Внезапный удар

ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧѢМЪ ПЛѢНЪ.

Когда голландцы ушли, лейтенантъ О’Коннель лежалъ нѣкоторое время неподвижно. Боль утихла, хотя нога сильно распухла.

Лежать было удобно. Крестьяне сунули О’Коннель подъ голову кучу мягкихъ листьевъ. Отъ нихъ пахло свѣжестью и сыростью. Около лица колыхалась желтѣющая трава. Время отъ времени по вершинамъ деревьевъ пробѣгалъ вѣтеръ. Она шумѣли ласково, не заглушая хлопотливыхъ птичьихъ голосовъ. Лѣсъ жилъ своей неторопливой жизнью, какъ когда-то уже сотни и тысячи лѣтъ тому назадъ. Жизнь эта была спокойной и уютной.

Сквозь шумы лѣса доносились звуки отдаленнаго боя. Сухо, отрывисто рвались гранаты, строчилъ пулеметъ. Скоро присоединились разрывы артиллерійскихъ снарядовъ. Сначала это было широкое бархатистое пѣнье шрапнелей, его смѣнилъ пронзительный визгъ бризантныхъ гранатъ. И вдругъ все стихло. Сквозь настороженную тишину О’Коннель услышалъ гудѣніе аэроплановъ. Ихъ не было видно, но прошли они совсѣмъ гдѣ-то близко. И тотчасъ же совсѣмъ рядомъ заукало, зазвенѣло. Это было знакомо. Авіаціонныя бомбы. Недалеко. Совсѣмъ недалеко. Прислушался. Между разрывами трепетали равномѣрные, такіе степенные голоса тяжелыхъ зенитныхъ пулеметовъ, и тоже совсѣмъ близко.

Усталость и нервная реакція брали свое. Подъ пѣніе птицъ, перемежающееся съ тарахтѣніемъ пулемета, О’Коннель задремалъ.

Но снова рванули воздухъ бомбы.

Лейтенантъ стряхнулъ дрему и приподнялся на локтяхъ.

За опушкой дрались. Здѣсь ему ничего не грозило. Онъ лежалъ какъ въ блиндажѣ. Именно отъ этого вдругъ стало тошно. Хочется туда. Вотъ, такъ лечь на животъ, взяться за рукоятку пулемета и тогда не будетъ мягкаго покоя сырыхъ листьевъ, будетъ бой.

Не слушаясь боли, которая цѣпко тянула за ногу, О’Коннель поползъ между деревьями въ сторону, противоположную той, съ которой его принесли крестьяне. Опушка была недалеко.

Лейтенантъ видѣлъ сквозь рѣдкія деревья небо и клубы чернаго дыма, но приблизиться къ послѣднімъ стволамъ было нелегко. Каждое движеніе заставляло скрипѣть зубами.

Прислонившись къ молодому деревцу, О'Коннель смотрѣлъ въ поле. По краю, укрытому лѣскомъ, стояли легкіе полевые ангары. Большинство ихъ горѣло. Нѣсколько аэроплановъ въ самыхъ необычныхъ положеніяхъ лежало на аэродромѣ, на крылѣ, вверхъ колесами или уткнувшись моторомъ, высоко задравъ хвостъ. Кое-гдѣ высились груды скрюченнаго металла, онѣ еще дымились. Изъ двухъ уцѣлѣвшихъ ангаровъ солдаты въ зелено-сѣрыхъ мундирахъ выводила машины. Это были небольшіе аэропланы-истребители.

Внезапно черное облако земли и дыма мощнымъ фонтаномъ взметнулось посреди поля и закрыло отъ О’Коннеля аэродромъ. Лейтенантъ понялъ, что это разорвалась бомба замедленнаго дѣйствія.

Когда дымъ разсѣялся, онъ увидѣлъ, что еще нѣсколько аэроплановъ лежатъ въ безпорядкѣ на аэродромѣ. Два или три ярко пылаютъ. Растерянно мечутся санитары.

Совсѣмъ недалеко отъ О’Коннеля два солдата торопливо тащутъ аэропланъ. Къ нему, застегивая на ходу крючки парашюта, бѣжалъ офицеръ. О’Коннель ясно услыхалъ слова приказанія. Говорили по нѣмецки. Офицеръ влѣзъ въ машину и поднялъ руку. Солдаты отбѣжали. Пропеллеръ бѣшено закрутился, но успѣлъ сдѣлать только нѣсколько десятковъ оборотовъ, какъ новый страшный взрывъ потрясъ воздухъ. Надъ головой взвизгнули осколки. О'Коннель испуганно пригнулся.

Когда онъ поднялся, въ ушахъ стоялъ туманный гулъ. Одинъ изъ солдатъ ничкомъ лежалъ у аэроплана, другой, сь трудомъ поднявшись, придерживая правой рукой окровавленную лѣвую, спотыкаясь побѣжалъ къ ангарамъ. Летчика не было видно. Аэропланъ стоялъ, работая въ холостую. О’Коннель смотрѣлъ на него какъ завороженный.

Лейтенантъ извиваясь ползъ на животѣ. Онъ старался влипнуть въ землю, чтобы остаться незамѣченнымъ въ открытомъ полѣ.

Исправный аэропланъ — полетъ къ своимъ, къ себѣ, въ старую Англію, домой, — мелькали одна за другой мысли въ головѣ О’Коннеля.

Лейтенантъ подползъ изъ подъ крыла и, ухватившись за скобы, подтянулся на рукахъ. Струи воздуха отъ пропеллера рвали одежду. Дѣлая усиліе, невольно оперся на обѣ ноги. Передъ глазами замелькали звѣзды, все пошло кругомъ, О’Коннель разжалъ руки и упалъ. Боль отъ паденія была нестерпимой. Стоило нечеловѣческихъ усилій и большого труда заставить себя начать все сызнова. На этотъ разъ удалось подтянуться настолько, что можно было достать вырѣзъ ступеньки въ фюзеляжѣ. Но какъ на зло онъ пришелся противъ раненой ноги. Сжавъ зубы до боли, О’Коннель оттолкнулъ мѣшающую ногу здоровой и вступилъ въ вырѣзъ.

Изъ пилотской кабины на него уставились расширенные отъ боли и удивленія глаза. Офицеръ вытянулъ руку съ револьверомъ навстрѣчу О’Коннелю.

Произошла короткая борьба. О’Коннель потерялъ сознаніе.

Когда онъ очнулся, то почувствовалъ, что глаза слиплись въ крови. Съ усиліемъ поднявъ вѣки, увидѣлъ, что лежитъ внутри аэроплана, рядомъ съ мертвымъ офицеромъ.

Лейтенанту казалось, что прошла цѣлая вѣчность пока онъ взгромоздился на сидѣнье. Отодвинувъ трупъ въ сторону, онъ взялъ руками раненую ногу ниже колѣна и сунулъ на педаль.

Пошевелилъ штурвалъ: элероны въ порядкѣ. Въ лицо черезъ передній козырекъ шли свѣжія струи воздуха отъ пропеллера. Повернувъ голову, лейтенантъ увидѣлъ на опушкѣ, изъ которой онъ только что выползъ, людей. Размахивая руками, они бѣжали къ аэроплану.

Слезы забивали не защищенные очками глаза О’Коннеля. Онъ двинулъ секторъ и оторвалъ хвостъ отъ земли. Аэропланъ бѣжалъ.

Внезапно впереди, тамъ, куда бѣжала машина, поднялась черная стѣна земли и, расходясь кудрявыми краями взрыва, закрыла все: поле, ангары, небо. Очередная бомба съ замедленіемъ. Давъ секторъ до отказа, О’Коннель взялъ на себя штурвалъ. Почувствовалъ какъ подкинуло взрывомъ правое крыло, но земля, ангары, самые клубы дыма — все было уже внизу. Машина послушно лѣзла крутою горкой. Увѣренно гудѣлъ моторъ. О’Коннель оглядѣлся. Онъ вывелъ машину такъ, чтобы солнце, лѣниво поднимавшееся надъ розовымъ горизонтомъ, было за спиной.

Проводивъ аэропланъ глазами Эленъ спросила у крестьянина.

— Онъ.

Вмѣсто отвѣта голландецъ протянулъ шлемъ летчика.

Эленъ взглянула на протянутый рваный кусокъ кожи. Да, это были остатки шлема англійскихъ летчиковъ. И снова повернула голову туда, гдѣ скрылся аэропланъ.

А въ лѣсу на прогалинкѣ, въ автомобилѣ, лежалъ пришедшій въ себя высокій сѣдой старикъ съ серебрянымъ шитьемъ на воротникѣ. Онъ нервно ловилъ нижней губой прокуренную сѣдую щетину усовъ и сосалъ ее.

Къ четыремъ часамъ 19 августа судьба боевъ въ Голландіи на сѣверномъ участкѣ, гдѣ англичанами намѣченъ былъ ударъ во флангъ, была рѣшена. Лишенныя оперативнаго руководства и поддержки главныхъ силъ, германскія части отходили съ боемъ. У нихъ на плечахъ, не давая опомниться, двигались англійскіе танки, переброшенные транспортными аэропланами изъ Англіи.

Десантная группа англичанъ, столь малочисленная вначалѣ, къ вечеру дошла до десяти дивизій, большинство которыхъ опять-таки было переброшено по воздуху.

Столь неожиданный и внезапный ударъ съ сѣвера не ожидало германское командованіе, которое направило всѣ усилія своихъ сухопутныхъ армій въ стыкъ между франко-бельгійской границей и подготовляло ударъ вдоль швейцарско - французской границы.