Во власти тумана

Глава двадцать третья

Уснула я прямо у Лексы в комнате, на кровати, которую занимала сама, кажется, целую жизнь назад. Просыпаюсь ночью от легкой боли в покусанной руке. Боже, я уже и забыла каково это. Выбираюсь из-под одеяла, как можно тише натягиваю кофту и обуваюсь. Беру клюку и отправляюсь в своё больничное жилище. Возвращаюсь и обнаруживаю у себя в палате Лейзенберга. Его глаза, боже, они непостижимы. Вот сейчас, он смотрит на меня или за меня? Так и хочется подойти и подправить его стеклянный глаз, немного переместить его, чтобы пара смотрела в одну точку.

– И где ты ходишь? – спрашивает он и причмокивает.

Смотрю себе за спину, там никого нет. Значит, он всё-таки смотрит на меня.

– Вы со мной говорите?

– А ты видишь тут ещё кого-то? – спрашивает доктор и причитая идёт в мою сторону. – Кем я только не был, но посыльным мне ещё не доводилось работать. И прикрывать я тебя больше не буду. Ходит ночами где попало, а я отчитывайся. Я вам не секретарь и не нянька.

Отдаёт мне листок и направляется к двери, продолжая бубнить себе под нос. Окликаю его и спрашиваю:

– Доктор Лейзенберг, почему вы не сказали мне о том, что я излечилась с помощью вакцины?

– А смысл? Чтобы ты задавала кучу ненужных вопросов? Да и команды от мистера Келлера не было.

Киваю и опускаю взгляд на листок.

– Она испаряется, – говорит Лейзенберг и поправляет очки.

Перевожу взгляд на доктора, но стараюсь смотреть ему на переносицу.

– Что?

– В твоей плазме с каждым днём всё меньше и меньше нужных элементов. Я провёл кое-какие опыты, имея под рукой небольшой анамнез, и думаю, это из-за укуса. Ты уже была… во власти тумана, но некто этому не придал значения, когда ввел тебе вакцину. Не уверен, что из твоей крови выйдет что-то путное. Нужно было брать кровь, когда ты ещё была в коме.

– Почему не взяли?

Доктор хмурит кустистые брови и смотрит на меня, возможно, на меня, скептически.

– Потому что не было такой команды от мистера Келлера.

Понятно. Не успеваю поблагодарить его за услуги секретаря и почтальона.

Доктор уходит, и я разворачиваю листок. Размашистым почерком в самом центре написано "Заберу тебя на рассвете, будь готова".

Ха! Да он издевается. Я ему что – игрушка? Вакцины во мне кот наплакал, в этом плане я ему скоро буду не нужна. А в других, видимо, и не была. Плевать.

Собираю вещи и отправляюсь в душ, стоя под струёй воды, раздумываю, как поступить дальше. Я не смогу жить на девятке и видеть, как в скором времени Зак, Герда и плод их любви станут бегать тут и показывать всю идеальность их семьи. Но и уходить глупо. Более теплое место сейчас будет сложно найти. Практически невозможно.

Завтра же поговорю с Лексой, и мы решим, что делать. Как вариант, можем отправиться искать Доми. Я хочу верить сестре и более того верю. Фиби могла и ошибиться. Она могла и солгать. Кто знает, что творится в её мозгах? Вот Рэнли говорит, что в голове у Фиби совокупляются дьяволы, и они даже на перекур не останавливаются.

Выбираюсь из душа, вытираю влагу с тела и подсушиваю полотенцем волосы. Натягиваю спортивные штаны, футболку, носки и ботинки. Опустошенная и печальная возвращаюсь в палату. И она снова не пуста.

Закари стоит у кушетки, руки за спиной. Он оглядывает меня с ног до головы и говорит:

– Уже рассвет.

Недавняя истерика, состоявшаяся в комнате Лексы, выжала из меня все соки. Но сейчас я снова завожусь. Мне противно смотреть на него. Эти эмоциональные качели скоро прикончат меня. А я хочу жить.

– Поздравляю. Интересное наблюдение.

Даже сейчас я не могу просто его игнорировать или же ответить нормально.

– Одевайся, я хочу тебе кое-что показать.

– О, перестань. Я видела уже больше, чем хотела бы.

– Одевайся.

Он ещё смеет командовать мной. Невыносимый человек.

– Проваливай, – тихо говорю я. – Зак, оставь меня в покое. Я понимаю, ты тут самый главный, самый важный, но не играй со мной в свои игры. Это жестоко.

– Я не играю.

– Тогда оставь меня.

Закари отрицательно качает головой.

– Не могу.

– Можешь.

Прохожу к кушетке и сажусь. Я могу разглагольствовать и спорить, но он не отступит, это не в его натуре. Но я могу поиметь из этого выгоду. Поднимаю взгляд на невозмутимое лицо и говорю:

– Я пойду с тобой, но после этого ты оставишь меня в покое.

Пару мгновений он ничего не говорит.

– Если ты сама этого захочешь.

Ещё как захочу! Уже хочу!

– Хорошо.

Надеваю тонкую куртку и натягиваю на ещё мокрую голову кепку. Треплю Волка по шее и говорю:

– Я скоро, малыш. Не скучай.

Выхожу из палаты вслед за Закари. Стараюсь даже не смотреть на его спину, но в голове всё равно рисуются слишком красочные картины вчерашнего дня. Отгоняю их как только могу, но присутствие виновника этих мыслей не помогает в изгнании его образа из головы.

Выходим из церкви и направляемся к подъездной дорожке, там стоит черный внедорожник.

– Мы куда-то поедем?

Не ожидала, что нам придётся куда-то отправляться.

– Тут недалеко.

Больше ничего не спрашиваю. Сажусь на пассажирское место и пристегиваюсь. Хоть чему-то меня жизнь да научила. Закари заводит машину, и мы трогаемся с места, выезжаем за ворота, оборачиваюсь. За нами едет ещё два автомобиля. За рулем первого Рэнли, он машет мне рукой, и я отвечаю ему.

Дорога занимает пару часов, солнце уже полностью вышло из-за горизонта, но его снова не видно. Туман становится прежним. Тут даже не знаешь, что выбрать. Снег или туман. Замечаю, что дорога расчищена, машины сброшены в кювет или отбуксированы так, чтобы не мешать одной полосе. Видимо, Закари часто ездит по этой дороге. Интересно куда.

Напряжение внутри салона можно не просто почувствовать, его можно увидеть, так же как и сгущающийся туман за окном.

Ни единого слова или взгляда за время поездки.

Машина останавливается у кладбища. Бросаю на Зака косой взгляд. Может, он все же решил прекратить мои душевные терзания и просто пристрелит меня, как и обещал?

Выхожу из машины и шагаю вслед за Заком мимо могил. Туман не способствует расслаблению, мы словно в фильме ужасов, вот-вот и из-под земли полезут скелеты.

Закари останавливается, делаю то же самое. Он поворачивается ко мне и говорит:

– Подожди тут пару минут.

– Хорошо.

Зак снимает с себя куртку и накидывает мне на плечи, я бы может и возмутилась этому, но на кладбище как-то не хочется устраивать сцен. Неуместно что ли.

Если бы знала, что мы поедем так далеко, оделась бы потеплее. Запахиваю куртку и жду.

Закари отходит буквально на десять метров и скрывается в склепе. Переступая с ноги на ногу, покрываюсь мурашками. Зачем я здесь? Надгробные плиты напоминают мне, что маме такой роскоши не досталось. Её никто с почестями не похоронил.

Проходит действительно немного времени, и Закари выходит. Протяжно выдыхаю и желаю как можно скорее убраться отсюда, но не тут-то было.

Зак подходит ко мне, встаёт рядом и поворачивается лицом к склепу. Какое-то время он молчит, вглядываясь в его профиль, тоже не произношу ни единого звука. Что-то в напряженности его лица останавливает меня.

– Там лежит мой сын, – начинает Зак, не отрывая взгляда от склепа. – Он родился с отклонениями, так говорили доктора. Его мама тоже покоится на этом кладбище, она не пережила роды. А через месяц я потерял и его. В тот момент я был более молод и не столь собран. Моя мать, полковник, убила своего же внука. А я не помешал ей. Не знал, что она на такое способна.

От его слов кровь в жилах превращается в ледяную воду. Что он только что сказал? Полковник убила его сына? Своего внука?

– Таким образом она хотела спасти меня. Оградить от жизни, неугодной мне. Так она решила проявить материнскую заботу. Она даже посмела прийти на кладбище в момент захоронения. Я бросился на неё и проклинал последними словами. Я хотел перегрызть глотку родной матери. В тот момент я был куда больше похожим на неё. Она просила о разговоре. Хотела объяснить, словно этот поступок может быть хоть как-то оправдан. И тогда, в тот день, глотая ярость и слезы, я поклялся, что никогда больше не приду к ней. Не буду говорить, смотреть и слушать её. И полковник приняла это, поставив своё условие, если я когда-нибудь приду на восьмерку, то дам ей возможность выговориться. Я держал слово несколько лет. Пока ты не вынудила меня нарушить обещание, данное умершему сыну.

Закари поворачивается ко мне и, смотря в самую душу, спрашивает:

– Теперь ты понимаешь, почему я хотел убить тебя в тот день? Понимаешь, почему я не пошел к полковнику, когда ты об этом слезно просила?

Киваю. У меня нет слов, чтобы выразить весь ужас от поступка полковника. Боже, что же она натворила?

Рация Зака оживает, и он подносит её к губам.

– Слушаю.

– Зараженные в трех километрах, пора сваливать.

Зак убирает рацию.

– Идём, закончим разговор в другом месте.

Бросаю последний взгляд на склеп, и по спине пробегают мурашки.

Дорога обратно занимает меньше времени, но она столь же молчалива, что и дорога на кладбище. Оказавшись на девятке, машина следует не к церкви, как я ожидала, а к дому Закари.

Он выходит из машины, я сижу. Не пойду я туда. Не хочу видеть Герду. Зак открывает мне дверь и подает руку. Принимаю её и все же решаюсь войти в особняк. Сегодня мы расставим все точки над i. Меня бросает в противоречия. Одновременно я хочу услышать Зака и не желаю этого всей душой.

Вхожу в холл и поднимаюсь вслед за Заком на второй этаж. Дома что – никого нет? Где Герда или Ребекка? Входим в кабинет. Тысячи книг размещены на полках от потолка до пола на двух стенах друг напротив друга. У окна стоит темно-коричневый стол, на нём нет ничего, кроме бутылки алкоголя и трёх стаканов. Представляю, как Зак, Нео и Рэнли расположившись в центре комнаты на кожаном диване или креслах, попивают напиток и обсуждают минувший день.

Зак подходит к столу и наливает в два стакана бурбон. Один отдаёт мне, когда я снимаю его куртку и возвращаю владельцу.

Подхожу к дивану и сажусь на самый край, Зак располагается в кресле немного левее меня. Не знаю, как он это делает, но на его лице нет эмоций, даже во взгляде. Но я думаю, что эта поездка далась ему труднее, чем мне.

– Я не знала, – говорю я и делаю обжигающий глоток.

Морщусь и предполагаю, что в этом бурбоне градусов куда больше необходимого.

– Мало кто знает. Обычно семейные дела я не выношу на всеобщее обозрение.

– Мне жаль твоего сына и то, что я помогла полковнику получить желаемое.

– Желаемого она не получила, но я нарушил слово. А теперь о другом. То, что ты вчера видела, это было…

– Неожиданно как минимум.

Делаю ещё глоток. Зак не отводит от меня пристального взгляда ни на мгновение.

– Хочу, чтобы ты понимала одну очень важную вещь. Тот факт, что Герда живет со мной в одном доме, не говорит о том, что мы с ней вместе. Она забеременела ещё до того, как мы с тобой переспали. Узнал я об этом, когда тебя не было в периметре. Я не могу бросить ребенка. В её животе растет моя дочь, поэтому Герда здесь.

Как же больно это слышать. Отворачиваюсь, не в силах смотреть на него, а Зак продолжает.

– Меня и Герду теперь до конца наших дней будет связывать ребенок. Этого не изменить.

– Я понимаю.

Закари допивает свою порцию, а я больше не решаюсь, иначе могу не запомнить финал разговора.

Закари крутит в руках пустой бокал, но смотрит на меня.

– Всё сложилось так, как сложилось. Никто из нас не планировал этого.

Сглатываю горечь. Закари молча разглядывает меня. И сейчас я вижу в его глазах нечто сокровенное.

– Алекс, ты важна для меня. Больше, чем можешь себе вообразить.

Провожу ладонью по лицу и отрицательно качаю головой. Не думаю, что в мире найдется девушка, которая бы не жаждала услышать эти слова. Настолько сильные и важные.

Вскидываю взгляд на Закари.

– Ты даже не представляешь, как я хотела бы услышать эти слова, хотя бы вчера. Я не думаю… что смогу делить тебя, твоё внимание… с Гердой. Это сложно. Я не знаю. Зак, я действительно не знаю, что мне делать. Если мы даже попытаемся что-то попробовать, то от этого потом будет только больнее. Всем нам.

– Через два дня у Нео свадьба, я буду ждать ответа. Желательно положительного. А пока можешь переехать в один из домов. Там и тебе, и Волку будет куда свободнее.

– Спасибо.

Разговор настолько напряженный, но я должна прояснить ещё кое-что.

– Закари, а если я решу уйти с девятки?

– Ты не захочешь, – уверенно говорит он. – Я сделаю всё ради этого.

Губы сами по себе, без моего позволения, складываются в печальную улыбку.

– Ты давишь, – подмечаю я.

– Безусловно.

В памяти всплывает момент, когда Нео сообщил Заку о том, что полковник прибыла на базу. Как она вообще посмела сунуться сюда? Она не человек, в зараженных и то больше чувств, чем в полковнике.

Раз уж у нас с Заком назрел разговор, который никто не пытается прервать, я решаюсь спросить.

– Для чего полковник приезжала на базу?

– С предложением. Несколько дней назад президента убили. Вся лестница власти развалилась, некоторые попытались сесть на стул мертвеца, другие старались сместить их, пока те ещё не прогрели стул. В итоге теперь каждая база сама за себя. Полковник хотела сотрудничества и совместного противостояния тем, кто решит посягнуть на наши владения.

– И что ты ей ответил?

– Ничего.

– Не понимаю. Она сделала столько ужасного, что…

– Алекс, кроме моих личных дел с полковником, есть ещё и общественные. За моей спиной стоят люди, которые нуждаются в защите. Моя семья – сестра, брат и неродившийся ребенок. Ты. Если обстоятельства будут сильнее, если враг будет могущественнее, то я наступлю себе на горло и пожму руку полковнику.

– Это не означает, что ты забудешь о том, что она сделала.

– Я ничего не забываю.

Всё же выпиваю остатки бурбона и поднимаюсь с дивана. Ставлю стакан на стол, и тут в дверь кабинета стучат. Зак разрешает войти, и я мысленно отправляю господу молитву, чтобы это была не Герда. На пороге появляется Нео, здороваюсь с ним. Закари просит подождать минутку, и они с Нео что-то начинают обсуждать. Прохожу к книжным полкам. Столько книг. Провожу пальцами по корешкам и читаю имена авторов. Все знаменитые. Им удалось запечатлеть себя в истории. Созерцая переплеты, не замечаю, как Нео уходит. Возвращаюсь в реальность только после стука закрывающейся двери. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Закари.

– Это твои книги? – спрашиваю я.

– Моего отца.

– Он любит читать?

Зак хмыкает.

– Он любил делать вид, что читает.

Подмечаю, что Зак говорит об отце в прошедшем времени, но не собираюсь расспрашивать его об этом. На сегодня более чем достаточно откровений и болезненных тем. Возвращаюсь к полке и дохожу до имени автора, которого я прежде никогда не видела и не слышала о нем. У него даже фамилии нет.

– Кто такой Родриг?

Закари возникает рядом со мной и спрашивает:

– Что ты сказала?

Указываю рукой на тонкую книгу в старом переплете.

– Не слышала об этом писателе, – говорю я.

Зак достаёт книгу с полки и, смотря на меня, говорит:

– Ты даже не представляешь, что сейчас сделала.

Пожимаю плечами, не понимая смысла его слов. Алкоголь уже начал делать из меня тупицу. Не стоило допивать порцию.

– Я, наверное, пойду.

Зак ловит меня за руку, и я поворачиваюсь.

– Алекс, подумай как следует. У нас может быть всё…

Может и не быть.

Поднимаюсь на цыпочках и легко целую его в губы, так же как он сделал это в Бериморе. Возвращаю старый долг. Как будто имею на это право. Это просто легкое касание, словно крылья бабочки о цветок. Отстраняюсь.

– Я подумаю, – обещаю я и ухожу.