Внезапный удар

НАДЪ НЮРНБЕРГОМЪ И БОМБЕРГОМЪ.

По стекляннымъ крышамъ длинныхъ заводскихъ зданiй синѣли огромныя надписи: «Дорнье». Сквозь матовыя стекла свѣтъ рвался въ ночное небо. Въ залитыхъ электричествомъ цехахъ царилъ размѣренный ритмъ конвейера. Конвейеръ въ новомъ — третьемъ — филіалѣ Дорнье гордость фирмы; онъ получилъ первую премію имперіи во время пробной мобилизаціи 1938 года.

Размѣрно двигались рядомъ съ конвейеромъ рабочіе. Видны были только коротко остриженные затылки склоненныхъ головъ. На холщовыхъ комбинезонахъ яркимъ голубымъ росчеркомъ написано: «Дорнье».

Равномѣрно шумѣли машины, изрѣдка только слышался стукъ разводного ключа о гайку и шорохъ конвейера.

Вдругъ рѣзкая дробь тревожныхъ звонковъ встревожила цехи. Надъ кронвейеромъ, надъ конторками мастеровъ, надъ столомъ инженера вспыхнули яркія надписи экрановъ.

«Воздушная тревога».

Свѣтъ, на секунду до того ослѣпительно яркій, померкъ. Еще и еще. Черезъ полминуты, кромѣ тусклыхъ синихъ лампочекъ, у дверей въ длинномъ зданіи цеха не было ни огонька. Рабочіе не прекратили работы, такъ же шумели машины, такъ же шелъ конвейеръ, въ причудливомъ синемъ свѣтѣ выдѣлялись детали идущихъ безпрерывной вереницей частей машинъ.

Неожиданно вспыхнулъ яркій свѣтъ. Кто-то включил главный рубильникъ. Но это продолжалось всего лишь несколько секундъ. Свѣтъ вновь погасъ.

По рядамъ рабочихъ пробѣжалъ шопотъ: «измѣна», минуту конвейеръ шелъ впустую.

Вспышка была столь короткой, что капитанъ Уйслей не могъ бы даже указать мѣста, гдѣ она возникла. Яснымъ стало только одно — внизу дѣйствительно Нюрнбергъ. Остальное должны были сдѣлать приборы. Каждая бомба на счету. И когда капитанъ услышалъ приказъ Маккольма:

«Вести бомбометанія съ пикированія» — онъ обрадовался.

Это дѣлаетъ бомбардировку болѣе дѣйствительной — можно было разсчитывать, что третья колонна, которую велъ самъ генералъ, разбьетъ тротиломъ намѣченные объекты.

Положеніе второй колонны, которая въ пятидесяти километрахъ отъ Нюрнберга повернула на западъ съ целью подвергнуть бомбардировкѣ электрическую станцію, была значительно труднѣе. Изъ ея первоначальнаго состава — шестьдесятъ ХЛД — осталось всего лишь тридцать семь машинъ. Къ тому же станція навѣрное имѣетъ еще собственную оборону и пикированіе для сбрасыванія обойдется колоннѣ не дешево.

На центральной электрической станціи уже знали о приближеніи колоннъ.

Ея высокій дворецъ изъ стекла, отдѣланный сѣрым гранитомъ, былъ погруженъ во мракъ. Мелодически гудѣли турбины, изъ шестисотъ восьмидесяти тысячъ киловатъ въ сѣть посылались только триста — то, что поглощалъ Бамбергъ, младшій братъ Нюрнберга. Остальное шло на заводы Дорнье. Но вотъ затрещалъ телефонъ.

— Прекратитъ подачу энергіи. У насъ воздушная тревога. Заводы стали.

Теперь Нюрнбергу, пожирающему львиную долю тока, не нужно было ни ватта. Стали станки. Почернѣли нити фонарей. Скованный страхомъ Нюрнбергъ притаился. Впервыѳ съ момента открытія станціи промышленный гигантъ отказался отъ электрической пищи.

Изъ зеркальныхъ оконъ машиннаго зала была видна гладь напорнаго озера верхняго бьефа, подобнаго большому морскому заливу. Молодой инженеръ, помощникъ дежурнаго по залу, стараясь сдерживать нервную дрожь, поглядывалъ въ темноту. Онъ пытался найти лннію, отдѣляющую небо отъ воды. Гдѣ-то тамъ за этой линіей движутся англійскіе аэропланы. Инженеръ повернулъ лицо къ сидящему передъ пультомъ старику:

— А можетъ быть они летятъ не къ намъ? ?

Въ голосѣ его звучала надежда.

Но старикъ спокойно отвѣтилъ:

— Въ этомъ то, мой другъ, вы не можете сомнѣваться.

— Что-же будетъ?

— Вы такъ спрашиваете, какъ будто бы я всю жизнь просидѣлъ подъ аэропланными бомбами.

— Но, вѣдь, вы были на войнѣ 1914 года...

— Тогда въ насъ швыряли игрушками въ двадцать пятьдесятъ килограммовъ. Теперь къ этому нужно приписать ноль справа. Тогда летали для устрашенія, теперь летаютъ для уничтоженія. Дряннымъ хвастунишкой сочли бы тогда летчика, который сказалъ бы, что онъ уничтожилъ ночью бомбами плотину.

— А теперь?

— Теперь, чортъ его знаетъ, что будетъ теперь. Мы съ вами объ этомъ сможемъ скоро судить.

— Перспектива, — сказалъ молодой инженеръ, нервно передергивая плечами.

— Я могу дать вамъ небольшой примѣрчикъ, — продолжалъ старикъ. — Однажды рѣка Колорадо, дающая энергію Санъ - Франциско, прорвала плотину. До берега моря массѣ воды осталось пройти всего восемьдесятъ километровъ, — три часа пути. Но на протяженіи этихъ трехъ часовъ вода причинила разрушеній на пятьсотъ милліоновъ долларовъ, т. е. на два милліарда нашихъ германскихъ марокъ... золотыхъ, конечно. Впрочемъ, вы не знаете, что такое золотая марка. Вы ее никогда не видѣли. Это штука, за которую по нынѣшнимъ цѣнамъ васъ можно купить со всѣми потрохами на цѣлый день...

Старикъ инженеръ не договорилъ. Желтое зарево сверкнуло на мраморѣ щитовъ. Мѣдная обводка кожуховъ турбинъ отбросила сіяніе къ дрогнувшему потолку. Выдавленная столбомъ воздуха стеклянная стѣна обрушилась во внутрь машиннаго зала. Снаружили съ гладкой поверхности уснувшаго озера поднялся къ небу пѣнистый фонтанъ воды. Грохотъ взрыва дошелъ до зала позже, когда надъ озеромъ взметнулся уже слѣдующій гейзеръ. Онъ перебросилъ пѣнистую струю черезъ широкое полото дамбы сливая ее съ фонтаномъ бетона и стали, скинутой очередной бомбой. Точно обрадовавшаяся освобожденію вода бросилась въ прорывы.

Плотина дрожала отъ напора пѣнящейся воды. Вода рвала надломленныя глыбы бетонной стѣны.

За каждой бомбой, падавшей въ озеро, слѣдовалъ ослѣпительный фонтанъ камней и воды. Гидравлическое давленіе подводныхъ взрывовъ рвало тридцатиметровую толщину бетона, какъ гнилую фанеру.

Двѣсти шестьдесятъ милліоновъ тоннъ воды уничтожающимъ все на своемъ пути потокомъ обрушились на Фюртъ-Нюрнбергъ, которымъ она столько времени рабски отдавала свою голубую энергію. Вода переливались черезъ гранитныя набережныя, заливала улицы, клокотала на площадяхъ. Берега канала не могли вмѣстить грандіозную массу воды, отданную водохранилищемъ. Она потокомъ стремилась въ Майнъ и понеслась къ Бамбергу.

Аэропланы третьей колонны генерала Маккольма, эшелонированные по частямъ, точно слѣдуя имѣющимся у нихъ фотографическимъ планамъ военно - промышленныхъ районовъ Фюрта и Нюрнберга, методически, съ поразительной точностью сбрасывали бомбы.

То, что происходило, было далеко отъ представленія, какое могло представить человѣческое воображеніе. Надъ притихшимъ центромъ Нюрнберга былъ слышенъ въ интервалахъ между взрывами могучій шумъ сотенъ аэроплановъ.

Зажигательныя бомбы, сброшенныя первыми эшелонами Маккольма, вызвали пожары. Температура въ 3200 градусовъ, развиваемая бомбами, была достаточна, чтобы воспламенить самые трудно возгорающіеся матеріалы. Языки пламени появлялись мгновенно на мѣстѣ паденія бомбъ, а аэропланы англичанъ удалялись къ сѣверу, чтобы сбросить слѣдующія бомбы надъ Бамбергомъ.

На смѣну первому эшелону подходили машины второго сбрасывавшія фугасныя бомбы. Ко времени ихъ паденія, половина заводовъ была уже объята пламенемъ. Красные столбы съ воемъ устремились къ небу, вздымая тучи искръ и окрашивая черный куполъ неба багровыми сполохами. О томъ, чтобы бороться съ разбушевавшимся океаномъ огня, не могло быть и рѣчи. Пламя было повсюду. Оно возникало все въ новыхъ и новыхъ мѣстахъ, вырывалось изъ новыхъ и новыхъ развалинъ. Стеклянныя крыши цеховъ лопались съ жалобнымъ стономъ. Въ жалкія дѣтскія игрушки сворачивались въ клубки стальные каркасы горящихъ аэроплановъ. Раскаленныя коробки танковъ дѣлались прозрачными, ихъ никто не пытался спасать. Пожарные и охрана первое время пытались бороться съ разбушевавшейся стихіей, но затѣмъ бросились въ подземелья газовыхъ убѣжищъ, чтобы спасти себя.

X. Л. Д. сбросили уже первыя бомбы на корпуса Фарбениндустри. Въ Бамбергѣ загорѣлись склады сѣры, заготовленные для производства иприта. Лопнулъ первый гигантскій газгольдеръ съ отравляющими веществами. Слезоточивые, удушающіе, вызывающіе нарывы газы: ипритъ, луизитъ, фосгенъ — все то, о чемъ съ ужасомъ шептались въ мирное время и во что старались не вѣрить, какъ въ страшный призракъ ада, все это потекло по берегамъ Майна. Тяжелая пелена желтаго, сѣраго дыма застилала весь просторъ долины до Штейгервальда.

Еще черезъ нѣсколько минутъ въ оставшихся цѣлыми нюрнбергскихъ домахъ полопались всѣ стекла. Волна страшнаго взрыва докатилась туда за шестьдесятъ километровъ. Въ Бамбергѣ взлетѣли на воздухъ заводы взрывчатыхъ веществъ.

Небо пылало.

На десятки километровъ вокругъ поля покрылись хлопьями и копотью. Толпа, обезумѣвшая отъ ужаса, стремилась въ убѣжища. У входовъ ихъ клокоталъ водоворотъ потерявшихъ разсудокъ людей. Электричества не было. Лифты, набитые визжавшими отъ ужаса женщинами, стояли посреди темныхъ шахтъ. На глубинѣ тридцати метровъ нужно было опускаться по желѣзнымъ лѣстницамъ. Въ полутьмѣ, къ которой еще не привыкли глаза, люди оступались и падали, ихъ никто не поддерживалъ.

Но не успѣли наполниться еще и наполовину убѣжища, какъ надъ потерявшими разсудокъ толпами пронесся крикъ.

— Вода!

Вода появилась на улицахъ. Сначала ей не придали значенія. Но когда уровень ея въ теченіе трехъ минутъ повысился до полуметра, когда по главнымъ улицамъ уже можно было пройти только по поясъ въ водѣ, когда вода потоками хлынула въ подвалы, когда вслѣдъ за стремящимися въ подземныя убѣжища съ грохотомъ ринулись водопады — всѣ поняли.

Плотина!

Можно было сохранить надежду на спасеніе отъ огня, такъ какъ пока еще не была сброшена ни одна бронебойная бомба, можно было надѣяться спастись въ газовыхъ убѣжищахъ.

Но куда было скрыться отъ воды? Черезъ восемь минутъ потоки ея поднялись до человѣческаго роста.

Сидя въ рубкѣ флагманскаго аэроплана, совершающаго третій заходъ для бомбометанія, Уйтлей чувствовалъ что задыхается. Воздухъ вокругъ машинъ былъ раскаленъ и насыщенъ густымъ тошнотворнымъ запахомъ гари. Колонны во время бомбардировки уменьшили высоту полета до трехъ тысячъ метровъ, но летчики снова вытаскивали кислородные респираторы, чтобы глотнуть воздухъ.

Маккольмъ отдалъ приказъ головному соединенію слѣдовать за нимъ и. еще уменьшая высоту, направился вверхъ по каналу въ сторону Дуная. Аппараты впервые прошли надъ центромъ города. Невольно Уйтлею вспоминалась Венеція. Вмѣсто улицъ въ сѣрой предразсвѣтной мглѣ поблескивали потоки быстро текущей воды.

Аэропланы шли уже совсѣмъ низко. Можно было видѣть отдѣльные кварталы и уцѣлѣвшіе дома, Уйтлей съ удивленіемъ увидѣлъ на многихъ. крышахъ людей. Это не были ищущіе опасенія отъ воды и огня. Это были люди - которые взобралисъ на крыши, чтобы спастись отъ газовъ.

Маккольмъ, раненый въ бою съ москитами, еще самъ велъ эскадру надъ каналомъ, туда, гдѣ въ пригородахъ раздѣленные его развѣтвленіями расположились по берегамъ казармы. Снова засверкали взрывы бомбъ, но имъ съ земли отвѣтилъ ураганный огонь зенитныхъ батарей. Эскадра англичанъ, не ожидавшая такого отпора, взметнулась наверхъ. Одинъ за другимъ запылали взрываясь въ воздухѣ аппараты. Маккольмъ, будучи второй разъ раненъ, отдалъ приказъ набрать высоту и круто измѣнилъ курсъ на западъ. Изъ головного отряда, сильно порѣдѣвшаго, собрался вокругъ флагмана на высотѣ семи тысячъ метровъ, только десятокъ машинъ.