Во власти тумана

Глава семнадцатая

Удается поспать не больше трёх часов. Открыв глаза, тут же сажусь. Я жила в Бериморе и знаю, насколько тихим может быть этот город, сейчас же что-то не так. Вроде и тихо, но… нет. Поднимаюсь и иду в сторону окна. Увиденное повергает меня в шок. Десятки людей рыщут в районе школы. Отсюда мне не услышать, о чём они говорят. Но то, как мужчины заглядывают за каждую брошенную машину и открытую дверь ближайших зданий, говорит о том, они что-то ищут. Или кого-то.

Например, меня.

Это люди Барона? Неужели всё это время они шастали по городу в поисках меня? Вот насколько девушки были для него важны. Чёрт! Когда-нибудь настанет день, и я перестану переходить дорогу опасным людям. Сейчас единственный раз с появлением снега я благодарю Господа за это белое покрывало на земле. За время, что мы спали, его выпало достаточно, чтобы скрыть наши следы.

Оборачиваюсь к кровати и пару минут наблюдаю за спящим Заком. Удивительно, как во сне меняется лицо человека. Сейчас он не выглядит устрашающим и опасным. Он выглядит…

Вспоминаю про листок, который он забрал с собой. Там мой портрет. Кто мог его написать? Скорее всего единственный выживший в школе. Или он составлял что-то типа фоторобота, а умеющий рисовать запечатлел меня на бумаге?

Как можно тише подхожу к Заку и немного отодвигаю одеяло в сторону. Он спрятал рисунок в правый верхний карман брюк. Я могу подождать, когда он проснётся и попросить листок. Безусловно могу.

Стоит здравым мыслям поселиться в голове, как правая рука уже тянется к карману. Медленно погружаю пальцы и нащупываю лист, не свожу пристального взгляда с умиротворённого лица Зака и медленно тяну листок наружу.

– У тебя это в крови, – прохладно произносит Закари.

Вздрагиваю, но всё же успеваю выдернуть рисунок из брюк. Хватаюсь рукой за сердце.

– Ты меня напугал, – с укором говорю я.

– А ты снова меня обокрала.

Открывает глаза, но я не смотрю на него, во всех подробностях разглядываю рисунок, исполненный карандашом. Это действительно я. Боже. Человек, который рисовал это, явно талантлив. Словно смотрюсь в черно-белое зеркало, которое немного запачкано в каплях крови.

– Это вообще-то мой рисунок, – говорю я Заку, продолжая разглядывать плавные линии.

– Нет.

Вскидываю взгляд на Зака.

– Ты изображена на рисунке, но он не твой.

Зак протягивает руку, но я прижимаю листок к себе.

– Зачем он тебе? – спрашиваю я.

Он не отвечает. Смотрим друг другу в глаза, хочу прервать эту мучительную тишину, но ни одного подходящего слова не приходит на ум. Отдаю рисунок и рассказываю, что снизу кружат люди.

– Они в любой момент могут найти нас, нужно забирать вакцину и уходить, – говорит Зак садясь.

Опускает взгляд на рану с кривыми стежками и морщится.

– Что не так? – спрашиваю я.

– Края воспалились. Скоро поднимется жар.

Не знаю, чем я думаю, но снова подхожу к кровати и сажусь рядом с Заком.

– Я сама принесу вакцину…

– Нет.

Упрямый!

– Я знаю эту местность. Прожила тут какое-то время и…

– Нет.

– Я не сбегу.

– Не будь дурой.

Вздыхаю и в бессилии прикрываю глаза.

– Я знаю, что ты мне не веришь, да я и не прошу этого. Но если ты пойдёшь…

– Алекс, замолчи.

– … То они нас точно засекут и убьют, а я знаю, где вакцина и принесу её сюда. Постараюсь найти машину и…

– Алекс…

– Да что ты за упертый ба…

Замолкаю я только из-за того, что Зак начинает улыбаться, сначала он вроде как борется с этой улыбкой, но в итоге, отрицательно качая головой, позволяет себе тихий смех.

В груди что-то сжимается. Его смех, в любом проявлении крайняя редкость, и он действует на меня пикантным образом.

– Почему ты смеёшься? – тихо спрашиваю я.

Зак прекращает улыбаться, и в следующую секунду его лицо становится максимально серьезным. Он проводит рукой мне по щеке, которая уже не кровоточит, немного чешется, но на этом дискомфорт окончен.

Зак гипнотизирует меня взглядом.

– Я должен был убить тебя в тот день.

Сглатываю ком и немного отстраняюсь.

– У тебя ещё будет такая возможность.

– Сомневаюсь.

– Что это значит?

Он не отвечает. Снова! Да будь ты трижды проклят!

– Отпусти мою сестру. Я отдам тебе вакцину даже ценой своей жизни. Но отпусти Лексу и всех, кто захочет с ней уйти.

– Почему ты решила, что Лекса захочет уйти?

Эта тема его не касается, но я знаю, что где-то там за бронёй есть человечность.

– Она думает, что Доми, её сын жив. Она пойдет его искать.

Какое-то время он молчит, и естественно, я не получаю никакой информации по-поводу его мыслей о Лексе и её освобождении.

– Достань из аптечки последнюю ампулу.

Делаю, как он говорит, и наблюдаю, как Закари в этот раз сам втыкает иглу себе в плечо. Около минуты сидит с закрытыми глазами, а потом отправляется к окну. Ищейки ушли, но они где-то рядом.

Зак одевается и, закинув сумку на плечо, выходит за дверь. Спускаемся на первый этаж и выходим в морозную свежесть. Изо рта вырываются облачка пара. Движемся вдоль здания, Зак идет первым несмотря на то, что это я тут жила и "всё" знаю. Но кто станет с ним спорить, он знает, что нужно идти в том направлении и идёт.

Проклятый снег хрустит слишком громко, кажется, что сейчас все в округе сбегутся сюда. Но он же и помогает нам. Мы движемся в противоположном направлении человеческих следов. Доходим до места в городе, где снежный покров не тронут преследователями. Зак останавливается, оборачивается и говорит:

– Если они не идиоты, то скоро найдут нас. Задача номер один – достать вакцину, это на твоих плечах. Задача номер два – найти транспорт, этим займусь я.

– Хорошо.

– Далеко до вакцины?

Смотрю в конец города, осталось идти не больше десяти минут. Можно сказать, рукой подать.

– Минут десять.

– Сейчас мы разделимся и через двадцать минут встретимся здесь. И не вздумай…

– Да не убегу я!

– И не вздумай умереть, – спокойно говорит он.

– Не умру.

Зак так пристально смотрит мне в глаза, что становится неуютно. На его щеках уже появилась щетина, рука так и тянется прикоснуться. Идиотская рука. И ещё более идиотская щетина.

В груди что-то ёкает, и я тут же отворачиваюсь. Нет! Не могу позволить ему это снова!

Расходимся в разные стороны, но я, обернувшись, окликаю Зака.

Он останавливается.

– Мне нужен нож.

Мой так и остался в плече зараженного, а мерзлую землю руками мне не раскопать. Зак даёт мне нож, забираю его и собираюсь уходить, но Закари берет меня за руку и притягивает к себе. Не настойчиво, так, словно даёт мне время освободиться от его хватки, но я этого не делаю.

Закари наклоняется и целует меня. Легко, но уверенно. Отстраняюсь и, смотря ему в глаза, спрашиваю:

– Зачем ты это делаешь? – слышу боль в своём вопросе.

– Ты сама знаешь ответ.

– Нет. Не смей! – в груди открывается эта проклятая черная дыра, она засасывает меня, и я, отрицательно качая головой, отхожу от Зака, пячусь назад. – Не смей делать это снова!

Он молчит, но его грудь поднимается и опадает быстрее.

– Ты уже однажды растоптал меня, – шепчу я сквозь появляющиеся слезы. – Ты раздавил меня. Ты! Никогда больше не приближайся ко мне в этом плане. Не касайся. Не целуй и не смотри так… как будто тебе не плевать.

Я вижу, что он хочет что-то сказать, но не даю ему этого права. Он его не имеет! Я ему не игрушка, которую можно выбросить, а потом подобрать.

Не помню, как приближаюсь к дорожному знаку. Слез больше нет. Они даже не успели скатиться по щекам.

Озираюсь по сторонам и падаю на колени, с излишней ненавистью втыкаю нож в землю. Откидываю снег, и снова вонзаю лезвие. Я бы закричала сейчас, но не делаю этого только из-за опасности. Бью и бью по замёрзшей земле.

Достаю металлическую колбу и тут слышу за спиной звук мотора. Душа уходит в пятки. Расстегиваю куртку и прячу вакцину в лифчик. Вздрагиваю от её холода. Застегиваюсь и поднимаюсь. Оборачиваюсь и вижу, что за рулем синей машины сидит Зак. Как он так быстро достал транспорт? Это неважно. За несколько секунд добегаю до автомобиля. Быстро сажусь на место пассажира, и мы страгиваемся с места.

– Вакцина у тебя? – спрашивает Зак.

– Да.

Машина набирает скорость, и я слышу какой-то подозрительный стук сзади.

– Не обращай внимания, это водитель.

Косо поглядываю на Зака, потом снова назад.

– Зачем он тебе?

– Он один из тех, кто работает на Барона, хочу позже с ним побеседовать.

Не буду спрашивать для чего ему всё это. Зак протягивает руку ладонью вверх, отворачиваюсь к окну и достаю капсулу. Быстро вкладываю её в руку Зака, и тут же следует логичный вопрос.

– Где вторая?

Всё-таки заметил.

– Я её использовала.

– Вот как. На ком?

– На одной из девушек из школы.

Пока мне удается не лгать, но печенкой чую, это ненадолго.

– Фиби? – спрашивает Зак.

– Нет. Та девушка, она умерла.

Ну вот и конец правды.

Ложь дается мне так легко, что я удивляюсь себе. Одно дело лгать кому-то обычному и другое – Заку. Но я не могу сказать ему о Лексе, тогда он не выпустит её из своего царства, а она будет рваться к Доминику.

– Что с ней стало после введения вакцины?

Вспоминаю Лексу и рассказываю о силе, которая приумножилась, об эмоциональности, и о том, что затянулись даже старые раны. Те, что были нанесены до введения вакцины.

Зак задаёт уточняющие вопросы, и я отвечаю максимально правдиво.

– А как там Пятница Лейзенберга? – спрашиваю я.

– Умерла.

Вот чёрт!

– Из-за вакцины?

Паника начинает окутывать меня, но следующие слова Зака прогоняют её как можно дальше.

– Нет. От старости.

Фух.

В багажнике продолжают долбиться, а я не замечаю, как проваливаюсь в сон. Просыпаюсь уже ближе к закату. Какое-то время мы продолжаем ехать в тишине. Но меня мучает вопрос, и я всё же решаюсь его задать.

– Что теперь будет со мной?

Если бы он хотел моей смерти, то я бы уже была мертва. Но он этого не сделал.

– Сложный вопрос, – спокойно говорит Зак и бросает на меня короткий взгляд. – Чего ты сама хочешь? Дальше слоняться по миру?

Этот вопрос выбивает меня из колеи, и я не отвечаю. Не понимаю я его. Он даёт мне право выбора? С чего такая щедрость? Из-за моей бравады, как он испортил мне жизнь?

– Можешь забирать сестру и уходить. Можешь даже Зейна с собой забрать.

Кошусь в сторону водителя.

– Он не вещь, чтобы я забирала его.

Насмешливая улыбка снова появляется на губах Зака, но в глазах я её отражения не вижу.

– О, он будет рад оказаться твоей вещью.

– Зачем ты так? Он твой брат.

– Известный факт, но есть много того, что ты не знаешь.

И не хочу знать.

– Ваши семейные дела меня не касаются.

– Если бы.

Солнце клонится к закату, наблюдаю, как оно медленно, упорно преследуя свою цель, прячется за кромкой леса. Останавливаемся всего один раз, у Зака начала подниматься температура. Не нужно быть медиком, чтобы понять – это плохо. Меняемся местами и теперь я сажусь за руль. Зак моментально вырубается на пассажирском сиденье. На рассвете замечаю фары в окне заднего вида.

– Зак.

Он тут же открывает глаза.

– За нами кто-то едет.

Он достаёт сумку с заднего сиденья, открывает её и вооружается автоматом. Машина приближается и сигналит нам.

– Это за мной, – шепчу я сама себе и сильнее вдавливаю педаль газа в пол.

– Ты популярна, тут не поспоришь.

Погоня продолжается не больше пятнадцати минут. Узнаю местность, мы недалеко от девятки. В какой-то момент машина преследователей набирает скорость и врезается нам в бампер. Зак открывает окно и, высунувшись, отстреливается. Ответ не заставляет себя долго ждать и по нам начинается пальба.

– Прибавь скорость!

Разгоняюсь до предела возможного, с трудом удерживаю машину на обледенелой дороге. Стрельба продолжается, пригибаюсь и тут же снова выглядываю в лобовое стекло. Ладони покрылись потом. По нам снова стреляют, Зак перезаряжает оружие, но это уже не требуется. Одна или несколько пуль попадают нам в колеса и я теряю управление. Машина начинает жить своей жизнью. Её крутит, вертит. Я визжу, Зак что-то кричит мне, но я не слышу его из-за барабанной дроби в ушах. А потом мы слетаем в кювет. Машина рисует сальто, я не пристегнула ремень безопасности, меня бросает из стороны в сторону. Несколько раз ударяюсь головой и практически теряю сознание. Резкая боль в правой руке заставляет меня взвыть. Машина врезается в дерево, остаётся на крыше, и я начинаю кашлять, дотягиваюсь левой рукой до лица, ладонь вся в крови, правая рука сломана, я вижу свою кость, толстая ветка пробила окно, или оно вылетело до этого. Часть дерева вонзилась мне в ногу и оттуда фонтаном хлещет кровь. Хочу позвать Зака, но глаза закрываются, а губы не слушают меня. Слышу своё скуление.

Я умираю, хотя обещала ему не делать этого.

Выходит, снова солгала.