виду, майор? — Дорохин вскинул бровь, мгновенное напрягаясь.

— Может, объяснишь, почему духи обращались с тобой столь бережно? Ни синяка, ни царапины, чисто санаторий, а не плен, — процедил Глебов.

Я не вмешивался в разговор, чувствуя нарастающее напряжение. Однако пазл со Шлыковым стал рассыпаться на глазах. И начал складываться новый. С другим действующим лицом.

— Лёха, не замечаешь? — бросил Глебов, не сводя глаз с Дорохина. — Слишком много странностей вокруг нашего дорогого подполковника.

В глазах Дорохина, на мгновение мелькнула тень, лицо чуть напряглось.

— Он был у духов, а выглядит лучше нас с тобой, — продолжил Глебов. — Документы оказались у духов, а этот человек цел и невредим. Да и паспортов посмотри сколько много. Сам подумай, кому это выгодно?

— Майор, придержи язык, — ледяным тоном перебил Дорохин. — Если есть обвинения, то предъявляй по уставу, а не вот так, на ходу.

Воздух между ними словно электризовался. Дорохин стоял на полшага за спиной Лапшина и был в лучшей позиции, чем мы.

Я уже крепко сжал рукоятку автомата, чтобы моментально вскинуть его, взяв Николая Васильевича на прицел.

— Семён шаг вправо, — сказал я, но Лапшин меня не понял.

В этот момент он бросил окурок на землю и растоптал.

Всё случилось в одно мгновение. Дорохин резко поднял свой автомат и выстрелил в Семёна.

Выстрел гулко разнёсся эхом по ущелью. Лапшин вздрогнул и медленно осел на землю, хватаясь за бок.

— Стоять! — крикнул Дорохин, быстро переводя ствол на меня. — Оружие на землю, оба!

Глебов замер, автомат застыл в его руках, на лице застыла гримаса ярости и непонимания.

— Что ты творишь, подполковник? — процедил он сквозь зубы.

— Заткнись, майор! Иначе будешь следующий! — рявкнул Дорохин. — Оружие вниз!

Я медленно опустил автомат на землю, глядя на Лапшина, который мучительно пытался подняться, хватаясь за рану.

— Автомат опусти. Тебе всё равно не уйти через оцепление. Везде наши войска.

— Не лезь, военкор, не твоё дело, — холодно ответил Дорохин. — Думали, самые умные, да? Всё у вас под контролем? Ни черта вы не понимаете. А проходы я знаю.

Я видел в его глазах безумный блеск, смешанный со страхом и отчаянием. Ситуация зашла слишком далеко. Теперь мы стояли под прицелом своего же офицера.

И я уже видел, как его палец лёг на спуск.